- Подождите, я сейчас узнаю, - сказала секретарь, хрупкая девушка с короткими черными неестественно растрепанными, словно ветром, и застывшими в таком положении волосами. Она подняла трубку и набрала номер.
- Илья Витальевич, к Вам пришел Рязанцев… - сказала она в трубку. – Да, хорошо…
- Вам придется немного подождать, Илья Витальевич сейчас занят, - обратилась к посетителю секретарь. – Присаживайтесь.
Рязанцев сел на стоящий в приемной кожаный диван. Сидел он ссутулившись, на спинку не откидывался, что выдавало в нём некую нервозность и напряжение. На журнальном столике рядом с диваном на прозрачной стеклянной столешнице были хаотично разбросаны глянцевые журналы с изображениями мускулистых мужских торсов, полуодетых женских тел и лиц различных знаменитостей. Но Рязанцев даже не взглянул в их сторону, хотя издания эти были призваны хоть как-то скрасить минуты ожидания, которые, судя по количеству журналов, посетителям предстояло потратить в данной приемной изрядно.
«Один из немногих случаев в жизни, когда время никуда не спешит. Жаль, что оно всегда для этого выбирает самые неподходящие моменты»,- подумал Рязанцев.
Секретарь смотрела в монитор, щелкала клавишами «мыши», изредка что-то набирала на клавиатуре и еще реже отвечала на звонки, вроде: «Издательский дом «Нова-Пресс», Тамара, добрый день… Да, Илья Витальевич на месте… Нет, не могу сказать… Да, сейчас он на месте, а дальше, вы ж понимаете… Нет, сейчас соединить не могу – он занят… Да… Да, или чуть позже… Всего доброго». Каждый раз, когда она клала трубку, она делала такое выражение лица, словно позвонивший незнакомый человек попросил у нее в долг, чем вызвал закономерное возмущение. Но все эти щелчки и ответы на телефонные звонки были единственными нарушающими тишину приемной звуками.
Наконец раздался очередной телефонный звонок, по звучанию отличающийся от всех предыдущих: «Слушаю, Илья Витальевич… Да, хорошо».
- Проходите, Илья Витальевич Вас ждет, - сказала секретарь посетителю.
Рязанцев кивнул, встал и вошел в темно-коричневую, почти черную лакированную дверь, рядом с которой висела табличка «Мозгов Илья Витальевич».
Войдя, посетитель понял, что вышеописанная дверь в приемной имела именно такой вид неслучайно, ведь она фактически намекала, давала краткое представление о том, что ожидало человека непосредственно за ней, то есть в кабинете. А в кабинете вошедшего ожидало царство бликов, зеркальные глади полированных поверхностей темных и очень темных предметов мебели. Огромный стол цвета вороньего крыла, оттенка темной древесины шкафы, тумбы, подлокотники кресел и даже подставка настольной лампы – все это блестело, отражало и отражалось друг в друге. И даже лицо хозяина кабинета лоснилось в унисон, словно его, как и всё остальное убранство, подбирали под единый стиль апартаментов.
Илья Витальевич указал посетителю на кресло с противоположной от себя стороны стола и, когда Рязанцев уже подошел к указанному месту, встал и приветственно протянул руку для пожатия.
- Добрый день… - начал, было, Илья Витальевич и замялся.
- Олег Степанович, - помог Рязанцев.
- … Олег Степанович, - закончил Мозгов, кивнул и улыбнулся.
Они пожали друг другу руки, и каждый сел на свое место. Илья Витальевич откинулся на спинку кресла и улыбался. Олег Степанович же наоборот, как и в приемной, сидел ссутулившись, не выражая особых эмоций, отчего на фоне хозяина кабинета и блеска окружающей обстановки казался хмурым.
- Ну что, любезный Олег Степанович, прочитал я Ваши рассказы… Не все, конечно… На все у меня, как говорится, ни времени, ни сил… Что я хочу Вам сказать… - Илья Витальевич замолчал, словно задумался, продолжая улыбаться.
- Что Вы хотите мне сказать?! – не выдержал затянувшейся паузы Рязанцев.
