Первый успех окрылил Артузова, организовавшего похищение ценнейших документов у руководителя службы прослушивания телефонов Германии. Поэтому Сталин разрешил ему докладывать напрямую, минуя своего непосредственного начальника Берзина. Теперь Артузов стал в Разведупре (Разведывательное управление РККА) глазами и ушами Сталина.
Найти подход к имперскому советнику В. Феннеру, руководителю службы криптографии рейхсвера, а через него - к руководителю службы прослушивания телефонов Германии имперскому советнику Гансу Кумпфу – такого успеха советская военная разведка до этого не добивалась! Артузов начал получать записи секретных разговоров высшего руководства Германии. Он даже не мечтал о такой возможности! Более того, когда он узнал содержание разговора Гитлера с Гиммлером, записанного на магнитофонную ленту, полученную по каналу Кумпфа, его радости не было предела. Наконец русская разведка могла контролировать разговоры самого Гитлера!
Сталин высоко оценил достижения Артузова, и все материалы по этому делу хранил в своём особом архиве. Главное, что Сталин лично убедился в достоверности присланных материалов: специально назначенные эксперты подтвердили, что голоса, записанные на пленке, принадлежали руководителям Германии. Сталин, имевший прекрасный слух, в этом уже не сомневался и полностью доверял предоставлявшейся ему информации.
В апреле 1935 года Кумпф внезапно покончил жизнь самоубийством из-за любви к молодой танцовщице. Это было очень для Артузова огромной потерей, потому что на время он потерял канал поступления ценнейшей информации. Восстановить его удалось с неимоверными трудностями и только благодаря тому, что Кумпф успел познакомить сотрудника Артузова, работавшего в Германии, со своим заместителем Кранке.
Кранке был заядлым игроком и бабником, и ему постоянно не хватало денег. Однако он мог доставать для Артузова информацию не только о политической обстановке в Германии, но и в СССР, что особенно заинтересовало Сталина.
Хотя Сталин давно чувствовал, что многие его ближайшие друзья затевают заговоры против него, сведения, полученные от Артузова, ошеломили его: у него появились самые убедительные доказательства того, что его предавали люди, которым он доверял! Эти его настроения даже отразилось в его политических выступлениях, и с 1935 года он в своих речах упоминал о двурушниках, скрывавших свои истинные замыслы. Их было множество вокруг него, и Сталин постоянно получал от Артузова подтверждения этому.
Артузов уже не мог в одиночку обработать такой большой поток информации, но Сталин опасался её утечки и был категорически против, чтобы эта секретная информация растекалась по всем разведуправлениям. По его приказу Артузов даже провел беспрецедентную реорганизацию разведуправления. Сначала он ликвидировал 3-й информационо-статистический отдел во главе с А. Никоновым, в котором проводили аналитические исследования и обработку всей информации, поступавшей в разведуправление из-за границы. Её сконцентрировали только в двух отделах: в Первом Западном - под руководством корпусного комиссара О. Штейнбрюка и во Втором Восточном - под руководством комиссара Ф. Карина. Во избежание утечки сведений Сталин сконцентрировал всю получаемую от его агента информацию в одном отделе, Западном, так как она была для него жизненно важной.
Чтобы повысить достоверность формируемой им информации, Гейдрих настоял, чтобы Геринг разрешил передать русским методы расшифровки нескольких американских, английских, итальянских шифров и даже одного советского дипломатического шифра. Все эти мероприятия немецкой разведки способствовали повышению доверия к их агенту. Они укрепляли уверенность Артузова и Сталина в том, что этот агент занимает важный пост в Научно-Исследовательском Институте Геринга и имеет доступ к секретным материалам.
Конечно, советскую разведку интересовали возможности самой мощной технической спецслужбы Германии в области шифрования и перехвата. К анализу технической информации, поступавшей от немецкого агента, подключили отделы разведуправления РККА, а потом и НКВД. В разведуправлении анализом этой информации занимались начальник 6-ого отдела Я. Файвуш, возглавлявший радиоразведку, 10-й отдел специальной техники под руководством бригадного комиссара А. Лозовского и его заместителя Э. Янберга, 7-й дешифровальный отдел и секретно-шифровальное отделение под руководством полкового комиссара Э. Озолина.
По мере увеличения объема технической информации к исследованиям привлекли НИИ техники и связи Разведупра, который возглавлял бригадный инженер А. Гурвич. Со стороны НКВД в первую очередь для выявления заговорщиков и шпионов был привлечен третий отдел НКВД. Криптографический отдел Г. Бокия тесно работал с техническими отделами Разведупра в области научного исследования полученных шифров, а затем и спецтехники перехвата.
Советские специалисты были поражены техническими достижениями немецкой разведки, о которых докладывали Сталину. Такие доклады еще больше укрепляли его доверие к немецкой агентуре, работавшей на Артузова. С середины 1935 года Сталин получал убедительные доказательства о заговоре с целью убить его и захватить власть в стране. Магнитофонные записи исключительно откровенных бесед заговорщиков подтверждали это. Они теряли бдительность, особенно тогда, когда выезжали за границу.
Сталин внимательно изучал разговоры Зиновьева, Рыкова, Каменева, Бухарина и многих других, даже Кирова, который был к этому времени убит. У немцев сохранились записи разговоров, из которых следовало, что Киров со своими соратниками намеревался также расправиться со Сталиным.
Нарком связи Рыков подробно излагал, как он будет отключать связь в Кремле, а также контролировать телефонные переговоры руководства партии и правительства. Больше всего Сталина поразило, что всю правительственную связь могли контролировать 5-7 связистов. Наркомат связи - в руках заговорщиков! Вряд ли такое приснится руководителю государства даже в страшном сне! Сталину предоставили магнитофонные записи телефонных разговоров, в которых заговорщики детально обсуждали, как лучше организовать аварию на городской телефонной сети, чтобы не вызвать подозрения.
Он прекрасно знал голоса своих старых друзей. За столько лет совместной революционной борьбы он изучил каждую их интонацию.
Сталин понял, что многие разговоры были записаны на территории СССР. Значит, предатель - где-то рядом. Он может прослушивать не только обычные линии связи, но даже и правительственные! Сталин вызвал к себе Кагановича и поручил ему начать тщательно контролировать НКВД и особенно те отделы НКВД, которые отвечали за правительственную связь. Каганович согласовал со Сталиным, что этим также займется Ежов, прекрасно зарекомендовавший себя во время работы начальником отдела руководящих работников партийных органов ЦК ВКП(б). Каганович много лет хорошо знал Ежова по совместной работе в ЦК ВКП (б).
Сталин согласился, и с июня 1936 года Каганович вместе с Ежовым занялся расследованием обстоятельств деятельности Ягоды и возможной установки несанкционированной техники прослушивания на правительственных линиях связи. Через некоторое время они выявили многочисленные нарушения, которые допускал Ягода. Он несанкционированно прослушивал разговоры многих членов правительства, в том числе и самого Сталина. Более того, Ягода самостоятельно определял, о каких прослушанных разговорах следует докладывать Сталину, а о каких - нет, чем грубо нарушал установленный порядок подготовки донесений для Сталина.
