3. Философия Великой Скифии
Есть немало посетителей Интернета, которым необходимо все сразу и в одном месте.
И понять их можно. Поэтому дадим сравнительно полный свод того, что науке по истории философии Скифии известно.
Развитое позднепалеолитическое население Русской равнины (Сунгирь, Костенки, Гагарино и др.) и Сибири (Мальта и т.п.) по сумме археологических памятников являет достаточно высокий уровень идеологических представлений. Это можно конкретизировать с помощью поисковых систем Интернета.
В конце 1 века из Рима был выслан в Скифию (округу Крыма) видный проповедник христианства «папа Климент», четвертый по счету «еписком Рима». Высокообразованный в ту пору мыслитель… И со своего христианского уровня образования заключил, во многом противореча историческим данным: "У сарматов, скифов и всех народов, обитающих в северной части понтийского побережья, равным образом, на острове Хрисее (от Хрис - жрец Аполлона; здесь Хрисея – Крым: П.З.) никогда не встречается ни трапезит (хороший повар), ни ваятель, ни живописец, ни зодчий, ни землемер, ни трагический актер, ни поэт..." Поэтами хотя бы были Гомер (Киммериец) и скиф Анахарсис, последнего считали автором около 800 стихов о военных подвигах скифов. Города "северной части понтийского побережья" (Северного Причерноморья) задолго до нашей эры являли добротные примеры деятельности землемеров и зодчих, ваятелей и живописцев... Археологических и иных подтверждений - сотни. Но от традиции унижать «варваров» мировой элите и ныне не избавиться. Отсюда и незнания самих россиян.
Видимо, прав все более забываемый русский мыслитель Г.В.Плеханов, заметивший: «Пока выдающиеся люди отсталой (для западных спесивых недоумков:П.З.) страны не получат признания в передовых странах, они не добьются полного признания и у себя дома; их соотечественники будут питать более или менее значительное недоверие к свои «доморощенным» силам («где уж нам?»). Ведь нельзя же отрицать, что русские люди оценили все колоссальное значение своей литературы (Достоевский, Толстой, Бунин, Набоков, Солженицын ныне и другие :П.З.) только после того, как перед ней преклонился Запад» (Соч. – М.-Л.,1925. – Т.ХХ1. – С.158). Правда, в глубокой древности мыслителям северной державы (затем Руси и России) повезло явно больше, почти весь античный мир боготворил их.
С каких же пор вести истоки отечественного, российского любомудрия, как и корни мудрости многих наролов на земле ?!
3 – 5 млн. лет назад, 100 тыс., 30 – 50 тыс. лет ?! Вспомнить ли самых древних языческих богов, соответствующие им археологические находки? Или начинать с почитания Мит-Ры (Матери Ра-солнца; ведь задолго до нашей эры Волга именовалась людьми ностратической языковой семьи именно Ра) - как света высшего знания. Или же с увлекавшейся советами мужчинам Метис (Мысли), первой супруги Зевса. Греческому первофилософу Гефесту (Вулкану) даже пришлось расколоть голову владыке Олимпа, чтобы оттуда вышла дочь Метис – Афина (София, мудрость божья). Эпическая Меотида (Материнская, Азовское море) – многотысячелетний центр исходного индоевропейства (включая будущих индоиранцев, греков, римлян, праславян, армян, германцев, с доминирующей ныне на планете английской ветвью и т.п.) . И здесь вечно почитались Ра (как и Аполлон-Феб), Митра, Зевс, Метис, Гефест, Афина.. .
Знания о глубокой и реальной истории Отечества, включая и отечественную философию, все чаще нужны как в старших классах средних школ и гимназий, так и на первых курсах различных вузов. Да и любому гражданину страны они не бесполезны. Настоящие преобразования России по сути невозможны без реальной глубины историко-философских представлений. Да и другим странам и народам стоит эту сторону российской истории много конкретнее знать и представлять.
Более тысячи лет назад, в конце Х в., византиец Лев (Васильевич) Диакон подробно рассказал о словено-русах (скифах, тавроскифах) князя Святослава. По примеру ряда авторов той поры он считал скифов (отсюда и русов) потомками библейских Гога и Магога, «князя Роса». Примерно так же считали еще в начале эры Иосиф Флавий и иные иудейские писатели, которым в осведомленности было не отказать. По мере христианизации Скифию византийцы все чаще называли Росией, а скловено-русов — по многовековой традиции — нередко именовали скифами и тавроскифами, гипербореями и другими древними этнонимами. Справедливо считали, что население северной державы свято хранит и развивает многотысячелетние традиции своей духовной культуры.
Диакон поведал, в частности, следующее:
«Говорят, что скифы почитают таинства эллинов, приносят по языческому обряду жертвы и совершают возлияние по умершим, научившись этому то ли у своих философов Анахарсиса и Замолксиса, то ли у соратников Ахилла (последнему и посвятил поэму Гомер: П.З.)...».1
В античности и средневековье являлось общеизвестным, что Ахилл был скифом, пращуром – по сути, - и словено-русов (как тавроскифов), родом из города Мирмикион (Муравьево) на берегу Азовского моря (священной Меотиды в древности). Его скифское происхождение тогда доказывали светло-синие глаза и русые (белокурые) волосы, умение сражаться на коне и пешим, плащ-накидка с характерными застежками (фибулами). Одним из царей Скифии представляли Ахилла видные мыслители античности.
Ныне сведений, подобных труду Диакона, о многотысячелетнем прошлом Скифии (будущей Росии; Россия с двумя «сс» утверждалась века три назад, хотя «русси» у Днепра известны германцам более 11 веков назад) хватает на десятки и сотни книг. К сожалению, прохристианским версиям истории России удалось вбить устойчивый клин в историко-философское сознание россиян, подавляющим большинством считающих скифов и близкие им этносы каким-то чуждым нам народом. А почти все русские летописи, при описании раннесредневековых славянских княжений и землячеств на юге Руси или участников похода 907 г. князя Олега на Царьград, подчеркивали — «этих всех называли греки «Великая Скифь». По основным - территории обитания и облику населения, языкам и культурам, по другим - факторам общеисторического развития преемственность между народами Великой Скифии и их потомками на Руси Великой прослеживается все строже и четче. Безусловно, выявляется и немало различий, продолжаются жаркие научные споры.
Пояснений самого слова «скиф» — десятки. Среди них сближение некоторыми славяноведами этого слова со славянским «скит» (скиталец) оказывается почти курьезным. Но примеров чередований «ф/т» языкознание знает массу. Да и, по существу, для контроля огромной земли население Скифии тысячи лет – со времен освоения лошадей и активизации судоходства - было вынуждено постоянно перемещаться, кочевать, «скитаться», создавать временные поселения. Аргументы в пользу этой версии смысла слова тоже накапливаются весьма основательные.
Если верить Диакону и античным авторам, свои философы (любомудры) у наших пращуров были. Почему мы о них не знаем и нам не дают об этом знать, привлекать широкое обществненное внимание к таким ярким пращурам-землякам?! Это вопрос к доминирующей исторической и философской пропаганде, к существующей в стране системе образования.
Кто-то принципиально не хотел бы видеть начал философии в России даже ранее XVIII в., хотя в том веке лишь происходил процесс международной унификации философской терминологии неомасонства (включавшего и «мастерового Петра»). Унификация проявлялась в европеизации словарного запаса русского языка, насаждении в нем заимствований из других языков. Кто-то до сих пор однозначно считает Средневековую Русь УIII-Х1 вв. н.э. древней, хотя «древний мир» на планете завершился около V в. н.э. крахом Римской империи и началом активного развития Византии (во многом при мощном участии народов Скифии). Есть и иные догмы и ограничения, в итоге обслуживающие разные идеологические и политические интересы не в пользу нашей страны. ИНИОН АН СССР в 1972 – 1980 гг. выпустил добротные указатели литературы «История зарубежной домарксистской философии» и «История русской философии», где указаны публикации хотя бы с 1917 г. Там обозначены сотни полезных изданий, затем отчасти отраженных многотомной «Историей философии». Все это мимо внимания апологетов «средневековой древнерусскости».
Свободомыслие и любомудрие Скифии (будущей Росии) — подтверждаемые обилием фактов многотысячелетние реальности. В целом эта философия, обращенная к общечеловеческим ценностям и проблемам – дело общечеловеческое, вбирающее все лучшее из любого национального. Точнее – интернационального, полиэтничного.
Северная держава далеких пращуров нынешних жителей России существовала (в разных вариантах) несколько тысячелетий, а ее корни скрыты в глубинах палеолита и периода отступления последнего материкового ледника Евразии (его таяние и создало огромную «промоину» Балция – «пальца» Крона-Времени, Балтийского моря). Известна держава задолго до нашей эры как страна Га-Га, Кас-Ка, Гога и Магога, «князя Роша» (Кав-Каза, Гомера, Киммерия), Скифия (где были скифы-росы), Сарматия (где славились рокс-аланы), Готия (где окружение царя составляли росо-моны), Гунния (с царем Руасом-Ругилой), вотчина «князя Роша-Роса» (Росия)… Ее с древних времен населяли десятки различных народов-скитальцев (скитов=скифов, иначе огромную территорию было не проконтролировать), передавших в немалой степени свои гены нынешним россиянам.
В средние века - по тысячелетним традициям - жителей Руси в окрестных странах, особенно южных, называли гипер-бореями (крайне северными), гомерами (киммерийцами), скифами, сарматами, готами, гуннами. Например, иногда и Киев значился как Куне-гард (гуннов город), а вся Русь называлась Хунигардией (страной гуннов или кун – меховых денег). Почти от времен палеолита пращуры-земляки передали россиянам сегодняшним многотысячелетние традиции геополитики, хозяйствования, культуры, веры в силу родной земли.
Философия не существует без жизни, без рациональной организации бытия. Хаосу требуется Логос. Экономика – по сути – домо-строй (дома-закон), в узком и широком смысле слова. Эко-логия – домо-ведение, с учетом возможностей природы и необходимости беречь ее запасы. Домохозяйства изначально с древнейших времен экологичны, иначе первобытные общины так бы и не «проросли» в современное человечество. «Дома» хозяина (семьи и рода) определяют силу более крупных хозяйств, вплоть до экономики страны в целом. В советское время, сокрушив крепкие сельские домохозяйства, власти страны лишили себя стратегической основы – хозяйской инициативы огромной части населения. Рыночная экономика эту основу России постепенно возвращает, а относительная информационная свобода позволяет всюду доходить до реальных истоков и сути. Например, конкретнее определять, откуда появились первые люди на наших землях и как они развивали свою экономику и свою государственность.
Как-то в средствах массовой информации промелькнуло сообщение, что знаменитый Тур Хейердал хотел бы быть похороненным в Азербайджане, на родине пра-предков. Здесь якобы находилась знаменитая страна Асов, из которой пошел на север со своими соратниками прародитель скандинавов Один (Вотан). Средневековые списки скандинавских саг, действительно, живописуют путь Одина через Гардарики (Русь), через Великую Скийфию (Свейсию, Швецию) – страну богов, куда скандинавы затем не раз возвращались в поисках славы и невест... Правда, если брать за основу корень «-ас: - аз» (отсюда и Азия), то стоит помнить и Азовское море, город Азов. В древности граница между Европой и Азией проводилась по Тана-асу (Танаису:Дону).
Русский эпос, в частности, представленный и «Книгой Велеса» («дощечки» прошлого века), указывает на исход из Индии примерно 7 – 8 тысяч лет назад на север Яруна (Перуна) с родичами. Затем подобный путь повторили дружины Богумира. А позже и дружины Ария Оседня, исповедовавшего ведическую веру. Книга Александра Игоревича Асова «АТЛАНТЫ, АРИИ, СЛАВЯНЕ: История и вера», вышедшая в 2000 году в издательстве ФАИР-ПРЕСС, содержит немало подробностей и ссылок на авторитетные научные труды. Этих ссылок сотни в книгах В.М.Кандыбы, А.А.Абрашкина, И.А.Великовского, Г.В.Вернадского, Л.А.Гиндина, В.М.Гобарева, Н.Р.Гусевой, В.Н.Демина…
Есть подобные сюжеты в эпосе ряда древних народов, указывающих путь своих предков примерно с юга-востока на северо-запад. Этот путь на глубину в сотни тысяч лет подробно проследили антропологи и археологи. В последние годы к ним подключились и генетики. Разгадывая геном человека, они учитывают многотысячелетнюю генетику разных полов. На протяжении всей человеческой истории мальчики получают от отцов мужскую половую Y-хромосому, обладающую многотысячелетней устойчивостью. Генетический анализ показал, что у большинства европейцев встречаются Y-хромосомы десяти типов. По мнению генетиков, это означает, что почти все население Европы происходит от десятка предков из эпохи позднего палеолита. Три четверти европейцев имеют прародителей, переселившихся в Европу 30 – 50 тысяч лет назад из Центральной Азии или Ближнего Востока. Они активно жили охотой, рыбной ловлей и собирательством. Умели строить полуземлянки и другие подобные жилища. Использовали разнообразные орудия труда из камня, дерева, кости; различные плетения из волокон и прутьев. Мир их символов включал сотни всевозможных знаков, изображения животных и людей. И те люди развивали память и язык из поколения в поколение. В истоках всего – наши генетические Ева и Адам. Многие генетические линии людей раннего палеолита (древнейшего каменного века) исчезли. А в истоке всего современного человечества оказывается генетическая линия женщины, жившей в округу Нила около 143 тысяч лет назад (китайские генетики указывают на китайскую праматерь, якобы жившую около 220 тысяч лет назад именно на землях будущего Китая). Адам всех современных жителей планеты на 80 тысяч лет моложе палеолитической Евы, но тоже обитал в Африке. Прямые потомки первых пралюдей, по мнению ученых, и ныне обитают на землях Судана и Эфиопии, родины предков Александра Сергеевича Пушкина. Понятно, что новые научные открытия могут изменить и этот взгляд. А тотальные религии продолжают насаждать и свои версии происхождения мира и людей, всей их истории.
Ныне многообразие связей по линии Скифия — Русь — Россия имеет за несколько тысячелетий немало археологических, лингвистических, эпических и других подтверждений. Скифы - в широком смысле слова, - были хотя бы предками-земляками будущих народов Руси и России в ее дореволюционных и советских границах. И от них до нас доходят через саму ауру родной земли плодотворные зерна древней мудрости, общечеловеческих ценностей. Об упоминаемых Диаконом наших древних философах далее поговорим подробнее. Но пока взять хотя бы краткие сведения об одном из них.
Замолксис (условный смысл имени «замолкший», «замолкавший на время»: Замолксис, Салмоксис и т.п.; имя уже в глубокой древности варьировалось) — это один из древнейших индоевропейских философов. Вместе с магами, друидами, Атлантом еще с античности он самими древними мыслителями считался родоначальником философии, что началась – по устойчивым античным версиям, - «впервые у варваров»2. Этот античный тезис о приоритете варваров в развитии любомудрия в мире надо повторять и повторять для всех любителей сводит начала истории философии к греку-милетцу Фалесу.
