3 литературные иллюстрации
к биографии и балладам поэта Франсуа Вийона
Пьеса написана автором в студенческой юности. После того, как была завершена эта маленькая фантазия, случилось мне прочитать один рассказ у Р.Л. Стивенсона. Смеялась долго. Этому замечательному писателю сей опус и посвящаю.
Действующие лица:
Франсуа Вийон (1431 - ?)
Итье Маршан, его друг и однокашник по коллежу
Сермуаз, клирик
Ноэль Жоли, богатый горожанин
Брат Бат, Брат Пьер - нищенствующие
монахи
Гарнье, привратник тюрьмы Шатле в Париже
Судьба
Катрин Воссель, возлюбленная Вийона
Жюстина, ее служанка
Жанна, служанка в «Сосновой шишке»
Посетители «Сосновой шишки»: горожане и разбойники – кокийяры
Ряженые – Смерть, Епископ, Вельможа, Красавица
Место действия – Париж (1455 - 63гг.)
Иллюстрация первая
Я знаю, кто по-щёгольски одет,
Я знаю, весел кто и кто не в духе,
Я знаю тьму кромешную и свет,
Я знаю – у монаха крест на брюхе,
Я знаю, как трезвонят завирухи,
Я знаю, врут они, в трубу трубя,
Я знаю, свахи кто, кто повитухи,
Я знаю всё, но только не себя.
Я знаю летопись далеких лет,
Я знаю, сколько крох в сухой краюхе,
Я знаю, что у принца на обед,
Я знаю – богачи в тепле и сухе,
Я знаю, что они бывают глухи,
Я знаю – нет им дела до тебя,
Я знаю все затрещины, все плюхи,
Я знаю всё, но только не себя.
Я знаю, кто работает, кто нет,
Я знаю, как румянятся старухи,
Я знаю много всяческих примет,
Я знаю, как смеются потаскухи,
Я знаю – пропадёшь с такой, любя,
Я знаю – пропадают с голодухи,
Я знаю всё, но только не себя.
Я знаю, как на мёд садятся мухи,
Я знаю Смерть, что рыщет всё губя,
Я знаю книги, истину и слухи,
Я знаю всё, но только не себя.
Франсуа Вийон «Баллада примет»*
Летний вечер 1455 года. Таверна «Сосновая шишка». Среди посетителей Вийон и Маршан, они сидят за одним столом с нищенствующими монахами. За другим столом идет игра в карты. Маршан разливает вино.
Маршан. С нового кувшина и новый тост! За что мы выпьем, а, брат Бат?
Брат Бат. А не выпить ли нам ... э-э-э... за короля!
Маршан. Нет, за короля мы уже пили, брат Бат!
Брат Бат. Разве? Что-то я не помню... Ну, тогда – за герцога!
Маршан. За которого, за Бурбонского? Да ты пьян, брат Бат!
Брат Бат. Я? Пьян? Да знаешь ли ты, брат... не помню, как тебя зовут... Нет,
память у меня здравая и, можно даже сказать, трезвая... ибо...
возлюбленный брат мой... знаешь ли ты, к примеру, сколько мне
нужно вина, чтобы захмелеть? Господь создал это чрево (гладя
себя по большому животу) на посрамление моих врагов... и врагов
нашей доброй Франции.
Вийон. А, вот хороший тост: «Пусть сгинут англичане!».
Все. Ура! Смерть врагам Франции!
Вийон. Эй, Жанет, ещё вина!
Брат Бат. Да сотрёт их в прах священная война, как Трою. До чего мерзкий
народ!
Брат Пьер. И все они еретики и безбожники!
Брат Бат (с набитым ртом). Шамо шабой!
Брат Пьер. Мне рассказывали, что перед боем они кропят себя кровью
младенцев!
Брат Бат (крестится). Господь Всемогущий!
Брат Пьер. Да-да, а ещё у них есть знамя с изображением, не к ночи будет
сказано...
