Как-то очень давно решил писать роман. Сначала делал какие-то наброски, делился планами с друзьями, вырисовывалась общая концепция, но как-то не мог собраться приступить собственно к самому произведению. Но тут в моей жизни произошло одно печальное событие, так что я даже хотел утопиться. Однако Мидори сказала мне: "Не ходи топиться, лучше сядь и напиши роман, ты ведь давно собирался!" И я сел писать. Получаться стало вроде неплохо.
Сразу предупрежу, что в рОман вошли многие заморочки, понятные прежде всего мне и нескольким самым близким мне людям, так что возможно потребуются некоторые комментарии. Позже я попробую добавить сноски в конце глав. Многие детали рОмана взяты мною из моих любимых, не всегда широко известных читателям, книжек или из моей собственной биографии, прообразами персонажей стали персонажи тех же книжек или те, кого я знал лично и кто мне очень дорог. Различные места в Городе и его окрестностях зачастую скопированы с тех мест, где я люблю или любил когда-то бывать, из моих снов, а также опять-таки из любимых книг, фильмов и аниме. Костюмы героев и их авто позаимствованы оттуда же.
Многие детали вошли в рОман буквально на ходу. Уютное кафе с добродушной хозяйкой упоминалось в одной из заметок колонки новостей, которую ведёт один мой знакомый журналист, отличающийся хорошим эстетическим вкусом. Разговоры Мидори с Ингой появились после моих ночных телефонных бесед с разной левой публикой. Так как рОман писался по ночам при работающем телевизоре, то на его содержание оказали влияние программы ночного эфира разных дециметровых и кабельных каналов. Сказались всплески моего интереса к тем или иным областям культуры, яою, юри, различным моэ.
Моё отношение к тем или иным героям порой внезапно резко менялось, именно поэтому они иногда неожиданно раскрывают себя в совершенно ином качестве, нежели в том, в каком воспринимались прежде.
Написать рОман я собирался очень долго, а приступил к работе совершенно спонтанно. Многие места писались наспех и ещё потребуют тщательного редактирования. Исходную версию я вам вообще предъявлять не стану, потому что на неё повлияло множество моих личных комплексов и фрустраций, там очень много весьма специфического хэна и моэ, большую часть этого я удалил из текста. Ведь может случиться, моё творение и дети начнут читать...
Кстати о детях. Изначальной целью написания данного произведения было добиться, чтобы Джоан Ролинг и Лемони Сникету стало тошно. Это также наложило отпечаток на сюжет, содержание, стилистическую концепцию, а также на облик, характер и имена героев.
Автор выражает горячую признательность:
Высшей Силе; Московскому бюро Chromov Collection; Смитсониану; фонду имени Пулитцера; музею имени Генри Форда в Дирборне; автомобильному музею г. Мюлуза; автомобильному музею Бьюли; фирменному музею Tatra в г. Копрживнице; компании Ford Motor; корпорации General Motors; концерну Daimler-Chrysler AG; центру Daimler Classic; компании Katori Motors; компании Mopar; редакции журнала Classic&Sportcars; редакции журнала Hot Rod; редакции журнала «Мотор»; редакции журнала «Авторевю»; редакции журнала «Игрушки для больших»; редакции журнала Playboy; консорциуму O`Hara Industries; компании Fender; компании Tamla Motown; студии Ghibli; студии Gainax; студии Production I.G; студии Gonzo Digimation; администрации отеля Bybloss в Сен-Тропез; администрации отеля Negresco в Ницце; персоналу отеля St. Gregory в Новом Орлеане; персоналу кафе Formosa в Голливуде; команде «Сильваны»; команде «Урбануса»; команде «Клайм Солайс»; эскадрилье «Эльзас-Лотарингия»; Британскому Королевскому Автомобильному Клубу; Британскому Королевскому Обществу Воздухоплавания; Национальной Ассоциации Хот-Роддеров США; спецотряду Squadra Mobile криминальной полиции г. Рима; Отряду Цветов Армии Императорского