Заякин Б. Н.
Рассказ.
“Павлиний трон”.
В 1629 году по повелению шаха Джахана в Индии был сооружен Павлиний трон. Он олицетворял собою величие, мощь и богатство Моголов. Во все концы Индии разослал шах глашатаев на верблюдах и лошадях.
Они призывали лучших, прославленных художников явиться во дворец к шаху для выполнения мозаичной работы, требующей величайшего мастерства и знаний цветов заката и новолуния, переливов морской воды и сумерек неба.
Перед явившимися художниками Калькутты, Пенджаба и самого Дели шах Джахан высыпал груды драгоценных камней и предложил соорудить трон с верхушкой, неотличимой от настоящего павлиньего хвоста.
Мастера приступили к сложной, тонкой ювелирной работе. Они подбирали по тонам, полутонам и оттенкам цейлонские и кашмирские сапфиры, бенгальские и египетские изумруды, оттеняя их отборным жемчугом и алмазами.
Иногда у художников возникали споры, какими самоцветами украшать подлокотники, спинку и ножки трона. После жарких дебатов умельцы приходили к заключению, что ценность Павлиньего трона должна заключаться не в стоимости камней, а в их художественном подборе.
С этим мнением после глубокого раздумья согласился и шах Джахан. По окончании работы во дворце Великого Могола был устроен пир и праздничное шествие по столице.
На белого слона водрузили для показа народу сверкающий Павлиний трон, на котором восседал сам шах Джахан. Впереди, с боков и позади слона шли трубачи, барабанщики и свирельщики, а за ними, на разномастных лошадях, в высоких седлах ехали празднично разряженные вассальные князья, раджи и султаны.
При виде такого шествия народ падал ниц и поднимал руки к небу, как бы прося у богов Тримурти благоденствия императору и его воинству.
Несомненно, Павлиний трон был шедевром ювелирного искусства. Так же, как и прославленные памятники индийского зодчества, дворцы и храмы, воздвигнутые в Индии за много веков до появления там династии Великих Моголов, он является славой Индии.
И все же этот осыпанный драгоценными камнями трон сыграл весьма отрицательную роль: являясь в зал к шаху, восседавшему на сверкающем кресле, вассальные князья и придворные теперь унизывали свои пальцы золотыми кольцами с рубинами, изумрудами и другими самоцветами.
Вслед за ними в шахском и прочих гаремах бесчисленные жены и наложницы выпрашивали у своих повелителей старинные диадемы, колье и парюры, осыпанные алмазами и всевозможными драгоценными камнями.
Не обладая достаточным художественным вкусом, красавицы одалиски ломали уникальные вещи и выковыривали из них камни для своих будущих вычурных серег и колец с поспешностью попугаев, вылущивающих зерна из тропических плодов.
Каждая щеголиха кичилась перед другой своими новыми сережками с аляповатыми подвесками и кольцами, усыпанными разнокалиберными камнями.
Между женами и наложницами в гаремах развивалась зависть, вражда и ненависть. В женские споры и ссоры зачастую вмешивались их повелители.
Особенно пышным цветком расцвело сибаритство при Аурангзебе и Мухаммад-шахе. Происходившие в гаремах склоки отвлекали шахов, султанов и раджей от их прямых военных и гражданских обязанностей.
В строевых частях резко пала дисциплина. Разболтанность в войсках и чрезмерная роскошь военачальников и придворной знати пагубно отразились на всей некогда могущественной индийской армии.
Весть о замечательном Павлиньем троне шаха Джахана докатилась до одной из соседних стран, где люди вылавливали скатный жемчуг, ткали узорчатые ковры, грабили караваны и вели междоусобные войны.
Атаман одной из разбойничьих шаек Тахмаси-Кули-хан объявил себя шахом Надиром - властителем Персии. Подчиняя своей диктаторской власти все разрозненные, враждующие племена, новоявленный вождь создал стотысячную армию и ограбил Грузию, Бухару и Хивинское царство.
