Юлька

Тетсубиши
Что-то значимое в жизни так часто приходит абсолютно неожиданно… или просто спонтанно, и жизнь после этого можно разделить на две половины: «до» и «после». Некоторые говорят, что таким моментам предшествует некое мистическое предчувствие, но… нет ни-че-го. Вечер как вечер, таких были сотни до и, кто знает, может быть, сотни будут и после.

В октябре, в это время, уже темно, хотя город еще полон жизни, и словно, насыщенная кислородом кровь по венам огромного организма, по длинным улицам и проспектам, тянутся бесконечные потоки габаритных огней. Если бы не равномерный гул вечернего города, как струйка дыма просачивающийся сквозь приоткрытое окно, и заполняющий все пространство комнаты, то ее тишину нарушали бы только ломаные ритмы клацающей мыши, поскрипывание кресла и аппетитные стуки опускаемой на стол чашки.

Юлька нервничала. Работа не шла. И, хотя сроки позволяли, у нее впереди был целый месяц, такие творческие кризисы неизменно приводили ее в раздражение. В свои двадцать пять она была фрилансером, перспективным и уже вполне известным, в интересующихся кругах, дизайнером и от нее ждали соотвующего уровня, но сейчас ей было не до работы. Разрыв с последним кавалером был совсем не болезненным, - отношения быстро зашли в тупик и расставаться было не жаль, но, в очередной раз, осталось неприятное послевкусие, как если бы расчитывая, что надкусываешь пирожок с яблоком, в самый разгар процесса, обнаружилось, что он с печенью, причем нет ничего плохого в пирожке с печенью, но не трудно представить, каков вкус у печени, когда ты думаешь, что это яблоко. В который раз уже мысли с упрямством локомотива, неотвратимо, словно по рельсам, возращались к Запретному. Юлька откинулась на спинку кресла и протерла глаза. «Нафиг»,- подумала она, - «если что-то не получается, надо просто сделать что-нибудь другое.» «Хватит себя зажимать», - думала она на кухне, смотря как зреет кофе в турке, - «времени на работу еще – вагон, надо что-то сделать, расслабиться, и НАЧАТЬ ЭТО, в конце концов…»

Налив кофе в чашку, она пошла за компьютер и, исполненная решимости, нашла в «Избранном» папку с названием «Тема»... Пока компьютер открывал все сохраненные там ссылки, запустив длинные незримые щупальца в сеть, она сидела откинувшись на спинку кресла и, поставив ногу на край сиденья, вдыхала аромат «марагоджипа», и думала, что сегодня она с кем–нибудь, все же, познакомится. От этой мысли учащенно начинало биться сердце и слегка перехватывало дыхание. Сколько она себя помнила, ей всегда хотелось чего-то, что, как она гораздо позже выяснила, называлось Темой. Ее возбуждала мысль о боли, об унижении, о подчинении, но первобытность этих фантазий никак не укладывалась в голове развитой и хорошо образованной женщины, каковой она себя, с полным основанием, считала. Эти фантазии лихо ложились в художественные произведения живописи, кино и литературы, которые она не раз видела, но пустить их в реальность своей жизни казалось ей безумием: никто не знает как поведет себя могучий джинн, если выпустить его из бутылки… Однако сюрреалистичность картин и сюжетов рождавшихся в ее голове каждый раз, когда она ласкала себя перед сном, их все большая яркость и навязчивость, ее пугала, не давала покоя, мысли об этом занимали все больше места, и это превращалось в проблему, с которой надо было что-то делать. И срочно.

Поиски в сети - это и увлекательно и, одновременно, однообразно… Написанные, как под копирку, объявления, быстро наскучивают… После часа просмотра всей этой фантазерской писанины о «жестоких господах» и прочих суровых воспитателей, она уже готова была сдаться. В который раз. Но в какой-то момент ее внимание привлекла дискуссия, разгоревшаяся между какой-то девушкой и мужчиной. И что-то в его ответах и репликах было особенное. Какая-то спокойная уверенность, рассудительность, понимание… Он явно не преследовал цели показать себя с какой-то стороны, просто отвечал и эти ответы, почему-то хотелось перечитывать по несколько раз. Сведения в его профиле была сухими, но, вполне, информативными: Верхний, доминантный садист, 35 лет и прочее. В качестве контактов был указан номер ICQ. Поиск по номеру показал, что пользователь, в настоящее время, находится в сети. Это был момент истины.

- Здравствуйте, - написала она и, кажется, перестала дышать.

- Добрый вечер, - пришел ответ через несколько секунд и смайлик в конце этой фразы ее немного успокоил.

- Я нашла Вас на одном из тематических форумов, меня зовут Юлия, - она с изумлением обнаружила что руки слегка дрожат и, лихорадочно добавив, - Вы не заняты? – отправила сообщение.

- Уже нет, собирался уходить (я на работе)… - ответил он и добавил, - А что? – присоединив к реплике сразу двух улыбающихся шариков.

- Я… интересуюсь… Темой. Скажите, у Вас есть кто-нибудь сейчас? – отправив сообщение, она подумала, что в нее вселился бес, так активно взяться за дело, после нескольких лет сомнений, -видимо в ней что-то треснуло, и эта мысль запустила в ней маховик азарта. Понимая, что «процесс пошел», останавливаться она уже не собиралась.

- Мы расстались чуть больше месяца назад, так что… пожалуй я свободен. У вас есть предложение?

- Вы бы не хотели... со мной встретится? Поговорить. – и зачем она только дописала это глупое «поговорить». Обозвав себя тупицей, она напряженно ждала ответа. Его не было. Казалось время превратилось в мед, тягучий и вязкий. Мысли в голове роились и множились, и уже хотелось все бросить… как вдруг пришел ответ. Прошла всего минута.

- Я собирался поехать поужинать в «Casa del Mar», вы составите мне компанию?

- Да, это недалеко от меня, во сколько?

- Я буду там через час. Запишите мой телефон, чтобы мы смогли там найти друг друга. Меня, кстати, зовут Дмитрий. Буду вас ждать. – шарик в конце предложения улыбался, венчая цифры телефонного номера. Она поняла, что отвечать бессмысленно – пользователь покинул сеть. Глубоко вздохнув она пошла собираться.


***

Выйдя из душа и стоя перед зеркалом, Юлька с удовлетворением рассматривала свое тело. Стройная, женственная, подтянутая фигурка с изящным изгибом талии, светлая бархатная кожа, красивая грудь, аккуратная интимная стрижка… Почти античная скульптурная эстетика картины в зеркале не вызывала сомнений. Встряхнув гривой непослушных рыжеватых волос, она улыбнулась, и отметив, что улыбка, все же получилась несколько нервной, принялась одеваться.

Перед тем как выйти из квартиры, она еще раз посмотрелась в зеркало. Тонкие сапоги на высоком каблуке, скромное, но изящное повседневное платье серого цвета, черное пальто, дизайнерский шарф, перчатки и сумочка… Критично оглядев себя, решив, что выглядит «скромно и со вкусом», она решительно вышла из дома.

До указанного Дмитрием ресторана было всего десять минут езды. Вишневый «пыжик» Юльки проворно маневрировал в потоке, стремительно приближая ее к встрече с тем, к чему она так долго шла.

Парковка возле ресторана оказалась относительно свободной. Аккуратно встроив машину между двумя внедорожниками, Юлька выключила двигатель и посмотрела на часы. Почти минута в минуту. Она откинулась на сиденье и, закрыв глаза, глубоко вдохнула. У нее был мандраж. «Ладно, - подумала она, - делать нечего, сказавши «а», надо говорить «б»…

На улице ощутимо пахло зимой, ее приближение чувствовалось в том особом запахе, который так сложно атрибутировать, но который ни с чем другим нельзя перепутать. Таким воздухом так приятно дышать, он прочищает голову и поднимает настроение, Юлька огляделась на окружающие ее городские огни, улыбнулась, и направилась ко входу в ресторан.

