Заякин Б. Н.
Историческое исследование.
“Возникновение и падение империи Чингизхана”.
Чингизхан - Темуджин - величайший полководец и правитель, а также основатель Монгольской империи, крупнейший завоеватель за всю мировую историю. Покорил множество народностей и племен.
Сведения о предках, рождении и ранних годах жизни черпаются в основном из народных преданий, в которых факты переплетаются с легендами.
Так, его самыми первыми предками традиция считает серого волка и самку белого оленя. Новорожденный, как утверждают, сжимал в ладошке сгусток крови, что предвещало ему славное будущее властелина мира.
Объединил разрозненные монгольские племена и образовал Великую Монгольскую империю. В 1206 году на курултае-съезде был провозглашен Чингизханом, то есть великим ханом посланным богом. После этого начал считаться полным господином Монголии.
Первой большой победой Чингисхана за пределами монгольских степей стал поход 1209-1210 годов на тангутов. Обезопасив юго-западный фланг, Чингисхан начал подготовку к войне с главным противником на Востоке - чжурчжэньским государством Цзинь.
Военные действия начались весной 1211 года, и к концу года монголы захватили все пространство к северу от Великой Китайской стены. К началу 1214 года в их руках была вся территория к северу от Хуанхэ, и они осадили главную столицу чжурчжэней Яньцзин Пекин.
Император купил мир, отдав Чингизхану в жены китайскую принцессу с колоссальным приданым, и завоеватели стали медленно отходить к северу. Однако война почти сразу же возобновилась, и в итоге столица чжурчжэней была захвачена и разорена монголами.
Осенью 1220 года Чингизхан захватил Термез на Амударье и в начале зимы развернул боевые действия в верховьях этой реки, в пределах нынешнего Таджикистана.
В начале 1221 года, переправившись через Амударью, он вторгся в Афганистан и захватил старинный город Балх. Вскоре после падения Самарканда Чингисхан отрядил старших сыновей на север, в Хорезм, чтобы начать осаду Ургенча - столицы Мухаммада, теперь же он послал своего младшего сына в восточную Персию, чтобы разграбить и разрушить богатые и многолюдные города Мерв и Нишапур.
У Чингисхана было много жен и наложниц, но четырех самых известных его сыновей родила Борте. Это Джучи, наследник которого Батый создал Золотую Орду, Джагатай-Чагатай, давший имя династии, господствовавшей в ряде центральноазиатских областей, Огадай-Угэдэй, назначенный Чингисханом преемником, Толуй отец Мункэ и Хубилая, правившего объединенной монгольской империей с 1251 года по 1259 год.
Последнего сменил Хубилай, великий хан в 1260-1294 годы, который завершил завоевание Китая и основал династию Юань. Еще один из потомков, хан Хулагу, положил начало династии ильханов в Персии.
Введенный Чингисханом свод законов Яса, или Великая Яса, имел в своей основе монгольское обычное право, надежное орудие его побед, чрезвычайно эффективно действовавшая туземная армия, которая развивалась и оттачивала мастерство в местных межплеменных схватках еще до того, как была обращена против стран Азии и Восточной Европы.
Чингизхан остался в истории как военный гений. Сын Чингизхана унаследовал империю, простиравшуюся от Киева до Кореи, внуки основали династии в Китае, Персии, Восточной Европе, а его потомки много столетий царствовали в Центральной Азии.
Быстрое образование обширной кочевой империи, явление, часто повторявшееся в истории Средней Азии. Вследствие условий кочевой жизни движение, вызванное различными причинами, главным образом экономического свойства, в короткое время могло охватить целый ряд народов и распространиться на много тысяч верст, останавливаясь только перед непреодолимым препятствием.
Успех борьбы с встречными преградами и вместе с тем границы кочевой империи в каждом отдельном случае определялись количеством военных сил кочевников, степенью энергии и дарований их предводителей и степенью могущества тех политических организаций, которые им приходилось встретить на своем пути.
Насколько известно, только три такие империи простирались одновременно на восточную и западную часть Средней Азии: империя хуннов во 2 веке до нашей эры, империя тюрков в 7 веке и империя монголов в 13 веке нашей эры.
Во всех остальных случаях народы переходили в нынешний Туркестан только после того, как были вытеснены из Монголии новыми завоевателями. Из названных государств первые два ограничились объединением кочевых народов и захватом тех культурных областей, которые всегда больше всего подвергались нападениям кочевников.
Монгольское нашествие разрушило целый ряд культурных государств на всем пространстве Азии, и империя монголов своей обширностью превосходит все до сих пор существовавшие государства в мире.
Чем объясняются такие исключительные успехи монгольского оружия? В настоящее время можно считать окончательно доказанным, что монгольские завоевания не были беспорядочным нашествием диких полчищ, подавлявших все своей численностью.
Монгольские отряды передвигались по вполне определенным стратегическим планам, разбивая на пути гораздо более многочисленные войска культурных народов.
Еще труднее, конечно, было сохранить единство империи, состоявшей из стольких разнообразных элементов, задача, которая в таком объеме еще не предлагалась ни одному народи и которая казалась бы совершенно непосильной для полудиких монголов.
Между тем единство империи было сохранено не только при Чингизхане, но и при его сыновьях и старших внуках, после распадения империи в отдельных государствах преобладание монгольского элемента сохранилось еще в течение нескольких поколений.
Естественно было предположить, что, по крайней мере, в деле организации империи личность предводителя полудиких кочевников не играла большой роли, то есть что это дело было совершено под именем Чингизхана его советниками из представителей культурных народов.
Исходя из такого взгляда, можно предположить, что Темучин всецело находился под влиянием китайцев и принявших китайскую культуру так называемых киданей.
Другие, отводили главное место гениальным дарованиям Чингизхана и придавали больше значения здравому смыслу дикаря, чем наставлениям его культурных советников.
Исторические данные, по нашему мнению, говорят скорее в пользу второй теории. Как ни скудны и сомнительны дошедшие до нас известия о детстве, юности и первых военных подвигах Чингизхана, все-таки они нам дают возможность восстановить, по крайней мере, в общих чертах, историческую истину.
Монгольский или, как он сам себя называл в то время, татарский народ разделялся на множество племен, среди которых китайцы различали три группы по степени культурности: белых, черных и диких татар.
В Китае, в мусульманском мире и в Европе монголы одинаково сделались известными, прежде всего, под именем татар. Еще полководец Мухули, происходивший из племени джалаиров, в присутствии Мэн Хуна называл себя татарским человеком.
Во время малолетства Темучина, настоящее имя Чингизхана, было сокрушено могущество рода монгол, усилившегося в 12 веке и некоторое время казавшегося опасным даже для маньчжурской династии Цзинь, то есть "Золотой", которая в то время владела Северным Китаем.
Против монголов цзиньцы вооружили буир-норских татар, но после уничтожения общих врагов татары, как всегда было в степи, не замедлили стать во враждебные отношения к своим прежним союзникам и возобновили нападения на Китай.
Китайцы вооружили против буир-норских татар других кочевников, кераитов, а Темучин принял в этой войне деятельное участие на стороне кераитов.
Первым лицом в Восточной Монголии теперь сделался кераитский хан, получивший от китайского императора титул вана, то есть царя. По-видимому, он не обладал способностями, необходимыми для того, чтобы сплотить кочевые орды в сколько-нибудь прочный государственный организм.
Довольствуясь внешней покорностью Темучина, он не препятствовал его дальнейшему возвышению и дал свое согласие даже тогда, когда Темучин объявил себя преемником монгольских каганов, восстановил название рода монгол и принял ханский титул.
По преданию, которому не противоречат ни официальные документы, ни дальнейший ход событий, Темучин был возведен на престол группой аристократов, среди которых был и алтан, сын последнего из монгольских каганов, Хутул-кагана.
Далее говорится о дальнейших успехах Темучина, провозглашении его Чингизханом и характере государственного строя его зарождающейся империи.
Сближение с культурными народами не изменило основных начал этого государственного строя. Мы видели, что в войске Чингизхана еще во время борьбы с кераитами были отдельные представители культурных народов из купцов, торговавших в степи, причем предание называет два мусульманских имени.
Кроме того, Темучин в стране найманов нашел уйгурского хранителя печати, по-тюркски тамгачи, от слова тамга - печать, который познакомил его с употреблением печати и вообще с началом письменного делопроизводства.
Обо всем этом Темучин до тех пор не имел понятия. Теперь он принял этого уйгура к себе на службу и велел ему обучать уйгурской письменности знатных монгольских юношей и сыновей самого Чингизхана.
Что касается влияния китайцев, то о нем в монгольском предании не говорится ни слова. Как поздно стало проявляться непосредственно влияние китайской культуры на монголов, видно из слов самого Мэн Хуна, что монголы только в 1219 года, то есть через 8 лет после своего первого похода на Китай, начали употреблять китайские письмена в переписке с китайскими правительствами; раньше даже эти документы писались исключительно по-уйгурски.
Разница между монголами и народами, находившимися под непосредственным и исключительным влиянием китайской культуры, нагляднее всего видна из следующего примера.
Кара-китаи приняли китайскую систему подворного обложения и принесли ее с собой в мусульманские страны, монголы в самом Китае, несмотря на сопротивление китайской бюрократии, старались ввести подушную подать.
Чингизхан, несмотря на свое личное сближение с мусульманами, с христианскими и буддийскими уйгурами, остался ревностным последователем народных обычаев, которые пользовались одинаковым уважением у всех монголов, даже у тех, которые называли себя христианами.
Между тем во имя культурных религиозных идей Темучин мог бы собрать вокруг себя только незначительное число приверженцев. Даже принятие уйгурской письменности, прежде всего, послужило не для перевода на монгольский язык памятников чужой литературы, но для кодификации монгольского обычного права.
Совершенно в духе аристократического строя империи, как свод обычного права, так и хроника монгольских племен, составленная по приказанию Чингизхана или его ближайших преемников, хранились в величайшей тайне от непосвященных, и доступ к этим книгам был открыт только членам ханского рода и немногим вельможам.
Для управления оседлыми народами Чингизхану были необходимы образованные люди, которых он не мог найти среди своих монголов, так как постоянные войны и дела управления не оставляли ему также довольно времени, чтобы самому усвоить необходимые знания и руководить чиновниками из уйгуров, мусульман и китайцев.
До нас дошло свидетельство современников, что Чингизхан до конца жизни не знал ни одного языка, кроме монгольского. Но он принял меры к тому, чтобы его преемники не находились в такой зависимости от иноплеменных чиновников.
С этой целью он позаботился о доставлении образования своим сыновьям и вообще юному поколению монгольской знати. Еще при жизни Чингизхана были отдельные монгольские юноши, усвоившие себе внешнюю сторону цивилизации и говорившие на нескольких языках.
Но число монголов, способных занимать культурные должности, всегда было очень незначительно, и эти должности до конца монгольского владычества остались в руках уйгуров, персов и китайцев.
Монголы представляли собой группу кочевых племен Восточно-Центральной Азии, которые в начале 13 века объединились в единый народ под предводительством великого завоевателя Чингисхана.
При нем и его преемниках монголы основали империю, в которую вошли практически вся Азия и Россия, за исключением Северной Сибири, Индостана и Аравийского полуострова.
Это была величайшая империя в истории. Несмотря на то, что монгольская империя в течение одного столетия распалась на несколько отдельных государств, потомки первых завоевателей долгое время продолжали оказывать сильное влияние на развитие Азии.
Период до Чингисхана родина монголов была расположена к северу и северо-западу от Китая в районе, который называется Средней Азией. Это холодное, засушливое плоскогорье, иссеченное разрушенными, выветренными горными хребтами.
На севере лежат сибирская тайга, на юге, вдоль китайской границы, голая бесплодная степь и пустыни. Между тайгой и пустынями пространство плодородных степей, простирающихся далеко на запад, за пределы Монгольского плато.
Племена Средней Азии. В 12 веке, незадолго до возвышения Чингисхана, многочисленные монгольские племена кочевали за пределами современной Монголии, к северу их нынешних границ.
На востоке жили конкираты, племя, из которого Чингисхан взял себе жену. Его собственное племя халха кочевало между тайгой и степями в районе, который сейчас является Читинской областью Российской Федерации.
Далее к западу, около озера Байкал, жили разные лесные племена: меркиты, ойраты, тумуты. Ряд народов Средней Азии имели тюркское происхождение.