- Да! Так вот, я хотел сказать, что Ваши рассказы… пожалуй, нам не подойдут, - Мозгов жестом остановил начавшего, было, возражать посетителя. – Не спешите возражать, тем более что в этом нет никакого смысла: мы - коммерческая организация, а не благотворительное общество, так что тут я и только я решаю, кого, что и когда мы будем печатать! И будем ли. Я мог бы вам вообще ничего не объяснять, передать распечатки и своё решение через секретаря, но мне показалось это неучтивым. Поэтому я потрачу еще несколько минут своего времени и объясню Вам, что конкретно меня не устраивает в Ваших произведениях. Может это Вам пригодиться в дальнейшем, при написании следующих произведений…
- Я все понял, спасибо, - сказал Рязанцев сухо, поднимаясь со своего кресла и явно собираясь уходить.
- Нет, ну это вообще ни в какие рамки... Я потратил на Ваши рассказы свое время, пригласил Вас в свой кабинет, а вы не даете мне даже договорить… Да это просто неуважение, понимаете?! Неуважение ко мне как… как к читателю, в конце концов…
Олег Степанович снова сел в кресло, но продолжал молчать.
- Ну и что Вы молчите? – спросил Илья Витальевич.
- Я жду, уважаемый читатель, когда вы договорите, - сказал Рязанцев.
- Не надо так. Я понимаю, Вам обидно и причину своей обиды Вы видите во мне. Напрасно. Я всего лишь прочитал Ваши рассказы и оценил целесообразность их издания. Иными словами, насколько Ваши произведения могут быть интересны людям, покупающим наши книги. Тем, кто платит свои деньги…
- Можете дальше не продолжать, я знаю наперед всё, что Вы скажите.
- А я все-таки продолжу, - лицо Ильи Витальевича по-прежнему лоснилось, но куда-то делась та непрерывно играющая до сего момента улыбка. К тому же он уже не сидел, развалившись в кресле, а нависал над столом, оперившись на локти. – Вы пришли в издательский дом, в компанию, которая издает книги, прежде всего рассчитывая на прибыль! Понимаете, на прибыль! То есть на деньги тех людей, которые будут покупать наши книги, платить за них, читать и снова покупать. А Вы принесли мне не товар. Это никто не будет читать, а значит это нереально продать, понимаете?! То, что Вы написали, никому не нужно. И это не мои домыслы - есть абсолютно четкие критерии…
- Так может дело не в моих рассказах, а в Ваших критериях?
- Вы что думаете, я эти критерии придумал?! Это статистика, годы продаж, сотни издательств, тысячи книг. Десятки тысяч! Книги - это бизнес, и, поверьте, конъюнктуру рынка я знаю, как свои пять пальцев. Читатель хочет отдохнуть! Хочет, чтобы его увлекли, заинтриговали, развеселили… Он хочет, взяв в руки книгу, оказаться в каком-нибудь совсем другом мире. Мире безудержных испепеляющих страстей, или леденящего жилы страха, или… ну, я не знаю, бесшабашных веселых любовных приключений. Чего-то эдакого… А что в Ваших рассказах? Хандра. Повседневность. Кто это будет читать?!
- Чехова же читают, - буркнул Рязанцев.
- А вы что, позвольте спросить, уровняли себя с Чеховым?!
- Ни с кем я себя не уравнивал. Просто, по Вашим рассуждениям, и Чехова издавать не стоит – не прибыльно.
- Да причем здесь Чехов?! Чехов - это классика, а классика – отдельная тема. Но Вы же не Чехов! Вы – Рязанцев. Так давайте говорить о Ваших рассказах, а не приплетать сюда Чехова с Достоевским…
- Вы закончили? Я могу идти? Обиженный читатель в Вашем лице, надеюсь, удовлетворил свою неудержимую потребность плюнуть своим пониманием, как и что нужно писать, в лицо автора прочитанных им произведений.
- Обиделись… А зря!
- Что зря?! Что зря?! – не выдержал Рязанцев. - Вы предлагаете поговорить о моих рассказах, а сами ничего о них не говорите. Вы мне рассказываете о чем угодно: о суровых законах книжного бизнеса, о конъюнктуре рынка тупого чтива, о литературных пристрастиях пассажиров электричек. Что обсуждать?! Ни одного конструктивного слова о моих рассказах. Вы их вообще читали? Или начали было, не захватило, и отложили в сторону? А? Так извините, я комиксы не рисую.
