Глава 21. В КОТОРОЙ ДОМОВОЙ ВСЕ ШИШКИ СОБРАЛ, А ПОРОСЕНОК ВАСЬКА ОШИБСЯ http://www.proza.ru/2009/07/30/530
Глава 22. Т А Й Н А С Т А Р О Г О Г Н Е З Д А
Домовой сквозь забор в огород нырять не стал. Не сподручно проколотой ногой отталкиваться. Он пошел по человеческой дорожке, в обход. Точнее, не пошел, а на другой – здоровой - ноге поскакал.
Скачет он, и о бабушкиных внучках думает: «Похоже, обошлось… Не наступили внучки на гвозди, не прокололи пяточки свои нежные, городские. Потому как ежели бы прокололи, так ревели бы уже в два голоса на всю усадьбу и её окрестности».
Раненая нога все еще болела, поэтому вначале он решил до колодца допрыгать, самой чистой колодезной водой ранку промыть. Ведь вода из бабушкиного колодца не только чистая и холодная, но и лечебная. Лучше всякого лекарства ранки заживляет.
- Полудница, соседушка, здорова ли? – спросил Домовой, склонившись над срубом колодца.
Полудница сидела на верхней наледи, наслаждалась колодезной прохладой и любовалась отраженными в воде звездами. Ты же знаешь, в бабушкином колодце вода как зеркало, но зеркало особенное - даже ясным днем не солнышко в том зеркале отражается, а месяц со звездами.
- Здорова, батюшко, - ответила Полудница. И ахнула: - Ой, батюшко, а ты-то здоров ли?
Это Полудница отражение Домового, который над колодцем склонился, в воде-зеркале увидела. Как увидела, так немедля из колодца показалась. И захлюпала, и запричитала:
- Ох, батюшко, да что с тобой случилось-приключилось?.. да где же ты рученьки-ноженьки исцарапал?.. да как же рубаху в дыры истрепал?.. листья сухие на волосы нацеплял?
- Повёз воз, да не довез – сломался воз, пропал овес, - махнув рукой, ответил скороговоркой Домовой. И попросил соседку: - Ты мне, матушка-Полудница, водицы своей студеной зачерпни. Саднят царапины-то, да и нога, гвоздем проколотая, болит.
- И нога болит! И овес пропал! – опять заохала-забулькала Полудница. И, ни минуты не медля, журавель наклонила, полное ведро воды студеной лечебной набрала.
Как промыл Домовой свои ссадины, царапины, да ранку на ноге, вмиг они зажили, болеть - саднить перестали.
- Ай да водица в нашем колодце! Никакой аптеки не надо. Как новенький стал! – притопнул проколотой ногой Домовой
- Вот и ладненько, вот и славненько, - улыбнулась Полудница. И вновь полюбопытствовала: - Так ты не сказал, где изранился-то весь с утра пораньше? И что про воз, да про какой овес говорил – не расслышала.
- Потом расскажу, - засмеялся Домовой. И к черемухе, откуда голоса внучек доносились, побежал.
- Ты уж извиняй меня, соседушка, тороплюсь, - донёсся до Полудницы голос удаляющегося Домового.
Нечего делать, опустилась Полудница в колодец, уселась на верхнюю наледь – на звезды в своем чудо-зеркале смотреть, новостей ждать. И думать, про какой такой овес Домовой сказывал?
Домовой тем временем до черемухи добежал и под ее ветви, шатром до земли раскинувшиеся, заглянул.
Здесь он и нашел внучек. Они землю копали. Лопатами. Старшенькая штыковой, а младшенькая совковой.
- А мы вправду найдём? – спрашивает младшенькая.
- Постараемся – найдём, - отвечает старшенькая.
- А он точно здесь спрятан? – не унимается младшенькая.
- Он спрятан в укромном месте. А здесь укромное. Копай, не болтай, - торопит старшенькая.
Смотрит Домовой, под черемухой уже несколько ям вырыто. Одни поглубже, другие совсем мелкие. А внучки новые ямы роют.
«Ищут что-то, - смекнул Домовой. – Вот только что под черемухой найти можно?»
- Ты, Вика, совсем маленькие ямки роешь. А клады всегда так прячут, чтобы никто не нашел. Копай глубже, - говорит старшенькая.