Внутри вкусно пахло, из зала доносилась приглушенная музыка, какой-то приятный lounge… Сдав пальто в гардероб, она достала телефон и набрала номер.

- Юлия, я уже здесь, столик в левом дальнем углу от входа. – «какой приятный голос»,- подумала она и вошла в зал.

Подойдя к столику, она чуть замешкалась, так как, помимо своей воли, пристально уставилась на Дмитрия, словно пытаясь прочитать его мысли и, заодно, увидеть ауру. Он улыбнулся и поднялся, приветствуя ее и гостеприимно протянул руку приглашая присесть напротив. Она отметила, что он был высок, не менее метра восьмидесяти и явно со спортивным прошлым и, может быть, настоящим – ее взгляд, тренированный художественным образованием, сразу отметил ширину плеч, объем шеи, осанку и уверенную жестикуляцию. На нем был черный костюм и темно-синяя рубашка. Она села напротив и нервно выдавила:

- Здравствуйте…

- Здравствуйте, Юлия, - он приветливо улыбался и его явно забавляло ее смущение, но и тени насмешливости в его взгляде, голосе и интонации не было, скорее теплота. – Что вы будете?

Есть ей совершенно не хотелось, но и сидеть перед пустым прибором ей тоже не улыбалось.

- Что-нибудь легкое… салат, может..., - она не могла понять, откуда у нее эта нерешительность, у нее - активной, любящей жизнь, мужчин, секс и все, что доставляло удовольствие, легкой на подъем. С ней происходило что-то, чего она решительно не могла постичь.

- Хорошо… - он по доброму прищурился и сдержанным, но уверенным жестом пригласил официанта.

Юлька постепенно чувствовала, что успокаивается. Он что-то рассказывал, вставлял сдержанные, но забавные шутки, она смеялась, отмечая, что он уверенно и откровенно ее разглядывает. Она явно ему нравилась и это вселяло уверенность. В его взгляде было что-то, отличавшее его от, практически, всех мужчин, с которыми ей приходилось встречаться. Подобный взгляд она видела всего пару раз в жизни – спокойный, он смотрел на нее так, словно она УЖЕ принадлежала ему, хотя ни словом ни намеком ни жестом не переступал черту – квинтессенция корректности и такта. Такое странное, противоречивое сочетание ее возбуждало, и она изо всех сил пыталась этому сопротивляться, - ей нужен был трезвый ум, но усилия были не очень то результативными. Она тоже его украдкой разглядывала, отмечая как из под французского манжета, на кожаном ремешке поблескивает большой хронограф. Она подметила, что на его пальцах аккуратный маникюр и это родило в ее воображении яркий образ того, как эти руки могут ласкать ее тело, что отзвалось резкой волной возбуждения и она поспешила сделать глоток минеральной воды, нечеловеческим усилием воли возвращая свой разум в иное, более спокойное состояние. Он словно, что-то поняв, улыбнулся. И она ответила на улыбку, посмотрев ему прямо в глаза. В их обсидиановой черноте ярко блестело отражение белой скатерти стола.

Странно, но он ее совсем не пугал, хотя она была уверена, что должен был бы. Нет. Они говорили на весьма отвлеченные темы, о ее работе, и оказалось, что он весьма неплохо разбирается в изобразительном искусстве. Он рассказывал о том, чем занимается сам. Но все же постепенно разговор перешел на тему, прямо касающуюся причины их встречи. И к ней вернулось смущение. Но он был очень корректен. Он спрашивал о том, что она уже знает обо всем этом, был ли у нее какой-либо опыт, что она обо всем об этом думает, чего ждет, знает ли она, что такое «стоп-слово» и для чего оно нужно. Спрашивал, участливым, но твердым тоном, давая понять, что знание ответов на эти вопросы важно для него, чтобы лучше ее понять. Она отвечала, и он внимательно ее слушал, периодически кивая в знак понимания или поднимая бровь. Как-то в процессе разговора, он успел практически незаметно перейти на «ты», но вот она почему-то не могла себя перебороть и начать «тыкать» в ответ.

- Ты понимаешь, что если придешь в Тему в реальности, у тебя, скорее всего, уже не будет обратной дороги? – спросил он.

- Возможно, - она пожала плечами, - Но мне это нужно, я так больше не могу.

- Это потребует от тебя немалых усилий, будет не просто…

- Я понимаю, но я, думаю, я готова. Думаю…

- Хм… не знаю, ты уверена, что хочешь видеть в роли своего Хозяина именно меня?

- Не знаю, я не испытываю дискомфорта с Вами, но на такой вопрос сейчас однозначно не могу ответить.

Он улыбнулся, откинулся на спинку стула, и пригубив эспрессо, которое, после ужина, к тому времени уже успели принести, задумчиво смотрел на нее, словно ведя с собой внутренний диалог. Она смутилась под этим прямым взглядом, у нее было чувство, что ее просверлили насквозь. Он молчал несколько минут.

- Давай так, - сказал он скрестив пальцы домиком, - если ты не против, я бы хотел чуть больше узнать о тебе… Ты дашь мне время? Мне нужна неделя.

- Как это? – она не совсем поняла, что от нее требуется.

- Все просто, - я завтра планировал сходить на концерт Шортера, друзья подарили мне два билета, я буду очень рад, если ты составишь мне компанию.

- С удовольствием, - улыбнулась она. Она не знала, что это уже была часть его плана…




***



Телефон в очередной раз ответственно исполнил возложенные на него обязанности будильника. Если бы он знал какие деструктивные мысли рождаются в голове его хозяйки, когда он это делает, то от исполнения этой роли отказался бы наотрез. Но он не знал, и поэтому Джеймс Браун громко вещал из динамика о том, что ему сейчас хорошо.

Утро было солнечным, и яркие проекции окон на стены, отрисованные теплым утренним солнцем, поднимали настроение, улучшившееся еще больше от аромата свежего кофе. Солнечное, хоть и октябрьское, утро, вкусный кофе, и насыщенный день впереди – простые слагаемые хорошего тонуса. Включенный фоном телевизор что-то рассказывал о плачевном состянии мировой экономики. Юлька пила кофе и поставив ногу на край сиденья раглядывыла свои ногти, слегка шевеля аккуратными пальчиками. В голове формировалась картина грядущего дня.

Перед тем как разъехаться каждый в свою сторону, они с Дмитрием вчера условились, что он заедет за ней сегодня вечером, и они поедут слушать Шортера.

Юлька снова попыталась резюмировать свои ощущения после вчерашнего вечера. Предыдущая попытка сделать это «по горячим следам» успеха не принесла. Сейчас она поймала себя на мысли, что все было совсем не страшно и что надо было сделать нечто подобное давным давно. Она, однако, совсем не поняла идею Дмитрия о том, что нужно просто пообщаться в течение целой недели, но с другой стороны, ей подумалось, что в любом случае, даже простой секс с ним вполне будет неплохим результатом знакомства. Эта мысль ее несколько расслабила и, выпив последний глоток кофе, она быстрым шагом пошла собираться – сегодня нужно было многое сделать.

Ближе к вечеру Дмитрий позвонил и вежливо поинтересовался не изменила ли она свои планы. Юлька радостно сообщила, что договренность в силе, и они условились о точном времени, в которое он за ней заедет.

День пролетел незаметно, за делами, встречами и разъездами, Юлька не успела оглянуться, как пора была ехать домой, время уже поджимало.