Трона; сотрудникам посольств СССР в Англии и Швеции в период 2-й Мировой; администрации городского кладбища г. Вены; персоналу магазина компании MC Entertainment в торговом центре «Горбушкин двор»; магазину «Persocom Sales» в Сибуя, Токио; профсоюзу гэй-ся префектуры Осака; постоянным пассажирам Orient Express; постоянным пассажирам линии Вестерн Пасифик; персоналу ж-д. Наталь – Кейптаун; машинистам пятьсот-весёлых, ходящих по Транссибу; постояльцам Отеля Разбитых Сердец; членам Клуба Одиноких Сердец Сержанта Пеппера; завсегдатаям пивной «У Калиха» в Праге;
а также лично:
Киселёву Никите Владимировичу; Ремарку Эриху Марии; Верну Жюлю; сэру Конан-Дойлу Артуру; сэру Киплингу Редьярду; Грэму Кеннету; Кёстнеру Эриху; Леблану Морису; Сувестру Пьеру; Аллену Марселю; Уоллесу Эдгару; Беляеву Александру Романовичу; Стругацким Аркадию и Борису; Кингу Стивену; Крапивину Владиславу Петровичу; проф. Толкину Джону Рональду Руэлу; Желязны Роджеру; Флемингу Иэну; Фрэнсису Дику; Сименону Жоржу; Жапризо Себастьену; Мале Лео; Хейли Артуру; Мало Гектору; Бронте Шарлотте; Барнетт Фрэнсис; Портер Элинор; Трэверс Памеле; проф. Доджсону Чарльзу Латвиджу; Чарской Лидии; Бруштейн Александре; Нагибину Юрию; Яковлеву Юрию; Ковалю Юрию; Роулинг Джоан; Сникету Лемони; Пресли Элвису Аарону; Леннону Джону; Моррисону Джиму; Пендерграссу Джо; Уилсонам Брайану, Деннису и Карлу; Блэкмору Ричи; Мейсону Нику; Дитрих Марлен; сэру Оливье Лоуренсу; Брандо Марлону; Коннери Шону; Мастрояни Марчелло; Бельмондо Жану-Полю; Фонда Питеру; Хопперу Денису; Николсону Джеку; Нагелю Андрею Платоновичу; Стюарту Джеки; Лауде Ники; Ломакову Александру Алексеевичу; Ломакову Александру Александровичу; Ломакову Дмитрию Александровичу; Долматовскому Юрию Ароновичу; Шугурову Льву Михайловичу; Захарову Александру Николаевичу; Хрисанфову Андрею Васильевичу; Сорокину Илье Александровичу; Якушкину Яну; Строганову Алексею; Лену Вячеславу; Егорову Ростиславу; Соловьёву Владимиру Рудольфовичу; Седжвику Майклу; лорду Монтегю Джону Эдварду Скотту де Бьюли II; проф. Фрейду Зигмунду; д-ру Колберту Сирилу Эмису; Вишьяравандре Видъяватре; Минамото Ёритомо; сэру Черчиллю Уинстону Спенсеру; Миядзаки Хаяо; Осии Мамору; Мурате Рэндзи; Барке Клаусу; Хед Лави; Гамильтон Альвис; капитану Роу Алексу; капитану Артсаю Винсенту; адмиралу Мадсейну Давиду; профессору Стиму Ллойду; инженеру Стиму Эдварду; Стиму Рэю; Тендзё Утэне; Анфи Химэмии; Кокто Жильберу; Батулю Сержу; Бике Паскалю; Мизу Карлу; Розмарину; Бо Огюсту; директору Академии; преподавателю музыки; Аояги Рицке; Аояги Сэймэ; Агатсума Соби; Хаватари Юико; Синомонэ Хитоми; психологу Кацуко; учителю Ритсу; учительнице Нагиссе; Натсуо и Йодзи; Койе и Ямато; Эйри Юки; Синдо Сюдзи; Пико, Чико и Коко; д`Овернье Козетте; сиротам Бодлерам Вайолет; Клаусу и Санни; сиротам Квегмайрам Дункану и Айседоре; Олафу Графу и всей его жуткой компании; адвокатскому поверенному мистеру По; всем родственникам Бодлеров и Квегмайров, мир их праху; Влассовской Люде; княжне Джавахе аль Джамате Нине, упокой Господь душу бедной девочки; господину, который всегда сидит у окна в Baur-o-Laq в Цюрихе; человеку с бородкой и в очках, который всегда сидит у окна в кафе Мэри и Эла на 56-й Манхеттена; Стэйси и Трэйси из бара Pinky на 66-м шоссе; Толстой Тёте; Моей Дорогой Марте; миссис Робинсон; Даниилу Благих-Лебьену; девочке Саше, о которой так приятно вспомнить; Мозер Инге, у которой разряд по фехтованию; Чии, у которой такие славные ушки; просто хорошим девочкам Мидори и Аске; моим любимым кавайным некам Рэйке, Мириам и Кируне; ученицам школы Милвер-Оакс; Бледной Девочке;
и прочим, кто в той или иной мере стимулировал во мне желание приступить к занятию литературным творчеством.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Жизнь девочки и её друзей.