Ежов выяснил, что такие же грубейшие нарушения Ягода допускал и при постановке на прослушивание телефонов наблюдаемых лиц. В ходе расследования был выявлен колоссальный размах незаконной деятельности Ягоды. Он научился так ловко манипулировать данными, полученными из телефонных разговоров, что мог влиять на решения Сталина о назначении людей на руководящие должности в стране. Порой Ягоде казалось, что он, а не Сталин - главный вершитель судеб государственных чиновников в стране!
Естественно, вскоре многие из окружения Сталина поняли, какую важную роль играл Ягода, когда Сталин принимал решения о выдвижении на руководящие посты в стране. Его престиж от этого неимоверно вырос. Узнав об этом, Сталин пришел в ярость, и в сентябре 1936 года Ягода был отстранен от руководства НКВД. Каганович хотел выявить все связи Ягоды в наркомате связи, с которым он тесно работал много лет, и по его просьбе Ягоду назначили наркомом наркомата связи СССР. НКВД установил за Ягодой постоянное наблюдение, выявляя все его контакты с работниками НКВД, РККА, ЦК, а также институтов и предприятий, выпускавших средства связи.
Особое внимание уделили сотрудникам наркомата связи, которые были связаны с Рыковым. Это было важно, так как во время производства средств связи на заводах можно было незаметно установить в них прослушивающие устройства.
В конце 1935 года Артузов получил первые сведения о том, что Тухачевский организовал заговор против Сталина, чтобы сместить его с поста главы правительства. Вождь очень недоверчиво воспринял этот сигнал, приняв его за возможную дезинформацию. Прочитав рапорт Артузова о Тухачевском, он решил повременить с его арестом, но распорядился усилить контроль за ним. Сталина очень волновало, что немцы могут иметь свой источник информации в очень высоких правительственных кругах, настолько точны были иной раз донесения из Германии.
- Как будто рядом кто-то стоит и за мной наблюдает! - в сердцах сказал Сталин Артузову.
- Может быть, какая-то вошь у нас завелась? Откуда немцы знают такие подробности о моей жизни? Как Вы думаете, товарищ Артузов? – не раз спрашивал Сталин Артузова. Артузов сам поражался осведомленности немцев. Порой складывалось впечатление, что они знают всё о деятельности Сталина, Политбюро и ЦК ВКП(б).
- А могли ли немцы начать игру с нами, посылая нам дезинформацию? – вновь и вновь спрашивал Сталин Артузова.
Артузов не мог точно ответить на эти вопросы. Его смущало то, что магнитофонные записи разговоров высших руководителей Германии были, скорее всего, подлинные. Он повторно привлек к анализу их голосов нескольких известных советских музыкантов.
Кроме того, сотрудники Артузова побывали в Германии и привезли записи выступлений лидеров Германии, чтобы потом сравнить их с полученными записями разговоров на магнитофонной пленке. Музыканты подтвердили, что голоса были очень похожи на те, которые были записаны на пленке у Артузова. Однако несовершенство записывающей аппаратуры, помехи и то, что специалисты слышали запись, а не живые голоса, несколько затрудняло экспертизу. У всех складывалось впечатление, что голоса руководителей немецкого правительства - подлинные, в том числе и голос Гитлера. Сталин, не доверяя никому, не раз прослушивал записи телефонных разговоров Гитлера с его подчиненными, пытаясь по тембру голоса, манере говорить и интонациям определить, подлинная запись или нет. И всё же, наконец, признал, что запись подлинная.
В начале декабря 1936 года сотрудник Артузова в Германии сообщил ему, что Кранке запросил огромную сумму, так как имеет возможность получить очень ценную информацию, касавшуюся самого Сталина. Артузов убедил руководство Разведупра заплатить Кранке затребованную сумму, так как информация поступала от агента, которому доверял сам Сталин.
Кранке прислал небольшой рулон магнитофонной записи. Это был разговор Сталина с его женой Аллилуевой накануне её самоубийства. На магнитофонной записи был действительно записан голос Сталина! Артузов не мог решиться доложить об этом Сталину, но тот сам позвонил ему по какому-то вопросу и почувствовал, что у Артузова есть важные новости. Интуиция у Сталина была отменная! Он пригласил его срочно доложить о поступивших сведениях.
Когда Артузов в кабинете Сталина заправил магнитофонную ленту и нажал клавишу магнитофона на воспроизведение, он краем глаза увидел напряженную фигуру Сталина, будто тот чувствовал, что он услышит что-то необычное. Как только Сталин услышал голос жены, его лицо мертвенно побелело. Он схватился за сердце, открыл рот и не мог дышать.
Артузов хотел вызвать помощь, но Сталин из последних сил жестом остановил его. Очевидно, что он не хотел, чтобы кто-то посторонний услышал эту запись. Артузов мгновенно понял его жест, выключил магнитофон и вызвал врача.
Сталина отвезли в больницу с сердечным приступом, однако он сумел быстро оправиться от болезни. Его ненависть не знала границ. Наконец он точно знал, кто посмел много лет прослушивать его все разговоры и следить за каждым шагом для подготовки компромата на него – ближайшего друга Ленина и руководителя СССР. Это мог быть только руководитель НКВД Ягода, у которого в руках была вся связь страны, в том числе и правительственная. Конечно, он не мог обойтись без помощи технических специалистов. Это был целый заговор его ближайшего окружения! Вот откуда такие подробности о его личной жизни!
«Мы радовались, что слушаем Гитлера, а немецкая разведка давно завербовала Ягоду и его помощников и сама слушала все мои и советского правительства телефонные разговоры!» - с возмущением думал Сталин, и его сердце чуть не выпрыгивало из груди.
Сталин хотел немедленно дать приказ об аресте Ягоды, но решил повременить. Надо до конца выявить все связи предателя. Сталину предстояло решить серьезную проблему. В многолетнюю работу с агентами из Германии было вовлечено огромное количество работников Разведупра и НКВД. Конечно, немногие знали их поименно и подробности операции. В связи с тем, что информация поступала в больших объемах и самая разнообразная, от политической до технической, к её обработке пришлось привлечь много сотрудников Развеупра и НКВД.
Тем более, что с помощью Кранке удалось привлечь к сотрудничеству еще трех сотрудников Научно-Исследовательского Института Геринга. Они занимали в этом ведомстве важные посты и возглавляли подразделения, которые очень интересовали техническую разведку СССР.
«Что, если по этому немецкому каналу придет еще какая-нибудь подобная информация о моей жизни?» – напряженно думал Сталин.
Он вспомнил, как после одного обильного застолья у Буденного звонил Паукеру и что-то спьяну говорил о любви к нему. Холодный пот прошиб Сталина.
«Вдруг такие записи его телефонных разговоров попадут Артузову или Штейнбрюку! Эти служаки будут молчать, если я им прикажу. Но Галич!».
При воспоминании об этом знаменитом разведчике Сталина передернуло.
«Этот старый большевик сразу развопится о том, что Сталин и Паукер – гомосексуалисты, компрометирующие партию. Надо было давно убрать его из разведки! Нет, нельзя это допустить. Еще не выяснено, сколько у Ягоды имеется компромата на меня. Надо приложить все силы, чтобы полностью перекрыть этот канал. Он уже сослужил мне прекрасную службу. Через него я определил своего главного врага – Иуду Ягоду. Евреи предали Христа, и теперь еврей предал меня», – думал Сталин. Чем больше он вспоминал о том, сколько евреев служит у него в военной разведке и НКВД, тем страшнее ему становилось.