- У меня лопата тяжелая, и не острая. Не получается у меня такой лопатой глубокие ямки копать, – оправдывается младшенькая. - Давай меняться!
- Вот неумеха! – рассердилась старшенькая. Но всё-таки отдала сестренке свою штыковую лопату, а сама взяла ее совковую.
Усмехнулся Домовой: «В кладоискатели, значит, внучки бабушкины подались! Ну-ну, пусть покуда поиграют-побалуются. Хоть не станут бегать по усадьбе да дразнить Дев Полуденных. И я здесь же, в теньке под черемухой полежу. Так-то за девчонками сподручнее присматривать!»
Прилег Домовой на сухую траву под черемухой, вздремнуть приготовился. Тут внучки снова заговорили.
- Да, верно, неудобная лопата, - поковырявшись в земле большой совковой лопатой, согласилась старшенькая внучка.
- И твоя неудобная. У меня от нее руки болят! – захныкала младшенькая. И ладони показала.
«Ай-яй-яй… голова моя кленовая… Не доводит баловство до добра! Смозолила младшенькая ручки!» - увидев вздувшиеся волдыри на ладонях девочки, расстроился Домовой.
- Мозоли? Ерунда! Ты только представь, как обрадуется бабушка, когда мы клад найдем. Никто не находил, а мы найдем! Давай копать дальше, – убеждает сестру старшенькая.
- Не буду больше копать, не могу! – хнычет младшенькая.
- Ну и не надо! Отдавай мою лопату, сама копать буду! Одна клад найду! А тебе не покажу! – рассердилась старшенькая.
- И не показывай! – обиделась младшенькая. Но бабушке жаловаться не побежала - села на чурочку, к забору отвернулась.
Старшенькая схватила острую штыковую лопату, и давай дальше копать.
Внучка копает, а Домовой переживает: «Ох-хо-хо! Еще немного, и вторая внучка ручки свои нежные смозолит. Напрасно девчонки эту игру затеяли. Нет ведь под черемухой никакого клада. Уж я-то это знаю!»
Это было чистой правдой. Уж кто-кто, а бабушкин Домовой абсолютно точно знал, что в земле под черемухой ничего, кроме проржавевшего обломка косы, пары осколков зеленого бутылочного стекла и простой бельевой пуговицы, нет. И никогда не было.
Ломая голову над тем, как бы прекратить опасную для здоровья внучек игру в кладыза, Домовой уже и на одном боку полежал, и на другом, и, бока отлежав, на спину перевернулся.
Он лежал и смотрел, как подрагивают на черемухе листья и как наливаются соком и буреют кисточки ягод. Как кое-где сквозь густую листву голубыми лоскутами просвечивает небо, и как полосят зеленую крону желтые солнечные лучики.
Потом он рассмотрел еще что-то. Это что-то, тщательно укрытое листвой, темным пятном лежало на самых высоких ветвях.
Домовой соорудил ручной бинокль, и всмотрелся в пятно: «Так это же гнездо! Я и забыл о нем совсем. И не мудрено: сколько уж годков оно пустует!»
И как наяву увидел он пару сорок, которые когда-то построили это гнездо. Вспомнил, как радовался, когда в сорочьем гнезде вывелись птенцы. Как хвалил смышленых птиц за то, что переловили множество вредных насекомых. И как расстроился, когда сороки повадились поедать яйца других птиц. Тогда певчие птицы покинули свои разоренные гнезда, и по утрам на бабушкиной усадьбе вместо веселого чириканья и щебета раздавался один лишь оглушительный сорочий стрекот. И как переживал, когда до их гнезда добрался кот Васька - пра-пра-прадедушка нынешнего Васьки, вспомнил. Сороки, потерявшие своих птенцов, в тот же день улетели в другом, более безопасном, месте гнездо вить. В свой старый дом на черемухе они так и не вернулись.
«Ну и крепкое же гнездо себе сороки построили! До сих пор стоит целехонько!» - изумился Домовой. И еще раз в ручной бинокль на него посмотрел.
И не пожалел о том. Сквозь слой веток и скреплявшей ветки глины, сквозь устилающие дно гнезда солому и пух, он увидел какие-то мелкие предметы.