Узнав о несметных богатствах и Павлиньем троне, великий завоеватель решил бросить свои вымуштрованные пехотные полки и легкую конницу к границам сказочной страны.
Как и большинство падишахов, султанов, магараджей, Надир-шах был суеверен. Он повелел своим астрологам узнать счастливый день и точный час похода на Индию. Звездочеты не заставили шаха долго ждать ответа. Они объявили:
- Ты должен сесть на своего боевого коня в праздник большого байрама, когда на юге в созвездии Змееносца появится Марс, а на востоке в созвездии Рыб ярко заблестит Венера. В то, что тебе посоветует мулла, ты не верь: мы ближе к звездам, чем все его минареты, поставленные один на другой. Да благословит тебя аллах и созвездие Скорпиона.
Летом 1738 года Надир-шах вторгся в Индию и наголову разбил войска Великого Могола - Мухаммад-шаха. Из Кабула он направил побежденному Моголу свой ультиматум:
- Я пришел сюда, чтобы присоединить к Персии провинции Пенджаб и Кашмир и получить Павлиний трон.
Своему войску шах Надир предоставил на разграбление Шахджеханабад, где было уничтожено почти все население. Пока мулазимы, юзбаши и пятисотники, воинские чины в персидской армии, занимались грабежами, насилиями и убийствами, а шах Мухаммад сочинял ответ на ультиматум, всевеликий шах Надир со своими эмирами, газиями и минбаши предавался буйному разгулу с изобильными возлияниями запрещенного мусульманам вина.
Никто из правоверных не пожелал вспомнить изречения пророка о том, что “если в колодец упадет капля вина, то надо этот колодец засыпать. А если над ним вырастет трава и баран съест эту траву, то употреблять его в пищу правоверному нельзя”.
Шах Мухаммад медлил с ответом. Великому Моголу было менее обидно потерять Пенджаб с его богатейшими пастбищами, сахарным тростником и рисовыми полями, чем расстаться с Кашмиром, где с незапамятных времен добывались лучшие во всей Азии сапфиры, те самые сапфиры, которые так сверкали в Павлиньем троне.
Магараджа взглянул на свой чеканный перстень с темным, будто покрытым инеем, синим камнем, и новая морщина легла над переносицей Могола.
Ну что ж, в конце концов, обе провинции когда-нибудь будут отвоеваны у персов. Всему свой черед, свое время. Недаром бенгальцы говорят:
- Выбитый из седла всадник остается воином, если он не потерял в битве свой меч.
Нет, рука Мухаммада еще твердо лежит на эфесе. Так и быть, он согласен лишиться двух богатейших провинций, но отдать Павлиний трон, на котором сидели отцы и деды, решая государственные дела Индии, - нет, на такую жертву и позор шах Мухаммад пойти не может. Нужно оттянуть время и изготовить копию Павлиньего трона.
И пока гонцы везли шаху Надиру согласие на ультиматум, из джайпурского каземата, по повелению Великого Могола Мухаммад-шаха, в делийскую тайную тюрьму под покровом ночи были доставлены три человека, золотых дел мастер, чеканщик по серебру и непревзойденный гравер, некогда выпускавшие фальшивые рупии, почти неотличимые от настоящих золотых монет.
Заключенным предложили в обмен на свободу изготовить копию Павлиньего трона. С этой целью им было оказано полное доверие и предоставлены сотни алмазов, изумрудов, сапфиров и других драгоценных камней.
Тут же, в одном из караульных помещений, находился настоящий Павлиний трон, допуск к которому разрешался только трем фальшивомонетчикам и падишаху.
Мастера приступили к работе. С большим искусством подбирали они по цветам и оттенкам драгоценные камни и крепили их в подготовленные чеканщиком гнезда. Наконец второй Павлиний трон был окончательно отделан и поставлен рядом с первым.
