Птичка

Татьяна Чехова
"Спешите любить! Люди так быстро уходят.
                /Ян Твардовский./               

    Низкий, с хрипотцой и удивительно доброжелательной интонацией, голос вызывал симпатию. Воображение рисовало солидного с благородной сединой и густой шевелюрой мужчину. 

          То, что он хороший собеседник, Наташа поняла  сразу же, как только мужчина начал говорить. Пожилой, маленького роста, лысый и седой человек легко  завладел  вниманием.
    На  вопрос о возрасте, хитро прищурил  карие глаза: -   А сколько  дадите?

– Шестьдесят три, – неуверенно угадывала Наташа.
– Точно, – почему-то развеселился он.
– Много! Какое будущее может быть у нашего знакомства?      
– Давайте общаться. Вы мне нравитесь. У вас есть сейчас мужчина? Нет? Так, что теряете?  Я не претендую.  Как только встретите  ЕГО,  как захотите,  так и поступите,  – добродушно и в то же время напористо  убеждал Владимир.

        Немного позже,  смешно наклонив голову, просительно  произнес:
– Очень оливье хочется. Я настругал, а вот с майонезом боюсь не угадать. Может,  поможете? –  и,  заметив сомнение, спросил:
– Что смущает?
– Приход в дом к мужчине, предполагает развитие отношений, а я не хочу, – искренне ответила женщина.
– Предполагает, но не обязывает, – умно ответил Владимир.

    То ли  «преклонный»  возраст, то ли еще что, но мужчина явно вызывал доверие. И впервые, изменив принципам,  Наташа согласилась пойти к нему домой в первый же день знакомства. Уже вечером, провожая, он предложил:
– У меня прекрасный фруктовый сад на даче. Поедем в ближайший выходной? 

    Фанатка здорового  образа жизни, обожая природу,  Наташа, можно сказать,  купилась  на это предложение.


    Это только сказано – чисто  общение. Настоящий мужчина  может быть и такой внешности. Юношеский задор и энергия, стремление быть с Наташей,  инициатива и умение ухаживать покоряли  Он быстро стал другом, а затем и любовником.

       Из-за  фамилии –  Голубов,  Наташа называла его Птичкой.
– Птичка, какой ты маленький! –  шутила.
– Ну,  раз я такой маленький, возьми меня на ручки, – отвечал он, ничуть не  смущаясь. И они хохотали. Ни с кем и никогда,  Наташа  не смеялась так много. Казалось, они всю жизнь знают друг друга. И то, что он намного старше, не волновало.  Но только наедине, на людях она стеснялась его возраста, маленького роста,  седины и лысины. Когда Птичка встречал её после работы, а было это почти каждый день –  не позволяла подходить. Отойдя достаточно далеко,Владимир  шутил: – Никого нет. Ну, что, можно прикоснуться?  – и брал за руку.  Он всё понимал, её Птичка.

    Наташа встречалась с ним, но могла, не скрывая, пойти  на свидание и к другому мужчине.  Ходила с подругами  на вечера  «Кому за тридцать», а  Птичка  шёл с ними, делая вид, что обожает танцевать и старался не показывать недовольство, когда её приглашали. А она еще и говорила:
– Ты к нам не подходи, а то всех женихов распугаешь.

    Наташе не хватало то ли ума, то ли сердца не рассказывать ему об очередном ухажере. Он никак не комментируя, молча выслушивал Наташу, а она даже не давала себе труд подумать о  впечатлении, которое производят её рассказы. Мужчина держал данное  слово - «Я  ни на что не претендую» и Наташа знала, что никогда не услышит  ни одного обидного слова в свой адрес.  Большое счастье – общаться с человеком, не подбирая слова, не думая, как выглядишь со стороны и чувствовать что ты для него самая-самая.