Между 6 и 10 веками эти народы образовали несколько династий, которые в то или иное время господствовали над территориями, составляющими большую часть Азии к западу от Китая и к северу от Индии.
Перед самым возвышением Чингисхана в Средней Азии было три важных тюркских государства. На крайнем западе находились найманы, тюркский народ, в жилах которого, возможно, текла часть монгольской крови.
Центральная часть занималась главными противниками найманов кереитами. Кереиты были приверженцами восточно-христианской секты несторианцев, их правителей имели христианские имена Марк и Кирей. На крайнем востоке этого региона находились татары.
Монгольский образ жизни. Предки монголов, возможно, пришли из сибирской тайги. Во времена Чингисхана таежники меркиты и ойроты, вероятно, вели образ жизни своих предков, это были охотники и рыбаки, жившие в берестяных чумах.
Халхи отчасти вели такой же образ жизни, отчасти, как и их родственные племена, жившие дальше к югу, кочевали по степи. Жители степей были в первую очередь скотоводами, пищу и одежду им давали их овцы.
Они жили в разборных юртах, мало чем отличающихся от тех, которыми пользуются монголы сегодня. Эти юрты были круглыми, боковые части делались из составных решетчатых рам, опиравшихся на ребра, расходившиеся от центра, подобно спицам зонта.
Этот каркас покрывался кусками войлока, и все это поверху стягивалось веревками. Во время непрерывных переходов в поисках свежих пастбищ эти юрты разбирались и складывались на телеги, которые тянулись волами.
Богатство кочевников складывалось не только из стад и отар, главное их богатство были кони. Монгольские лошади были крепкими, выносливыми животными, но малорослыми, почти с пони. Своим лошадям, больше, чем каким-то другим факторам, а также своему искусству езды верхом монголы обязаны своими военными успехами.
О важности, какую монголы придавали коням, говорится буквально на каждой странице “Тайной истории монголов”. Автор этой анонимной работы, написанной определенно монголом, хорошо знавшим, о чем он пишет, говоря о расцвете монгольской империи.
Книга была написана в середине 1200-х годов, не может упомянуть лошадь, чтобы не описать ее до мельчайших подробностей. Он рассказывает, как в молодые годы Чингисхан на гнедом короткохвостом коне преследовал воров, угнавших их семейный табун - восемьдесят светло-гнедых лошадей.
Он также с величайшими подробностями описывает лошадь, убитую под Чингисханом в битве 1201 года, гнедую с белой мордой. Лошадь давала монголам их национальный напиток, перебродившее кобылье молоко, кумыс.
Верховным божеством всех монгольских племен был Тенгри, или Небо. У таежных племен особое место занимали шаманы, сами племена имели сложно структурированную социальную иерархию.
Во главе этой пирамиды стояла знать, имевшая такие титулы, как нойон-князь или бахадур-герой, за ней шла знать помельче, за ней простые кочевники и наконец, индивидуальные пленники и покоренные племена, ставшие слугами победителей.
Все эти сословия подразделялись на ряд кланов, а те, в свою очередь, были частью более широкой и рыхлой организации племени. Клановые и племенные дела обсуждались на собраниях знати, курултаях, одной из главных функций которых было избрание хана, правителя.
Часто хана выбирали на ограниченный отрезок времени для решения определенной задачи, например, для ведения войны. Его права были, как правило, ограниченными, а реальная власть оставалась в руках знати.
В таких условиях складывались недолговечные конфедерации, члены которых нередко оказывались в противоположных лагерях и воевали друг с другом. В результате среди монголов постоянно царила анархия, из которой их вывел только Чингисхан.
Монголы отнюдь не были первыми кочевыми народами Средней Азии, которые начинали обширные завоевания и создавали империи. Почти за две тысячи лет до Чингисхана степные кочевники наводили ужас на оседлое население Китая.
Китайцы воздвигли Великую стену, чтобы сдерживать их напор, но это удавалось не всегда, несколько кочевых племен прорвались через эту преграду и создали в Китае местные династии.
В 10 веке народ с востока, который называли киданями, создал империю, простиравшуюся от Маньчжурии до большей части современных границ Китая.
Их династия называлась Ляо, что значит железная, название их государства Хатай позже перешло в европейские языки как Катай, так в давние времена называли Китай.
Императоры китайской династии Цинь постоянно интриговали против киданей. В начале 12 века, за сорок лет до рождения Чингизхана, Цинь спровоцировали восстание джурдженов, предков маньчжуров, о чем очень скоро пожалели.
Джурджены смели власть киданей, но заодно прихватили порядочный кусок владений Суней, взяли в плен императора Цинь и основали династию Цзинь-Золотую Северного Китая.
Двор императора Цинь бежал на юг, а остатки киданей ушли на запад, где в горах Средней Азии основали государство Кара Хитай - Кара Катай. В начале 12 века халха заложили основу будущего государства.
Вождь по имени Кайду сплотил вокруг себя несколько племен, и его внук Кабул установил отношения с правителями Северного Китая, сначала в качестве вассала, затем, после короткой войны, как получатель небольшой дани.
Но племянник Кабула и его преемник Амбакай был схвачен татарами и передан китайцам, которые его убили. Следующий вождь, Кутула, потерпел в 1161 году поражение от Китая, выступившего в союзе с татарами, а через несколько лет племянник Кутула Есугай был убит татарами.
Сыном Есугая был Темучин, будущий покоритель мира, известный под именем Чингисхан. Темучин провел детство и юношество в большой нужде. К власти он пришел постепенно, сначала став протеже Тогрила или Онгхана, правителя кереитов в центральной Монголии.
Как только Темучин набрал достаточно политической силы, он смог покорить три тюркских государства, которые в то время господствовали в Монголии: татарское на востоке в 1202 году, своих бывших покровителей кереитов в Центральной Монголии в 1203 году и найманов на западе в 1204 году.
На курултае, племенной сходке в 1206 году, он завершил организацию монгольской армии и был провозглашен верховным ханом монгольского народа с титулом Чингисхан-Всеобщий монарх.
В начале 1990-х годов 7,2 миллиона монголов жили в Монголии и соседних регионах России и Китая.
Религия в Монголии.
Шаргай нойон - желтый господин Бурхан Баабай одно из главных местных божеств, посланных высоколобым отцом Тэнгэри на землю защищать людей от злобных восточных тэнгэри.
Песок Белой Горы Бурхан Баабай считается священным. Его берут с собой, носят в мешочке, вешают над дверью. Считают, что эта земля оберегает дом от злых духов.
Гора, на склоне которой находится белая скала с двумя выступами, напоминающими два бычьих рога, ассоциируется с местом пребывания Буха- нойона.
Буха-нойон был ламаизирован и получил буддийское имя Ринчин хан, тибетский драгоценный хан. На горе имеются буддийское и шаманистское изображения Буха-нойона, и православная часовня.
Буддисты изображают его в виде всадника на белом коне, а шаманисты с подчеркнутыми признаками пола и почитают его как покровителя рода, потомства. На примере Буха-нойона прослеживается синкретизм буддизма, шаманизма и христианства.
В Тунке распространено поверье, что если во сне приснился седой старец, это дух горы. Все, что он говорит правда, если он сердится, значит необходимо принести жертву, помолиться.
Таким образом, горы как бы напоминают о себе. Каждому хозяину горы дается характеристика в поэтической форме, называются все его заслуги, благодеяния, которые он делал людям.
Когда шаман называет хозяина, он смотрит в ту сторону, где находится гора, отливает водку, в отдельную чашу молоко или чай с молоком. Затем обращается с просьбой о даровании удачи, здоровья, благополучия и тому подобное.
Эти просьбы заклинания повторяются несколько раз. Люди приносят с собой на гору еду, в качестве жертвы для хозяина. На посещение гор накладывается ряд запретов, например, нельзя проезжать мимо священной горы с водкой, не побрызгав ее, женщинам нельзя подниматься на гору в период менструаций, если человек был на похоронах, в течение 49 дней тот же запрет, также на священных горах нельзя ничего рвать и ломать, сквернословить.
Даин Дерхе, или Хам Богдо Даин Дерхе, у монгольских народов одно из основных шаманских божеств, патрон шаманских инициаций, горный дух или могучий шаман, после смерти ставший каменной бабой.
Огромную роль в исторических судьбах русского народа, народов Средней Азии, Казахстана, Закавказья, Крыма и Поволжья сыграли разрушительные завоевания монголо-татар и созданные ими военно-феодальные государства под руководством чингизидов.
В XI-XII веках на огромных просторах Монголии кочевали многочисленные скотоводческие племена. Монгольское общество резко разделилось на феодалов-нойонов - родоплеменную военную аристократию, владевшую огромными стадами лошадей, крупного и мелкого рогатого скота и содержавшую сильные военные дружины - нукеров, и простой народ - карачу, находившийся от феодалов в различных формах зависимости.
Предводители отдельных племен, племенных групп и родов вели между собой ожесточенную борьбу за обладание наиболее богатыми пастбищами, удобными зимними стойбищами, за подчинение более слабых племенных и родовых подразделений.
На рубеже XII-XIII веков эта борьба привела к выделению самых сильных и влиятельных племен и их вождей, среди которых наиболее могущественным, непреклонным и жестоким был Темучин.
В 1206 году на съезде-курултае Темучин был избран общемонгольским ханом и получил имя Чингизхана. Все вожди-нойоны признали его власть над собой.
Став общемонгольским властителем, Чингизхан провел важную военную реформу. Наряду с сохранением старой организации общества по кровнородственному принципу - по племенам, родам, аилам - все способное к военному делу население, все монголы считались вечно военнообязанными по принципу: “нет монгольского населения, а есть монгольское войско”.
Оно было разделено на тьмы по 10 тысяч конного войска, во главе которых стояли ближайшие родственники хана и наиболее верные ему нойоны-темники, тысячники во главе тысячи воинов, сотники во главе сотни, десятники во главе десяти воинов.
Эта простая военно-десятичная структура, известная многим народам на начальной стадии развития государственности, позволяла держать в повиновении собственный народ, подавлять сепаратистские амбиции родоплеменных вождей и осуществлять агрессивные походы против соседей.
Для укрепления своей власти и усмирения непокорных, Чингизханом был создан десятитысячный корпус охранников - личная гвардия хана, состоявшая из особо доверенных и тщательно отбираемых лиц - сыновей господствующей военно-феодальной и чиновной аристократии.
Одновременно с этим при Чингизхане стали действовать новые нормы права, получившие впоследствии наименование Великой Ясы Чингизхана, которая отличалась необыкновенной жестокостью наказаний за любой проступок против установленных правил.
Война велась монголами обычно по следующей системе: собирался курултай, на котором обсуждался вопрос о предстоящей войне и ее плане. Там же постановляли все, что необходимо было для составления армии, сколько с каждого десятка кибиток брать воинов и прочее, а также определяли место и время сбора войск.
Высылались в неприятельскую страну шпионы и добывались языки. Военные действия начинались обыкновенно ранней весной, в зависимости от состояния подножного корма, а иногда и в зависимости от климатических условий, и осенью, когда лошади и верблюды в хорошем теле. Перед открытием военных действий Чингисхан собирал всех старших начальников для выслушивания ими его наставлений.
Верховное командование осуществлялось самим императором. Вторжение в страну противника производилось несколькими армиями в разных направлениях.
От получающих такое отдельное командование полководцев Чингисхан требовал представления плана действий, который он обсуждал и обыкновенно утверждал, лишь в редких случаях внося в него свои поправки.
После этого исполнителю предоставляется в пределах данной ему задачи полная свобода действий при тесной связи со ставкой верховного вождя. Лично император присутствовал лишь при первых операциях.
Как только он убеждается, что дело хорошо налажено, он предоставлял молодым вождям всю славу блестящих триумфов на полях битв и в стенах покоренных крепостей и столиц.
При подходе к значительным укрепленным городам частные армии оставляли для наблюдения за ними обсервационный корпус. В окрестностях собирались запасы, и в случае надобности, устраивалась временная база. Обыкновенно главные силы продолжали наступление, а обсервационный корпус, снабженный машинами, приступал к обложению и осаде.