Имя «замолкавшего» имели в истории несколько мыслителей. Об одном, сравнительно позднем — ученике Пифагора, —кратко рассказал Геродот. Затем сам великий философ Сократ обучался знахарству у последователей Замолксиса, происходивших от низовий Дуная и более северных мест. Философ-гет был среди родоначальников создания уединений-скитов (пещер или подземелий, среди темных лесных дебрей), связанных с культовым «замолканием» (уединением) на несколько лет. Мыслитель устойчиво верил в загробную жизнь, в которую «хомо сапиенс» и на землях будущей России уверовали десятки тысяч лет назад (могильные погребальные обряды доказывают представления «людей разумных» о двойственности мира). Жизнь упоминаемого Геродотом философа-гета обычно датируют VII—VI вв. до н.э., что не уступает периоду жизни «первофилософа» Фалеса.
Гетами в начале средневековья называли и славян. Византийские авторы считали тавроскифов (русов Святослава) продолжателями традиций прежде всего именно Замолксиса. Позднесредневековые легенды называли его, вероятно, Залманиным (Жалманиным) и указывали среди эпических предков славян, что попадало и в германские источники3. Образ крайне необходимо учитывать в истории отечественной (территориально российской) философии.
Еще об одном образе, о котором Лев Диакон не упомнил, в последующих разделах говорить уже не будем, но для диалектики истоков отечественной философии он все же важен. Это как бы азиатская составляющая нашей истории любомудрия. Самбета (Сабба, Сибба) — волхва-пророчица, жившая в Палестине среди евреев задолго до нашей эры. Ее иудеи считали пришедшей из Вавилона, Египта и других мест. Сабба-Савва – святая и для праславян, самодостаточная, умная «сама собой» (река Сава недалеко от Дравы напоминает об Иллирии, откуда и русские летописи ведут историю славян). Имя Савлий, в частности, имел брат Анахарсиса. С пророчицей связывают сохранившиеся древние «Книги Сивилл», по которым гадали в поздней античности власти имперского Рима.4
Кстати, Самбете созвучно Самбатас (Самватас) — название еврейского поселения Х в. в округе Киева, что было тоже известно византийским авторам5. Многие ононимы содержат и славянские (от ностратических глубин) корни «сам-», «бет-: бат-», «саб-», «сив-», созвучных слов которым в разных славянских языках сотни. Сабба – образно говоря, - дала иудеям хотя бы «субботу» (шабат-шабаш, отдых-праздник). Античный Херсонес постпенно превращался в Севастополь.
«Грозди созвучий» взрастило и русское средневековье. Новгородская земля знала ононимы Самицы, Самко, Самсыга, Сивец, Сивка, Сивко, Сивков, Сивцов... Сивка-бурка – поздний отклик на великие возможности северных волхвов. Если гиперборей Абарис некогда вышел на юг с далекого севера, а подобный путь затем проделывали Гипероха, Лаодика и другие северянки, то никто не мешал пройти подобный путь тысячи лет назад и Самбете (Сивилле). Тем более, она обычно предсказывала беды южным властителям со стороны «варварских» народов. И в сердцах сетовала богу: «Сама того я не знаю, Что говорю, но во мне Тобою все это рекомо»6. Пророчества ее часто затрагивают север и Скифию7 Конечно, и поэтому необходим учет этих и подобных пророчеств в истории философии нашей северной державы (будушей России).
Есть в древних книгах и другие привлекательные для россиян имена. Взять велиречивое Велиар (Велиал) — древнеиудейское имя, правда, со значением «негодное, бесполезное». Это как бы отзвук памяти о боле Беле (Ваале, Велесе), северных исполинах-титанах при исходе индоевропейства. Да и по сути семитский символ смерти, погибели, как и Гог (Магог, «князь Роша»). Позже Велиил признан противником Мессии (Моисея, Христа), олицетворением именно неверных северян-язычников, все еще почитающих и славящих своих идолов-кумиров. Беда была и в том, что Велиар (велеречивый) оказывался способным увлекать на свою сторону многих евреев. «Книги Сивилл» (М., 1996, С.50,173,179) допускали, что «он придет из Себасты (Севасты; с конца античности города с названием Севастополь заполонили округу Причерноморья), станет горы сдвигать, усмирит и бурное море, Солнце с Луной светоносные он в небесах остановит...» Исполином изначально был Велиар (Библия. Быт.6:4). Асты, эсты, осты — северо-восточные, прибалтийские народы. Сев-аста – образно говоря, «святой аст», «плодящий аст». Астарта (Иштар) – азиатская Венера (Афродита). Только на символике имени Велиара (Велиала) целая философия получается, как получалась она у Сократа при осмыслении имен богов и героев.
Велика вероятность связи образа Велиара с праславянским Велесом (Волосом), близким шумерскому Белу. Греческое «себастос» (священный) уже в античности использовалось для обозначения жителей Самарии, где было немало северных переселенцев. Там жил и Симон Маг; якобы «отец всех ересей», известный и русским летописям. Ощутимы связи богатыря-исполина Велиара со Святогором и иными северными гигантами-титанами, другими эпическими героями. Даже средневековая новгородика дает имени массу созвучий, начиная со слова Великий... А «Себаста» ныне — это хотя бы священный для славян и тюрков Севастополь в Крыму.
Интересен и могучий Уриил — ангел великий, тоже проходящий по «Книгам Сивилл» (С.43), которого Бог якобы намечал для взлома «стальных засовов Аида» (типа «железных врат» Александра Македонского, заклепавшего – если верить эпосу, - этими вратами в высоких горах все враждебные северные народы). Уриил должен привести к «подножью Господнего трона» из Тартара по сути индоевропейских титанов и гигантов, всех погибших в водах потопа исполинов и т.п. Возможна связь этого образа с праславянским Ореем (Орлом), эпическим прародителем русских людей, россиян.
Упоминаемая уже средневековая новгородика знает ононимы Урак, Урюна, Урюика, Урусова и подобные. Созвучное имя в IV в. н.э. носил северный просветитель Урфила (Ульфила), происходивший из Скифии (он перевел на готский язык Библию). Библейский полководец Урий — индоевропеец-хетт, соратник белокурого Давида (автора библейских псалмов), который отбил у своего полководца жену Вирсавию (она и стала матерью мудрого Соломона, признаваемого автором библейских притч-поучений). Давид и Соломон жили много раньше Фалеса, старше его века на четыре. Но не Вирсавия ли, как Сабба, красотой и умом подвигла библейских героев к яркой мудрости - типа «все суета сует, все суета» ?! Но не Урий (Юрий) ли первым обратил внимание на эту женщину, музу творцов всяких «виршей» - псалмов, стихов, поэтизированных притч. Псалтырь наряду с евангелием был самым распространенным учебником и для православных с первых веков христианства.
Понятно, есть созвучия имени с Ураном и Уралом, любыми словами на «ур:ор-» — олицетворениями высоты и света, высокого звука и безудержной страсти. Образ Уриила (с именем, очень случайно созвучным «спорным» Курилам) примерно равен русскому эпическому Орию (Орею), от которого А.А.Абрашкин, В.М.Кандыба и ряд современных исследователей ведут происхождение всего менталитета пращуров русского народа. Правда, Орей – это, по идее, означает «живущий у Реи (Реки)». Так примерно образовались тюркские этнонимы «орус: урас» – живущий у Ра (Волги), «русский». В частности, подобным образом возникло и средневековое название славян-ободритов – живущих в округе Одера, у реки Одера.
Чтобы осмыслить самые глубинные истоки прошлого, нередко требуется внимание к таким созвучиям и знакам, которые почти вечно не для кого особого значения и смысла внешне не имели. Но любая привычная и своя, вроде бы устойчивая правда – чаще всего далеко не истина. А к истине путь очень труден и вечен. К сожалению, одна из общепринятых россиянами прописных истин гласит: «Век учись – дураком помрешь !» Думается, это не народный принцип вовсе не учиться (или ограничиваться поверхностными показными знаниями), а призыв - наряду с необходимыми вечным обучением и переучиванием, - иметь мудрость радоваться цветению и богатству быстро проходящей человеческой жизни. Эта жизнь и есть невообразимая ценность, как бы к ней кто не относился. Оптимизм страдает от пессимизма, но пессимизм без оптимизма никому не нужен.
Примечания
1.Диакон Лев. История. / Отв.ред.акад. Г.ГЛитаврин. М., 1988. С.78. 237.
2. Благодатным странам нет нужды засорять мысль: Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1986, с.55; 3 – 61.
3. Мыльников. Картина славянского мира... 1996, с.242
4. Книги Сивилл. М., 1996. С.11,13, 43
5.Петрухин. Начало... 1995. С.164
6 Книги Сивилл, С.19
7. Там же. С.27,57,59,63,66,146,147,274
Основные периоды прошлого
отечественной философии до Рюрика
Очень кратко можно выделить все два наиболее крупных периода – «признаваемое прошлое отечественной философии» (обычно со средневековой Руси) и «непризнаваемое прошлое – не только философии» (до средневековой Руси). Понятно, «непризнаваемое» нас и интересует много больше.
Дадим краткий обзор развития отечественной философии до времен Рюрика, чтобы затем несколько подробнее затронуть важный сюжеты этой многотысячелетней истории (хотя, при этом, с небольшими вариациями сути специально будут сделаны повторы с целью лучшего запоминания важных имен и сюжетов). Духовная жизнь наших пращуров-земляков начиналась сотни тысяч лет назад в глубинах палеолита (археологические находки говорят о появлении астрономических и культовых представлений, иных важных для любомудрия знаний). Северные мудрецы активно проявляли себя со времен мезолита и неолита, что еще больше отражают великое разнообразие археологических находок и эпос.
Территория будущей России уже несколько тысяч лет назад была заселена народами, имевшими достаточно развитое мировозрение с существенным философским содержанием.
Эти народы общеизвестны. В частности, среди них были индоиранцы (будущие зороастийцы), прагреки и прамакедонцы. Они, как индоевропейцы, по одной из устойчивых и признанных археолого-лингвистических версий, происходили около III тыс. до н.э. с земель от низовий Дуная до Волги, будущей античной Скифии и средневековой Руси (Седов В.В. Славяне в древности. М.,1994. С.60 – 135; литература). Они могли выражать и философию доиндоевропейской прадержавы, что определяют примерно на этих землях археологи. Палеолитические корни такой мудрости требуют специального рассмотрения.
Известный специалист в области истории отечественной философии, В.В.Зенковский допускал, что задолго до XVIII в. н.э. русские люди в реальной жизни не обходились без философии, они неизбежно жили философскими запросами. Но « только они (запросы: П.З.) все укладывались в рамки религиозного мировоззрения и потому не выводили работу ума на путь независимой и самостоятельной философской мысли».1
Пока не будем спорить о независимости и самостоятельности любой и всей последующей философии (они ограничены возможностями человеческих природы и мышления), включая современную, но корни религиозного мировоззрения явно уходят в эпоху палеолита. Есть исследования по истории отечественной философии глубже и обстоятельнее труда Зенковского, если, понятно, отвлекаться от их идеологической риторики, вызываемой конкретным временем.2
Какие бы споры не вызывала знаменитая фраза Диогена Лаэрция (Лаэртского), стоит ее при изучении истоков любомудрия помнить: «Занятия философией, как некоторые полагают, начались впервые у варваров».3 И исходный счет времени шел на десятки и – иногда - сотни тысячелетий. Если скифы, по данным времен Римской империи, доказывали свою особую древность по сравнению с египтянами, то возникает вопрос об истоках философии хотя бы у египтян.
По античным данным допускалось, что начинателем философии, хранимой жрецами и пророками, был Гефест (у египтян: сын Нила; бог Птах-бык; его «треугольник Промысла», с глазом, остается одним из ведущих в мировоззренческой символике). От этого Гефеста до Александра Македонского указывали 48863 года, 373 солнечных и 332 лунных затмений.4
Наряду с полным отрицанием примерно такой глубины философии может быть и принятие подобной глубины с некоторыми оговорками. У магов персов и платоников шел счет в 5000 лет между Зороастром-старшим (его родину ныне упорно определяют в округе Урала, севернее древнего Аркаима, округи Перми) и падением Трои. Одного из последующих Зороастров (пророков авестизма было до двадцати) связали уже с VII—VI вв. до н.э. У истоков философии указывались и Замолксис (иногда как фракиец), ливиец Атлант (его победил Геракл, родоначальник скифов), афинянин Мусей (сын Евмолия). А – отметим – много позже царь славян Мусукий (с именем, созвучным первофилософу Мусею) отличался в борьбе с византийцами у низовий Дуная уже в VI веке нашей эры. 5
От Лина — сына Гермеса и музы Урании —якобы взяли Анаксагор (подобное имя известно и Северному Причерноморью с VI в. до н.э.) свое учение о мире, где все возникло «совокупно (хаотично), лишь затем явился Ум и внес в хаос Порядок». Анаксагор по эпической значимости и созвучному имени близок былинному богатырю Святогору. Лин умер на Евбее от стрелы Аполлона (тот бог в идеологии во многом замещен Христом), ежегодно бывавшего на севере у гипербореев. От стрелы, но родного брата Савлия, погиб во времена Анаксогора скифский мудрец Анахарсис.
К древнейшим философам относили фракийца Орфея (фракийцы по этногенезу близки скифам, как болгары - русским), пути которого в поисках Эвридики проходили и по Скифии.
«Сторонники варварского происхождения философии описывают и то, какой (особый: П.З.) вид она имела у каждого из народов»6. Это замечание Лаэрция тоже требует внимания. Привычный счет начал философии со времен Фалеса Милетского (или 624 г. до н.э.), даже Платона и Сократа, явно занижает возраст любомудрия и несколько нивелирует виды философии у каждого из народов в угоду современному космополитизму (история ничто, величина моего капитала – все!). С эпохи эллинизма космополиты считают, «где хорошо (нам, мне), там и родина». Но нередко в местах своего исходного обитания вольно или невольно устраивают все плохо для остальных. Но вернемся к «видам философии» у народов. Учет конкретики таких видов всегда продуктивен. Общее и в философии не должно игнорировать конкретное, ибо вне конкретного суть не существует – любая национальная оболочка мудрости только делает плод мысли приятнее или полезнее.