«А если они все связаны между собой? Даже Гитлер во время последней беседы с Герингом, запись которой мы недавно поручили, сказал, что Германия и СССР могут прекрасно сотрудничать, если Сталин уничтожит евреев, которые его окружают. Как он прав! Он предупреждает меня об опасности!» – осенило вдруг Сталина.
«Черт знает, что это за канал! Но его надо закрыть, а всех, кто знал об этой нашей игре с Германией, необходимо срочно уничтожить! Надо всех обвинить в шпионаже в пользу немцев. Тогда никто не скажет ничего против меня. Главное, что я первый разоблачу немецкий шпионский заговор. Народ узнает об этом и поддержит меня, а заговорщики в тюрьме признаются, что работали на немецкую разведку. Народ будет любить меня еще больше. Все будут знать, что только я смог, невзирая на лица и чины, разоблачить шпионов, которые окопались в самом сердце нашей партии и государства,» – твердо решил Сталин. Теперь все, кто занимался этим немецким проектом, будут врагами народа, и их надо было уничтожить. Только так он мог спасти свой престиж в стране и остаться у руля власти.
11 января 1937 года Артузова и Штейнбрюка освободили от работы в разведупре. Артузова перевели в НКВД заниматься архивами. Вместо Штейнбрюка был назначен С. Узданский, которому было дано указание разорвать все контакты с Кранцем и остальными немецкими агентами в Научно-Исследовательском Институте Геринга.
В марте 1937 года арестовали Ягоду, который в тюрьме рассказал, что дал указание Паукеру прослушивать все телефонные разговоры Сталина, в том числе и те, что велись по ВЧ связи. С этой целью он неоднократно посылал Паукера в Германию для приобретения специальной аппаратуры для дистанционного прослушивания. Её обнаружили в его рабочем кабинете и в одной конспиративной квартире НКВД, которую использовал только Ягода.
В апреле 1937 года арестовали Паукера, 13 мая 1937 года - Артузова. При обыске выяснилось, что он скрыл от Сталина полученные от немцев записи телефонных разговоров Тухачевского с немецкими генералами. Они были сделаны во время его участия в германских маневрах 1932 года, где он договаривался о суммах вознаграждений за передачу секретных сведений немецкой армии. Он скрыл от Сталина и записи нескольких разговоров Уборевича, Тухачевского и Якира в 1935 году, содержавшие сведения о том, что они детально разрабатывали план поражения Красной Армии с целью захвата власти.
Артузов был старым другом Тухачевского и отказывался верить полученной информации и на свой страх и риск не доложил о ней Сталину. Это сыграло решающую роль при вынесении ему смертного приговора. Сокрытие этой информации было расценено как пособничество немецкой разведке.
В мае был арестован Штейнбрюк, Бокий и Узданский. Так началась грандиозная чистка: уничтожали всех, кто знал хотя бы что-нибудь об этом проекте, а также людей, которые отвечали за правительственную связь в стране. Выявляли всех, кто мог помогать Ягоде, Паукеру и их помощникам устанавливать подслушивающие устройства. Ежов предложил усовершенствовать процедуру поиска врагов. К ним причисляли тех, кто когда-либо встречался с репрессированными или их родственниками или говорил с ними хоть раз по телефону, поэтому число таких врагов народа моментально многократно увеличилось.
Аресты охватили не только Разведупр, НКВД, ЦК, РККА, но и многие наркоматы, которые выполняли заказы РККА, и в первую очередь наркомат связи.
Вероятнее всего, материалы, обнаруженные при обыске Артузова, послужили поводом для ареста М. Тухачевского. Он был арестован 22 мая 1937 года в Куйбышеве. 25 мая его допросили и предъявили записи его телефонных разговоров. Он был крайне удивлен, но не смог отрицать, что это его речь и голос. На следующий день М. Тухачевский признался, что участвовал в заговоре.
На судебных процессах «враги народа» очень быстро признавались в шпионаже против СССР, когда им предоставляли магнитофонные записи их бесед. Услышав свою речь, где они подробно обсуждали различные темы сотрудничества с немецкой разведкой, саботажа, диверсий или свержения правительства, арестованные испытывали такой психологический шок, что подписывали любые свидетельства, которые им предъявляли следователи НКВД. Этим можно объяснить то, что многие командиры, в том числе и М. Тухачевский, прошедшие войны, сознавались во всех предъявленных обвинениях буквально на следующий день после начала допросов. Нельзя объяснить это только тем, что во время допросов к ним применяли пытки. Хотя, естественно, их также активно применяли, чтобы выбить признания.
В 1937г. Политбюро официально разрешило применение пыток. Сталин позже признавал: «НКВД применял методы физического воздействия, которые разрешил Центральный Комитет. Это было абсолютно правильно и необходимо». Но, с другой стороны, Каганович считал, что они - «убежденные старые большевики, которые никогда не пойдут на добровольное признание». Ведь тогда возникает вопрос, почему многочисленные наши разведчики, партизаны, офицеры и генералы, которые попадали в плен во время ВОВ, выдерживали жесточайшие пытки гестапо и не давали никакие показания, а многие боевые командиры РККА сознавались на допросах в НКВД практически сразу.
Это можно объяснить только тем, обвиняемые были настолько сильно шокированы, что, услышав в записи свой голос и сфальсифицированную речь, записанную на магнитофон, они теряли способность контролировать себя, и признавались в том, что никогда на самом деле не совершали. Это позволяло следователям получать от арестованных любые показания. Возможно, следователи применяли комплексные методы допроса и пытки и предъявляли «врагам народа» магнитофонные записи разговоров. Главное, как требовал Сталин, следователи должны были получить признание виновности от самих арестованных. Почему это было так нужно Сталину? Точно не известно. Можно предположить, что полученные от немецкой разведки магнитофонные записи, оказали на него такое психологическое воздействие, что он не доверял и следователям НКВД.
Ближайшие соратники Сталина, Каганович, Ворошилов, Буденный, напуганные такой своеобразной формой технического заговора, в резкой форме потребовали расследовать деятельность сотрудников всех организаций, которые занимались вопросами связи, её защиты и контроля. В результате практически разгромили криптографический отдел Г. Бокия: около 70% процентов сотрудников его отдела было репрессировано.
Репрессии сильно ударили по техническим отделам Разведупра и по НИИ связи Разведупра РККА во главе с его руководителем, что привело к остановке разработки перспективной специальной аппаратуры для систем перехвата ((Приложение N1).
Ежов лично проверял биографии сотрудников отдела Г. Бокия. Оказалось, что многие сотрудники его отдела были в прошлом дворянами и даже князьями, что еще больше усилило гнев Сталина.
Аресты больно ударили по лучшим разработчикам и производителям шифровальной техники в СССР. Были арестованы Лоренс, Алехин, Винецкий и многие другие. Производство новых видов шифровальной техники приостановилось. Начальники 6-го, 7-го, 10-го и секретно-шифровального отделов Разведупра РККА Я. Файвуш, П. Харкевич, А. Лозовский, Э. Озолин и многие другие, были расстреляны или репрессированы. Расстреляли практически всех руководителей и замов отделов Разведупра РККА. В 1937 году криптография в НКВД и Разведупре была фактически уничтожена также, как и радиоразведка.