Когда предвиделась встреча в поле с неприятельской армией, монголы обыкновенно придерживались одного из следующих двух способов: либо они старались напасть на неприятеля врасплох, быстро сосредоточивая к полю сражения силы нескольких армий, либо, если противник оказывался бдительным и нельзя было рассчитывать на внезапность, они направляли свои силы так, чтобы достигнуть обхода одного из неприятельских флангов.
Такой маневр носил название “тулугма”. Но, чуждые шаблона, монгольские вожди кроме двух указанных способов применяли и разные другие оперативные приемы.
Например, производилось притворное бегство, и армия с большим искусством заметала свои следы, исчезнув из глаз противника, пока тот не раздробит своих сил и не ослабит мер охранения.
Тогда монголы садились на свежих заводных лошадей, совершали быстрый налет, являясь как будто из-под земли перед ошеломленным врагом. Этим способом были разбиты в 1223 году на реке Калке русские князья.
Случалось, что при таком демонстративном бегстве монгольские войска рассеивались так, чтобы охватить противника с разных сторон. Если оказывалось, что неприятель держится сосредоточенно и приготовился к отпору, они выпускали его из окружения, с тем чтобы потом напасть на него на марше. Таким способом была в 1220 году уничтожена одна из армий Хорезмшаха Мухаммеда, которую монголы намеренно выпустили из Бухары.
Монголы преследовали разбитого врага до полного уничтожения. Это правило, составлявшее у монголов традицию, является одним из бесспорных принципов современного военного искусства; но в те далекие времена принцип этот в Европе вовсе не пользовался всеобщим признанием.
Например, рыцари Средних веков считали ниже своего достоинства гнаться за очистившим поле сражения противником, и еще много веков спустя, в эпоху Людовика XVI и пятипереходной системы, победитель готов был построить побежденному золотой мост для отступления.
Из всего, что было сказано выше о тактическом и оперативном искусстве монголов, явствует, что в числе важнейших преимуществ монгольской армии, обеспечивавших ей победу над другими, должна быть отмечена ее изумительная маневренная способность.
В своем проявлении на поле сражения эта способность была результатом превосходной одиночной выучки монгольских всадников и подготовки целых частей войск к быстрым передвижениям и эволюциям при искусном применении к местности, а также соответствующей выездке и втянутости конского состава.
На театре войны та же способность являлась выражением прежде всего энергии и активности монгольского командования, а затем такой организации и подготовки армии, при которых достигалась небывалая быстрота совершения маршей-маневров и почти полная независимость от тыла и подвоза.
Про монгольскую армию можно сказать без натяжки, что в походах она имела базу при себе. Она выступала на войну с немногочисленным и негромоздким, преимущественно вьючным, обозом верблюдов, иногда гнала с собою гурты скота.
Дальнейшее довольствие было основано исключительно на местных средствах, если средства для продовольствия людей нельзя было собрать от населения, они добывались при помощи облавных охот.
Монголия того времени, экономически небогатая и малонаселенная, никогда не была бы в состоянии выдержать напряжение сплошных великих войн Чингизхана и его наследников, если бы страна кормила и снабжала свою армию.
Монгол, воспитавший свою воинственность на звериной охоте, и на войну смотрит отчасти как на охоту. Охотник, вернувшийся без добычи, и воин, за время войны требующий продовольствия и снабжения из дома, считались бы в понятии монголов бабами.
Для возможности довольствия местными средствами часто было необходимо вести наступление широким фронтом, это требование было одной из причин, независимо от соображений стратегических, почему частные армии монголов обыкновенно вторгались в неприятельскую страну не сосредоточенной массой, а врозь.
Заключающаяся в этом приеме опасность быть разбитым по частям компенсировалась быстротой маневрирования отдельных групп, способностью монголов уклоняться от боя, когда он не входил в их расчеты, а также превосходной организацией разведки и связи, составлявшей одну из характерных особенностей монгольской армии.
При этом условии она могла без большого риска руководствоваться стратегическим принципом, который впоследствии был сформулирован немецким военным теоретиком Мольтке в афоризме: “Врозь двигаться - вместе драться”.
Таким же способом, то есть при помощи местных средств, наступающая армия могла удовлетворить свои нужды в одежде и в средствах передвижения.
Тогдашнее оружие тоже легко ремонтировалось посредством местных ресурсов. Тяжелая артиллерия, стенобитные машины, тараны, возились за армией частью в разобранном виде, вероятно, имелись к ней и запасные части, но в случае недостатка таковых, конечно, не представлялось затруднений к изготовлению их из местных материалов своими плотниками и кузнецами.
Снаряды артиллерии, изготовление и подвоз коих составляет одну из труднейших задач снабжения современных армий, в то время имелись на местах в виде готовых камней мельничных жерновов и так далее, или могли быть добыты из попутных каменоломен.
При отсутствии тех и других каменные снаряды заменялись деревянными чурбанами из растительных древесных стволов, для увеличения их веса они пропитывались водой. Таким примитивным способом велось во время среднеазиатского похода бомбардирование города Хорезма.
Конечно, одной из немаловажных особенностей, обеспечивавших способность монгольской армии обходиться без коммуникаций, была крайняя выносливость людского и конского состава, их привычка к самым тяжким лишениям, а также царившая в армии железная дисциплина.
При этих условиях отряды крупной численности проходили через безводные пустыни и переваливали через высочайшие горные хребты, считавшиеся у других народов непроходимыми.
С большим искусством монголы преодолевали также серьезные водные преграды; переправы через большие и глубокие реки совершались вплавь: имущество складывалось на камышовые плоты, привязанные к хвостам лошадей, люди пользовались для переправы бурдюками, надутые воздухом бараньи желудки.
Эта способность не стесняться естественными приспособлениями и создала монгольским воинам репутацию каких-то сверхъестественных, дьявольских существ, к которым неприложимы применяемые к другим людям мерки.
Папский посланец при монгольском дворе, Плано Карпини, не лишенный, по-видимому, наблюдательности и военных познаний, отмечает, что победы монголов не могут быть приписаны их физическому развитию, в отношении которого они уступают европейцам, и многочисленности монгольского народа, который, напротив, довольно малочислен.
Их победы зависят исключительно от их превосходной тактики, которая и рекомендуется европейцам, как образец достойный подражания. Армия никоим образом не должна вестись в одной массе, но отдельными отрядами.
Во все стороны должны высылаться разведчики. Наши генералы должны держать свои войска днем и ночью в боевой готовности, так как татары всегда бдительны, как дьяволы.
Далее Карпини преподает разные советы специального характера, рекомендуя монгольские способы и сноровки. Все военные принципы Чингизхана, говорит один из современных исследователей, были новы не только в степи, но и в остальной Азии, где, по словам древнего источника Джувейни, господствовали совершенно иные военные порядки.
Самовластие и злоупотребления военачальников вошли в обычай, мобилизация войск требовала несколько месяцев времени, так как командный состав никогда не содержал в готовности положенного по штату числа солдат.
Трудно вяжутся с нашими представлениями о кочевой рати, как о сборище иррегулярных банд тот строжайший порядок и даже внешний лоск, которые господствовали у Чингизовой армии.
Из приведенных статей Ясы мы уже видели, как строги были в ней требования постоянной боевой готовности, пунктуальности в исполнении приказаний и так далее.
Выступление в поход заставало армию в состоянии безупречной готовности: ничто не упущено, каждая мелочь в порядке и на своем месте, металлические части оружия и упряжи тщательно вычищены, баклаги наполнены, неприкосновенный запас продовольствия в комплекте.
Все это подлежало строгой проверке начальников; упущения строжайше наказывались. Со времени среднеазиатского похода в армии имелись хирурги из китайцев.
Монголы, когда выступали на войну, носили шелковое белье - китайская чесуча - этот обычай сохранился до настоящего времени ввиду его свойства не пробиваться стрелой, а втягиваться в рану вместе с наконечником, задерживая его проникновение.
Это имеет место при ранениях не только стрелой, но и пулей из огнестрельного оружия. Благодаря этому свойству шелка стрела, или пуля без оболочки легко извлекалась из тела вместе с шелковой тканью.
Так просто и легко совершали монголы операцию извлечения из раны пуль и стрел. По сосредоточении армии, или главной ее массы перед походом ей производился смотр самим верховным вождем.
При этом он умел со свойственным ему ораторским талантом напутствовать войска в поход краткими, но энергичным словом. Следует еще обратить внимание на то широкое применение, которое получала у монголов в области военного дела тайная разведка, посредством которой задолго до открытия враждебных действий изучаются до мельчайших подробностей местность и средства будущего театра войны, вооружение, организация, тактика, настроение неприятельской армии и так далее.
Эта предварительная разведка вероятных противников, которая в Европе стала систематически применяться лишь в новейшие исторические времена, в связи с учреждением в армиях специального корпуса генерального штаба, Чингисханом была поставлена на необычайную высоту, напоминающую ту, на которой дело стоит в Японии в настоящее время.
В результате такой постановки разведывательной службы, например, в войну против государства Цзинь, монгольские вожди нередко проявляли лучшие знания местных географических условий, чем их противники, действовавшие в своей собственной стране.
Такая осведомленность являлась для монголов крупным шансом на успех. Точно так же во время среднеевропейского похода Вату монголы изумляли поляков, немцев и венгров своим знакомством с европейскими условиями, в то время как в европейских войсках о монголах не имели почти никакого представления.
Для целей разведки и попутно для разложения противника все средства признавались пригодными: эмиссары объединяли недовольных, склоняли их к измене подкупом, вселяли взаимное недоверие среди союзников, создавали внутренние осложнения в государстве. Применялся террор духовный угрозы, и физический над отдельными личностями.
В производстве разведки кочевникам чрезвычайно помогала их способность прочно удерживать в памяти местные приметы. Тайная разведка, начатая заблаговременно, продолжалась непрерывно и в течение войны, для чего привлекались многочисленные лазутчики.
Роль последних часто исполнялась торговцами, которые при вступлении армии в неприятельскую страну выпускались из монгольских штабов с запасом товаров, с целью завязки сношений с местным населением.
Выше было упомянуто об облавных охотах, которые устраивались монгольскими войсками в продовольственных целях. Но значение этих охот далеко не исчерпывалось этой одной задачей.
Они служили также важным средством для боевой подготовки армии, как и установлено одной из статей Ясы, гласящей: “Чтобы поддерживать боевую подготовку армии, каждую зиму надлежит устраивать большую охоту. По этой причине воспрещается, кому бы то ни было убивать от марта до октября оленей, козлов, косуль, зайцев, диких ослов и некоторые виды птиц”.
Этот пример широкого применения у монголов охоты на зверя в качестве военно-воспитательного и учебного средства настолько интересен и поучителен, что мы считаем не лишним привести более подробное описание ведения монгольской армией такой охоты.
Монгольская облавная охота была той же регулярной кампанией, но только не против людей, а против животных. Участвовала в ней вся армия, и правила ее были установлены самим ханом, который признавал их ненарушимыми.
Воинам-загонщикам запрещалось применять против животных оружие, и дать животному проскользнуть через цепь загонщиков считалось позором. Особенно тяжко приходилось по ночам.
Месяц спустя после начала охоты огромное количество животных оказывалось согнанным внутри полукруга загонщиков, группируясь около их цепи.
Приходилось нести настоящую сторожевую службу: зажигать костры, выставлять часовых. Давался даже обычный пропуск. Нелегко было поддерживать ночью целость линии аванпостов при наличии передней возбужденной массы представителей четвероногого царства, горящих глаз хищников, под аккомпанемент воя волков и рычания барсов.
Чем дальше, тем труднее. Еще один месяц спустя, когда масса животных уже начинала чувствовать, что она преследуется врагами, необходимо было еще усилить бдительность.
Если лисица забиралась в какую-нибудь нору, она во что бы то ни стало должна была быть выгнана оттуда, медведя, скрывавшегося в расщелине между скал, кто-нибудь из загонщиков должен был выгнать, не нанося ему вреда.
Понятно, насколько такая обстановка была благоприятна для проявления молодыми воинами молодечества и удали, например когда одинокий, вооруженный страшными клыками кабан, а подавно когда целое стадо таких разъяренных животных в исступлении бросалось на цепь загонщиков.
Иногда приходилось при этом совершать трудные переправы через реки, не нарушая непрерывности цепи. Нередко в цепи появлялся сам старый хан, наблюдая за поведением людей.
Он до поры до времени хранил молчание, но ни одна мелочь не ускользала от его внимания и по окончании охоты вызывала похвалу или порицание.
