Постановка. Человек (одежда гражданская) врывается в комнату (помещение с полками и ящиками вдоль стен, в центре стоит большой стол, заваленный письмами) на столе письма, бумаги, обрезки. Вбегает, вытаскивает из ящика некий мешок средних размеров (или берет мешок, подбегает к ящику и тороприво запихивает туда нечто, что – не видно). Бежит по коридору, прижимая мешок к груди. На улице и уже в здании слышны выстрелы, взрывы, немецкая речь, потом шаги по лестницам, крики… Он добегает до другой комнаты (отопительная комната с печью, уборная, маленькая коптерка) и прячет мешок в трубу печи (вентиляционное отверстие или дыру в стене). Например, в комнате шел ремонт, он берет мастерок и второпях замуровывает мешок. Выбегает в коридор, бежит. Выходит немец, видит его в конце коридора убегающим, стреляет. Тот скрывается, немец бежит за ним.
Стендап в постановке (выходит из-за угла, куда убежали неизвестный с немцем):
2 июля 1941 года в город Тернополь входят немецкие войска. Они жгут дома, расстреливают местное население, захватывают административные здания. В первую очередь, это здание военной комендатуры. Как это было на самом деле мы не узнаем никогда, но основываясь на некоторых фактах, можем утверждать об одном происшествии, случившемся в те последние перед оккупацией часы в здании комендатуры. При этом обстоятельства и причины произошедшего навсегда останутся загадкой.
Что это был за человек? Что было в мешке, который таинственный незнакомец второпях, наспех, под пулями, замуровывал в стену? Оружие, драгоценности, улики преступления? Что можно прятать, рискуя жизнью, в здании, которое с минуты на минуту будет захвачено ворвавшимися в город дивизиями Вермахта? И… зачем он это делал?
Закадр: (Хроника войны) Эта странная даже для 41-го и загадочная по сей день история произошла в маленьком западноукраинском городке Тернополь, что в 150-ти километрах от Львова. Столько же отсюда до Польши, которую немцы оккупировали еще в 39 году.
Тернополь не останется в памяти войны так, как Ржев или Сталинград, но события, развернувшиеся здесь, кардиограммы происходившего в начале войны в стране. Именно из Тернополя пришла последняя весть о том, что начинается война, когда вечером 21-го июня немецкий солдат-перебезчик предупредил, что завтра в три часа утра начнется наступление немецких войск. При этом первое сообщение о начале войны поступило в Генштаб только на следующий день, в 3 часа 7 минут. Именно в Тернополь уже в час дня 22 июня Сталин, убежденный, что Гитлер нанесет главный удар именно на юге, посылает Жукова.
Тернополь был ключевым стратегическим пунктом для Красной армии с первых и до последних дней войны. Немецкая армия вступила в город 2 июля 1941 года. Освободили Тернополь, к тому времени важнейший узел обороны противника для войск 1-го Украинского фронта, только в 43-м.
Постановка: Та же комната, что и в первой постановке - помещение с полками и ящиками вдоль стен, в центре стоит большой стол, заваленный письмами. За столом сидит военный в форме разведчика. Лампа. Перебирает письма: берет из одной стопки, разрезает ножницами, читает, потом снова заворачивает, заклеивает. Все письма сортирует – одни в одну стопку, другие в другую, делает заметки в некоем журнале.
Стендап в постановке (корреспондент не = сидящий военный!, проходит мимо двери, оглядываясь на чекиста):
Тернополь стал стратегически важным городом в первую очередь с точки зрения информационной.
Отделение почты, располагавшеся в здании Военной комендатуры, было не совсем обычным – это был своеобразный перевалочный пункт для всей корреспонденции, которая шла из России в республики ССР и обратно. ВПСП, военно-почтовые сортировочные пункты, как их назвали в начале войны.
На них-то и работал особый отдел разведки – все пришедшие письма вскрывали и читали.
Закадр в постановке: Кстати, с треугольниками это было делать легче, чем с запечатанными покупными конвертами. Потом их заклеивали и, иногда с купюрами, отправляли адресатам. Конец 30-х, начало сороковых – очень напряженное время в большой политике и разведка строго отсеивала письма, в которых могли содержаться информация политического характера. Да и разведка, конечно, знала об активизации немецких шпионов в приграничных областях перед войной.
Но что отсюда, из этой комнаты, так необходимо было вынести и спрятать нашему неизвестному? И рискуя жизнью, замуровать это в стене?
Закадр: (Съемки из архивного репортажа, г. Тернополь) Вот это самое здание. 2008 год. В двухэтажном доме довоенной постройки, теперь это коммунальный отдел городской администрации Тернополя стали делать ремонт. Рабочие начали долбить стену и вдруг в вентиляционном отверстии внутри стены… увидели мешок. Когда его вкрыли, оттуда высыпались письма – более трехсот штук. Большинство – с фронта, несколько – на фронт.
Лайф из репортажа: Директор Музея стоит у стены и показывает, где и как нашли письма.
Закадр: В течение этого фильма мы озвучим все письма, которые спустя 70 лет нам удалось прочитать. Всего таких тринадцать. По трем из них мы смогли найти тех, кому они были адресованы, или их ближайших родственников.
Лайфы из репортажа: Директор музея говорит, что эти письма согревают ему душу, его сотрудник говорит, как письма моют и восстанавливают.
Постановка с почтальоном: Фронтовой почтальон идет с мешком писем, заявляем сквозного персонажа, лучше актер, на нем читается письмо, здесь и далее см. монтажную форму.