    Однажды Наташа уезжала в командировку.  На вопрос Птички, чем будет вечером заниматься, она  ответила, что планирует позвонить Генриху – телефонному знакомому, живущему в том городе, куда ехала. Он промолчал. Как всегда недалеко от вокзала, подальше от глаз сослуживцев, они простились. Отойдя немного, Наташа вспомнила, что забыла воду, купленную в дорогу. Повернула назад, окликнула и,  взглянув в глаза, застыла – в них стояли слёзы.  Наташу будто током ударило, комок в горле не дал сказать ни слова. Птичка засуетился,  засовывая бутылку с водой  в сумку и переживая, что  тяжело нести.  Его глаза стояли перед  ней  всю дорогу. Конечно,  она  не позвонила Генриху и уже не встречалась  с тех пор ни с кем.

       Владимир был  романтичнее многих, моложе его мужчин.
– Какая любовь! Есть чувство необходимости в определенном человеке, продиктованное еще и  физиологией, – говорила она.
– Может быть, но  физиология не главное.  Например, как у меня.
– Птичка! Да ты любил бы любую, более-менее симпатичную и нормальную женщину. – Наташа,  конечно,  не добавляла – согласную быть с тобой.  На это такта хватало.

– Может быть, но ты лучше  всех, – ласкал словами мужчина.
«А у тебя, кроме меня, никого и нет», – думала Наташа, но не говорила, щадя его самолюбие. Однако случай показал другое.

– Наташа, вы? – окликнула её возле дома Птички нарядно одетая  женщина лет шестидесяти  с нарочито завитой головой.
– Да? – остановилась она.
– Хочу поговорить с вами? – продолжила женщина. – Я давняя знакомая Владимира Александровича. И жену его знала. Прекрасная была женщина. –  Наташа молчала, не понимая цели разговора.

– Зачем он вам? Вы молоды, найдёте  другого мужчину. Взять с него нечего. Квартира  и дача переписаны на дочку. Машина – старая. Доходов особых у него нет. Какой  интерес?

– Я не собираюсь обсуждать  это с незнакомым человеком. Вам то что? –  бросила Наташа.
    Женщина старалась говорить спокойно, но глаза выдавали  отношение.
– Мы давно знакомы с Володей. И дочь его знает меня, а с тобой Виточка  никогда не примирится, и не надейся, – еле сдерживалась женщина.

– Я не собираюсь  замуж и мне не нужны  благословения.
– Так ему нужны! Или встать между отцом и дочерью хочешь! – и  визгливо, «по-бабски» выкрикнула. –  Он же разрывается. Была бы порядочной, не сорила бы их.
 
– Это мы уж, как-нибудь, сами разберемся, –  повернулась уходить Наташа.
– Подождите, – притихла женщина  и протянула руку,  пытаясь остановить её.

Наташа обернулась через плечо. Женщина поспешно раскрыла сумочку и что-то стала доставать:
– Я могу вам …дать, -  и помолчав,  добавила. – Немного.

  В первый момент Наташа не поняла – чего дать, но через минуту возмущенная рванула в подъезд.  Позже она пожалела, что не узнала, во сколько оценили свободу  Птички.

– Да на тебе деньги можно зарабатывать! – засмеялась Наташа.  Птичка  в ответ обнял, ничего  не понимая.
– Ты о чем?  – а после. – Понятно. Это Алла. Вот дура! – и предугадывая  вопрос:
– Это давняя знакомая. После смерти Маши принимала  большое участие во мне. 

– Ты хочешь сказать, что она к тебе клеилась? –  удивилась Наташа.
– Ну, клеилась, не клеилась, но какие-то  движения делала.
– Какие движения? –  заинтересовалась Наташа.

– Ну, зачем тебе? Мне никто не нужен. Ты самая лучшая и единственная. Давай не будем.
– Может это лучший вариант, чем я? – начала  было Наташа.
– Ну, всё! Не хочу о ней говорить. Только о тебе, душа моя.

– Ну, почему ты никогда не рассказывал о ней? – не унималась она.
– А что мне рассказывать. Меня интересуешь только ты, – обнял её  мужчина.

    Их отношения омрачала только явная неприязнь дочери Птички. Почти ровесница Наташе, она  не верила искренность их отношений. А может, это была элементарная женская зависть или ревность дочери? 

