Иллюстрация к новелле из открытых источников:
Apocalypse Now, 1979.
ДНЕВНИК СМИТА-4 (август 2009 г.)
«А знаете что? Мы, герои, никому не нужны» – «Но почему же Вы так думаете?»
– Так вот, нежная Незнакомка, нужна теория (даже философия) модели, эталона в сочетании с философским military.
– Я этого так и не поняла.
– Это мое «знаю-как». Язык и философия, поэтика, метафора, слова-блики-зигзаги – эти вещи нераздельны. Метаморфозы и трансформации слова, переломы и превращения, по белым клавишам чеканные фразы... «Они» уже не твои... знаки-зигзаги-парадоксы. Речь больше, чем жизнь! И стиль выше «правды»!
Для злой среды нужны злые идеи. И пусть это будет нашей тайной. Собственно, этим и живу: безусловность, страсть, любовь к эталону движут мной. Я все дальше и дальше отдаляюсь от этого – совсем отдалился – и от класс-академизма, от конструкций, от разлагающей рефлексии, атмосферы распада; текстов, загрязняющих целые континенты, от «нелитературы», потому что «это», дорогая, – «не сюда». По датам, при движении вглубь фьорда... по возрастанию дерзостных (?) мотивов, кстати, можно заметить. Герой всегда герой – это тезис и постулат. Здесь не нужно думать, как выглядишь. Тело решит само – к движению... сочетанию редкой злобы, силы и проворства – к медвежьим, опасным чертам... Для окружающих да и собственного морального самочувствия важно только то, что представляешь собой сейчас, а не вчера. Поэтому поблажки мстят. Ежедневная борьба за тонус, а значит – и соответствие самому себе, профессиональному статусу, идее.
– Наша борьба за тонус не должна останавливаться!
– Наша борьба за тонус! Как красиво ты сказала.
– Спасибо. Стараюсь тебя порадовать.
– Надежный ли дождевик? Я беспокоюсь.
– Надежный. Уже три раза испытал. Мы с тобой как «В августе 44-го...» в Белоруссии, как во «Взводе» во Вьетнаме – шагаем в ночь, в плащ-палатках. Я укрою тебя плащ-палаткой и буду поддерживать огонь. Настороже.
– А вокруг волки и бесконечность леса?
– Надо поддерживать вооруженный нейтралитет с волками и медведями, насколько будет возможен – этот нейтралитет. Но нам нужны две зеленые плащ-палатки. Так будет просторнее и свободнее. А вот и мой вывод по бытию: никто ничего не знает. Как же себя вести при встрече? В конечном счете, каждое столкновение с диким зверем индивидуально и невозможно дать абсолютный рецепт защиты от медведей. Кстати, не нужно приписывать им какие-то иррациональные берсеркерские черты. Все боятся, и они тоже. Считать убитых зверей не надо. Надо просто двигаться.
От рейнджера в одиночестве требуется быть в постоянной готовности к открытию огня. You will die next! Ты умрешь следующим! Это же экстракт победоносной мысли! «Я думаю, что Вьетнам заменил нам счастливые детские годы».
Охотники и милитарист – разные вещи, небо и земля. Охотники – это надувание щек, это гурьбой, на световой день. А белый ангел лесного ада?
В полном соответствии со своими лесными новеллами, реваншистским духом, музыкой побега – этой чеканкой, злобным вервольфом и торнадо – «взорвется музыка искрящими нотами войны!» – уходит в лес один, без мчс-поддержки и тыловых структур – в жестокий и магический реализм. Так кто из нас герой?
Не забывай, что я все-таки философ (военный), думаю как философ, рассуждаю как философ, люблю как... (ну это вряд ли). В общем... умонастроение наемника – это очень мощное специальное оружие.
Пора уже говорить о смене правил. Приходится выходить из дома с двумя кольтами 45-го калибра в наплечных кобурах и пулеметом Томпсона в руках.
– Чем же вас так очаровали гангстерские саги?
– «Ни у него, ни у его сообщников не было концепции будущего, – так режиссер гангстерской класс-драмы Heat (1995) Майкл Мэнн о грабителе банков Диллинджере. – Все это проецирую на себя...».
Как хотел бы совместить все – и металл глаз, и свой зеленый берет, и написание разработок, путешествия, бондиану, гангстериану, культ кино, зеленого ада и красивых женщин...
Настоящий... должен и живет на жестком режиме – в жанре лесной дороги. (До настоящего, человека будущего еще далеко...). Но, похоже, что я перешел на странный, ночной образ жизни; все передвижения по тайге в последний месяц – исключительно в ночи. Рейнджер обязан смотреть смерти в лицо – не отворачиваясь, холодными глазами. Я повторяю мысль, высказанную во «Вьетнаме»: он демонстративен!
................
Жаль, что ты не встретилась на заре моей туманной юности... Ты так мила к рейнджеру! А помнишь, во «Вьетнаме...» я пишу: «О Регину критики сломали столько копий! А где же сам Кьеркегор?». Понимаешь?.. И я спрашиваю себя: может... ты – Регина? Мой Вьетнам? Ты еще не знаешь, с кем столкнулась.
Я меж фьордов, среди заливов со скалистыми берегами... Жду преступников на белых субмаринах, в руках классика жанра – обрез, имеющий столь грозную кинематографическую и литературную репутацию.
Твой Джон, этот недобитый романтик с трагическим будущим, ницшеанец тайги.
***
События, герои, место действия являются литературным вымыслом; также прошу не отождествлять героя произведения с автором.