- Да что Вы себе вообразили?! – взорвался в ответ Мозгов. - Принесли второсортные рассказики, а апломбу, как у Нобелевского лауреата. Слабые рассказы! Вы это хотели услышать? Так я Вам говорю: Ваши рассказы слабые и скучные. Это все графоманство чистой воды. Хотите – мы Вас напечатаем, но за Ваши же деньги! Хоть миллионным тиражом! Хоть с золотым теснением, но за Ваши деньги. А за свои деньги вот это вот, - Илья Витальевич поднял стопку распечаток, лежавших на столе, - ни я, ни кто-либо другой это печатать не будет!
- Полегчало?! Ну, вот и славно… - Олег Степанович поднялся из кресла. - На этой оптимистической ноте, я предлагаю…
В это время раздался звонок, Илья Витальевич нажал на кнопку на телефонном аппарате, откуда зазвучал голос секретаря.
- Илья Витальевич, Ершов на проводе.
- Конечно, переключай.
Мозгов взял трубку, улыбка снова вернулась на его лицо. Он снова развалился в кресле.
- Здравствуйте, Альберт Альбертыч. Давно мы Вас не слышали… Как у вас?
Илья Витальевич, казалось, забыл о присутствии посетителя в кабинете. Улыбаясь, он смотрел куда-то в потолок, крутил в пальцах шариковую ручку и говорил в трубку неестественно бархатным голосом, почти мурлыкая. Рязанцев взял распечатку со стола и вышел из кабинета, не прощаясь.
- У нас?! Да как сказать… Финансовый кризис для нас никто не отменял, вы ж понимаете… Да, это точно… А что можно сделать? Работаем, как работали, а дальше поглядим: выплывем – выплывем, нет – так… но об этом и думать не хочется? Пока, тьфу-тьфу-тьфу, на плаву. Как у вас?... Да это и понятно… Тут надо просто переждать, перетерпеть… А кто его знает сколько? Тут прогнозы по точности, как у Гидрометцентра… - Мозгов засмеялся собственной шутке. – Ну, ничего – прорвемся. Было бы здоровье. Как Ваши? Всё нормально?... Ну, и слава Богу… Мои? Мои ничего, все по плану… План? Да, план писал я, - Мозгов снова засмеялся. – Да-да-да, и не говорите… Это уж точно… Да, слушаю… Ну, какие от Вас могут быть просьбы, только пожелания… Ну, конечно, все, что смогу сделаю, какие вопросы… Напечатаем, пусть приносит… Как фамилия? Рязанцев?! – Илья Витальевич изменился в лице. – Конечно, напечатаем, какие вопросы… Когда?! Альберт Альбертыч, вы мне выламываете руки… Хорошо, я понял… Да, я понял, постараюсь. Ну, что Вы говорите, какие должники, бросьте, в самом деле… Да, и Вашей супруге поклон… Всего наилучшего, рад был Вас слышать, Альберт Альбертыч.
Илья Витальевич повесил трубку и выдохнул так, словно только что узнал какую-то ошеломляющую новость. Он вытер платком пот со лба и нажал на кнопку на телефонном аппарате.
- Слушаю, Илья Витальевич, - откликнулся телефон голосом секретаря.
- Томочка, Рязанцев уже ушел?
- Давно… С распечатками…
- Срочно звони вниз на охрану, спроси, вышел ли он уже из здания? И сразу перезвони мне, поняла?!
- Конечно, Илья Витальевич, - и повесила трубку.
Мозгов снова вытер пот со лба. Лицо его продолжало лосниться, но стало бледным, отчего начало напоминать хорошо отполированный мрамор.
- Фу-у-у-х, - выдохнул Илья Витальевич, - это ж надо… Ну, почему он не позвонил раньше… Блин, вот засада…
Звонок телефона словно застал Мозгова врасплох.
- Илья Витальевич, охрана говорит, что уже ушел.
- Понятно. А контактная информация по Рязанцеву какая-нибудь осталась?
- Не знаю, по-моему, нет. Надо посмотреть…
- Так посмотри! – взорвался Мозгов. – Это срочно. Давай!
И бросил трубку.
Через минуту в кабинет зашла заплаканная Тамара. Растекшаяся тушь и черные растрепанные волосы придавали ей вид представителя одной из популярных у молодежи субкультур.
- Да, есть его мобильный телефон. Вот, - она положила листок на стол руководителя, развернулась и пошла к двери с видом обиженного ребенка.
- Томочка, - окликнул секретаря Мозгов, но та продолжала идти к двери. – Том, да подожди ты.
Девушка остановилась, повернулась к Мозгову лицом, всем своим видом показывая глубочайшую обиду, не подразумевающую прощение.
