Навеяно Х. Кортасаром...
Я родилась в Лондоне. Собор, в котором я живу, находится в самом его сердце.
Веселенькое же это место.
Рев полицейской сирены заглушает странные клоунские концерты, изображающие знаменитых музыкантов.
Элвис сменяет здесь Фредди. Фредди сменяет Майкла. Крики детей, вопли молодежи, смех, смех, смех. Такая невероятная какофония и кутерьма это месиво звуков.
От нечего делать я время от времени посматриваю в огромные сводчатые, прикрытые витражами окна. Вот на траве джентльмен в костюме с бабочкой. А там - кругленький смешной господин с массивной золотой цепью на шее под мышкой у невероятно высокой длинноногой блондинки. Здесь - галдящие итальянцы, там – вертящийся на борде мальчик...
Я красива, изящна и грациозна. Изысканная, тончайшей работы цепь обвивает мою стройную шейку. Хрустальные канделябры украшают тонкий стан. Совершенный формы золоченый шар отражает в себе старинные стены собора, лепные своды, потолок, расписанный золотом, строгие массивные, черного дерева, скамьи и кресла, тончайшей работы витражи, трубы огромного старинного органа.
Таких люстр не так уж мало в Лондоне, но я – не то, что все. Да-да, я не просто люстра, я - свет Гармонии. С юных лет была я окружена волшебными звуками, рождающимися в этом храме Музыки, музыки каждодневных репетиций ,служб,концертов. Мы, кстати, с этой капризной дамочкой Музыкой неплохо уживаемся. Правда иногда сверлящие звуки настраивающихся инструментов и повторяемые по многу раз струнные и органные отрывки заставляют меня тускнеть от раздражения и головной боли, но я терплю, сжимая канделябры, напрягая цепь, и даже, незаметно позваниваю из вредности, в диссонанс проклятому треньканью.
Но вознаграждение…
Органные фуги Баха, где гармония достигает своего наивысшего совершенства, скрипичные концерты Вивальди, в которых звуки сплетаются друг с другом в изысканные тяжелые гроздья,
трепетный атлас Брамса и тончайшие кружева Моцарта, траурные, горестные аккорды Реквиема, окутывающие печалью, душераздирающей и светлой.
Сегодня мы ждем концерта.
Я прихорашиваюсь с самого утра в предвкушении праздника.
И вот, наконец, зал начинает потихоньку заполняться.
Боже, как интересно!
Представительный господин с огромной лысиной в строгом костюме, с дамой, смахивающей на селедку в длинном черном платье.
Очаровательная девушка с копной густейших волос - само совершенство.
Изящная дама с двумя хорошенькими девочкой и мальчиком.
Туристского вида папа, мама и сын, стройный олененок–блондин, веснушчатый и с носиком с горбинкой.
Сегодня у нас Вивальди. Зажигаются свечи. Концерт начался. Волшебная музыка поплыла к сводчатому потолку Чуть подрагивает пламя свечей, отбрасывающих тени на лепные стены. Гармония... Восторг.
Блестящая лысина элегантного господина раскачивается в такт музыке.
Но вот, лысина начинает крениться все ниже и ниже, пока не повисает, словно на нитке. Господин сидит в совершенно невообразимой позе, исключающей любую возможность, кроме сокрушительного падения, совершенно не реагируя на назойливые подталкивания селедки, сидящей рядом.
В отличие от лысого господина, девушка-совершенство удобно расположилась на галерее, уютно положив голову на раскинутые руки, посапывая. При этом пряди прекрасных волос накрыли ее, словно одеяло.
Изящная дама, вдруг ставшая похожей на наседку, одной рукой придерживая за шиворот мальчика, норовящего ускользнуть и побежать по залу, другой, активно помогая себе подбородком, настраивает фотокамеру, при этом нога ее гневно притягивает к себе девочку, успевшую, все-таки, дать не слишком звонкую затрещину брату.
Вивальди плывет под потолком, страстный и романтичный. Витражи приобрели какие-то фантастические оттенки от отраженных в них свечей.
Волшебство пытается пробраться в собор...
Лысина элегантного господина почти выходит из под контроля селедки, пытающейся удержать своего кавалера в вертикальном положении. Я со страхом кошусь на него, опасаясь скандальной развязки.
Волшебство пытается пробраться в собор...
Лысина элегантного господина почти выходит из под контроля селедки, пытающейся удержать своего кавалера в вертикальном положении. Я со страхом кошусь на него, опасаясь скандальной развязки.
Само совершенство посапывает, со свистом, напоминающим храп.
Изящная дама, выронив камеру, обеими руками держит за шиворот обоих, девочку и мальчика, который умудрился-таки ущипнуть сестру так, что та взвизгнула, добавляя звукам скрипок какую-то особую, необычную остроту.
Внезапно за окнами завыла полицейская сирена...
Вивальди, измученный, но столь же элегантный, романтичный и непобежденный гордо плыл в сводчатом потолке , в пламени свечей.
И вот, завершающий аккорд!
- Браво! Браво! – ревел зал.
Лысый господин, проснувшись, вскочил
со своего места, крича и глядя в умилении на свою даму в черном.
Девушка-совершенство в экстазе размахивает головой, и пряди ее волшебных волос плывут и струятся, словно живые.
Изящная дама, не жалея ладоней, довольная тем, что ей удалось выудить сына из-под кресла в восторге кричит:
-Бис! Браво!
Потный обессиленный Скрипичный концерт Вивальди устало смотрел на меня прекрасными, потухшими глазами со сводчатого потолка.
Собрав всю яркость своих горящих канделябров и сверкающего шара, я засияла ему в знак признательности и любви.