«СОБРы СОЗДАНЫ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ПОБЕЖДАТЬ…»
История Ростовского СОБРа (ОМСН) КМ ГУВД по Ростовской области
(Дислокация г.Ростов-на-Дону)
1 января 93 года в системе МВД России были созданы специальные отделы быстрого реагирования при управлениях по борьбе с организованной преступно-стью по субъектам Российской Федерации.
Сейчас, когда сериалы о деятельности спецназов вообще и СОБРов в част-ности, стали привычными в телепрограммах, и практически ни один фильм, или роман современных авторов не обходится без участия в событиях сотрудников СОБРа, странно представить, что когда-то этих отрядов просто не было. Более того, теперешнему молодому поколению, наверное, кажется, что так было всегда. А в самом деле, хотелось бы вспомнить, а что было шестнадцать лет назад, в ян-варе 93 года?
Сейчас это время называют просто: девяностые. Иногда добавляют: страш-ные девяностые. Время развала государства, то есть, системы управления, эконо-мики, здравоохранения, образования, армии, других силовых структур. Все-таки, вспомним коротко:
Август 91 год – провалившийся путч, да теперь уже и непонятно, путч, или инсценировка, но так или иначе, провалившаяся попытка сохранить хоть в каком-то виде прежний, коммунистический режим, который теперь вспоминают нос-тальгически именно те, кто тогда воспринимал его надоевшим и изжившим себя.
Декабрь 91 года – Беловежское соглашение, прекратившее существование Советского Союза. Бессмысленно оценивать этот шаг трех президентов бывших советских республик, это просто произошло, и все. Как очередной этап борьбы за власть, обозначивший заодно и конец эпохи Горбачева.
92 год – время, которое тогда называли экономическими реформами, шоко-вой терапией, словом всем тем, что мгновенно превратило привычную, пусть на-доевшую, но стабильную жизнь миллионов россиян в непрерывный экстрим. Время, когда актуальным стала не какая-то там самореализация, а выживание в буквальном смысле. Когда цены стали запредельными. Когда перестали платить даже ту, смешную, советскую зарплату. Когда останавливались и закрывались предприятия. Когда войска выводились из благополучных европейских военных городков в голые степи, и офицеров вместе с семьями выбрасывали даже не в ба-раки, а в палатки. Когда летчики не летали, потому что не было горючего. Когда вполне боеспособные подводные лодки резали на металлолом, или они тихо ржа-вели на базах, где в любой момент могли отключить электричество. Когда пре-кратила свое существование наука, и ученые, не уехавшие за границу, пытались заработать хоть челноками, хоть дворниками, и может быть, у кого-то из миллио-нов это получилось. Когда цена жизни, не говоря уже о здоровье тех, кого приня-то называть населением, упала так низко, как ни в какие тридцатые и сороковые. То, что творилось, было запредельно. Или – беспредельно.
И беспределом это назвали не мирные, законопослушные обыватели, а сами преступники. То есть, традиционные, классические преступники. У которых при советской власти был воровской, но все-таки закон, были понятия, был свой, кри-минальный, но порядок. А главное, была жизнь просто страны, просто людей, и было то, что называли преступным миром. Это были разные миры. И если были преступники, то были те, кто им противостоял, и было понятно, куда можно об-ратиться жертвам преступников. В милицию. В исполком райсовета. В райком партии. В газету, в конце концов, после чего проблемой занялись бы все преды-дущие инстанции, ну и милиция, естественно. В девяностые рухнули не только структуры управления, перестали работать даже представления об окружающем мире, исчезли ориентиры, не только политические, идеологические, или нравст-венные; даже в здравом смысле можно было усомниться, видя в телевизоре тех, кто продолжал управлять пока еще существующим государством. И страну зато-пила волна преступности.
Иногда возникает вопрос: откуда взялись вот эти десятки, может быть, сот-ни тысяч преступников, творивших тот самый беспредел. Неужели из наших, со-ветских школ, где были, конечно, отдельные неблагополучные… отдельные не-достатки… но… разве оттуда? Да откуда же еще… Поздний социализм, или, как это назвали, эпоха застоя, еще ждет своих исследователей, но любой обыватель, живущий в то время, мог видеть, что в стране существует явная, парадная и скры-тая жизнь. И в политике. И в идеологии. И в экономике. Двойные стандарты, двойная мораль, двойная… простите, теневая экономика. А если верить класси-кам марксизма, что экономика определяет политику, то можно предположить, что тем самым теневым предпринимателям было тесно в рамках советской сис-темы, как деньгам было тесно в плановой экономике. И они разрушили систему изнутри…
Но, так или иначе, война началась не только на окраинах бывшей империи. Об этом хотя бы говорилось. С ложью, с искажениями, с умолчаниями, передер-гиваниями, но говорилось. Потому что уже невозможно было скрыть. Ни Сумга-ит, ни Фергану, ни Карабах, ни Приднестровье, ни многое другое. Об этом гово-рилось. А вот война, начавшаяся на улицах практически всех городов страны, ви-димо повергла средства массовой информации в шок безмолвия. Стрельба из бое-вого, более того, автоматического оружия просто среди белого дня, на любых улицах, -- это ассоциировалось с какой-нибудь Колумбией, Сицилией, банановой республикой, но не с опытом советского человека. Перед этой реальностью ока-зался бессилен не только мирный обыватель. Так же бессильна оказалась и мили-ция. Просто потому, что в задачи милиции не входили боевые действия и улич-ные бои. Плюс превосходство преступников в материальном обеспечении, транс-порте, оружии, средствах связи. Государство, чьи лидеры были заняты борьбой друг с другом прямо перед телекамерами, сдало свои силовые структуры, по при-вычке хочется сказать: «на милость»… кого? Западных кредиторов? Рвавшихся к феодальной власти бывших генсеков республик? Просто преступников? Или, что одно и то же, бросило на произвол судьбы.
