человек-амфибия и собака баскервилей

Александр Махнев
Дачка была, однако недурна. Не то, что б дворец – именно функциональная загородная дача. Спальный домик, летняя кухня, сауна, два бассейна: открытый и закрытый. Бильярдная. Травяная лужайка, на которой хозяева и их многочисленные гости играли в бадминтон и хоккей на траве. По видимому это была несколько урезанная замена,  «гламурно - аристократическим»  большому теннису и конному поло.
Обстановка внутри (как-то: невообразимое количество зеркал,  картин,  статуэток, прочих сопровождающих «красивой жизни») явственно выдавала в хозяине слегка вульгаризированного эпикурейца-гедониста.
А сторожили этот приют двое. Здоровенный пегий пёс, в чьих родственниках  числился то ли волкодав, то ли водолаз и Петя.

Владелец дачи, был крупным бизнесменом. Человеком солидным и совсем неплохим. Охранников своих он  любил. Обоих. И пса и Петю. Совершенно на равных основаниях. Обоих любил в хорошем расположении духа слегка приголубить, потрепать за ухом. В нехорошем прикрикнуть или даже примерно наказать. По сути, Петя был той же собакой. Только двуногой и говорящей. Что согласитесь, имеет определённые удобства.
Хозяин привёз Петю (собственная Петина формулировка) на охраняемый объект лет пять тому. Выделил дежурную будочку, выдал комплект обмундирования и собаку, тогда ещё щенка, строго сообщил о правилах и велел приступать. Минимальным набором продуктов и курева  сторожа снабжали регулярно. Время от времени выплачивали небольшое жалование. О чём всегда жалели. Потому Пётр Валерьянович наличные стремительно и жестоко пропивал.
А было, между прочим, нашему Петюше на тот момент 54 года.
Удлиненное лицо цвета портвейна №26 со старушечьим беззубым прикусом. Большие руки и ноги,  удивительно несуразно прилаженные к туловищу. Круглый год на Пете была маломерная болоньевая курточка. На ногах резиновые китайские тапочки или калоши. Носков Пётр Валерьянович не носил. Принципиально. Из гигиенических соображений видимо. Потому купался  исключительно два раза в год: в свой День рождения и День подводника.

Вооот! Был ведь когда-то Пётр Валерьянович бравым моряком-подводником. Служил акустиком на Северном флоте. И не берут ведь туда идиотов!! Была семья. Всё как положено: жена, дети. Работал на гражданке электриком. Ну а потом…  дело несложное. В  тяжёлых спиртопролитных сражениях Пётр Валерьянович заслужил высокое звание «Героя Алкогольного Фронта». Его боевой путь был отмечен двумя медалями «Белая Горячка» и большим орденом «Цирроз Печени» третьей степени. Зелёный змий со всеми вытекающими и втекающими. Сперва ушла жена, потом и дети оставили вниманием. Впрочем, не совсем, квартирку отсудить не преминули. И сделался наш Пётр Валерьянович на склоне лет банальным бомжем. Старая история.
На даче с престарелым мальчиком Петей обращались прилично. Но конечно вполне пренебрежительно. Каковое отношение Петя отчасти и заслуживал. Паралич воли, верный спутник алкоголизма, не позволял Пете поддерживать к себе хоть какое уважение.  Каморка сторожа, будка три на три метра находилась в совершенно потрясающем состоянии абсолютной  засранности. Установить происхождение  таких же запахов  не представлялось возможным. То ли источником был хозяин, то ли его хижина…
А и здоровенный пёс по кличке Бакс,  был далеко не «комильфо». Даже хозяин нечасто решался войти в его клетку, в каковой его всегда при наличии на даче гостей запирали. Потому Бакс бросался на всех без разбора. Единственным исключением был Петя, который весьма горевал, глядя как   друг его, по-существу единственный,  сутки напролёт толкается в тесном вольере и жалобно подвывает за свою собачью долю. Оба с нетерпением ждали отъезда отдыхающих. После которого у Пети с Баксом и забот-то было: слоняться по территории и подыскивать то, чего можно продать, дабы в обмен на вырученное приобресть портвейну типа «бормотуха». Бакс, кстати, тоже был выпивающим. Чем-то он там по-собачьи болел, и в процессе лечения ему рекомендовали  подливать вина.