Глава 1. Что хорошего в этой жизни?
В женском лицее имени Авроры Дюдеван подъём по утрам проводился по сигналу. По коридорам и спальням разнёсся прерывистый звук сирены, как на военных кораблях по тревоге. Для подкрепления Ханна Гланц, старшая по спальне, подошла к постели Мидори и скинула на пол одеяло, а затем подшла к соседней постели, на которой беззаботно раскинулась Ундис Хагглунд, и, набрав в рот воды из стаканА, прыснула ей в лицо. За что получила удар пяткой в солнечное сплетение. Озверев, Ханна схватила Ундис за ноги, перевернула на живот, стянула с неё трусы и начала лупить ремнём по попе. В это время Мидори, незаметно подойдя сзади, вдарила Ханну ногой по левой почке. Мидори - не Ундис, и Ханна понимала эту разницу.
- Запишу в журнал! - рявкнула всё же Ханна. - Вылетишь из совета - мухой!
- Записи утверждаются на том же совете, - невозмутимо произнесла Ми-тян. - А в совете кроме меня ещё Сяндзяку и Вика с Ким.
- Ты забыла меня и Раду.
- Ну и что? Два голоса не перевесят остальных.
Это напоминание ещё больше разозлило Ханну, но Мидори уже сменила пижаму на спортивные шорты и майку, зашнуровала туфли на босу ногу, хотя устав предписывал непременное ношение носков, причём исключительно белого цвета, и выбежала в коридор. Навстречу ей уже бежала Фрося Лант, малявка из первого класса, худенькая и белоголовая.
- Что стряслось? - спросила на бегу Мидори.
- Рада опять спрятала одежду Наташи!
- Что же Сяндзяку?
- Ну, понимаешь...
- Ясно. - И Мидори побежала за Фросей в спальню номер 1 - владения грозы всего лицея Рады Мартовой, самой жуткой гадины на свете, каковое мнение не оспаривал никто в лицее за малым исключением.
Забежав в спальню, Мидори обозрела картину, представляющую Наташу, сидящую на кровати, завернувшись в одеяло, и торжествующую Раду.
- Рада! - произнесла Мидори голосом, не обещающим радужных надежд.
- Что? - развязно-наглым голоском произнесла Рада.
- Что слышала! - сказала Мидори и двинула Раде ногой под коленку. Рада взвизгнула и запрыгала на одной ноге, опрокидывая стулья и сдвигая тумбочки и стол, а Мидори подошла к шкафу, целиком занятому вещами Рады, стоящему напротив шкафа с вещами остальных 11 девочек, и приступила к его шмону. На пол полетели кружевные лифчики, шёлковые чулки, пачки гламурных журнальчиков, вдребезги разлетелась початая бутылка бренди, и в конце концов Мидори протянула Наташе огромный ком, состоящий из предметов её одежды. Затем Мидори не торопясь подождала, пока Рада проскачет мимо, и врезала ей под вторую коленку. Рада грохнулась на пол, словно груда кирпичей. Мидори взяла со стола полную доверху пепельницу и высыпала её содержимое на голову Рады.
- Ну, держись!.. - просипела Рада, корчась на полу.
- Продержусь, спасибо, - бросила через плечо Мидори. - Наташа, побежали, нас ждать никто не станет.
Девочки выбежали на улицу и на бегу втиснулись в колонну, рысью продвигавшуюся по направлению к парку.
- Госпожа Хэнсё! Вы считаете, старосте легкоатлетического клуба подобает опаздывать на перекличку? - это преподаватель физкультуры Гирш Лейбович, высокий полный усатый мужчина, бывший военный моряк.