Впрочем, теперь больше верится версии, что развал силовых структур про-водился целенаправленно. Основной удар, конечно же, пришелся на спецслужбы. И организационный, и политический, и экономический. И, что более важно для обывателя, информационный. В этом участвовали практически все средства мас-совой информации, и, пожалуй, впервые на территории бывшего Союза для дис-кредитации спецслужб использовались новые информационные технологии, в просторечии называемые зомбированием. В частности, это изложение реальных фактов, но выдернутых их другого времени, трактуемых так, как выгодно было заказчикам, искажение существующей информации, или приписывание ей друго-го, иного смысла, прямые и косвенные внушения. В результате чего было сфор-мировано общественное мнение: стране не нужна армия, разведка, контрразведка. Советский Союз был империей зла, в окружении голубей мира. Издание главой тогда еще существующего государства книги с картой дислокации стратегиче-ских ракет, -- это так, какая-то рекламная кампания, вроде антиалкогольной. Рас-секречивание руководителем государственной безопасности схемы американско-го посольства -- это тоже пиар – акция для того, чтобы нас полюбили вероятные и невероятные противники. И они полюбили, и вместе с гуманитарной помощью прислали нам кучу благотворительных общественных организаций, на семинарах которых даже далеким от политики облагодетельствованным ученым и специа-листам было понятно, что это не что иное, как научный и промышленный шпио-наж. Но на фоне всего остального это уже мелочи.
Какое все это имеет отношение к созданию СОБРов? Прямое. Происходя-щее в армии, разведке, госбезопасности, вынудило десятки тысяч офицеров уйти на гражданку. Практически в никуда, потому что гражданских специальностей не было, структур для адаптации и переобучения офицеров не было, возможности выжить на военную пенсию, даже если она уже была, тоже не было, а уж о рабо-чих местах в стране с развалившейся экономикой и говорить не приходится. Это один фактор. Второе -- неприспособленность милиции советских времен к проти-востоянию преступности такого масштаба и такого качества. С этой ситуацией могли справиться только офицеры, имеющие боевой опыт, или хотя бы обучав-шиеся правилам ведения войны, а не только оперативно-розыскных мероприятий.
Еще одним важным фактором было то, что в СОБРы пришли не только ар-мейские офицеры с общевойсковой подготовкой, но и служащие внутренних войск, в отличие от армейских учений всегда имеющие дело не с условным, а с реальным противником. И солдаты, и офицеры ВВ всегда знали, что их против-ник готов убивать. Они имели опыт боевых столкновений и стрельбы на пораже-ние еще при советской власти, а уж массовые беспорядки и локальные конфлик-ты 88 – 92 годов, куда внутренние войска часто бросали даже без оружия, в каче-стве живого щита между двумя противостоящими силами, дали и другой бесцен-ный опыт, который впоследствии использовался в СОБРах. Так же как опыт ар-мии, разведки, спецназа, уголовного розыска. СОБРы взяли все лучшее, что было в этих структурах, и превратились в нечто качественно иное, чего до сих пор в МВД, да и вообще в стране не было. О том, как офицеры приходили в отряд, поч-ти одинаково говорили начальники отделений Игорь и Александр, да и многие другие могли бы сказать то же самое: «когда уволился в гражданскую жизнь, на-чал скучать по армии. Армия – там дисциплина, офицерская честь, оружие… Тянуть начало меня туда…» Иногда добавляли: «мы созданы для службы госу-дарству…»
Кстати, может быть, старый СОБР и стал легендой, потому что повторить тот подбор людей, который удался первому командиру Вячеславу Ивановичу Мартынюку, как, впрочем, и всем первым командирам СОБРов, просто невоз-можно. Специалистов советской еще школы, имевших годы военного, или мили-цейского опыта становится все меньше, возраст их все больше, а здесь, как, ска-жем, в большом спорте, возрастной оптимум, к сожалению, не так уж велик. Ос-новной командный состав СОБРа как раз и состоит из таких специалистов, и ре-бята, которые приходят в отряд сейчас, становятся профессионалами уже здесь. Разница есть? Ее не может не быть по причинам чисто объективным.
Мне хочется процитировать одного из героев очередной «Пираньи» Бушко-ва, генерала ГРУ Глаголева:
«Присутствующие здесь имели честь формироваться как личности в совет-скую эпоху. Когда мы были элитой. Когда мы были центурионами великой импе-рии. Когда все соседи по планете нас боялись… Нас неплохо к этому готовили, и мы прониклись. Вот этого осознания у молодых нет. Неоткуда взяться. А посему никакая молодость не служит преимуществом».
В 2007 году командир отряда Михаил Перов снова говорил о правилах от-бора в спецназ:
«Спрашиваю, готов стать на путь воина? Путь воина – это смерть, дол-жен быть готовым отдать свою жизнь, защищая граждан, тех же заложников, товарища своего. Ты готов? – Я подумаю. И сразу видно, что уже не готов»
Возникает вопрос, по какой же причине та же самая власть, до сих пор только разваливавшая систему управления и силовые структуры, создает чрезвы-чайно мощный инструмент поддержания стабильности в стране? Можно предпо-ложить, что в правительстве все же были аналитики, посчитавшие уровень неста-бильности власти достаточно критичным именно к концу 92 года. Именно тогда борьба двух ветвей власти все более обострялась. И процесс этот только нарас-тал, впереди была весна 93 года с постоянными митингами, беспорядками, кри-ками оппозиции в прямом смысле и прямом эфире, закончившись, в результате, штурмом Останкина и Белого дома. На фоне этого подъем преступности был, ко-нечно же фактором, сильно снижающим авторитет президентской власти. Может быть даже, преступные авторитеты вместе с коррумпированными чиновниками были уже так сильны, что могли диктовать государственным структурам? Мы не знаем. Но понятно, что срочно была необходима сила, способная на равных про-тивостоять именно вооруженной преступности. И еще явлению, неведомому нам в советские времена, -- терроризму.
Уже в декабре 93 года Ростовскому СОБРу пришлось столкнуться с груп-пой террористов, захвативших в заложники учеников одной из ростовских школ. И хотя решение о штурме автобуса или вертолета в Ростове не было принято ру-ководством, сотрудники СОБРа сопровождали вертолет с террористами на терри-торию Дагестана и участвовали в задержании преступников. Дальше мне хочется процитировать слова начальника пресс-службы ГУВД по Ростовской области Александра Титова из фильма 97 года:
«Никто не ожидал, что следующая проверка готовности СОБРа состо-ится через полтора месяца, 3 февраля 94 года. Из украинского города Суходоль-ска на машине скорой помощи в Ростов прибыл следующий террорист. В руках у него бы пистолет, а к поясу бывший шахтер привязал самодельное взрывное устройство. В заложниках оказалось двое детей. Трех и пяти лет, и воспитательница.
