Картины прошлого пытались просочиться в его сознание еще в больничном коридоре в тот момент, когда они встретились с Сергеем. Сразу остро вспомнились события двухлетней давности и высокомерные тон Ланы. Но ситуация понятно не располагала к тому, чтобы в очередной раз пережевывать ту историю.
Примчавшись на такси в «сороковую», Костя не ожидал, что там еще никого нет кроме рыдающей в одиночестве Ани. Сквозь слезы она объяснила, что Сергей по пути сюда делает крюк, чтобы забрать из дома и привезти какую-то Наталью Михайловну, говорят, самого лучшего хирурга в городе, Гарик на звонки не отвечает, а Даша вот-вот будет.
Костя обнял Аню, она уткнулась ему в плечо и больше громко не плакала, только изредка всхлипывала, вздрагивая всем телом. Любые слова в этот момент казались фальшивыми, так они и стояли молча, пока не появился Сергей со своей свитой.
Рядом с ним шла невысокая женщина с короткой стрижкой. Скользнув по Косте и Ане взглядом, она скрылась в оперблоке. Охранники Сергея привычно и слаженно рассредоточились по коридору, а сам он приблизился к друзьям:
- Анют, все будет хорошо!
- Это и есть твой хирург? – спросил Костя.
- Ты меня слышишь? Все будет хорошо, поверь! – Сергей взял Аню за руку.- Да, это доктор Гричук, мне сказали, она чудеса творит.
Потянулись первые минуты тягостного ожидания. Сжавшись, уйдя в себя, Аня сидела на скамье между Костей и Сергеем. Время остановилось Люди Сапурина в своих стандартных, классических, наверняка казенных, костюмах, неподвижные, безучастные, казались манекенами. Однако, когда на этаж влетели запыхавшиеся Даша и Денис, охранники мгновенно пришли в движение и преградили им путь.
Пока разобрались, что вновь прибывшие молодые люди не представляют опасности для владельца и генерального директора холдинга «Уральский промышленный альянс», пока Аня утешала дочь, та – маму, а мужчины их обеих, пока обсуждали тему, куда мог подеваться Игорь, пока отправляли одного из ходячих манекенов за кофе, Костю охватило чувство дежавю. Он откуда-то знал, что сейчас скажет ему сын.
- Батя, как дядь Володя? Операцию делают? – спросил его Денис.
- Уже полчаса на столе. Сергей какого-то суперхирурга привез. Пока ничего не ясно. А ты откуда здесь взялся?
- Дашку в ночной клуб водил, Игорь попросил.
- Матери позвонил, что ты здесь?
- Сейчас наберу, а то она меня потеряет. У нее простуда, температура, скажу, чтобы дома сидела, не дергалась.
Ирина действительно не приехала. Не объявилась в больнице и Лана. Где-то ближе к двенадцати нарисовался наконец Гарик, явно нетрезвый. Впрочем, вел он себя адекватно. Когда операция закончилась, и доктор Гричук вышла к ним, младший Ковалев уже окончательно пришел в себя и долго благодарил ее.
Сергей тоже по-своему позже попытался выразить Наталье Михайловне свою признательность. Он предложил доставить всех, кто не оставался в больнице, по домам. В автомобиле Гричук устало закрыла глаза. И стала для Кости, который сидел между ней и Сапуриным на заднем сидении лимузина, мгновенно какой-то родной и понятной. Ему захотелось прижать эту хрупкую женщину к себе и погладить по голове как ребенка.
Когда машина остановилась перед подъездом дома на Ясной, Сергей протянул доктору плотный конверт:
- Наталья Михайловна, огромное вам спасибо. Надеюсь, вы все сделаете для нашего друга…
Гричук отклонила его руку.
- Сергей Александрович, не надо, я перед вашим другом сама в долгу, - сказала она и выпорхнула из салона автомобиля, – До свидания!
- Мак, ты что-нибудь понял? Про какой долг она говорила? – спросил Сергей у Кости, неожиданно назвав друга старым студенческим прозвищем.
