Заклинания, съеденные в норах Великой Пустоты.
- Ты должен съесть их, Костя, иначе нам никогда отсюда не выбраться.
Я поднес одно заклинание ко рту. Предварительно зажмурившись. Ибо выглядело оно отвратительно.
На вкус как пластилин. Или галлюциногенные грибы, не распробованные как следует в дни моей мятежной юности…
…Вспоминаю – мы упали после нашего космического полета.
Мы с ней падали очень-очень долго.
А потом я очнулся в темноте. Мы лежали на каких-то скалах, именно так, как и падали, то есть – обнявшись.
Я поцеловал плечо Даяны, такое теплое, ставшее таким родным.
Можно ли вообще думать о том, что она, как и прочие стрекодельфы, может когда-нибудь навсегда исчезнуть… Даже думать об этом не хотелось. И все-таки почему-то сейчас я подумал именно об этом.
Мы очнулись после нашего слияния воедино, кто-то может сказать: ну почему он не расскажет, как это было, не расскажет об этом во всех подробностях, нам же так интересно…
Самое интересное очень часто остается несказанным.
Может, потому, что оно просто невыразимо.
Могу сказать только самое главное.
Без преувеличения можно сказать: это были лучшие мгновения моей жизни.
Ничто не может с этим сравнится, ибо я просто перестал чего-то желать и хотеть.
Человеку вообще трудно это себе представить. А все потому, что человек находится в постоянном процессе желания чего-либо. Можно сказать и так: человек все время плывет в потоке желаний.
А тут я выпал из потока.
Короче, не могу выразить, что чувствовал.
Я увидел, она тоже очнулась, открыла глаза.
- Мы упали? – спросил я.
- Ммм… можно сказать и так. Всё в порядке.
Я видел, что не у меня, ни у нее за плечами больше нет крыльев.
И кстати, мы оба были раздеты, но закутаны в подобие холщевого одеяла.
Одежда куда-то подевалась в процессе падения…
- Где мы находимся? – спросил я.
- Ты не волнуйся. Все хорошо, - заметила Даяна. – Мы с тобой летели, немножко увлеклись…
Она забавно сморщила нос, совсем как маленькая девочка, и в то же время очень кокетливо.
- … Немножко увлеклись, и нас с тобой занесло чуть-чуть не туда…
- Не туда?
- Здесь так темно… Костя?
Мне захотелось снова поцеловать ее, но она уже вскочила на ноги.
Тут повсюду валялось тряпье. Какое-то тряпье.
Такое впечатление, что мы приземлились на свалке. И было, правда, очень темно. Она сунула руку в нишу в стене, пошарила там… Вытащила оттуда какой-то грязный сверток.
- Нам пора, - сказала она, отстраняясь от моих поцелуев. – Нам лучше убраться отсюда как можно скорее.
- Почему? Здесь что, опасно находиться?
- Не хочу тебя пугать, но ты меня послушай. Нам надо уходить. Быстро.
- Что это за место?
- Сейчас не время объяснять…
- Ладно, ладно, Даяна, не сердись. Я же это просто так сказал. Великая Пустота – это что, норы ластиков? Это место имеет отношение к ластикам? И поэтому нам надо отсюда уходить?
- Это место ничейное.
- Ничья территория?
- Можно и так сказать. К тому же… отсюда очень трудно выбраться.
- Ты же, знаешь, как уйти?
- Я знаю точно лишь одно отсюда сматываться…
Она так забавно произнесла это детское слово «сматываться», что я поневоле расплылся в идиотской улыбке – улыбка счастливого человека всегда выглядит немного глупо.
И спросил:
- Даяна, разве мы с тобой не можем просто взять и улететь отсюда? Разве нет? Сделай, чтобы у нас с тобой снова были крылья. И еще – неплохо бы одеться…
- Нельзя постоянно делать себе крылья. Всякому волшебству есть предел, - сказала она, показалось мне, немного сумрачно.
- Ладно уж, нельзя крылья, так нельзя…
- Одевайся, - и она протянула мне лохмотья, куртку и штаны, - это напоминало одежду какого-нибудь сумасшедшего рудокопа.
Я послушно оделся, с сожалением глядя на то, что моя красавица тоже одевается, напяливая на себя грязное платье с рваной бахромой у ворота и на рукавах.
- И все-таки. Все-таки. Солнышко, я хотел у тебя спросить… нельзя ли было наколдовать что-то более приличное?
- Я же сказала… Хватит пока колдовства. Нам пора идти.
- Ты так и не ответила: где мы?
- Назовем это место… скажем так… Норы Великой Пустоты.