Даже если признавать финикийца Фалеса Милетского «первым философом», то необходимо сделать несколько попутных замечаний. Ранее его рождения, около 644 г. до н.э. киммерийцы («гомеры» Библии), ушедшие некогда из Скифии, взяли столицу Лидии город Сарды и убили царя Гигеса. Лидия тогда начала чеканку первых на планете монет, а вскоре – чуть более чем через век, - собственную чеканку уже развивали и приазовский города . Скифы от Приазовья господствовали в ведущих странах Азии, диктовали свою волю мидийскому царю Киаксару, зятем которого был знаменитый Навуходоносор (он вместе с северными наемниками захватывал Иерусалим). Почти одновременное рождение Фалеса, скифских мыслителей Токсариса и Анахарсиса происходило в условиях такого скифо-киммерийского господства северян, достигавшего, как и во времена гигсосов, Египта.7
Милетский город на острове Борисфен-Березань у низовий Днепра и Буга основан примерно в 645 г. до н.э. Через полвека недалеко возникает и город Ольвия. Выходцы из Милета у низовий Днестра создали и город Тиру (ныне выше по реке стоит Тирасполь). Вскоре созданные совместно с греками крепости возвышаются по многим южным рубежам Скифии, активно торговавшей с Грецией, Египтом и другими странами. Скифы со времен Токсариса и Анахарсиса составляют заметную часть населения многих южных городов, славятся как отличные стражники в Афинах.8
Аристотель, в схолиях (пояснениях) к работам которого есть понятие «скифы- рос», сетовал на увлеченность афинской знати беседами с гостями именно от Днепра или округи Кавказа: «Народные ораторы (риторы) проводят целый день на представлениях фокусников (скоморохов, этим известна Русь и ныне: П.З.) и в болтовне с приезжающими из Фасиса (туда за руном ходили аргонавты) или Борисфена (Днепра), не знают ничего, кроме обеда Филоксена (афинский философ, ученик очередного Анаксагора, кутила и развратник: перев.), да и то не целого».9
Традиция скифского наполнения многих греческих и римских городов доживает до времен Византии, когда не выдер¬живает уже неоплатоник Синезий (370—413). Он обращался в 399 г. в Константинополе (Царьграде летописей) к императору Аркадию, при дворе которого уже властвовали северяне:
«... Удивляюсь нашей глупости как во многом другом, так, в особенности, в следующем. Всякий мало-мальски зажиточный дом имеет скифского раба; и стольник, и пекарь, и водонос у каждого — скиф; и из числа свиты носящие на плечах низкие складные стульчики для того, чтобы господам можно было садиться на улицах, — все скифы, так как это племя искони признано способным и наиболее достойным служить римлянам...»
Это находило многовековое выражение в римском «сервус» (раб), византийском «склавус» (раб) и подобных словах, унижающих выходцев из Скифии в возникших на латинской основе языках до сих пор (например, в английском). Округа Эллады, начиная с Афин, общественных служителей называла «скифами», а служанок — «скифянками».
Это обилие «скифов» было стратегической опасностью для высокомерных южных городов (тираний - по сути) и империй. Скифы якобы «всегда бегут из родной земли» (под натиском природных бед и стихий, всяких врагов), как считали в античности, пытаются проникать в другие страны и народы мирно, но при жестком сопротивлении—и военным путем:
«Когда они внезапно нападут на народ, не желающий принять их мирно, то на время приводят его в смятение, как некогда ассирийцев, мидян и палестинцев. И ныне они пришли к нам не с враждебными намерениями, а в качестве просителей, так как снова были изгнаны...»
Император Феодосий Великий сделал их союзниками, даровал права гражданства, наделил почестями и частью римской земли в разных местах. Но тем вызвал и зависть у германцев и других народов, хотя они —как скифы — не ходили на Египет даже в мифические времена Тифона и Осириса. Скифы – это ведь не германизированные готы или франки, а именно дальние родичи Анахарсиса, потомки стражей Афин, героев античных походов на Египет. К сожалению, в ту пору тоже властвовал принцип: «Сила есть — ума не надо!» И он влиял на сохранение многотысячелетней памяти самой Великой Скифии – хранителей такой памяти в огромной державе оставалось все меньше. А вот на чужбине бывшие варвары-скифы плодились и достигали немалых высот.
Синезий далее констатировал: «Скифские выходцы занимали и унижали высшие должности в империи; их свирепая молодежь, гнушавшаяся благотворительными узами закона, заботилась о том, чтоб присваивать себе богатство, а не о просвещении (цивилизованного, римского: П.З.) народа, который был для нее предметом презрения ненависти».10 Это нельзя было сказать о всех сотнях тысяч и миллионах переселенцев в Римскую империю и Византию, так как из некоторых переселенческих родов, особенно в Азии, произошли и раннесредневековые отцы церкви. Да скифы и сарматы (как выходцы из Скифии и Сарматии) стремились не только к власти и богатству, но и к высотам мастерства.
Феододит (умер около 457 г.), епископ Кирский и философ-богослов, считал, что скифы и савроматы, как и близкие им со времен скифских походов к Нилу египтяне, были в империи отличными кожевниками, медниками, плотниками, живописцами, кораблестроителями или кормчими – то есть мастерами на все руки (вне национальных принадлежностей):
«Будут ли они скифы, или савроматы, (или иберы), или египтяне, заказчики с удовольствием пользуются их ремеслами, требуя только аккуратности в них, а на различия племен нисколько не сердятся... Различие языков тоже не вредит природе: ибо как среди эллинов, так и среди варваре можно видеть — и последователей добродетели и рабов по рока. Эту мысль подтверждают и эллины: они удивляются Анахарсису, родом скифу...»11
Эти свидетельства о развитости выходцев из Скифии (по мере христианизации превращавшейся в Росию) ныне не слишком допускаются до массового сознания россиян .
Неорелигиозный (иудейский, христианский, исламский) натиск последнего тысячелетия на народы планеты, включая и народы державы севернее Кавказа, привел к тому, что многотысячелетняя слава Скифии от Руси и России оказалась отрезанной, хотя византийские источники с IX—Х вв. н.э. упорно называли словено-русов и их союзников скифами или тавроскифами. 12 Скифия поражала любых гостей не только масштабом земли, но и масштабом имевшихся там знаний,
Элия Еадоксия (в язычестве Афиниада, открывшая университет в Константинополе), дочь софиста Левонтия и жена с 421 г. императора Феодосия (его политику во многом определяли скифы-аланы Аспары), от имени мученика Киприана писала:
«Я вынес из Скифии знания птицегаданий, знамений по звукам, сверх того, научился понимать извилистые следы животных, вещие голоса могучих людей (халдеев-волхвов: П.З.), которые способны предвидеть будущее, треск деревянных досок, а также и скал, голоса из могил давно умерших людей, скрип дверей, трепещущие переливы людских песен….»13
О мастерстве и обычаях скифских прорицателей относительно подробно рассказывал еще Геродот.
Подобные традиции и оценки необходимо знать для того чтобы лучше понимать многотысячелетние корни отечественой философии. Аристотель, думается, и образно был прав, когда по устойчивой античной традиции в одной из своих работ заметил: «Осел из всех... животных наиболее чувствителен к холоду; поэтому по берегам Понта и в Скифии ослы не водятся»14. Если такие умные, почему до сих пор такие бедные, почему символами России стали «дураки и дороги»?! Верно, века назад прежде всего элитные группы отучились понимать «голоса из могил давно умерших людей». Или все наиболее развитые люди привычно ищуть счастье за кордоном ?!
1. Возникновение скифства и его традиции
Хотя прагреки и близкие им этносы во многом происходили из праиндоевропейства Северного Причерноморья, северные родственные связи задолго до нашей эры принято было скрывать. Неоплатоник Сириан, живший во времена Евдокии и Феодорита, язвительно замечал:
«...Если у кого-либо предки и родина известны, но имеют что-либо бесславное, то мы пропустим их, как это сделал и Демосфен в речи «О венце», говоря о себе: он пропустил своего деда по матери Гилона (Лесного)... и мать свою, как скифянку родом…»15 Гилон обвинялся в предательстве интересов города Нимфея недалеко от Азовского моря, за что его и изгнали в Афины. За другие грехи философ Диоген (известный по «бочке») позже изгнан из Синопы (поселение якобы создали приазовские амазонки в честь своей подруги Синопы) , от которой до Крыма было всего двое суток морского пути. Диоген демонстративно недолюбливал родину, отмечая ее близость варварскому миру. Хотя это отношение к справедливым не отнесешь.
Даже философы-богословы IV—VI вв. н.э. (которых в рамках патерналистики видят в истоках русской философии авторитетные историки этой философии) пройти мимо высокого уровня скифского мышления не могли. Епифаний (314—402), или Эпифаний, дохристианскую философию определял как развитие 20 сект, из которых ведущие «суть следующие:
Варварство, скифство, эллинство, иудейство.
Скифство, от дней Ноя и последующих до построения башни и Вавилона и в следующее за построением башни время (немного лет), т.е. до Фалека и Рагаба, которые, направившись в Европейскую часть света, присоединились к Скифской стране и ее народам...»16
Констатация этого факта, но в связи с «нарцами еже суть словенами», вошла в русские летописи, где Рагаба (Рога-Руса?) чаще заменяет Нектан (Иоктан), другой сын Евера. Но хотя бы созвучие имен Фалеса и Фалека неизбежно настораживает. Археология приносит все больше данных (погребения, символические предметы и т.п.), показывающие появление иудейских общин на рубежах Скифии задолго до нашей эры (например, в Фанагории, Тамань). Восточные иудеи с гордостью носили имя «аскеназ» (скиф). Этот пласт истории ныне изучается все более тщательно. Но богословы все же никогда не путали настоящих скифов и иудеев. Василий Великий (330—371) видел проблемы христианизации в связи с многовековой скифской ментальностью так:
«Господь будет судить... (иначе) иудея и иначе скифа. Ибо первый почиет в законе и прославляется в боге и одобряет лучшее... Скифы же кочевники, воспитанные в диких и бесчеловеческих нравах, прирученные к взаимным грабежам и насилиям, невоздержанные в гневе и легко раздражительные - к. взаимной ярости, привыкшие всякий спор решать оружием и наученные оканчивать битвы кровью. (Но) своими доблестными деяниями, если они проявят взаимное человеколюбие и честность, представляют для нас (еще) более тяжкое наказание». 17
Любопытно, но примерно так же описывали христианские авторы русов (дружины Руси), атаковавшие Царьград через пять-шесть веков после Василия Великого.
Василий сужал понятие «скифы» до диких кочевников, чего уже не делали многие авторы той поры. И он видел опасность христианству и христианской элите разных страна во «взаимном человеколюбии и честности» народов Скифии, единство которых сокрушило уже Рим и диктовало волю Византии. Хотя это единство оказывалось не всеобщим и обычно - шатким. Стратегия использования распрей и «дикой карты» в судьбе Скифии, к сожалению, проявляется до сих пор. Геополитика нередко имеет многотысячелетние традиции, как и выражающая ее философия.
Василий не был противником Скифии, но больше почитал иудеев в силу христианской догматики, библейских традиций. Он знал о выдающихся философах Скифии и округи — Абарисе, Замолксисе, Оресте и других. Но христианской апологетике эти имена были уже не нужны.
В моменты христианской экзальтации унижал Скифию и Иоанн Златоуст (умер в 407 г.). «Беседой против Евтропия» он отметил как подвиг апостола Павла его приход: «К скифам... К диким зверям и все изменил у них». Но при вдумчивом подходе к анализу жизни Скифии, например, замечал, что скифы и савроматы никогда не судили, разбирая дело в интересах одной только стороны, в отсутствии обвиняемого. Они не имели обыкновения воевать, скрывая нечестивые помышления в глубине души. Их подвижничество, кочевая жизнь нередко в повозках, пример для христиан:
«Так следовало бы жить христианам: обходить вселенную! воюя с дьяволом, увлекая в плен одержимых им, и освободиться от всего житейского...»
Высказываний о философии скифов в патристике довольно много. Иоанн Златоуст видел следующее: «... И скифы, савроматы..., и поселившиеся у самых окраин вселенной переводя священное писание каждый на свой язык, философствуют об этих словесах».18
Существование письменности у скифов (возможно, тип глаголицы) отмечается по ряду источников и в ряде исторических эпизодов, имеет все больше археологических подтверждений. Уже цитированный Феодорит (390—457), ученик Златоуста и представитель его школы, указывал владеющего письмом Анахарсиса в числе «семи мудрецов, живших после пророков».
Апостольские и пророческие учения был переведены с еврейского языка не только на греческий и римский, но и на «египетский, персидский, индийский, армейский, скифский и савроматский, или, коротко говоря, на все языки, на которых продолжают говорить все народы...» Русские летописи определяли северную державу как «Русь, чюдь и вси язьщи (затем шло перечисление почти двух десятков этносов)», где неизбежно представлены «все языки и все народы» с первого послепотопного времени.
Христианская традиция связывала Гога и Магога, «князя Роша» именно со Скифией. Гог, «князь Роша», указывался как «царь скифских народов». Феодорит, как и отцы церкви, знал готов в составе скифов, но не сводил всех скифов к готам и не путал их с германцами. 19
Феодорит не имел сомнений о высоком уровне философии в Скифии: «... Скиф Анахарсис был философом. Его до такой степени жгла любовь к философии, что он стал весьма известным и у всех прославленным. Он не только, бодрствуя, боролся с душевными страстями, но и во время сна показывал признаки воздержанности...» Борьба с болтливостью (языком) — одно из главных для Анахарсиса. Истоки скифской мудрости уводились в мифические времена: «... И кентавр Хирон был учителем праведности, а Гомер назвал его праведнейшим из кентавров».20
Сложная диалектика оценок мудрости Скифии и скифов в патристике была проявлением сложности таких оценок предшествующего многовекового периода и вела к будущей диалектике отношений окружающего мира и его агентуры к Руси и России, слишком страдавших от прямолинейности и доверчивости, шапкозакидательства и иных проявлений примитивизмат и излишней открытости («предсказуемости»). Простота нередко переходила в простоватость, но никогда не исчезала как характерная черта скифской ментальности. Это отмечал и Страбон (умер около 23 г. до н. э.):
«... Анахарсис, Абарис и некоторые другие скифы, им по¬добные, пользовались большой славой среди эллинов, ибо они обнаруживали характерные черты своего народа: любезность (любознательность?), простоту, справедливость».21
2. Аура Анахарсиса
Несколько философов времен милетца Фалеса и скифа Анахарсиса оказывались близки между собой по позициям, прославлялись изобретениями и морализмами. Фракиец Питтак , сын Гиррадия, указывался среди первых обычно четвертым после Фалеса. Его ученик Ферекид, сын Бабия (имя относят к славянизмам), писал письма Фалесу и признавался учителем Пифагора. Близость фракийцев и скифов давно подтверждается в науке, а фракийский город Абедры стал одним из заметных философских центров древности. Скифы нередко бывали здесь задолго до нашей эры, а славяне в его округе устойчиво селились с VI в. н.э. Недалеко был Стагир — родина Аристотеля, восстановленная из «ветхости и небытия» по просьбе философа отцом Александра Македонского, воевавшего со скифами. Сравнительно близко формировалась и Солунь (Фессалоника), откуда много позже родом Константин Философ, вероятно, использовавший «русские письмена» для создания славянской азбуки.