21 мая 1937 года Сталин выступил на совещании в Разведупре. Он заявил, что «разведуправление со своим аппаратом попало в руки немцев», и дал установку на роспуск агентурной сети.
2 июня 1937 года Сталин повторил это заявление в выступлении на расширенном заседании Военного совета при наркоме обороны:
«Во всех областях разбили мы буржуазию, только в области разведки оказались битыми, как мальчишки, как ребята. Вот наша основная слабость. Разведки нет, настоящей разведки. Я беру это слово в широком смысле слова, в смысле бдительности и в узком смысле слова также, в смысле хорошей организации разведки. Наша разведка по военной линии плоха, слаба, она засорена шпионами. Наша разведка по линии ПУ возглавлялась шпионом Гаем, и внутри чекистской разведки нашлась целая группа хозяев этого дела, работавшая на Германию, Японию, Польшу, сколько угодно, только не на нас.
Разведка – это та область, где мы впервые за 20 лет потерпели жестокое поражение. И вот задача состоит в том, чтобы разведку поставить на ноги. Это - наши глаза, это - наши уши».
В результате ареста Ягоды выяснилось, что он намеренно тормозил создание систем криптографической защиты связи, так как это мешало ему контролировать ведомства и людей. Из документов, направленных Ягоде руководителями технических отделов НКВД, обнаружилось, что уже в 1935 году технические специалисты определили, что ВЧ связь легко прослушивалась, и по ней нельзя было вести секретные переговоры.
Разработанная предприятием «Красная заря» аппаратура защиты разговоров по ВЧ серии ЕС: ЕС-2М, МЕС, МЕС-2, МЕС-2А, МЕС-2АЖ, ПЖ была по существу простейшими инверторами речи, и речь говорящих можно было сравнительно легко прослушать по радио и на стационарных полукомплектах наркомата связи. Любой техник на междугородней станции наркомата связи мог прослушать разговоры правительства по ВЧ. Абонентские автоматические станции для Кремля у нас к тому времени еще не производили, и их приходилось закупать у компании «Телефункен».
На допросах Ягода объяснил, что он специально тормозил создание аппаратуры для защиты линий связи, так как не представлял, как их можно контролировать. Он считал, что ему и в первую очередь Сталину были нужны такие каналы получения информации, чтобы можно было контролировать всех.
Специалисты НКВД создавали многочисленные системы прослушки, с помощью которых собирали компромат на всех, кто интересовал Ягоду. Для этого в Германии закупали огромное количество систем для прослушивания и подслушивания.
С начала 1920-х годов по 1937 год НКВД установил несколько сот тысяч микрофонов в рабочих кабинетах руководителей разного ранга. Микрофоны устанавливали и в домах, где они проживали.
Всем известный «дом на набережной» в Москве, где жили многие наркомы и их замы, был буквально весь нашпигован микрофонами. А в гостинице «Москва», в котором обычно размещались важные гости и делегаты съездов партий и конференций, было размещено целое подразделение НКВД, ведущее круглосуточное прослушивание каждого вздоха в любом помещении этого огромного здания. За этот период было использовано более 20 тысяч километров проводов для подключения микрофонов. Благодаря Ягоде система управления прослушкой стала фактически второй системой связи в СССР.
Для ее организации производственных мощностей СССР было недостаточно. Начались крупные закупки спецтехники за рубежом. Обычно они оформлялись в виде заявок от наркомата связи СССР. С 1924 года ответственным за закупки был З. Волович, который впоследствии стал заместителем начальника ИНО НКВД. Он также входил в состав руководства наркомата связи. В приобретении спецтехники для ОГПУ ему помогал Лев Лазаревич Никольский (он же - Александр Михайлович Орлов).
С 1928 года Никольский был резидентом берлинской резиндентуры ИНО ОГПУ полпредства СССР в Германии. (Он работал под именем Льва Фельделя). Ему было поручено координировать деятельность европейских резидентур ИНО ОГПУ в области научно-технической разведки. Никольский был одним из немногих чекистов ИНО НКВД, которые занимались военно-технической разведкой в Германии, и кому удалось избежать репрессий в 1937 году. (Ему удалось вовремя эмигрировать в США).
Конечно, для организации прослушивания нужна была регистрирующая аппаратура – магнитофоны, а их в СССР тоже не производили. Количество магнитофонов, заказанных наркомсвязи у немецких фирм, тоже впечатляет. Сначала заказывали по тысяче штук, а затем - десятками тысяч.
Ягода создал, как он выразился во время допросов, систему пирамид прослушивания, огромное «советское ухо», которое слышало любой, даже слабый, шелест недовольства. А так как это «советское ухо» было в основном создано на немецком оборудовании, то возникло не меньшее «немецкое ухо», которое внимательно слушало «советское ухо».
Такая ситуация потом повторится при всех диктаторских режимах мира. Диктатора менее всего интересует система защиты государственных органов его страны. Он заинтересован в том, чтобы контролировать в первую очередь их самих, чтобы они не устроили переворот и не сместили диктатора. При этом диктатор не представляет себе отчетливо, как практически реализовать эту техническую задачу. Ведь если оснастить государственные организации надежно защищенными системами связи, как потом эту связь контролировать?
Например, вдруг военные договорятся о перевороте по такой закрытой связи, а он об этом не узнает? Эти страшные мысли преследуют каждого диктатора, и в результате они предпочитают для своей спокойной жизни остановиться на всеобъемлющем контроле всех, естественно, оставляя их без необходимой защиты.
Конечно, такой всеобъемлющий контроль требовал значительных людских ресурсов. НКВД мудро решил привлечь сотрудников наркомата связи в качестве внештатных сотрудников НКВД. В статистических отчетах, опубликованных в то время, сообщалось о резком увеличении численности наркомата связи. Пресса объясняла это заботой правительства о советских людях, которым необходима современная связь в любое время.
Грандиозное строительство «советского уха» не обошлось без чуткого руководства партии. Во время строительства московского метро преданный Сталину Каганович неусыпно контролировал создание подземных контролирующих центров, которые могли функционировать при любых бомбардировках, так как под землей находились основные связные кабели и распределители.
Когда после ареста Ягоды Сталину показали помещения, где хранились записи телефонных разговоры сотен тысяч советских граждан, он был потрясен размахом работ Ягоды. Ягода был новатором применения самых последних достижений техники. Хотя у него было незаконченное среднее образование, он любил блеснуть своими техническими знаниями перед учеными светилами. По его требованию ИНО НКВД предоставлял ему необходимую для него техническую информацию о последних мировых новинках спецтехники, а часто и сами новинки, если удавалось где-то их украсть. В архивах Ягоды можно было найти практически все сведения о многих людях страны советов, вплоть до слухов и интимных подробностей.
На допросе Ягода сказал: «Я знал все в СССР, или почти все. Я научил всех и все подслушивать и видеть.»
Точные данные об империи «прослушки» Ягоды получить никто не смог. Многие сведения он унес с собой в могилу. Особенно о технических особенностях построения своей империи прослушки и о том, у кого конкретно их закупали за рубежом.
В помощь для разбирательств дела Ягоды был привлечен Яков Серебрянский (Бергман), который был ближайшим помощником разведчика Сергея Шпигельгласа, участвовавшего в закупках спецтехники. Серебрянский обнаружил в записях прослушанных телефонных разговоров интимные переговоры Ежова и Паукера, подтверждавшие, что они находятся в гомосексуальной связи, и доложил Сталину. Ежов на допросе подробно рассказал об этом и о других своих партнерах. ( Приложение N2).