Постановка, стедап почтальона: Историки давно спорят о том, насколько готов был Советский Союз и лично Сталин к войне. Про военно-полевую почту можно уверенно сказать, она не то, чтобы была не готова, ее в первые месяцы войны просто не было как организации.
Но не смотря ни на что, с самых первых дней войны рукотворные солдатские конвертики стали главными героями войны. Их ждали сильнее всего, они поднимали солдат в атаку, заживляя любые раны и заставляя жить, они давали надежду близким в тылу, а значит и силы работать.
Однако если письмо, написанное и отправленное до 22 июня, еще можно было получить, почта в СССР работала исправно, то после начала войны - отправить письмо стало большой удачей, а получить его - чудом. Но красноармейцы все равно – писали.
…сегодня по радиу в Москве объявилий что германские войска бомбандировали наше города в том числе Киев, он вид находится не далеко от вас, и я очень о тебе безпокоюсь. Сегодня я не знаю как я доработала не нахожу себе места. Очень прошу тебя чтобы ты написал хотя бы одно слово что ты жив. Люблю тебя попрежнему крепко крепко целую твоя Маргарита.
…желаю победы с врагами так чтобы они запомнили навсегда как совать свой нос в нашу родную землю. Леня вчера 22 июня 1941 года враги напали на нашу родину в четыре часа утра. Леня если вас пошлют в бой то вы боритесь с врагами так как учит нас великий Сталин и рабочекрестьянская Красная Армия. А если вы погибните то вместо вас встанет брат и отомстит им за все
Вася! Береги себя, может быть увидимся. Ты поверишь мне, что я не могу сейчас писать, не притворяюсь. Я представляю в каком ты сейчас положении, и я не могу больше, у меня голова с плеч соскакивает. Если будет нужно, Вася, то я вместе с вами встану на защиту Родины. Пишу в то время, когда до Тулы осталось 2 города. Я все же буду помнить: «живы будем, не умрем». Было бы очень хорошо.
Стендап почтальона: Брат Вася не получил это письмо. Через 8 месяцев, с февраля 42 года и до сих пор красноармеец Василий Васильевич Балаев числится пропавшим без вести.
Закадр: Но почему же эти письма были спрятаны? Именно эти триста из тысяч тех, которые за день скапливались на почтово-сортировочном пункте? Возможно, это были не совсем обычные письма.
Когда началась война, несмотря на то, что с самой почтой было плохо, цензуру серьезно усилили. Уже 6 июля Генштаб выпустил постановление о мерах политконтроля за почтово-телеграфной корреспонденцией. Военную цензуру из Генштаба передали в ведение НКВД. Число цензоров, которых стали называть политконтролерами, удвоилось до десяти на каждую армию.
Через год цензура стала шерстить письма по всему тылу, не пропуская ни единого конверта. В приказе значилось: «для предотвращения проникновения через корреспонденцию антисоветских, провокационно-клеветнических и иных сведений, направленных против государственных интересов Советского Союза».
В конце июня, начале июля 41-го стало понятно, что вскоре Тернополь будет взят – немцы слишком быстро двигались вглубь страны. Для подобных случаев в инструкции работников почты был отдельный пункт: всю корреспонденцию сжечь. Но кто-то ослушался приказа. Зачем? Ведь если не убили бы немцы, то можно загреметь под трибунал у своих.
Возможно, наши письма уцелели потому, что среди них были запрещенные и кому-то очень захотелось их сохранить. А возможно, по какой-то иной причине.
Шапка: ТРИ ПИСЬМА
Стендап: Гончуков, Смоленск, стендап-1 (на ходу), 1 касс., 29.10. Вот вы сами представьте, вам спустя 70 лет приходит письмо! Это невероятно. И что вы почувствуете? Поменялись названия городов, поселков, деревень, но мы все равно находим их. Сейчас мы в Смоленске, пока ищем героев, давайте заедем… – подклеить слово Ульяновск.
Закадр: Ржавая звездочка, прибитая у входа, – здесь жил красноармеец. Это деревня Новые Донцы, заброшенная, почти вымершая – «живых» осталось только два дома. Но именно в этом доме в последний довоенный год они были счастливы. Мама Лидии Сидоровой и Николай… Сейчас Лидия Андреевна единственный человек, кто его помнит, хотя Николаю она даже не родственница.
Лидия Сидорова, Меняйлов, 1 касс. 00.25.07. Вот посёлок, осталось два дома. Он зарос. Там больше, кроме этих двух домов там проживают в одном доме только двое, больше там ничего не осталось. 00.23.00.
Закадр: (Хроника войны) Украинский город Немиров, 26 километров восточнее границы с Польшей. 22 июня 41 года ровно в 4 часа утра Люфтваффе начинают бомбить город, а 24 июня после серии тяжелых и кровопролитных боев немцы входят в Немиров.
Красноармеец Николай в составе дивизий Юго-Западного фронта, которые бросили на защиту западноукраинского городка.
Постановка. (Ночь, темно, боец в окопе, садится, пытается зажечь керосинку, вдруг проходит командир, все быстро прячет под себя, под шинель. Отдает командиру честь, садится, ждет, пока тот уйдет, оглядывается, зажигает коптилку из гильзы (небольшую керосинку), достает лист и карандаш, сидя на вещмещке пишет письмо).