- Ну, прости – вспылил. Ты ж видишь, спокойно жить не дают. Обязательно кто-нибудь взбодрит. Тут этот Ершов, откуда он взялся… Ну не дуйся, слышишь?
- Я и не дуюсь, - сказала Тамара, глотая слезы.
- Ну, вот и хорошо. Умница.
- Кофе сделать? – всхлипнула секретарь.
- Сделай.
Тамара вышла, а Мозгов схватил трубку телефона и стал судорожно набирать номер, сверяясь с листком, принесенным секретарем.
- Алло, Олег Степанович? Это Мозгов беспокоит… Да, Илья Витальевич. Только трубку не бросайте, прошу Вас. Что же Вы, Олег Степанович, так ушли, не попрощавшись… А вот представьте себе, мне еще есть, что Вам сказать. Я беру Ваши рассказы… Я не говорил, что они мне не понравились… Нет, Вы просто меня неправильно поняли, я имел в виду, что серьезная проза сейчас плохо продается… Нет, говорю же Вам, Вы просто меня недопоняли. Да, сейчас такая конъюнктура, но что делать, не печатать же одно чтиво. А что серьезная литература плохо продается – это да. Сейчас и Чехов, которого мы с Вами затронули в разговоре, появись он в наши дни, вряд ли пользовался бы успехом. Так что, Чехова не печатать?! Знаете, даже в бизнесе не всё меряется деньгами, уж поверьте мне… Чего я от Вас хочу?! Договор подписать. Вы где сейчас? А когда сможете? Где? Хорошо, диктуйте адрес… - Мозгов стал записывать адрес на том же принесенном Тамарой листке. – Через сколько Вы там будете? Хорошо, я подъеду. Только Вы уж дождитесь меня. До встречи!
Положив трубку, Илья Витальевич снова глубоко выдохнул, но на этот раз с облегчением.
- Томочка, распечатай мне экземпляра четыре наших типовых договоров и скажи Володе, чтобы спускался и подгонял машину – сейчас поедем.
- А как же Ваш кофе? - спросила секретарь.
- Приду – выпью.
Вернулся в офис Мозгов часа через четыре, сильно уставший, но довольный собой. Еще бы, ему удалось вывернуться и подписать договор с тем, кого буквально за пару часов до этого чуть ли ни обзывал бездарностью. И теперь он чувствовал себя самым искусным дипломатом, каких только знала Земля. Войдя в приемную, он, ничего не замечая и напевая себе что-то под нос, проследовал к себе в кабинет. Там Илья Витальевич снял пиджак, сел в кресло и ослабил галстук, что на работе он себе позволял только после очень больших и прибыльных побед. Довольная улыбка не сходила с его лица. Пару минут Мозгов просто пребывал в состоянии эйфории, подобно солдату, вернувшемуся невредимым с победоносной войны в родной дом и с обожанием разглядывающему родные стены. Затем он нажал на кнопу на телефонном аппарате.
- Томочка, что ты там говорила про кофе?!
- Сейчас сделаю, Илья Витальевич. Тут Вас посетитель дожидается…
- Нет-нет-нет, сегодня больше никаких посещений. Извинись перед ним и скажи, что сегодня у меня… ну, я не знаю, совещание или… короче, придумай что-нибудь.
- Мне, кажется, у Вас должно получиться принять его еще сегодня…
- Это еще почему?! Что ты там темнишь? Это, чтобы он не понял? Он что, из налоговой?
- Нет, но…
Настроение Мозгова снова упало до ноля. Он не любил неожиданностей, а уж неожиданностей, которые преподносят таким образом – вдвойне.
Дверь открылась, и вошел молодой спортивного вида мужчина. За ним зашла Тамара, неся в руках две кружки с кофе. Она прошла и поставила их на стол, подложив под кружки пару листков офисной бумаги. Затем девушка молча вышла из кабинета. Мужчины так же молча проводили ее глазами.
- Чем могу быть полезен? - Мозгов встал со своего кресла и протянул руку гостю.
- Моя фамилия Рязанцев, - сказал мужчина. Он подошел к столу и пожал протянутую Ильей Витальевичем руку. – Рязанцев Виктор Валентинович. Вам должен был звонить Альберт Альбертович по поводу моего визита.
- Да, я в курсе, присаживайтесь, - смог выдавить из себя Илья Витальевич, сел в кресло и жадно отхлебнул кофе.