Суходольский террорист хотел улететь в Америку. Однако через 12 секунд после подъема по трапу он лежал уже без сознания. Нынешний командир СОБРа Юрий Рыбакин сбил преступника с ног и накрыл своим телом. Если бы взрыв-чатка взорвалась, Рыбакина на свете уже не было бы. Именно за этот подвиг он был представлен к званию Героя России. Но московским чиновникам поступок Рыбакина не приглянулся. Вместо звезды Героя в Ростов из Москвы прибыл ор-ден «За личное мужество», а из Киева, от правительства Украины, фотоаппа-рат, который сломался через три дня».
Сам Рыбакин говорил об этом так: «Ситуация складывалась таким обра-зом, что если бы вдруг это взрывное устройство взорвалось, и осколки попали бы на фюзеляж, на крылья, то мы бы все взорвались. Все эти самолеты, и даже аэропорт, специалисты говорили, был бы стерт с лица земли. Я сделал только то, к чему я готовился, для чего предназначено наше подразделение. Ничего та-кого особенного там не было, это сделал бы любой, кто там был».
С весны 93 года, когда в отряде было всего несколько человек, уже нача-лась работа. Имена та, для которой СОБРы и создавались – задержание воору-женных преступников. Первой операцией ростовского СОБРа стало освобожде-ние заложников в Новошахтинске в июне 1993 года, в ней принимал участие пер-вый командир отряда Вячеслав Иванович Мартынюк. И все-таки, это время именно создания и становления отряда. Создавалось все, можно сказать, с нуля. Приходили люди, как уже было сказано, из разных подразделений, с разным, но от этого не менее ценным опытом. Как рассказывали первые сотрудники, каждый мог предложить что-то новое, его предложение рассматривалось, опробовалось и если подходило, тут же начинало применяться. Это было время именно творче-ской работы, о которой потом вспоминали так: «это был праздник…». Парал-лельно своими руками обустраивалось и здание, которое служило базой отряда более 10 лет. Заместитель командира – Юрий Рыбакин, с 1996 года ставший ко-мандиром, рассказывал о своем первом рабочем дне в отряде:
-- Командир принес две кувалды, одну дал мне, и мы стали разбивать сте-ну, где теперь находится учебный класс. (Интервью 1998 года).
Весна, лето и осень 94 года продолжалась работа: учеба, полевые выходы, и главное, боевые выезды практически каждый день, без перерывов и выходных. Сейчас можно только удивляться, как люди могли работать в том режиме, с та-кими нагрузками, не всегда получая даже ту небольшую зарплату, которую должно было предоставить государство. Вот и наглядный пример того, на что способны люди, одержимые высшими ценностями. Просто странно, как это во времени и в пространстве всеобщего развала не только экономики, финансовой системы, самой страны, потери каких-либо ориентиров, идеологии, надежды, появилась и заработала структура, где те самые высшие ценности были представ-лены во всем блеске. И сейчас, спустя столько лет, когда встречаются бывшие со-трудники, давно уже живущие совершенно другой жизнью, глаза у них загорают-ся при воспоминании о тех временах. «СОБР – это было… это было… да…» Что же это было?
Давайте снова вспомним то время. Уже к середине восьмидесятых провоз-глашаемые советские ценности воспринимались более чем сомнительно, а к де-вяностым от них просто ничего не осталось, стоит только упомянуть, что слово «патриот» стало чем-то вроде ругательства. С общечеловеческими на территории бывшего Союза дело всегда обстояло не очень. А уж что такое ценности демо-кратические нам и до сих пор неясно. У нас демократия и свобода как-то больше ассоциировалась с вседозволенностью и анархией. И вот в этом, как теперь при-нято говорить, постсоветском пространстве, создаются хорошо вооруженные, обученные и вполне законные формирования. В тот момент, когда понятия пат-риотизма, верности присяге, уважения истории своей страны, добровольной службы государству стараниями средств массовой информации стали выглядеть чем-то абсурдным и несуществующим. И героями пусть бульварной, но весьма читаемой продукции стали как раз те, кто выступал против своей страны. (Доста-точно вспомнить широко издаваемые тогда произведения Виктора Суворова и подобных ему авторов).
Можно оценить, насколько высоким оказался не только профессиональный, но и человеческий потенциал первого поколения создаваемых отрядов, потому что идеология возникла сразу, как полагается, овладела массами и начала рабо-тать. Она была очень проста: мы – защитники. Мы должны защищать людей от бандитов. Иногда были более развернутые высказывания: «мы сделаем так, что в городе можно будет спокойно жить». (Начальник первого отделения с 94 по 96 год – Сергей Яремчук). В это не просто верили, так работали, так жили. И не-однократно при воспоминаниях о том времени звучала фраза: тогда была вера…
Какова цель, такова и система. И не случайно с самого начала в отряде сложились совершенно особые отношения, которые редко бывают в других под-разделениях силовых структур, и уж тем более, в гражданской жизни. Именно в спецподразделении выживание группы зависит от каждого ее члена, и каждый может рассчитывать на защиту группы. Мне хотелось бы отметить, что спецпод-разделение имеет признаки харизматической группы (по определению Тимоти Лири), члены которой:
«1. Коллективно разделяют определенную систему убеждений.
2. Проявляют высокий уровень социальной сплоченности.
3. Придерживаются строго установленных норм группового поведения.
4. Приписывают харизматические качества лидеру группы и даже самой группе.
Причины вступления людей в харизматические группы:
-- Когда общество не в состоянии решить серьезные социальные проблемы;
-- В период сильного стресса;
-- Хронической неудовлетворенности;
-- Кризиса отношений;
-- Невозможности самореализации.
Вступление в группу приносит эмоциональное облегчение, что позволяет новому члену считать группу состоятельной, а ее миссию великой».
Но вернемся от теории к практике. В первый же год существования СОБРа были задержаны десятки вооруженный преступников, конфисковано огромное количество оружия, значительные суммы денег возвращены государству. Не только ростовский СОБР, но и другие отряды по всей стране не просто мгновен-но приобрели заслуженную славу, они показали, что с организованной и воору-женной преступностью можно бороться. А главное, это была единственная на тот момент сила в стране, которую преступники стали бояться. С ними нельзя было «договориться». Их нельзя было подкупить. И это в обстановке тотальной кор-рупции в стране. Что характерно, такое происходило во всех регионах, и видимо, равновесие «криминал – власть» к осени 94 года начало смещаться все же в сто-рону власти. Возникает вопрос: что же общего было в разных отрядах столь раз-личных регионов? И что общего вообще во всех спецназах различных силовых структур, созданных для решения разных задач?