Закадр на постановке: Пока еще можно взять из блиндажа коптилку, немец далеко, снайперов нет, только авианалеты. Правда, за писание это можно получить от командира, сейчас не до этого, но как не написать…
Что будет завтра – неизвестно. Говорят, немцы здорово город потрепали… Ну ничего. Убьют, или живой буду. Третьего не дано. Да что об этом думать. Сейчас главное, немцу дать по первое число, главное, выбить с границ. Глядишь, и домой вернемся. Нюра… Не буду тебе писать, что ранен, зачем? И что тридцать человек из дивизии как не бывало. Вы там, поди, ничего не знаете. Война по радио одна, а у нас тут и патронов-то не хватает, ладно винтовки есть…
Стендап внутри постановки: (Входит в кадр, когда у бойца гаснет огонь в коптилке, корреспондент зажигает его спичкой):
Несмотря на то, что в каждом письме из дома родные буквально умоляют – ну хотя бы одно слово жив, написать ответ в полевых условиях, тем более в неразберихе начала войны, было непросто. Чтобы написать весточку, необходимо было несколько условий. Стоянка войск, а это случалось не часто, а если случалось, то на час или два и бойцы падали от усталости. Ночь, потому что письма писать не разрешали. Хоть какое-то уединение, что было практически невозможно.
А еще ручка или карандаш, клочок бумаги и что-нибудь, чтобы впотьмах увидеть, что пишешь. Светильниками пользоваться не разрешали, что и говорить, в окопах даже курить было строго на строго запрещено!
(Корреспондент показывает в руках карандаши, ручки, листок и отсвет).
Любой отсвет становился приманкой для снайпера. Трудно поверить, но многие погибли по неряшливости. Боец читал письмо из дома на отсвете Луны и получал пулю в грудь. Моему деду под Кенигсбергом пуля пробила ладонь.
Закадр в постановке (солдатик пишет письмо): Так, адрес, как там… Куйбышевская область, Сенгелеевский район, село Бекетовка, Пан-фе-ро-вой Ан-не Фе-до-ро-вне… Двад-цать девя-тое и-юня со-рок пер-во-го го-да…
Добрый день Нюра!
Находимся в 30 километрах от фронта завтра будем там.
Письма писать нам не разрешают. Прошу не обижаться
Раненых у нас в дивизии пока 1 и один убитый. То есть мы находимся в дороге часто попадаем под обстрел.
Лидия Сидорова (продолжает читать письмо), Меняйлов, касс. 1, 00.01.39. Пока ещё жив. Если с фронта разрешат написать письма , то буду писать как можно чаще. (плачет). Прощай, дорогая. Остаюсь жив. Не забуду. Вернусь к тебе, не забывай. Твой любимый муж. Передавай привет родным. Сообщи письмом обо мне. 00.02.26.
Закадр: Лидии Андреевне было 15 лет, когда она узнала печальную тайну своей матери. Сначала, увидев фотографию, подумала, может быть брат? Рядом с мамой красивый высокий парень… Но нет. Кто же это?
Лидия Сидорова: 00.03.04. Ну, я ещё была в своё время девочкой. Просто рассматривали мы с ней альбом с фотографиями. И, видимо, у неё на душе с давних пор это всё хранилось. И она мне сказала: « Дочь…». Когда фотографию одну… Она говорит: « Дочка, это мой первый муж.» Она мне показала на фотографии.
Закадр: Первая любовь, первая семья. Этого не забудешь. Но трудно сказать, что здесь – история большой любви или разлуки длиною в жизнь. Ее мама, Панферова Анна Федоровна, родилась в 1919 году в селе Бекетовка Сенгелеевского района, в 32-м закончила начальную школу и уехала в Ульяновск учиться на рабфак. Потом она поступает в пединститут и встречает там молодого красивого парня... Николая. Вот институтская фотография – всего выпуска.
Через несколько лет Николай заканчивает интитут, а так как Анна на курс младше, ей приходится бросить учебу. Они уезжает жить к себе в Ульяновскую область, в село Тушно. Там они женятся – 22-х летняя Нюра и молодой педагог. На дворе 40-й год.
Лидия Сидорова: 00.03.30 Она сказала, что он кончил педагогический институт. Мам ещё в то время не закончила. И его направили в село Тушно на работу учителем. Вот. Они уехали вместе туда. У них родилась девочка. Но девочку в больнице простудили, и она жила не очень долго. И она умерла у них. Началась война. Его взяли на фронт, а он ей сказал: «Нюра, ты езжай к родителям в своё село.». 00.04.00.
Закадр: Только посмотрите на их общую фотографию, на ней они даже похожи. Так, как могут быть одинаковы два очень любящих друг друга человека. И эта очаровательная полуулыбка. А вот фотография той самой Нюры, уже Анны Федоровны спустя десятилетия. Она такая же красивая, и почти то же выражение лица…
Лидия Сидорова: 00.07.06. Вот он ушёл на фронт, и больше она о нём ничего не знала. Сказала, что он погиб в первый год войны. Всё. Больше, больше она мне ничего об этом не говорила. А где воевал, что, как, чего, она об этом… Она, видимо, сама об этом не знала. 00.07.22.