К вечеру погода испортилась. Низкие облака поливали город дождем, и, подсвеченные городскими огнями, напоминали бетонную плиту, покрытую ржавчиной. Вернувшись домой, Юлька с небывалой для себя скоростью принялась превращать себя в роковую женщину.

Он не опоздал, его звонок прозвучал точно в срок, возвещая о том, что он уже внизу и ждет ее. Выходя из дома, Юлька посмотрелась в зеркало, в очередной раз убедившись, что магические ритуалы с содержимым ее косметички возымели успешный результат – с плоской поверхности стекла на нее смотрела настоящая хищница. Она по-кошачьи рыкнула на свое отражение и, почти бегом, направилась к лифту.

Он ждал ее напротив подъезда, стоя возле машины с огромным черным зонтом в руке, и увидев как она выходит из парадной, быстрым шагом направился к ней, чтобы укрыть ее от дождя. Подойдя к ней, он поздоровался и поцеловал в щеку. Поцелуй был на самой грани приличий. Она отметила превосходный выбор его парфюма. Дмитрий довел ее до машины, открыл пассажирскую дверь и прикрыл зонтом, подождав, пока она сядет.

Они ехали по оживленным вечерним улицам и почти не разговаривали. Уютно устроившись на кожаном сиденье, Юлька слушала доносившийся, казалось отовсюду, джаз и смотрела на пролетающие мимо яркие коллажи городской иллюминации, искажаемые водяными разводами на автомобильном стекле.

Концерт, как и ожидалось, был великолепным. Периодически отрываясь от происходящего на сцене, Юлька смотрела на Дмитрия. Он часто закрывал глаза полностью наслаждаясь музыкой. В какой-то момент он взял ее ладонь в свою и уже не выпускал.

После концерта они поехали ужинать. Блеск дорогих приборов, легкая, вкусная еда, превосходное вино, баритон Дмитрия, полностью окружавший ее, как магнитное поле – все это приводило Юльку в состояние легкой эйфории, ей не хотелось, чтобы этот вечер кончался. Но и он завершился.

Стоя перед подъездом, Юлька испытывала маниакальное желание пригласить его к себе. Но он опередил ее, сказав, что с удовольствием поднялся бы, но для этого еще рано. Он взял ее за подбородок и уверенно, но очень нежно поцеловал в губы. У Юльки едва не подкосились ноги. Она тяжело задышала и уставилась на него так, словно, хотела поглотить его своими глазами. Несмотря на высокие каблуки, ей приходилось смотреть на него снизу вверх, что особенно чувствовалось сейчас, когда он нависал над ней как небоскреб. «Какой же он огромный, - подумала она, - и какие у него губы…».

- Завтра вечером, - сказал он тихо и улыбнулся, - у нас с тобой снова культурная программа. Тебе потребуется вечернее платье. А днем я хочу с тобой пообедать. – Юлька была в состоянии только кивать. Он снова поцеловал ее, и, пожелав ей спокойной ночи, направился к машине. Видя как он удаляется, Юлька подумала, что пожалуй спокойная ночь станет возможжна толкьо после отчаянного самоудовлетворения, и с досадой надкусив губу зашла в подъезд.

Так проходили дни. Они обедали днем, затем встречались вечером и посещали какие-то мероприятия «не для всех». Дмитрий был определенно хорош, он всегда был там где нужно, его знаки внимания не были навязчивыми, но создавалось впечатление, что он вездесущ. Он ухаживал за ней легко и элегантно. Часто она чувствовала как его сильная рука обнимает ее за талию и это было особенное ощущение, - он брал ее так как до него никто. Эта рука не спрашивала разрешения, она не давала права ответить.

Юлька давно так много не проводила время по-светски. Ей были приятны интересующиеся взгляды окружающих мужчин, блеск бокалов, пузырьки шампанского и вдумчивые разговоры на нетривиальные темы, она чувствовала себя чуть более живой, чем обычно.

Он по прежнему не переходил грань. Целовал на прощанье, желал приятных снов и уезжал. Она не могла понять… В ее голове зрели сомнения, что она его привлекает. Первый раз в ее жизни мужчина вел себя с ней так. Любой другой на месте Дмитрия оказался бы в ее постели еще тогда, вечером после концерта. Но этот был, словно железный.

На пятый день, Юлька решила, что хватит. Надо брать инициативу в свои руки. Будь что будет, но уж сексом то они займуться, или она не она.

Вечером после очередного мероприятия он снова проводил ее до подъезда. Снова наклонился чтобы поцеловать, и во время поцелуя Юлька протянула руку и нежно провела ладонью от внутренней стороны его бедра и выше. То что она там почувствовала однозначно сказало ей, что ее опасения насчет ее непривлекательности для него были беспочвенны. Он явно был очень возбужден. В ту же секунду он крепко взял эту ее руку и резко отдернув, завел ей за спину. Вторая его рука резко но плавно скользнула ей под волосы и сжала их в кулак отведя голову назад. Она пискнула от боли.

- ЭТО надо заслужить, - сказал он холодно, - завтра за обедом я скажу тебе, что нужно сделать. – После чего, не отпуская, поцеловал ее в губы. Хотя «поцеловал» - это не совсем верное определение, он скорее изнасиловал ее в рот своим языком. Мощно и жестко. Юлька обмякла, у нее подкосились ноги и она, наверняка, упала, бы если бы он крепко не держал ее за волосы и не прижимал к себе держа ее руку за спиной. Она почти висела в его мертвой хватке и только беспомощно стонала. Затем он осторожно отпустил ее, убедившись, что она может твердо стоять на ногах, и снова поцеловал, на этот раз очень нежно и ласково.

- До завтра, - сказал он, улыбнулся и проведя рукой по ее щеке, направлися к машине.

Заснула Юлька почти под утро. Всю ночь ее не оставляла в покое бешеная пляска мыслей, циганским табором проносящихся в голове, подогреваемых коктейлем Молотова из гнева, смущения, и возбуждения. Внутри от желания все горело и сон смог одолеть ее только после того как она, наконец, смогла разрядиться громко закричав во время оргазма. Так яростно она себя еще не удовлетворяла.

Завтрашний день обещал быть особенным…




***



Они обедали в уютном кафе. Он смотрел на нее с какой-то особой теплотой.

- Я хочу, чтобы ты была моей, - сказал он, и в ответ она лишь улыбнулясь и кивнула, - но тебя нужно многому научить, твоя жизнь уже не будет такой, как прежде. Твое обучение займет две недели и все это время ты будешь жить со мной. Ты сможешь работать, но выезды в город, на этот период, исключены, ты сможешь общаться по работе только днем и только по телефону или через сеть. Ты готова к этому?

Она задумалась. Существенных препятствий она не видела.

- Думаю, да, просто нужно будет сделать несколько звонков.

- Сколько тебе потребуется времени, чтобы собраться? – спросил он.

- Час или два.

- Значит сегодня в девять я за тобой заеду, - сказал он и посмотрев на часы, приподнял бровь – мне пора, Юль, сегодня в девять. – Он поднялся, поцеловал ее в щеку возле уха, вызвав у нее мурашки по всему телу, и расплатившись у стойки, покинул кафе.

Юлька, пребывая в необычайном волнении прикончила штрудель, и принялась звонить, обеспечивая себе возможность сделать все так, как он сказал.

Вечером она сидела возле собранного чемодана, и сосредоточенно думала, не забыла ли она что-нибудь. Чемодан был громоздкий и получился тяжелым, как чугунный мост. Она явно нервничала, потому что впереди была неизвестность, волнующая, возбуждающая, пугающая. До его приезда оставался почти час и она решила привести себя в порядок. Ей очень хотелось сделать ему приятно, и стоя в душе, принялась растирать себя ароматным гелем, мурлыкая себе под нос Тома Джонса.