Интересный факт: в соответствии с действовавшим в те времена законодательством СССР, Ежова должны были осудить также и за гомосексуализм. Однако Сталин дал указание не рассматривать эти поступки Ежова. Видимо, не хотел распространять информацию о гомосексуальных связях в руководстве страны. Вероятнее, не хотел, чтобы его тоже заподозрили в причастности к таким мужским «забавам», так как за полтора года Большого террора Ежов более 1100 раз бывал у Сталина, то есть по два – три раза в день. А иногда Сталин ночью подвозил грозного наркома на его дачу.
Вождь, вновь напуганный темой гомосексуализма и вероятностью того, что могут вскрыться его интимные разговоры по телефону, подслушанные командой Ягоды, приказал расстрелять всех, кто был связан с расследованием дела о прослушивании телефонов, и в первую очередь Ежова, а затем Серебрянского и Шпигельгласа и многих технических работников. Тем более, что в документах Ежова при обыске обнаружили материалы, которые могли скомпрометировать Сталина тем, что подтверждали его связи с царскими жандармами. Сталин всеми доступными способами спасал свою репутацию невзирая на любые жертвы и преданность его соратников!
По его указанию большая часть материалов из архивов Ягоды была уничтожена. Техническое обслуживание «советского уха» фактически прекратилось, так как многие инженеры, занимавшиеся этим, были расстреляны или арестованы.
Новые кадры имели очень слабую техническую подготовку и не могли разобраться во всех тонкостях построенной системы. Тем более, что специалисты, обслуживавшие эту систему прослушки, проходили техническое обучение в немецких фирмах, и это было важнейшим основанием для обвинения их в шпионаже. Только через два года, в 1939 году, начальник охраны Сталина Н. Власик вспомнил о многочисленных системах прослушки, установленных Винецким, который был инспектором связи НКВД и НКС и контролировал работоспособность систем прослушивания, установленных по указанию Ягоды. Его расстреляли, а схему установок прослушек где-то потеряли во время обысков и арестов.
В рапорте от 8 декабря 1939 года на имя комиссара государственной безопасности 1-го ранга Л. Берии Н. Власик сообщил, что телефонная связь по ВЧ АТС дает возможность подслушивать телефонные разговоры. Другими словами, если взять радиостанцию и ездить с ней вокруг Кремля, можно было прослушивать секретные разговоры руководства СССР. Конечно, Н. Власик не был техническим специалистом, и эти данные он получил в тюрьме от бывших технических специалистов НКВД, которых посадили за участие в шпионаже. Если правительственную связь можно было прослушать, что говорить об обычной связи!
Традиционно немецкие производители, в первую очередь компании «Сименс» и «Телефункен», поставляли для России системы связи. Поэтому в 1920 году по указанию В.И. Ленина для Кремля была закуплена АТС немецкой компании «Сименс и Гальке» для обслуживания 500 абонентов, в основном, руководителей страны. Наши партийные вожди решили снизить затраты на установку немецкой АТС в Кремле и осуществить работы силами российских технических специалистов. Пришлось менять трехфазную немецкую систему питания АТС на двухфазную, что и сделала группа техников П. Долгополова под руководством М. Бургомистрова, заведующего отделом связи Кремля.
Однако, при такой системе подключения возникли многочисленные наводки телефонных сигналов на другие телефонные линии, которые не относились к кремлевской АТС. В результате многие абоненты городской телефонной сети во время телефонных разговоров могли слышать характерную речь В. Ленина и других руководителей совнаркома. Эту АТС эксплуатировали до 1931 года. Впоследствии её заменили на более современную телефонную станцию той же немецкой фирмы.
Любопытная ситуация складывалась в СССР в те времена с технической защитой правительственной связи. После многочисленных репрессий СССР остался без современных высокоскоростных систем шифрования и эффективных систем радиоперехвата. Для шифрования информации применяли в основном ручные документы кодирования. Скорость шифрования информации с их помощью была чрезвычайно низкая.
Шифрование приказа или распоряжения, объем которого занимал полторы печатные страницы, занимало приблизительно четыре – пять часов. Соответственно, столько же времени затрачивалось на дешифрование.
Во время шифрования или передачи текста по телеграфным каналам связи часто допускались ошибки, а это происходило практически всегда из-за громоздкости и неудобства использования шифр блокнотов и плохих каналов связи. Это также увеличивало время на шифрование и дешифрование информации. На шифрование - дешифрование полутора страниц текста приказа уходило около 10-12 часов. Если шифрограмму передавали голосом по обычному телефону, её обрабатывали примерно столько же, а при ухудшении слышимости телефона шифрование было вообще невозможно.
Зашифрованные данные можно было передавать как по телеграфным линиям связи, так и кодом Морзе через радиостанции. Это очень устраивало руководителей Наркома Обороны К. Ворошилова. Руководство вооруженных сил СССР еще с гражданской войны привыкло передавать приказы по телеграфу. К другим видам связи относилось крайне отрицательно, не доверяя им.
Что оставалось делать Сталину в империи прослушки, построенной Ягодой? Он уже не мог спокойно говорить по телефону, опасаясь, что его могут прослушать невыявленные враги. Поэтому Сталин дал указание начальнику Главного Управления государственной безопасности НКВД М. Фриновскому о закупке немецкой шифровальной техники. Он больше опасался своего ближнего окружения, чем далеких немцев. В случае чего можно было вдоль всей линии связи поставить солдат НКВД, которые бы наблюдали, что её никто не прослушивает.
22 июня 1937 года Фриновский направил запрос народному комиссару внешней торговли Розенгольцу об изготовлении шифрующей аппаратуры за рубежом. Позднее, в 1939 году, это расценили, как сотрудничество с немецкой разведкой. 6 апреля 1939 года Розенгольца арестовали, а в 1940 году расстреляли. Также расправились и с Фриновским. Он был арестован в тот же день, 6 апреля 1939 года, и расстрелян в 1940 году. Все, кто участвовал в закупке и установке немецкой шифровальной техники, были расстреляны. Сталин умел ликвидировать нежелательных свидетелей своих контактов с немцами.
Чтобы не афишировать использование немецкой шифровальной техники, её закупали в Германии, привозили в СССР, снимали этикетки изготовителя, и выдавали за изделие советского производства. Так немецкие шифраторы оказались на советских правительственных линиях связи.
23 августа 1939 года в час ночи рейхсминистр Иоахим фон Риббентроп прилетел в Москву на самолете фюрера «Кондор Иммельман III». Его делегация состояла из тридцати человек. Трое из этой делегации были из Научно-Исследовательского Института Геринга и привезли телефонный скремблер и шифровальную аппаратуру «Энигма».
Первая встреча Риббентропа со Сталиным состоялась в три часа ночи. Результаты переговоров не устроили Риббентропа, и он уехал в своё посольство. В это время специалисты Геринга вместе с сотрудниками отделения правительственной связи 8-го отделения 2-го спецотдела НКВД СССР во главе с М. Ильинским и И. Воробьевым начали устанавливать телефонно-телеграфную связь Москва - Берлин. К 21.00 этого же дня связь была установлена. В 22.00 Риббентроп приехал в Кремль и предложил Сталину самому выяснить все неясные вопросы непосредственно с Гитлером.