Закадр: Она ждала его даже после похоронки. А они приходили и приходили. В 43 году у Анны Федоровны гибнет брат, его самолет сбивают над Прибалтикой. Но годы шли и от любимого ни весточки, ни строчки, ни письма. Одна только могилка на кладбище – их первого ребенка. А вдруг вернется? А вдруг в военкомате напутали? Такое сплошь и рядом, война, неразбериха. Как он мог не написать ей, хотя бы перед смертью, ни единого письма, вон соседка получает треугольнички, а она нет…
Лидия Сидорова: 00.12.38. Да, пришла ей похоронка. Всё. После этого… Видимо , всё после этого, ну она уже перестала ждать после похоронки. Всё никаких вестей, ничего. Но писем не приходило ей, до этого , до похоронки письма не приходили. Ни одного письма она не получала от него. 00.12.58.
00.12.59. Да, это первое. И последнее письмо. 00.13.01.
Закадр: В этой истории любви, любви матери Анны Федоровны и Николая еще много загадок. Например, вот эту фотографию сестра Николая подарила Анне еще в 41 году, когда о гибели ее мужа не могло быть известно. На обороте написано: «На добрую долгую память снохе Нюре от Нины, помни, не забывай, как жили, не забывай, Нюра, свою золовку». Трижды: не забывай, будто чувствовала сестра неладное. (кассета 2, таймкод 18.30)
Но это еще не все. С Лидией Андреевной случилось так, что она повторила судьбу матери.
Отбивка
Стедап: у почты – 31.37, касс. 1, Сейчас, в век информационных технологий, мобильной связи, трудно понять, что значили эти самодельные конвертики для солдат, тем более это важно – хотя бы теперь, спустя столько лет, вернуть их адресатам…
Закадр: (Хроника, карты) Львовский выступ, битва за Дубно-Луцк-Броды — одно из крупнейших танковых сражений в мировой истории.
Утром 27 июня 41 года командующий 5-й армией генерал-майор Потапов принимает решение начать наступление…
Закадр в постановке: (Постановка: в землянке один сидит с перебинтованной головой, Сашка, другой стоит и спорит с полковником, танкисты оба, спорят, ходят, руками машут)
Сегодня чуть до рукоприкладства не дошло с командиром, спорили до хрипоты. За сегодня лишились трех экипажей, 12 человек то бишь, а два танка сохранили. С них остались я, наводчик, да Сашка Клебанов, маханик. Успели выпрыгнуть и своих догнать. Так вот сегодня говорим командиру – не бросим машины, не отдадим, пойдем на них прямо в атаку, или хотя бы вдвоем одну машину поведем. Упирался, по уставу не положено, начальство увидит, под трибунал отдадут. Но потом махнул рукой. Ничего, накажем немца, завтра уже в бой. Командир ушел отдахать, Сашка лег, а я вот письмо писать. Бате.
Стендап внутри постановки: (Входит в кадр, достает письма, школьную тетрадь, карандаши).
Мы заметили по письмам, все, которые были написаны на фронт – написаны пером и чернилами, практически все, что с фронта – огрызками карандашей. Причем, ни одного красного, командирского, как привыкли мы о них слышать в книгах о войне. Возможно, их просто не было в начале Великой отечественной.
Шариковых ручек так же не было, такая роскошь разве что в генеральских карманах могла затеряться. Ну а чернильницу – ну как ее на коленке или на прикладе поставишь? Одно роднит письма с фронта и на фронт – в 90 процентах линованная тетрадная бумага. Школьные тетрадки – единственное, что могло выручить в то очень бедное время.
Закадр в постановке: (Солдатик пишет письмо):
Ивановская область, Чернышевской сельсовет, деревня Новая Вороша
Лебусову Ивану Федоровичу
28 июня, 41 года
Привет от вашего сына Михаила Ивановича
Здравствуй многоуважаемые и дорогие родители
Здравствуй и просчай
шлю вам свой красноармейской и пламенной привет и сообщаю что в настоящее время жив и здоров того и вам Желаю всего хорошего вашей жизни дорогие родители
вы наверное дома не чего не знайтя что сейчас произходить 22 июня в 4 часа ночи по сообщению радио что Германские войска перешли нашу границу и заняли несколько городов
дорогие родители я сейчас от Гитлера не очень далеко ожидаем приказа не сегодня так завтра пойдем на фронт
фашистам-германцам мы ему дадим там
как давала наша доблестная Красная армия в Финляндии будем громить только так. Но мы с вами возможно больше не увидимся Но особенно прошу маму чтобы она не волновалась ни о чем потому что не одни мы на фронте. досвидания дорогие родители. Ожидайтя письма с фронту. Просчай дорогая мама прошу я тебя не волнуйся.
Михаил
Мария Соловьева и Галина Карпышева, Конфеткин, Кострома: 14.31 – читают письмо, несколько строк
Закадр: Все как в письме, Ивановская область, деревня Новая Вороша, с 41-го года здесь, кажется, ничего не изменилось. Разве что сестра постарела. Впрочем, вы посмотрите на эту картину, вдумайтесь, это с трудом укладывается в голове. Письмо, отправленное в 41-м, приходит в 2009-м году. Его читают и через минуту, когда наступает пауза осознания, кажется, что там, за окном, снова сороковые роковые. Сестра Михаила Лебусова и его племянница читают и не верят своим глазам. Слишком далеко и слишком близко. И суп из щавеля и масло, которое запрещали есть.
Мария Соловьева: 09.07 – все плохо было, мать пошлет за щавелем – в чугуне наварим и едим. А еще отобрали у нас лошадь
11.00 – корова была, масло отдавали все государству. Мать накопила немного, хотела продать. Государству давали, а себе не брали. Тогда чуть не посадили
Закадр: Впрочем брат, Михаил Лебусов, вернулся. Виделись редко, на селе работа круглосуточная. И все равно теперь этот осколочек первых дней войны как током бьет. Тем более, что в семье Лебусовых на фронт ушли все три брата. Вернулся только один – Михаил. Письмо не дошло, а он – вернулся.
