Глава 17. КОЛОРАДСКОЕ НАШЕСТВИЕ http://www.proza.ru/2009/06/29/397
Глава 18. П О Л У Д Ё Н Н И Ц Ы
На следующее утро Домовой проснулся ни свет, ни заря. Умылся росой, и сразу побежал в огород. Он еще с вечера запланировал ремонт картофельного поля: картошка после внучкиных игр и борьбы с колорадскими жуками выглядела жухлой и неопрятной.
До полудня он трудился, не разгибая спины: листики поникшие расправлял, стебли сломанные травинками подвязывал, землю под кусты подгребал. Трудился, но и за внучками присматривать не забывал. Они тут же, в огороде, играли.
Видел, как внучки горох пощипали. Потом как морковкой хрустели. Заметил, как на травяном коврике лужайки валялись, и как за стрекозами гонялись.
И каждый раз успокаивал себя Домовой:
«Горох шелушат? Ну, это ничего. Бабушка его не ест, я тоже… кому же беречь? Пусть детишки тешатся!»;
«Морковь-то тоненькая еще совсем! Пока наедятся, половину урожая повыдергают!.. Ах, что творят-вытворяют! Морковку прямо с землей и с ботвой в бочку толкают! Пополощут чуток в воде, и в рот!… А чего я переживаю? Это в городе надо всё с мылом мыть, да кипятить. А в нашей бочке вода чистая, колодезная. И на грядках ни химии, ни заразы нет – только витамины! А как без витаминов в школе учиться? Без витаминов учиться плохо, а с витаминами очень хорошо. Значит, пусть себе хрустят на здоровье!»;
«Ах ты голова моя садовая, да не морковная – кленовая! На лужайку побежали!… Да ладно, пусть бегут. Ковры-то травяные, не только ведь для красоты надобны. Пусть внучки в травушке шелковой понежатся, за бабочками да стрекозами побегают. Травушка у меня нынче хорошая, сильная наросла. Пройдет новый дождик, она опять сама поднимется!».
Только Домовой с картошкой справился, бабушка внучек обедать позвала. Внучки в избу убежали. А Домовой вздохнул с облегчением, и тоже отдохнуть пошел. Денёк с утра погожим выдался, а к полудню такая жара поднялась, что даже Домовому невмоготу стало. Забрался он под крышу бани, где у него постель из свежего сена налажена была, и уснул.
Но всласть поспать – жару переждать ему не удалось. Внучки разбудили - с бабушкой спор затеяли.
- Не хочу надевать панамку! – кричит одна.
- И мне панамка надоела! – кричит вторая.
- Тогда платочками головы укройте, - слышит Домовой терпеливые уговоры бабушки. – Посмотрите какие они лёгонькие, ситцевые…
- Вот еще, платочек! Я не бабушка-старушка, чтобы в платочке ходить! – топнула ногой старшая внучка.
- И я не бабушка, не надену платок! – топнула ногой младшенькая.
- Очень уж жарко сегодня. Нельзя с непокрытой головой по улице гулять, - говорит бабушка.
- Нет, можно, - упрямится старшенькая.
- Конечно можно! - вторит ей младшенькая.
- Ох, смотрите, как бы Полудённицы вас по головам не ударили. Гляньте, сколько их сегодня налетело! – сказала бабушка, и указала в небо.
- Где Полудённицы? – посмотрела в небо старшенькая. – Никаких Полудённиц я там не вижу.
- И я не вижу, - говорит младшенькая.
- Как же не видите? - удивилась бабушка. – Да вон же они, в солнечных лучах купаются, да друг за дружкой гоняются.
Старшенькая еще раз посмотрела в небо, и заявила:
- Ты, бабушка, про Полудённиц специально придумала, чтобы нас на улицу не пускать. Вот Домовые бывают. И Полудницы бывают. А Полудённиц не бывает!
- Конечно не бывает! – кивает младшенькая.
Видит бабушка, что не убедить ей внучек, рукой махнула, и говорит:
- Ну, как знаете! Отправляйтесь без платков и без панамок. Но рассердите-раззадорите Дев Полуденных - не жалуйтесь!
Внучки снова побежали в огород, прямо к лужайке. Конечно, без панамок.
Домовому и на небо смотреть не надо – и так знает, что в такую жару ни одна из Полудённиц дома не усидит. Но после внучкиных заявлений он всё же поднял глаза к солнышку.
Полудённиц над огородом было видимо-невидимо. Как на качелях качаются они на солнечных лучах, купаются, резвятся в потоках горячего воздуха.
- Ну, внучки, ну, Фомы–неверы! – возмутился Домовой. – «Полудённиц не бывает!». Вот погодите, покажут они вам, как их не бывает.
