В полдень у Маргариты Адамовны зазвонил мобильный телефон. Звонила подруга юности Наташа:
- Марго. Вчера у меня умерла мама. Похороны сегодня. Вынос тела в три часа дня.
- Прими мои соболезнования. Помощь нужна?
- Нет. Ты приедешь?
- Конечно. А какие цветы любила твоя мама?
- Ромашки, – сказала Наташа и положила трубку.
«Наконец», - подумала Маргарита Адамовна. Почему «наконец»? Да потому, что Наташина мама последние пять лет болела старческим маразмом. Когда начали проявляться первые признаки этого заболевания у Наташиной мамы, Маргарита Адамовна достала из книжного шкафа медицинскую энциклопедию, в оглавлении нашла слово «маразм», открыла нужную страницу и прочла следующее: «Маразм – состояние распада психической деятельности, сопровождающееся крайним физическим истощением. Больные обычно прикованы к постели, слабы, беспомощны, на лице выражение растерянности, страдания, возможен беспричинный плач, смех. Обращенную к ним речь больные часто совсем не понимают. Их надо кормить, периодически подавать судно, каждые два часа переворачивать, протирать кожу камфорным спиртом и присыпать тальком опрелые места. Эта болезнь необратима. Больные в таком состоянии могут находиться длительное время, и уход за ними требует большого терпения».
«Да! Попала Наташа в передрягу, - подумала тогда Маргарита Адамовна, - И как долго будет длиться этот необратимый процесс?»
Прошло пять лет. Наконец, этот необратимый процесс завершился, не так для Наташиной мамы, как для самой Наташи.
Маргарита Адамовна, женщина пятидесяти лет, относительно интеллигентного вида, который ей придавали очки и соответствующее выражение лица, работает небольшим начальником в небольшой частной фирме. «Может заехать домой и переодеться в одежду, более подходящую для похорон?» - мелькнула мысль в голове Маргариты Адамовны, но тут же погасла. Который день стоит невыносимая жара. Жара такая, что кажется, асфальт плавится под ногами. Сотрудники частной фирмы, в которой работает Маргарита Адамовна, приходят на работу, одевшись как на пляж. Вот и Маргарита Адамовна была сегодня одета, не смотря на свой возраст, в хлопчатобумажные бриджи светло-голубого цвета и майку весёленькой расцветочки без рукавов и с большим вырезом на груди. Ехать через весь город домой по такой жаре, чтобы переодеться во что-нибудь мрачное и более закрытое, а потом потеть в течении дня в этой одежде? Нет, такие подвиги не для неё.
Она выехала из офиса за час до назначенного времени похорон, по пути соображая, где купить ромашки. Пройдя несколько цветочных магазинов, поняла, что ромашки купить сегодня не удастся. Выйдя на конечной станции метро, Маргарита Адамовна подошла к цветочному лотку. Это последний цветочный лоток по пути к Наташиному дому. Внимательно рассмотрев все цветы, обратилась к молодому мужчине лет тридцати, крепкого телосложения с короткой стрижкой, который больше походил на «братка», нежели на продавца цветов:
-Пожалуйста, покажите мне вот те белые астры.
-Вы хотите сказать хризантемы? Мадам, Вы сделали великолепный выбор! Эти хризантемы только сегодня утром привезли самолётом из Голландии – сказал «браток» заученные фразы.
«За кого он меня принимает? За дуру?» - подумала Маргарита Адамовна, но вслух ничего не сказала. С букетом белых хризантем она шла дворами к Наташиному дому. Какой сегодня великолепный летний день, если не считать, что ты идёшь на похороны.
Она шла дворами и её начало пробивать чувство ностальгии.
Более тридцати лет назад в этом микрорайоне прошла её юность. Но потом выйдя замуж, Маргарита Адамовна уехала из этого микрорайона, а Наташа, выйдя замуж осталась жить у своих родителей.
Когда она подошла к Наташиному дому, то засомневалась: этот ли дом? На лавочке у первого подъезда сидели две разбитные девахи, лет по двадцать пять. У одной нога была в гипсе от колена до лодыжки. Вытянув загипсованную ногу вперёд, она сидела, опираясь на костыли. Другая деваха очевидно навещала пострадавшую подругу. Они громко что-то друг другу рассказывали, смачно перемежая свою речь матерными словами и грубо хохотали. Обе были слегка навеселе, глаза блестели и им было хорошо.
- Вы не подскажете номер этого дома? – вежливо и тихо обратилась к ним Маргарита Адамовна.
Увидев у неё в руках цветы, деваха с загипсованной ногой громко и почему-то весело сказала:
- Если Вам на похороны, то это в третьем подъезде, второй этаж.
