Таня была шикарна. Она была высокой и стройной. Длинные тонкие пальцы, длинные тонкие ноги, длинные черные волосы и длинные ресницы, красивая грудь, подтянутый живот и правильные бедра - не слишком широкие и не слишком узкие. Ее голубые глаза были очаровательны, а губы просто великолепны. Если прибавить ко всему этому не самые худшие мозги - закончить мфти это вам не два пальца об асфальт всетаки...вобщем получалось самое что не наесть прекрасное существо. Увы, несчастное и бесперспективно одинокое, что для ее 36 лет было очень паршиво. Еще у Тани был бывший муж, мать и две бабки, ну и как следствие ежедневный вынос мозга. Еще ее выгнали с работы.
Да правда у Тани был Саша. Саша был у***н. Маленький лысеющий потный вредный гандон с редкими седеющими волосиками до плеч, пухлыми потными ладошками, неимоверным гонором, пивным пузом и своим особенным желчным мнением касательно всего окружающего великолепия мироздания. По профессии Саша был телевизионьщиком. Его маленькие злобные глазки выдавали в нем недооцененного гения режиссуры.
Среди прочих привычек животного было тупление в ЖЖ, жратье бухла и возня в гараже. Ввиду своего особенного альтернативного видения мира Саша таскал даму сердца в вонючие дешевые клубы, катал на обожаемой полуразложившейся супермашине размером с ракетоносец и примерно такой же по прожорливости, срал ей в мозг своими взглядами на политику, хамил, ругал...и как не странно по своему любил. Она это чувствовала.
Еще он давал деньги, разрешал жить в своей квартире и ездить на своей помойке. Еще он довольно умело пользовался своим коротким членом. Иногда он проявлял человеческие чувства. Иногда это даже было приятно. На этом плюсы заканчивались.
Более всего зверская природа Саши проявлялась в общении с такими же недооцененными гениями как он сам. Стареющие юноши с вечно черными руками часами обсуждали сгнившие агрегаты своих помойных машин и мотоциклов, дебильную музыку, общих знакомых и прочую фигню, приходя в запредельно скотское состояние, под действием дешевой рыгаловки.
Обычно после таких мероприятий Саша с Таней ссорился. Гнусно, прилюдно и надолго.
Потом звонил, ныл, угрожал, парил мозги и вяло возвращался в ее тяжелую замученную жизнь. Казалось что все изменится к лучшему, но процесс изменений был полным дерьмом: животное дрыхло, жрало, бухало, облизывало свой полуразложившийся унитаз на колесах, гадило в квартире, учило жизни, гнало пургу, ныло, пропадало, срывало злобу и истекало желчью.
Но без него была вообще полная жопа. Густое неразбавленное одиночество, безденежье и статичная скука загнивающего душного дворика за окнами. К сожалению Таня совсем разучилась работать, придумывая себе отговорки что не может делать это за дешево, а за дорого пока никто не предложил.
Постепенно рассосались все подруги. Одна уехала в канаду и все реже слала емэйлы о счастливой семейной жизни с негром-баптистом из пуэрто-рико. Вторая забеременела и легла на сохранение. Третья возилась с детьми в загородном доме армянского олигарха...
Наступала весна, Таня все больше хлебала алкоголь, все чаще сралась по телефону с мамой и б*** Денег небыло даже тупо заплатить за квартиру. Внизу живота иногда что-то болело, и это реально пугало. Таня боялась что там что-нибудь отвалится и тогда она уже точно никогда не родит ребенка.
Реальность тяготила как огромная свинцовая гиря. От безисходности Таня бомбила на дребезжащей cашкиной машине, цеплявшей глушителем за трамвайные рельсы и жравшей 20 литров на сто километров.
Катаясь по вонючему и забитому центру города она все отчетливее понимала что от Сашки ей вобщемто никуда не деться: она ездит на его дровах, живет в его квартире, и увы на его деньги... Она знает его как свои пять пальцев, и вдруг...вдруг однажды он составит ее счастье...счастье конечно говененькое, но другого взять негде а так хочется маленького ребеночка, любви, ласки и вообще чтоб кончилось все это дерьмо, которое происходит вокруг так долго и несправедливо.
Как то Саша потащил ее на ежегодный шабаш авто-помоечников. Участники акции собирались на поле со своими любимыми гнилыми машинами, жрали бухло, трепались не о чем и маялись прочей фигней. Так продолжалось как минимум два-три дня. Уже на второй день утром делать было нечего. Великий режисер спал в луже блевотины в прокуренном салоне своего пипилаца, прочие ныли вяло вправляя на место отвалившиеся печень, почки и мозги. Таня пошла куда нибудь искать тень. Чувствовала она себя отвратительно: причесаться и накраситься было негде, вонючий туалет - кабинка без удобств достал, тело болело и потело, тушь потекла, во рту пересохло, болела голова, рот забивала пыль. Особо много пыли производили пердящие мотоциклисты проносившиеся мимо...
Куда дама бредет в одиночестве в столь ранний час?
На толстом, пыльном, черном спортбайке сидел настоящий индейский вождь. Широкие плечи, крепкие руки, черные, слегка вьющиеся волосы, бакенбарды как у элвиса, правильные жесткие черты лица, легкая улыбка и волевые взрослые глаза. Правда молодой, студентик вероятно, ну ладно до пивной палатки довезет...