Брат Бат. Чего?
Брат Пьер. Его!
Маршан и брат Бат. Кого?
Брат Пьер (зловещим шёпотом). Люцифера!
Маршан. Да ну? Быть не может!
Брат Пьер. Истинно так. Это также верно, как то, что у земли есть край.
Маршан. И что же, они с ним в бой ходят? С этим знаменем?
Брат Пьер. Ходят. Один очень набожный человек мне рассказывал, что
видел своими глазами.
Вийон. Ещё бы! Только этот человек был так набожен, что видел всё из
окна кабака!
Брат Пьер. Какое богохульство! Юноша, я не знаю, кто ты, но ты идёшь
дурным путём.
Вийон. Спасибо, я всего лишь следую примеру старших.
Маршан (шёпотом). Так его, Франсуа!
Вийон. А зовут меня Франсуа Вийон. Обучен грамоте в университете,
умею сочинять баллады, рондели и прочее. И, если мне
заплатят, могу перечислить все ваши добродетели, даже если их
у вас нет, с искусством Демосфена и в рифму. Латынь я, правда,
знаю плоховато, по лености своей до книг, зато большой мастак
заглядывать в кувшин, а ещё лучший – в бочонок!
Брат Пьер. Вот чему учат нынче в университетах! Давно бы закрыть
рассадники ереси! Все знают, что вы там вытворяете: таскаете
девок, блудите. Но когда настанет твой последний день, ты
жестоко раскаешься!
Вийон. Совершенно верно. Сказано: раскаявшийся грешник дороже
Господу, чем десять праведников. Я не могу заслужить прощение,
если не раскаюсь; но чтобы каяться, нужно должным образом и
нагрешить. Разве нет, святой отец? Итье, передай мне вон тот
кусок...
Брат Пьер. Богохульник! Боюсь, ты не успеешь даже призвать имя Господне
в час своей кончины.
Вийон. Это ещё почему?
Брат Пьер. Потому, что умрёшь в лучшем случае на виселице!
Вийон. Я бы предпочёл захлебнуться вином в трактире...
Брат Пьер с возмущением встает и уходит
Вийон. Болван! Хотел бы я посмотреть, как чёрт сгребёт его в ад!
Маршан. Учись лучше, как уходить из кабака, не заплатив ни гроша!
Вийон. Невелика наука. Смотри, а другой и вовсе уснул.
Маршан. Давай смоемся потихоньку, а?
Вийон. Нет, лучше посмотрим, есть ли у почтенного кармелита монеты.
(Ловко вытаскивает у брата Бата кошелёк, взвешивает в руке, потом открывает.)
Маршан. Ну?
Вийон. Негусто. Но и это сойдет. (Прячет кошелёк у себя.)
Маршан. Да, кстати, мы с ребятами здорово поиздержались. Хотим
навестить одного знакомого здесь, в Париже, у него отличный
погребок. Ты в доле?
Вийон. Когда?
Маршан. На той неделе.
Вийон. Посмотрим. А что ты говорил о вывесках?
Маршан. Симон предложил утащить «Пегого осла», она невысоко прибита.
Что, слабо для мэтра магистра?
Вийон. А если поменять «Белую лошадь» и «Пегого осла»?
Маршан. Ну, ты – голова! (Оба хохочут.) Представь, утром... Хозяин ничего
не подозревает... А тут мы к нему входим и спрашиваем...
Вийон. С каких это пор ты, дружок, стал ослом?
Брат Бат (просыпаясь). А? Что? Что такое?
Маршан. С добрым утром, святой отец?
Брат Бат. Как, уже утро?!
Вийон. Нет, нет, Итье так шутит.
Брат Бат. Слава Богу! Я уже думал, что придётся покинуть сию обитель...
во имя спасения душ страждущих.
Маршан. Как это?
Вийон. Итье, брат Бат хочет сказать, что подобно святому Петру, он
рыбачит среди человеков, ради спасения их душ взывая к
покаянию, правда, святой отец?
