Когда леди была ещё совсем-совсем юной, она очень любила ходить в планетарий. Она наслаждалась там солнцем, проходящим под его куполом, от рассвета до заката за десять минут. И сердечко её умирало от тоски, что этот день никогда не повторится. А уж когда над ней под пронзительные мелодии вставали все звёзды ночного неба, душа её улетала высоко-высоко и потом долго не могла вернуться.
Свободное от планетария время она проводила возле Дома Моделей одежды. Она кружила вокруг него, желая попасть внутрь, но её просили подождать до восемнадцати.
Однажды она споткнулась, возвращаясь от звёздной стихии к красивым тряпочкам, висящим пока не на её плечиках. И моментально была подхвачена мужскими руками.
- Я приглашаю вас в театр, - сказал герой.
- Ах! Ах! Ах! – заволновалась леди о том, как она будет смотреться в театре и правильно ли поставят свет.
Это оказался не театр, а дом каких-то работников. Леди с открытым ротиком наблюдала за золотым студенчеством, толпившимся на прокуренных лестницах. В их умных разговорах она понимала одно слово из десяти. А люди, которыми они восхищались, нашей леди и не снились.
Все ждали приезда Валерия Золотухина. Когда толпы рванули к местам, ибо они не указывались в билетах этого самого Дома, леди долго копалась в сумочке, разыскивая расчёску. Она не могла себе позволить сесть с взлохмаченной чёлкой на место в зрительном зале, хоть над ним и гас уже свет.
Герой рванул занимать места для них с леди, а сама леди осталась одна в вестибюле, крутясь с расчёской перед зеркалом. Тот час же сюда влетел какой-то растрёпанный нервический тип с портфелем и стал спрашивать, где здесь зал.
- А фиг его знает, - ответила леди, повернувшись к нему в пол-оборота и посылая самую легкомысленную из своих улыбок. Леди была слегка близорука, и маячивший тип для неё ничего не значил.
Свет в этом «театре» поставили правильно. Валерий Золотухин увидел в мраморном, убранном под старину и красиво освещённом вестибюле с диванами, канделябрами и золочёным столиком фривольную особу с точёной фигуркой, посылающей ему улыбку. Он остолбенел восхищённо и быстренько ринулся навстречу.
Чёлка была в полном порядке и леди взирала только на летящего к ней через вестибюль мужчину. Когда он оказался в её «фокусе», она вспомнила виденные фото, всплеснула ручками, сказала «Ах!» и, закрыв глаза, начала падать в обморок. Ей всегда казалось, что в театрах делают именно так.
Актёр швырнул портфель на диван и подхватил леди в объятья.
В это время ручки леди сжал железной хваткой вернувшийся герой и стал тащить её из объятий в зал. Леди сопротивлялась. Даже её логика подсказывала, что нет смысла идти в тёмный, заполненный ожидающими зал, когда она в красивом светлом месте как раз с тем, на кого и куплен билет. Герой не собирался внимать логике леди, и грубо оттолкнув артиста, увёл её силой.
Леди сидела в темноте где-то на галёрке, не имея возможности рассмотреть Золотухина. А он большую часть выступления рассказывал, как сильно любит совсем молоденьких девушек, и проносился глазами по рядам.
Леди не простила героя. Она потом ещё год думала, что набралась бы большего опыта, если б её не уволокли в этот несчастный зал.
Затем леди капельку подросла, и у неё появился молодой человек. Леди очень хотела, чтобы он полюбил её больше жизни. Очень, очень. И однажды они пошли в театр. Правда, это опять был какой-то «не совсем театр». Они опоздали.
Направляясь с леди куда-либо, трудно не опоздать.
Спектакль шёл, места пары располагались на балконе. Леди улыбалась молодому человеку и старательно размахивала перед его глазами своими ручками. На них красовался маникюр. И что же увидела леди? Её кавалер молча воззрился на сцену. Там актриса с партнёром громко и напряжённо выясняли отношения.
Надо сказать, что у леди именно в этот период был самый противный характер. Хотя, если смотреть с дальних расстояний на все изменения характеров, то именно этот отрезок жизни обозначил движение «от противного».
Итак, леди старательно принялась шуршать шоколадками, обращая внимание на руки, и отвлекать смешными рассказами молодого человека, демонстрируя свой голос и лицо.
- Ты очень, очень похожа на неё, - произнёс он, когда на них стали шикать со всех сторон.
Леди замолчала и тоже принялась рассматривать актрису, пытаясь уловить сходство. Удостоверившись, что та ей здорово проигрывает в длине ног, леди успокоилась. Она наслаждалась таящим на языке шоколадом и верила, что он сейчас всё рассмотрит и не влюбится в эту актрису.