Хотел было Домовой снова в тенёчке подремать, пока жара не спадёт. Уже было сено душистое взбил попышнее. Да передумал:
«Как бы и впрямь Полудённицы озоровать не вздумали! Как бы не ударили девчонок теплом-жаром по головам!»
Уселся он под крышей поудобнее, ноги свесил, из ладоней снова бинокль сделал, и на внучек его навел.
- Ага, босоножки скинули, по травушке бегают, кузнечиков ловят, – бормочет Домовой, рассматривая внучек в свой ручной бинокль. – Ишь, как косички с бантиками подпрыгивают! Надо же, и жара им нипочём!
Затем Домовой бинокль на небо навёл. Смотрит, а Полудённицы в кружок собрались, и шепчутся.
Это насторожило Домового:
- Никак, затевают что-то Девы Полуденные. Как пить дать, затевают!
Пошептались–пошептались Полудённицы, и со смехом в разные стороны разлетелись. Разлетелись, и прямо над самой лужайкой собрались. В круг встали, хоровод завели.
Но Домовой их проделки знает, поэтому глаз с них не сводит.
Девы Полуденные за руки взялись, и по воздуху раскаленному в хороводе точно лебёдушки плывут. Глаза у них долу опущены, ни коса золотистая не шелохнется, ни сарафан ни колыхнётся.
- Ах ты, молодость – озорство! Жару-духоту Девы нагоняют. На лужайке, небось, пекло пожарче чем в русской печи будет! – ворчит Домовой.
Посмотрел он на лужайку, а там уже травушка зелёная поникла, цветики головки свои повесили, пчелы и стрекозы улетели, муравьи и кузнечики попрятались.
А внучки платьица сняли. Загорать на травку улеглись.
- Да где ж это видано, чтобы в самую жару под солнцем разлечься! Пригорят ведь девчонки, как блины на плохой сковородке пригорят! – ещё пуще заволновался Домовой.
Перевёл он свой ручной бинокль на Полудённиц. А те рук не разнимая, быстрее в хороводе закружились.
- Еще немного, и ударят жаром внучек! По головам непокрытым ударят, и заодно и кожицу нежную детскую опалят! – заметался под пол навесом бани Домовой.
Забегал он из угла в угол, из стороны в сторону, а бегая лихорадочно соображал, что делать:
- Бабушку позвать? Могу не успеть!… Тучи нагнать? Точно не успею!… Что же делать? Что же делать то?
Еще раз навел свой бинокль Домовой на небо над лужайкой. Посмотрел, и ему самому едва плохо не сделалось. Полудённицы уже не лебёдушками над лужайкой плывут – птицами невиданными златокрылыми по кругу мчатся. Трава на лужайке от их хоровода по земле расстелилась, поблекла, а местами и пожелтела.
А внучки загорают как ни в чём ни бывало. Спины солнышку подставили, и не замечают, что они у них уже покраснели.
- Ох, худо дело! – охнул Домовой. - Успели подпалить непослушных девчонок Полудённицы!
Спрыгнул он с бани, по картошке кубарем покатился. На то, что сам ботву помял-поломал, и внимания не обратил. Не чуя ног, прямо через поле к лужайке побежал.
Бежит и думает: «Полудённиц остановить надобно. Только как их остановишь, если случаю не было, чтобы послушали кого-нибудь Девы Полуденные. Больно гордые они, больно своенравные!… »
Но ничего лучшего, как попросить Полудённиц, Домовой не придумал. Добежал до лужайки, и взмолился глядя в небо:
- Здравствуйте, Девы красные, полудёные. Денёк-то какой сегодня разыгрался!…
Только одна Полудённица из-под ресниц золоченых на Домового взглянула. Остальные и бровью не повели. Как кружили в своём хороводе-вихре, так и кружат.
Охватило жаркой волной Домового. Но нечего делать, он продолжил:
- Послушайте, Девы Красные, полудённые, старого Домового. Остановитесь! Не нагоняйте боле жара-зною! На лужайке внучки бабушкины разлеглись. Они дети малые, неразумные. Знать не знают, ведать не ведают, насколько зной-жар летний опасен.
Ничего не ответили Полудённицы, только засмеялись в ответ. И пуще прежнего свой вихрь-хоровод закружили.
Тут слышит Домовой – внучки голос подали.
- Вика, жарко очень. Сходи, принеси водички, - говорит старшенькая.
- Не могу подняться, мне тоже жарко. И тоже пить хочется. Лучше ты принеси, - отвечает младшенькая.
- Ой-ой-ой! Пить хотят, а подняться уже и сил нет! - схватился за голову Домовой. – Еще немного, и ударит зноем-жаром внучек по головам!
И еще жалобнее стал он просить Полудённиц:
- Сжальтесь над детушками, Девы гордые, Полуденные. Не жгите их кожицу нежную, не нагревайте их головушки непокрытые!