Наташа видела её два  раза. Как-то раздался звонок телефона: 
– Это дочь Владимира Александровича. Я бы хотела  встретиться.
– Какого Владимира Александровича? –  сначала не поняла  Наташа.
– Голубова. Вы что не знаете! –   с напором раздраженно  выпалил голос.
– А, знаю, –  начинала понимать Наташа. – Подъезжайте.

  Дочь Птички уже стояла, когда она подошла к условленному месту. Не ответив на приветствие Наташи,  Вита сразу начала говорить,  неприязненно и враждебно:
– Зачем  вам, молодой женщине,   старый человек?  Зачем?

– Детям свойственно недооценивать  родителей.  А чего ты против наших отношений? Мы никому  ничего плохого не делаем. Одиноки, семьи не разбивали. Нам просто хорошо вдвоем. Твой отец  совсем не стар, он энергичный и моложе многих.   Ты что маленькая и не знаешь, что объединяет мужчину и женщину? Отец у тебя, несмотря на возраст,  замечательный мужчина, – специально подчеркнула   Наташа.

– Да, ладно. Оставьте эти сказки!
    Наташа хотела сказать, что её отец имеет право на своё мнение и личную жизнь, и что она его дочь, а не наоборот. Но понимала, что это  бесполезно.

      Приближался юбилей Володи, и это был хороший повод примирить, дорогих его сердцу, девочек.  Он с воодушевлением  заказывал кафе и советовался насчет меню. Наташа выбрала в подарок тёплый махровый халат, а дочь подарила  люстру и даже не в его комнату, а  гостиную. Подарки говорили сами за себя, а по поводу кафе, дочь отрезала: «Или я, или она.Выбирай!»

    Второй раз Наташа с дочерью Птички  виделась мельком. Через закрытую дверь Наташа слышала обрывки разговора.
  – Не говори, о чём потом пожалеешь. Прошу – не говори плохо, она этого не заслуживает, –  еле сдерживался Владимир.

  – Зачем…стыдно…люди скажут…с ума сошёл…  готовить не буду, молодая пусть тебе  готовит, – доносились  из-за закрытой двери.
    Дочка била по больному.  Птичка  совершенно не был приспособлен к домашним делам, и  даже пресловутая яичница была  проблемой.

    То, что Наташа думала о дочери Птички, осталось с ней. Она горда, что никогда не опустилась,высказавшись о ней плохо, никогда не поддакивала, когда отец был раздражён и жаловался на дочь. Наоборот, старалась успокоить  и отвлечь, понимая, что дочь в любом случае главный человек в его жизни.  Даже  предлагала  расстаться, но его мнение было неизменным – «Никогда  не откажусь от тебя. Ты душа моя». Как это не похоже на то, что можно видеть вокруг, когда зачастую престарелые родители оказываются в зависимости от мнения  взрослых детей.

       Понимание, что Наташа последняя женщина в его жизни, усиливали чувства Владимира, а  простые слова: – «Никогда не любил овощное рагу, а тобой приготовленное ем с удовольствием»   или   – «Мне так нравится  запах, я бы тебя унюхал из тысяч женщин»,  – звучали,  как  признание в любви и это  окрыляло, давало ощущение   счастья.  Умение  создать настроение, что она лучшая из женщин, очень привлекало. Даже и сейчас, когда Наташа вспоминает крепкие и бережные объятия Птички,  у неё перехватывает дыхание и сушит в горле. Он окружил Наташу   заботой,  и  она ощущала  себя любимым ребенком, защищенным от  жизненных невзгод. Ей нравилось уступать ему, видеть  благодарные глаза и хотеть быть лучше.

    Два года жизни пролетели незаметно.

     Ежедневная  борьба  за любовь надорвала его сердце. Он ушёл из жизни внезапно и с тех пор Наташе  душевно  холодно  и чувство вины, как заноза, сидит в сердце. "Прости, прости меня, Птичка".