Во втором отделении перед ними появилась Эдита Пьеха со своим ансамблем. Тут леди воспрянула. Её всегда все сравнивали именно с Пьехой. Даже маму леди часто с подозрением расспрашивали, почему это её дочка - вылитая Эдита. У Эдиты всё в порядке было с ногами. А ещё она бесконечно меняла платья. Моднее, чем даже в Доме Моделей. И песни были самые избранные, как на подбор. Зал ликовал! Когда Пьеха очень активно крутила бёдрами, прихлопывая в такт, леди поняла, что она проиграла.
Когда на последнюю песню певица вышла в красивейшем белом платье с нежно-зелёным подолом в пол и ей вынесли из зала огромный букет таких же белых калл с зелёными стеблями цвета подола, зрелище сразило леди окончательно.
Она вышла с концерта совсем раздавленная и уничтоженная.
- Правда, все говорят, что я похожа на Пьеху? – побитым щенком заскулила леди, заглядывая в глаза молодого человека, когда они шли по моросящей дождём вечерней улице.
Он наклонился к её уху и произнёс: «Любимая, если в Пьехе есть хоть что-то от тебя, то в этом всё её счастье!»
И леди вышла замуж за того молодого человека.
Когда леди ещё чуть-чуть подросла и вырезалась из своего окружения, перед ней нарисовался джентльмен. Это был театрал. Во всяком случае – рядом с леди.
И для лучшего рассмотрения друг друга он повёл её в театр. Это был настоящий театр. Возможно – Сатирикон. Потому что режиссёром спектакля был Константин Райкин, и в главной роли также значился он – как прочла в программке поднабравшаяся манер леди.
Было интересно. Костя сражал всех своим темпераментом.
Наступил антракт. Леди сняла с носика очки, и они с джентльменом по тёмным ещё проходам вместе с толпой тронулись к дверям фойе. Позади шёл мужчина. Красивым голосом, очень значительно, а даже - авторитарно, он внушал что-то своей спутнице. Похоже, что мужчина очень любил говорить и делал это всегда.
Бедняжка – его дама, - подумала леди, вышагивая перед ними со своим кавалером.
Когда они совсем подошли к дверям фойе, произошла метаморфоза. Перед леди и джентльменом публика враз рассосалась и, прижавшись к стенам вестибюля весь народ, затаив дыхание, взирал только на выплывающую из зала леди без очков. Весь театр смотрел только на неё!
Что это? – удивилась леди вмиг прозревшей публике.
Джентльмен, не привыкший к такому вниманию, покосился на свою спутницу, здорово сомневаясь, что она могла бы стать причиной не только столь блестящего фурора, но хоть какого-то фурора вообще. Этот законченный скептик легонько оглянулся.
- За нами идёт Михаил Козаков со своей новой женой, не дёргайся, - прошептал он на ушко леди.
Дёргаться – это не про леди. Ни один мускул не дрогнул на её личике, когда она вышла на «сцену» фойе под взоры десятков напряжённых глаз. Поняв, что за спиной прячется, возможно, единственный стоящий зритель её жизни, леди ещё более приосанилась, гордо приподняла головку и замедлила шаги.
Походка леди и так всегда отличалась плавностью, но тут она превзошла себя, перейдя на царскую поступь.
Ни одна муха не могла пролететь не услышанной по залу, такая стояла напряжённая тишина.
На середине фойе леди с джентльменом свернули в левый угол, а Козаков с женой – в правый. Никто больше не осмелился шагнуть на середину. Так, от стенок и следили все театралы за Козаковым и его женой.
Козаков же смотрел только на леди в левом углу. Не мог прийти в себя от её спины или столь торжественного выхода.
Он не обращал внимания ни на публику, ни на свою супругу, а прожигал и прожигал карим взором леди сверху вниз, снизу – верх и по кругу. А леди, едва задев его взглядом, с высоко поднятой головой загадочно смотрела вдаль, очень значительно, и даже - авторитарно. Не вышла ещё из роли.
Джентльмен во все глаза наблюдал эту сцену, переводя их с Козакова на леди, с леди на Козакова и что-то лихорадочно прикидывал.
Вскоре джентльмен женился на леди.
- Ах, так забавно ходить в эти театры, - скажет вам леди.
- И полезно, - добавит она, нежно поглаживая волосы спящего мужа. Человека, который сразу к её ногам бросил всё.
Прошу служителей Мельпомены не обижаться на хулиганские проделки героини. Ведь это была совсем-совсем ещё будущая леди. И кто же может вырасти, не огорчая старших?