- Не фига не понял. Просто не захотела деньги брать.
- Ничего, никуда не денется, все равно возьмет. Тебя куда везти, ты где сейчас живешь?... Я ведь не знаю.
- На Саввы Белых, недалеко от «Дирижабля».
- Мне сказали, с какой-то малолеткой живешь…
- Врут.
- Ладно, не хочешь – не говори. Костя, слушай, я сегодня никакой - с Володькой эта хрень, и день был трудный… Давай встретимся в понедельник, сегодня уже правда не могу, все расписано. Посидим в кабаке, разберемся, чем я перед тобой виноват. Ну, сколько можно так бегать от меня. Мы же друзья… Я наберу тебя в понедельник утром, телефон теперь знаю. Идет?
- Ладно, звони.
Костя ругал себя последними словами, когда вышел из машины и поднимался по лестнице: опять проявил мягкотелость, согласился встретиться, а надо было твердо отказаться, впрочем, еще не поздно.
И вот теперь он пил на кухне горький чай и вспоминал, в чем перед ним виноват Сергей. И в чем его жена, Лана Сапурина – самая большая стерва, которую Костя знал в своей жизни…
8
15 февраля 2009 г., воскресенье, 19:06.
Екатеринбург, р-н Академика Бардина-Решетникова.
Слова дороже чувств, свобода выше правды,
Бег в темноту, надежда без мечты…
И в сумраке, в прокуренном парадном
Вновь не раскрытой будет тема о любви
Борис Задворовский.
- Денис, это ты?- простуженным голосом спросила Ирина, услышав щелчок замка входной двери. Уже неделю она была на больничном с понятным и традиционным для середины февраля ОРЗ. К выходным температура начала спадать, но вот раскрасневшееся горло и легкая слабость все еще давали о себе знать.
- Я,- ответил из коридора сын.- Как твое самочувствие?
- Да уже почти нормально, голова только еще кружится немного, температуры – нет. Ты чего такой смурной? Дяде Володе хуже? Как тетя Аня?
Денис вошел в гостиную. Ирина сидела в кресле, листая очередной номер журнала «ТелеШоу».
- Не сильно, мам. Дядя Сережа Сапурин, привез какую-то крутую врачиху, вроде как самый лучший хирург на Урале. Вот она говорит, что операция прошла успешно, но вот от наркоза он не отошел. По ее словам, третья степень травматической комы, кажется так. Сердце работает нормально, но в себя не приходит. Ну а тетя Аня… Ночь не спала, плачет все время и молится. Врачи говорят, чтобы ее домой забрали, а она не уходит. Игореху - вот с Дашкой из больницы поперли. А дядю Сережу милиция допрашивала, потому что дядя Володя с ним встречаться шел… - Денис отправился в кухню - поставить чайник, потому повысил голос, чтобы перекричать струю воды из крана.
- Ну, да, наша милиция нас бережет, – иронично сказала Ирина, отложив журнал и повернула голову на голос сына. – У них хоть основная версия-то какая, не знаешь?
- Ну, для крупных бизнесменов первая версия у них всегда одна и та же – профессиональная деятельность,- Денис развел руками.
- А медики что говорят? Он поправится?
- Ну, вот докторша, которая дядю Володю оперировала, говорит, что ничего не может прогнозировать. Пулю убрали, зашили, но после наркоза он в себя не пришел. А с третьей степенью, вообще все непонятно. Врачиха эта бате сказала, что в коме он может пробыть сколько угодно и исход как в анекдоте – пятьдесят на пятьдесят. Но самые важные первые, третьи и шестые сутки, если он их переживет, то шансы есть…
- Отец там был? Трезвый? – с легким скепсисом спросила Ирина.
- Конечно был, он раньше нас приехал. Его дядя Сережа Сапурин вызвонил.
- Они даже с Сапуриным общались? Странно, мне казалось, что они никогда теперь не помирятся…
- Мам, ну ты чего?..
- Прости, сынок, ты прав, не до этого сейчас. Дай Бог, поскорее дяде Володе выкарабкаться… Отец-то как?