- Но староста должна думать о каждом члене клуба. А у Наташи были проблемы.
Этот довод удовлетворил Гирша, который настоятельно не требовал обращения "господин преподаватель" от кого-либо и вообще выгодно отличался от своей предшественницы Клары Хупшталлер, монументальной особы, не выпускавшей свистка изо рта и склонной к применению грубой силы. В прошлом году она поперхнулась свистком, и спасти её не удалось. Тогда девочки и попросили приёмного отца Мидори, капитана береговой охраны Элиса Кингстона, найти кого-нибудь на эту должность, и он с готовностью выполнил их просьбу, трудоустроив заодно своего старого товарища, демобилизовавшегося по ранению, полученному не в бою, а вследствие случайной детонации снаряда от зенитки.
И колонна затрусила дальше. Парк был через десяток кварталов. На соседней с ним 3-й Парковой располагался спорткомплекс, где члены спортивных клубов лицея занимались столько времени и проявляя при этом такое усердие, что потом должны были отмокать там же в джакузи с морской водой и водорослями, так что казалось, будто готовится рыбный супчик в традициях японской кухни.
После пробежки и зарядки в парке ученицы вернулись в лицей, где приняли ванну. Ванна была одна, учениц в лицее много, а залезть в ванну могли только 5 девочек разом. Так что в ванной стояла давка, как на вокзале во время войны, о которой Ми-тян слышала в раннем детстве от дедушки. Но Мидори и Сяндзяку могли на крайняк пробраться к ванне по головам. Разве что сонная Миранда Стоцкая из окружения Рады или тихоня Наташа могли не дождаться своей очереди на помывку. Но Наташа в этот раз оказалась в первых рядах, задние нажали, она свалилась в ванну и чуть не захлебнулась. Сяндзяку вытащила её за волосы. А Миранда только почесалась да и пошла себе. Она вообще пренебрегала мытьём, довольствуясь дезодорантом. Это не добавляло ей популярности, но она не тяготилась такими мелочами. Ей всё было по барабану.
Ми-тян проводила взглядом колышущиеся тылы Миранды в панталонах с начёсом и продолжила расчёсывать свои и Наташины волосы. Затем заплела Наташе косу (одну, потому что Наташа вечно теряла вторую ленточку) и сама вплела в свои волосы две оранжевые ленты. В спальне они надели блузки с голландскими воротниками и плиссированные юбочки, в точности как сэйлор-фуку японских школьниц. Наташа надела белые носочки, а Мидори - коричневые чулки. В коридоре они увидели Сяндзяку, щеголявшую гольфами в 20-цветную полоску. Та достала из-за пазухи булку с карри, разломила пополам и протянула подругам. Наташа зарделась, она считала это за подвиг.
- Спрячь, - бросила ей Мидори, запихивая свой кусок в карман.
В классе они сели за парту, Ми-тян подняла крышку, обратная сторона которой до последнего квадратного дюйма была оклеена фотографиями военных кораблей и самолётов морской авиации, и достала тетрадку.
- Быстрее! 5 минут до звонка! - прошипела она. В это время сидевшая сзади Ундис что-то сунула ей под партой. Это была почтовая открытка с видом Неаполя и итальянской маркой. Мидори прочла: "Моя милая сестра! Надеюсь, у тебя всё в порядке с учёбой. Сяндзяку - это та, что ведёт кружок витражной росписи? Она красивая? Как поживают Мидори и Наташа? Почему вы не отвадите эту Раду? Ты можешь написать отцу? Не скучай! Мы бросим якорь в Валенсии через две недели и 5 дней простоим под погрузкой. Пиши мне туда до востребования. Твой Конрад"
- Он славный парень, но, на мой взгляд, несколько простоват, - сказала Мидори, возвращая открытку. - И в прошлый раз подумал, что Сяндзяку возглавляет легкоатлетический клуб, а сейчас назначил её старостой кружка витражной росписи вместо Наташи. И не представляет, что могут быть такие люди, как Рада...
- Что поделаешь... - вздохнула Ундис. - Но он хороший, ты права. Потому и сбежал в моряки, что романтик. И всё равно не пишет мне и Лувис таких писем, как Сельме...