Брат Бат (растроганно). Совершенно верно, совершенно так. Лучше и сказать
невозможно.
Песенка нищенствующего монаха
Избрав смиренный инока удел,
Хотел бы я очистить мир от скверны.
Молю лишь: Господи, среди насущных дел
Не дай мне миновать таверны!
Каноники, аббаты
Живут себе богато,
У них в достатке злата
И денег через край.
А мы по свету бродим,
Приют везде находим,
Где есть вина бочонок,
Там, значит, двери в Рай.
«Любить Христос нам ближнего велел», -
Я жён в беседе личной наставляю.
Молю лишь: Господи, среди насущных дел
Пускай мужей я их не повстречаю!
Каноники, аббаты... и т.д.
Входит Жанна с едой и вином.
Маршан. А вот и жаркое!
Брат Бат (хлопая Жанну пониже спины). И десерт!
Жанна. Вы бы постыдились, святой отец!
Брат Бат. А? Что? Чего мне стыдиться? Сказано: «... и в жёны возьмет
девицу». Чего ты боишься, дочь моя? Это не о тебе.
Жанна. Вот скажу хозяину, чтоб больше вас в долг не кормил!
Брат Бат (наставительно). Дочь моя, а разве ты не знаешь, что Господь наш, Иисус
Христос, учил: «Просящему у тебя дай и от хотящего занять у
тебя не отвращайся»?
Жанна. А ну вас!
1-й посетитель. Эй, Жанет!
Жанна. Чего тебе?
1-й посетитель. Хочешь золотой?
Жанна. Ну?
1-й посетитель. Покажи-ка, что у тебя за пазухой.
2-й посетитель. Давай, красавица, а я еще прибавлю!
Жанна (сначала колеблется, потом презрительно). Гоните золото, бездельники! (Посетители вручают ей монеты, и Жанна обнажает грудь. Всеобщий вопль восторга. Жанна, поправив одежду, гордо удаляется.)
Брат Бат. Прости нам, грешным, и девице сей.
Маршан. Аминь.
Брат Бат. Ох, однако, надобно мне выйти... (Выбирается из-за стола.)
Маршан. Куда это?
Брат Бат. Оросить сады Господни. (Уходит.)
Маршан (кивая вслед ушедшей Жанне). А она неплохо сохранилась!
Вийон. Против Катрин все девки - замухрышки!
Маршан. Ого, как запело!
Вийон. Пичуге не догнать орла. У Катрин тело, как свежий персик, а
грудь как... как...(В дверях видит старуху Судьбу, которая манит его
пальцем.)
Маршан. Ну?
Вийон. Чёрт! Ты видишь?
Маршан. Что с тобой?
Вийон. Ты видишь? Там!..
Маршан. Что?
Вийон. Старуха! (Судьба исчезает.)
Маршан. Где?
Вийон. Она похожа на смерть! Она звала меня, Итье!
Маршан. Глупости, я ничего не видел. Ты перебрал сегодня, пошли-ка домой.
Вийон. Она стояла там, в дверях. Что, если это Божий знак, и я скоро умру?
Маршан. Чепуха! Если уж на то пошло, всем нам рано или поздно придётся отправиться на тот свет.
Вийон (тихо). Слишком много примет для одного дня...
Маршан. Что ты там бормочешь?
Вийон. Сегодня утром я видел виселицу.
Маршан. В первый раз, что ли?
Вийон. Бывают дни, когда чувствуешь, что смерть сидит у тебя на
загривке. С тобой такого не случалось, Итье? так странно... Я
увидел виселицу и свернул на другую улицу, а там только что
человек отдал Богу душу. Господи, сколько кровищи!
Маршан. Не порть мне аппетита.
Вийон. Ты не хочешь знать, от чего он умер?
Маршан. Ну и..?
Вийон. Его затоптала лошадь, а потом ещё и телега с грузом переехала беднягу.