Ответ нашелся в общей теории систем, где есть такой интересный принцип эквифинальности, согласно которому существует определенный конечный пункт, достижению которого служит весь сложный процесс реализации цели. То есть, существует поставленная конечная цель, и средства и пути ее достижения остав-ляются на усмотрение работающей системы. И в выборе этих средств, и в про-цессе достижения цели система свободна. Это и создает определенную атмосфе-ру творческого поиска, присущую всем спецподразделениям. Если еще вспом-нить, что СОБР – подразделение офицерское, то есть, уровень сотрудников изна-чально достаточно высок, такой отряд не мог не обратить на себя не всегда доб-рожелательно внимание той системы, в рамках которой находился. И которая часто оказывалась либо коррумпированной, либо просто некомпетентной и не-эффективной. И ответ этой системы не замедлил себя ждать.
«Это был праздник…» Наверное, праздником было еще то, что работа име-ла смысл, имела конкретный и наглядный результат, пожалуй, даже, слишком конкретный. Вооруженному преступнику противостоял тоже вооруженный и хо-рошо подготовленный представитель закона, который вполне мог стрелять на по-ражение. И стрелял. А в стране как раз наступила предсказанная в фильме про Жеглова эра милосердия. Правда, только по отношению к преступникам, а не к населению, и не к тем, кто это население защищал. Тут, наверное, можно со-слаться на законы Паркинсона, где говорится, что уровень сверхкомпетентности любая система отвергает. Поэтому слишком наглядные успехи СОБРа и вообще управлений по борьбе с организованной преступностью восторга у властей не вызвали. Видимо, в течение несколько месяцев 94 года количество преступников в стране упало до некоего критического уровня, для тогдашней демократии недо-пустимого.
В течение последних лет тон СМИ медленно, но неуклонно менялся, и те-перь спецназовец -- непременно положительный герой программы, репортажа, сериала. Изменился тон, изменилось общественное мнение, и мы уже стали забы-вать, что в девяностые дело обстояло с точностью до наоборот. Эффективная и достаточно эффектная работа отрядов не только не вызвала одобрения, напротив, появлялись отрицательно окрашенные публикации, на тот момент единичные: то где-то застрелился командир, то заведены уголовные дела на сотрудников за без-винно убиенных бандитов, и так далее. Да о чем можно говорить, если на россий-ском канале не одобрялось употребление слова «террорист», потому что «таких явлений у нас нет». А стало быть, за что хвалить тех, кто борется с чем-то несу-ществующим?
Кто знает, как дальше разворачивались бы события, если бы не начало пер-вой чеченской кампании. Эта война еще ждет своих исследователей, и, как и все-гда, современники и участники знают только какую-то свою сторону событий. Но из всех процессов происходящих тогда, политических, экономических, военных, идеологических, мне хотелось бы напомнить о том, что сейчас уже потихоньку стали забывать. О том, что эта война, как и процесс развала Союза, начала с мощ-нейшей информационной атаки на государство, силовые структуры, армию. И вот эта информационная война еще до начала боевых действий была проиграна начисто. Общественное мнение страны было уже заранее настроено против своей же армии.
А если еще вспомнить деятельность правозащитных организаций, как рос-сийских, так и иностранных, заодно осуществлявших и шпионские задачи, запад-ных телекомпаний, комитета солдатских матерей, депутатов, многие из которых на самом деле добросовестно заблуждались, не подозревая, что работают против своего же государства и народа, то можно представить, какой тыл был у воюю-щей армии. К тому же, официально не воюющей, а «наводящей конституцион-ный порядок». Офицеры и солдаты воевали, а страна жила себе отрешенной мир-ной жизнью, кроме тех, кому уже начали приходить похоронки. Достаточно вспомнить новогодние программы, переполненные развеселыми шоу и яркой рекламой в тот момент, когда в Грозном почти в полном составе погибала Май-копская бригада и многие другие подразделения.
В СОБРЕ всегда был принцип: «от войны не отказываться, на войну не на-прашиваться». Приказ пришел, его надо выполнять. Уже с 10 декабря первая группа Ростовского СОБРа, которой командовал Вячеслав Иванович Мартынюк, уехала в Чечню. Группа участвовала в новогоднем штурме, уличных боях.
29-30 декабря была отправлена вторая группа под командованием замести-теля командира Юрия Павловича Рыбакина.
В 94 году в отряде были офицеры, имеющие опыт боевых действий. Сам Мартынюк, воевавший в Афганистане, как и Игорь Багров, начальник первого отделения Сергей Яремчук, впоследствии участвовавших в осетино-ингушском конфликте; опыт войны в Карабахе и борьбы с незаконными вооруженными формированиями имели Юрий Рыбакин, начальник второго отделения Михаил Перов, офицеры: Олег Павленко и другие.
Благодаря их боевому опыту, грамотному командованию и профессио-нальной подготовке сотрудников, обе группы вернулись из командировок без по-терь, хотя ранения были. Но главное – все вернулись.
Летом 95 года, при возвращении из командировки в Махачкалу, группа, ко-торой командовал Юрий Рыбакин, оказалась около Буденновска. Как рассказывал один из сотрудников, после предупреждения поста ГАИ о том, что там какая-то стрельба и предложения ехать в обход, Рыбакин ответил: «мы не то подразделе-ние, чтобы ехать в обход». Все дни в Буденновске ростовский СОБР работал со-вместно с другими спецподразделениями. По словам участников этих событий наиболее эффективно там работали снайперы, в том числе, и ростовского СОБРа. Приказа начать общий штурм, как известно, так и не было. Так же как и не по-ступил приказ уничтожить террористов, когда они отпустили заложников и сели в заминированные автобусы. Была возможность, и было намерение убить самого Басаева, и неизвестно, не меньше ли погибло бы тогда заложников, и как бы раз-ворачивались дальнейшие события на Кавказе, но… Приказа не было. И можно сказать, что заложниками политических и экономических игр оказались не толь-ко жители Буденновска, но и те, кого послали их защищать и освобождать. Но анализ этих игр -- задача будущих историков.
Участник этих событий, заместитель командира Олег, рассказывал в 2001 году:
– Мнение командиров спецподразделений, которые были в Буденновске: ес-ли бы у них была возможность, они бы загрызли Черномырдина. И даже хотели сделать так: пойти вопреки приказу Черномырдина. То, что он вел переговоры… он двух слов не мог связать. Лебезил перед… «Ну Шамиль, Шамиль. Ну давай по-говорим, ну что ты…» И не хватило духу ему дать команду Шамиля шлепнуть. Хотя все реальные исполнители были за это.
– При штурме не больше бы погибло заложников?
– Не больше, чем они уже наколошматили к этому времени.