Галина Карпышева: 20.00 – читает книгу, Лебусов такой-то и такой-то, командир части, погиб! Стрелковый полк.
20.50 – Лебусов – дали справку, 20 года рождения, погиб 22.07.43, из деревни Ворша, захоронен в городе Ростове, книга памяти – показывает.
Закадр: Как в старинных русских приметах – приснится покойник, жить долго будешь. Может, потому и повезло Михаилу, что в документах произошла путаница и имя его, живого и здорового, вернувшегося в 45-м с фронта, в списке погибших в книге Памяти.
Галина Карпышева: 22.50 – все три брата Лебусовых по Книге памяти – погибли. Но с Михаилом произошла ошибка!
Закадр: Шок от неожиданной весточки с фронта от брата, который несколько лет назад умер, понемногу проходит, но война, вернувшись в этот дом, долго не отпускает.
Лайфы: 17.50 – читает надпись на фотографии
18.50 – читает фотку 45 года, про пилотки говорит
Отбивка
Постановка, стендап почтальона: Несмотря на отсутствие почты как таковой в первые дни войны, на фронте пытались наладить связь.
Написав письмо и свернув его в треугольник, солдат отдавал его батальонному почтальону, или, если такого не было, старшине роты. Тот изыскивал возможность отправить письма в штаб полка. Оттуда уже полковой почтальон относил корреспонденцию в тыл дивизии, на полевую почтовую станцию, где на письма ставили штампы и отправляли их на армейскую базу полевой почты. Далее письма везли в тыл фронта. Там их проверяли цензоры и письма грузили в почтовые вагоны. Далее по назначению.
Только подумайте, какую сложную цепочку проходили письма! Надо ли говорить, что в условиях войны, атак, отсутплений, налетов, бомбардировок, многие почтальоны гибли, и огромное количество писем просто не доходило.
Почта как единая организованная система в тылу каждой армии была создана только к декабрю 41-го года.
Милый Петя письма я твоего ждала как бога и вот наконец-то дождалась
Мать ежедневно стала меня упрекать: вот вышла за муж, прожила три дня и нет его, жди говорит вот теперь, да еще говорит незнай приедит он или нет. И все время говорит вот мужа никто не видел, а с животом то все видят. Петя зачем же она так говорит, ведь она этими словами делает мне очень больно и из-за нее мне часто приходится плакать…
Петя когда вчера объявили по радио, что на запад напала Германия меня это еще больше испугало, ведь я как предчувствовала, что ты там. Петя забыла тебе сообщить что в тот день, когда я тебя провожала, то есть 11 июня тебе пришел из дома перевод на 200 рублей.
Крепко целую тебя твоя Тося.
Добрый день или вечер дорогой мой брат Жорж. Дорогой брат нескучай что плохое время тебя постигло тебя. Даже не только тебя но и всех. Наверно придется потерпеть и нам.
Но все ж дорогой брат хоть ты около меня посмеешься что я тебе напишу, то смейся как хочешь лижба только жив остался. Молись богу проси бога кланяйся богу может тебя бог помилует придешь живой. Хоть вы теперь боге не признаете но все же что по писанию писалося то оно и збывается.
Наверно мне письмо не получать и тебя не видать. Жерж напиши в письме находишься ты в бою или нет.
мы выступили 22 на защиту своей родины в данное время я нахожусь на фронте сражаясь с наглой ерманией которая посмела нарушить наши спокойные границы и наших мирных людей которые живут и добывают себе пищу мирном путем
как нибудь выгоним их с нашей территории и будем жить мирно. а я сражаться буду до тех пор пока меня нескосить ерманска пуля, Чаще вспоминайте
Стендап: Смоленск, кассета 1., 13.49 – live-to-tape, читаю письмо (микшируем) Итак, наши поиски привели нас в село Стегримово Смоленской области, это Александр Константинович, сын автора письма, давайте почитаем…
Закадр: (Хроника войны) И снова Дубно-Луцк-Броды, самые ожесточенные бои начала войны, когда лоб в лоб сшибаются три тысячи танков. 29 июня отряд бригадного комиссара 34-й танковой дивизии Николая Попеля оказывается отрезанным в глубоком тылу противника, заняв круговую оборону в районе Дубно.
Красноармеец Константин Иванушкин в пулеметной роте отдельного стрелкового батальона дивизии.
Постановка (Палаточный госпиталь, весь перевязанный, голова, грудь, руки, солдат лежит на кушетке, рядом бойцы, врачи, полутемно, все снуют, бинты, врачи, приносят новых)
Закадр в постановке: Господи, больно-то как… Чертова война, откуда она взялась? Откуда пришли эти поганые фрицы? Говорят уже у Киева стоят… И меня вот тут еще посекло не к месту, нехорошо в окружении болеть… Немец уже ох как близко, в кольцо нас берет, а вдруг плен? Это хуже всего, только не это. Лучше бы убили, как почти весь батальон, ребят моих. Убили бы, да… Но да кто Гитлеру отпор даст, если не мы? Так что плен не плен, а до конца тут будем. Только вот ранили меня тут не к чему.