Маршан. Вот здорово! Это как надо было нализаться! Да ещё с утра! Он
что же, не слышал, что на него прёт лошадь с телегой?
Вийон. Конечно, нет. Он же глухой был. На оба уха.Маршан: (хохочет):
Глухой? Вот это да! Хорошая шутка.... Надо рассказать ребятам.
Глухой! Это ж надо!
Вийон, глядя на него, и сам начинает смеяться. Брат Бат, пошатываясь, возвращается, распевая на ходу:
Чтоб понравиться мамаше,
Воду сделал он вином
С ловкостью необычайной.
Бог помилуй души наши!
С этой прибыльною тайной
Всяк хотел бы быть знаком.**
Увидев проходящую мимо Жанну, пытается её обнять.
Вийон. Эк развеселился. Того гляди, кошелька хватиться Самое время убраться. Пошли, Итье, поднимайся.
Маршан. Иду – иду. Уже. Только допью вино. (Стараются уйти незаметно)
Брат Бат (оторвавшись от Жанны). Э-эй! Вы куда? Меня подождите! (неуверенно идет вслед за ушедшими Вийоном и Маршаном, напевая под нос «Воду сделал он вином...»)
***
Ночь. Улица у церкви Сент-Бенуа ле Бетурне. Где-то далеко слышен звон колокола, приглушенно тявкают собаки. Вийон, Маршан и брат Бат идут, обнявшись, горланя хором: «Жанен л’ Авеню, ты б баню сходил!».
Маршан. Эх, Франсуа, и как это тебе в голову приходят всякие разности?
Вийон. Одни пешком, другие верхом...
Маршан. Мне бы так!
Вийон. А что толку?
Маршан. С твоими мозгами и у лоточников булки таскать! Ты себя не ценишь!
Вийон. Потише, приятель, тут есть пара лишних ушей.
Брат Бат. Э, вы о чём там?
Вийон. Да вот, святой отец, говорю, мы и пришли.
Приближаются звуки музыки, слышен смех. Держась за руки, друг за другом выбегают ряженые – Смерть, Епископ, Вельможа, Красавица. они кружатся в хороводе вокруг Вийона, Маршана и монаха.
Епископ. Братья, восславим Христа! Следуйте за нами.
Брат Бат(серьёзно, кланяясь). Ваша святость! Вы, в такое время?
Маршан. Что это?
Красавица. С нами, с нами! Сегодня праздник Тела Господня!
Вельможа. За мной, вассалы! Где мой охотничий рог?
Красавица (обнимая Маршана). Красавчик, хочешь в сад восторгов? У меня есть ключик!
Вийон. А моя отмычка не подойдёт?
Маршан. За тобой – хоть в ад!
Смерть. Идём с нами!
Вийон. С Вами – нет. Мне ещё рано. Сегодня я ночую в другом месте.
Ряженые со смехом убегают.
Маршан. Думаешь, тебя домой пустят? В такое время да ещё под мухой...
Вийон. Плевать! Я сам войду. Гийом мне даже не отец, мать отдала меня
к нему, чтоб я не помер с голодухи на улице. За это он получил служку в церкви и слугу в доме – что и говорить, хороший торг!
Брат Бат. «Cognoscere ignoscere», - сказал Теренций, - «Всё понять – всё
простить». У твоего приёмного отца, капеллана, доброе сердце,
обратись к нему. библия велит почитать родных...
Вийон. Пиит!... закрой хлебало. Итье, поддержи его, он на ногах не стоит.
Брат Бат. Неправда!. Ох! (Пытается вырваться, но, потеряв равновесие, падает, увлекая за собой Маршана.)
Вийон стучит в двери дома.
Вийон. Эге-гей! Откройте, отец Гийом! Это я, Франсуа! Чёрт! Спит, как
сурок. Эй! (Садится, прислонившись к двери.) Похоже, ночевать мне сегодня на улице, Итье.