Все вышли из комнаты, со Сталиным остался переводчик из 1 отдела НКВД. Около часа Сталин беседовал с Гитлером по скремблеру фирмы «Сименс». ( Его работоспособность заранее испытали на линиях связи Москва – Ленинград с 1937 по 1938 гг.). После окончания разговора он пригласил в кабинет Риббентропа, Молотова и остальных представителей обеих делегаций. Когда все вошли, Сталин торжественно заявил:
- Гитлер согласен с условиями Договора! - его голос от волнения дрожал.
Затем Сталин приказал принести водку и произнес тост:
- Я знаю, как сильно немецкий народ любит своего фюрера, Я хотел выпить за его здоровье!
В 2 часа ночи 24 августа договор был готов к подписанию.
Его подписали Молотов и Риббентроп …
Потом все, кто участвовал в организации подготовки связи между Гитлером и Сталиным таинственным образом исчезли в тюрьмах или были не менее загадочно убиты. Так случилось с первым начальником отдела правительственной связи М. Ильинским, который убил выстрелом из пистолета в затылок в здании Центрального телеграфа, и с заместителем наркома связи Г. Омельченко.
Сталин приказал замять это дело, а Омельченко через год повысили в звании, но категорически запретили появляться на фронте. Как говорится, не дай Бог попадет к немцам.
После войны расстреляли И. Воробьёва. Сталин считал, что все подробности подписания Договора с Гитлером должны исчезнуть так же, как и люди.
Потом историки будут недоумевать, почему Сталин пренебрег многочисленными донесениями нашей разведки, которые предупреждали его о датах начала войны. А он отвечал на это: «А у меня другая информация!». Что же это за «другая информация», полученная Сталиным не от своих разведок? Это можно объяснить только тем, что вероятнее всего существовала шифрованная телефонная связь Москва-Берлин до начала войны. И Сталин с помощью неё часто обсуждал с Гитлером происходящие политические события, координируя совместную деятельность.
Репрессии 1937 года отрицательно повлияли на производство шифровальной техники в СССР. Особенно это коснулось ведущего производителя шифровальной техники, завода «Красная Заря» в Ленинграде. Многие перспективные разработки шифровальной техники оставались в лучшем случае на уровне опытных образцов. Наиболее перспективная аппаратура, «Изумруд» и «В-4», была выпущена очень маленькой серией и предназначалась для шифрования информации, передававшейся по телеграфным линиям связи между штабами военных округов и флотов. Сложности были и с выпуском аппаратуры шифрования С-1 для засекречивания телефонных разговоров по обычным телефонным линиям. Правда степень защиты у неё была очень низкая и в основном защищала от стандартных схем прослушивания, которые сотрудники НКС (Народного Комиссариата Связи) имели на своих станциях. Была разработана аппаратура шифрования для телеграфной связи С-380М. Её стойкость тоже была слабая. Она в основном использовалась для защиты от возможного прослушивания сотрудниками НКС. Сталин не забыл, что НКС много лет руководили его злейшие враги, Рыков и Ягода.
К 1941 г. на заводе «Красная заря» только начали осваивать производство небольшой серии шифровальной техники для закрытия разговоров по полевым телефонным рациям, использовавшейся в РККА. Разработкой аппаратуры шифрования для закрытия радиоканалов фактически никто не занимался.
Так что к началу войны советские танки не были оснащены вообще никакой аппаратурой шифрования! Были только макеты типа ЕИС-3, но и то для их завершения требовалось много времени.
Сталин боролся с «советским ухом», созданным Ягодой, как только мог. Ему было не до защиты от внешнего врага. Связь своей могущественной армии, разведки, правительства и ЦК он тоже не очень хотел защищать, опасаясь заговоров. В результате к началу Великой Отечественной Войны в СССР не была разработана и внедрена на линиях связи РККА, НКВД, ЦК и других оборонных ведомств засекречивающая аппаратура гарантированной от прослушивания стойкости! Более того, с открытием ВЧ линии связи Москва - Берлин, которая проходила через Брест, немецкая разведка получила возможность прослушивать все разговоры советского правительства и наркомата обороны.
В Акте о передаче дел Наркомата Обороны от Ворошилова Тимошенко в 1940 году в п. 7 записано: «ВОЙСКА СВЯЗИ в настоящее время на своем вооружении имеют много устаревших типов телеграфно-телефонных аппаратов и радиосредств. Внедрение новых средств радиотехники проходит крайне медленно и в недостаточных размерах. Войска плохо обеспечены почти по всем видам имущества связи. Большим недостатком войск связи является отсутствие быстродействующих и засекречивающих приборов.»
Как могут взаимодействовать между собой танки и авиация, если нет быстродействующей засекречивающей аппаратуры? Не везти же за собой огромные рулоны кабеля! Абсурдность сложившейся ситуации понимали видные советские военачальники. На декабрьском совещании 1940 года Жуков - тогда он был командующим Киевского Особого Военного Округа - подчеркнул: «Для полного использования наиболее современного средства связи - радио - необходимо навести порядок в засекречивании. Существующее положение в этом вопросе приводит к тому, что это прекрасное средство связи используется мало и неохотно».
Любое упоминание о засекречивании Сталина приводило в смятение, тем более, если оно касалось армии. Поэтому в выступлении на расширенном заседании Политбюро ВКП (б) (май 1941 г.) он сказал: « …О средствах связи. Это действительно наша ахиллесова пята. Но думаю, что здесь едва ли можно быстро сделать что-нибудь серьезное, сейчас же устранить имеющиеся в этой области недостатки. Придется какое-то время исходить из того, что есть. Однако, я согласен, что только надеяться на народный комиссариат связи и ВЧ наркомата внутренних дел нельзя…».
К началу войны Сталин после шока с Ягодой и Тухачевским еще не полностью доверял своей доблестной армии, особенно защищенной связи.
Он планировал, что в случае начала войны армия должна будет использовать телефонные и телеграфные узлы связи Наркомата Связи и системы защиты НКВД – ВЧ связь как наиболее доверенные.
Это означало, что командир дивизии Красной Армии должен был быстро выдвигаться к ближайшему городу или деревне и через местный узел связи устанавливать связь с другим городом или деревней, рядом с которой находился его полк.
Перед этим он должен был послать вестового, чтобы командир полка зашел в нужную деревню. Абсурд, конечно. Несомненно, об этом знали, и в первую очередь нарком связи Пересыпкин, который во время войны был заместителем наркома обороны. Но кто смел возражать Сталину? СССР готовился к отражению нападения Германии, обладавшей самым мощным в мире информационным оружием для разрушения и подавления систем связи и управления войсками противника. А уровень технического оснащения советских закрытых систем связи РККА был приблизительно таким же, как в 1917-1920 гг. во время Гражданской войны в России. Мы уже не говорим о том, что разрушение радиоразведки СССР привело к тому, что Германия могла свободно вести «радиоигры» с советскими воинскими подразделениями, заманивая их в «котлы».
Отчаянно желая контролировать всех, чтобы не никто не посмел посягнуть на его абсолютную власть в стране, Сталин разрушил систему защиты управления государством и в первую очередь - своей армии.