Тут вздохнула и Мидори. Потом Наташа вернула ей тетрадку, и они начали торопливо отщипывать под партой кусочки булки.
В это время майор береговой охраны Элис Кингстон сидел у себя в кабинете, держа в левой руке айфон и задумчиво глядя за окно на пирс. У пирса стояли катера. На пирсе вертолёт ощетинился скорострельными пушками с поворотными затворами. Майор сочинял новую хокку, которую, как и большинство других, хотел посвятить своей приёмной дочери. От поэзии его отвлёк длинный сигнал из динамика на столе. Майор положил гаджет на стол и нажал кнопку.
- Слушаю.
- Майор, быстро выезжайте в аэропорт! Надо встретить санитарный самолёт.
- Будет исполнено.
Майор не любил пустячных заданий, но редко пререкался с начальством, вообще отличаясь покладистостью. Тем более, может быть действительно что-то серьёзное. Он вышел на улицу, где стоял Лэндкрузер выпуска 60-х цвета хаки, с лебёдками спереди и сзади и люстрой на ролл-баре. Выхлоп и воздухозабор были выведены наверх.
- Орлы! - зычно произнёс майор. Он обладал чувством юмора и считал необходимым даже в такой момент подбодрить подчинённых. "Орлы" тотчас запрыгнули в машину. Их было четверо, пятый сел за руль, майор рядом. Машина лихо развернулась по двору и вылетела за ворота. Военнослужащий первого года Матвей Репко обладал отчаянной манерой вождения, хотя до службы не садился за руль. Ехать было недалеко - аэропорт располагался на берегу. Самолёт на воздушной подушке, украшенный червонными тузами, уже стоял в конце ВПП. Санитары выносили из заднего люка носилки, на которых лежал человек. Его лица не было видно, потому что он лежал на животе, а голова была вся забинтована.
- Следуйте за нами, - обратился майор к военврачу в белом халате поверх стального цвета рубашки и брюк и в стального же цвета берете.
Носилки задвинули в чрево Олдсмобайла, и машины двинулись на выезд. На передних крыльях машины моряков стояли маячки Fireball, на корпусе Олдса вообще было свыше двух десятков светосигнальных устройств и 4 сирены, так что вкупе с дисциплинированностью водителей Мегаполиса это позволило им добраться до госпиталя менее чем за четверть часа.
- Кто это? - спросил майор у военврача. Тот махнул рукой:
- Бог ведает. Нашли на берегу в Пальма-да-Майорка. Его двинули по черепу чем-то вроде лома, обобрали до нитки и облили солярой. Да только спички, видать, вышли. Чудо, что он ещё жив. Решили перевезти сюда, потому что положение угрожающее. Не знаю, сможет ли снова говорить и тем более двигаться. Но мы постараемся ему помочь, ведь он уже 2 дня в одиночку старается удержаться на краю света и тьмы. Профессор Майгель уже готовится к операции.
- Майгель? Это отец лицейской подружки Ми-тян.
- Ронды? Передавайте ей привет! Она тоже будет выдающимся хирургом. Будет спасать людей.
- Всенепременно.
Майор вышел на улицу. Там его встретил яркий свет. Тучи, висевшие над городом и над морем вот уже вторую неделю, разошлись меньше чем за полчаса.
"Это обнадёживает" - подумал майор. Хокку в его голове практически сложилась, но не про Мидори. Это было пожелание неизвестному парню, чтобы тот не вздумал убегать от тех замечательных вещей, которые есть в нашем мире.
Глава 2. Что плохого в этой жизни?