– Есть ли общее правило, что, если начали убивать заложников, начинается штурм?
– Нет такого официального правила, кто его придумает? От ситуации зависит. Во главу всего ставится жизнь заложников, затем жизнь личного со-става, а уж боевики – это так, пятое-десятое. Если нужно их требования вы-полнить, чтобы сохранить заложников, значит, нужно их выполнять. Но одно дело, когда это единичный террористический акт, захват самолета, захват ав-тобуса. А если захвачен населенный пункт, уничтожен райотдел – это же со-вершенно другое, это уже не террористический акт, я не знаю, как назвать правильно.
– Реальная возможность штурма была?
– Да уже был штурм. «Альфа» уже зашла на первый этаж.
– Почему «Альфа» отходила?
– Потому что команда была.
– Они просто команду выполнили?
– Ну, естественно. А как они могли по-другому поступить?
– Писали, что патроны кончились?
– Как могли кончиться патроны? Куда там было им стрелять? Тем, кто шел штурмовать, не в кого стрелять, нужно подойти поближе, а потом уже лупить. Это же не общевойсковой бой, где идет цепь противника, и плотность пуль на погонный метр дает какой-то результат. Это же штурм здания, с людьми, они в окнах торчат, не будешь же поливать по окнам, сквозь заложни-ка убивать боевика. Там единственно, кто стрелял толком, это снайпера. А вот почему дали команду отойти, не знаю. Может быть, опять Черномырдин доб-рое дело сделал? «Альфа» - то и полегла на отходе, а не когда входила.
– А потом, когда уже автобусы были заминированы?
– Команды взорвать не было.
– А если бы тогда отряд Басаева был уничтожен, могло не быть следующих захва-тов?
– Ну кто бы захватывал? Не было бы Кизляра, Первомайской, тем более не было бы Чабан-махи, Карамахи, Дагестана не было бы. А теперь, если сумми-ровать, сколько мы людей сохранили в результате того, что Черномырдин вел переговоры, и сравнить с тем, сколько погибло потом… Хотя бы с этой точки зрения оценить целесообразность принятия такого решения.
В июле—августе 95 года группа, которой командовал В.И. Мартынюк на-ходилась в командировке в станице Ассиновской. Это было интересное время так называемого перемирия. «Перемирие» по словам сотрудников СОБРа заключа-лось в том, что «в нас стрелять могли, а мы нет, вот и вся разница. Вот мы, вот населенный пункт, между нами зеленка. Оттуда по нас стреляют, а у нас приказ: не отвечать». Тем не менее, поставленные задачи, как всегда выполня-лись, и группа вернулась без потерь.
В ноябре-декабре 95 года ростовский СОБР находился в комендатуре Гу-дермеса. Напомним, что именно тогда в Чечне проводилась очередная политиче-ская игра: выборы президента Чечни. Как рассказывал Олег, бывший тогда ко-мандиром группы, «это был спокойный город, почти не разрушенный… На 15 декабря были назначены выборы, а 14-го в город вошли боевики…» И опять же, ни один канал центрального или местного телевидения, ни одна газета тогда не писали о том, что оставшиеся (или брошенные) в городе подразделения ведут тя-желые бои. Показывали только выборы. Разумеется, «единодушные». Потом, ка-жется в «Комсомольской правде» появилась статья о воинской части, защищав-шей вокзал, которая называлась «Дом Павлова» О СОБРах, в течение десяти дней находившихся в блокированной комендатуре, в те годы не писали ничего. Тем не менее, благодаря опять же грамотному руководству, отряды вышли из окружения и ростовский СОБР вернулся домой без потерь.
Не прошло и месяца, как группа ростовского СОБРа снова была отправлена в Кизляр, где произошел очередной захват заложников, и печально известный бой у станицы Первомайская. Вот об этом уже писали, потому что просто невоз-можно было скрыть. Именно тогда президент давал интервью о тридцати восьми снайперах, после чего его рейтинг упал до какого-то несуществующего процента. Но по центральному телевидению тогда показали офицеров московского СОБРа, потерявших при штурме Первомайской своего командира, Андрея Крестьянино-ва. Разумеется, даром это им не прошло, но по тону и по содержанию их выска-зываний тогда было ясно, что для них это уже не имело значения. Тем более, что террористов и тогда отпустили с миром, и Радуев был пойман спустя много вре-мени. Дальше был мартовский штурм Грозного, где погибло более 130 офицеров различных СОБРов. И появилось впечатление, что именно эти отряды и были первоочередной мишенью.
И еще одна странность той войны: не просто не было какого-то материаль-ного поощрения тем, кто воевал, скорее, наоборот. Задержки зарплаты в тот пе-риод были настолько длительными, что это кажется не случайным, а ведь эконо-мического кризиса в тот период не было. Плюс, конечно же, квартирный вопрос. В самом начале создания отряда у первого командира, В.И.Мартынюка были на-дежды на получение квартир для своих офицеров. Количество обещанных квар-тир постепенно сокращалось, пока не исчезло совсем. Потом были планы постро-ить дом для сотрудников собственными силами, но сбыться им было не суждено.
Кроме материальных причин, существовало еще мощное информационное давление. Воевавшим не просто не сказали хотя бы «спасибо». Тон публикаций и телепрограмм был явно антиармейским, наши войска и спецподразделения пред-ставлялись злодеями, а боевики – невинными жертвами. И сама проигранная война оптимизма не прибавляла.
Как известно, после каждой войны фронтовики оказываются слишком не-удобными и раздражающими подчиненными. А если вспомнить, что и до Чечни компетентность и профессионализм офицеров СОБРов не вызывали восторга у властей, понятно и создание той атмосферы вокруг отрядов, которая привела к уходу многих высококлассных профессионалов из силовых структур. Так было не только в ростовском СОБре. Николай Миронов, зам. командира СОБРа ГУ-БОП в январе 97 года рассказывал о тех же самых проблемах. С тем же самым столкнулся и бывший командир сахалинского СОБРа Сергей Шапошников и дру-гие дальневосточные СОБРы, и подобное происходило практически во всех ре-гионах.
А борьбу с организованной преступностью все же никто не отменял.