Подойдя к третьему подъезду, Маргарита Адамовна удивилась, как мало любопытных людей стояло у этого подъезда: две чистенькие пенсионерки и один замызганный алкоголик преклонных лет. На втором этаже стояло несколько молодых мужчин, которые без перерыва курили, молча изображая, что они при деле. «Наверное, весь народ в квартире? – подумала она и зашла в квартиру. Но и там почти никого не было. Подруга Наташа стояла на кухне и о чём-то печально говорила своему мужу. Маргарита Адамовна прошла в зал, посреди которого стоял гроб. В гробу лежало тело Наташиной мамы, маленькое, сухонькое, с согнутой правой ножкой в колене, выпирающей из-под покрывала, которую, очевидно, выпрямить не смогли.
В зале никого не было. Маргарита Адамовна подошла к гробу, обратила внимание, что там лежали в основном гвоздики красного цвета, и поверх красных гвоздик положила белые хризантемы и присела на краешек дивана. «А где все? Где народ? – подумала она, и в это время в зал вошли молодые мужчины, те что курили на лестничной клетке и стали готовиться к выносу тела.
На кладбище поехали все, кто пришёл на похороны. Все – это четырнадцать человек вместе с Наташей, её мужем, её двумя взрослыми дочерьми, её братом с женой, несколькими племянниками и подругой юности Маргаритой Адамовной.
На кладбище два кладбищенских работника с папиросами в зубах, изображая деловых, руководили процессом похорон. Прощание было тихим, молчаливым и быстрым. Эти двое деловых, всё ещё не вынимая папиросы изо рта, опустили гроб в яму, быстро, профессиональными движениями засыпали яму землёй, организовали холмик, установили большой деревянный крест и уложили на свежую могилку венки и цветы. Сделав свою работу, они отошли в сторону, выплюнули, наконец, изо рта уже потухшие бычки, и стеклянными глазами уставились на Наташиного мужа. Муж подошёл к ним, неловкими движениями достал из полиэтиленового пакета две бутылки водки и протянул их мужикам. Так принято, не понятно кем и когда, но все следуют этому неписанному правилу.
Для приличия все молча постояли ещё некоторое время у могилки, а затем также молча медленным шагом пошли к машинам. По всему кладбищу витал нежный, еле уловимый аромат пионов, которые расцвели на каждой могиле. Маргарита Адамовна вдыхала этот аромат. Наверное этот запах напоминал ей что-то из юности, и что-то очень приятное, но она никак не могла вспомнить, с чем это было связано. А сейчас, через много лет, этот запах связан с похоронами и с кладбищем.
Расселись по машинам и поехали в кафе, где был накрыт поминальный стол. Все четырнадцать человек, которые были на кладбище, разместились за столом.
Человек пять, сидящих за столом не пили, потому что были за рулём, ещё пять человек не пили, потому что не пьют вообще, а оставшиеся четыре человека пили только водку, отказавшись от вина. В эту четвёрку входила и Маргарита Адамовна.
Сначала за столом стояла неловкая тишина. Потом инициативу в свои руки взяла Наташа, ей хотелось говорить о своей матери, которой уже не стало. Наташина мама была из семьи потомственных врачей, и сама Наташа продолжила эту династию. Затем слово взял муж Наташи. О бывшей тёще он не сказал ни слова, потому что у них был классический вариант: тёща – зять. Об умерших принято говорить либо хорошо, либо ничего, поэтому он говорил о своей жене, которая все эти тяжёлые пять лет в их семье взвалила основной груз по уходу матери на себя.
Маргарите Адамовне официант, обслуживающий стол, каждый раз наливал в рюмку водку, а она каждый раз выпивала эту рюмку до дна и сама себе удивлялась, почему? Она считалась женщиной не пьющей, а тут хлещет рюмка за рюмкой. Водка почему-то казалась вкусной и, как говорят в народе, хорошо шла.
Маргарита Адамовна взяла слово. Она вспомнила случай из своей юности, который был связан с Наташиной мамой. Она помянула маму тёплыми и благодарными словами и видела, как Наташе приятно это было слышать. Потом пару слов о свекрови сказала бывшая невестка. Больше никто не говорил. Молодёжь молча кушала, не поднимая глаз от тарелок, и вежливо ждала, когда всё закончится. Маргарита Адамовна первой поднялась из за стола, почувствовав, что прилично опьянела, подошла к Наташе, сказала на прощание ещё пару слов соболезнования, незаметно вышла из кафе и пошла к остановке метро. Пока ехала домой с грустью думала о сегодняшних похоронах: что похоронив Наташину маму с ней ушла какая-то часть жизни, часть воспоминаний о юности, которая связывала её и Наташину маму.
Выйдя на конечной станции метро, Маргарита Адамовна боковым зрением зацепила стоявшую у входа в метро старушку, маленькую, сгорбленную, опиравшуюся на такую же, как и сама, кривенькую клюку и очень напоминавшую своим обликом Наташину маму, которая лежала в гробу. Старушка торговала ромашками, с уже поникшими к вечеру головками.