По окончании загона только хан имел право первым открыть охоту. Убив лично несколько животных, он выходил из круга и, сидя под балдахином, наблюдал за дальнейшим ходом охоты, в которой после него подвизались князья и воеводы. Это было нечто вроде гладиаторских состязаний Древнего Рима.
После знати и старших чинов борьба с животными переходила к младшим начальникам и простым воинам. Это иногда продолжалось в течение целого дня, пока, наконец, согласно обычаю, внуки хана и малолетние княжата не являлись к нему просить пощады для оставшихся в живых животных. После этого кольцо размыкалось, и приступали к сбору туш.
Такая охота была превосходной школой для воинов, а практиковавшееся во время хода ее постепенное сужение и смыкание кольца всадников могло находить применение и на войне против окруженного неприятеля.
Действительно, есть основание думать, что своей воинственностью и удалью монголы в значительной доле обязаны именно звериной охоте, воспитавшей в них эти черты с малых лет в повседневном быту.
Сводя вместе все, что известно относительно военного устройства империи Чингизхана и тех начал, на которых была устроена его армия, нельзя не прийти к заключению - даже совершенно независимо от оценки таланта его верховного вождя, как полководца и организатора - о крайней ошибочности довольно распространенного взгляда, будто походы монголов были не кампаниями организованной вооруженной системы, а хаотическими переселениями кочевых народных масс, которые при встречах с войсками культурных противников сокрушали их своим подавляющим многолюдством.
Мы уже видели, что во время военных походов монголов народные массы оставались преспокойно на своих местах, и что победы одерживались не этими массами, а регулярной армией, которая обыкновенно уступала своему противнику численностью.
Можно с уверенностью сказать, что, например, в китайском цзиньском и среднеазиатском походах, Чингисхан имел против себя не менее чем двойные неприятельские силы.
Вообще монголов было чрезвычайно мало по отношению к населению завоеванных ими стран, по современным данным 5 миллионов первых на 600 миллионов всех их бывших подданных в Азии.
В армии, выступившей в поход в Европу, чистых монголов было около 1/3 общего состава, как основное ядро. Военное искусство в высших своих достижениях в XIII веке было на стороне монголов, почему в их победоносном шествии по Азии и Европе ни один народ не сумел остановить их, противопоставить им высшее, чем имели они.
Если сопоставить великий заход вглубь неприятельского расположения армий Наполеона и армий не менее великого полководца Субедея, то мы должны признать за последним значительно большую проницательность и больший руководительский гений.
И тот и другой, ведя в разное время свои армии, были поставлены перед задачей правильного разрешения вопроса тыла, связи и снабжения своих полчищ.
Но только Наполеон не сумел справиться с этой задачей в снегах России, а Субудай разрешил ее во всех случаях оторванности на тысячи верст от сердцевины тыла.
В прошлом, покрытом столетиями, как и в значительно позднейшее время, при затевавшихся больших и дальних войнах в первую голову ставился вопрос о продовольствии армий.
Этот вопрос в конных армиях монголов, свыше 150 тысяч коней, осложнялся до крайности. Легкая монгольская кавалерия не могла тащить за собой громоздкие обозы, всегда стесняющие движение, и поневоле должна была изыскать выход из этого положения.
Еще Юлий Цезарь, завоевывая Галлию, сказал, что “война должна питать войну”, и что “захват богатой области не только не отягощает бюджета завоевателя, но и создает ему материальную базу для последующих войн”.
Совершенно самостоятельно к такому же взгляду на войну пришли Чингисхан и его полководцы: они смотрели на войну как на доходное дело, расширение базиса и накопление сил - в этом была основа их стратегии.
Китайский средневековый писатель указывает как на главный признак, определяющий хорошего полководца, на умение содержать армию за счет противника.
Монгольская стратегия в длительности наступления и в захвате большого пространства видела элемент силы, источник пополнения войск и запасов снабжения.
Чем больше продвигался в Азию наступающий, тем больше захватывал он стад и других движимых богатств. Кроме того, побежденные вливались в ряды победителей, где быстро ассимилировались, увеличивая силу победителя.
Монгольское наступление представляло снежную лавину, нарастающую с каждым шагом движения. Около двух третей армии Бату составляли тюркские племена, кочевавшие к востоку от Волги.
При штурме крепостей и укрепленных городов монголы гнали перед собой пленных и мобилизованных неприятелей, как пушечное мясо. Монгольская стратегия при огромном масштабе расстояний и господстве преимущественно вьючного транспорта на кораблях пустыни, незаменимых для быстрых переходов за конницей через бездорожные степи, пустыни, реки без мостов и горы, не в силах была организовать правильный подвоз с тыла.
Идея же переноса базирования на области, лежавшие впереди, являлась основной для Чингисхана. Монгольская конница всегда имела базу при себе. Необходимость довольствоваться преимущественно местными средствами налагала определенный отпечаток на монгольскую стратегию.
Сплошь да рядом быстрота, стремительность и исчезновение их армии объяснялись прямой необходимостью быстрее достичь благоприятных пастбищ, где могли бы нагулять тела, ослабевшие после прохождения голодных районов кони.
Безусловно, избегалась затяжка боев и операций в таких местах, где отсутствуют кормовые средства. Кроме того, о военном устройстве Монгольской империи остается еще сказать несколько слов о ее основателе как полководце.
Он обладал истинно творческим гением, это ясно видно из того, что он сумел из ничего создать непобедимую армию, положив в основание ее создание идей, которые у культурного человечества получили признание лишь много веков спустя.
Непрерывный же ряд торжеств на полях битв, покорение культурных государств, обладавших более многочисленными сравнительно с монгольской армией и хорошо организованными вооруженными силами, несомненно, требовали более чем организаторского таланта; для этого необходим был гений полководца.
Такой гений представителями военной науки за Чингизханом признан в настоящее время единогласно. Его способ маневрирования большими массами без заметных трений и усилий, искусное приспособление им приемов ведения войны к разным театрам и различным условиям обстановки, отсутствие колебаний в решительные моменты операции или сражения, его успешные осады, при примитивности технических средств, его блестящие победы в открытом поле, все это выдвигает его в ряды величайших полководцев.
Даже величайший из военных гениев Нового времени косвенно признал превосходство над собой монгольского завоевателя в своем изречении: “Я не был так счастлив, как Чингизхан”, - Наполеон.
Монгольский Завоеватель не имел такого множества биографов и вообще такой восторженной литературы, какую имел Наполеон. О Чингисхане написаны всего три-четыре работы, и то главным образом его врагами - китайскими и персидскими учеными и современниками.
В европейской литературе должное как полководцу стало отдаваться ему лишь в последние десятилетия, развеявшее туман, который покрывал его в предшествующие века.
Следует окончательно отбросить ходячее мнение, по которому Чингисхан представляется, как вождь кочующей орды, слепо сокрушающей на своем пути встречные народы.
Ни один народный вождь не сознавал отчетливее то, чего он хочет, что он может. Огромный практический здравый смысл и верное суждение составляли лучшую часть его гения.
Если монголы всегда оказывались непобедимыми, то этим они были обязаны смелости своих стратегических замыслов и непогрешимой отчетливости своих тактических действий. Безусловно, в лице Чингизхана и плеяды его полководцев военное искусство достигло одной из своих высочайших вершин.
Конечно, очень трудно производить сравнительную оценку дарований великих полководцев, а подавно при условии, что творили они в разные эпохи, при различных состояниях военного искусства и техники и при самых разнообразных условиях.
Плоды достижений отдельных гениев, вот, казалось бы, единственный беспристрастный критерий для оценки. Сравнение гения Чингизхана с двумя общепризнанными величайшими полководцами Наполеоном и Александром Великим, это сравнение совершенно справедливо решено не в пользу двух последних.
Созданная Чингизханом империя не только во много раз превзошла пространством империи Наполеона и Александра и сохранилась в течение долгого времени при его преемниках, достигнув при внуке его, Хубилае, необыкновенной, небывалой в мировой истории величины 4/5 Старого Света, и если она пала, то не под ударами внешних врагов, а вследствие внутреннего распада.
Нельзя не указать еще на одну особенность гения Чингизхана, которою он превосходит других великих завоевателей: он создают школу полководцев, из которой вышла плеяда талантливых вождей - его сподвижников при жизни и продолжателей его дела после смерти.
Полководцем его школы можно считать и Тамерлана. Такой школы, как известно, не сумел создать Наполеон, школа же Фридриха Великого произвела только слепых подражателей, без искры оригинального творчества.
Как на один из приемов, употреблявшихся Чингизханом для развития в своих сотрудниках самостоятельного полководческого дара, можно указать на то, что он предоставляют им значительную долю свободы в избрании способов для выполнения данных им боевых и оперативных задач.
О силе власти Чингизхана свидетельствует путешественник того времени, агент римского папы, Плано Карпини: - “Никто не смеет пребывать в какой-нибудь стране, если, где император не укажет ему. Сам он указывает, где пребывать вождям, вожди же указывают места тысячникам, тысячники сотникам, сотники же десятникам”.
Укрепив, таким образом, военно-политическую организацию власти феодалов в монгольском обществе, Чингизхан приступил к осуществлению своих внешнеполитических захватнических целей.
Завоевательным походам Чингизхана в высшей степени благоприятствовала сложившаяся в странах Востока и Восточной Европы обстановка.
Политическое положение в Китае, Средней Азии, Закавказье, на Руси - основных объектах монгольских завоеваний - характеризовалось наступившей повсеместно феодальной раздробленностью, отсутствием сильной центральной власти.
Кроме того, монголы и невольно вовлеченные в орбиту их завоеваний кочевые народы при общей своей отсталости имели одно исключительно важное военное преимущество перед феодально развитыми оседлыми народами - многочисленное подвижное конное войско.
В 1215 году полчища Чингизхана начали захват Китая. В течение 1219-1221 годов они разгромили владения Хорезмшаха в Семиречье и Средней Азии, прошли почти весь Казахстан, захватили Афганистан.
В 1220-1223 годах монголы осуществили поход через Персию на Кавказ. В это же время они разгромили половцев и впервые встретились с русским войском в битве при Калке.
Завоевание Руси и ее княжеств монголы осуществили при преемниках Чингизхана - Батые и Берке в течение 1237-1254 годах. В процессе длительного и ожесточенного сопротивления русского народа монголы утратили свою наступательную мощь и не смогли реализовать своих планов по завоеванию Центральной и Западной Европы.
Монгольские завоевания сопровождались безжалостным и варварским разрушением и сожжением городов, крепостей и поселков, истреблением и угоном в рабство огромных масс населения, установлением над побежденными жестокого гнета, режима систематического террора и организованного грабежа, осуществляемого посредством целого ряда государственно-принудительных мероприятий: дани, налогов, подарков, приношений, поставок лошадей и продовольствия, почтовой повинности, предоставления определенного количества воинов, искусных ремесленников.
Все завоеванные монголами территории с живущими на них народами и племенами Чингизхан рассматривал, как подвластные ему и собственность его золотого рода. Возникло огромное государство - империя Чингизхана.
Управление ею основывалось на двух принципах - родовом и военно- феодальном. Если родовой принцип, ведущий свое начало от исторически сложившейся родовой идеологии, должен был способствовать сохранению централизованного управления, то главный, решающий военно-феодальный принцип находился в полном противоречии с первым и очень скоро привел к распаду империи на самостоятельные уделы - улусы, которые в свою очередь сами стали распадаться на более мелкие владения.
Военно-феодальный принцип складывался, развивался и укреплялся постепенно, по мере накопления монголами собственного управленческого опыта и использовании ими многовекового опыта завоеванных феодальных государств Китая, Средней Азии, Персии, арабов, народов Закавказья, Руси.
Родовой принцип проявлялся в том, что улусные ханы-вассалы вынуждены были, время от времени посылать Великому хану в Монголии - своему верховному сюзерену, часть награбленной добычи.
В отдельных случаях вассальные правители, например грузинские цари и армянские князья ездили в далекий Каракорум для получения от Великого хана ярлыков - грамот на владение своими улусами, а многие деспоты-узурпаторы, происходившие не из золотого рода, вынуждены были держать при себе подставных ханов из рода чингизидов.