Нередкое лидерство Анахарсиса в группе «первофилософов» просматривается по ряду источников. Диодор Сицилийский на основе античных данных в I в. до н.э. считал, что к меценату древних философов, царю Лидии Крезу (правил около 560—546 гг. до н.э.) прибыли ведущие философы того времени - скиф Анахарсис, его товарищи Биант, Солон (в других версиях он – учитель Анахарсиса) и Питтак. Царь отмечал их на обильных пирах и собраниях-торжествах величайшими почестями. Анахарсис признавался из мудрецов по уму старшим. И должен был подтвердить мудрость краткостью умных ответов. Крез иронично спросил:
— Какое же из живых существ храбрейшее?
— Самое дикое, — ответил скиф. — Ибо только оно мужественно умирает за свою свободу.
Крез провоцировал мудреца на иной ответ:
— А какое из существ справедливейшее?
— Самое дикое, — повторил скиф. — Только оно живет по природе, а не по (придуманным) законам: природа есть создание божие, а законы —установления человека. Справедливее пользоваться тем, что открыто богом, а не человеком.
— Так не зверь ли самое мудрейшее существо?!
—Мудрейшее, — согласился скиф. — Предпочтение истины природной истине закона проверяет все живое на мудрость.
Крез остался недовольным, посчитал такие ответы результатом скифского «звероподобного воспитания».22 Но высказывания Анахарсиса фактически были одним из выражений принципов стоической философии с элементами диктата природы над разумом человека, противостоящего богу.
Марк Туллий Цицерон (106-43) тоже обращал внимание на стоицизм Анахарсиса: «... Скиф Анахарсис мог считать деньги ни за что, а наши философы не могут сделав это».
Известно письмо Анахарсиса, изложенное в следующих словах:
«Анахарсис Ганону (философу VI в. до н.э.) желает здравствовать. Мне одеянием служит скифский плащ, обувью — кожа моих подошв, ложем — земля, приправой к кушанью — голод; питаюсь я молоком, сыром и мясом. Поэтому приходи ко мне, как к человеку, полному спокойствия. А те блага, которыми ты наслаждался, подари или своим согражданам, или бессмертным богам». 23
Можно приводить и другие подобные высказывания, и примеры античных авторов, постепенно подводящих читателя или слушателя к мысли, что и в древности не место красило философа, а философ прославлял место (это беда его потомков, что они об его славе забывали).
Флавий Вописк Сиракузский уже в III в. н.э. задавал справедливые вопросы: «Разве Платона больше рекомендует то, что он был Афинянин, чем то, что он был одарен величайшей мудростью? Или разве стагирит Аристотель, элеец Зенон и скиф Анахарсис будут поставлены ниже его за то, что родились в очень маленьких деревеньках (местечках, городках :П.З.), тогда как всяческая философская доблесть превознесла их до небес?»24
«Деревеньку» Анахарсиса у Днепра (Борисфена) пока определить не удалось. Она могла быть много севернее Ольвии. Даже в округе огромного города Гелона. Или же представала будущим Неаполем Скифским (в округе Симферополя). Но это не влияет на суть вопросов.
Лаэрций указал Анахарсиса среди философов восьмым (по другим античным «рейтингам» первофилософов он проходил и седьмым) , но уже в наше время А.Ф. Лосев не без иронии заметил, что и у предшествующих «семи мудрецов нет никакой философии».25 Резковато. Какая-то философия, безусловно, была и есть, но трудов от тех мудрецов почти не сохранилось, как нет и собственных трудов Сократа.
Лаэрций допускал, что Анахарсис встречался с философом Мисоном, указанным в его ряду первых девятым. Однажды Пифия (прорицательница) на вопрос скифа, есть ли кто его мудрее, изрекла, что это , например, именно Мисон — сын Стримона (такое название имела река, у которой любили селиться индоевропейцы, включая и праславян) — «лучше, нежели ты, снаряженный пронзительной мыслью». Понятно стремление скифа проверить мудреца на его родине—в деревушке Хен (Этея или Лакония).
Анахарсис застал Мисона у поля посреди лета, когда философ почему-то прилаживал рукоять к плугу:
— А ведь время ныне , Мисон, не пахотное!
— Тем более надобно готовиться к пахоте, — прозвучал вполне житейский ответ.
«Готовь сани летом...», — продолжит почти любой россиянин, говоря затем, правда, о телеге. Ныне мудрое выражение Мисона портят знания о посевах озимых, о необходимости вспашки под пары и т.д.
Мудрецы времен Анахарсиса и были призваны символизировать тот рубеж философии, когда привычная народная мудрость (метких и кратких высказываний, острословия, пословиц и поговорок) давала силы могучим мыслителям античности, создававшим со временем впечатляющие философские системы. Но эти мыслители не устраняли народную мудрость, а дополняли и развивали ее, никогда не чурались остроты слова и мысли множества своих простых родичей.
Философ Аполлоний Тианский (I в. н.э.), упоминаемый русскими летописями при анализе событий 912 года как волхв, утверждал: «Скиф Анахарсис был мудр; если же он был скиф, то был мудр, потому что был скиф».26 Скифы — многоязычный полиэтнос державы «князя Роща», где индоиранские группы взаимодействовали с праславянскими и тюркскими, балтскими и германскими, финно-угорскими и рядом других. Анахарсис символизировал мудрость всех скифов, всех народов Скифии, поэтому его привязка к последующим антам или словенам, украинцам или русским очень затруднена и по сути не требуется. Образ Анахарсиса необходимо помнить и оставлять как обобщенный символ мудрости всех народов северной державы «князя Роша» (Росии). Это яркий образ реальных начал отечественной философии.
Важно отмечать и следующее. «Родоначальник античной и вообще европейской философии и науки», по не очень верному определению А.Ф.Лосева, Фалес (625— 547) не мог быть много старше скифских философов Токсариса и Анахарсиса, который встречался в Афинах с Токсарисом и Солоном в 588-584 гг. Античная (древняя) философия представлена в текстах Шумера, Египта, Индии, Китая и ряда других стран задолго до Фалеса, существенных текстов которого – как и больших текстов Анахарсиса – нет.
Фалес напоминает о Фалеке первых эпизодов и страниц русских летописей. «Родоначальник» Фалес прославился тем, что предсказал затмение 22 мая 585 года в войне Лидии и Мидии, по сути из-за скифов. Фалес помогал царю Крезу, связи с которым имел и Анахарсис. Кир Персидский победил Креза в 546 году, а Фалес в тот момент своей мудрой политикой спас Милет от разгрома. Мудрая скифская царица Тамирис (возглавляла массагетов) разгромила в округе Каспия полчища Кира в 530 году, а голову перса бросили в мешок, наполненный кровью: «Ты жаждал ее — пей досыта!» Родичи Анахарсиса разбили армаду другого перса — Дария I, пытавшегося пробраться в Скифию от низовий Дуная. Примеров мудрости и мужества скифов той поры достаточно много. И если Фалес (Фалек), действительно, контактировал со Скифией, что для видного милетянина не исключено (милетские поселения росли на рубежах Скифии почти как грибы), то это ему придавало лишь дополнительную мудрость.
Фалес когда-то взял у рыбаков треножник (якобы выброшенный морем) и сделал его одним из символов философии — треножник посылался от мудреца к мудрецу. Солон же заявил, что первый в мудрости — бог, и отослал символ в Дельфы, где были древние храмовые комплексы и школы оракулов. Дельфы тоже имели разнообразные связи со Скифией.
Победы над Киром и Дарием I вновь надолго (как в допотопные времена) выдвигали Скифию в лидеры мировой политики античности. Археологические и другие источники фиксируют существенное влияние Скифии в Европе. Ксенофонт (434—355 гг. до н.э.) приводил слова Сократа: «В Европе скифы господствуют, а меоты (народы округи Азовского моря и Кавказа: П.З.) им подвластны». 27 Сократ (470-399 гг. до н.э.) и Платон (428-347 гг. до н.э.) знали об Абарисе и Анахарсисе, высоком уровне скифской философии, давали Скифии и ее народам свои позитивные оценки.
Платон считал, что скиф Анахарсис сделал много полезных изобретений (высокопроизводительные плуг и гончарный круг, усовершенствовал якорь), стремился научить соотечественников эллиниским обычаям, а мудрый Пифагор внимал речам варвара Абариса. По мнению Платона, у кочующих «скифов дома не считаются богатством именно потому, что у них нет никакой нужды в доме» (им зачастую полезней «кожаный тулуп»). Люди, живущие во Фракии, Скифии и вообще в северных странах, отличаются мужеством, которое важно в жизни любых государств. Платон знал о походе Дария на Скифию, упоминал о заклинаниях Замолксиса и делал другие важные заметки о Скифии.
Учение Платона, платонизм, было популярно в Ольвии и, возможно, в других городах у границ Скифии. Остается подозрение, что этот философ происходил из близкой скифам этнической среды, имевшей влиятельные позиции в Афинах и Милете. Первоначальное его имя — Аристокл (типа Диокл и подобных; Арест, Орест и иных), в честь деда. Затем знаменитый борец Аристон из Аргоса назвал его за внушительный вид Платоном — Широким.
Аристокл был сыном другого Аристона и Периктионы (Погоны), его род вели от Дропида — брата Солона. А род Солона шел от Нелея (Милея) и Посидона. Нелей — сын Кодра, легендарный основатель Милета.
Платон родился на Эгине (остров привлекал скифов, а позже русов в IX в. н.э.), но его семью в числе других афинян изгнали спартанцы. Его братьями были Адимант и Главкон, сестрой — Потона. Скифский царь Ариант в VII в. до н.э. прославился своеобразной переписью населения Скифии (от жителя по бронзовому наконечнику стрелы), поэтому имя брата Платона созвучно скифским. 28
Вероятно, скифами были и рабы у Платона. Перед смертью он отпустил на волю рабыню Артемиду (богиня с таким именем очень почиталась в Северном Причерноморье, связывается с хеттской Ртемис). Ему оставались верны рабы Тихон, Дионисий и другие. Дионисий, например, был хранителем списка утвари философа. Сюжет о возможности скифских связей Платона требует более тщательного изучения.
Не исключены подобные связи и у Сократа — сына скульптора Софрониска и акушерки («повивальной бабки») Фенареты. Среди афинян хватало выходцев из Скифии. Сократ считался учеником Анаксагора, сына Гегесибула (созвучные имена, напомним, известны Северному Причерноморью). Он продолжал милетскую школу Анаксимена и Анаксимандра, контактировавших с Пифагором, близким Абарису и Замолксису. Все эти взаимосвязи и соответствующие перемещения оказывались в регионе с радиусом в несколько сотен километров — несколько дней морского пути при попутном ветре (это предполагало многократные контакты, например, Приазовья и округи Афин). Людей с лицами, напоминающими Сократа или Платона, можно и ныне встретить в разных городах России. Безусловно, аналоги есть и в других странах — индоевропейство начало исход на все стороны света тысячи лет назад, но нет смысла забывать и исходную для индоевропейцев Россию (бывшую Скифию).
Именно как индоевропейцы происходили — по авторитетным научным версиям — от округи Днепра и Дона и пращуры македонцев. Родина Аристотеля Стагир была недалеко от Абедра и Амфиниона у Фракии, куда веками проникали и пробивались все новые и новые волны северян. Сын Никомаха и Фестиды был из рода потомственных врачей, что служили македонским царям со времен Аминта III (390—369 гг. до н.э.), отца Филиппа (воевавшего со скифским царем Атеем) и деда Александра Македонского (начинавшего свое возвышение в опоре на силы Скифии).
Аристотель — один из лучших учеников Платона —внешне был неказист, шепеляв, ноги худые, глаза маленькие... Дружил с евнухом Гермием, а евнухи зачастую происходили из северян и позже — славян. Свои дела Аристотель завещал приемному сыну Никанору. Имел от наложницы сына Никомаха, а от законной жени — дочь. Учитель Македонского Скифию знал лучше Платона и Сократа, поэтому в его трудах она упоминается чаще.
Философ обращал внимание, что некоторые песни и в Скифии называются «номами» (законами): «Не потому ли, что до изобретения письменности пели законы, чтобы не забывать их, как и теперь еще в обычае у агафирсов?» Агафарис, Гелон и Скиф признавались детьми Геракла и жившей у Днепра Ехидны — полудевы-полузмеи. Агафирсы са¬мостоятельно участвовали в войне против Дария I, контролировали округу Карпат до низовий Дуная, где позже известны славянские археологические культуры.
Аристотель отмечал прямоволосость скифов и северных народов вообще. Доверял слухам о людоедстве у Понта. По его оценкам, с учетом данных Гиппократа, «скифские цари от природы изнежены и, отличаются от других людей, как женщины от мужчин». 29 Возможно, об этом ему наговорил и Гермий, но гомосексуализм элиты давно был распространен и в других странах, чем не брезговал и имперский Рим. Однако все эти частности не заслоняли от философа мудрость и мужество, иные лучшие качества скифов.
Македонцы и фракийцы веками видели в скифах «старшего брата». Еще Фукидид (470-400 гг. до н.э.) отмечал, что царство одрисов (близких скифам и будущим словено-русам) простиралось от философствующих Абдер до Черного моря и Дуная. Царь одрисов Ситалк воевал с македонцем Пердиккой, сыном Александра I. Но по военной силе и те, и другие уступали могучему скифскому народу и их государству:
«С этим последним не только не могут сравниться европейские царства, но даже в Азии нет народа, который мог бы один на один противостоять скифам, если все они будут единодушны; но они не выдерживают сравнения с другими в отношении благоразумия и понимания житейских дел».30 И Скифию, выходит, «умом (было) не понять, аршином общим не измерить...» Внешние непрактичность и непритязательность скифов бросались многим в глаза, но настоящие философы не забывали об Анахарсисе и ему подобных северянах.
Античная книга «Жизнь и деяния Александра Македонского» — произведение с традицией более чем в двадцать веков, от эпохи египетских Птолемеев (им служили многие северяне) — замечала, что Аристотель рекомендовал Филиппу разрешить Александру войну против скифов. После поражения Атея Скифия для реванша бросила против Македонии 400 тыс. воинов. Александр отбросил эти полчища и с помощью 20 тыс. скифских юношей, взятых на службу его отцом Филиппом.
Скифы признали Македонского богом, дали ему в помощь всю отборную молодежь, 70 тыс. конных стрелков. 31 Скифские наемники, выступавшие уже и как македонцы, способствовали успеху в формировании огромной державы от Каспия и Дуная до низовий Нила. Волны переселенцев из Скифии вместе с другими привлекаемыми народами обильно заполняли завоеванные земли. Нередко об исходной своей родине забывали, но не всегда. Так начинался новый период и в истории скифской философии.