Ровно в девять раздался звонок в дверь. Он стоял на пороге и улыбался.

- Где твои вещи? – спросил он, поцеловав ее. Она показала на чемодан, - Я отнесу в машину, а ты одевайся и спускайся.

Одевшись, Юлька взяла с собой сумку с ноутбуком и вышла из квартиры. Он стоял возле машины, но когда она подошла, не спешил открывать дверь. Дмитрий взял ее за подбородок, взглянул ей прямо в глаза и твердо спросил:

- Ты уверена?

- Да, - после секундной паузы, тихим голосом произнесла она, утонув в его глазах. Он благодарно приложился к ее губам и открыл перед ней пассажирскую дверь.

Снова в окне мелькали огни. Снова в машине была тишина. Юлька думала, что ее ждет, и картины, рождаемые ее богатым воображением ее пугали и возбуждали все больше.

- Куда мы едем? – спросила она.

- Ко мне на дачу, - ответил он спокойным тоном – Это не далеко. То что нам с тобой предстоит сделать требует некоторой изоляции. Однако мне нужно будет отлучаться днем, но я постараюсь приезжать пораньше. О том как ты будешь там жить и что тебе придется делать, я расскажу тебе на месте. – Он взял ее за руку и, управляя машиной одной рукой, практически не отпускал всю дорогу. Юлька чуть успокоилась и обмякла в кресле – пожалуй она поняла, что доверяет ему, и что бы не произошло с ней дальше, она была твердо намерена выдержать. Глядя на его острый профиль, подсвеченный светом приборов, она поймала себя на мысли, что очень хочет, чтобы он был ей доволен.

Спустя какое-то время они, проехав еще с пол-километра по проселочной дороге, остановились. Свет фар выхватывал из темноты редкую решетку ворот и отблеск на окнах дома в глубине двора. В воротах металась немецкая овчарка. Дмитрий вышел и, открыв замок, распахнул створки ворот. Взяв овчарку за ошейник и отчаянно сопротивляясь ее настойчивым попыткам лизнуть его в лицо, увлек ее за угол дома. Припарковав машину напротив ворот гаража, примыкавшего к дому, он выключил двигатель и вышел из машины и тут Юлька обнаружила, что уже как-то отвыкла выходить из машины самостоятельно, и улыбнулась этой мысли. Он открыл пассажирскую дверь и подал ей руку, как и всегда.

- Пойдем, - сказал он, - я покажу тебе дом, - а потом принесу твои вещи.

В доме было тепло. Отопление явно работало. Включив свет, Дмитрий помог ей снять пальто и сказал:

- Не разувайся, пойдем. – он взял ее за руку и повел за собой.

Дом был не большим, всего пять комнат, но уютным и обставленным с большим вкусом. Потолки везде были непривычно высокими. Он показал ей кухню, спальню, в которой Юлька сразу отметила просто огромную по площади кровать, просторный каминный зал-гостинную. Рассказал, куда она может положить сви вещи из чемодана. Дверь в одну из комнат была заперта.

- А что там? – спросила она.

Он открыл дверь и ее взору предстала светлая просторная комната. Люстры не было – свет шел из под карниза по всему периметру потолка и его добавляли несколько настенных светильников. На полу лежал толстенный пушистый ковролин черного цвета, контрастировавший со светлой венецианкой стен. Из мебели там были только огромный массивный стол в дальнем углу, большой шкаф справа от входа и странный стул – простой, словно сделанный своими руками из подручного пиломатериала, большой как трон, с мощной высокой спинкой и подлокотниками и практически без сиденья – посреди него красовалась огромная квдратная дыра, занимавшая почти всю площадь. Но все остальное… В середине потолка был вмонтирован мощный крюк. С права и слева посередине комнаты к стене были прикреплены две лебедки, тросы, от которых шли к потолку и там проходили через блоки. По всем стенам в комнате на разных уровнях были вмонтированы металлические кольца. Юлька потеряла дар речи.

- Это ч-что? – тихо спросила она почти писком, в ее сознание прокрался первобытный ужас.

- Не бойся, - он прижал ее к себе и нежно поцеловал под ухо, - это комната для некоторых практик, и кроме того, я храню здесь вещи. Я все скоро тебе покажу более подробно. Пойдем. Я принесу твои вещи, а ты пока располагайся… Тебе что-нибудь нужно? – она в ответ отрицательно махнула головой. Дмитрий вышел из дома и через минуту вернулся неся чемодан в одной руке с такой легкостю, будто тот ничего не весил.

- Вот, - сказал он, - твой нехитрый скарб. – он улыбнулся, - разобрать его ты сможешь завтра, сегодня это не понадобиться.

- Почему? - спросила она.

- Скоро поймешь., - снова улыбнулся он – Я думаю, ты готова начать… - с этими словами он удалился в комнату с крюком в потолке и через несколько секунд вернулся, держа в руке простоую черную шкатулку, которую поставил на журнальный столик.

- Встань,- сказал он бархатно. Она подчинилась. Он привлек ее и развернул к себе спиной. Они стояли посередине гостиной, центр которой был, как нарочно, полностью свободен от мебели, которая стояла по периметру. Она молчала. Он наклонился к шкатулке и извлек из нее кожаный ошейник с кольцом и маленький замочек. Нежно подобрав ей волосы он одел на нее ошейник, подогнав по размеру так, чтобы он ее не душил и она услышала как защелкивается замок. Ее дыхание участилось.

- С этой минуты, - сказал он ей на ухо, стоя сзади и нежно обнимая ее голову обеими руками, - ты будешь в точности и быстро выполнять все что я скажу тебе делать. Ты поняла? – Юлька кивнула.

- Чтобы не происходило, я хочу чтобы ты знала, что я никогда не причиню тебе вреда.- продолжал он, ее начало трясти от этого ровного голоса за спиной. – На весь период твоего обучения ты будешь звать меня не иначе как Мастер. Поняла?

Юлька кивнула. Он пошел на кухню, взял стакан, достал из холодильника бутылку «Перрье», а войдя в гостиную включил всю имеющуюся там иллюминацию. Стало очень светло. Свет лился с потолка и стен, его добавляли и торшеры. Юлька по прежнему не шевелилась стоя посередине комнаты, и не знала куда деть руки. Он удобно сел прямо напротив нее в кресло, посмотрел на нее внимательно и… холодно и споконо сказал:

- Раздевайся.

- Что прямо здесь? – инстинктивно вырвалось у Юльки.

Он спокойно поставил стакан и бутылку воды на пол, поднялся и молча, со спокойным лицом, отвесил ей звонкую пощечину.

- Если ты, сука, еще раз заставишь меня повторить что-нибудь, ночевать ты будешь с собакой на улице, может она научит тебя понимать с первого раза, так как это даже у нее неплохо получается. Ты поняла? – Юлька кивнула изо всех сил стараясь не заплакать. – Я не слышу! – он повысил тон.

- Да, - почти прошептала она и тут же вторая пощечина отозвалась в ухе звоном.

- Да, МАСТЕР, - сказал он, - ты должна отвечть только так. Я сказал раздевайся! – с этими словами он снова сел в кресло.