Так поступали эмиры Средней Азии, Мамай в Золотой Орде, завоеватель, основавший собственную империю, эмир Тимур и другие. Однако, как ни велико было значение родового принципа, империя Чингизхана в силу географических, социально-экономических, национальных и многих других причин не могла существовать как единое централизованное государство и быстро распалась на отдельные самостоятельные улусы.
Военно-феодальный принцип полностью победил. Сам Чингизхан перед своей смертью в 1227 году разделил управление империей между своими четырьмя сыновьями.
Старшему сыну Джучи был выделен самый дальний улус от реки Иртыш - Кыпчакские степи, Поволжье, Крым, получивший вскоре наименование Синей Орды, а у русских - Золотой Орды.
Главной военной опорой господства монгольских завоевателей являлись расселенные среди покоренных народов многочисленные монгольские и другие племена и роды, кочевавшие по степным и предгорным пастбищам и организованные по десятичной системе.
Общими целями империи Чингизхана и самостоятельных военно-феодальных государств-улусов, образовавшихся после ее распада, являлись укрепление и увековечение господстве потомков золотого рода чингизидов, многочисленных царевичей - членов этого рода, нойонов.
Чингизиды.
Чингизиды это прямые потомки Чингизхана называются торе. Предполагается, что сегодня около 16 миллионов человек является потомками Чингизхана по мужской линии.
Так, его старший сын оставил 40 сыновей. В свою очередь, внук Хубилай, правивший Китаем, имел 22 законных сына. Девочек от них должно было родиться не меньше.
Существует версия, что старший сын Чингизхана, Джучи, не был его родным сыном. Об этом косвенно может свидетельстовать факт меньшей схожести его генной линии, по сравнению с Угэдэем, Чагатаем и Толуем, другими широко известными в истории сыновьями Чингиза.
Имя Джучи переводится как “Нежданный гость”. Легенда гласит, что ребёнок, на самом деле, был сыном Чилгера, который похитил и изнасиловал любимую жену Чингиза, держа её в плену около года.
В соответствии с легендой, сыновья Чингиза неоднократно выражали сомнения относительно их родства с Джучи. Чингиз трижды называл Джучи родным сыном.
Батый, хан Золотой Орды, сын Джучи и внук Чингисхана, в своем нашествии захватил не только русские княжества, но и часть Западной Европы, что является опровержением фразы “что потомки Джучи никогда не занимали трон империи”.
Часто имели место и другие факты, которые необходимо учитывать при определении потомков Чингизхана. Так, Джучиды брали себе жен из Ильханской династии Персии, родоначальником которой считается Хулагу-Хан.
Как результат, необходимо учитывать тот факт, что у многих Джучидов также присутствуют и гены Чингиза по материнской линии. На сегодняшний день существует несколько основных линий потомков Чингизхана, плюс несколько более малочисленных линий:
- монгольские чингизиды,
- казахские чингизиды,
- узбекские чингизиды,
- чингизиды Казани и Башкирии,
- кыргызские чингизиды,
- ногайские чингизиды,
- Гиреи - потомки крымских ханов.
Средствами и методами достижения этих целей стали:
1. Установление беспощадного государственно-организованного террора в отношении покоренных народов и племен.
2. Использование характерного для всех поработителей принципа “разделяй и властвуй”. Этот принцип нашел свое воплощение в предоставлении привилегий для монгольской знати, вождей кочевых племен, установление различного статуса для феодалов, городов, духовенства, применении системы откупов для управления и выжимания налогов, даней, поборов.
3. Создание большого финансового аппарата для систематического взимания с покоренных народов огромных денежных и других материальны средств, привлечения их к различным повинностям и службам. Чиновники этого аппарата периодически производили переписи населения и обеспечивали сбор налогов и других поборов.
4. Постоянная военная готовность для подавления непокорных организации набегов и грабительских походов против сопредельных и отдаленных государств и народов.
5. Правовой плюрализм: сохранение действия местного адатного, мусульманского права, права городов и оседлого населения при господствующем положении общего права, то есть Ясы Чингизхана, ярлыков, распоряжений, приказов ханов и их администраций.
6. Относительная веротерпимость, поскольку монгольские феодалы понимали значение религии и духовенства для сохранения своего господства над покоренными народами. Сами же они были достаточно суеверны и боялись гнева не только своих, но и чужих богов.
Держава, сложившаяся в 1-й половине 13 века в результате завоевательных войн Чингисхана и его преемников. В правление внука Чингисхана Мункэ, который правил в 1251-1259 годы, Монгольская феодальная империя включала Монголию, Северный Китай, Корею, территорию тангутского царства Си-Ся, Центральную и Среднюю Азию, Закавказье, Иран, Афганистан и значительную часть русских земель.
Однако Монгольская феодальная империя была лишена внутреннего единства, представляла собой насильственное объединение большого числа разноязычных народов, находившихся на различных уровнях социально-экономического и культурного развития, причём многие из них по достигнутому уровню стояли выше завоевателей.
После смерти Мункэ начался распад Монгольской феодальной империи. Первыми отделились от неё владения Батыя, который правил в 1236-1255 годы, и Хулагу-хана, который правил в 1256-1265 годы.
Образовавшие самостоятельные государства под властью монгольских династий - соответственно Золотая Орда и государство Хулагуидов - не вмешивались в дела Монгольской феодальной империи, но и не допускали вмешательства её правителей в свои дела.
Преемником Мункэ был его брат Хубилай, который правил в 1260-1294 годы, и было завершено завоевание монгольскими феодалами всего Китая. Империя Хубилая и его преемников стала называться Юань. В 1368 году монгольские завоеватели были изгнаны из Китая восставшим народом.
На Руси Куликовская битва в 1380 году положила начало свержению монгольского ига. Во 2-й половине 14 века пало монгольское господство в Иране, Закавказье и Средней Азии. В последней четверти 14 века Монгольская феодальная империя перестала существовать.
Монгольские завоевания одни из самых ярких событий раннего средневековья и, одновременно значительная веха в истории нашего отечества.
Бесчисленные орды кочевников, прокатывающиеся по Евразии, горящие города, жуткое 300 летнее иго вошли в наше сознание со школьных учебников.
Для краткости, и чтобы избежать излишней эмоциональности, перечислим исторические даты монгольского завоевания. После продолжительной гражданской войны внутри Монголии в 1206 году Великий курултай-хурал, избирает Тэмуджина великим ханом Чингизханом.
Затем, с 2011 по 1215 года уничтожается китайская империя Цзинь, в 1219 году завоевание Средней Азии и крушение Хорезма, в 1237-1240 годы рейды на Северо-Восточную Русь и взятие Киева, в 1241 году война в Западной Европе, разгром поляков, немцев, венгров.
В 1242 году монголы доходят до Адриатического моря и поворачивают назад. Это наиболее крупные стратегические мероприятия монгольской орды.
Перечисление мелких тактических акций заняло бы страницу-другую: покорение Енисейских кыргызов, меркитов, тангутов, кара-киданей, волжских булгар, половцев, рейд Джебэ и Субудая в южнорусские степи и так далее.
Если подвести итог, то ясно, что решать такие военные задачи могла только мощная и хорошо организованная для того времени военная структура. Так в чем же была сила монголов? Среди наиболее значимых факторов называют:
- отличное вооружение и передовая китайская осадная техника,
- жесткая дисциплина,
- мобильность передвижения конной орды,
- неприхотливость в быту и способность кормиться от земли,
- разведка купеческими караванами и многочисленными соглядатаями,
- большая численность войск,
- слабость противников, феодальная раздробленность и так далее,
Теперь прикинем, что за народ и что за страна породили такую исключительно эффективную военную организацию. Итак, говорят нам историки, Монголия в XII веке это раннефеодальное государство.
Не очень понятно, что кроется за этим термином, так как ни феодов, ни феодалов, ни зависимых крестьян, ни государства в Монголии явно не наблюдается.
Что не удивительно. Вся теория смены формаций: рабовладение, феодализм, капитализм, социализм, писалась на историческом опыте Западной Европы, и уже потом в нее пытались уложить как в прокрустово ложе весь остальной мир.
По факту Монголия в XII веке это кочевая страна, населенная целым рядом различных племен состоящих из родов и не объединенных ничем, кроме продиктованного кочевыми условиями быта.
Хозяйство - экстенсивное скотоводство. Скот преимущественно бараны, лошади, верблюды. Ремесла практически не развиты. Запомним все это на будущее.
Создание любой военной организации процесс достаточно сложный. В его ходе должны быть решены, в том числе, такие вопросы как вооружение, управление и снабжение войск.
И пусть читателя не отпугивает применение к монгольской орде современной военной терминологии. Можно не называть человека, командующего воинами на поле боя, офицером.
Не применять для обеспечения войск термины провиант и фураж. От этого сущность проблемы не изменится. Дело не в терминах, а в логике. Во все времена для того, чтобы воевать, человеку надо чем-то вооружаться, что-то поесть, и где-то выспаться, как-то организоваться и обеспечивать себя средствами передвижения, кормить свою лошадь, или заправлять бензином машину.
Вооружение. Армию нужно вооружать. Основной материал, из которого делается оружие последние две-три тысячи лет это металл. Но для того, что получить нож, меч, наконечник для копья нужно организовать процесс из трех стадий:
- шахта, где добывается руда,
- металлургическая печь, где из руды выплавляют металл,
- кузница, где из металла делают оружие.
Для вооружения орды нужна была если не промышленность, на дворе XII век, то, по крайней мере, развитое ремесленное производство. Кроме этого общество должно производить достаточное количество прибавочного продукта для того, что бы кормить шахтеров, металлургов и кузнецов.
Вы можете себе представить кочевую страну XII века с шахтами, металлургическими печами и кузницами? Картинка еще та. Какие есть варианты решения проблемы?
Оружие можно изготовить из кости и дерева, чем, кстати, и занимается большинство кочевников на протяжении всей своей истории. Но при столкновении с армией вооруженной оружием из металла и закованным в металл участь формирования предугадать не трудно.
Традиционно считается, что основным оружием монголов был лук. Но для лука требуются стрелы с наконечниками опять-таки из металла. На поле боя стрелы быстро растрачиваются, теряются, ломаются и обеспечение действующей армии необходимым боезапасом в условиях кочевого скотоводства все равно представляет собой неразрешимую проблему.
А ведь стрелы, как нам говорят историки, были еще и разных типов: бронебойные, для дальней стрельбы, зажигательные, сигнальные и так далее. В последнее время стали говорить о том, что в составе монгольской армии была как легкая, так и тяжелая кавалерия.
Тяжелые монгольские кавалеристы в защитном вооружении не уступали европейским рыцарям. Кони и всадник были защищены кожаными доспехами.
Не могу ничего сказать про изготовление доспехов из кожи, но для тяжеловооруженного всадника нужен еще и шлем, копье, сабля, булава, щит. Все это вооружение надо понимать ковалось, как кто-то метко заметил, в степных кузницах. Осталось добавить еще сталеплавильные печи на колесах и кочевые шахты.
Впрочем, выход был найден. Монгольская орда вооружалась добытым в бою трофейным оружием, говорят нам историки. Действительно, оружие во все времена было дорого и после боя его снимали с убитых.
Упускается из виду то, что для получения такого оружия бой нужно сначала выиграть. Кроме того, трофейное оружие это оружие, снятое с убитого противника и оно часто оказывается поврежденным и нуждается в ремонте.
Добавьте и то, что трофейное оружие нужно осваивать. Приемы фехтования зависят от длины и веса меча. В доспехах нужно уметь двигаться. И когда приобретать данные навыки в боевых условиях?
Последний вариант: оружие можно закупать. Но чтобы что-нибудь купить, сначала нужно что-нибудь продать. То есть для закупки оружия нужны деньги, которые добываются продажей товара.
И чем торговать кочевникам? Шкурками от баранов. Торговать то можно, но для вооружения армии, учитывая стоимость оружия во все времена, таких шкурок явно не хватает.
Картина будет неполной, если мы не упомянем осадную технику монголов. Вообще для любой кочевой армии штурм крепостей всегда был камнем преткновения.
На крепостную стену на коне не заедешь. К монголам это не относится. Судя по летописям, крепости и города они щелкали как орешки. Историки говорят нам, что все дело в осадной военной технике, захваченной монголами в Китае.
Правда, опять возникает вопрос, как они без осадной техники на одних конях брали китайские города. Но допустим, что брали. Попробуйте без дорог на гужевой тяге привести осадные машины из Китая в Россию. Что у нас доедет до финиша?