- Да нормально у него все.
- Он трезвый был? Или опять что-нибудь праздновал? День всех влюбленных какой-нибудь. Со своей пассией, с которой он живет, наверняка праздновал…
- Ты опять начинаешь? Вы уже три года как развелись, по твоей инициативе, между прочим…
- Денис, ты чего злишься-то?
- Не, мам, у меня все нормально. Просто в себя пока прийти не могу. Ужасов в больнице насмотрелся. Мы когда уходили, там девчонку привезли, лет 15-ти. Говорят ДТП, месиво страшное, а родители погибли – отец ее пьяным за руль вроде как сел. Убивал бы тех кто за руль подшофе садится…
- Успокойся, сынок, у тебя-то самого как дела? Маша звонила?
- У нее сейчас раннее утро, будет звонить ночью, в смысле, когда у нас будет ночь…
Денис пошел в свою комнату. Стянув с себя толстовку и бросив ее на диван, отработанным движением ноги он нажал кнопку на системном блоке и включил компьютер. Разговор с матерью про Машу напомнил ему об обещанной «шняжке» в «личке». Со вчерашнего вечера он не был дома, и так и не смог добраться до компа, чтобы залезть на «Вконтакте» и в подробностях рассмотреть фотографии из Даун-Тауна и какой-то подарок на День всех влюбленных.
«Шняжкой» в «личке» тоже была фотография. Стилизованная под старину эффектом «сепии», изжелта черно-белая, она напоминала выставленные в музее работы Вениамина Метенкова, рассматривать которые они так любили вместе прошлым летом. На фото была стена. Желтоватая серая стена. Старые колотые кирпичи, от которых веяло спокойной уверенностью в защищенности. На переднем плане – обнаженная Маша. Она смотрела в глаза Дениса. Этот взгляд вырывался из экрана монитора, как будто не было нескольких тысяч километров, не было бесконечного Тихого океана, не было десяти часов разницы во времени. Казалось, стена и желанная и любимая девушка находились на расстоянии вытянутой руки, и достаточно было только шагнуть навстречу, чтобы прижать ее к себе и никогда и никуда не отпускать…
Денис мотнул головой, чтобы сбросить с себя это странное обманчивое оцепенение. До приезда Маши из Штатов оставалось еще полгода. Остатки вьюжного февраля, грязный март, дождливый апрель, противоречивый май, тополиный пух июня, душный июль и половина августа. Эти будущие шесть месяцев казались чем-то бесконечным и непреодолимым, и даже осознание, что уже половина года прошла, совсем не грело. Как тогда в аэропорту высказался Игореха? «Денисик, самое простое из чувств – любовь, надежда – посложнее и самое трудное – вера. Будешь и любить, и надеяться, и верить – сможешь дождаться»,- кажется так.
9
15 февраля 2009 г., воскресенье, 03:01.
Екатеринбург, р-н Волгоградской -Белореченской.
Она читала мир, как роман,
А он оказался повестью.
Соседи по подъезду –
Парни с прыщавой совестью.
Прогулка в парке без дога
Может стать тебе слишком дорого,
Мать учит наизусть телефон морга,
Когда ее нет дома слишком долго.
«Наутилус Помпилиус»
Володя долго сидел возле памятника Якову Свердлову. В голове не было ни одной мысли, только глобальное непонимание того, что происходит. За это время он уже настолько привык к тишине, что неожиданное появление звука в этом мире сильно ударило в уши. Песня распространялась по проспекту Ленина с огромной скоростью, будто заполняя все пространство города.
Ведь мы не ангелы, живем мы на земле
Дождем растаяли как слезы на стекле
Наши крылья растворились, улетят на небеса
И, наверное, забыли, что не верим в чудеса
По небу плыли мы неведомо куда
И растворились мы, наверное, в облаках
Ночью крылья, словно птицы, улетят на небеса
Нам, наверное, что-то снится
Хоть я не ангел
Но я хочу быть с тобой
И ты тоже не ангел
Но все равно будешь мой
(Продолжение следует)