3. Скифы-эллинисты
Доминирующая нацеленность на равенство и социальную справедливость не исчезала, о чем говорил и Страбон в связи со скифами и фракийцами: «Гомер называет справедливей¬шими и дивными мужами тех, которые совсем не занимаются торговыми делами или составлением капитала, но всем владеют сообща, кроме мечей и чаш для питья, и даже жен и детей считают общими согласно с учением Платона».32 Платонизм заметной части скифов оставался устойчивой реальностью.
Эту общность Геродот отмечал у агафирсов, а средневековые авторы — уже у словено-русов сохранивших и скифских культ меча и «полной чаши», как символа достатка.
Отечественные философы продолжали больше проявлять себя на чужбине. Еще во времена Аристотеля прославился мудрец Скифин — он излагал в стихах учение Гераклита Эфесского, создал полуфилософский роман о родоначальнике скифов Геракле — благодетеле и всего человечества. Допускалось, что Гераклит состоял в переписке с царем Дарием, а учением Гераклита интересовался и стоик Сфер.33
Не мог до конца избавиться от тени варварских связей и Диоген Синопский, известный своей «бочкой» у храма Матери Богов.(за поклонение ей погиб и Анахарсис). Он был сыном менялы и фальшивомонетчика Гигесия (Гикесия), сам увлекался «обрезанием» монет, за что и изгнан из Синопы. Подтрунивал над Демосфеном, скифом по матери. Попадал в плен к Филиппу, остроумно отвечал Александру и другим царям. «Жители Синопы осудили тебя скитаться!» — говаривали ему. «А я их — оставаться дома», — следовал ответ. Диоген не скрывал смысл своей философии: «Я — гражданин мира!». Космополитизм Аристотеля и подобных философов вел к созданию космополитической державы Александра Ма¬кедонского и более поздних империй.
Кумиром Диогена был Геракл, имевший связи со Скифией. Диоген плавал на Эгину, попадал рабом на Крит. Прожил почти 90 лет, оставив ряд учеников. Онескрит из Эгины, Менандр, Дуб, Гегесий Синопский, Филиск Эгинский и другие киники (циники), с которыми были связаны и стоики Зенона. Ярким учеником Диогена был Кратет (сын Асконда из Фив), а одним из видных учеников Кратета оказал¬ся Бион Борисфенит (с берегов Днепра). Как и Анахарсис, Бион входил в число видных философов античности, а его учеба у киника Кратета в 317-307 гг. до н.э. включена во всемирную хронологию развития философии.34
Около 264 года до нашей эры у Клеанфа (Клеанда), возглавившего стоиков после Зенона, учился Сфер («Звер») Боспорский (из Приазовья и округи родичей Демосфена). Его товарищем был Хрисипп (280—207 гг. до н.э.), кто не чурался ездить на «философские заработки» в Пантикапей (Керчь) и «в Скифскую пустыню», где можно было бы жить за счет царей, друзей и «от занятий софиста».
Сфера Боспорита пригласил к себе Птолемей III Эвергет (246—221 гг. до н.э.), которому служило немало северян. Сфер приехал в Александрию, затем Птолемей послал его в Спарту к царю Клеомену (226-221), советником по реформам. Отмечалось, что Боспорит достиг «значительных успехов в науках» (подобные способности скифов указывались и в начале средних веков). Его идеи о государстве частью, верно, были близки идеям Платона. Покровителем Сфера являлся и Птолемей IV Филопатор (221-203 гг. до н.э.), сын Птолемея III и Береники I («Вероники»).35
Бион Борисфенит был в последний период жизни под покровительством царя Антигона II Гоната (283—239 гг. до н.э.), сына Деметрия I Полиоркета и внука Антигона I Одноглазого. Эта македонская династия активно привлекала северян, помня о могуществе Скифии, к борьбе с Римом. Язвительный Бион мог приносить пользу своими острыми суждениями.
Имена Скифина, Сфера и Биона — как Абариса, Замолксиса, Токсариса и Анахарсиса — должны быть устойчивы в отечественной философии, а каждый из этих философов требует самостоятельного изучения. Большинство из них проявило себя за границей, но у российской философии ныне хватает ума не лишать саму себя трудов Н.А. Бердяева, В.Н. Лосского, Г.П.Федорова и многих других мыслителей, прославивших Отечество вдали от родных мест.
Тщательность исследований позволяет выявлять факты философской истории и в самой Скифии. Одним из первых необходимо назвать Диона Хрисостома (Златоуста Первого: 40— 112), родившегося в городе Пруса (Вифиния), в округу которого не раз приходили скифы и затем устремлялись славяне. За вольномыслие ему пришлось покинуть родной город, затем Рим и почти два десятка лет скитаться и у рубежей Скифии. Он мог выполнять разведывательные задания (в период войн Траяна у низовий Дуная), что частью делал в IX веке в округе Крыма и Константин Философ. Диона, как теоретика единовластия, поддерживали императоры Нерва и Траян, который после «хождений Златоуста» и осуществил огромные завоевания севернее Дуная, переселил на земли империи более 500 тыс. высокоразвитых выходцев из Скифии – огромный человеческий капитал. Здесь без советов Златоуста Первого не обошлось.
Дион как бы продолжал дело Диогена, но усмешки которого сравнивал с горечью некоторых торшков «понтийского меда» (с ложкой дегтя). Он знал об Анахарсисе и других видных скифах. Около 100 года посетил низовья Днепра, чему и посвятил «Борисфенитскую речь».
Ольвия к этому времени была неоднократно разорена, занимала малую часть древней территории. Но здешних жителей еще вдохновляли примеры творений Гомера и Платона, они чтили за бога голубоглазого Ахилла.
Дион первоначально беседовал с местным молодым философом из скифов-меланхленов («смолян») Каллистратом - высоким и очень красивым, имевшим скифскую одежду. «Разведчик кадров для империи» удивлялся мудрости этого молодого человека.
Перед жителями Ольвии Дион произнес речь о государстве. Его прервал Гиеросонт, в числе немногих жителей постоянно изучавший произведения Платона. В разговоре выяснилось, что у низовий Днепра многие увлекались лучшими представителями эллинства и мудрости, платоновским учением о божественном миропонимании и мироустройстве. Диону в его речах порекомендовали перейти на стиль Гомера и Платона, показывать непринужденность в изложении платоновских идей.36
Это уже факт внутренней истории страны (будущей Руси и России) , а платоник Гиеросонт оказывается одним из первых — наряду с Анахарсисом — «внутренних философов» Скифии, «пророком в своем отечестве». Кто из историков отечественной философии знает этот факт и это имя?! Представляется, что Гиерос (окончание «онт» типа нашего «ович»), хотя бы по созвучию, близко будущему Георгий, но вывод здесь за лингвистами.
Деятельность платоника Диона у низовий Днепра примерно совпадает по времени с деятельностью апостола Андрея или «папы римского» Климента в Крыму, начинавших длительный процесс христианизации Скифии (Росии).
Античная и христианская философии начинают причудливое переплетение на землях Скифии, где в силу разных причин через века история Скифии противопоставляется истории Руси и России, а дохристианский пласт отечественной философии вплоть до времени Рюрика вовсе выбрасывается из памяти. «Благодарность» за это стоит объявлять апологетам средневековых христианства и мусульманства, ревнителям последующей пропагандистской работы с народами страны. Но в реальной науке больше замалчивать приведенные и подобные факты больше невозможно. Это касается и богатства всей философской символики юга античной России.
4.Переход любомудрия от античности к средневековью
Мудрыми признавались многие скифские властители, в частности цари Атей и Скилур (он правил Ольвией и выпускал здесь свой монеты во II в. до н.э.). Скилур якобы оставил после себя 80 сыновей (уже в XX веке один из царей в Африке прославился как отец более 600 сыновей). Перед кончиной Скилур собрал всех их и предложил переломить связку дротиков (мелких копий). Не смогли. Отец переломил все по одному и пояснил сыновьям — действуя заодно, останетесь сильными, а разделившись и враждуя, будете перебиты.37 Лев Толстой повторил этот бродячий сюжет на свой лад. Но важно видеть и связь такой народной мудрости со Скифией.
Одним из последних руководителей неоплатоновской школы в Афинах был Прокл (412—485), а подобное имя встречается и в новгородских берестяных грамотах (но через несколько веков). Прокл бывал и в Царьграде, и в Египте, однако больше почитал богиню Афину и город, привлекавший Токсариса и Анахареиса. Он доказывая, что философ — это не поп одного города или даже нескольких, а «иерей всего мира». Его учением увлекался Руфин, возможно, связанный с праславянскими группами . Прокл продолжал дело Плутарха Афинского, отец или дед которого Несторий якобы спас волхованием Афины от очередного землетрясения. Одним из заметных учеников Прокла был Гегий, а покровителем философа указывался Пан, сын Гермеса. Прокл и продолжавший его школу Марин были одними из последних, кто еще осмеливался противостоять натиску философии христиан.38
Были у Прокла скифские корни или не были, если помнить о свидетельствах Синезия и близких авторов, не столь и важно. Выходцы из Скифии уже веками доминировали во многих узловых пунктах имперской (особенно, византийской) жизни, империя заметно наполнялась «скифской ментальностью», что ярко проявилось и в восточной патристике. Диона Златоуста уже через три -века сменял Иоанн Златоуст, уводивший и Скифию в новые мировоззренческие дали.
В том месте, где упоминается Аполлоний Тианский, летописи обычно ссылаются и на Анастасия Иерусалимского (Синаита, патриарха Антиохии на реке Оронт, в 561—563 гг.). Цитируется его философское выступление против прежних мыслителей, включая гностиков первого века Симона Волхва и Менандра, якобы противостоящих христианской истине. Оронт тысячи лет, со времен первых столкновений Египта и Скифии в мифических глубинах истории, оказывался символом противоборства северных и южных вер, традиций и новаций, включая и философию.
Летописцы при анализе и оценке событий истории Руси IX—XII вв. постоянно обращаются к фактам и героям предшествующих веков и тысячелетий. Они с уровня своего образования предполагают и в нас устойчивые знания об античности. Нельзя оставить и историю отечественной философии без соответствующих античных фактов и героев. История средневековой русской философии добротно представлена, например, в трудах Александра Фазлаевича Замалеева. Но почему остается темным в истории отечественной философии начальный и древний периоды ?!
«Скифское зарубежье» древности во многом — аналог «русскому зарубежью» последних веков, при всех различиях эпох. И хотелось бы привести вполне справедливые слова рано ушедшего из жизни историка А. В. Мишулина:
«Скифская культура предшествовала возникновению славянской; военно-политические союзы скифов (по современным данным, Скифия была ведущей державой древности хотя бы с IV тыс. до н.э.: П.З.) предшествовали возникновению славянского государства — Киевской Руси». 39
Ныне эти слова находят немало подтверждений в работах Б.А. Рыбакова, О.Н.Трубачева, Г.ГЛитаврина и других ученых, видящих многотысячелетние корни развития нашего Отечества. И историкам отечественной философии без внимания к реальным истокам и античным периодам этой философии в условиях информационного общества уже никак не обойтись. Любые замалчивания дело «самых посвященных» (и не желающих допускать к информационной полноте остальных) не спасут.
Русские летописи, рассказав о смерти около 912 г. князя Олега «от коня своего» после пророчеств волхвов, сразу перешли к морали и философским обобщениям:
«Не удивительно, что от волхования сбывается чародейство. Так было и в царствование Доментиана (императора 1 в.н.э., привлекавшего скифов на службу: П.З.): тогда был известен некий волхв именем Аполлоний Тианский, который ходил и творил всюду бесовские чудеса – в городах и селах. Однажды, когда из Рима пришел он в Византию, его упросили живущие там сделать следующее: он отогнал от города множество змей (они еще до времен Геродота заставили бежать с родной земли невров-праславян: П.З.) и скорпионов, чтобы не было от них вреда людям, и ярость конскую обуздал на сонмище бояр. Так и в Антиохию пришел, и упрошенный людьми теми – антиохиянами, страдавшими от скорпионов и комаров, сделал медного скорпиона и зарыл его в землю, и поставил над ним небольшой мраморный столб, и велел взять людям палки и ходить по городу и выкрикивать, потрясая теми палками: «Быть городу без комара!». И так исчезли из города скорпионы и комары. И спросили его еще об угрожавших городу землетрясениях, и, вздохнув, написал он на дощечке следующее: «Увы тебе, несчастный город, много тебя будет трести земля, и огнем будешь опален, оплачет тебя и оронтия на берегу (Оронт – река на многотысячелетних путях из Скифии к Египту:П.З.)».
Деяния русских волхвов летописцы рассматривали как одно из продолжений деяний азиатских волхвов – философов. Геродот за пять веков до Аполлония Тианского, философа пифагорийской школы (как скифы Абарис и Замоксис в своее время) и «чародея», отмечал распространение прорицателей на землях Скифии. При этом за неверные прорицания скифским волхвам грозила неминуемая смерть. А предсказать смерть от коня князю, который значительную часть жизни проводил в седле, - дело для средневековья не хитрое. Упал с коня, затоптал конь, споткнулся в битве, погиб у костей своего коня и т.д. – все смерть «от коня своего» (любимого).
Летописцы были убеждены о наличии у читателей летописей, в основном монахов и обучавшихся в средневековых «высших школах» детей знати, необходимых знаний о Домициане (последнем императоре в династии Флавиев) и других античных деятелях, которые в хронографах упоминаются.
Они отмечали, что через пять веков после «чародейств» Тианского о нем упоминал и Анастасий Иерусалимский, один из «отцов церкви»:
«Чудеса, произведенные Аполлонием, даже и до сих пор на некоторых местах исполняются: некоторые из них сотворены, чтобы отогнать четвероногих животных и птиц, которые могли бы вредить людям, другие же для удержания речных струй, вырвавшихся из берегов, но иные на погибель и в ущерб людям, хотя и на обуздание их. Не только ведь при жизни его так делали бесы такие чудеса, но и по смерти, у гроба его, творили чудеса его именем, чтобы обольщать жалких людей, часто улавливаемых дьяволом».
Это уже намеки на влияние манихейства и продолжавшего его маздахизма, которые увлекали собой христианскую и затем исламскую бедноту.
Затем летописцы увлекаются такими обобщениями и глубокой исторической ретроспективой:
« Итак, кто что скажет о творящих волшебство ? (историки отечественной философии об этом точно почти молчат: П.З.).
Ведь вот, искусен был на волшебное обольщение и никогда не считался Аполлоний с тем, что в безумстве предался мудрому ухищрению; а следовало бы ему сказать: «Словом только творю я то, что хотел», и не совершать (бесовских) действий, ожидаемых (неверными) от него.