Одним словом вопрос вооружения монгольской орды остается открытым, и чем больше в него всматриваешься, тем больше возникает вопросов.
Организация. В самом дальнем приближении командование это структура позволяющая провести приказ от командира до низшего, исполняющего боевую задачу звена.
При этом процесс передачи приказа должен быть своевременным, точным, и работать в критической ситуации битвы с противником. Отсюда и возник институт офицеров, то есть людей умеющих передать приказ свыше своим подчиненным.
Читатель думает, что это просто? Выведите 1000 людей в поле и в спокойной обстановке попробуйте добиться от них одновременного выполнения самых простых действий, типа шаг вперед и два назад.
Монгольская армия на поле боя была супер хорошо управляема. Фланговые охваты, хоровод перед рядами противника, ложные отступления, контратаки, засады и так далее.
Любопытно, что в отличие от большинства военноначальников того времени монгольские ханы в сражениях не участвовали, наблюдая за ходом битвы издалека.
Как видно, дело не в трусости монгольских ханов, а в том, что их решения непосредственно влияли на ход сражения. Причины успешной военной организации монголов видят в дисциплине, которая базировалась на яссе Чингизхана.
По факту, первом военном уставе. При этом упускается из виду, что мало заставить людей подчиняться, нужны еще и люди умеющие командовать.
Для эффективного управления нужны, как минимум, следующие составляющие: исполняющий приказ солдат, командир отдающий приказ и вестовой, сигнальщик передающий приказ от первого ко второму.
Можно прикинуть, сколько требовалось офицеров для управления одним туменом. Монгольская армия была организована по десятичному принципу, то есть на 10.000 всадников приходился один темник, 10 тысячников, 100 сотников и 1000 десятников.
По логике сюда нужно добавить еще и вестовых, сигнальщиков, ординарцев и так далее, но ограничимся только командным составом. Также пусть десятник, как современный ефрейтор, будет назначаться из самых смышленых солдат и не имеет специальной подготовки.
Кроме этого остается еще 111 человек, которых просто на глазок из общей массы не выберешь, и командовать не назначишь. Офицеров нужно учить и готовить.
Если же учесть, что армия Бату-Хана по летописям доходила до 300000 человек, этой цифры мы коснемся ниже, то для ее управления нужно что-то около 3000-4000 офицеров степной войны.
А командиры имеют дурную тенденцию гибнуть в боях, так что командный состав постоянно нуждается в пополнении. Ну и как себе представить подготовку такого количества грамотных военных в условиях кочевого феодализма?
Как вариант решения проблемы предлагается, что на руководящие посты монгольского войска назначались нукеры - преданные и верные охранники хана.
Но для руководства войсками на поле боя одной верности явно мало. Попробуйте назначить телохранителя командиром боевого подразделения и представьте себе результат.
С проблемой создания командного состава для армии не справлялось ни одно государство того времени. На уровне 100-200 человек средневековые европейские или русские армии управлялись довольно сносно, но как только численность вырастала до нескольких тысяч - все.
Управление сводилось, по факту, к трем командам: стоять на месте, наступать и отступать. И дело не только в том, что дисциплина была плохой, но и в том, что просто не было людей, обученных искусству управления массами народа в боевых условиях.
Яркий пример битва на поле Куликовом, произошедшая через 150 лет. Пешим полкам был отдан приказ: стоять на месте. Конному засадному полку: атаковать, когда монголы прорвут левый фланг.
Далее Дмитрий Донской передал свои княжеские регалии Бренку и затерялся в рядах войска, что, кроме символического смысла, и имело и еще один чисто практический аспект: после отдачи приказов корректировать действия войск в условиях боя все равно не возможно.
Снабжение. Часто говорят про отличную разведку монголов. При этом, сказав А, нужно сказать и Б. Разведданные нужны для того, что планировать военную операцию.
А планирование операции предусматривает, в том числе, снабжение армии всем необходимым. Снабжение, кроме своевременного обеспечения оружием, состоит из трех составляющих:
- снаряжение,
- провиант,
- фураж.
Снаряжение. Итак, нам требуется обеспечить жизнь нескольких десятков тысяч человек в полевых условиях. Что, люди в XII веке были неприхотливые и к комфорту не привычные?
Допустим, но для самого неприхотливого человека во все времена нужно где-то спать, и как-то готовить еду. Если учесть, что монголы находились в походах годами, армию нужно обеспечивать тоннами одеял, одежды и обуви, сбруей для лошадей, средствами для приготовления еды и топливом, в степи с этим проблемы, и еще десятками мелочей, с которым сталкивался каждый, кто провел хотя бы неделю за городом в палатке.
Варианты решения проблемы. Монгол был обеспечен всем с самого начала. Действительно, как и во всех армиях того времени, воин выезжал в поход со всем необходимым снаряжением.
Но походы длились годами. За этот срок одежда рвется, обувь стаптывается, одеяла прожигаются у костров. Без регулярных поставок нового снаряжения армия воевать не может.
Монголы все эти вещи делали сами. Несомненно, что мелкий ремонт снаряжения, как и любой армии в боевых условиях, делался вечерком на коленках у костра.
Допустим также и то, что любой монгол, был вполне способен снять шкуру животного, выделать ее и сшить себе сапоги и одежду. Но если он занимается этими делами, то логично задать вопрос: когда он будут воевать?
Хороша армия: сегодня воюем, завтра все шьем себе сапоги. Монголы ехали в поход вместе со своими семьями, которые их и обеспечивали всем необходимым. Еще лучше.
Представляете два тумена в 20.000 тысяч человек в военном походе за которыми следуют 80.000-100.000 человек обоза вместе со своим имуществом и стадами скота.
Как обеспечивать безопасность семей в случае битвы с противником? Как бросать семьи без охраны, если нужно преследовать отступающего противника? Куда девать жен и детей, если нужно отступать? Мобильность такого конного соединения зашкаливает на абсолютном нуле.
Последний вариант: военная добыча. Грабеж побежденных был непременной составляющей военных действий во все времена. Но сегодня есть кого грабить, а завтра нет. И что делать человеку зимой без награбленных сапог или одеяла?
Провиант. Армия это десятки тысяч здоровых мужчин, которых нужно кормить. При этом ежедневно и достаточно обильно, так как голодный человек воевать холодным оружием не способен.
Самый легко напрашивающийся вариант. Кочевники гнали провиант своим ходом. То есть отары овец следуют за армией и в нужный момент обеспечивают ее едой. Сразу несколько проблем.
Скорость хода отары овец сильно уступает лошади, и тогда скорость перехода кавалерии будет диктоваться скоростью бега барана. На мобильной войне, которая отличала монголов, как и в ситуации с семьями, можно сразу ставить жирный крест.
Кроме этого скот либо ест и набирает вес, либо бежит и теряет в весе. Представляете жирность барана, которого прогнали бегом от Керулена до Волги.
Кроме этого перемена в питании может вызвать падеж скота. По этой причине кочевник при перекочевье жестко ограничен определенной климатической зоной.
Вообще кажущаяся подвижность кочевников есть подвижность человека прикованного цепью к столбу, где длина цепи определяется сходными условиями выпаса скота. Также в походе можно есть конину. Но если есть лошадей, то тогда на чем воевать?
Запасание продуктов. Продукты кочевого животноводства плохо поддаются хранению. Колбаса, вяленое мясо и так далее имеет сроки хранения.
Вы стали бы покупать колбасу, если бы вам сообщили, что ее везли из Монголии в Москву год-другой без холодильника? С кисломолочными продуктами, что всегда было способами хранения молока кочевниками, еще хуже.
Последний пункт, как всегда, это добыча провианта у противника. Как и в предыдущих случаях, сегодня провиант захватили, завтра нет. Есть же хочется всегда.
Повторимся, что неделя без еды, и армия, вооруженная холодным оружием, уже не способна практически ни на какие действия, в том числе и на захват провианта у противника.
Фураж. Общепризнанно, что монгольская армия была конной. На одного воина приходилось 3-4 лошади. Если брать тумен, то это 30.000-40.000 лошадей. Если 300.000 воинов, то количество лошадей зашкаливает за миллион.
Фураж играет здесь такую же роль как бензин в современной войне. Не заправьте танк бензином, и он не поедет, не покормите лошадь и результат будет соответствующий.
За исключением того, что танк без бензина может простоять месяц другой на месте, потом получить бензин и поехать, не кормленная же лошадь может пасть.
Одного этого достаточно для того, чтобы признать, что обеспечение фуражом конной армии на войне имеет исключительное значение. Есть два варианта обеспечения скота, и лошадей в том числе, пропитанием.
Первый это непосредственный выпас на пастбище, второй заготовка кормов заранее. Выпасать лошадей в походе дело сложное. Как и в ситуации со скотом на это нужно время.
Кроме этого военные операции орды проводились в Северном Причерноморье и в лесостепной зоне России, то есть регионах, где толщина снега зимой не позволяет выпасать скот на пастбище.
В 1237 году в зимних условиях армия Бату-хана разгромила Северо-Восточную Русь. Представьте, что вам предложили провести в декабре-январе табун в несколько десятков тысяч лошадей от Рязани до Новгорода и обратно.
При этом кормить лошадей придется тем, что подвернется по зимней дороге. Много дойдет до финиша? Осталось рассмотреть вариант с заготовкой фуража заранее.
Монгол с косой, косящий траву, члены семьи, грабящие за ним сено. Анекдот, да и только. Осталось, как всегда, ссылаться на то, что необходимый фураж орда захватывала у противника с боем.
Только что делать в боевых условиях, если коварный враг уничтожил все запасы сена заранее никто ответа так и не дал. Если подвести итог, то мобильной конная армия может быть только в одном случае: если все необходимое для жизнедеятельности она способна нести в компактном виде с собой.
И то только в том случае, если военная операция не слишком длительная. Рейд 20.000 тысяч всадников Джебе и Субудая через весь северный Иран, Закавказье, Кавказ, Причерноморские степи, Волжскую Булгарию на кратковременную операцию никак не походит, и возможен только в случае налаженных линий снабжения уходящих вперед войск.
Численность. Летописи говорят нам, что в поход на Северо-Восточную Русь шли, ни много ни мало, 300.000 монголо-татар. Попробуем оценить эту цифру критически.
Население Росси на данный момент 142.000.000, вооруженные силы около 1.370.000 что составляет примерно около 1% населения. И это в XXI веке с развитым производством и сельским хозяйством.
Тогда для того, чтобы иметь 300.000 воинов население Монголии в XII веке должно быть примерно 30.000.000 человек. Но в XXI веке к этническим монголам относятся 10.000.000 человек, из которых непосредственно в государстве Монголия живут только 2.400.000.
А далеко не все монголы воевали на Руси. Одновременно шли военные операции в Индии и в Китае, на Алтае и в Корее. Одним словом численность орды явно зашкаливает за невероятную.
В современном мире на одного монгола приходится примерно 14 русских и 130 китайцев. Нет никаких оснований думать, что соотношение в прошлом было другим. Вы хорошо можете представить себе бесчисленную орду монголов, атакующую современный Китай или Россию?
Слабость противников. Основная причина побед орды кроется в феодальной раздробленности ее противников. Ход, в некотором роде, беспроигрышный.
Всего легче объяснить силу победителя слабостью побежденных: не победитель был крут, а противники все трусы и рохли. Действительно. Русь в XII веке была раздроблена на мелкие княжества.
При этом, эта раздробленность не помешала князьям, как собрать единую армию и атаковать тумены Джебе и Субудая в 1223 году, так и потерпеть от них поражение на реке Калке.
Но выше говорилось, что сам термин феодальная раздробленность был изобретен при наблюдении за историческим процессом Западной Европы и мало применим к Азии.
Не было в то время феодальной раздробленности ни в Великом Хорезме ни в империи Цзинь. Назовите навскидку удельные княжества данных государств.
Перед подобным вопросом спасуют и профессиональные историки. Даже если исключить Русь, где князья вполне умели объединяться, в Китае и Средней Азии эта палочка-выручалочка монголам бы не помогла.
Итак, мы рассмотрели вопросы вооружения, управления, снабжения и численности монгольской орды и ни один вариант, из предлагаемых в исторической литературе, проблему не решают.