Очевидно, в конце 96 – 97 годах, при ослабленных войной силовых струк-турах преступность наоборот набрала силу выше того же критического уровня, и маятник качнулся в другую сторону. Это можно было понять по направленности программ все того же центрального телевидения. Именно тогда в программе «Дежурная часть» и печатных изданиях объединенной редакции МВД начали по-являться исключительно положительные материалы вообще о спецназах и кон-кретно о СОБРах, об их образе жизни, проблемах, и даже о том, что происходило с теми, кто ушел из системы. Да, того демонстративного наступления на пре-ступность, как в 94 году уже не было, скорее, это можно назвать позиционной войной, в которой были довольно значительные успехи.
Ростовский СОБР в 97-99 годах участвовал в довольно многих громких де-лах, о которых опять же, сообщали центральные каналы. Освобождение залож-ников в Донецке Ростовской области, разгром крупных накропритонов, изъятие крупных партий оружия и боеприпасов, обезвреживание «большой группы» вме-сте с их оружейником, освобождение заложников в г. Ростове-на-Дону, и одно из самых ярких дел, - захват сходки воров в законе в Шахтах.
Хочется вспомнить фразу, сказанную начальником первого отделения (96 –98г.) Сергеем Шапошниковым в 97 году: «СОБРы созданы для того, чтобы по-беждать».
Что будет вторая война, было понятно почти сразу. Может быть, с начала 97, когда войска вывели, совместное патрулирование прекратилось, и усталость от войны на территории Чечни начала потихоньку уменьшаться. Конфликты на границах не прекращались, но материалы об этом не проходили даже в ведомст-венных газетах, потому что было сказано, что война закончилась. Это уж высокая политика, и нам до нее дела нет. Или экономика, так тем более. На тот момент война, видимо, была экономически невыгодной и политически ненужной.
Мне хочется процитировать интервью 2000 года специалиста по Северному Кавказу журналиста Сергея Слепцова, неоднократно участвовавшего в боевых действиях:
«-- Ну, вторая война – это был подарок для России. То, что устроили Ба-саев с Хаттабом, когда они рванули в Дагестан, это был форменный подарок России, как это ни кошмарно звучит. Были, конечно, страшные потери среди во-енных, и населения Дагестана, но это был подарок. Предприняв эту агрессию, они себе подписали приговор. Но даже этим подарком федеральный центр вос-пользоваться не сумел. Это была открытая агрессия, и даже в том самом Даге-стане, где боевики совершенно спокойно лечились и прятались, где совершенно спокойно продавали награбленное, где совершенно спокойно базировались, даже там, это у меня есть в видеозаписях. В первую войну любой боевик мог придти в дагестанское село, сославшись на то, что он воин аллаха, а по горским законам хозяин обязан защищать гостя до последней капли крови. Ополченцы мне, рус-скому журналисту рассказывали: Мы для них столько сделали, а они на нас на-пали, захватили наши села.
– Мнение ваше как историка, и как участника, совпадает?
– Как историк я могу сказать: идет процесс, оценивать его сейчас еще не время, но, как говаривал граф Орлов Чесменский, то, что «рыло в крови», это уж точно.
Армия по определению не может воевать в своей стране. Можно назна-чить любого генерала, закончившего три академии генерального штаба, это бесполезно. Это не война с немцами. Это не война с японцами, это не война с внешним врагом.
- Но ведь ни одно государство еще контрпартизанской войны не выиграло?
- Ничуть. Я не согласен. Дело в том, что партизанская война была выиг-рана Советской властью в Прибалтике, она была выиграна на Западной Украи-не, в Западной Белоруссии. Она была выиграна не только и не столько военными, но и политическими методами.
Как впоследствии все это произошло и в Чечне. Но до этого еще надо было дожить…
Лето 99. Опять же отношение к этому в отряде можно передать все той же фразой: от войны не отказываться, на войну не напрашиваться. Это просто рабо-та, которую необходимо сделать, и впервые за эту работу собирались платить нормальные, конечно только по нашим меркам, деньги. На самом деле затраты сил, нервов, здоровья, последствия для дальнейшей жизни ни в каких деньгах не измеришь, но и война входила в понятие той работы, которую выбрали те, кто пришел в СОБР. И не было ничего похожего на ту агрессивную истерию, которой были переполнены тогда все центральные телевизионные каналы. И ведь каза-лось, что действительно на этот раз профессионалам дадут возможность действо-вать так, как они умеют.
С самого начала войны одна, а потом две группы ростовского СОБРа непо-средственно участвовали в боевых действиях.
- О первой в эту войну командировке рассказывал начальник отделения Игорь:
- Мы проводили зачистки, то есть проверку паспортного режима, ос-мотры домов, дворов. Но интересно, что некоторые дома стоят закрытые, брошенные. В них просят не заглядывать.
- А что-то находили?
- Мы обнаружили базу подготовки командиров диверсионных групп в станице Шелковской. База брошена, там остались конспекты, по которым они готовились. В них описаны три тактики боя при партизанских действиях, силь-но напоминают тактику ГРУ. В конспекте, который достался мне, буквально было написано так:
- «1. Те, кто воюют в горах постоянно. 2. Те, кто воюют в городе. 3. Си-дят дома, помогают, а когда амир скажет, выходят и воюют».
Их работа получала самые высокие оценки командования и тех отрядов, с кем воевали вместе. Еще в октябре 99 корреспондент объединенной редакции МВД Виталий Носков, вернувшись из Дагестана после встречи со сводным отря-дом СОБР, очень высоко отзывался именно о нашей группе, хотя не встречался с ними в первую войну.
В январе 2000 года, во время штурма Грозного произошла довольно редкая вещь: часть подразделений МВД отказалась выполнять задачу, а вот ростовский СОБР проявил себя опять с лучшей стороны. За участие в боевых действиях в ян-варе 2000 года сотрудники ростовского СОБРа Владимир Марченко и Игорь Грошевихин получили благодарность непосредственно от президента. Да и после каждой командировки в СОБРе награжденных прибавлялось.
Весной и летом 2000 года сотрудники Ростовского СОБРа выезжали на за-чистки, стояли на блокпосту, участвовали в боях в селах Первомайском и Комсо-мольском.
Мне хочется привести цитаты из дневника ныне покойного Игоря Сербина, который он вел в командировке:
«февраль 2000. Описывать войну скучно, да и кому это интересно, кроме понимающих, а она им и так известна. Самое тяжелое на войне – ожидание на-падения, когда идешь колонной, или входишь в село, или патрулируешь город, или стоишь на блокпосту, и до рези в глазах вглядываешься в темноту, и каждый шорох натягивает нервы до предела».
«13 марта 2000г. Рано утром отряд отправился для проверки паспортного режима в населенный пункт Алхан-Кала.