- Ох, любите вы красивые названия.
- Между прочим, это не мы, как ты выразился, а ты – любишь такие названия. Я так говорю просто потому, что так оно и есть… Ты наверняка очень много знаешь об этом месте, так ведь?
- Да… тебе лучше в это не вникать. Надо, говорю еще раз, отсюда выбираться.
И мы пошли, потихоньку продвигаясь по узенькому тоннелю, где было темно, и повсюду росли эти самые грибы, точнее, скорей уж это можно было назвать растениями, похожими на грибы.
Я стал чувствовать какую-то непонятную слабость… ватность в ногах.
Что это, елки-палки, такое?
Даяна шла чуть впереди, раздвигая грибы, которые шевелились и лезли на нас со всех сторон, покачиваясь плоскими, бахромчатыми шляпами.
За грибами мой взгляд различал стены, на которых висело что-то похожее на плоские телевизионные экраны.
- Норы Пустоты – видишь ли, это такое место, куда падают мысли людей, разочарованных в жизни. Пустых, бездушных людей. Полых. То есть… И не только людей, конечно. Но в основном здесь люди.
- Разочарованных в жизни… что это значит?
- Знаешь, Костя, это сейчас у вас мало разочарованных людей. Но так было не всегда… Ты же знаешь историю. В прошлом люди часто доходили до такого отчаяния, что заканчивали свою жизнь по собственной воле.
- Самоубийство…
- Оно самое. Надеюсь, теперь ты понимаешь, насколько это непростительно. Хотя, конечно, это не совсем точное слово. Вселенная все простит. И все же, самоубийство – это очень плохо. Вот почему здесь, в этом месте, скопилось столько пустых энергетических сгустков. Это не та пустота, к которой стремятся ваши буддисты. И не та пустота, которую мы, стрекодельфы, хорошо знаем.
- Даяна, можно тебя попросить? Я не хочу об этом говорить… Мне сейчас так хорошо… то, что с нами случилось…
Она оглянулась, замерла на секунду. Закрыла мне рот своей теплой ладонью, а в глазах заиграли огоньки. Дескать, замолчи, не говори об этом.
Едва она отняла свою руку и отвернулась, чтобы идти дальше, я притянул ее к себе, обнял, прижался к этим губам, к этому нежному рту, мир вокруг снова начинал проваливаться...
Она с трудом освободилась, отстранилась.
- Хватит… нам надо идти.
В ее голосе плавали смешинки.
Мы довольно долго с ней блуждали по этим коридорам и проходам, было темно… И мы ходили так долго, что скоро мне это надоело…
Всюду росли эти грибы, и к тому же они, словно в сказке, рассыпали повсюду свои споры, свои летучие вещества, рассеивали повсюду пыль и частички шляпок.
Я подумал: наверно, это действительно плохое место, если уж даже всемогущая Даяна не может найти дорогу домой… Просто не может, и все тут.
Даяна…
Хотелось бы не грустить, но я не мог. С трудом сдерживался.
Грибы тут были повсюду. Сейчас я многое отдал бы просто за то, чтобы увидеть небо. Пусть даже пасмурное.Грибы, грибы, и еще – множество грибов. А начни сейчас расспрашивать ее о том, почему здесь, в этих норах пустоты, растут именно грибы, а не, скажем, папоротники или морские кораллы… вряд ли она ответит внятно. Скорей уж, начнет говорить что-нибудь вроде: «Ну, понимаешь, как бы тебе это объяснить попроще… Так, чтобы до тебя дошло… Из тщетных человеческих ожиданий, также как из грусти и разочарований прочих существ, живущих на других планетах, могут вырасти только грибы, к тому же по большей части грибы ядовитые…»
Вот так примерно она будет говорить… Вместо этого она сказала следующее:
- Я ничего не вижу, Костя… Совсем не представляю, как нам отсюда вырваться… Видишь ли, когда мы падали… когда мы летели вниз, я… мм… я была слишком поглощена тобой. А сейчас… ну… думаю, отчасти мы оказались здесь по твоей вине… из-за твоих мыслей.
- Из-за моих мыслей?
- Да. Не тех, которые ты думал здесь… то есть не именно здесь, в этих норах, не здесь, в Стрекодельфии то есть. А из-за тех мыслей, которые часто посещали тебя там. В твоем мире. Том. Все твои плохие мысли. И поэтому теперь мы провалились именно сюда. Я не уверена до конца, но подозрение есть…
- Даяна, ты хочешь сказать… неужели человеческие мысли могут иметь такое значение?
- Поверь.