Приглашенный для принятия работы Мухаммад-шах долго осматривал оба трона, но так и не смог отличить настоящего от копии. Затем Великий Могол приказал стражникам под усиленной охраной вынести из тюрьмы вновь изготовленную копию, а подлинный трон опустить в подземелье каземата вместе с тремя узниками - впредь до ухода последнего персидского воина с индийской земли.
Принимая подарок от магараджи, Надир-шах возложил на голову Великого Могола корону и торжественно объявил:
- Мы дарим падишахскую власть в Индии с короной и перстнем - могущественному и славному Мухаммад-шаху.
Летописец, описывая этот исторический момент, патетически восклицает. “Они стояли рядом, как Луна и Солнце, облокотившись на ослепительно сверкавший Павлиний трон, из-за которого были пролиты реки крови” и который, в сущности, оказался копией, о чем не знал ни шах Надир, ни летописец.
Чтобы несколько смягчить впечатление от своего опустошительного набега на Индию, шах Надир решил породниться с Великим Моголом Мухаммадом.
С этой целью он предложил бездетному магарадже выдать его племянницу замуж за своего сына - Насраллах-мирзу. Великий Могол дал свое согласие, и вскоре начался пир.
Золотые ковши, блюда и кубки с инкрустацией из драгоценных камней были предусмотрительно припрятаны Мухаммад-шахом. Столы ломились от яств.
На серебряных подносах возвышались груды дымящегося мяса и бархатисто-нежных плодов. Из двух мраморных фонтанов били струи вина и кокосового молока.
Свадьба была торжественной и пышной, с музыкой, пением и древнеиндийским танцем бхаратнатьям. Безудержное веселье во дворце, когда кровь погибших еще не была смыта с каменных стен и мощеных улиц, походило на пир во время чумы.
Наконец наступил час, когда персидская армия, разодетая в пестрые индийские халаты, цокая копытами коней и скрипя колесами походных повозок, переполненных трофеями, двинулась в обратный путь.
Дойдя до Инда, где строились понтонные мосты, войска остановились. Первым на противоположный берег перевезли Павлиний трон вместе с шахом Надиром.
Здесь визирь доложил шаху о том, что многие пятисотники, юзбаши и эмиры без счета награбили драгоценных камней и золота. Шах Надир погладил сверкающий трон и ничего не ответил.
- Что можно орлу, то нельзя фазану, - проговорил визирь и добавил: - Когда мы вернемся в Иран, может случиться, что ветер гордости и высокомерия проникнет в некоторые бритые головы и люди начнут искать смуты. Да и шахская казна во время войны оскудела. Подумай над моими словами, великий государь.
Надир-шах не сразу решился на ограбление своих соотечественников. Он хорошо помнил, как в предместье Хорасана, при дележе имущества, отобранного у проходившего каравана, главарь их шайки, Тахмаси-Кули-хан был его преемником, присвоил себе один - всего лишь один - лишний тюк шелка, в ту же ночь его нашли мертвым.
Правда, Надир теперь не главарь шайки разбойников, а шах, и никто из эмиров и минбаши не посмеет ослушаться его приказа, но подумать следовало.
Великий полководец вызвал писца и продиктовал ему указ: “Предлагаю всем моим воинам сдать в казну все ценности, взятые у врага во время сражений и после боя. Мулазимы могут иметь при себе по 50 туманов, юзбаши - по 200, пятисотники - по 1000, минбаши - по 2000, эмиры и газии - по 3000. Всякий, кто не выполнит указ, не увидит Кермана, Шираза и Тегерана, о чем шах будет глубоко сожалеть”.
Боясь обысков и казней, обозленные газии, эмиры и минбаши побросали в глубоководный Инд золотые изделия и драгоценные камни. Каждый из них знал, настанет час, и они расправятся со своим диктатором. Нужно лишь объединиться и выждать подходящий момент.