Он занимает довольно много места, отличается практически полной со-хранностью и наличием плотных слоев населения, которое на удивление вело се-бя лояльно и даже учтиво. Ну еще бы!
Когда такие чертовски привлекательные и вежливо-строгие, очень воспи-танные джентльмены, как мы, входят во двор, то даже собаки и другие домаш-ние животные норовят предъявить документы и заискивающе заглядывают в наши красивые, исключительно голубые глаза…
Тепло попрощавшись с радушными местными жителями, мы без происше-ствий вернулись на базу. Здесь обрадовали тем, что 15 человек необходимо на-править в село Комсомольское, где уже 4-й день идут бои».
«17 марта. Группа краснодарцев, совместно с ОМОНом из Коми и отря-дом внутренних войск, проводили зачистку в предгорном селенье Бачи-юрт. И когда они возвращались, на их колонну из засады было совершено нападение. Это случилось в 1,5 км от Новогрозненского. Дорога идет в гору, транспорт замед-ляет ход – здесь они и поджидали.
Итог боя – погиб Паша, погибли два омоновца, шестеро тяжелораненых и четверо легко…».
Об обстановке в республике весной 2000 года рассказывал зам. командира СОБРа Олег:
- Добились кое-чего, серьезных, положительных результатов, с труд-ностями, потерями личного состава, хоть и гораздо меньшими, слава Богу. И опять, раньше времени, не установив никаких рамок в военном плане, не устроив политического аппарата самоуправления, мы открываем города и веси и пуска-ем всех негодяев, даем им возможность появиться в городе. А ведь с февраля по апрель, когда мы в Грозном стояли, в городе был комендантский час, и было пусто.
Не было терактов, те, кто оставался, жили более-менее спокойно, мы им помогали, как могли, кормили их, обезвреживали мины, снаряды, боеприпасы. Трупы вытаскивали, опознавали, земле предавали, родственникам сообщали. А что в итоге? Город заполонили населением, не дали ему ни покушать, не обеспе-чили ни проживание, ни учебу, ничего. Зато пустили в город, разрешили имею-щим грозненскую прописку находиться в местах прежнего проживания. А где им жить-то было, все развалено. А под маркой этого боевики спустились с гор в го-род. И теперь они спокойно, рассеявшись в толпе, могут отдыхать, собирать информацию о войсках, минировать дороги, проводить террористические акты. Сейчас в горах спокойнее, чем в равнинных населенных пунктах. Там боевиков из сел загнали в горы, как-то ситуацию контролируют.
– А в городе контроль невозможен?
Абсолютно невозможен. Потому что там есть мирные жители. Если, на-ходясь в предгорьях, или горах я знаю, что там, кроме боевиков никого быть не может, я могу спокойно направить огонь артиллерии и сам долбить их всех ви-дов оружия, если в этом есть необходимость. А в городе как я буду стрелять? Я знаю, что там есть люди.
Через три месяца, с августа по ноябрь 2000 года Олег Петрович снова был в Чечне, командовал группой. Это была, может быть, одна из самых тяжелых ко-мандировок, хотя об этом могут судить только те, кто там был. Описать, что та-кое осень в горах, особенно такая ранняя и холодная, как была в 2000 году, тому, кто там не был, невозможно. Даже то, что видишь на кассете, трудноописуемо. Палатки стояли на склоне, покрытом слоем густой, вязкой грязи, доходящей до колен, или выше, и за водой надо было спускаться, или подниматься на расстоя-ние около 400 метров. По вертикали. Есть кадры, где «Урал» раз за разом пытает-ся подняться по серпантину и скатывается назад, и все это рядом с обрывом. Продукты можно было сбрасывать только с вертолетов, которые не могли сесть.
Большую часть времени в горах стоял туман, и вертолеты просто не летали, так что невозможно было вовремя вывезти раненых и больных. В ростовском СОБРе, слава Богу, не было не только потерь, но и ранений. Хотя о болезнях и последствиях для здоровья сотрудников после той, да и после других командиро-вок говорить не хочется. Но задачу отряд, как всегда, выполнил, совместно с дру-гими СОБРами южного РУБОПа и подразделениями ГРУ.
–Олег, где было хуже, у вас в горах, или в Грозном?
–Так нельзя говорить. Что понимать, - хуже, лучше. В Грозном, конечно, было полегче в бытовом смысле. Но там было много подрывов, находишься во враждебном окружении, все время ждешь нападения. А в горах мы были охотни-ками. Не на нас охотились, а мы. Тогда очень много было проведено результа-тивных операций. Была изъято большое количество оружия, взрывчатых ве-ществ, задержано много боевиков. Применялась довольно успешная тактика со-вместно с подразделениями ГРУ. Конечно, и мы в засады попадали, и подрывы были, но вернулись без потерь.
2001 год:
–Олег, а вот в августе 2001 вернулась группа, что можно о них рассказать?
–Группа участвовала в спецоперациях вместе с войсками ВВ и МВД в по-селках Аллерой, Октябрьская, Ермолово, Цоци-Юрт, Бачи-Юрт, Гудермес, Ста-рые Атаги, Новые Атаги и другие с 16.08 по 26.08.2001. А также в спецоперации в поселке Аллерой по ликвидации банды Масхадова, 2 боевика взято в плен, изъя-то пять автоматов, одна радиоуправляемая мина, боеприпасы, уничтожен один схрон. В ходе проведения спецоперации в селе Старые Атаги с 25.09 по 6.10 так же было изъято оружие и боеприпасы. В Гудермесе и поселке Чачи-Юрт было уничтожено восемь мини-заводов по производству ГСМ, и также изъято ору-жие и боеприпасы. В совместной операции МВД РФ и ЧР задержано два члена организованных преступных группировок, подозреваемые в похищении людей с 1994 по 97 год.
Командировки были непрерывными. Возвращалась одна группа, уезжала другая. Срок командировок постепенно удлинялся, с 2 до 3 месяцев, затем, с 2002 года – шесть месяцев. Каждый раз ростовский СОБР возвращался, выполнив по-ставленные задачи, получив награды, и главное, возвращались в том же составе, как и уезжали. Это правило в отряде действовало всегда: сколько уехало, столько и должно вернуться.
