Борьба
размышления о пьесе Г. Ибсена «Росмерсхольм»
«Ребекка: Это родовое росмеровское мировоззрение или, во всяком случае, твое мировоззрение заразило мою волю.
Росмер: Заразило?
Ребекка: И заставило ее захиреть. Поработило ее законам, которых я прежде и знать не хотела… Ты… общение с тобой облагородило мою душу…
Росмер: Ах, если бы я мог поверить этому серьезно!
Ребекка: Ты можешь смело поверить. Росмеровское мировоззрение облагораживает. Но… (качая головой) но…
Росмер: Но?.. Что же?
Ребекка:… но убивает счастье.
Росмер: Ты так думаешь, Ребекка?
Ребекка: Для меня это, по крайней мере, так».
Стоит ли человеку стремиться к чуждой гармонии, неестественной для него? Ибсен демонстрирует нам раскаяние Ребекки и в то же время некое съеживание ее личности, в ней пробуждается совесть ценой тяги к смерти. Как будто она, такой, какая была от природы, не может смиряться и каяться, это противно ее настоящей, не сломленной, натуре. Она, на мой взгляд, далеко не так интересна, как Гедда Габлер или Нора Хельмер, много в ней шаблонного, наносного, поверхностного, но сама постановка вопроса, проблема – борьбы за свою самобытность (за себя или против) – самое главное в пьесе.
Ребекка, подпав под влияние Росмера, начинает бороться с собой. Она пытается изменить свой характер, подстроиться под него – человека совершенно иной энергетики, вялого, мягкого, пессимистичного, не столько по-настоящему благородного, сколько желающего играть эту роль. Ей достался слабый противник, но Ребекка в него влюбляется. Проникается его чувствами, начинает осознавать, как выглядит ее поведение, если оценивать его с позиции Росмера. Ей поначалу кажется, что за него надо бороться – несчастливый брак с душевно больной женой, его собственный отнюдь не борцовский характер. И она начинает действовать – хладнокровно, обдуманно. Но достижение цели (она сумела подтолкнуть Беату к самоубийству, завоевать доверие Росмера и даже добиться его любви) не сделало ее счастливой. И не могло сделать.
Чего ей стоило, прежде чем начать строить планы, правильно оценить его характер? Даже если она и не собиралась влюбляться в него – это всегда следует сделать, и чем точнее, тем лучше. Любовь – это не всегда счастье, даже взаимная, в случае Ребекки и Росмера она обернулась величайшим несчастьем. Не потому, что они решили уйти из жизни. Они слишком разные. И могли быть вместе только в случае, если один из них притворялся бы двадцать четыре часа в сутки. Никак не иначе. Ребекка решила, что сможет, но она явно переоценила свои возможности.
Покой, которым невольно «заразил» ее Росмер («… такая тишина… как на покрытой птицами скале под полуночным солнцем у нас на севере»), на самом деле для этой женщины оказался подобным зимней спячке, внутреннему омертвлению. Она оказалась способна испытать иные, более возвышенные чувства, но это напоминало экзальтацию нездорового человека, что-то не вполне естественное. Ведь это – чуждые ей, настоящей, эмоции, искусственное вставление своей души в некие предлагаемые рамки.
Из них двоих Ребекка вызывает большую симпатию, потому что она честнее с самой собой. Не обязательно покой – это скука, но для нее это так. Не обязательно гармония – это умиротворение. Есть люди с совершенно другой психофизикой, их жизнь – движение, борьба, стремление. Ребекка настолько потеряла себя, что кажется птицей с переломанным крылом. Росмер мне куда ближе по складу характера, но он не вызывает симпатии, жалости, может быть, потому что персонаж получился слишком мелким. Ребекке надо было бороться не с ним, а с собой, как и Беате, его первой жене. Он, желающий облагородить человечество как свободомыслящий христианин, никого на самом деле не понимает, не видит, не слышит. Он и не борец, и не созерцатель. В этом качестве Росмер тоже не состоялся. Ни он, ни Ребекка не самодостаточны, не свободны по-настоящему. Они полуфилософы, полуобыватели. И способны только на то, чтобы повторить путь Беаты, бросившись в водопад. Даже она оказалась сильнее их, вместе взятых. «Нет… какая тут помощь… покойница взяла их», - так закончился «Росмерсхольм».