В тот год в начале мая на даче появились маляры. Ребята имели золотые руки и удачно подвешенные языки. Петя, простодушно поведавший им некоторые подробности своей жизни, немедленно был переименован в «человека-амфибию», а его суровый напарник  соответственно в «собаку баскервилей».
Впрочем, подтрунивали над обоими вполне беззлобно. И даже, справившись об отчестве Пети,  стали то и дело именовать его Петром Валериановичем. Время от времени слышались бодрые выкрики: «Вот он, наш любимый Пётр Валерьянович – человек и пароход!»,  или:  «Равнение на младшего сержанта караульной службы! Всем встать, господа офицеры!»  Пете такое непривычно повышенное внимание сильно льстило.
В связи с чем он и со своей стороны  выказал  недюжинную  деликатность и уважение к залётным мастерам: сигареты стрелял нечасто и робко. «Налить»  не клянчил.

Вечерами маляры приглашали Петю к столу. Подносили рюмочку, кормили вкусным супом и охотно беседовали.
- А ты чего Пётр Валерьянович хромаешь?
-Ногу ломал. Электриком работал, со столба упал.
- С бодуна?
- Не со столба.

- А зубов то у тебя сколько осталось? – любопытствовали мастера наблюдая как Петя сосредоточенно шамкает, предварительно мелко нарубленный, огурец.
-Совсем нет. Да я привык уже… Дёсны как железные. – и помолчав немного  – Хозяин обещал сделать  эту как её…
-Челюсть?
- Ага. Говорит, давай тебе рондолевую  вставим, как золотую.
- Зачем?
- Красиво.
- Шутник, однако, твой хозяин.

Подобного рода диалоги вызывали почему-то у маляров, целую бурю искреннего весёлого восторга. И даже иной раз сопровождались выдачей дополнительной дозы наличного алкоголя.
На второй неделе расчувствовавшийся Петя  охотно повествовал о своей боевой молодости. О медузах, намотанных на винты субмарины, о русалках в норвежском море, выходах через торпедные отсеки, долгих походах по всем мировым океанам. И трудно было сказать, что в его рассказах было правдой, а что полупьяным бредом.

Ближе к завершению хозяин, дав последние указания по производству работ,  прибавил:
- Ну и будку Петину подшаманьте что ли. Замажьте этот срач,  чем останется.
Маляры, тем не менее, подошли к делу серьёзно.
- Вы какой колор Пётр Валерьянович предпочитаете?
-Чего?
- Цвет говорю, какой хочешь?
- Да… я… сами…
- Может в твой любимый – цвет портвейна?
Петя смущённо улыбаясь махал рукой.
- Выбирайте ваше благородие! Как скажете, так и будет.
- Есть же возможность, надо ею воспользоваться. – горячо убеждали миссионеры от строительства - Тебе ж в этой комнате жить.
Непривычный к роскоши по имени «выбор», Петя отваливал вконец озадаченным.

Начала ремонта своей конуры Пётр Валерьянович встретил совсем равнодушно. Зато мастерам пришлось потрудиться изрядно. Обдирка, отмывка и вывоз грязи заняли почти весь день. Вечером злые по причине непредвиденной задержки маляры в два горла выдали Пете пламенную речь.
- Вот он мастер художественной охраны садово-дачных участков и крупный ценитель плодово ягодных вин!
- Ужинать пожаловали?
- Чё ж ты Петь так апартамент свой уработал?
- Разве ж можно в такой жопе жить?!
- Полный хаос!
Петя, слегка ошарашенный  бурным приёмом, вяло оправдывался:
- Так это до меня ещё, тут другой сторож раньше был…
- Но ты-то здесь - который год! Ведь моряк же бывший, «с печки бряк». Приборочку бы добрую произвёл, отпидарасил, простите за грубое слово,  стены, полы.
- Ты же хомо сапиенс, а живёшь хуже собаки.
- Вон у Бакса в клетке чище!
- Деградация личности.
- Паралич воли, потеря интересов.
Напуганный экспрессивной, непривычно  длинной речью, обильно сдобренной непонятными словами, Петя, торопливо дохлебав суп,  ретировался.