У Юльки на глаза навернулись слезы. И потекли по щекам. Никогда прежде ни один мужчина не бил ее по лицу. Но она принялась раздеваться, и от того, что у нее заметно тряслись руки, получалось у нее это весьма неловко. Когда на ней осталось лишь белье она на мгновение замешкалась и посмотрела на него, но увидев как он поднял бровь и напрягся, тут же поспешила снять лифчик и трусики, оставшись стоять перед ним полностью обнаженной. Хлюпая носом, она не могла смотреть ему в глаза, но даже смотря мимо видела как он рассматривает ее тело. Оценивающе, как вещь в магазине. У нее было просто маниакальное желание прикрыть себя руками. Но она не успела.

- Повернись спиной, - сказал он и она подчинилась. – Ноги шире плеч и нагнись вперед. – превозмогая стыд она сделала что велели.

- Теперь раздвинь ягодицы. – после этих слов у Юльки чуть было не вырвалось «Что?», но она осеклась. И положив руки на ягодицы, развела их в стороны. Она тяжело дышала - дикий стыд и обида смешивались в ней с возбуждением. Все происходящее казалось ей нереальным.

Она услышала как он поднялся с кресла и задышала еще чаще. Он подошел к ней и, взяв ее за волосы, заставил выпрямиться. Она отпустила руки и тут же получила еще одну оплеуху.

- Я что-то не припомню, чтобы разрешал тебе убирать руки. – сказал он спокойным тоном. У Юльки в ухе стоял звон, щека горела – рука у него была тяжелая. Она поспешила снова раздвинуть ягодицы. Он провел рукой между ее ног и тут она почувствовала что там все абсолютно мокрое, его палец достал до ануса. Он несколько раз провел рукой и она застонала.

- Завтра вот этого, - он дернул ее за короткий волосок на лобке, заставив ее вскрикнуть, - быть не должно. Бритву ты найдешь в ванной. Поняла?

- Да… Мастер.

- Хорошо, сейчас не до этого, подем со мной.

И он повел ее в ту самую комнату с черным ковролином и крюком на потолке. Юльке снова стало страшно.

- Становись в центре, - сказал он, - руки за спину ноги шире плеч.

Она подчинилась беспрекословно. Он подошел к шкафу и достал оттуда четыре широких кожаных браслета и два мотка веревки. Два браслета он надел ей на ноги, а два других сомкнулись на запястьях. Он действовал очень быстро. Веревкой он привязал ноги к кольцам, вмонтированным в стену ниже лебедок. Затем, под напряженный гул лебедочных моторов, опустил тросы и присоединил кольца на браслетах к карабинам, венчавшим концы тросов. Гул моторов возобновился, и руки Юльки стали подниматься вверх. Она очень часто задышала. Страх и возбуждение делили ее сознание поровну и авторитарно властвовали в нем. Лебедки замолчали, когда руки были вздернуты так, что даже если бы она подогнула ноги, она осталась бы висеть на том же уровне. Сейчас она стояла посреди этой светлой комнаты, полностью обнаженная с широко расставленными ногами и поднятыми вверх и разведенными руками – испуганная и абсолютно беспомощная… «Что сейчас будет?!» - эта мысль пульсировала в сознании Юльки с грохотом гиганского метронома. Она боялась. И хотя ее интуиция подсказывала ей, что он знает, что делает и не причинит ей вреда, это успокаивало мало. Ее начало трясти. Снова.

- Что… что… т… Вы… что будет? Что будет? – она почти умоляла его сказать. Она смотрела через плечо на него.

Он спокойно смотрел в ответ, в глазах была странная смесь холода и страсти, сейчас в них почему-то ничего не отражалось и они чернели на его лице как две пластмассовые пуговицы. Он спокойно принялся раздеваться. Отстегнул запонки и положил их на ковролин возле плинтуса, расстегнул рубашку и набрежно бросил туда же, быстрым движением снял майку. Юлька умоляюще смотрела на него. Он явно активно занимался спортом. Плоский рельефный живот ощетинился мышцами пресса над которыми нависала мощная грудь. Развитые плечи и сильные, объемные, но жилистые руки…

Оставшись в одних брюках, он подошел к шкафу и открыв его, извлек оттуда толстенную многохвостую плеть. За то время, что Юлька бродила по сети, она успела ознакомиться с терминологией – это был флоггер. Увидев как изменился его взгляд, он заскулила и у нее подогнулись колени и она на какую-то секунду повисла на браслетах, лишний раз убедившись в надежности их хватки. Она часто замотала головой из стороны в сторону и затараторила:

- Нет, пожалуста… не надо… Мастер, пожалуйста…

- Слова «нет» я из твоего рта слышать не должен. – сказал он, подойдя к ней вплотную и взялся своей рукой за ее ягодицу. Затем резко ударил по ней снизу вверх. Юлька вскрикнула и вытаращила глаза от боли. Затем он ударил по второй. И снов вскрик. Его ладонь врезалась в аккуратные юлькины ягодицы с силой грузовика. Ей хотелось как-то увернуться из под этих накатов, но она не могла, веревки и тросы держали крепко. Она начала кричать. Запрокинув голову она почти висела на тросах и после каждого удара у нее вырывался крик. Когда он остановился, она была потная и тяжело дышала. Устало подняв голову она посмотрела на него через плечо умоляющим взглядом.

- Сегодня тебе будет больно, - сказал он, лаская ее доступное тело свободной от плети рукой, – Запомни: боль, теперь, - твоя близкая спутница. Боль – это твой способ доставить мне удовольствие. Чем сильнее боль, которую ты мне отдаешь, тем сильнее наслаждение, которое ты мне доставляешь. Я хочу, чтобы ты показала мне, какие усилия ты готова приложить… - он подошел к ней спереди и взяв за волосы снова жестко поцеловал в рот как тогда, возле подъезда. Юлька заскулила от страха и наслаждения. Затем он снова встал сзади и на ее спину опустился первый удар плети. Первый в ее жизни. Громкий хлопок, который издал флоггер, как ей показалось, был похож на выстрел. Она вскрикнула, но при этом удивленно заметила, что он не был таким уж болезненным – то, что происходило с ее любимой попой, с минуту назад, было куда как страшнее. Спустя секунду был второй удар, затем два удара по попе и так в размеренном ритме удары сыпались то на спину то на ягодицы, вызывая у Юльки стоны скорее возбуждения, чем боли. Однако скоро она стала замечать, что они становятся все сильнее. Паузы между ними увеличивались, а сами удары становились мощнее, и жесче. Спустя какое-то время Юлька снова кричала от боли. Менялся ритм, удары шли то сверху вниз, то снизу вверх, врезаясь сначала в ягодицу и подбрасвая ее как мячик, то сбоку. И неизменно, теперь каждый удар отзывался ее криком в тишине комнаты. Сколько так продолжалось, она не знала, она давно петряла счет ударам, и время теперь исчислялось ей вспышками боли в сознании. Однако в какой-то момент это прекратилось.

Юлька почти висела на тросах и скулила, тяжело дыша. С трудом подняв голову и посмотрев через плечо, она едва не закричала от ужаса – он закрыл дверцу щкафа и повернулся к ней, а в его руке была однохвостая плеть. Ее зловещее плетение блестело в свете настенных светильников черной змеиной чешуёй. Зная, что это все равно бесполезно, Юлька все же отрицательно помотала головой. Он подошел к ней спереди, взяв ее за волосы, он поднял ее голову, посмотрел ей в глаза и спросил:

- Тебе больно?

- Д-да.., - тяжело ответила она глядя на него влажными глазами. Он пригнувшись выронил плеть на пол и освободившейся рукой снова влепил ей пошечину

- Да, кто? – спросил он ровным голосом.

- Да.. Мастер,- поспешно повторила Юлька учащенным морганием сбрасывая из глаз слезы.

- Нет, сказал он тебе не больно. Больно будет сейчас. Ты готова?

