Со мною вот что происходит:
ко мне мой старый друг не ходит,
а ходят в мелкой суете
разнообразные не те.
И он
не с теми ходит где-то
и тоже понимает это…
(Евгений Евтушенко)
Здравствуй, Сережа. Я никогда тебе не писала. Это мое первое письмо. И последнее. Ты прости. Так получилось.
Я часто вспоминаю тебя. Вижу твое открытое, симпатичное, по-мужски строгое лицо, твою застенчивую улыбку, глаза, из которых всегда струился мягкий свет, твой завораживающий взгляд и голос, вихры непослушных волос… Всегда стремительный, порывистый, стройный, спортивный… Ты всегда занимался спортом, не любил сидеть на месте. В тебя влюблялись девчонки, но ты всегда держался строго, с достоинством и не любил много говорить.
Как так получилось, что ты влюбился в меня? Не знаю. Может быть, потому, что я была твоей соседкой? Мы жили на одной площадке, часто сталкивались в подъезде. Ты улыбался и мчался по своим делам. Мы виделись и в школе, на переменах, когда я с девчонками чинно гуляла по коридорам, обсуждая наши девчачьи новости, а ты проходил мимо, успевая бросить на меня пронзительный взгляд… Девочки заворожено застывали и некоторое время молча провожали тебя взглядом… Чувствовалось, что ты производишь большое впечатление на молодые, жаждущие романтики и любви, девичьи сердца. Мы виделись на школьных вечерах, на субботниках, на спортивных соревнованиях. Каждый раз, когда я встречала твой долгий взгляд, мне становилось как-то волнительно хорошо… Мы пробегали мимо друг друга, кивали головой, как ни в чем не бывало, и уносили с собой волну нежности и чего-то необыкновенно радостного и волнующего… Как будто мы знали какую-то важную тайну, которую никто кроме нас не знает и даже не догадывается! И эта тайна объединяла нас, делала союзниками.
Я была старше тебя на несколько лет. В том возрасте разница всегда чувствуется.
Еще в школе ты подружился с моим младшим братом и стал чаще приходить к нам в гости. Вы читали книги, о чем-то горячо спорили. Летом пропадали на улице, на городском пляже, на футбольное поле, в саду, где рвали полные карманы ранеток, потом варили из них кисло-сладкое варенье и пили чай. Иногда вы рассматривали своих оловянных солдатиков и машины, которые сохранились с детства, и обсуждали вполне взрослые проблемы. Зимой играли в хоккей, катались на лыжах, бродили по зимнему парку… Брат обожал тебя, смотрел на тебя восторженными глазами и во всем слушался. Он был младше тебя, и ты был примером для него во всем. Ты учил его серьезному отношению к жизни, доброте, скромности, сдержанности. При этом ты блистал искрометным юмором, любил устраивать сюрпризы и милые шалости.
Ах, детство, детство… Как быстро оно пролетело!
И вот ты внезапно и сильно влюбился. В меня, свою соседку. И ты изменился, стал более стеснительным и сдержанным, чувствовал себя неловко при встрече со мной. Порывался что-то сказать, но не решался, чаще улыбался и молчал. Ты продолжал дружить с братом и приходить к нам, но твои глаза смотрели только на меня...
А потом было лето, то единственное лето, когда ты приехал к нам на дачу на несколько дней, и мы впервые в жизни гуляли с тобой вдвоем… Тебя пригласил мой брат. Он был счастлив! Лучший друг приехал на несколько дней! Можно вволю купаться, загорать, ходить на рыбалку… Но ты забыл про все, ты жил мною… Брат ужасно страдал и считал тебя предателем. Предать друга ради какой-то девчонки? Да еще и сестра! Правда, он снисходительно прощал свою сестру, но не мог простить «предательство» друга.
Мы много гуляли по лесу, уходили далеко-далеко и говорили, говорили… А вокруг возвышались высокие сосны со светло-коричневой кроной, казалось, их макушки упирались в небеса… Сами деревья стояли неподвижно, как могучие великаны, и только верхние ветви медленно раскачивались под музыку ветра… Иногда нам попадался дятел, который стучал по деревьям и всем своим видом показывал, что он очень занят, и что ему совсем нет никакого дела до каких-то мальчишки и девчонки! Но при этом он подозрительно косился в нашу сторону… А иногда слышался голос кукушки, она отсчитывала кому-то года… Мы не спрашивали ее, сколько нам предстоит прожить, потому что были уверены, впереди - долгая и прекрасная жизнь. Зачем же беспокоить кукушку понапрасну, когда и так все ясно. Пусть она поможет тому, кто в сомнениях и тревоге… Под ногами лежали шишки, зеленая и коричневая хвоя, росли веточки брусники и черники, на которых висели как бусинки розово-белые и фиолетовые ягодки, алели рубиновым светом ягоды костяники. Мы рвали их и с удовольствием ели. Иногда попадалась поляна с душистой земляникой. Вокруг рос папоротник, какие-то розовые и желтые цветы. Лето радовало нас своим изобилием, негой, красотой… Мы любили ходить с тобой к озеру, которое располагалось недалеко от нашего лагеря, рядом с искусственным морем. Озеро было небольшое, но очень красивое. Если смотреть на воду, можно было увидеть, как колышутся под водой водоросли, какие-то диковинные голубоватые травы… Иногда проплывала стайка мелких серебристых рыбок… Озеро было окружено со всех сторон высокими деревьями, по берегам рос камыш, а на воде плавали прекрасные кувшинки и лилии. Их было много! Желтые и белые цветы… После я никогда больше не видела лилий… И навсегда запомнила их тонкий запах, прохладную на ощупь, голубовато-белую поверхность лепестков, длинный зеленый стержень, который прикреплялся к самому дну озера и приходилось напрягаться, чтобы вырвать цветок – сначала стержень натягивался как струна, а потом ослабевал… Ты знал, что мне нравились эти необычные цветы, и каждое утро ты приносил мне лилии и клал их в изголовье, я просыпалась от тонкого запаха цветов… Иногда мы качались на качелях, и ты рассказывал мне смешные истории…
Тем летом ты признался мне впервые в любви и сделал мне предложение. Меня охватило странное чувство. С одной стороны, моя душа рвалась тебе навстречу, а с другой стороны, мой рассудок говорил мне, что это недопустимо, я должна подумать о тебе. Ведь я была старше тебя, мне казалось, я не должна позволить развиваться нашим отношениям; мне казалось, я обманываю тебя… Когда я состарюсь, ты будешь таким же молодым и прекрасным... Я была сдержана и не ответила на твою любовь. Я зажала сердце, зашила его суровыми нитками.