Хорошо, что под утро письмо домой отправил, успел… Успел! Главное, чтобы только, дай только бог, чтобы почтовой добрался. Надеюсь, успел проскочить...
Закадр: (Засыпает, далее постановка в постановке – боец под деревом, у танка, возле пушки, где угодно, сидит и пишет на коленке письмо, проговаривая его вслух. Берем по тексту то, на чем оборвали и до места, которое будем дочитывать далее в стендапе):
Колхоз Новый путь, деревня Соболево
Смоленская область, Монастырщенский район, село Стегримово
Письмо с фронта, автор Константин Захарович Иванушкин
29 июня 41 года
Добрый день здравствуйте многоуважаемые мои родители
Дорогие родители не обижайтесь, что я вам давно не писал письма и может быть навсегда забуду писать по тому что с 22 июня 1941 г. находимся на фронте с Гитлером
Возможно придется погибнуть за родину как погибло уже много моих товарищей. Но вы мои родители об этом не беспокойтесь и не нужно обо мне это время заботиться
Письма мне не пишите у нас определенного места нет. Дорогие родители не нужно обо мне тосковать и плакать, а особо мамаша – не расстраивайся живи себя спокойно и забудь про все.
Я как можно буду опасать свою жизнь, чтобы не оставить свою голову на вражеской земле. Но возможно встретиться нам не придется и никогда так пусть остается подпись моя. Вашего сына кости.
Иванушкин костя захарович
Стендап-читаю письмо, рядом Александр Иванушкин: 15.15 – читаю окончание письма (подхватываем), плачет
16.14 – плачет, пауза
Александр Иванушкин: 18.52 – что это? Судьба? – это судьба, совпадение, неприятно мне, лучше бы не читать, война есть война, до самой своей смерти не забуду, шел и буду идти по стопам отца и внуку расскажу…
Закадр: Неприятно. Но ведь отец Александра Константиновича, написавший в 41-м это письмо, вернулся и сколько лет прожили бок о бок. Но чувства, даже рядом с близкими родственниками, здесь выражать не принято, да и не до этого.
Село Стегримово Смоленской области, пять часов от Москвы и уже забытые богом места. В семье все, если можно так выразиться, потомственные трактористы, зарплата у Александра Константиновича зимой – 500 рублей в месяц.
Александр Иванушкин: 17.14 – шел на смерть за родину, узнаю отца, он твердый был на слове, задумал что – сделает. Его почерк, конечно, узнаю
Закадр: Мы проходим в дом. От отца мало что сохранилось, когда умер, дом разграбили. Но все равно, самое ценное, документы и несколько фотографий от него остались.
Лайфы: 04.17 – фотки сохранились, 40 год тут написано, много орденов? Больше десяти
06.17 – о войне он не рассказывал, плакал, по канализациям сбежал, кушал траву, сапоги варили и ели. Сильно плакал, бежали из плена.
07.01 – получил контузию и ранение
09.17 – начинал рассказывать и сразу плакал, уходил, не мог говорить
10.06 – фотография вот эта, в плен с которым попал – с ним ел траву, говорит – все, подходит наша смерть. Самая памятная фотография у него. У него в военном билете хранилась, в гимнастерке.
Закадр: Но это еще не все, договариваемся с Александром Константиновичем встретиться через час. Надо еще сходить к его тетке, родной сестре написавшего письмо красноармейца. Ей под девяносто, племянник пошел готовить пожилую женщину к встрече с нами.
Отбивка
Закадр: Женские судьбы таинственным образом оказались схожи, Лидия Андреевна повторила судьбу мамы Анны Федоровны. Тоже оказалась счастлива не сразу, так же как и у матери, ее первый муж погиб. Так же как и у матери от второго брака у нее родилась дочь… Оля. Да и папа Лидии Андреевны и первый муж ее матери были похожи – старший лейтенант Андрей Егоршин тоже ушел на фронт в 41-м, только вот ему повезло вернуться. Хорошо, что в этом судьбы разминулись.
Отец знал о первой любви супруги, но никогда не ревновал, все понимал.
Лидия Сидорова: 00.41.33. Какое-то тепло к нему, какое-то уважение. За то что он любил, так относился к моей маме, что так любил мою маму. Всё равно это же моя мама. Её первая любовь, значит, и мы не должны и всё это касается нас. 00.41.51.
Закадр: Из письма многое можно понять. Как нежно Николай относился к своей Нюре. И слова матери о первом погибшем муже врезались в память 15-ти летнему ребенку. Но все равно о многом теперь приходится только догадываться: где и как они встретились, как жили тот единственный счастливый год.
Особенно жаль, что фамилию Николая Лидия Андреевна не помнит. Фотография не подписана. А она – все, что от него, от их любви, сохранилось. Ну и письмо, конечно.
Лидия Сидорова: 00.27.17. Конечно мне было очень приятно это письмо получить. Ведь, когда мне позвонила специалист нашей сельской администрации, она спросила у меня, Панфёрова Анна Фёдоровна? Это моя мама. Она говорит: « Лида, там есть письмо». А… Письмо написано Панфёровой анне Фёдоровне, и подпись-Николай. Я говорю, да, это первый муж моей мамы. У меня сразу, наверное, слёзы. Я не могла ей ничего ответить. Она мне сказала, что тебя … что с тобой свяжутся, тебе позвонят и всё тебе объяснят. Но, конечно мне это очень приятно. Я думаю. что это бы маме было очень приятно, когда она в своё время бы получила это письмо в первые годы войны. 00.28.18.