Ми-тян бежала к выходу, зажав в кулаке увольнительную. Внезапно она наткнулась на что-то, стоявшее на пути. "Что-то" оказалось Шишигой (Клариссой Шишига - с ударением на "а"), закадычной подружкой Рады Мартовой. Шишига с оттягом навесила Ми-тян щелбана. Мидори сердито шмыгнула носом, сунула бумажку в чулок и внезапно резко задрала Шишиге юбку. Присутствующие при сём младшеклассницы так и прыснули, узрев Шишигины зелёные трусики в розовый горошек. Особенно некоторые веселились над шишигиными подвязками с сердечками. Шишига, присев на корточки, одёрнула юбку, и, чтобы окончательно не утратить репутацию в глазах лицеисток, поискала среди них очередную жертву. Наташа Амосова лучше всех подошла на эту роль. Шишига выхватила у неё увольнительную, помахала ею в воздухе, а затем с довольной улыбкой не торопясь разорвала пополам. Она хотела рвать розовую бумажку дальше, но тут Ми-тян расстегнула у её юбки застёжку, и та упала на пол вместе с тем, что осталось от репутации Шишиги. Шишига завизжала и хотела дотянуться до Ми-тян, но запуталась в юбке и грохнулась на пол. Ми-тян забрала у неё половинки записки и сунула в чулок.
- Так целее будет.
- Но ведь порванная... - еле слышно произнесла Наташа.
- Ну и что? Чтобы её признали недействительной, нужен компостер. Чудная ты, даром что второй год в лицее.
- А ты раньше училась в обычной школе?
- Да, а потом Элис решил, что мне нужно высококлассное образование, потому что я умная.
- А ты хочешь учиться в лицее?
- Глупости, Наташа! Ты сдала экзамены, родители раскошелились на взнос, а у тебя достаёт совести говорить такие вещи! Учиться в лицее - это большая честь. И привилегия к тому же. Мы с тобой прям аристократки. Элита, ясно? А сейчас мы с тобой пойдём в кондитерскую, и я угощу тебя пирожными. Шишига, не свети своими панцу, здесь госпожа Симонян.
- Что за вид, госпожа Шишига?
- Это они, госпожа Симонян! Вот, Хэнсё и Амосова!
- Так. Госпожа Хэнсё и госпожа Амосова, вы лишаетесь следующего увольнения и вне очереди дежурите по кухне. Шишига, вы отправляетесь в карцер за недостойное поведение перед младшими. Вы выпускница, стыдитесь!
Завуч пошла дальше, похлопывая стеком по бедру. Она ни разу даже не замахивалась им, но все воспринимали это похлопывание как угрозу. Мидори и Наташа предъявили на выходе свои бумажки, дежурный покосился на Наташу, но ничего не сказал. Они вышли на улицу, где их встретило яркое солнце.
- Ми-кун, а что мы будем делать в следующее воскресенье?
- Как что? Загорать! Видишь, какая погода?
На улице им первым делом попалась Рэйка. Она сидела на нависшей над тротуаром ветке большого платана и махала им рукой.
- Привет!
- Привет! Чё делаешь?
- Не видишь - бомжую! Айда купаться - погодка-то нынче!
- А мы хотели бы для начала съесть по пирожному.
- Идея что надо! И мне тоже можно?
- Конечно. Мадам Гольдич - женщина без предрассудков, хоть это и сказывается на посещаемости.
Рэйка легко соскочила на тротуар и заскакала между Ми-тян и Наташей. Через пару кварталов показалась кондитерская "Гензель и Гретель", вся разукрашенная фарфоровыми статуэтками, лепными завитушками, старыми игрушками, которые дарили мадам Гольдич жители окрестностей, посещавшие её кондитерскую по примеру своих пап и мам и приводившие туда своих детей. Перед кондитерской пускал весёлые струйки фонтанчик, на струйках прыгал мячик - синий в жёлтую крапинку. Фонтанчик был обложен ракушками. Девочки вошли. На двери звякнул колокольчик.
- Добрый день, мадам Гольдич! Нам то же, что и всегда.
- Сейчас, мои дорогие! Я ждала вас сегодня.
Мадам Гольдич поставила перед Ми-тян и Наташей по чашке шоколода, а перед Рэйкой - большой бокал тёплого взбитого молока. Рэйка сунула туда носик и дурашливо фыркнула. Встряхнула ушками и стала тянуть угощение через соломинку. Кончик её хвоста так и елозил туда-сюда по полу.
- Эй, вы уже тут? Не боитесь растолстеть?
- Ронда! Давай к нам!
Ронда не торопясь устроилась на стуле, подобрав под себя левую ногу - такая у неё была привычка. В начальных классах ей влетало за то, что, ложась спать, она клала ноги на подушку, а голову - на место ног.
- Девочки, никому не охота подежурить в госпитале?