Брат Бат. «Cognoscere ignoscere», как сказал Эзоп. «Гора породила мышь».
Надежды наши велики, а ночуем мы на улице.
Маршан. Слышишь, кто-то идёт?
Вийон. Должно быть, ночной воришка вроде нас с тобой.
Появляется клирик Сермуаз.
Сермуаз. Ага, это ты, Франсуа Вийон? Клянусь душой, это ты!
Вийон. Я, сударь. А что вам нужно от меня?
Сермуаз. Мне не много нужно, щенок: чтоб ты сдох!
Вийон. Остыньте, дяденька, я вам дурного ничего не сделал.
Сермуаз. Наглец! Сын потаскухи!
Маршан. Эй, полегче!
Вийон. Не тронь мою мать!
Маршан. Франсуа, пойдём. Не связывайся с ним, он не в себе.
Вийон. Пусти!
Сермуаз. Ворёнок! Получай, паршивец! (Ударяет Вийона ножом по лицу, тот отшатывается, но всё же губа его рассечена).
Вийон. (отирая кровь с губы). Чёрт, ты мне попортил фасад! (Выхватывает нож и бросается в драку.)
Маршан. Франсуа! Стой! (Безуспешно кружит вокруг дерущихся.)
Брат Бат. Боже Милосердный! Смертоубийство! «Cognoscere ignoscere»,как говорят римляне: «Пора делать ноги». Святые угодники! (Убегает.)
Вийон ранит Сермуаза, но тот выбивает у него нож. Наконец, обессилевший клирик теряет сознание.
Вийон. Надо сматываться, Итье, не то плохо наше дело. Не хотелось бы плясать в петле из-за этого борова.
Маршан. Ты его чуть не убил, сумасшедший!
Вийон. Бежим! Увидимся завтра. (Убегает.)
Маршан испуганно глядит на неподвижного Сермуаза, потом хочет бежать, но сталкивается с Ноэлем Жоли.
Жоли. Что здесь?
Маршан. Похоже, драка была, мессир. Я только что подошёл на шум.
Жоли. Я видел, как убегал Вийон.
Маршан. Нет-нет, вам показалось, мессир.
Жоли. Неужели? Он – твой приятель, не так ли?
Маршан. Вам какое дело? Запомните, мессир, если дойдёт до разбирательства – я ничего не видел! Мой папа – советник суда, уважаемый человек... И я тут не при чём...
Жоли (ощупав Сермуаза). Его надо отнести к аптекарю, того гляди, помрёт. Помоги мне. (Уносят Сермуаза.)
***
У Катрин Воссель. Катрин примеряет платья и украшения. Жюстина прибирает в комнате.
Жюстина. Позвольте вас спросить, для кого сегодня вы наряжаетесь?
Катрин. Для Ноэля... Подай мне зеркало! (с жеманством смотрится)
Хороша ли?
Жюстина. По мне – так прекрасны! Вот ей-богу, так и принцессы не
хороши, как вы, госпожа. Да что говорить, Ноэлю, да и другим,
просто за честь в этот дом ходить, я так считаю. А вот я как ни
оденусь – в старое ли, в новое – у меня с Жаном разговор один:
он меня раздевает! Нинетта Шляпница, та тоже нарядиться умела.
Нинетта, что у Свиного рынка жила. Ну, да вы не помните,
наверное. Она от чумы умерла, вы ещё девочкой были. Тогда
много народу померло, все кладбища забиты были. Нинетту,
бедняжку, в общую могилу-то и сбросили. А какая она была
модница, какая красавица! Смерть её прибрала, вся красота
прахом пошла, кто теперь вспомнит?
Катрин. Ты, дура, лучше подушки взбей. Накаркаешь плохое. Где моя
любимица? Ах, вот она! Ну-ка... (Достаёт из шкатулки серьги и ожерелье и надевает их.) А теперь что скажешь?