Домовой отрегулировал резкость на своем ручном бинокле, и не поверил своим глазам. В сорочьем гнезде лежали вещицы, пропавшие когда-то из бабушкиного дома при очень странных обстоятельствах. Некоторые из них в последний раз видели в доме – на столе, на подоконнике, на буфете, другие исчезли с веранды, третьи – со двора.
- Ложка… вторая ложка… третья, четвертая… пятая… Колечко обручальное. Его бабушка долго-долго искала!… Серьги – с красным камушком, самые бабушкины любимые!… Часики маленькие, дамские. Дочка бабушкина, которая в гости из далекого северного города приезжала, их потеряла … Еще часы – мужские, карманные, на цепочке… И снова серьга, одна. Вторая такая же, с бирюзовым камушком, до сих пор в бабушкиной шкатулочке хранится... Ай да сороки! Правду говорят - воровки! – шептал, вглядываясь в гнездо, изумленный Домовой.
Тут старшая внучка сообщила:
- Ой, и я мозоли натерла.
- И что толку? И где же клад? – поинтересовалась младшенькая. И в знак примирения предложила: - Да ладно, хватит копать. Убедились же, что нет тут никакого клада. Пошли лучше домой, есть хочется.
- Клад здесь есть. Только мы пока его еще не нашли. Вот сейчас найдем, и обедать пойдем, - упрямится старшенькая.
«Ах ты, голова моя садовая… А ведь права старшенькая, есть здесь клад! Ей бы не в земле, а вверху, на черемухе поискать. Так не догадается. Ведь даже я, Домовой, который все видит и все слышит, что на усадьбе делается, и то столько лет про клад знать не знал – ведать не ведал!», - думает Домовой.
Стал он дальше думать, и придумал: «А помогу-ка я внучкам клад найти! Не то голодными до вечера под черемухой просидят, и новых мозолей натрут».
Залез Домовой на черемуху, на самые верхние ее ветки, и сбросил сорочье гнездо. Упало гнездо прямо под ноги старшенькой внучке. Упало, и рассыпалось. Выпали на землю ложки, сережки, колечки, часы, пуговки блестящие – все, что сороки в свой дом натаскали.
- Вот это да! – только и смогла вымолвить старшенькая.
- Клад, клад нашелся! – захлопала в ладоши подбежавшая младшенькая.
Больше внучки не ссорились и не спорили. Собрали ложки, сережки, колечки, часы, пуговицы – все, что из сорочьего гнезда вывалилось, и в дом их понесли. Бабушке показывать.
Бабушка первым делом им мозоли водой колодезной, лечебной промыла. Те сразу и болеть и саднить перестали. Потом она внучек картошкой, с зеленым луком толченой, накормила, и молоком напоила. И заодно и рассказ внучек о том, где и как они клад нашли, выслушала.
- С черемухи гнездо свалилось, говорите? Сорочье гнездо, они там когда-то гнездовались, покасти, - смеется бабушка.
А после обеда бабушка стала сокровища, внучками с огорода принесенные, перебирать. Возьмет в руку вещицу, и вспоминает, куплена она была, или подарена, когда да кому, и где сейчас тот человек, и что с ним…
Внучки, конечно, рядом устроились, слушают. И Домовой тут-же - на печке примостился.
- Часики-то это Валентины, дочки моей, и тети вашей. С первой её зарплаты купленные. Долго она их носила, а потерялись – переживала очень. До сих пор как приезжает, все спрашивает, не нашлись ли ее часики, - рассказывает бабушка.
«Да, как надела Валентина те часики, все девчонки ей завидовали. А парни каждые пять минут подходили, «который час» спрашивали», - вспоминает Домовой.
- А эти сережки мне Костя дарил. С войны без руки пришел ваш дядя. Потом болел долго. Не война так жил бы еще и жил мой сынок…, - говорит бабушка, и бережно укладывает сережку с бирюзовым камушком в шкатулку, рядом с парной.
«Помню, как похорошела бабушка, когда серьги те примерила… И сколько слез пролила на серьги глядя, после того как не стало ее Кости», - вздыхает Домовой.
***
… До самого вечера просидели-проговорили бабушка с внучками вещицы, в сорочьем кладе найденные, рассматривая. До самого вечера не слезал с печи Домовой, вспоминая то далекое, что с этими вещицами связано.
_____________
Продолжение следует