Закадр: После нашего звонка Лидия Андреевна обзвонила всех детей и внуков, - Самара, Ульяновск, Москва. Все разъехались, и письмо могло не найти своих родственников.
Ведь с войны Николай писал в Новые Донцы, деревню, которая уже почти исчезла с районных карт. После гибели Николая мать с новым мужем переехали в Бекетовку и мама уже никогда в Донцы не возвращалась. Ни разу.
Лидия Сидорова: 00.08.24. Всю жизнь, наверное. Она ждала это письмо всю жизнь, потому что это неизвестность, неизвестность , а может быть он жив, а может быть он… И, не получив ни одного письма , мне кажется она всю жизнь его ждала. Всё равно в душе у каждого человека, пускай второй раз вышла замуж , пускай, но всё равно, мне кажется, что это никогда не стирается в душе. Всегда остаётся это в душе. 00.08.50.
00.10.35. Он хотел выжить, и вернуться к моей маме, которую он очень-очень любил. 00.10.41.
00.10.48. Конечно, когда он писал это письмо, он надеялся что оно дойдёт до мамы, но оно не дошло до неё. Но мне кажется, что в его сознании, думал, что она его получила, что она его прочитала. Но вместо неё будем читать мы. 00.11.03.
Стендап – вход к сестре – 35.10 – Наша история близится к развязке, мы с Александром Константиновичем идем в Антонине Захаровне, сестре Константина, который ей писал письмо… Пойдемте!
Антонина Захаровна, Лайфы: 36.30 – передача письма
37.35 – начинает читать письмо, текст
39.05 – читает, сколько погибло его товарищей! Не могу, надо же, 3 года как умер – ай, ай, ай!, читает дальше
41.23 – подпись читает. Похоронили мы его! Хозяин мой в партизанах погиб…
43.23 – переживаю, гоняю, поплачу. Хоть пришел с войны, захоронили!
Закадр: Антонине Захаровне 84-й год, но война сразу перед глазами встала. Целиком и во весь рост, будто страшный фантом. Как муж погиб в партизанском отряде, как копали окопы всю войну в Белоруссии. А ей тогда было, только вдумайтесь, 15 лет!
Антонина Захаровна: 45.03 – не дай бог, хотели меня забрать немцы, я пряталась, в бегах была, сижу в поле, мамке говорю, где и во сколько буду есть
45. 57 – рыла в Белоруссии окопы. Повестка, вот и батю забирают! Окопы – приехал, сменил меня
49.30 – многие не вернулись с войны? Все не вернулись домой, вся деревня
Закадр: Вспоминает Антонина Захаровна и уж какие-то совсем невероятные детали, про брата Костю, оттуда, из довоенного детства.
Антонина Захаровна: 47.30 – с детства был трактористом, целый день работал, грязный придет, воду дай из печи! Умыться…
Антонина Захаровна, лайф: 50.38 – дарим ей письмо, оставляю. Внучатам пригодится, как оно сохранилось?
Отбивка
Постановка, стендап почтальона: Почта сформирована, но что она из себя представляла во время войны?
Личный состав каждой станции состоял в основном из молодых девушек, которые доставляли огромные тюки с письмами на конных повозках. Почтальоны шли там, куда не посылали красноармейцев. Работа велась ночами, а если кто-то погибал, письма подхватывал идущий следом почтальон.
Еще тяжелее был путь писем на фронт. Так, как ждали полуторку полевой почты, которая по дивизиям развозила почтовые тюки, ничего не ждали. В остальном, отдельных почтовых подразделений не было, на батальон один боец военно-полевой почти. Обычно, им работал «подранок», солдат, который и в бой по ранению не годится и из армии уходить не хочет…
Стендап почтальона: Доставить почту было настоящей боевой задачей, но проверить письма – было задачей не менее важной. этим Каждый почтальон на войне был героем, но когда письма попадали в тыл, за дело брались контролеры НКВД. Купюрами не ограничивались. Суровое военное время помнит и трагические случаи. Когда солдата, слишком откровенно описывающего ошибки армейского начальства или кровопролитные бои, во время отсупления части арестовывали и приговаривали к высшей мере наказания. Статья была известная, сталинская, - 58-я, пункт 10, - антисоветская агитация. И не важно, писал красноармеец друзьям, маме или супруге. К почте и телеграфу у спецслужб всегда было особо пристальное внимание.
…мамаша вы думаете что миня в живых нету мамаша я пока остался жив я был очень под большим натиском огнем но в данное время мое положение лутше
мамаша но не горюйте обо мне я если я погибну то у меня жены нету и дитей…
быть не может чтобагерманские фашисты были в наших городах
…в связи с военными действиями живу не так-то важно, потому что дело не привычное, а суровое.
…дорогой брат Вася так как я нахожусь в военном положении а потому и я не гарантирован что не придется остаться на чужом поле и зарытым в чужой земле, это явно не желательно, потому что для меня много работы впереди, но как закончится эта война, черт ее знает…
Вася, новостей нет, потому что есть основаня новость для тебя, что в моей жизни произошел крутой поворот. Вася будешь выпивать водку, вспомни меня и за меня выпей лишнюю дозу…
Здравствуй брат Коля! Письмо твое посланное 17 июня мы получили 21 июня в семь часов вечера. Деревья у нас распустились, яблони и вишни цветут.