За годы второй войны мне неоднократно приходилось видеть на базе свод-ного отряда в Грозном, как относятся к нашему отряду те, с кем вместе они вы-полняют боевые задачи. Высоко оценивали именно ростовчан сотрудники крас-нодарского, и адыгейского, и калмыцкого, и ставропольского СОБРа, но это все наш Северный Кавказ, ближние соседи, поэтому удивляться не приходится. Кста-ти, они же и прозвали ростовский СОБР мурашами, даже плакатик висел на ста-рой базе. Почему прозвали, рассказывал начальник отделения Андрей:
«У нас лучше всех была организация. Город разрушен, нам выделяют раз-рушенное здание, жить как-то надо. Чтобы обстроиться и жить в комфорте, быстро-быстро сосредотачивались, все стаскивали, начинали организовывать быт. Собирали доски, чтобы топить в разрушенных домах.
Голые стены, если печка стоит, буржуйка, по-черному топится. Нужно расчистить место, постелить что-то на пол, закрыть окна, чтобы не дуло. Стекол не было, закрывали полиэтиленом. Печку вывести, чтобы не по–черному коптило. В ту же печку и дрова нужно заготовить, чтобы с вечера хватило на двое суток. Поэтому – мураши. Другие медленнее раскачиваются».
А в одной из поездок мы встретились с сотрудниками Брянского СОБРа. Узнав, что рядом остановился ростовский автобус, они очень обрадовались зна-комству. И именно от них мы узнали, что, пожалуй, на самом деле слава ростов-ского СОБРа давно уже перешагнула границы нашего региона.
Есть еще разные мнения по поводу приема алкоголя в командировках. Где, когда, как… И есть множество примеров, как именно по пьянке погибали люди. Поэтому отношение к этому в ростовском СОБРе всегда было сдержанным. А есть и крайние мнения, например, начальника отделения Александра:
- Абсолютный сухой закон. Проблем с этим, кстати, не было. Ребята все молодые, со спортивным прошлым. В праздник садились, выпивали, кому сколько надо, а у меня – вообще сухой закон. То есть на боевых ни грамма. Хотя зазыва-ют и командиры, и замы, и более высшее руководство.
- А после выездов? Снять напряжение – боевые сто грамм?
- Дело в том, что у нас помимо быта, еще охрана нашего помещения, если мы в общем наряде не стоим, потом – охрана группировки. Поэтому пить неко-гда было. Если выпил, все – человеку оружие я не доверю. Я объявлял – если кому-то надо, есть такая острая необходимость, подходите – я буду освобождать от службы, садитесь, пейте, отдыхайте. Такого не было.
В 2002 году приказом МВД РФ данные подразделения, в том числе Ростов-ский СОБР реорганизованы в отряды милиции специального назначения главных управлений и управлений внутренних дел субъектов Российской Федерации.
В 2003 году командир СОБРа, или как его стали называть, отряда милиции специального назначения (ОМСН) Юрий Рыбакин согласился ответить на во-прос: был СОБР, теперь ОМСН, изменилось ли что-то для тех, кто там служит?
-- «Мы же не выбираем себе мать, или отца, точно так же мы не выбрали себе государство. Поэтому история СОБРа, который теперь называется ОМСН, неразрывно связана с деятельностью наших правоохранительных орга-нов. А она везде одинакова, что там, что здесь, -- поддержание правопорядка. Что сейчас, что в прежние годы, различий никаких нет. Изменилось название, суть нашей работы не изменилась. Мы что СОБРом были, работали с полной отдачей, что стали ОМСН, работаем точно так же, не хуже.
…Может быть, самую малость в Чечне немного безопаснее, потому что люди когда находятся на войне, они изначально к этому готовятся. И готовы, как пружина сжатая, ежесекундно. Здесь же люди приходят на работу, уходят домой, к своим семьям. А опасность работы точно такая же, как и на войне.
…Для любого командира общепринятое понятие, что легче самому выпол-нить какую-то задачу, особенно если ты знаешь, что она сопряжена с реальной опасностью, чем посылать туда своих подчиненных.
…Я всегда говорю своим сотрудникам: главное в нашей профессии – вы-жить самому, не загубить других, и задержать преступника. В рамках закона.
Всего с момента создания отряд 25 раз направлялся в Чеченскую республи-ку, 8 раз на территорию республики Дагестан, 4 раза в Кабардино-Балкарскую республику. Суммарная продолжительность командировок составляет 2775 дней, или более 7 лет.
О командировках в другие кавказские республики рассказывал в 2007 году начальник отделения Александр:
- Отличалась ли эти командировки от командировок в Чечню?
- Отличались. Переход был неожиданным. В Чечне нам приходилось вы-полнять задачи, связанные с задержанием на открытых местностях. А здесь – только адресные работы (т.е. в частных домах или в домовладениях). И еще - лесистая местность, чего не было в Чечне.
Мы привыкли, что у нас всегда есть информация, это наш козырь. А здесь информации никакой не давали. Даже не давали информации о том, сколько че-ловек находится в адресе. Предположительно – один точно, основной. А сколько у него пособников? Никто не знает. Идет охота за определенным человеком, а с ним могут быть 5 или 10 отморозков. В этом плане морально было тяжело. То есть, идешь в неизвестность без какой-либо информации.
- Отряд вернулся без потерь?
- Слава богу. Один травмированный, но там – дождь, туман, экипированы все по полной боевой, поскользнулся и травмировался. Сейчас в строю, работа-ет.
За время существования отряда Указом Президента Российской Федерации, Приказом Министра Внутренних дел России награждено:
-- именным оружием -- 2 сотр.;
-- орденом «За личное мужество» -- 7 сотр.;
-- орденом мужества -- 51 сотр.;
-- медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» 1ст. -- 15 сотр.;
-- медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» 11ст. -- 45 сотр.;
-- медалью «За отвагу» -- 58 сотр.;
-- медалью «За отличие в охране общественного порядка – 10 сотр.
Потерь во время проведения спецопераций в отряде не было, но более 30 сотрудников получили минно-взрывные травмы и ранения различной степени тяжести.
С 2004 года по настоящее время ОМСН КМ ГУВД по Ростовской области руководит полковник милиции Михаил Дмитриевич Перов, побывавший практи-чески во всех «горячих точках» страны. Он -- один из тех, кто и создавал отряд в самом начале, а теперь поддерживает и развивает традиции Ростовского СОБРа. К его боевым наградам прибавилось признание его в 2005 году «милиционером года».
А теперь о главной традиции ростовского СОБРа, которая возникла еще то-гда, в девяносто четвертом, во время первой войны. Эти слова так или иначе про-износятся при отъезде группы, их неоднократно повторяли командир СОБРа и его заместители тем, кто уезжал: сколько уехало, столько и должно вернуться. Это главное, а все остальные проблемы можно решить здесь. Дома.