Узнав о потоплении ценностей, Надир-шах спокойно сказал:
- Целью моей было отнять вещи у жадных воинов, поэтому безразлично, каким способом они стали неимущими.
Через двадцать дней изнурительного пути великий победитель вошел со своей армией в Тегеран. Шах уселся на Павлиний трон и принялся решать государственные дела, а его армия разбрелась по стране до следующих набегов на соседние земли.
Время текло, знойный день сменял ночь, но злоба, застывшая в сердцах воинов, так и не оттаяла. В назначенный день и час эмиры и газии тайно собрались у опушки леса.
Никто из них не произнес имя узурпатора, но всем было ясно, о ком говорили вожди подчиненных шаху Надиру племен. Первым выступил гроза морей, бывший пират, старейший из рода белуджи - Хамзад.
- Нужно смотреть правде в лицо, - сказал старик.
- А что такое правда, и какова она собой? - спросил молодой минбаши по имени Ашраф.
- Что ж, я расскажу вам, друзья, сказку о правде, - ответил Хамзад. - Когда-то в Африке жил юноша по имени Ганар-Ида. И пожелал тот юноша настоящую правду увидеть своими глазами. Взял Ганар-Ида копье и пошел на восток через Кайэс, Бафулаба, через Мигуэль и мыс Мезурадо. Смотрит, ищет - нигде правды не видно. Переплыл юноша моря и океаны, но правды истинной и там не нашел. И где она находится, и какова собою - ни арабы, ни индийцы, ни черные, ни белые не знают.
- На сто третьи сутки своего пути юноша дошел до густых, заросших лианами джунглей. Захотелось ему отдохнуть. Забрел он в непроходимую лесную чащу, нашел там огромный тысячелетний баобаб с таким дуплом, что в нем даже слон мог свободно уместиться. Залез Ганар-Ида в то дупло и заснул. Трижды солнце прошло по небу, трижды погасли звезды.
- На четвертую ночь взошла белесая луна. Через полянку возле чащи, постукивая копытами, пробежал жираф. От топота и треска пальмовых веток юноша проснулся и видит: идет по звериной тропе старая беззубая колдунья, вся в лохмотьях.
- Выскочил Ганар-Ида из дупла баобаба, схватил ведьму за горло и говорит: “Покажи мне, старуха, правду, не то - удушу тебя!”. Прохрипела колдунья: “Отпусти меня, юноша, я покажу тебе истинную правду”.
Выпустил Ганар-Ида старуху. Она поправила свои седые космы и сказала: “Погляди на меня: я и есть правда. Только ты не говори людям, что я такая страшная. Скажи им, будто я молодая и красивая”. Вот такая же правда и на нашей земле. А кто ее сотворил сами знаете.
Затем вышел вождь курдов Аббас-Туман-оглы. Он был менее красноречив и произнес одну лишь фразу:
- Убей кобру, если не хочешь, чтобы твоя жена стала вдовой.
И они убили шаха Надира. Богатейшая казна и монетный двор были разграблены разноплеменными вождями и воинами. Курдам достался Павлиний трон. Они разломали его на куски и увезли в горы. Так закончил свое короткое существование поддельный трон.
Спустя столетие, когда Индия фактически превратилась в колонию Великобритании, англичане перебили всех отпрысков Великих Моголов, а восставшего в 1858 году последнего из них Бахадур-шаха сослали в Рангун, где он и умер.
Лишь через четверть века после смерти Бахадур-шаха англичане обнаружили настоящий Павлиний трон Великих Моголов. Скрыв от индийцев это событие, они тайно погрузили драгоценность на парусное судно “Гроусвинер”, шедшее в Англию.
По имеющимся сведениям, летом 1882 года “Гроусвинер” заходил в цейлонский порт Тринкамали, а 27 июня того же года у берегов Восточной Африки наскочил на коралловые рифы и затонул.
Точное место гибели этого парусного судна не установлено, и великолепный Павлиний трон до сего времени покоится на дне Индийского океана.