Сейчас сижу у Серебряковых и жду когда откроется ломбард. Народу стало ужасно много во всех ломбардах, так что они перестали принимать вещи, потому что сильно перезаполнились. А вот здесь берут. Так мы пришли сюда в 3 часа ночи и были 725 когда обычно в это пору бывает 100-200 человек.
Время сейчас 5й час утра 22-го числа и мне и спать не хочется.
Закадр: Нам удалось выяснить, что «брат Коля», Николай Иванович, с войны не вернулся, так и не получив это письмо. Он погиб в 43 году, в звании лейтенанта. Продолжалась ли переписка в последующие два года – мы не знаем никогда. Как уже невозможно узнать, как сложились судьбы сотен людей, связанных с этими письмами. Кто погиб, а кто вернулся, кто дождался, а кто пропал без вести, кто доучился, дошел, долюбил.
Отбивка
Стендап-финал: 1 часть – 01.00.28 – 01.01.14, 2 часть, 2 кассета, - 00.03.04 – 00.03.38 (есть еще конечный кусок-вариант финала на первой кассете 01.00.00 – 01.00.20)
Закадр: Через несколько минут, в конце нашего фильма, мы еще раз покажем вам все адреса и имена отправителей и получателей найденных писем. Возможно, вы кого-то узнаете, ваших родственников, друзей или соседей. Возможно, чей-то адрес вам покажется знакомым.
Письма были разными, например, мы нашли еще одно, в котором не сохранилось ни имен, ни адресов, и текст еле читается. Только несколько строчек. Писала красноармейцу, судя по всему, мама. В сохранившемся обрывке несколько фраз о том, как живут они с отцом и в частности такая фраза: «Ты приезжай выясни со своей женой, а то она с другим по селу ходит…».
Письмо не дошло и может быть, к лучшему. Прошел войну солдат, выжил, вернулся прошел войну, и кто знает - жили они с супругой долго и счастливо.
Постановка: (Тот самый коридор, по которому в первой постановке от фашиста убегает спрятавший письма неизвестный, камера идет по коридору, к углу, за который убежали эти двое)
Закадр в постановке (Или корреспондент идет перед камерой по коридору, и говорит):
И все-таки кто и зачем замуровал мешок с тремя сотнями неотправленных писем? Кажется, только одно можно сказать точно про этого неизвестного героя, прячущего кипу чужих треугольничков в стену, подставляя свою голову под немецкие пули.
Ведь простенькие солдатские конвертики это не бриллианты, а следовательно, тот человек слишком хорошо понимал – что значат они для солдат. Понимал и хотел, чтобы их когда-нибудь все-таки нашли и прочитали. Остался ли он жив, этот почтальон вечности? Или погиб, как погибли многие, кому на фронт писали эти письма?
(Заходит за угол, там лежит убегавший человек, животом вниз, убитый)
Закадр в постановке: Скорее всего. Потому что мы нашли эти письма. Останься наш незнакомец жив, он достал бы их через два года, когда Тернополь освободили советские войска.
Начинаются титры писем
Закадр: Были ли наши письма из разряда запрещенныхи потому их спрятали? Несмотря на тревогу, которая сквозит в каждом из них, думаем, нет. В голубых конвертах нет секретных данных, и уж тем более нет в них жалоб или паники. Грусть и тоска по дому, родным и близким – да. Но страха – не было.
Скорее всего незнакомец спрятал эти письма, просто пожалев их. То есть людей, которые и которым писали. Рука не поднялась сжечь. И письма были прочитаны.
Текст титров писем:
22 июня 1941 года
Куда, кому: УССР, город Дрогобыч, п/я 546 литер Г, Локоткову Ивану Петровичу
Откуда, от кого: г. Москва 26, 3 павловский переулок, д. 8, кв. 2, Андреева Маргарита
22 июня 1941 года
Куда, кому: УССР, г. Кремниц, Тарнопольская область, пя №15 2/2, Балаеву Василию Васильевичу
Откуда, от кого: г. Тула, Н.С.
22 июня 1941 года
Куда, кому: Город Станислав, п/я 860, Позднякову Николаю Ивановичу
Откуда, от кого: Москва 37, деревня Калашино, деревни нет, Позднякова Надежда Ивановна
23 июня 1941 года
Куда, кому: УССР, Волынская область г. Владимиро-Волынск: пя 26. Л-2 (Г?) Антонову Алексею Ивановичу
Откуда, от кого: г. Москва, Маченский бульвар дом 3/5 Ф.У. № 58 комната 13. Антонов Василий Иванович
23 июня 1941 года
Куда, кому: Василенко Петру Ивановичу
Откуда, от кого: Горьковская область, город Муром, Мечников переулок, дом № 3, Василенко Антонине Дмитриевне
23 июля 1941 года
Куда, кому: Г. Львов, п/я №61 А, Лелюкову Егору Ивановичу
Откуда, от кого: Орловская область, город Дятьково, колхоз «Искра», Неверской с/с. Маршалко Марии Ивановне.
26 го июня 1941 года
Куда, кому: Красноярский край, ст. Заозерная, поселок Ирша, Бородинская № 25, Горловскому Кириллу Прохоровичу
30 июня 1941 года
Куда, кому: Тамбовская область, Маршанского района, село Карели Качурки
Гусиной Татьяне Петровне
30 июня 1941 года
Куда, кому: Воронежская область, Анненский район, Березовский сельсовет, к. Дзержинский, Пилогее Федоровне Жигулиной
Откуда, от кого: Жигулина Василия Михайловича
Титры