- Поверить в это трудно. Конечно, я знаю, мысль материальна, в каком-то смысле…
- В каком-то смысле… Говорить так для тебя очень характерно.
Она произнесла «в каком-то смысле» кривляясь, писклявым голосом. Она пыталась передразнить меня? Это факт. Обидно. И она продолжала:
- В каком-то смысле. Ты даже не представляешь, что говорить так нельзя, даже больше – говорить так опасно. Мысль материальна не просто в каком-то смысле, она просто – материальна. Она материальна, и точка. Она материальна на сто процентов.
- Ладно, ладно, Даяна, не кипятись, пожалуйста. Я тебе верю. Я, наверное, просто неудачно выразился.
- Как ты можешь даже допускать мысль, что наши… наши мысли, наши чувства, идеи и эмоции не могут материализоваться? Я понимаю, раньше, в вашей жизни… В твоем прошлом. Вот твое прошлое, как видно, сейчас нам и вредит. Да, это так, совершенно точно. Но сейчас, когда ты летал в открытом космосе среди планет, причем летал просто так, безо всяких этих вспомогательных человеческих штучек – я имею в виду скафандры и космолеты… Но сейчас? После того, как ты видел рождение новое яблока. После этого не верить, что мысль материальна?
- Да верю я, верю, ладно тебе… Просто я их что-то тут не вижу. А между тем ты говоришь, что они, мысли то есть, материальны. Где же они тогда? Ведь, по твоим словам, именно из-за плохих мыслей и возникло это место. Не хочешь же ты сказать, что эти мысли… воплотились в этих грибах?
И я хихикнул, а Даяна сверкнула на меня глазами, как разъяренная фурия. И еще она зашипела. Я обомлел, и на секунду даже испугался: я не подозревал, что моя любимая способна издавать такие злобные, такие чудовищно неприятные звуки. Воистину, стрекодельфы весьма многогранные существа. И непредсказуемые. Это уж точно.
- Не стоит говорить об этом так громко. Грибы прекрасно нас слышат.
После таких слов и после такого шипения мне оставалось лишь замолчать.
Мы все шли и шли по этим коридорам, и от нечего делать я стал ппристальней вглядываться в грибы, в их особенности.
Зеленоватые плоские шляпки. Некоторые из них росли друг на друге, лепились друг к другу, словно живые существа.
- Наверно, ты слышал эту историю о человеке, которого выгнали из рая? – спросила она.
К чему она клонит?
- Ну, слышал.
Звон колокольчиков в ушах.
- В раю было (что понятно!) очень хорошо, но он и тут начал проявлять недовольство, - Даяна улыбнулась. – Администрация вынуждена была взять его за шкирку и выкинуть из рая, дабы он не смущал покой остальных своим нытьем.
- Да, да… помню такое.
- Так вот, Костя. Это же метафора. Также как, например, уход человека в безумие. Ты же не станешь отрицать, что человек обычно сходит с ума, когда его в собственной жизни что-то не устраивает.
- Не знаю, честно говоря, я не очень-то в этом разбираюсь.
- Ты можешь не разбираться, но ты меня сейчас вполне понимаешь. Нельзя думать плохие мысли, иначе рано или поздно за это придется отвечать. За твои плохие мысли, кстати, придется отвечать не только тебе, но и всему окружающему миру. То есть, они на твой окружающий мир повлияют. И тогда начинает сгущаться плохой, очень некачественный сумрак, подземелья растут как раковые опухоли…
- Что такое раковая опухоль? Это что-то вроде болезни, которой раньше болели люди?
- Ну… примерно. Да. Раковая опухоль энергетического пространства – это как рак, которым раньше болели люди, - только во много, в десятки, да что там, в тысячи раз хуже.
- Знаешь, ты меня окончательно запутала. Я перестаю тебя понимать.
- Я совсем не хотела тебя запутать. Просто те вещи, которые я говорю, слишком сложны и довольно расплывчаты. Их надо не понимать, а скорее, просто чувствовать. Знаешь, как собаки или лошади чувствуют чужой, не свой ветер.
- Ладно, допустим, кое-что я все-таки понял, или, как ты говоришь, почувствовал, так, как кенгуру чувствуют, что дует посторонний ветер.
- Загадки, сыгранные кенгуру на механическом пианино, сыгранные в два приема…
- Стой, Даяна, зачем ты сейчас говоришь это?
- Говорю затем, что ты это думаешь. Ты пускаешь эту чепуху в свои мысли, бормочешь ее сам для себя, и все только чтобы не думать о чем-то очень важном для тебя, чем-то таком, что тебя чрезвычайно беспокоит. По-настоящему беспокоит, понимаешь?