Поутру  несколько времени мрачно наблюдал издали, как маляры готовят сторожку к покраске. Потом подошёл ближе и робко сообщил:
- Я это… такой… зелёненький хочу.
На что услышал восторженное:
-Вот то браво Пётр Валерьянович!
-Вот це добре!
-Будет вам зелёненький!
- Пётр Валерьянович – Советский Союз! Мастер - кинолог. Крупный эстет и интерьероман.
Пётр Валерьянович, махнув рукой и застенчиво  улыбаясь, вдогонку услышал:
- Ты б между прочим Петь  шторы что ли свои простирнул, с то они так грязью накрахмалились шо об них неровён час убиться можно.
Спустя  пару часов, когда стены и потолок были протравлены купоросом и кислотой, отремонтированы и загрунтованы, опять появился Петя:
- Я это… шторы замочил.- далее было добавлено не без гордости – пАлпачки порошку насыпал.
-Зачем?
- Что бы лучше отстирались.
На что под бурный хохот получил в ответ:
- Так ить что бы лучше отстиралось надо вашими нежными ручками поработать.
- Совсем вы хозяина не уважаете. Разорите к чёртовой матери.
- Порошок нынче дорог.
- В этой  пересыщенной субстанции  весь ваш гардероб Пётр Валерьянович вместе с вами можно отстирать.
Петя, судя по ответу, из всей речи понял одно, неожиданно злобно сказал:
- А он меня уважает?!
Оба-на!!! - Переглянулись маляры.

Домик вышел на славу. По сравнению с тем, что было: земля и небо. Петю заставили отдраить газовую плиту и выбить матрац. Потом он и сам увлёкся и совсем по личной инициативе отмыл раковину. При чистке кафеля над ней, возникло небольшое затруднение.
- Он  это… трещит. – испуганно сообщил Петя.
- Подожди он щас и рухнет от удивления, к нему ж испокон не прикасалась рука человека с мыльной губкой!
М-да, - возможно подумал Пётр Валерьянович, - разговаривать серьёзно с этими ребятами решительно невозможно.
Назавтра Петя передвигался по территории что-то тихо про себя напевая. Полдня канючил повесить свежестиранные шторы. Самому ему сладить с такой тонкой работой не представлялось возможным. Наконец от  весьма занятых мастеров услышал:
- Ну давай, давай, неси сюда свои брабантские кружева.
На самом- то деле им явно было приятно.

К вечеру Петя собрался в баню! Против всяких своих правил и сроков.
На выходе был встречен самыми восторженными комментариями и ссужён  пенным баллончиком для бритья. Баллончик,  внезапно выдав целую гору зелёной пены совершенно серьёзно Петю напугал и затем восхитил.
- Совсем дикий, тихо перекинулись между собой, улыбающиеся маляры.

Вечером, вымыв полы в своей совершенно преобразованной сторожке, преобразованный Пётр Валерьянович, расставшийся даже с неизменным болоньевым полупердончиком, сияя поедал «макароны по-флотски».
- Исключительно для вас Пётр Валерьянович, как старого боцмана, заслуженного лоцмана, бесстрашного  волка северных морей, приготовлено.
После ужина Петя отправился в бильярдную, смотреть телевизор, а маляры сидели допоздна. Смысл их разговора можно было резюмировать так: вишь и из бедола - сторожа можно сделать человека. Немножко внимания только.

Через пару дней ремонт  закончился. Хозяин приехал в обед принять работу, рассчитаться и забрать своих работников. Провожал их Петя, душевно. Ещё некоторое время маячила его экзотическая фигура у ворот  на фоне цветущей хурмы.