Так все попущением божьим и творением бесовским случается, - всеми подобными делами испытывается наша православная вера, что тверда она и пребывает подле господа и не увлекаема дьяволом, его призрачными чудесами и сатанинскими делами, творимыми врагами рода человеческого и слугами зла (это важный философский постулат летописей : П.З.).
Бывает же, что некоторые и именем господа пророчествуют, как Валаам, и Саул, и Каифа, и бесов даже изгоняют, как Иуда и сыны Скевавели. Потому что и на недостойных многократно воздействует благодать, как многие свидетельствуют: ибо Валаам был чужд и праведного жития и веры, но тем не менее свидетельствовала о нем благодать для убеждения других.
И Фараон (преследователь Моисея, по русским летописям около 1700 г. до н.э.: П.З.) такой же был, но и ему было раскрыто будущее. И Навуходоносор был законопреступен (пленил иудеев в Вавилон, при нем грозно проявил себя северный «князь Рос»: П.З.), но и ему было открыто будущее многих поколений, тем свидетельствуя, что многие, имеющие превратные понятия, еще до пришествия Христа творят знамения не по собственной воле на прельщение людей, не знающих доброго. Таков был и Симон Волхв, и Менандр, и другие такие же, из-за которых и было по истине сказано: «Не чудесами прельщать…» (Повести Древней Руси. /Пер. Д.С.Лихачева. Л.:Лениздат, 1983. С.138 – 139, 532).
Симон Волхв более 19 веков назад был одним из известных гностиков. Апокрифы рассказывают о его спорах с апостолами Петром и Павлом. Меандр тоже примерно тогда был гностиком, последователем Симона. Для гностицизма характерно усвоение ряда идей позднеантичной философии, главным образом платонизма и неопифагорейства, очень популярных у мыслителей Скифии.
Встреченные Дионом Хризостомом около 19 веков назад у низовий Днепра скифские философы Каллистрат (из меланхленов-смолян; высокий и очень красивый, Дион удивлялся мудрости этого молодого человека) и .Гиеросонт ( в числе жителей Ольвии постоянно изучавший произведения Платона) по позициям могли приближаться к гностикам. В разговоре с ними Дион выяснил, что у низовий Днепра многие увлекались лучшими представителями эллинства и мудрости, платоновским учением о божественном миропонимании и мироустройстве. Даже Диону Златоусту эти скифы порекомендовали перейти на стиль Гомера и Платона, показывать непринужденность в изложении платоновских идей.
А как распространял примерно во времена Диона христианство в округе Крыма «четвертый римский папа» Климент ?! «Еще не прошло и года ссылки, как уверовавшими ( в его учение) строятся церкви в числе 75, капища и храмы идолов уничтожаются, огонь истребляет выросшие вокруг них рощи, занимавшие большие пространства земли, и все безумие демонов низвергается". Священные рощи обычно росли у погостов, поэтому в Крыму и округе тогда в христианизацию – по разным данным – было вовлечено от 75 до 300 низовых административно-территориальных единиц. Демоны (дэвы, дьяволы, черти) – привычная «нечисть» для правоверных любых религий, но только не для объективной истории отечественной философии как науки.
Гностицизм (греч. Gnostikos – познающий) использовал мотивы восточной мифологии и идеи раннехристианских еретических учений и сект. Христианские и исламские ортодоксы уничтожали все произведения гностиков, но и во времена русского средневековья память о них была достаточно устойчива.
Гностики указывали на падение человеческих душ в низший, материальный мир, созданный демиургом – низшим божеством. Материю они считали как греховодное и злое начало, противостоящее богу и подлежащее преодолению (душа человека должна отрываться от материальной сверны). Рассеянные в мире частицы потустороннего света надо собирать и возвращать к своим истокам – доброносному Богу (в частности, всепобеждающему Митре).
У христиан-гностиков искупителем грехов людских является прежде всего Христос, но его призыву следуют лишь «духовные» люди («пневматики»). Не принявшие гностического посвящения «душевные» люди вместо подлинного «познания» достигают лишь «веры». Остальные «плотские» люди не могут выйти за пределы чувственной сферы (да в условиях масонского ограничения информации массам людей выходить к высшим знаниям и не дают). Человек совершенствуется, постигая ступени и сферы мира, их демонических властителей. Интересны сведения о гностиках в книгах В.В.Болотова « Лекции по истории древней церкви» (СПб., 1910), М.Э Поснова «Гностицизм П века и победа христианской церкви над ним» (Киев, 1917), ряда зарубежных авторов. Но не часто обращается внимание, что гностицизм имел определенное распространение и в Причерноморье. Так Маркиан из Понта (Южное Причерноморье) и Василид из Сирии, их сподвижники занимались распространением гностицизма и в Приазовье.
Случайно или закономерно «гностицизму» созвучна «гносеология» – общефилософская теория познания. И в свете этого элементы гностицизма в истории отечественной философии требуют более тщательного изучения, если гностиков не игнорировали даже русские летописцы.
5. Дионисий из Малой Скифии. Скифские хронологи
Римляне вели счет времени в основном с 754/753 г. ( момента эпического сотворения Рима), христиане чаще с 5508 г. (момента сотворения всего мира, или Рима наоборот)… Но тогда еще никто не знал момента начала нашей (христианской) эры. Ведь китайцы обычно используют свой календарь, на шесть веков менее христианского в календаре арабов.
Правители царств, возникавших на землях державы Александра Македонского и в ее округе, не чурались вводить свои точки отсчета в истории. Так наследник выдающегося приазовского правителя Евмела царь Спартак Ш (правил: 304 – 284 гг. до н.э.) ввел счет от «боспорской эры» (приазовской), которая была близка «селевкидской». Затем свою эру определили жители Сугдеи (Афиниона, Судака). Приазовский царь Асандр в 25 г. подчинил Херсонес (Севастополь), от чего пошло «херсонесское летоисчисление». В советский период насаждался счет времени от Великого Октября. И подобных примеров множество.
Произведения монаха Дионисия Малого из Скифии (или Дионисия из Малой Скифии), жившего около 15 веков назад, и ныне хранит Ватикан. Именно этот монах подсчитал, что Иисус Христос – вероятнее всего, - родился в 5508 г. от сотворения мира и 754 г. от сотворения Рима. Постепенно это за истину приняли многие страны. Россия стала вести счет от «нашей эры» в петровские времена.
Мало кто включает Дионисия в число выдающихся уроженцев Скифии, хотя в период его творчества Малая Скифия была наводнена северными переселенцами. И будущий монах, как за три века до него – в частности, - император Максимин, имел явно родственные корни в этой переселенческой среде. Стоит о том помнить. Вольно или невольно переход на счет от «нашей эры» лишал Скифию (будущую Россию) огромного пласта ее дохристианской истории. Имена Анахарсиса, Токсариса, Замолксиса и других античных философов неизбежно выпадали из отечественного прошлого. Их как бы и не было.
Поэтому и поговорим о приведенных именах и сюжетах в последующих главах поподробнее. Более конкретно расскажем и об отечественных христианских философах, тесно связанных со Скифией (Сарматией, будущей Россией).
ПРИМЕЧАНИЯ
1..3енковский В.В. (проф. Богословского Православного Ин¬ститута в Париже). История русской философии. Т. 1, Часть 1. Л., 1991. С.31. Отмечает и сохранение в Средневековой Руси увлечения Платоном и Аристотелем, распространение фило¬софских сборников.
2. История философии в СССР. Т.1. М., 1968; Ломоносов М. В. Избранные произведения. Т.1. Естественные науки и фи¬лософия. М., 1996; (ИНИОН) Русская философия: философия как специальность в России. В.1. Сост. Ю.Н. Сухарев. М.,; 1992. С.20-28, работы А.Ф. Замалеева.
3. (Философское наследие. Т. 99). Диоген Лаэртский. О жизни, ученых и изречениях знаменитых философов. М., 1986. С.55; редактор тома и автор вст. статьи А.Ф.Лосев, перевод М.Л.Гаспарова.
4.Там же.С.З-61.
5. Мною сведены многие важные источники и исследо¬вания в сборники «Сто новгородских сел» (Вып. I-V. СНС; Новгород. 1990-1993) и «Русь до Руси» (вып. I-Х, РдР; Нов¬город. 1990—1995), что делает целесообразным ссылки и на них. РдР, Х. С.47.
6. Диоген Лаэртский. О жизни... С.56.
7. СНС, V. С.25-90; РдР, VIII. С.1-41.
8. РдР, VIII. С.22.
9. Латышев В.В. Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе. // Вестник древней истории: ВДИ. 1947-1949 (указ. 1950: отдельное издание). ВДИ. 1947. №2. С.300(-332).
10. ВДИ. 1948. №3 С.284-285. РдР, IX. С.54
11.Там же.С.209,
12. РдР,VIII;С.78.
13.ВДИ. 1948. №3; С.2931
14.ВДИ.1947.№2.С.326.
15.ВДИ.1948.№З.С.244-247.
17.Там же.С.252.
18.Там же.С.271;см.:С.275..
19. Там же. С.298-300. РдР,VIII. С.61.
20.Там же,С301.
21.ВДИ.1947.№4.С.195.
22.Тамже.С.259.
23.ВДИ.1949.№1.С.191.
24.Там же.№З.С.265.
25. Лосев А.Ф. Диоген Лаэрций — историк античной фи¬лософии. М., 1981. С.29,17.
26. ВДИ. 1948. №4. С.298; Повести Древней Руси. Л.; 1983. С. 138,532.
27.ВДИ.1947.№2.С.316(-319);
28. РдР; IX. С. 1-22.
29. ВДИ. 1947. №2. С.329
30.Там же.С.293.
31. Там же. №3. С.246-248; РдР, VIII. С. 1,42-44; РдР, IX. С.19-21.
32. Там же. №4. С. 195.
33. Диоген Лаэртский. О жизни...С;337,537;
34.Тамже.С.220-239,521,568 и др.
35. Там же. С.181-184,299 (указатель и хронология в кон¬це книги).
36. ВДИ. 1948. №1. С.228-233.
37.ВДИ.1947.№4.С.286.
38. Диоген Лаэртский. О жизни... С.441-454.
39. ВДИ. 1947. №1. С.255. Рано считать этногенез русского народа абсолютно известным и спешить начинать историю русской философии с ХVIII - XIХ вв.: Вопросы философии. 1994. №5. С.75-100; Диоген Лаэрсткий. Указ. соч. С.568; ВДИ. 1947. №4. С. 195,287,288.
Эпические начала любомудрия
(таинства эллинов)
В историю философии немалый вклад ныне вносят археология, антропология и генетика. Они доказывают существование богатой мыслительной деятельности наших прапрапращуров сотни тысяч лет назад. Время «хомо сапиенс» (человека разумного), относимое к 40 – 60 тыс. лет назад – это уже период сравнительно развитых мировозренческих представлений. Тогда уже имелись знания асрономии, календарных обрядов, богатой знаковой культуры. Люди развивали представления о загробной жизни, о двойственной природе мира (сущем и видимом).
Материальные возможности человеческой философии во многом и ныне ограничены мозгом, хотя и «компьютером высшего порядка». Это верно, если говорить об объеме головного мозга. Современный человек («человек разумный»), появившийся на земле около 40 тыс. лет назад, в среднем имеет объем черепа от одного до двух кубических дециметров (до 2000 куб. см). Но примерно такой объем мозга имели уже и неандертальцы (до 1700 куб. см), появившиеся на земле в Европе, Азии и Африке 140 - 200 тыс. лет назад. А к нижней границе современного человека приближался австралопитек (лат. «аустралис» — южный, греч. «питекос» — обезьяна), обитавший в Азии и Африке до трёх миллионов лет назад. Он имел близкое к человеку развитие челюстей, хватательную кисть с разрабо¬танным большим пальцем, опорную стопу. И мозг некоторых особей приближался к 800 куб.см. А это средний мозг примерно современного годовалого ребенка. Конечно, дело не в объёме мозга, а в его организации. Люди с одинаковыми по объему «мозгами» нередко существенно различаются по результатам умственной и практической деятельности. И наши палеолитические прапрапрапредки, конечно же, во многом уступами нам. Но они все впервые и делали на земле.
Уже два-три миллиона лет назад некоторые группы прапралюдей составлял «человек умелый» («хомо хабилус») и «человек прямоходящий» («хомо ерекгус»). Несколько миллионов лет назад эти люди пользовались различными орудиями труда — деревом, костью, камнем. Только каменных орудий труда выявлено 18 типов — метательные шары, скребла, резцы, шипа, камни-наковальни и т.д. При метком броске два связанных камня опутывали ноги животного, которое становилось быстрой добычей охотника. Подобным увлекались и наши пращуры в Сибири.
Выявлены стоянки столь древних охотников. Они, вероятно, имели ограды. Прапралюди строили какие-то кольца в поперечнике до пяти метров из камней. Тщательно укладывались несколько сотен камней. А дальше кольца примерно через каждый метр складывались в более высокие кучи. Эти сооружения оказались похожими на укрытия, которые и теперь строятся племенем окомбамби в Юго-Западной Африке. Подобные каменные конструкции должны подпирать жерди или сучья, на которых укрепляются шкуры или ворохи травы для защиты от ветра.
Африканцы того далекого времени охотились на дейнотерия (вымершего слона). Вспомним, что на территории нашей страны у первобытных людей была очень распространена охота на мамонтов. Частый объект охоты — антилопы (на территории нашей страны — олени). Жители Африки миллионы лет назад лакомились черепахами и улитками. Любопытно, что подобные лакомства сохраняются ныне во Франции и некоторых других цивилизованных странах.
Однако далеко не все в истории можно изучить и объяснить. Например, еще в 1914 году В.Келлер, а позднее Р.Иеркс, Н.НЛадыгина-Котс и другие ученые выявили умение шимпанзе пользоваться различными орудиями труда. Правда, считалось, что животные овладевают этим умением лишь в лабораторных условиях при соответствующей тренировке. Но в 1960 году Д.Гудолл обнаружила, что шимпанзе «делают» орудия и в естественных условиях. Их обычно считали вигитарианцами — а обезьяны охотятся и едят мясо. Противники неизвестного никому в полном объеме «марксизма» стали утверждать, что не труд, а речь (с ее смыслом) и огонь сыграли главную роль в становлении человека. И в этом есть мысль…
Американские ученые (супруги Р. и Б.Гарднеры, Р.Футс, Д.Примак) провели удачные эксперименты по обучению шимпанзе знаковому («языковому») общению с человеком. Нет резких границ и по приобщению животных к жизни радом с огнем.
Как быть?! В глубинном истоке все живое мыслит и философствует изначально ?!
В природе все взаимосвязано. Различия между живыми организмами относительны, подвижны. Если какие-то группы общих предков человека и обезьян сделали качественный скачок в сторону человека, то другие группы исчезли, а некоторые преобразовались в виды современных обезьян. Однако способность к развитию у этих последних не исчезла. И новые эксперименты с ними могут дать поразительные результаты.