- Даяна, пожалуйста, прошу, не надо читать мои мысли. Я знаю, для тебя прочитать чужие мысли – все равно что чашку кофе выпить. Но все-таки. Не надо. Может, есть у меня мысли, о которых я не хочу, чтобы ты знала.
- Ты мне не чужой. Ты вот говоришь: «чужие мысли» - это довольно обидно. Но, раз уж ты так просишь, не буду. Как хочешь.
- Не обижайся… Вот что я понял из того, что ты говорила… Что мои плохие мысли, которые я думал в прошлом (кстати, заметь, не подозревая о том, какие у этих мыслей будут последствия!), являются непосредственной причиной того, что мы с тобой рухнули… приземлились, я хотел сказать… в этом самом месте, а не где-то еще… И что именно из этих плохих мыслей выросли эти вот зеленые грибы, которые здесь растут повсюду… И что твои невероятные магические способности тут бессильны, ты ничего не можешь сделать и даже не видишь, где тут выход… и в каком направлении нам двигаться.
- Примерно так.
- Выход должен найти я?
- В точку. Только не найти, а увидеть.
- Увидеть… И что мне делать для этого?
- Вот этого я не знаю.
- Отлично.
- Выходит, мы с тобой застрянем тут на веки вечные.
- Даже не смей так говорить! Это не смешно.
- А что, застрянем тут, сможем основать новую цивилизацию… И наши потомки будут жить здесь, питаясь этими грибами, возводя из них дома… Прочие постройки…
- Из грибов нельзя строить дома.
- Скажи это любому стрекодельфу, Даяна, и он тут же тебя опровергнет. Стрекодельфы ведь умеют строить дома из чего угодно. Даже из тумана построят, если надо будет. Уж это меня не удивит. Поэтому не убеждай меня, что мы не сможем построить из этих грибов дома.
- Ты ведь не стрекодельф!
- Зато стрекодельф – ты!
- Знаешь, Костя, я начинаю уставать от твоей пустой болтовни.
- Ладно. Честно слово, я умолкну. Скажи только, что мне делать.
И вот тут она сказала:
- Я думаю, ты должен съесть их, Костя. Просто откуси кусочек и съешь. Это не просто грибы, это заклинания великой пустотности, которые могут как образовать новую пустоту, так и наоборот, убрать ее, чем-то наполнить. Только вначале, конечно, ты должен искренне раскаяться в том, что думал когда-то в прошлом плохие мысли.
- Как в сказке «Алиса в стране чудес» - откуси кусочек гриба, и уменьшишься. Откуси с другой стороны шляпки – вырастешь до небес.
- Ты должен съесть их, Костя… Иначе нам никогда отсюда не выбраться.
Я послушно отломил кусок самого ближайшего гриба, послушно разжевал и проглотил.
- И что теперь?
- Теперь надо немного подождать. А потом ты увидишь свет, который, собственно, и укажет нам на выход.
Мы подождали с полчаса. Я думал, ничего уже не произойдет.
Наконец вдалеке показался свет.
Я скорей почувствовал его, чем увидел.
Мы с Даяной пошли на этот свет и довольно скоро выбрались из нор Пустоты на поверхность.
Поразительное дело… но едва я ступил на такую приятную, такую уже привычную мне землю Стрекодельфии, как ко мне вернулись силы.
Это было странно, и я уже хотел расспросить об этом Даяну, но она меня опередила:
- Случилось слишком много всего. Но сейчас все в порядке, мы вернулись, и тебе лучше всего отдохнуть. Поблизости от дома Лори силы всегда восстанавливаются быстро. Такое уж тут место. Мы с Аморельцем долго размышляли по этому поводу… Вроде бы Лори совершенно безразлично то, как почувствует себя тот, кто окажется поблизости от его дома. Такой уж у него характер. Кроме лемурии ничем не интересуется…
- Лемурии?
- Это его музыкальная студия. Сам увидишь…Не буду даже рассказывать. Лори у нас тут главный музыкант. Вот почему кроме музыки…
- Его ничего не интересует?
- В точку.
- Теперь я буду жить у него?
- Думаю, да… Пришлю к тебе Лекаря… чуть попозже…
- Почему ты считаешь, что мне нужен Лекарь?
- Ну не знаю… просто мне так кажется. После того, как ты видел рождение нового яблока, видел планеты… летал по-настоящему… Я подумала, тебе наверняка захочется поговорить с человеком.
Мне хотелось сказать ей, что я теперь не вижу особенной разницы между людьми и стрекодельфами. Не вижу… особенно после того, что произошло между нами… Но я не стал говорить. Не стал говорить ничего.