Продолжением следует…
Приложение N1
Список (неполный) руководящего состава РККА, репрессированных в 1937-1939 г.г., занимавшихся вопросами организации связи, шифрования и радиоразведки.
Андреев Николай Николаевич (1896-02.01.1951) бригинженер, член ВКП(б) с 1919, начальник Военной электротехнической Академии РККА, арест 22.09.38г., приговор ВКВС 28.04.39г. “15+5”, умер в Маглаге, реабилитирован 20.09.56г.
Гурвич-Горин Александр Иосифович. Род.1898, г. Рига; еврей, член ВКП(б) с 1917, обр. среднее. Окончил рижское Электротехническое училище, работал слесарем на заводе "Эриксон", в Красной армии с 1918-го. Служил в войсках связи (1918-1921), окончил Высшую военную школу связи (1923), помощник военкома НИИ связи, помощник инспектора связи Инспекции связи РККА (1923-1925). Затем в военной разведке, окончил радиоинститут в США (1926). Награжден золотыми часами "за работу в связи с событиями на Дальнем Востоке" (1930). Начальник 2-й части IV Управления (1930-1931), в распоряжении IV Управления (1931-1935), начальник НИИ по технике связи Разведуправления (1935-1937). Бригадный инженер (1936), прож. в Москве: Чистопрудный бул., 12-4-102. Арест. 13.12.1937. Приговорен ВКВС СССР 1.09.1938 по обв. в шпионаже. Расстрелян 1.09.1938. Реабилитирован 25.07.1957.
Демьяновский Владимир Владимирович. Род.1897, г. Пернов Лифляндской губ.; русский, член ВКП(б) с 1917, обр. высшее, помощник начальника 7-го отдела Генерального штаба РККА, бригинженер, прож. в Москве: Чистопрудный бул., д.12, к.3, кв.6. Арест. 7.10.1938. Приговорен ВКВС СССР 15.04.1939 по обв. в участии в военно-фашистском заговоре. Расстрелян 16.04.1939. Реабилитирован 30.05.1956.
Иудин Сергей Дмитриевич. Род.1899, г. Киржач Ивановской обл.; русский, член ВКП(б) с 1919, обр. высшее, заместитель начальника Управления связи РККА, бригинженер, прож. в Москве: ул.2-я Извозная, 30-20-138. Арест. 11.03.1938. Приговорен ВКВС СССР 25.08.1938 по обв. в участии в военно-фашистском заговоре. Расстрелян 25.08.1938. Реабилитирован 15.09.1956.
Кокадаев Александр Николаевич. Род.1897, г.Киев; украинец, член ВКП(б) в 1919-1921 и 1928-1937, обр. высшее, 1930 адъюнкт Военно-технической академии РККА, начальник 3-го отдела Управления связи РККА, бригинженер, прож. в Москве: Чистопрудный бул., д.12, кв.32. Арест. 10.01.1938. Приговорен ВКВС СССР 25.08.1938 по обв. в участии в к.-р. террористической организации. Расстрелян 25.08.1938. Реабилитирован 30.09.1988.
Ласточкин Анатолий Федорович бригинженер, начальник Ленинградского военного училища связи, репрессирован
Милейковский Илья Маркович (1897- 1938) бригинженер, 1935-1937 начальник НИТИ войск связи РККА, приговор ВКВС 28.04.39г. “15+5” лет ИТЛ
Свиридов Василий Дмитриевич. Род.1901, г.Москва; русский, член ВКП(б) с 1921, обр. высшее, 1936-1937 заместитель начальника 8-го Главного управления НКОП СССР, 1937-1938 начальник 8-го Главного управления НКОП СССР, бригадный инженер, прож. в Москве: Потаповский пер., д.9/11, кв.107. Арест. 8.07.1938. Приговорен ВКВС СССР 7.09.1938 по обв. в участии в военно-фашистском заговоре. Расстрелян 7.09.1938. Реабилитирован 30.11.1955.
Файвуш Яков Аронович. Род.1895, г. Шавли Ковенской губ. (Литва); еврей, б/п, обр. высшее, из служащих, прапорщик, окончил Петергофскую школу прапорщиков и Офицерскую электротехническую школу в Петрограде. В 1918-1924 годах в войсках связи, в Управлении и Инспекции связи РККА, 1922-1924 - помощник начальника 2-го отдела Управления связи РККА, 1924 - старший инженер Управления связи РККА, 1924-1933 - помощник начальника технической части Разведуправления РККА, 1933-1935 - помощник начальника 3-го отдела Разведуправления РККА, 1935-1937 - заместитель начальника 5-го отдела, начальник 6-го отдела Разведуправления РККА, бригинженер (13.12.35), прож. в Москве: 1-й Зачатьевский пер., д.10, кв.25. Арест. 16.12.1937. Приговорен ВКВС СССР 27.04.1938 по обв. в шпионаже. Расстрелян 27.04.1938. Реабилитирован 8.09.1956.
Хейль Иоханнес Гансович бригинженер, начальник НИИ связи РККА, репрессирован .
Андреев Сергей Иванович (1900-09.12.1937) военинженер 1 ранга, член ВКП(б) с 1920,1928 окончил военное отделение ЛЭТИ, 1928-1929 младший приемщик Научно-исследовательского института связи, 1929-1931 инженер 3-го отдела (радиоприемников, 1931-1933 старший инженер 3-го отдела Научно-исследовательского института связи, 1933-1935 помощник начальника 9-го отдела радиоразведки Научно-исследовательского института связи, 1935-1936 начальник 7-го отдела (радиоразведка) Научно-исследовательского института связи РККА, 1936-1937 начальник 8-го отдела радиоразведки Научно-исследовательского института связи РККА, арест 19.05.37г., приговор ВКВС 09.12.37г. ВМН, реабилитирован 09.05.56г.
Аппинг Степан Генрихович. Род.1892, г. Иркутск; русский, б/п, обр. высшее, преподаватель Инженерно-технической Академии связи им.Подбельского, военный инженер 1 ранга, прож. в Москве: Токмаков пер., д.4, кв.13. Арест. 11.03.1938. Приговорен ВКВС СССР 15.09.1938 по обв. в участии в к.-р. террористической организации. Расстрелян 15.09.1938. Реабилитирован 9.07.1968.
Белицкий Роман Маркович военинженер 1 ранга, начальник 3-го отдела Генерального Штаба РККА, репрессирован.
Дрожжин Александр Иванович. Род.1897, г. Бердянск; русский, б/п, обр. высшее, начальник кафедры электротехники Академии связи им.Подбельского, военинженер 1 ранга, прож. в Москве: ш.Энтузиастов, д.109а, комн.251. Арест. 7.10.1937. Приговорен ВКВС СССР 11.01.1938 по обв. в шпионаже. Расстрелян 11.01.1938. Реабилитирован 8.07.1965.
Кожевников Михаил Алексеевич военинженер 1-го ранга, 12.1937-05.1938 врид начальника НИИ по технике связи Разведуправления РККА, уволен из РККА.
Коробов Дмитрий Андреевич. Род.1893, г. Ленинград; русский, член ВКП(б), обр. высшее, начальник 1-го отделения 2-го отдела Управления связи РККА, военинженер 1 ранга, прож. в Москве: Покровское-Стрешнево, Военный городок, корп.28, кв.11. Арест. 6.12.1937. Приговорен ВКВС СССР 15.03.1938 по обв. в участии в военно-фашистском заговоре. Расстрелян 15.03.1938. Реабилитирован 21.03.1957.
