Я привинчивала полку, когда меня ударило доской по голове. На полке вдобавок висела Санька, вроде как помогала. Мелкий, слава богу, спал. Саньке через два месяца семь лет и двадцать пять кило. Так что мне мало не показалось.
Мне вообще-то и без того было уже достаточно. Саморез, напоминающий зуб крупной особи вампира, усердно выковыривал из стены песок, который по черт-знает-какой-давности-ГОСТу считался штукатуркой. Ладонь просто горела, и я во всех красках представляла завтрашний кровавый волдырь.
Прежде чем продолжить существование, я поставила полку на пол, села рядом и... не заплакала. Я только сказала:
— Млин!
— Надо говорить — ****ь, — поправила меня Санька. Она уже ходит в школу, в класс, типа нулевого, оттуда и такие познания.
Я хотела метнуть в нее отвертку, но поймала себя в руки, переложила инструмент в левую и отмахнулась фразой:
— Скажи это своей бабушке.
Кажется, она поняла буквально.
Проснулся мелкий и потребовал жидкий паек. Ест он меня, так что работы по благоустройству жилплощади отодвинулись подальше. В процессе насыщения он заснул обратно, потом я парила какую-то хрючу для Саньки и поужинала сама, дегустируя — съедобно ли, потом начался кукольный театр и я выступала в роли Карабаса Барабаса: дергала за ниточки, иначе щетка в Санькином рту засыпала — в отличие от самой Саньки, ее-то к ночи бесы просто дерут изнутри.
Часы показывали час пятьдесят, когда я смотрела в окно на пустынную улицу и думала, что высота четвертого этажа не дает никаких гарантий, а получить ко всем проблемам еще и комплект инвалидностей — нет, такое я все же не заслуживаю.
Я пошла в душ — после борьбы с полкой и прочими домочадцами это было необходимо, хотя хотелось только упасть где стою. Сладко курила, глядя, как по сигарете расплывается влага с мокрых пальцев. С тоской оценила превысившую все разумные вершины кучу грязного шмотья. Мысленно превратила холодильник в сейф в швейцарском банке — чтобы знать не знать о его скудном содержимом, хотя бы до утра.
Прокралась в комнату бесшумнее плюшевой панды, которая сочувственно следила за мной из-под Санькиного локтя. Я ей погрозила пальцем: не дай бог прервется чей-то сон...
Боясь глубоко вдохнуть, но тем не менее вдохнув, приобрела наконец свою форму — а не десять раз перекрученной пружины. И тут же заснула, как говoрится, не приходя в сознание...