Опять ничего не ответили Полудённицы. Лишь засмеялись в ответ. И еще шире рукава кружевные расправили. Еще быстрее в воздухе понеслись.
- Ой-ой-ой-ой-ой! – разохался Домовой, поняв, что не уговорить, не угомонить ему Полудённиц.
И тут ему мысль светлая на ум пришла.
- Ах, голова моя бедовая, не брюквенная – сосновая! – стукнул Домовой себя по лбу: - Как же я сразу не догадался! Полудённицы же пра-пра-правнучки нашей Полудницы. Авось сможет она озорниц уговорить, жар-зной унять. Авось послушают красавицы-гордячки свою пра-пра-прабабушку!
Кинулся он к колодцу.
- Полудница! Соседушка! - кричит. – Помоги!
- Доброго дня, Хозяин-батюшко! Чего кричишь – воду мутишь? Неужто приключилось чего? – забулькала в колодце Полудница.
- Ох, приключилось! Такое приключилось!
И рассказал Домовой Полуднице. Всё рассказал. И как внучки бабушку не послушались и без панамок на лужайку в жаркий день убежали. И как Полудённицы жару-зною напустили. И про то, как у внучек спинки на солнце сгорели, и как силы на жаре иссякли. И про то, как его, Домового, Дома бабушкиного Хранителя, Полудённицы и слушать не стали.
- Нет на них управы. Больно упрямы да своенравны пра-пра-правнучки твои, - жалуется Полудённице Домовой.
- Правду молвишь, ни сладу, ни управы на пра-пра-правнучек моих не найти. Горды они, батюшко. Ох, горды! И я когда-то такой же была, - не без гордости отвечает ему Полудница.
- Сделай милость, помоги, соседушка. Вразуми Полудённиц, попроси, чтобы угомонились. Может быть, тебя они послушают! – просит Полудницу Домовой.
- Вразумить, говоришь? – задумалась Полудница. - Ну что же, попробую.
Выбралась Полудница из своего колодца, на край уселась. Сама от солнца загораживается, от жары ёжится, а Полудённиц громко нахваливает:
- Ну и жару напустили пра-пра-правнучки! Ну и пекло устроили! Ай да мастерицы! Ай да умелицы!
А Домовому тихонечко шепнула:
- Сгоревшими спинками да непокрытыми головами девчонок пра-пра-правнучек моих не разжалобишь. Им над людьми потешиться – любимая забава. А мы по-другому попробуем!
И давай еще громче Полудённиц нахваливать:
- А красавицы то – одна другой краше! И косы то у них золотистые, лучами солнечными точно лентами переплетёные! И сарафаны то у них расписные, и рукава то кружевные! Летят-мчатся по небу синему точно птицы невиданные. Жар-зной собирают, да на землю-матушку посылают. Ай да пра-пра-правнучки у меня! Смотрю на них, и не нарадуюсь на старости лет!
Домовой в это время опять ручной бинокль сделал, и наблюдает за лужайкой и Полудённицами. Видит – остановили свой жаркий вихрь-хоровод Полудённицы. Все до одной к колодцу повернулись.
Полудница же плакать принялась:
- Одна у меня печаль. И рада бы посидеть, на красавиц моих полюбоваться, да не могу. Ох, не могу! Старая я стала, холодная да мокрая! А в такое пекло, да такой жар, боюсь, высохну. Ох-ох-ох! Вот уже и голова разболелась, и пар от меня пошел. Ох, горе мне, горе! Ох, высохну! Ох-ох-ох!
Тут Домовой и бинокль опустил. Потому что все Полудённицы к колодцу слетелись. Одни на журавель колодезный опустились, другие рядом с Полудницей на сруб присели. Утешают Полудницу:
- Не плачь, не кручинься, бабушка-Полудница! Видишь – сложили мы рукава-крылья наши. Остановили жар-хоровод. Не станем боле зной напускать – тебя сушить. Ты же нырни в свой колодец, охладись. А как охладишься, снова выходи, сказку нам расскажи. А мы послушаем.
Полудница так и поступила. А пока она пра-пра-правнучкам сказки свои сказывала, Домовой тучку вызвал. Маленькую-маленькую, размером с лужайку.
Та тучка над лужайкой дождиком брызнула, внучек освежила, и травушку полила. Поднялись внучки, и домой пошли.
- Отдохнем, попьем водички, - говорят, и опять позагораем.
Но ни загорать, ни играть в тот день им больше не захотелось. Потому, что до вечера пролежали они с компрессами - бабушка им больные головы и сгоревшие на солнце спины лечила.
Глава 19. О ТОМ, КАК ДОМОВОЙ ПОЛУДНИЦЕ ДОМ РЕМОНТИРОВАЛ http://www.proza.ru/2009/06/29/423