Но вот что любопытно. В истории были примеры, когда кочевники принимали активное участие в военных действиях. В составе русской армии успешно воевали формирования татар, башкир, калмыков и так далее.
При этом данным формированиям придавались военные советники из русских офицеров, а русское государство вооружало и снабжало кочевников всем необходимым.
То есть решались именно те самые вопросы вооружения, управления и снабжения, которые мы рассматривали выше. И никаких бесчисленных орд там явно не наблюдалось.
Сказанное про монголо-татар можно с таким же успехом отнести вообще к любым кочевникам, появлявшимся на арене мировой истории. Гунны, хазары, тюрки и так далее, совершавшие по истории переселения на тысячи километров должны были столкнуться с теми же проблемами вооружения, управления и снабжения своих мероприятий.
Кажется, что сама теория про бесчисленные орды кочевников выходящие из глубин Азии и подобно саранче надвигающие на цивилизованную Европу со своими семьями в кибитках, отарами овец, табунами лошадей и верблюдов была рождена в кабинетах европейских, скорее всего немецких ученых. Немцы, при всей их педантичности, склонны увлекаться фантазиями.
Так что? Не было никакого монголо-татарского нашествия? Я этого не утверждаю. Несомненно, что в XII веке от рождества христова на просторах Евразии было совершено какое-то военное мероприятие, поразившее как современников, так и потомков своим размахом и масштабом.
Но раннефеодальное государство с экстенсивным скотоводством и практически полным отсутствием ремесел и исключительно эффективная военная структура, одерживающая победы от Кореи до Италии, явно не соответствуют друг другу.
Война велась монголами обычно по следующей системе: собирался курултай, на котором обсуждался вопрос о предстоящей войне и ее плане. Там же постановляли все, что необходимо было для составления армии, сколько с каждого десятка кибиток брать воинов и прочее, а также определяли место и время сбора войск.
Высылались в неприятельскую страну шпионы и добывались языки. Заготавливалось вооружение, фураж для коней, провиант и одежда для воинов, назначались начальники войск, организовывалась служба доставки почты и лечения раненых.
Военные действия начинались обыкновенно ранней весной, в зависимости от состояния подножного корма, а иногда и в зависимости от климатических условий, и осенью, когда лошади и верблюды в хорошем теле. Перед открытием военных действий Чингисхан собирал всех старших начальников для выслушивания ими его наставлений.
Верховное командование осуществлялось самим императором. Вторжение в страну противника производилось несколькими армиями в разных направлениях.
От получающих такое отдельное командование полководцев Чингисхан требовал представления плана действий, который он обсуждал и обыкновенно утверждал, лишь в редких случаях внося в него свои поправки.
После этого исполнителю предоставляется в пределах данной ему задачи полная свобода действий при тесной связи со ставкой верховного вождя. Лично император присутствовал лишь при первых операциях.
Как только он убеждается, что дело хорошо налажено, он предоставлял молодым вождям всю славу блестящих триумфаторов на полях битв, в покоренных странах и стенах захваченных крепостей и столиц.
При подходе к значительным укрепленным городам частные армии оставляли для наблюдения за ними обсервационный корпус. В окрестностях собирались запасы, и в случае надобности, устраивалась временная база. Обыкновенно главные силы продолжали наступление, а обсервационный корпус, снабженный стенобитными машинами, приступал к сплошному обложению города и его осаде.
Когда предвиделась встреча в поле с неприятельской армией, монголы обыкновенно придерживались одного из следующих двух способов: либо они старались напасть на неприятеля врасплох, быстро сосредотачивая к полю предстоящего сражения силы нескольких армий, либо, если противник оказывался бдительным и нельзя было рассчитывать на внезапность, они направляли свои силы так, чтобы достигнуть обхода одного из неприятельских флангов.
Такой маневр носил название тулугма. Но, чуждые шаблона, монгольские вожди кроме двух указанных способов применяли и разные другие оперативные приемы.
Например, производилось притворное бегство, и армия с большим искусством заметала свои следы, исчезнув из глаз противника, пока тот не раздробит своих сил и не ослабит мер охранения.
Тогда монголы садились на свежих заводных лошадей, совершали быстрый налет, являясь как будто из-под земли перед ошеломленным врагом. Этим способом были разбиты в 1223 году на реке Калке русские князья.
Случалось, что при таком демонстративном бегстве монгольские войска рассеивались так, чтобы охватить противника с разных сторон. Если оказывалось, что неприятель держится сосредоточенно и приготовился к отпору, они выпускали его из окружения, с тем чтобы потом напасть на него на марше.
Таким способом была в 1220 году уничтожена одна из армий Хорезмшаха Мухаммеда, которую монголы намеренно выпустили из Бухары. Монголы преследовали разбитого врага до полного уничтожения.
Это правило, составлявшее у монголов традицию, является одним из бесспорных принципов современного военного искусства, но в те далекие времена принцип этот в Европе вовсе не пользовался всеобщим признанием.
Например, рыцари Средних веков считали ниже своего достоинства гнаться за очистившим поле сражения противником, и еще много веков спустя, в эпоху Людовика XVI и пятипереходной системы, победитель готов был построить побежденному золотой мост для отступления.
Из всего, что было сказано выше о тактическом и оперативном искусстве монголов, явствует, что в числе важнейших преимуществ монгольской армии, обеспечивавших ей победу над другими, должна быть отмечена ее изумительная маневренная способность.
В своем проявлении на поле сражения эта способность была результатом превосходной одиночной выучки монгольских всадников и подготовки целых частей войск к быстрым передвижениям и эволюциям при искусном применении к местности, а также соответствующей выездке и втянутости конского состава.
На театре войны та же способность являлась выражением, прежде всего, энергии и активности монгольского командования, а затем такой организации и подготовки армии, при которых достигалась небывалая быстрота совершения маршей-маневров и почти полная независимость от тыла и подвоза.
Про монгольскую армию можно сказать без натяжки, что в походах она имела базу при себе. Она выступала на войну с немногочисленным и негромоздким, преимущественно вьючным, обозом верблюдов, иногда гнала с собою гурты скота.
Дальнейшее довольствие было основано исключительно на местных средствах, если средства для продовольствия людей нельзя было собрать от населения, они добывались при помощи облавных охот.
Монголия того времени, экономически небогатая и малонаселенная, никогда не была бы в состоянии выдержать напряжение сплошных великих войн Чингизхана и его наследников, если бы страна кормила и снабжала свою армию.
Монгол, воспитавший свою воинственность на звериной охоте, и на войну смотрит отчасти как на охоту. Охотник, вернувшийся без добычи, и воин, за время войны требующий продовольствия и снабжения из дома, считались бы в понятии монголов бабами.
Для возможности довольствия местными средствами часто было необходимо вести наступление широким фронтом, это требование было одной из причин, независимо от соображений стратегических, почему частные армии монголов обыкновенно вторгались в неприятельскую страну не сосредоточенной массой, а врозь.
Заключающаяся в этом приеме опасность быть разбитым по частям компенсировалась быстротой маневрирования отдельных групп, способностью монголов уклоняться от боя, когда он не входил в их расчеты, а также превосходной организацией разведки и связи, составлявшей одну из характерных особенностей монгольской армии.
При этом условии она могла без большого риска руководствоваться стратегическим принципом, который впоследствии был сформулирован немецким военным теоретиком Мольтке в афоризме: “Врозь двигаться - вместе драться”.
Таким же способом, то есть при помощи местных средств, наступающая армия могла удовлетворить свои нужды в одежде и в средствах передвижения.
Тогдашнее оружие тоже легко ремонтировалось посредством местных ресурсов. Тяжелая артиллерия, стенобитные машины, тараны, возились за армией частью в разобранном виде, вероятно, имелись к ней и запасные части, но в случае недостатка таковых, конечно, не представлялось затруднений к изготовлению их из местных материалов своими плотниками и кузнецами.
Снаряды артиллерии, изготовление и подвоз коих составляет одну из труднейших задач снабжения современных армий, в то время имелись на местах в виде готовых камней мельничных жерновов и так далее, или могли быть добыты из попутных каменоломен.
При отсутствии тех и других каменные снаряды заменялись деревянными чурбанами из древесных стволов, для увеличения их веса они пропитывались водой. Таким примитивным способом велось во время среднеазиатского похода бомбардирование города Хорезма.
Конечно, одной из немаловажных особенностей, обеспечивавших способность монгольской армии обходиться без коммуникаций, была крайняя выносливость людского и конского состава, их привычка к самым тяжким лишениям, а также царившая в армии железная дисциплина.
При этих условиях отряды крупной численности проходили через безводные пустыни и переваливали через высочайшие горные хребты, считавшиеся у других народов непроходимыми.
С большим искусством монголы преодолевали также серьезные водные преграды, переправы через большие и глубокие реки совершались вплавь, имущество складывалось на камышовые плоты, привязанные к хвостам лошадей, люди пользовались для переправы бурдюками, надутые воздухом бараньи желудки.
Эта способность не стесняться естественными приспособлениями и создала монгольским воинам репутацию каких-то сверхъестественных, дьявольских существ, к которым неприложимы применяемые к другим людям мерки.
Папский посланец при монгольском дворе, Плано Карпини, не лишенный, по-видимому, наблюдательности и военных познаний, отмечает, что победы монголов не могут быть приписаны их физическому развитию, в отношении которого они уступают европейцам, и многочисленности монгольского народа, который, напротив, довольно малочислен.
Их победы зависят исключительно от их превосходной тактики, которая и рекомендуется европейцам, как образец достойный подражания. Армия никоим образом не должна вестись в одной массе, но отдельными отрядами.
Во все стороны должны высылаться разведчики. Наши генералы должны держать свои войска днем и ночью в боевой готовности, так как татары всегда бдительны, как дьяволы.
Далее Карпини преподает разные советы специального характера, рекомендуя монгольские способы и сноровки. Все военные принципы Чингизхана, говорит один из современных исследователей, были новы не только в степи, но и в остальной Азии, где, по словам древнего источника Джувейни, господствовали совершенно иные военные порядки.
Самовластие и злоупотребления военачальников вошли в обычай, мобилизация войск требовала несколько месяцев времени, так как командный состав никогда не содержал в готовности положенного по штату числа солдат.
Трудно вяжутся с нашими представлениями о кочевой рати, как о сборище иррегулярных банд тот строжайший порядок и даже внешний лоск, которые господствовали у Чингизовой армии.
Из приведенных статей Ясы мы уже видели, как строги были в ней требования постоянной боевой готовности, пунктуальности в исполнении приказаний и так далее.
Выступление в поход заставало армию в состоянии безупречной готовности: ничто не упущено, каждая мелочь в порядке и на своем месте, металлические части оружия и упряжи тщательно вычищены, баклаги наполнены, неприкосновенный запас продовольствия в комплекте.
Все это подлежало строгой проверке начальников; упущения строжайше наказывались. Со времени среднеазиатского похода в армии имелись хирурги из китайцев.
Монголы, когда выступали на войну, носили шелковое белье - китайская чесуча - этот обычай сохранился до настоящего времени ввиду его свойства не пробиваться стрелой, а втягиваться в рану вместе с наконечником, задерживая его проникновение.
Это имеет место при ранениях не только стрелой, но и пулей из огнестрельного оружия. Благодаря этому свойству шелка стрела, или пуля без оболочки легко извлекалась из тела вместе с шелковой тканью.
Так просто и легко совершали монголы операцию извлечения из раны пуль и стрел. По сосредоточении армии, или главной ее массы перед походом ей производился смотр самим верховным вождем.
При этом он умел со свойственным ему ораторским талантом напутствовать войска в поход краткими, но энергичным словом. Следует еще обратить внимание на то широкое применение, которое получала у монголов в области военного дела тайная разведка, посредством которой задолго до открытия враждебных действий изучаются до мельчайших подробностей местность и средства будущего театра войны, вооружение, организация, тактика, настроение неприятельской армии и так далее.
Эта предварительная разведка вероятных противников, которая в Европе стала систематически применяться лишь в новейшие исторические времена, в связи с учреждением в армиях специального корпуса генерального штаба, Чингисханом была поставлена на необычайную высоту, напоминающую ту, на которой дело стоит в Японии в настоящее время.
В результате такой постановки разведывательной службы, например в войну против государства Цзинь, монгольские вожди нередко проявляли лучшие знания местных географических условий, чем их противники, действовавшие в своей собственной стране.