Хотя споров в науке о древнейших людях много, в целом археологи и антропологи всех стран определяют грань между человеком и обезьяной почти так, как это делал в своих работах на основе реальных научных достижений небезызвестный Фридрих Энгельс. История человечества начинается с труда, а труд начинается с изготовления орудий. Труд первобытного прапрачеловека на Земле, по современным данным, начался несколько миллионов лет назад (не менее двух-трех миллионов лет). С этого момента начинается и развитие человеческой речи 1.
Ученые доказывают, что прапралюди очень быстро овладели огнем. Об этом говорят многометровые толщи золы и угольков на месте кострищ в пещерах. Р. Дарт отмечает использование огня даже у австралопитека. Но это ведь достижение индоевропейского Прометея и соответствующих героев в эпосе народов других языковых семейств. Археолог С.А. Семенов считает, что огонь и орудия труда первобытный человек открыл для себя почти одновременно. Огонь к нему мог приходить во время извержения вулканов («змей огненный» — лава) или от удара молнии («стрелы Перуна/Урана»), что уже относится к владениям Гефеста (Вулкана). Самовозгорались природные богатства земли — торф, уголь, газ («исчадия ада/подземелья»). И здесь правят боги и герои подземелий, включая египетского Тота (греческого Аида, Плутоса). Смельчаки похищали этот огонь, учились хранить его и с помощью огня властвовать над окружающим миром.
Гоминиды — человекообразные. Так называют ученые прапрапралюдей. В семейство гоминидов входим и мы — ныне живущие люди. Всего четверть века назад Большая Советская Энциклопедия (3-е изд., т.7, с.52) сообщала, что в соответствии с точкой зрения одних ученых возникновение семейства гоминид относится к концу третичного периода — около 3,5 млн. лет назад. Согласно второй точке зрения — к середине четвертичного (около миллиона лет назад). А что говорит наука сегодня?!
«Древнейшая находка остатков формы, которую большин¬ство приматологов считают родоначальной для семейства гоминид - кениапитек, близкий к рамапитекам Индии, распо¬ложена у Форт Тернана на восточном берегу оз. Виктория. Она имеет достаточно надежно определенный К/Аг возраст около 14 млн. лет...»2
Рамапитеки из предгорий Гималаев появились около 10 млн. лет назад. Древнейшие обитатели Европы пока, опреде¬лены на территории Испании и Франции — от 1,5 до 2,5 млн. лет до нас. Возраст галечных орудий труда в зоне рек Руссильона и Каталонии, впадающих в Средиземное море — около 1 млн. лет.
На территории Европейской России пока столь древних и обильных следов людей не обнаружено. Но это вовсе не означает, что их нет. Просто площадь всей страны — седьмая часть мировой суши — очень велика. Археологи не имеют средств и сил для должного исследования всех вероятных мест обитания наших прапрапраземляков. К тому же надо учесть, подобные места — как правило — скрыты последующими наносами земли толщиной в десятки и сотни метров. Лишь в некоторых местах счет идет на отдельные метры.
У верховий Десны и Оки, у берегов Дона и Волги встречены находки, подтверждающие обитание здесь людей около 100 тыс. и более лет назад. Каменные скребла, ножи, наконечники; остатки костров; кости бизона, лошади, осла, крупного оленя, зубра, мамонта. Поселения столь древнего человека выявлены и у Азовского моря. Крайне мало лишь останков людей. Знамениты лишь неандертальцы из грота Киик-Коба в Крыму. Генетики признают людей, живших 80 – 140 тыс. лет назад, уже происходящими из одного этногенетического корня, возникшего у верховий Нила в палеолите.
Взрослый человек в Крыму был погребен в могильной яме, выдолбленной в скалистом дне грота. Умерший был положен на правый бок со слегка подогнутыми ногами.
Затем выяснили, что погребена здесь была женщина в расцвете сил и красоты. Ей исполнилось около 35 лет. Рост доходил до 160 см. Рядом нашли и останки ребенка — сыну женщины было всего несколько месяцев. Внезапная смерть (или гибель) палеолитической Венеры высекла у ее сородичей (или сильного сородича) пламя веры. Люди схоронили (спрятали) покойную красавицу от недобрых глаз, желая ей покойного сна и счастья в ином мире. А это уже философская, мировозренческая позиция, вера в загробный мир.
Почти 30 тыс. лет назад в Костенках под Воронежем похоронили взрослого мужчину, лет двадцати пяти. Он явно буйствовал и вызывал страх у палеолитических русов. Шансов на жизнь у таких людей мало, а возможностей уйти к праотцам — множество. Наши пращуры-земляки буйного связали (руки крепко притянули к груди, колени — к животу, пятки — к тазу). В таком сильно скорченном состоянии его буквально втиснули в тесную могильную яму — головой к северу, лицом на запад. Скелет признавался лучшим среди всех известных палеолитических как по сохранности костей, так и по полноте их сбора. В строении черепа палеоантрополог Г.Ф. Дебец отметил наличие негроидных черт.
Пусть не чистый негр, а мулат. Но под Воронежем и 30 тыс. лет назад. Вот когда путь афроевразийский этногенетический путь уже торился, если не раньше. До Африки всего-то три тысячи верст... Меньше года пути по сытным местам. Где можно в дороге и подумать о многом. Ныне археолог Ю.А.Мочанов — на основании находок в Сибири — доказывает, что первобытные люди в нашей стране появились до 3 млн. лет назад.
Свою роль во вразумлении людей играл и холод (наряду с огнем и трудом). Первая волна похолодания на¬блюдалась еще около 1,5 млн. лет назад. Примерно через двести тысяч лет проявился новый «взрыв холода» — похолодание было на уровне ледникового. Затем несколько сотен тысячелетий кли¬мат напоминал современный или был теплее. Но примерно 900 тыс. лет назад произошел очередной «взрыв холода», свя¬занный и с изменениями в магнитном попе Земли. Фактически с этого момента и начинается ледниковый период, хотя в Вос¬точной Европе его продолжительность определяют примерно в 700 тыс. лет. А окончание «плейстоцена» произошло всего 8 - 13 тыс. лет назад. При этом наибольшие похолодания — около 60 и 20 тыс. лет до наших дней. Они закаляли наших пращуров.
Холода влияли на жизнь повсеместно. Ледники толщиной до трех километров не только покрывали значительные части равнин, но и образовывали огромные шапки в горах. Уровень мирового океана понизился почти на 150 метров, так как лед¬ники вбирали огромные запасы воды. Все, что на современных картах обозначается на такой глубине и выше, в пики ледникового периода становилось сушей. Там устраивали свои стоянки охотники и рыболовы, а в периоды потеплений эти прибрежные зоны погружались в пучину вод.3 Такие затопления шельфа происходили много раз на огромных пространствах суши. Именно они в памяти многих племен могли запо¬минаться как «всемирные потопы». В поздних вариантах — в записях мифов о «всемирных потопах» (около 6 тыс. лет назад) — эта память связывалась уже и с различными поздними событиями, а первоначальные истоки эпоса забывались.
В Восточной Европе первое мощное оледенение наблюдалось около 800 тысяч лет назад. Знаменательно его название — Морозовское. Затем движение ледника стало «утюжить» территорию Евразии со средней периодичностью в пятьдесят тысяч лет.
В Окское оледенение, проходившие до 500 тысяч лет назад, ледник достигал не только зоны Оки, но доходил до Припяти и Десны. Примерно через сто тысяч лет было длительное Лихвинскоё межледниковье — самое значительное по времени и теплым условиям в ледниковый период. Кли¬мат напоминал современный и был тысячелетиями теплее. Первобытные люди могли проникать на территорию нашей страны вплоть до Прибалтики и озера Ладога.
Но в Лихвинское время около 350 тысяч лет назад возникало и оледенение, близкое по масштабам к Окскому. Воз¬никшее затем межледниковье было прохладным и непродол¬жительным. А в Днепровское оледенение почти 250 тысяч лет назад распространение покровного льда по всей Европе достигало максимальной площади. По Днепру и Дону лед¬ник спустился двумя большими языками до широт совре¬менных городов Днепропетровска и Калача.
Московское оледенение примерно 150 тысяч лет назад после Одинцовского межледниковья напоминало Окское. Вслед за этим свыше 100 тысяч лет до наших дней началось Микулинское (мгинское) межледниковье, во время которо¬го ледники остались только высоко в горах. Общие годовые температуры были выше современных среднегодовых. Около 25 тысяч лет продолжалось это межледниковье. Люди могли заселять значительные пространства нашей страны.
70 тысяч лет назад началось новое похолодание — валдайское (вюрмское в Западной Европе), во время которого ледник доходил почти до широты современного Смоленска, закрывал всю Прибалтику. Но внутри периода около десяти раз наблюдались резкие передвижения ледника, в результате которых он мог уничтожить почти все следы пребывания древ¬них людей на Северо-Западе нашей страны в межледнико¬вые периоды.
Движения ледника и приледниковых вод за несколько со¬тен тысячелетий так перемешали землю на территории буду¬щей Новгородской Руси, что найти здесь следы «доледнико¬вых людей» ныне почти не удалось. Но это не может быть аргументом для обоснования того факта, что люди сотни тысячелетий назад сюда никогда и не заходили. Даже в усло¬виях приледникового климата десятки стоянок первобытных людей выявлены на Днепре, Дону, Волге и их притоках. Люди здесь жили около 30 тысяч лет назад. Но стоянки и следы людей сохранились именно в тех местах, до каких уже не доставал своими «языками» ледник.
Изучая рельеф, который мог быть на территории Ленинг¬радской, Новгородской и Псковской областей до валдайского оледенения, ученые (А.Н.Маккавеев и К.Н.Аргасова) определили, что тогда на Валдайской возвышенности по¬чти не было высот свыше двухсот метров. Ледниковые нано¬сы добавили здесь на больших пространствах по несколько десятков метров высоты. Но еще до оледенения обозначался бассейн озера Ильмень, четко проявляли себя направления рек Меты и Волхова, была заметна деятельность и других водных потоков Приильменья. В период Микулинского меж¬ледниковья здесь тысячелетиями могли обитать люди. Тогда до Валдайской возвышенности доходили широколиственные леса — дуб, бук, ясень, ильм, клен.4 Ильм был культовым деревом, которому поклонялись многие древние племена Ев¬разии и Америки. Поэтому еще десятки тысячелетий назад за озером могло закрепиться название Ильмень — Вязовое, место межплеменных культовых контактов. Приладожскую и Приневскую низины занимали хвойно-широколиственные леса — боры. Эти боры в силу богатства ягодного и животно¬го мира были наиболее почитаемыми у восточных европей¬цев. Сосновые боры привлекали их целебным воздухом, кра¬сотой. И восточные европейцы стали называть места своих поселений — Бор. Вышедшие отсюда восточные группы скан¬динавов несколько тысячелетий назад использовали слово — Борг, а германцы — Бург.
55—45 тысяч лет назад зона Валдая стала приледниковой тундрой, но затем почти на двадцать тысячелетий ее заняли хвойные леса — типа северной и средней тайги. 20 тысяч лет! Это в два раза больше, чем идущий и в наше время после¬ледниковый период. Во время «таежного Валдая» происходит активное заселение верховий Дона и Днепра, Немана и при¬токов Оки. Невозможно поверить, что группы первобытных людей не попытались бы в эти тысячелетия попасть в бога¬тое рыбой и ягодами Приильменье.
Двадцать тысяч лет назад на Приильменье и Валдай насту¬пил ледник. Точнее, по радиоактивным методам это опреде¬ляется примерно в 21880-21410 лет. И ледник стал оконча¬тельно уходить отсюда в районе 14300 ± 300 лет назад. 13 ты¬сяч лет назад сюда уже опять вернулась тайга, а шесть тысяч лет назад — хвойно-широколиственные леса.5
Мог ли период в семь тысяч лет зачеркнуть у потомков людей, ходивших в теплые периоды времени к Ильменю, память о посещениях заповедных земель — великих и обиль¬ных?! Более вероятно, что мог. Помним ли мы, куда ходили наши предки семь тысяч лет назад?! Но допустим и малый шанс, что даже в 200-м или 300-м поколениях живших в верховьях Немана, Днепра, Дона и Оки людей все-таки по¬мнили, что их очень давние предки ходили промышлять на север. Рассказывали о богатстве северных земель.
Дело в том, что уже около 40 тысяч лет назад первобыт¬ные люди были очень похожи на нас и имели развитое язы¬ковое общение. С помощью «гимнов» они передавали самые важные исторические знания из поколения в поколение.
В 1984—1985 годах на страницах журнала «Русская лите¬ратура» прошла дискуссия по вопросам эпоса. Академик Б.А. Рыбаков в своей статье отметил, что глубина фольклорной памяти русского народа, — если судить по археологическим данным и их языковым соответствиям — идет из эпохи охо¬ты на мамонтов и времен палеолита.6
Действительно, если люди на территории будущей Руси десятки тысячелетий пользовались кольями (копьями), то не¬возможно представить, что у них не было для обозначения этого орудия труда соответствующего названия. Старейшины родов стали помечать места стоянок втыканием кола-копья. И такие поселения могли получать названия Колома, Коломна, Коломны. На древность пользования луками указывает тот факт, что в языке словено-русов обозначение «лука» и напо¬минающей его речной излучины оказалось даже в первых пись¬менных памятниках однозвучным — «люце/лучи». Если люди сталкивались с зайцами, медведями, волками и другими животными, то названия их неизбежно наводняют русские сказ¬ки — одну из самых древних частей языковой памяти народа.
Допустимо, что слова наши далеких предков существен¬но отличались от наших слов. Да и речь их мы бы не сразу поняли. Но какие-то близкие нашему современному языку черты обнаружили бы обязательно. Известный собиратель русских сказок Александр Николаевич Афанасьев в середи¬не прошлого века писал:
«Так называемые индоевропейские языки, к отделу ко¬торых принадлежит и наречие славянские, суть только раз¬нообразные видоизменения одного древнейшего языка, ко¬торый был для них тем же, чем позднее для наречий роман¬ских был язык латинский — с тою, однако же, разницей, что в такую раннюю эпоху не было литературы, чтобы со¬хранить нам какие-нибудь остатки этого праязыка». А.Н. Афанасьев отметил, что латинской богине Венере соответствует словено-русская Лада. В народных песнях «ладо» означал не¬жно любимого друга, любовника, жениха, мужа. А в женс¬кой форме «Лада» — любимую, невесту, жену. Вспомним плач Ярославны та «Слова о полку Игореве»:
«Светлое и трижды светлое солнце!
Всем ты тепло и прекрасно:
зачем, владыко, простерло ты горячие свои лучи
на воинов моего лады?