Малыш (Лейбель) Наум Соломонович (1902-1937) военинженер 1 ранга, член ВКП(б) с 1920, начальник Научно-исследовательского института связи РККА, заместитель начальника телеграфно-телефонного управления Наркомата связи СССР, арест 21.05.37 г., приговор ВКВС 26.10.37г. ВМН, реабилитирован 17.10.57 г.
Немировский Григорий Владимирович. Род.1894, г. Вильнюс; русский, член ВКП(б), обр. высшее, начальник отдела Инженерного управления РККА, военинженер 1-го ранга, прож. в Москве: Б.Ржевский пер., д.11, кв.12. Арест. 26.03.1938. Приговорен ВКВС СССР 26.08.1938 по обв. в участии в военно-фашистском заговоре. Расстрелян 26.08.1938. Реабилитирован 15.12.1956.
Поваров Николай Александрович (1900-25.04.1938) военинженер 1 ранга, арест 03.07.37г., приговор ВКВС 25.04.38г. ВМН.
Пруссаков Михаил Дмитриевич. Род.1900, г. Ленинград; русский, чл. ВКП(б), обр.высшее, помощник начальника отдела Управления ВМС РККА, военинженер 1 ранга, прож.: г. Москва, Арбат, 23-14. Арест. 8.06.1937. Приговорен ВКВС 1.07.1937, обв.: участие в военно-фашистском заговоре. Расстрелян 1.07.1937. Реабилитирован 26.03.1957.
Смирнов Сергей Лукич. Род.1889, г. Уфа; русский, член ВКП(б), обр. незаконченное высшее, начальник 3-го отделения отдела связи Управления вооружений ВМС РККА, военный инженер 1-го ранга, прож. в Москве: ул. Пушкинская, д.7/5, кв.9. Арест. 20.12.1937. Приговорен ВКВС СССР 22.08.1938 по обв. в участии в антисоветском военно-фашистском заговоре. Расстрелян 22.08.1938. Реабилитирован 6.06.1957.
Шахвердов Александр Никитич (1891-1938) военинженер 1 ранга, б/п, начальник 10-го отдела Научно-исследовательского института связи РККА, арест 17.03.38г., приговор ВКВС 26.08.38г. ВМН, реабилитирован 22.08.56 г.
Яковлев Александр Александрович (1900-31.03.1939) военинженер 1 ранга, член ВКП(б) с 1920, начальник кафедры Военной электротехнической академии РККА, уволен из РККА 11.02.37г., арест 15.03.37 г., приговор ВКВС 02.09.37г. “10+5”, умер в ИТЛ, реабилитирован 08.03.60г.
Перечень подразделений РККА, занимающихся шифрованием и радиоразведкой.
Органы военно-дешифровальной службы:
дешифровальный сектор 7-го отдела Штаба РККА
дешифровальный сектор 8-го отдела Штаба РККА
V отдел (дешифровальный) IV (Разведывательного) управления Штаба РККА
Пятый отдел Разведывательного управления РККА — декабрь 1934 — ноябрь 1935
Седьмой отдел Разведывательного управления РККА
11-й отдел (военно-дешифровальная служба) 5-го Управления НКО
10-й отдел РУ ГШ КА
Органы военной радиоразведки:
IV (радио-информационный) отдел Разведывательного управления Штаба РККА
Управление связи КА
5 часть IV (Разведывательного) управления Штаба РККА июнь 1931 — февраль 1933
6 отдел РУ РККА декабрь 1935 — май 1939
7 отдел 5 Управления НКО май 1939 — июнь 1940
8-й отдел РУ ГШ КА июнь 1940 — февраль 1942
Приложение N2
№ 20. Заявление арестованного Н. И. Ежова
в Следственную часть НКВД СССР
24 апреля 1939 г.
Считаю необходимым довести до сведения следственных органов ряд новых фактов характеризующих мое морально бытовое разложение. Речь идет о моем давнем пороке — педерастии.
Начало этому было положено еще в ранней юности, когда я жил в учении у портного. Примерно лет с 15 до 16 у меня было несколько случаев извращенных половых актов с моими сверстниками учениками той же портновской мастерской. Порок этот возобновился в старой царской армии во фронтовой обстановке. Помимо одной случайной связи с одним из солдат нашей роты у меня была связь с неким Филатовым, моим приятелем по Ленинграду с которым мы служили в одном полку. Связь была взаимноактивная, то есть «женщиной» была то одна, то другая сторона. Впоследствии Филатов был убит на фронте.
В 1919 г. я был назначен комиссаром 2 базы радиотелеграфных формирований. Секретарем у меня был некий Антошин. Знаю, что в 1937 г. он был еще в Москве и работал где-то в качестве начальника радиостанции. Сам он инженер-радиотехник. С этим самым Антошиным у меня в 1919 г. была педерастическая связь взаимноактивная.
В 1924 г. я работал в Семипалатинске. Вместе со мной туда поехал мой давний приятель Дементьев. С ним у меня также были в 1924 г. несколько случаев педерастии активной только с моей стороны.
В 1925 г. в городе Оренбурге я установил педерастическую связь с неким Боярским, тогда председателем Казахского облпрофсовста. Сейчас он, насколько я знаю, работает директором художественного театра в Москве. Связь была взаимноактивная.
Тогда он и я только приехали в Оренбург, жили в одной гостинице. Связь была короткой, до приезда его жены, которая вскоре приехала.
В том же 1925 г. состоялся перевод столицы Казахстана из Оренбурга в Кзыл-Орду, куда на работу выехал и я. Вскоре туда приехал секретарем крайкома Голощекин Ф. И. (сейчас работает Главарбитром). Приехал он холостяком, без жены, я тоже жил на холостяцком положении. До своего отъезда в Москву (около 2-х месяцев) я фактически переселился к нему на квартиру и там часто ночевал. С ним у меня также вскоре установилась педерастическая связь, которая периодически продолжалась до моего отъезда. Связь с ним была, как и предыдущие взаимноактивная.
В 1938 г. были два случая педерастической связи с Дементьевым, с которым я эту связь имел, как говорил выше, еще в 1924 г. Связь была в Москве осенью 1938 г. у меня на квартире уже после снятия меня с поста Наркомвнудела. Дементьев жил у меня тогда около двух месяцев.
Несколько позже, тоже в 1938 г. были два случая педерастии между мной и Константиновым. С Константиновым я знаком с 1918 г. по армии. Работал он со мной до 1921 г. После 1921 г. мы почти не встречались. В 1938 г. он по моему приглашению стал часто бывать у меня на квартире и два или три раза был на даче. Приходил два раза с женой, остальные посещения были без жен. Оставался часто у меня ночевать. Как я сказал выше, тогда же у меня с ним были два случая педерастии. Связь была взаимноактивная. Следует еще сказать, что в одно из его посещений моей квартиры вместе с женой я и с ней имел половые сношения.
Все это сопровождалось как правило пьянкой.
Даю эти сведения следственным органам как дополнительный штрих характеризующий мое морально-бытовое разложение,
24 апреля 1939 г. Н. Ежов.
ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп. 6. Д. 3. Л. 420-423.