- Ннет… мастер, пожалуйста… нет…, - еще одна звонкая пощечина заставила ее ахнуть от боли. Слезы потекли ручьем. Она плакала уже не пытаясь подавить рвущиеся наружу эмоции.

- Я сказал, безмозглая сучка, что слова «нет» в твоем лексиконе отныне не существует. Ты поняла меня?

- Да, Мастер, я поняла…. – ее плачь грозил сорваться в рыдания.

- Я еще раз спрашиваю, ты готова? – он повысил тон.

- Да… - почти закричала она, сквозь всхлипы - да, Мастер, - но ее тело выдавало истинный смысл – крича она отрицательно мотала головой…

- Вот видишь, - сказал он улыбаясь и обходя ее, - ты все начинаешь понимать. - с этими словами, он взмахнул плетью…

Все в жизни познается в сравнении. Истинный смысл этой фразы Юлька поняла только теперь. Все что происходило с ней до этого, как оказалось, было просто мимолетным дуновением ветерка, по сравнению с тем что она испытала с первым же ударом однохвостки. Громкий сухой щелчок, больше похожий на какой-то треск огласил комнату и в ту же секунду тело Юльки пронзила острая обжигающая боль, заставившая ее подпрыгнуть и зареветь белугой. Второй удар не заставил себя ждать – не прошло и двух секунд как ее тело снова забилось в конвульсиях. Ей на секунду показалось, что она попала в ад. Удары сыпались, заставляя ее визжать. Она кричала во все горло, запрокинув голову и глядя в потолок широко распахнутыми, ничего не видящими от боли глазами. Слёзы лились из глаз ручьем, он рыдала еще и от обиды, не понимая, ЗА ЧТО ей причиняют такую боль. Несмотря на ее вопли, Дмитрий, и не думал останавливаться, напротив, его удары становились все громче, скросоть плети возрастала, а с ней и боль. Юльке почудилось, что с нее заживо сдирают кожу. Еще громче она кричать уже просто не могла и только билась в рыданиях вися на тросах. Плеть опускалась на ее спину и ягодицы с размеренной бесстрастной беспощадностью машины.

Счет времени был давно потерян, Юльке казалось, что это уже никогда не прекратится, боль была всеобъемлюща, она проникала в самые потаенные уголки ее сознания, вызывая там огненный хаос, пылающим вихрем до тла выжигающий все, что так ненадежно настроила там призрачная коалиция цивилизации, морали и воспитания. С каждым ударом плети Юлька приближалась к отправной точке человеческой цивилизации, стирая градации, превращая реальность в черно-белый эстамп. Действительность менялась. В сознании Юльки мелькнула мысль, что она может прекратить это истязание, произнеся всего одно слово. Может ли? Ей было наплевать. Он помнила, что сама отдала в его руки эту власть над собой, она помнила с какой нежностью и заботой он смотрел на нее, какой защищенной она чувствовала себя, когда он был рядом. Сколько раз он спрашивал ее, готова ли она, отдать себя в его власть, сколько раз она отвечала, что готова… Эта боль была ужасна, но еще ужаснее для нее было бы увидеть полные разочарования его глаза.

После каждого щелчка Юлькино тело выгибалось дугой, пару раз ей казалось, что еще не много и она потеряет сознание. Словно чувствуя ее состояние, Дмитрий в эти моменты слегка ослаблял силу ударов, и как только Юлька приходила в себя, снова бил сильнее. В какой-то момент Юлька обмякла. В ней что-то, словно, треснуло. Боль никуда не исчезла, просто она была уже не в состоянии так остро на нее реагировать, а полная невозможность избежать этих беспощадных ударов превращала ее конвульсии в бессмыслицу и Юлька сдалась. Она стояла тихо и уже не выгибалась от ударов, а только тихонько скулила после каждого, хотя сила их меньше не становилась. Сознание Юльки впало в своеобразные транс, в котором боль, заполнив, наконец собой ВСЕ пространство ее сознания вытеснила и упрятала в какой-то дальний угол, казалось саму ее личность, ее способность рассуждать и оценивать происходящее. Была только боль. И даже когда удары прекратились, Юлька этого не почувствовала, она продолжала стоять и скулить, пустыми глазами глядя на черный ковролин под собой.

Из этого состояния ее вывел Дмитрий. Он вошел в нее сзади грубо и жестко, но она была настолько влажной, что он проник в нее с невероятной легкостью. Стоя в трансе, она и не заметила как он полностью разделся. Она кончила почти сразу же, и этот оргазм выдернул ее из забвенья словно кресло катапульты. Она снова ворвалась в реальность и та, обрушилась на нее лавиной ощущений от горящих огнем спины и ягодиц и мощных движенний Дмитрия внутри нее. Первый раз в ее жизни оргазмы шли один за другим, практически сливаясь, и каждый последующий был сильнее предыдущего. Она не могла сдвинуть ноги, не могла закрыться, а он стоял сзади и вонзался в нее раз за разом с силой парового молота. Его руки крепко держали ее за грудь, сжимая ее соски, и она слышала его учащенное дыхание у себя над ухом, она чувствовала как ему хорошо, и практически без остановки крича, от приходящих одна за другой судорог от оргазма она откинула голову назад, оперевшись затылком на его плечо. В какой-то момент он задышал чаще и все быстрее начал двигаться пока не достиг крещендо и не вонзился в нее на всю длину, заставив ее широко распахнуть глаза от ощущения, что он проткнул ее насквозь. Она закричала во все горло, от пронзившего ее тело оргазма невероятной силы, Дмитрий обхватил ее руками и сжал так крепко, что ей показалось, что сейчас он ее просто раздавит. Так они и стояли несколько мгновений пока Дмитрий успокаивался. Затем он медленно вышел из нее и тут она окончательно обмякла, совершенно обессиленная, стоять на ногах она, практически, не могла. Он быстро освободил ее ноги от веревок, затем взял пульты от лебедок и, подхватив Юльку сильной рукой под грудь, опустил тросы и также одной рукой отстегнул карабины, пока она висела в его объятьях.

Дмитрий поднял ее на руки, прижал к себе и направился в спальню. Он нес ее и нежно шептал на ухо:

- Все, моя девочка, все закончилось. Ты молодец, ты все выдержала, ты умница… – он аккуратно положил ее на живот на прохладную постель и достав из тумбочки какой-то баллончик принялся брызгать из него на ее спину и ягодицы. Что-то прохладное осело на Юлькину кожу, резко уменьшив ощущение жжения. Что это было, Юльке было безразлично. Дмитрий нежно погладил ее по волосам, наклонился, поцеловал и произнес:

- Спасибо тебе, моя девочка., - Юлька устало улыбнулась с закрытыми глазами.

Он встал и пошел на кухню. Некоторое время оттуда доносилась какя-то возня. Звук открываемых шкафов, позвякивание стекла, шелест воды. Спустя несколько минут он вернулся и в его руках был большой винный бокал, наполненный, однако, почти до краев. Юлька жадно припала губами к его краю, с наслаждением ощущая как холодная кисловатая влага наполняет ее пересохший от непрерывных криков и рыданий рот. Это было разбавленное холодной водой белое сухое вино. Юлька сразу узнала эту каталонскую смесь и зажмурилась от наслаждения. Дмитрий молча сидел рядом, обнаженный и гладил ее по волосам. Юлька молча рассматривала его рельефный живот, поблескивающий остатками пота в приглушенном желтом свете прикроватных ламп.

Через некоторое время Дмитрий поднялся и достал из шкафа мягкое полотенце. Аккуратными, осторожными движениями он вытер Юлькину спину и попу от покрывавшей их белой пены из болончика.