Жюстина. Святая Мария! Вы теперь – вылитая ваша матушка! Один в один,
вот ей-богу! Помню, она частенько говаривала: «Мужчина
создан, чтобы повелевать миром, а женщина – чтоб повелевать
мужчиной».
Катрин. Конечно, она сама так жила.
Песенка Катрин
Я с детства помню матушки заветы:
«Катрина, коли вышла ты фигурой,
Не будь же дурой,
Используй это.
Ведь молодость так быстротечна,
Увы, не вечна.
Померкнет свет.
Пока красива
И шаловлива,
Цени, Катрина, ты звон монет!
И пусть к ногам твоим несут мужчины
Монеты, драгоценности, наряды.
Ты тем будь рада,
Кто выше чином.
Ведь молодость так быстротечна,
И дней беспечных
Простынет след.
Покуда глазки
Пророчат ласки,
Цени, Катрина, ты звон монет!».
Жюстина (поёт). Ах, время не щадит ни мак, ни розы.
Лишь вина улучшают вкус с годами.
А бедной даме –
Одни лишь слёзы.
Вместе. Да, к женщинам судьба порой жестока,
Седеет локон,
И вянет цвет.
Пока любима,
Неотразима,
Цени, Катрина, ты звон монет!
Жюстина: Ноэль, конечно, против других – раскрасавчик! Душка! Такой
обходительный, такой щёголь. Знать, деньги-то водятся, на вас он
не скупится. Вот я понимаю – кавалер! А эти-то, остальные, так и
норовят на дармовщинку порезвиться, а потом и след простыл.
Фью-у, ищи ветра в поле!
Катрин. Что ты там всё болтаешь?
Жюстина. То и болтаю, а правда, клянусь и душой, и Спасением. Священник, Сермуаз, как выпьет – ему не в церкви служить, а в хлеву свиней чесать, прости, Господи! А этот, ну как его, беса, звать... Школяр...
Катрин. Франсуа?
Жюстина. Он самый. Глазищами так и шныряет, так и рыщет: чтоб стащить? Ворюга, одно слово!
Катрин. Он меня хоть забавляет, стихи мне пишет. Жаль, что он такой беспутный, и денег у него не больше, чем у Короля дураков... Зато весёлый!
Жюстина. Да уж, весёлый, куда дальше! Недавно такую шутку учудил, сгореть ему в аду! Я на кухне обед варю, и он вокруг вьется, а потом глянет в окно и вздохнёт так тяжко. « Ах, Жюстина, хорошо, что ты в окно не глядишь: спокойней спать будешь». А я
удивилась, что мол, такое? «Да вот», - говорит, - «через улицу твой Жан идёт, и, сдаётся мне, дома он сегодня ночевать не будет. Его девки в кабак тащат». Я-то, дура старая, и поверила! Ах, думаю, Жан – скотина, меня пред соседями позорит. Схватила скалку да бегом на улицу, – какое там! Жана и близко нет, а вернулась, он, шельмец, тем временем хлеба ковригу да кусок сыру и стянул! Да, может, ещё чего, только я не усмотрела. Так-то.
Катрин (хохочет). И поделом тебе, сама виновата. Да, может, Франсуа и некрасив, и плутоват, но любовник он великолепный! Я за то его и люблю, что в постели ему нет равных.
Жюстина. Это уж точно.
Катрин. Что? Ты-то откуда знаешь?
Жюстина. Я-то? Я.... ах, прости, Господи, Да ведь его в бардаках каждая девка знает, Франсуа вашего.
Катрин. Ладно, ладно, ступай. Нечего язык распускать. Придёт Ноэль –подашь ужин и вина. Сегодня веселая ночь!
Жюстина уходит. Катрин задумчиво расчёсывает волосы.
Катрин. Ах, Франсуа, Франсуа... Будь у тебя денег побольше, а ветра в
голове поменьше, как бы мы зажили с тобой! (Шорох за окном.) Ах! Кто тут?
