П.Ю. Малков и диакон Георгий Малков
Исихазм — древняя монашеская практика непрестанного молитвенного делания.
К совершению непрестанной молитвы всякого христианина призывает Священное Писание. Авва Евагрий, напоминая нам слова святого апостола Павла, учит: «Нам никто не приказывает непрестанно трудиться, бодрствовать, непрестанно поститься; но нам предписано «молиться непрестанно» (1 Фес. 5, 17), ибо наш разум был сотворен для молитвы». По свидетельству же преподобного Исаака Сирина, «Кроме непрестанной молитвы, мы приблизиться к Богу не можем».
Одна из важнейших форм молитвы, призванной стать непрестанной в христианине — наиболее совершенная ее форма — Иисусова молитва.
Практика совершения непрестанной молитвы христианскими подвижниками нам известна еще с IV века. Тексты такой молитвы поначалу бывали различны. Иногда это была очень краткая молитва всего из двух слов — «Господи, помилуй». Введение в молитву имени Иисусова произошло начиная с V века. Свидетельства об этом мы находим у блаженного Диодоха Фотикийского. Он пишет: «Ум наш, когда памятию Божиею затворим ему все исходы, имеет нужду, чтоб ему дано было дело. Ему должно дать только священное имя Господа Иисуса, которым и пусть всецело удовлетворяет он свою ревность. С нашей стороны требуется, чтобы сказанное речение (“Господи Иисусе Христе” и прочее) умом непрестанно было изрекаемо в сокровенностях его так, чтоб при этом он не уклонялся ни в какие сторонние мечтания. Те, которые сие святое и преславное имя содержат мысленно в глубине сердца своего, те могут видеть и свет ума своего». Сам термин «Иисусова молитва» впервые встречается в «Лествице» преподобного Иоанна Лествичника (именно там утверждается связь этой молитвы с исихией и дыханием). Учение о Иисусовой молитве получает свое развитие у преподобных старцев Варсонуфия и Иоанна, у преподобного Аввы Дорофея, у святого Исихия Синайского. Между V и VIII веками сформировался и окончательный текст молитвы. Свое же широкое распространение она получила — с XI столетия.
По утверждению древних аскетов, целью совершающего непрестанную молитву христианина, является «сведение ума в сердце»: как сосредоточение и приведение в строгое единство всех духовно-физических сил в этом посредствующем между телом и душой органе, а затем их обращение к Божественному, к стяжанию Господней благодати.
Центром и душевной и физической жизни человека, связующим душу и тело каждого из нас, является сердце. По слову преподобного Макария Великого — «там ум и все помыслы и чаяния души». Само слово «сердце» означает как бы сердцевину человеческого естества. По слову библейской книги Притч человеку более всего надлежит хранить свое сердце: «Больше всего хранимого храни сердце твое, потому что из него источники жизни» (Притч. 4, 23)
Сердце — центр физической жизни человека, ибо наша жизнь связана, прежде всего, с оборотом в организме крови, поставляемой во все области нашего тела именно благодаря сокращениям сердечной мышцы. По слову преподобного Макария Египетского, «сердце владычественно и царственно над всем телом». Вместе с тем область сердца — центр всех тончайших духовно-душевных состояний и переживаний человека, оно — «седалище» всех людских чувств и эмоций. Именно сердце является средоточием деятельности человеческого духа. Как говорит апостол Петр, «сокровенный сердца человек в нетленной [красоте] кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом» (1 Петр. 3, 4). В святых людях сердце делается также местом обитания Божества, становится, по слову святителя Григория Богослова, «престолом благодати». Преподобный Макарий Великий также называет человеческое сердце «жертвенником Святого Духа».
Пребывающий обособленно, вне сердца, ум человеческий, по выражению святителя Феофана Затворника, «скитается по вселенной». Он рассеян, и, вместо того, чтобы быть обращенным к Богу, он одержим страстями и внешними привязанностями. Уму надлежит преодолеть рассеяние помыслов и низойти в сердце, то есть привести себя самого и всего человека в строгое единство сил, энергий — отныне сосредоточенно направленных на соединение со Христом. Как говорит святитель Феофан, «надобно соединить ум с сердцем и ты получишь руль для управления кораблем души — рычаг, которым начнешь приводить в движение весь твой внутренний мир». И тогда, по свидетельству Валаамского схимонаха Агапия, «при таком сердечном устроении у человека как бы некий умный свет озаряет всю внутренность. Он может ясно видеть тогда, какие приходят к нему помыслы, намерения и желания, и охотно понуждает ум, сердце и волю на послушание Христово, всякое же уклонение заглаждает чувством сердечного покаяния и сокрушения». Отныне, благодаря сведению ума в сердце, аскет может блюсти свой ум, свое сердце, хранить их и, в то же время, возделывать, как новую пажить Христову.
Что же касается понятия «исихия», то оно многозначно и в переводе с греческого может означать «спокойствие», «покой», «мир», «тишину», «молчание», «уединение», «уединенное место». В древней монашеской литературе словом «исихия» также обозначаются такие аскетические понятия как «безмолвие», «священное безмолвие», «сердечное безмолвие». Исихия — это то, что следует за невидимой бранью совершаемой монахом — как ее итог и ее победа. Она — мир после войны с бесовскими силами, безмолвие и покой после шума и движения битвы со страстями и помыслами. Именно о ней говорит преподобный Иоанн Лествичник — «неослабно воюющим сплетены венцы мира и тишины».
Исихия — древнее понятие. Об исихии писал еще Авва Евагрий (IV век): «Блажен ум, который во время молитвы пребывает в совершенном безмолвии».
Впрочем, даже в состоянии исихии еще возможны набеги страстей, преодолеваемые лишь в высшем состоянии бесстрастия. Преподобный Исаак Сирин пишет: «Когда случится, что душа твоя внутренно наполняется тьмою (а сие обычно в чине безмолвия) и свет благодати внутри померкнет, по причине осеняющего душу облака страстей, ты не смущайся мыслию, но терпи, читай книги учителей, принуждай себя к молитве и жди помощи. Она придет скоро». Начало бесстрастия в духовной жизни христианского аскета заключается в том, что, по слову аввы Фалассия, «ум, молитвенно пребывающий в Боге, освобождает от страстей страстную часть души».
К высшему состоянию исихии, безмолвия призван весь человек — и его тело и его душа. Как учит преподобный Иоанн Лествичник, «безмолвие тела есть благочиние и благоустройство нравов и чувств телесных, а безмолвие души есть благоустройство помыслов и нерасхищаемая мысль».
Исихасту необходим внутренний мир. Преподобный Исаак Сирин говорит: «человек многопопечительный не может быть безмолвным… Если намерен держаться безмолвия, подобен будь херувимам, которые не заботятся ни о чем житейском».
Для исихии необходимо также и уединение. По слову того же преподобного Исаака, следует «почитать безмолвие паче общения с людьми».
Состояние исихии существенно отличается и заметным образом превосходит любую другую обычную келейную молитву христианина. В обычной молитве устам иногда полезно молчать, а уму следует непрестанно говорить, обращаясь к Богу. В состоянии исихии замолкает и ум. Происходит это на высшем уровне делания молитвы, на уровне молитвы чистой — как благого молчания в предстоянии Творцу, явленному человеку.