- А теперь спи, - сказал он – Ты сегодня много потрудилась, в благодарность, ты можешь сегодня спать на постели. Это твоя последняя ночь на ней. Сегодня я лишь просто выпорол тебя, а завтра начнется твое обучение. Первое время такая порка ждет тебя ежедневно. Обучение потребует от тебя отдачи. Спи, набирайся сил, приятных тебе снов, моя девочка. – он снова наклонился поцеловал ее волосы и потушил свет.

Последнее, что Юлька услышала перед тем как провалиться в глубокий сон – как за ним закрылась дверь ванной комнаты. И только одна мысль сверкнула яркой звездой в сознании, перед тем, как оно погрузилось во тьму: «Как же мне хорошо…»




***

Юлька медленно просыпалась. Она прислушалась – в доме было тихо. Дмитрия не было рядом. Она вспомнила вчерашний вечер и содрогнулась от воспоминания о боли, но потом она вспомнила как действовал Дмитрий и улыбнулась. Такого яркого секса она не могла припомнить. Сладко потянувшись, она села на кровати. Она тронула шею и почувствовала, что надетый на нее вчера ошейник все еще там.

На полу перед кроватью стояла пара босоножек и лежал листок бумаги. Она подняла его. Это была записка.

«Доброе утро, моя девочка, - было написано его размашистым почерком, - Босоножки, что ты видишь перед собой – это твоя повседневная обувь. Тебе запрещено ходить босиком или носить что-то еще. Тебе запрещено носить любую одежду и белье. Возможно это будет тебя возбуждать, но знай: тебе запрещено мастурбировать, твой оргазм принадлежит Мастеру, только он может подарить тебе его. На кухне тебя ждет завтрак. Приводи себя в порядок. Приготовь обед. Я скоро буду.»

Юлька взяла обувь в руку. Это была изящная туфелька черного цвета с тоненькими, едва заметными ремещками на высоченном каблуке-шпильке. Юлька надела обувь и удовлетворенно отметила как замечательно она смотрится на ее стройных ножках. Юлька отправилась к чемодану, извлекла футляр с зубной щеткой и косметичку и отправилась в ванную. Стоя перед большим зеркалом, она изогнулась, желая посмотреть насколько плачевно выглядит ее спина и попа после вчерашней экзекуции и была крайне удивлена не увидя на них ни одного синяка или ссадины. «Как же это возможно, - подумала она, - какие-то следы ДОЛЖНЫ были остаться…». Но их не было.

Спустя, почти час, выйдя из ванной и напевая под нос «Желтую подводную лодку», Юлька в предвкушении вкусного завтрака направилась на кухню. Ходить полностью голой по дому, и тем более, есть ей было совсем не привычно, но с этим придется смириться, решила она. На кухне, однако, ее ждал сюрприз. Обеденный стол был пуст, рабочая панель кухни тоже, зато на полу стояла большая собачья миска с гречневой кашей и вторая, поменьше, – с апельсиновым соком. «Он, что издевается, что ли?», возмущенно подумала Юлька, - «Ну уж нет, этого он от меня не дождется.»

Она открыла холодильник, достала упаковку плавленного сыра, вынула батон из хлебницы, и приготовила тосты; закипевший чайник кипятком заставил вспениться черной ароматной жидкостью порошок хорошего растворимомго кофе. Сидя на этой чистой, как хирургическая палата, кухне, обнаженная, заправляясь необычайно вкусным, после отличного секса и крепкого сна, завтраком, Юлька думала о том, как будут развиваться события дальше. Ей было чрезвычайно оскорбительно и неприятно думать о его жесте с собачьей миской, но она была уверена, что уж об этом-то они смогут договориться, есть из миски она, определенно не готова и не намерена. В остальном же, чувствовала она себя превосходно, в ее голове смешивались разнообразнейшие чувства, а всплывающие воспоминания возбуждали… Юлька закрыла глаза и, отставив в сторону, почти допитый, кофе, слегка отодвинулась на стуле. Она раздвинула ноги и принялась сначала очень нежно, едва касаясь, ласкать себя. Воспоминания о вчерашнем вечере вспыхнули в ней с новой силой, заставив практиченски мгновенно стать очень влажной. Двигая рукой все энергичнее, она начала стонать, второй рукой лаская грудь, она все увеличивала темп, пока оргазм не накрыл ее резкой волной, заставив вскрикнуть и громко застонать откинувшись на стуле. «Ну вот, - подумала она, отдышавшись, - теперь надо опять идти в душ.» Она направилась в ванную, подумав, что когда выйдет, нужно будет что-нибудь вкусное приготовить, как он велел.

Стоя под теплыми струями воды она размышляла над возможным меню, когда вдруг услышала звук захлопнувшейся входной двери. Сердце ее на секунду ёкнуло от ужаса, когда она вспомнила, что на столе остались чашка с недопитым кофе и тарелка из-под тостов. Но на смену страху пришла мысль, что этот пункт ее воспитания требует обсуждения, и данная ситуация даже облегчит процесс переговоров. Жаль, что она не успела ничего приготовить – это был бы отличный аргумент «за». Однако, как только она вышла из душа, то сразу стало понятно, что все ее планы не стоили и ломаного гроша…

Дмитрий стоял на кухне и молча смотрел как она входит.

- Здравствуйте, Мастер- сказала она приветливо. – Я тут…

- Это что? – холодно спросил он, показывая на следы ее трапезы на столе.

- Э-э.. это мой завтрак, я как раз хотела поговорить… - окончить она не успела. Он подался вперед и, схватив ее за руку, потащил к себе. Взяв второй рукой за волосы так, что она пискнула от боли, он почти вздернул ее в воздух и придвинув к себе, с ледяной яростью в голосе, ровно произнес:

- Ты, что, тупая тварь, действительно решила, что можешь есть со мной за одним столом?

- Я… э.. не знаю, Мастер… пожалуйста… - нечленораздельно пищала Юлька, пытаясь ухватиться за его руку держащую ее за волосы, чтобы хоть как-то ослабить боль: ей казалось, он сейчас снимет с нее скальп.

- Ты не знаешь? Ты, шлюха, не только тупая, но еще и трусливая. Я уже не говорю про то, что и не воспитанная, ко всему прочему. Как ты со мной поздоровалась? – он повысил тон.

- А… как… - она едва могла что-то говорить.

- Видимо мои вчерашние теплота и забота ударили тебе в голову… - сказал он твердо, встряхнув ее как ветошь, заставив снова вскрикнуть от боли, - Чтож я знаю хорошее лекарство…

С этими словами он потащил ее в комнату, в которой прошлым вечером так жестоко порол. Он почти вбросил ее туда, и она, не удержавшись, упала на ковролин.

- На колени, сука, - прошипел он. – мордой в пол, руки вытянуть перед собой…

Юлька пищала от страха. Он подошел к массивному столу у противоположной стены и развернув его под прямым углом, пододвинул ближе к центру комнаты. Он снова взял вчерашние браслеты и надел ей на руки и на ноги, и снова схватив ее за волосы, потащил ее к столу. Юлька что-то лепетала, но что, было не разобрать. Он положил ее животом на столешницу, оставив ноги на полу, карабинами пристегнул руки в браслетах к скобам вмонтированным в стол так, что руки были вытянуты до предела. Затем нагнулся и сильным болезненным ударом ладони по внутренней стороне ее бедра заставил расставить ноги на ширину ножек стола. Затем также пристегнул карабинами ножные браслеты. После чего, он вышел из комнаты и, спустя несколько мгновений, вернулся с рулоном, не весть откуда взявшейся, клеенки, которую расстелил под ее ногами. Юлька заплакала от страха.