Вийон (влезая в окно). Я, милая.
Катрин. Франсуа? Какого чёрта, ты здесь? Что за шутки!
Вийон. Ты сердишься? Ну, иди ко мне, малышка, ну же, не злись...
Начинает её целовать, Катрин старается вывернуться из его объятий.
Катрин. Пусти, пусти... Ну хватит, Франсуа, довольно.
Вийон. Какая муха тебя укусила? Чего ты злишься?
Катрин. Я не злюсь.
Вийон. Нет, злишься!
Катрин. Нет, ничуть.
Вийон. Нет?
Катрин: Нет... да... Фу, ты меня запутал! (Оба смеются, Вийон шутливо опрокидывает её на кровать и сам забирается туда.) Что у тебя с губой? Опять драка?
Вийон. Так, мелочи; потом расскажу.
Катрин. И всё-таки, зачем ты пришёл?
Вийон. Я здесь – тебе этого мало?
Катрин. Слишком много, Франсуа! Ты приходишь, когда в ум взбредёт, уходишь не прощаясь, а я... Я не могу так!
Вийон. К чему ты клонишь?
Катрин. Франсуа, ты живёшь одним днём, завтрашнего дня у тебя нет,потому что завтра тебя могут повесить, зарезать, посадить в тюрьму...
Вийон. Какие мрачные пророчества!
Катрин. Ты их заслуживаешь!
Вийон. Катрин, неужели ты хочешь, чтобы я, как Робер Вале, с утра до ночи строчил доносы и кляузы в суде? Судейский писец – прекрасно! Зато у тебя будут строго отведённые часы для приёма любовников...
Катрин. Франсуа!
Вийон. Один – два молодчика с утра и до обеда, а вечером ты будешь лечить мой геморрой.
Катрин. Не смей так со мной говорить! (Бьёт его.)
Вийон. Кого ты ждёшь?
Катрин. С чего ты взял?
Вийон (хватает её за руку). Отвечай, кого ждёшь, дрянь!
Катрин.Пусти, я закричу.
Вийон. Кричи! Думаешь, он придёт тебя спасать? Шлюха! Кто у тебя сегодня – Сермуаз? Тогда не надейся, он, должно быть, лежит в компрессах да охает, пропала прыть! Ха!
Катрин: Что ты с ним сделал?
Вийон. Ничего. Лучше спроси, кто подначил его кинуться на меня с ножом. Я только защищался.
Катрин. Боже! Тебя опять упекут в тюрьму!
Вийон. Тише, голубушка. Конечно, мне придётся немного побыть паинькой, пока всё не уляжется. Но искать будут не Франсуа, нет. Цирюльнику, который штопал меня, я назвал другое имя. Тот парень, которого я назвал, уже сидит в тюрьме – вот умора! Им и ловить его не надо, ха-ха-ха!
Катрин. Ты сумасшедший!
Вийон. Возможно, но теперь за перенесённое я требую маленького вознаграждения (Стаскивает с себя рубаху)
Жюстина (за сценой). Проходите, мессир.
Вийон. Кто это?
Катрин. Беги, что, если это за тобой?
Жюстина. Госпожа, мессир Жоли.
Вийон. Ноэль Жоли? Так ты его ждала?
Катрин. Потом поговорим!
Вийон с охапкой одежды исчезает в окне. Входит Жоли.
Жоли. Прости, мой ангел, задержал досадный случай.
Катрин. Что случилось, милый?
Жоли. Этот сумасшедший, Вийон, подрался с клириком Сермуазом. Бедняга Сермуаз – не знаю, доживёт ли он до утра. Что с тобой?
Катрин. Жаль священника.
Жоли. Да, и если он умрёт, мне придётся рассказать всё следователям и суду. Вийону теперь надо молиться за выздоровление мэтра Сермуаза.
Катрин. Поцелуй меня!
*Перевод И. Эренбурга
** Ноэль, неизвестный автор, перевод К. Розеншильда