По прошествии многих лет трудно узнать, имеет ли эта история реальное подтверждение. Или она так и останется красивой легендой… И все-таки я уверен: она настолько правдива, что имеет место быть.
Произошло все в достопамятном 1945 году, после освобождения Советской Армией Подкарпатской Руси от венгеро-немецкой оккупации и последующей её аннексией СССР. А рассказал мне эту историю в моем далеком детстве весьма достойный и уважаемый человек, житель поселка Вильховатый, ныне, к сожалению, уже покойный Петр Данышек.
После взятия частями Советской Армии одного из населенных пунктов – то ли Богдан, то ли Квасы, что на Раховщине,(до 1945г.восточная часть Подкарпатской Руси) молоденький офицер только что открытой комендатуры собрал местное население в центре местечка. Представившись пришедшим, офицер бегло рассказал о структуре Советской власти, о партийном строительстве, о предоставляемых свободах жителям великой страны. И тут же начал агитировать за создание в местечке… колхоза! К агитации подключился проезжавший мимо на машине капитан – политрук какой-то части, и, судя по всему, сибиряк. В пользу колхозов он приводил весьма «веские» аргументы.
– Вот в Америке нет колхозов – потому там и безработица, забастовки, нищета… Рабочий класс угнетают до сих пор! И у нас в Сибири раньше так было, пока мы не установили Советскую власть. И не создали колхозы. После этого зажили без проблем!
Вот так убеждал горцев проезжий политрук. А они, между прочим, заметили, что русский язык со времен первой мировой войны изменился, изменилась и сама манера речи солдат. Она стала более резкой и громкой. Исчезла былая степенность, появилось много незнакомых слов. Только потом горцы узнали, что зачастую это была ненормативная лексика.
Закончив свои речи, офицеры предложили задавать вопросы. Что по этому поводу думают собравшиеся? Пауза затянулась. Томительное молчание нарушил вышедший из толпы высокий седой, с длинными гуцульскими усами дед:
– Все это хорошо, пан офицер, — сказал он, — но как же без скотины? Двор без скотины – сирота! Как детишек труду научить? Без него человеку никак нельзя. Где молоко для детворы каждый день брать? Корова – она, пан офицер, не только семью, но и всю остальную живность в хозяйстве кормит. Так что не все захотят отдавать свое добро – скот и инвентарь – в общее пользование, как вы говорите, в общий котел. Мы всегда жили дружно, а тут начнутся разговоры: кто чего и сколько вложил в колхоз, кто сколько получил… Этого у нас сроду не было. Да многие попросту не захотят расстаться с собственным хозяйством! Не к добру это…
Бравый офицер, парень, видно, городской, понимающий в сельском труде ровно столько, сколько дед в партийном строительстве, в карман за словом не полез:
- А вы нам список составьте. Всех, кто не захочет вступать в колхоз. Мы их прямиком в Сибирь отправим! Вот там и научим свободу любить!!!
Покачал дед седой головой, оглядел своих вдруг пригорюнившихся земляков, повернулся к офицерам и спокойно, с достоинством ответил:
– Зачем же в Сибирь? Вы их в Америку отправьте! Пускай они там с голоду помрут!
Люди поклонились начальству и потихоньку начали расходиться. При этом что-то промеж собой вполголоса обсуждая. Колхоза не вышло, как можно создать его там, где нет нивы? Кругом лес и горы…
Тем не менее, коллективное хозяйство было создано. Но автор идеи о наказании непослушных ссылкой в Америку валил лес не в родных Карпатах, а в далекой сибирской тайге. Домой он так и не вернулся…
г. Ужур, Красноярского края.
1995 год