Такая осведомленность являлась для монголов крупным шансом на успех. Точно так же во время среднеевропейского похода Вату монголы изумляли поляков, немцев и венгров своим знакомством с европейскими условиями, в то время как в европейских войсках о монголах не имели почти никакого представления.
Для целей разведки и попутно для разложения противника все средства признавались пригодными: эмиссары объединяли недовольных, склоняли их к измене подкупом, вселяли взаимное недоверие среди союзников, создавали внутренние осложнения в государстве. Применялся террор духовный - угрозы, и физический над отдельными личностями.
В производстве разведки кочевникам чрезвычайно помогала их способность прочно удерживать в памяти местные приметы. Тайная разведка, начатая заблаговременно, продолжалась непрерывно и в течение войны, для чего привлекались многочисленные лазутчики.
Роль последних часто исполнялась торговцами, которые при вступлении армии в неприятельскую страну выпускались из монгольских штабов с запасом товаров, с целью завязки сношений с местным населением.
Выше было упомянуто об облавных охотах, которые устраивались монгольскими войсками в продовольственных целях. Но значение этих охот далеко не исчерпывалось этой одной задачей.
Они служили также важным средством для боевой подготовки армии, как и установлено одной из статей Ясы, гласящей: “Чтобы поддерживать боевую подготовку армии, каждую зиму надлежит устраивать большую охоту. По этой причине воспрещается, кому бы то ни было убивать от марта до октября оленей, козлов, косуль, зайцев, диких ослов и некоторые виды птиц”.
Этот пример широкого применения у монголов охоты на зверя в качестве военно-воспитательного и учебного средства настолько интересен и поучителен, что мы считаем не лишним привести более подробное описание ведения монгольской армией такой охоты.
Монгольская облавная охота была той же регулярной кампанией, но только не против людей, а против животных. Участвовала в ней вся армия, и правила ее были установлены самим ханом, который признавал их ненарушимыми.
Воинам-загонщикам запрещалось применять против животных оружие, и дать животному проскользнуть через цепь загонщиков считалось позором. Особенно тяжко приходилось по ночам.
Месяц спустя после начала охоты огромное количество животных оказывалось согнанным внутри полукруга загонщиков, группируясь около их цепи.
Приходилось нести настоящую сторожевую службу: зажигать костры, выставлять часовых. Давался даже обычный пропуск. Нелегко было поддерживать ночью целость линии аванпостов при наличии передней возбужденной массы представителей четвероногого царства, горящих глаз хищников, под аккомпанемент воя волков и рычания барсов.
Чем дальше, тем труднее. Еще один месяц спустя, когда масса животных уже начинала чувствовать, что она преследуется врагами, необходимо было еще усилить бдительность.
Если лисица забиралась в какую-нибудь нору, она во что бы то ни стало должна была быть выгнана оттуда, медведя, скрывавшегося в расщелине между скал, кто-нибудь из загонщиков должен был выгнать, не нанося ему вреда.
Понятно, насколько такая обстановка была благоприятна для проявления молодыми воинами молодечества и удали, например когда одинокий, вооруженный страшными клыками кабан, а подавно когда целое стадо таких разъяренных животных в исступлении бросалось на цепь загонщиков.
Иногда приходилось при этом совершать трудные переправы через реки, не нарушая непрерывности цепи. Нередко в цепи появлялся сам старый хан, наблюдая за поведением людей.
Он до поры до времени хранил молчание, но ни одна мелочь не ускользала от его внимания и по окончании охоты вызывала похвалу или порицание.
По окончании загона только хан имел право первым открыть охоту. Убив лично несколько животных, он выходил из круга и, сидя под балдахином, наблюдал за дальнейшим ходом охоты, в которой после него подвизались князья и воеводы. Это было нечто вроде гладиаторских состязаний Древнего Рима.
После знати и старших чинов борьба с животными переходила к младшим начальникам и простым воинам. Это иногда продолжалось в течение целого дня, пока, наконец, согласно обычаю, внуки хана и малолетние княжата не являлись к нему просить пощады для оставшихся в живых животных. После этого кольцо размыкалось, и приступали к сбору туш.
Такая охота была превосходной школой для воинов, а практиковавшееся во время хода ее постепенное сужение и смыкание кольца всадников могло находить применение и на войне против окруженного неприятеля.
Действительно, есть основание думать, что своей воинственностью и удалью монголы в значительной доле обязаны именно звериной охоте, воспитавшей в них эти черты с малых лет в повседневном быту.
Сводя вместе все, что известно относительно военного устройства империи Чингизхана и тех начал, на которых была устроена его армия, нельзя не прийти к заключению - даже совершенно независимо от оценки таланта его верховного вождя, как полководца и организатора - о крайней ошибочности довольно распространенного взгляда, будто походы монголов были не кампаниями организованной вооруженной системы, а хаотическими переселениями кочевых народных масс, которые при встречах с войсками культурных противников сокрушали их своим подавляющим многолюдством.
Мы уже видели, что во время военных походов монголов народные массы оставались преспокойно на своих местах, и что победы одерживались не этими массами, а регулярной армией, которая обыкновенно уступала своему противнику численностью.
Можно с уверенностью сказать, что, например, в китайском цзиньском и среднеазиатском походах, Чингисхан имел против себя не менее чем двойные неприятельские силы.
Вообще монголов было чрезвычайно мало по отношению к населению завоеванных ими стран - по современным данным, 5 миллионов первых на около 600 миллионов всех их бывших подданных в Азии.
В армии, выступившей в поход в Европу, чистых монголов было около 1/3 общего состава, как основное ядро. Военное искусство в высших своих достижениях в XIII веке было на стороне монголов, почему в их победоносном шествии по Азии и Европе ни один народ не сумел остановить их, противопоставить им высшее, чем имели они.
Если сопоставить великий заход в глубь неприятельского расположения армий Наполеона и армий не менее великого полководца Субедея, то мы должны признать за последним значительно большую проницательность и больший руководительский гений.
И тот и другой, ведя в разное время свои армии, были поставлены перед задачей правильного разрешения вопроса тыла, связи и снабжения своих полчищ.
Но только Наполеон не сумел справиться с этой задачей в снегах России, а Субудай разрешил ее во всех случаях оторванности на тысячи верст от сердцевины тыла.
В прошлом, покрытом столетиями, как и в значительно позднейшее время, при затевавшихся больших и дальних войнах в первую голову ставился вопрос о продовольствии армий.
Этот вопрос в конных армиях монголов, свыше 150 тысяч коней, осложнялся до крайности. Легкая монгольская кавалерия не могла тащить за собой громоздкие обозы, всегда стесняющие движение, и поневоле должна была изыскать выход из этого положения.
Еще Юлий Цезарь, завоевывая Галлию, сказал, что “война должна питать войну”, и что “захват богатой области не только не отягощает бюджета завоевателя, но и создает ему материальную базу для последующих войн”.
Совершенно самостоятельно к такому же взгляду на войну пришли Чингисхан и его полководцы: они смотрели на войну как на доходное дело, расширение базиса и накопление сил - в этом была основа их стратегии.
Китайский средневековый писатель указывает как на главный признак, определяющий хорошего полководца, на умение содержать армию за счет противника.
Монгольская стратегия в длительности наступления и в захвате большого пространства видела элемент силы, источник пополнения войск и запасов снабжения.
Чем больше продвигался в Азию наступающий, тем больше захватывал он стад и других движимых богатств. Кроме того, побежденные вливались в ряды победителей, где быстро ассимилировались, увеличивая силу победителя.
Монгольское наступление представляло снежную лавину, нарастающую с каждым шагом движения. Около двух третей армии Бату составляли тюркские племена, кочевавшие к востоку от Волги.
При штурме крепостей и укрепленных городов монголы гнали перед собой пленных и мобилизованных неприятелей, как пушечное мясо. Монгольская стратегия при огромном масштабе расстояний и господстве преимущественно вьючного транспорта на кораблях пустыни - незаменимых для быстрых переходов за конницей через бездорожные степи, пустыни, реки без мостов и горы - не в силах была организовать правильный подвоз с тыла.
Идея же переноса базирования на области, лежавшие впереди, являлась основной для Чингисхана. Монгольская конница всегда имела базу при себе. Необходимость довольствоваться преимущественно местными средствами налагала определенный отпечаток на монгольскую стратегию.
Сплошь да рядом быстрота, стремительность и исчезновение их армии объяснялись прямой необходимостью быстрее достичь благоприятных пастбищ, где могли бы нагулять тела, ослабевшие после прохождения голодных районов кони.
Безусловно, избегалась затяжка боев и операций в таких местах, где отсутствуют кормовые средства. Кроме того, о военном устройстве Монгольской империи остается еще сказать несколько слов о ее основателе как полководце.
Он обладал истинно творческим гением, это ясно видно из того, что он сумел из ничего создать непобедимую армию, положив в основание ее создание идей, которые у культурного человечества получили признание лишь много веков спустя.
Непрерывный же ряд торжеств на полях битв, покорение культурных государств, обладавших более многочисленными сравнительно с монгольской армией и хорошо организованными вооруженными силами, несомненно, требовали более чем организаторского таланта; для этого необходим был гений полководца.
Такой гений представителями военной науки за Чингизханом признан в настоящее время единогласно. Его способ маневрирования большими массами без заметных трений и усилий, искусное приспособление им приемов ведения войны к разным театрам и различным условиям обстановки, отсутствие колебаний в решительные моменты операции или сражения, его успешные осады, при примитивности технических средств, его блестящие победы в открытом поле, все это выдвигает его в ряды величайших полководцев.
Даже величайший из военных гениев Нового времени косвенно признал превосходство над собой монгольского завоевателя в своем изречении: “Я не был так счастлив, как Чингизхан”, - Наполеон.
Монгольский Завоеватель не имел такого множества биографов и вообще такой восторженной литературы, какую имел Наполеон. О Чингисхане написаны всего три-четыре работы, и то главным образом его врагами - китайскими и персидскими учеными и современниками.
В европейской литературе должное как полководцу стало отдаваться ему лишь в последние десятилетия, развеявшее туман, который покрывал его в предшествующие века.
Следует окончательно отбросить ходячее мнение, по которому Чингисхан представляется, как вождь кочующей орды, слепо сокрушающей на своем пути встречные народы.
Ни один народный вождь не сознавал отчетливее то, чего он хочет, что он может. Огромный практический здравый смысл и верное суждение составляли лучшую часть его гения.
Если монголы всегда оказывались непобедимыми, то этим они были обязаны смелости своих стратегических замыслов и непогрешимой отчетливости своих тактических действий. Безусловно, в лице Чингизхана и плеяды его полководцев военное искусство достигло одной из своих высочайших вершин.
Конечно, очень трудно производить сравнительную оценку дарований великих полководцев, а подавно при условии, что творили они в разные эпохи, при различных состояниях военного искусства и техники и при самых разнообразных условиях.
Плоды достижений отдельных гениев, вот, казалось бы, единственный беспристрастный критерий для оценки. Сравнение гения Чингизхана с двумя общепризнанными величайшими полководцами Наполеоном и Александром Великим, это сравнение совершенно справедливо решено не в пользу двух последних.
Созданная Чингизханом империя не только во много раз превзошла пространством империи Наполеона и Александра и сохранилась в течение долгого времени при его преемниках, достигнув при внуке его, Хубилае, необыкновенной, небывалой в мировой истории величины 4/5 Старого Света, и если она пала, то не под ударами внешних врагов, а вследствие внутреннего распада.
Нельзя не указать еще на одну особенность гения Чингизхана, которою он превосходит других великих завоевателей: он создают школу полководцев, из которой вышла плеяда талантливых вождей, его сподвижников при жизни и продолжателей его дела после смерти.
Полководцем его школы можно считать и Тамерлана. Такой школы, как известно, не сумел создать Наполеон, школа же Фридриха Великого произвела только слепых подражателей, без искры оригинального творчества.
Как на один из приемов, употреблявшихся Чингизханом для развития в своих сотрудниках самостоятельного полководческого дара, можно указать на то, что он предоставляют им значительную долю свободы в избрании способов для выполнения данных им боевых и оперативных задач.
А погубила монгольскую империю, как это уже было до нее и будет после, жадность ближайших сподвижников Чингизхана, всеобщая продажность аппарата его управления, дробление на независимые улусы и жестокая борьба за власть его внуков.