Довез и до мороженного, и пожрать, и даже до душа, благо тут недалеко - живет рядом...
Вождя зовут Витек...
Это вообще было нечто иное, совершенно чужой, странный момент жизни, спина крепкого молчаливого индейского вождя, несущиеся мимо встречные и попутные машины, ветер в глаза, запах свежего коженного комбинизона и хорошего одеколона...и еще такое странное ощущуение, какбудто внутри тухлого чуланчика чувств родилась неизвестным образом волна размером с цунами...
Что я здесь делаю? Да какого хрена?...Таня завернулась в одеяло и поперлась в ванную...Блин вот жопа...Она села на подоконник, закурила и посмотрела по сторонам...Вечер, барсетка, студбилет, права, техпаспорт, дата рождения...да ему еще и 25 лет нету...Ну да, конечно, это не первый ее сторонний по отношению к Саше роман но такое в первый раз...и чо теперь делать?...Таня вышла на кухню, нажала кнопку на чайнике и вернулась в комнату. В сумке звонил телефон. Витек проснулся.
Слегка улыбаясь он смотрел на нее сонными глазами индейского вождя...А да ну и хрен с ним с телефоном и всем остальным, пропади оно пропадом до завтра а потом разберемся...
Таня чувствовала себя очень глупо. Тоесть уже не так глупо, как месяц назад, но все равно не по себе както. Последний раз ей цветы дарили лет 10 назад. Таня вообще не могла избавится от ощущения что она делает что-то нехорошее встречаясь с Вождем. Ну вроде как ворует или типа того. Животное слало желчные смски. Таня их стирала не читая.
Слушай давай мы уедем.
За спиной Вождя тихо плескался таманский залив.
Вождь улыбался и смотрел ей в глаза.
Так ведь уехали уже...
Нет я имею в виду насовсем.
Я же типа немец. Ну я рассказывал...
Я документы подал два года назад. Все уже почти готово. Есть квартира в Плацдаме...Там хорошо, родоков нет, нас там никто не знает...
Ну же...
Вождь сжимал ее тонкую ладонь и смотрел в глаза...Както это все неправильно...неужели это может происходить со мною? Както это все далеко зашло...
Остаток таманского вояжа был испорчен тягостными думами. Душная столица вызвала еще большее напряжение, из глубин головы опять всплыла ноющая боль и поселилась над глазами во лбу. Опять дико захотелось покурить, а по возможности и чего нибудь выпить и поразмыслить в одиночестве за кухонным столиком, наблюдая как мутное марево поднимается к горловине колодца пыльного двора...
Б**ть он ведь мальчишка, сопляк, у нас нет будущего...какже Саша..мама...я немецкого не знаю...что делать...Заглотив стакан теплой, дурно пахнущей водки Таня закрыла лицо руками и уронив голову на стол зарыдала...
Сашка появился... он ныл, брызгал слюнями и падал в ноги. Она отпихнула его, хотя в душе уже жалела этого бедного, отечного, похмельного дебила...он ведь правда ее любит, только так, по своему, согласно особенному видению мира.
И потом она ведь так привыкла к стабильности этих запоев, сходок помойководов, пьянок, скандалов, он ведь такой предсказуемый и управляемый, просто ручной...да и не обижается она давно на это...иммунитет всетаки...
Вождь стоял в дверях, все также слегка улыбаясь...Глаза правда стали иными. Полными таски. От него также приятно пахло хорошим одеколоном и свежим мотокомбенизоном. Глаза немного бегали. Он сохранял достоинство и спокойствие, ну по крайней мере внешне.
Ну ладно...я все понял...смотри сама...
Он обернулся и пошел к лестнице прямыми гордыми шагами не оборачиваясь.
Навернулась слеза, Таня потупила взгляд в рассохшийся паркет и крепко накрепко заперла облупившуюся дермантиновую дверь.
Пошла в комнату, села на кровать, завалилась на бок и зарыдала в скомканное покрывало.
Витек сбежал по лестнице со странной безвозвратной легкостью. Внутри чтото оборвалось и душу заполнила обида. Такой взрослый мальчик не может плакать. Без гребаных сентиментов. Зазвонил мобильник и он с размах швырнул его на бетонную лестницу и пнул ногой. Потом вышел из прохладного пахнущего плесенью подъезда наружу, посмотрел на солнце, погода была нормальной, летной, черт бы с ней с сукой гребаной...Он одел шлем, сел на раскаленный мотик и выехал из двора. Чем дальше несла его дорога тем обиднее становилось. Встречный ветер забирался под очки и высекал из глаз слезы.
Краснолицый гаишник потея вписывал в протокол нервного свидетеля. Цыничный седой врач вяло собирал инструменты. Поддатые зеваки хлебали пиво, плевались семечками и трепались об отморозках носящихся 180 по городу зажав самоликвидаторы между ног.
Таня бы наверное никогда бы ничего не узнала и верила бы до конца жизни что Вождь счастлив в Плацдаме.
Еслиб не странное совпадение. Теперь она уже не могла понять как ей жить со всем этим дальше и стоит ли вообще. Безбрежная боль наполняла все вокруг и этим нельзя было не с кем поделиться.
Саша печально ковыряя в носу рыдал в ЖЖ - его гнилой суперавтомобиль по дороге к Тане принял на себя лобовой удар вылетевшего на встречку мотоциклиста.