- Ты знаешь, Ронда, мы не против, но столько занятий...
- Дежурить можно и по воскресеньям, - хитро прищурилась Ронда. - А после дежурства можно прошвырнуться по городу. И дежурить могут все, даже те, кто не в увольнении. И, если тебя это волнует, за это платят, пусть и немного. Это де-юре мы трудимся только ради милосердия. Хотя, конечно, и поэтому тоже. Я вот на этой неделе присутствовала на операции у папы. Привезли какого-то парня, полголовы напрочь. Папа потом похвалил меня, сказал, что я хорошо ассистировала. Сегодня я дежурю как раз в его палате.
- И как он?
- В глубокой коме. Еле заметные всплески на осциллограмме.
- Какой-то бродяга? - спросила Наташа.
- Кто знает?.. Нашли в порту, наверное, матрос, избитый по пьяни. Хотя может быть и юнга, очень уж молод. А впрочем, неизвестно. У матроса была бы хоть одна наколка. Просто парнишка, забредший не туда. Ограбили и бросили. Я слышала, даже облили соляркой.
- Ужас!
- Они его почему-то не подожгли. Некурящие, должно быть!..
Ронда прыснула в свой стакан.
- Ты странная, Ронда. Парню расквасили башку, а ты веселишься.
- Я оптимистка, моя красотуля! Жизнь человека вне опасности. И мы больше поможем ему, если будем веселы, чем если примем великопостный вид. Твой Элис, кстати, сочинил стихи, которые должны ему помочь. По его поручению я прочитаю их у его постели.
Ронда достала из кошелька бумажку.
- Ты не спеши! Ещё осталась
Та, что ждёт тебя дома
На этой стороне заката!
- Элис - молодчина! Ми-кун, у тебя замечательный приёмный отец! - Рэйка даже задрыгала под столом ногами, а её хвост взметнулся над спинкой стула. - Всё съели? Пошли купаться!
- Мадам Гольдич, вот деньги!
- До свиданья, котята, приходите ещё!
- Она и вас называет котятами, - проговорила Рэйка с напускной ревностью.
- Да, по отношению к тебе это звучит более оправданно.
- Естественно! Уши, хвост - всё при мне!
Подруги дошли до остановки трамвая. Трамвай показался через две минуты. Это был массивный агрегат, видом напоминающий небольшой пароход. В его бортах напротив площадки были вырезы, вроде тех, что ведут на нижнюю палубу траулера. Машина располагалась сзади. Перед ней на площадке стоял машинист. Девочки предъявили ученические билеты, и кондуктор впустил их. Затем он дёрнул шнур звонка, вожатый дал свисток, и трамвай резво взял с места. Девочки держались за медные стойки. Ветер развевал воротники их матросок и коротенькие юбочки. Перед воротами старой городской стены трамвай остановился у водокачки. Через 15 минут машинист снова запалил горелки с помощью подожжённого кома бумаги, отрегулировал пламя, закрыл кожух машины, в 2 минуты развёл пары, и трамвай пошёл дальше.
Девочки сошли на краю города, вышли на берег под остатком бастиона. Здесь часто купались девочки, не захватившие из дома купальники. Место было малолюдное, а местные мальчишки не опускались до подглядывания.
Рэйка первая скинула юбку, футболку и трусики. Остальные разделись не торопясь. Рэйка уже минут 15 барахталась в прибое - плавала она кое-как - когда подружки присоединились к ней.
- Рэйка! Не боишься пневмонии?
- Не-а! А ты ещё не доктор!
- Смотри, сведёт судорога, булькнешь - только тебя и видели.
Наконец девочки выбрались из воды и прижались друг к дружке, стуча зубами. Когда стук начал стихать, Ронда спросила:
- Ну, как насчёт дежурства?
- Ронда, ты настоящий друг! А Элис отвезёт нас туда и сюда на машине. Мы все поместимся запросто.
- Рада опять что-то затевает.
- Да, девочки, нам определённо надо спросить совета у Инги.
И девочки направились в район города, напоминающий старый Эдо - каналы, мостики под навесами... Здесь-то и обосновалась Инга Мозер по прозвищу Спэйдгёрл, знаменитый мастер фехтования и вдохновительница знаменитой любительской театральной труппы "Лунные блики".