- Я больше не буду, Мастер – умоляла она, всхлипывая, - пожалуйста не надо…

Он подошел к шкафу и достал несколько тонких деревянных прутьев. Юлька заскулила с новой силой.

- Ты, решила, что имеешь право есть с Маcтером за одним столом. – сказал он спокойно, - Ты не приготовила обед, хотя тебе было велено. Ты решила, что можешь о чем-то со мной «договориться». И наконец запомни раз и навсегда: когда рабыня приветствует Мастера, она опускается на колени и целует ему руку. Сейчас ты будешь наказана.

С этими словами он взмахнул в воздухе одним из прутьев, тот издал тонкий свист и в следующую секунду у Юльки потемнело в глазах. Она завопила, во всю мощь своих легких, слезы брызнули из глаз. Забившись в конвульсиях, она пыталась вырвать из креплений карабины, но это было выше ее сил. Следующий удар пришелся на то нежное место, где мышцы ног соединяются с ягодицами. От боли у Юльки произошел спазм – пару секунд она не могла вдохнуть воздух, когда же воздух со свистом ворвался в ее легкие, то обратно он вышел неся с собой визг на грани ультразвука. Дмитрий и не думал останавливаться, он беспощадно сек ее розгой равнодушно наблюдая как она корчится от боли. В какой-то момент у Юльки помутилось сознание, она почувствовала, что проваливается куда-то, но Дмитрий схватил ее за волосы и сильной пощечиной привел в чувство. И снова раздался свист розги – снова спазм, и огненная вспышка сверкнула в мозгу у девушки, она выгнулась как пружина, насколько позволили ее оковы и в следующее мгновение она почувствовала как по ногам полилась теплая жидкость. В воздухе запахло мочой.

- Я так и думал, шлюха, - тихо и разочарованно сказал Дмитрий, - ты даже наказание не можешь выдержать.

Он спокойно отстегнул карабины. Юлька стекла под стол и лежа возле мокрой клеенки, свернувшись калачиком, рыдала от боли, стыда, унижения и обиды. Он бросил в нее половой тряпкой.

- Убери за собой. Можешь забирать свои вещи и убираться из моего дома, я сейчас вызову тебе такси. Ты отвратительна, ты ничего не можешь… Я сказал вытирай! – он повысил голос и пошел на кухню. Юлька, плача на взрыд, принялась вытирать трапкой лужу, желтевшую на расстеленной под столом клеенке. Она слышала, как на кухне он вызывает такси, и слезы брызнули из ее глаз с новой силой.

- А теперь сверни все это в рулон и вынеси в мусорный бак на заднем дворе. – он снова стоял в проеме.

Юлька поднялась и, едва что-либо соображая, вышла во двор, ей было безразлично, что из одежды на ней были только ошейник, босоножки и браслеты. Найдя контейнер и выбросив туда рулон, она, как сомнамбула, вернулась в дом. Дмитрий сидел на кухне и задумчиво потягивал апельсиновый сок. И тут внутри Юльки, что-то сломалось. Она медленно подошла к нему и глядя ему прямо в глаза опустилась перед ним на колени. Затем взяла его руку и, нежно ее поцеловав, произнесла:

- Пожалуйста, Мастер, позвольте мне остаться.

Дмитрий молчал.

- Не прогоняйте меня, пожалуйста, - она снова начала плакать, - я больше не буду. Я провинилась сегодня, нарушив ваш запрет, я мастурбировала здесь, на кухне, накажите меня снова, но не прогоняйте. – она рыдая прижимала его ладонь к своей щеке. – Мастер я все сделаю, только прикажите, пожалуйста.

Дмитрий высвободил руку, взял Юльку за волосы и в который уже раз влепил ей пощечину.

- Это за мастурбацию. – сказал он, - я наказал бы тебя гораздо строже, но я думаю тебе и сегодняшнего знакомства с розгами хватит надолго. И запомни: если еще раз замечу, что ты игнорируешь мои распоряжения, я вышвырну тебя вон не задумываясь. Этот разговор первый и последний, ты поняла меня?

- Да, Мастер. Я поняла. – Юлька с изумлением для себя самой не только не расстроилась из-за пощечины, она была счастлива.

Дмитрий взял телефон и набрав номер, произнес:

- Здравствуйте, я заказывал такси пять минут назад. Я хочу отменить заказ…

Юлька сидела на полу, обнимая ногу Дмитрия и шептала:

- Спасибо Мастер… спасибо…, - слушая как он улаживает дела с оператором и не обращая внимания на саднящее ощущение на попе.

- Иди в душ. – Сказал Дмитрий, закончив разговор, и снимая с нее браслеты – Я хочу чтобы ты приготовила мне обед, я не ел в городе и голоден, как волк.

- Я мигом, Мастер. - Юлька с заплакаными глазами, но с улыбкой понеслась в ванную.

На этот раз в зеркале была совсем другая картина – вся Юлькина попа была испещрена красно-синими полосами от розги.

Юлька быстро сделала нехитрый, но вкусный обед и порхая, как лесная фея, сервировала стол. Когда он был накрыт, она пошла в гостиную и подошла к Дмитрию, который стоял посреди комнаты и задумчиво глядел в висящую на стене «плазму», которая транслировала что-то о курсах валют. Юлька грациозно опустилась на колени и, взяв его руку, поцеловала ее и ласково произнесла:

- Обед готов, Мастер.

Он погладил ее по волосам и пошел на кухню.

- Ты приготовила только для меня одного? - Спросил он, оглядев стол и кухню.

- Я отвратительно сегодня себя вела. Вы приготовили мне завтрак, а я его так и не съела. - сказала Юлька, глядя в пол, - Позвольте мне съесть СЕЙЧАС свой завтрак? – С этими словами она подняла взгляд и посмотрела ему в глаза. Он подозвал ее к себе погладил по щеке и поцеловал в губы.

- Да, моя девочка, ты все делаешь правильно.

Юлька медленно опустилась на четвереньки и принялась есть из миски холодную гречневую кашу, периодически запивая ее апельсиновым соком из второй миски, поменьше. Это было унизительно, неудобно, вызывало стыд, но Юлька делала это ради Него, и это доставляло ей удовольствие. Она делала это для себя, потому что ее утренне поведение и мысли представлялись ей теперь в совсем другом, крайне неприятном свете, и чувствовала себя виноватой. Она знала, что сделает все, чтобы ему было приятно. Все, что бы он не пожелал.

Вечером, перед ужином, он смотрел какой-то аналитический канал, а она стояла рядом с ним на четвереньках, выполняя роль журнального столика, с ненавистью глядела на своего деревянного предшественника, бесстрастно стоявшего неподалеку. Пониже ее поясницы стояло блюдце, на котором покоилась чашка горячего чая, и Юлька боялась пошевелиться, чтобы не пролить ни капли. На спине лежал журнал, который он только что читал. Это было очень утомительное и мучительное испытание, она тихонько стонала, но терпела, несмотря на боль в спине, коленях и судорожном напряжении рук и шеи. Он что-то спрашивал ее, она отвечала. Позже он отправил ее готовить ужин. Как и за обедом, Юлька сидела, обнаженная, на полу и ела из миски. Второй раз это было менее унизительно. Она испуганно подумала, о том, что же с ней будет дальше, если она с такой легкостью будет сдавать свои устои. А впереди были еще почти две недели ее обучения. И она страстно хотела быть лучшей из всех с кем он бывал когда-либо. Она знала, что ей будет очень больно, трудно и унизительно и кто занет какие испытания он для нее приготовил, но в эту минуту она с изумлением начинала понимать, что здесь, на полу у его ног – она на своем месте. И она счастлива…