Только иногда я поддавалась твоему настроению, и мне казалось, что все будет хорошо…
У тебя была мечта. Сколько тебя помню, Сережа, ты грезил небом. Еще мальчишкой в школе ты мечтал стать летчиком. Наверное, ты родился с этой мечтой. Это я не знала, чего я хочу, чем буду заниматься, плыла себе по течению… А ты точно знал, что ты будешь летать, ты станешь летчиком. Как самозабвенно ты рассказывал о небе и о самолетах! Твои глаза загорались в эти минуты каким-то небесным светом, и я видела, что ты отрываешься от земли и уносишься высоко, высоко… паришь среди белых пушистых облаков, где никого нет, только ты и твое любимое небо…
«Рожденный ползать, летать не может»… Тогда я не смогла подняться с тобой в небо… Я обыденно и прозаично считала, что летчик – это слишком опасная профессия. И посоветовала тебе выбрать какой-нибудь достойный институт на земле, получить спокойную, надежную специальность. И тогда ты будешь каждый вечер спокойно возвращаться домой.
Однажды, когда ты в очередной раз признался мне в любви и предложил выйти замуж, я поставила ультиматум: хорошо, мы будем вместе, только ты оставишь свою мечту о небе и будешь работать на земле. И ты, ни секунды не колеблясь и не думая, согласился. Согласился расстаться со своей мечтой ради любимой… Это потом я поняла, что значила для тебя эта жертва, что вообще значит жертва ради любимого человека. Многие ли из нас готовы пожертвовать ради любимого? Отдать самое дорогое, сокровенное, расстаться с мечтой, забыть себя во имя любви…
Ты называл меня «Хмыренком», подчеркивая мою наивность, детскость и доверчивость. А я все время чувствовала нашу разницу в возрасте и сдерживала себя. Я полагала, что ты будешь счастливее с молодой подругой, которая еще появится в твоей жизни.
А потом я уехала. Далеко. Я слышала от знакомых, что ты женился, что у тебя родилась дочь… Я подумала: наконец-то ты обрел счастье! А потом пришли вести, что ты развелся с женой и оставил ее с ребенком. Мне рассказали, что эта девушка безумно тебя любила. Она оставила карьеру спортсменки, все бросила и переехала из Москвы к тебе. Ее часто видели во дворе на скамейке, она читала твои письма и плакала, пока ты летал… Да, ты стал летчиком, ты осуществил свою мечту. Ты возвращался домой серьезный и строгий, более возмужалый и сильный, еще более красивый и стройный в форме пилота…
Вы развелись с женой, ты сказал ей, что не можешь жить без любви. И остался один. Могу себе представить, что чувствовала бедная девочка, когда ты ее оставил. Практически, ты разбил ее сердце и поломал судьбу. Невольно. Ей пророчили большое будущее… Я чувствую вину и перед этой девочкой…
Потом умерли твои родители один за другим. Ты остался совсем один. И продолжал летать. Возвращался ненадолго на землю и опять улетал. Кажется, ты еще раз женился, совсем недавно. И у тебя родился сын. Может, любовь наконец-то пришла к тебе? Только почему твои командировки стали все продолжительнее, и ты улетал в самые дальние точки земли?..
Всю свою жизнь я чувствую какую-то вину перед тобой, Сережа. Трудно объяснить. Я побоялась ответить на твои чувства, посчитала нечестным связать тебя своим возрастом, потому что когда-то ты все поймешь и будешь страдать. И еще я думала, что тебе обязательно встретится в жизни молодая и прекрасная девушка, которая сделает тебя счастливым…
Я вышла замуж, родила двоих детей, как-то жила, но только без радости в сердце. Всякий раз, когда пролетал самолет, я смотрела в небо, провожая его взглядом… Самолет улетал, оставалась лишь тонкая белая полоска – след, которая постепенно таяла и исчезала, как призрачная, неосуществившаяся мечта…
Мы не виделись с тобой 30 лет. Я часто вспоминаю твою улыбку, твои глаза, твою стремительную походку, твои подбодряющие слова: «Улыбайся, Хмыренок! Жизнь прекрасна!»
Жизнь, действительно, прекрасна, Сережа. Жаль только, что она будет продолжать без тебя…
Сегодня мне позвонили и сказали, что ты умер от лейкемии.
Прости меня, Сережа.