В поле безводном жаждою им луки скрутило,
горе им колчаны заткнуло?»
В русских говорах, зафиксированных в прошлом и позапрош¬лом веках: «ладить» — жить согласно, по любви, «в ладу»; «лад» —согласие, любовь, гармония; «ладный» — хороший, «ла¬дило» — сват, примиритель; «лады» — договор. В образе Лады у словено-русов являлась богиня весны, где сливались лучшие черты девы ясного солнца и облачной нимфы. Этот образ сохранен во многих сказках под именем сказочной Царь-девицы. В греческом эпосе много сообщений о какой-то «Лаодике», которая высту¬пает то красавицей-дочерью одного из царей Трои, то пришед¬шей из Гипер-Бореи девушкой, в честь которой на Делосе уст¬раивали затем празднества. Ладоика —Ладога?!
Вероятно, у приледниковых озер весной и летом наши древние предки устраивали свадьбы, чтобы к следующей вес¬не род пополняло новое потомство. И этот древнейший обы¬чай дошел даже до греков в мифе о Ладоике, известном и Гомеру, и Геродоту.
Вот из каких глубин даже в письменной истории выходят к нам мифические сведения о словено-русах. Ведь Гомер сочинял свои поэмы около трех тысяч лет назад, а Геродот сообщал свои сведения лишь на полтысячелетия позднее. Это абсолютная для письменных источников в Европе древность.
Много любопытных фактов дарит изучение ледникового периода в нашей стране ученым. В 1982 году важные данные были обобщены в книге «Палеография Европы за последние сто тысяч лет. Атлас-монография» (М.: Наука). 15 цветных карт, подробный текст — все в этой книге отражает новей¬шие научные достижения.
Ледниковый период и в последней своей части был очень сложным и многообразным явлением. Волны холода из поко¬ления в поколение закаляли приледниковых людей, приучали их жить в суровых условиях севера. И даже «Повесть времен¬ных лет» в легенде об апостоле Андрее в XI веке сообщала: «И пришел к славянам, где нынче стоит Новгород, и увидел живущих там людей — какой их обычай и как моются и хлещут¬ся, и удивился им. И отправился в страну варягов, и пришел в рим, и поведал о том, как учил и что видел, и рассказал: «Удиви¬тельное видел я в Славянской земле... Видел бани деревянные, и разожгут их докрасна, и разденутся и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и поднимут на себя прутья молодые, и бьют сами себя, и до того себя добьют, что едва вылезут, чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут. И творят это всякий день...» Те же, слыша об этом, удивлялись...»7
На парные славянские бани примерно с VIII века обращали внимание арабские авторы. А в V веке до н.э. о подобных банях у скифов (сколотов) писал Геродот. Остатки долговременных очагов с каменными обкладками на местах поселений древних людей говорят о возможности возникновения традиции «париться» на территории будущей Руси еще десятки тысячелетий назад.
Кончился ли в настоящее время ледниковый период?! Многие специалисты считают, что нет. Об этом говорят лед¬ники в горах, зоны «вечной мерзлоты» (например, охваты¬вающие большую часть Сибири), ледовые шапки на Север¬ном и Южном полюсах. Через тысячу другую лет может на¬метиться и континентальное (покровное) оледенение. И в этих условиях некоторые традиции, использованные наши¬ми далекими предками, могут пригодиться.
Изучая ледниковый период, очень важно понять, что в это время не было постоянного стояния льда (толщиной иногда до двух-трех километров — ледяных гор!) от северных границ почти до Днепра и Дона. Лед на десятки тысячелетий несколько раз почти исчезал. В ледниковый период тысячелетиями наблюдались потепления климата, значительно превосходящие наше время. И если люди развивали свой язык, то неизбежно память о всех этих событиях должна была откладываться в словах и мифах.
Сколько лет русским словам «лед», «мороз», «снег», «вью¬га», «метель»?! По письменным записям — не более тысячи. А в устной речи?! Ряд ученых считает, что не более полутора тысяч лет. До этого русского языка и не было, да и речь их предков — праславян — начала формироваться всего четы¬ре-пять тысяч лет назад.
Лаодика... Мифическая героиня II тыс. до н.э., родиной ко¬торой Геродот определял крайний север. Но мы-то здесь знаем только Ладогу, которую скандинавы примерно с VIII века н.э. называли «Альдайгью». Пытаются связать это с финским словом «Ала-Д-йоки» (нижняя река). Да, историю финно-угорских языков языковеды считают значительно старше истории русского языка. Эти языки ведут свое начало примерно с V-IV тыс. до н.э. Правда, первые их записи появляются на несколько веков поз¬же русских. Но тогда объявляются финно-угорскими все древ¬нейшие топонимы на территории Северной Руси. И на основе этих созвучий доказывается, что финно-угорские языки старше.
Дело в том, что созвучных слов в разных языках много. Например, у кельтов, появившихся на территории Европы до четырех тысяч лет назад, слово «рус» — озеро. У древних греков «рус» —огненная река, лава. У древних римлян «рус» — деревня, но «руссус» — красный. Руса — так называли себя почти три тысячи лет назад цари Урарту. «Рус» у многих вос¬точных народов — светлый, белый, солнечный. И такие при¬меры можно продолжить. Что же брать за основу?!
Почему «Лаодика», а не «Ладога»?! Допустимо, что «к» греки могли спутать с «г». Но «лао» с «ла» спутать трудно. Правда, грекам в мифах еще известна одна героиня «Ио» — возлюбленная Зевса, которая в образе белой коровы доходи¬ла до севера Скифии к Прометею. «Ио/йо» — «е»! Древние греки, возможно, не знали в речи такого звука. И не могли подобрать ему соответствующих письменных обозначений. Но у северных народов они подобный звук слышали. И как-то пытались передать его при письме — «ио», «ао», «ое»...
А если «Лаодика» в глубокой древности «Ледика» — ог¬ромное приледниковое озеро?! Позже, Снегурочка русских сказок... Вполне допустимо. В русских диалектах «ледащий» — холодеющий, замерзающий, уходящий в вечность. Греки по¬мещали свою мифическую реку забвения Лету на севере в подземном царстве. «Лета/леда» — слова, близкие по корню и по смыслу. В греческом языке и в языке предков русов они могли хранить память об очень древних традициях. О том вре¬мени, когда обреченные на смерть люди и старики по ледни¬ковым обычаям уходили умирать на «лед» — «кануть в Лету», в ледниковую или приледниковую реку. Возможно, в таких обрядах их сопровождали самые красивые девушки родов.
Языковые «окаменелости» вряд ли уступают по древности каменным орудиям труда, выявляемым на территории нашей страны. «Ладога/Лаодика/Ледика» — земля жизни и смерти, цветущей юности и холодеющей старост. В ледниковый период закреплялись в жизни людей различные предрассудки и религия.
А.Н. Афанасьев отмечал, что глубоко в эпосе словено-русов бытовало такое поверье: «В холодное время зимы пре¬красная богиня Лада скрывается за густыми Тучами и тума¬нами и остается за их мрачными затворами печальною узни¬цею — до тех пор, пока не расцветет весною пламенный цветок Перуна и не отопрет темницы... Весною, когда золо¬той ключ-молния отопрет замкнутое небо, появляются росы и дожди». Перунова цвет-молния как бы оживляет «спящую царевну», разит злых демонов, вызывает цветение земли.
В русских заговорах, какие произносились ратниками при выступлении на войну, говорилось: «Еду на гору высокую далекую по облакам, по водам, а на горе стоит терем боярский, а во тереме боярском сидит зазноба красная девица (богиня Лада). Вынь ты, девица, отеческий меч-кладенец; достань ты, деви¬ца, панцирь дедовский; отомкни ты, девица, шлем богатырс¬кий; отопри ты, девица, коня ворона... Закрой, ты, девица, меня своею фатою от силы вражьей».8
Меч, панцирь, шлем, коня Лада могла дать богатырю при¬мерно с III тыс. до н.э. Тогда все эти предметы впервые стали появляться — из меди и бронзы. Тогда конь превращался в домашнее животное, и появлялись колесные повозки. Но зак¬рыть своей фатой (туманами и снегами) от силы вражьей Лада могла и в, более ранее время. А путь к ней «по облакам, по водам» на гору явно создает образ пути на заснеженный лед¬ник — к мечам отеческим, к панцирям дедовским. Есть пред¬положения; что у наших далеких предков «мечом» называлось иногда любое оружие — копье, нож, рубило. Им «метили» — наносили раны, его «метали» — вонзали в жертву с расстоя¬ния. И память об этом надолго сохранилась в языке.
В некоторых сказках образ Лады связывается с новыми сюже¬тами. Так, в русской сказке рассказывается о стране, где каждый месяц семиглавому змею для откупа выдавали по одной девице на съедание. Дошла, наконец, очередь до прекрасной царевны — Лады. Вывели ее на взморье и оставили там беспомощной. Но судьба послала ей защитника —молодого царевича. А тот в ожи¬даний страшного врага прилег к девице на колени и заснул креп¬ким сном. Уже змей близко, а царевна никак не добудится своего защитника. С горя заплакала она, слеза ее капнула на лицо царе¬вичу.
Он сразу же пробудился и промолвил: «О, как сладко ты обожгла меня слезой!» Юноша сразился с прожорливым зверем и убил его. Это предание на Руси приурочивалось к разным местностям. Иногда Лада выступала под именем красавицы Марьи Моревны, имеющей богатырский характер. Но чаще всего Мара (Ма¬рена) — Зима, Которая морит голодом. У белорусов Лада обычно называлась Ляля, а богиня Зимы — Зюзя (белорусское «зюзець» — мерзнуть, цепенеть от холопа). За Зюзей во время обрядов ходили вереницы людей, изображавших Метели и Вьюги;
Белорусы проживают в той зоне страны, которая вместе с Северо-Западом Украины входит в прародину славян, —но мне¬нию многих специалистов, предки славян обосновались здесь почти пять тысяч лет назад. Поэтому белорусские обычаи могут выносить нам очень древние обычаи русов.
Ляля — у белорусов— представлялась юной, красивой и стройной девой. Даже до наших дней дошла поговорка: «Приго¬жая, як Ляля!». Накануне Юрьева дня в честь ее проходил празд¬ник -— Ляльник. На чистом лугу собирались крестьянские деви¬цы и из своей Среды выбирали самую красивую подругу. В по¬эмах Гомера Лаоянка отмечается именно как «очень красивая, юная». Девушки наряжают ее белые покровы (символ чисто¬ты, снега!), перевязывают ей руки, шею и стан свежей зеленью, а на голову надевают венок га весенних цветов, Это и есть Ляля. Конечно, подобные обряды встречи весны наблюдаются почти у всех народов мира. Но тогда этим обрядам и именам, использу¬емым в них, по меньшей мере, десятки тысячелетий.
Ляля садится на дерн — траву, луг, возле нее ставят разные припасы (хлеб, молоко, масло, творог, сметану, яйца) и кла¬дут зеленые венки-Девицы, схватившись за руки, водят вокруг Ляли хоровод, поют обрядовые песни и обращаются к ней с просьбой об урожае... Ляля раздает им венки и угощает всех приготовленными яствами. Эти венки и зелень, в которую наряжалась Ляля, сберегают до следующей весны.8
Обряд так укоренился в русском народе, что весной при виде первых цветов дети даже и сегодня плетут из них венки, украшают себя этими цветами. А ведь в жизни с этим обрядом не сталкивались не только они, но и их родители. Да нередко и деды, да и бабушки их. Можно говорил», что обычай как бы в крови. И это говорит о его глубочайшей древности.
В 1873 году композитор Петр Ильич Чайковский написал музыку к пьесе А. Н.Островского «Снегурочка». В этом произ¬ведении Ляли нет, но есть прекрасный юноша Лель,— сим¬вол весны. Символика за созвучным именем сохранена.
По принципу образования слово «Ладога» близко словам «вьюга», «пурга», «слуга» и подобным, когда в русском язы¬ке происходят замещения «г/ж» — «вьюжить» — «вьюга», «пур(о)жить — пурга» и т.д. Вероятно, в древности было слово «ладожить», близкое по смыслу современному «ворожить». Отсюда «улаживать/ладить» — (в смысле) сделать хорошо. «Ладно» — хорошо, красиво, как надо. А «ладья/лодия»?!
Нельзя сказать, что это слова одного происхождения. Но близ¬кая связь между ними, вероятнее всего, есть. Судя по изображе¬ниям на скалах и камнях от Сибири и Урала до Скандинавии, древние люди научились строить «лодки» - корабли около шести тысяч лет назад. Строительство корабля и в наше время сопро¬вождается некоторыми обрядами —перед спуском судна разби¬вается бутылка шампанского об его борт, проходит торжествен¬ный митинг, на судне поднимается флаг и т. д. В древности же строительство корабля было одной из вершин человеческого ма¬стерства. Мореходам поклонялись как богам (и ныне мир запус¬кает космические корабли). «Ладить лодии» — бьпъ кудесником, волшебником. Но не был ли первым кораблем первобытного человека «дед/лед»?! Много может быть выдвинуто аргументов в пользу этого предположения. От плотов, напоминающих «лед», до вместительных «лодий» —такой путь проходили древние люди по освоению водных пространств в приледниковых зонах. Мудрость действий – мудрость слов (образов) – мудрость мысли.
Нельзя утверждать, что мы выяснили загадку «Лаодики», о которой знали греки почти три тысячи лет назад. Но мы спра¬ведливо предположили, что люди на территории будущей Руси десятки тысячелетий умели говорить. И в условиях сурового кли¬мата они нашли ряд слов, обозначавших холод и связанные с ним явления. Особое их внимание привлекал «лед», горы кото¬рого уходили под небо к северу. Но постепенно при потеплении климата с каждой весной оттуда срывались к земле огромные реки талой воды — Леды, Леты. Тоста у окраин ледника племе¬на заключали союзы —- Лады, Заклады. Проводили большие об¬рядовые празднества по встрече весны. И главной героиней на них была красивая юная девушка — Ладога, украшенная венка¬ми. Славянское «вено/венок» — наследство. А финно-угры и на¬зывали славян «венедами» — «обладающими венками»?! Любо¬пытно, что в финском языке «вене» — лодка, ладья. Ладога — символ непорочной красоты, красавица-»недотрога».
Около пяти тысяч лет назад на территории Эстонии, Фин¬ляндии, Швеции и Норвегии начали распространяться племе¬на — носители культуры «ладьевидных топоров». Селений этой культуры почти не выявлено. О ней пока можно судить по по¬гребениям. Своих покойников племена хоронили в скорченном положении. В могилу вместе с умершим клали глиняные сосуды (их научились делать около десяти тысяч лет назад), украшен¬ные шнуровым и гребенчатым орнаментом. Здесь же оказывались луки и стрелы с кремневыми наконечниками, некоторые другие орудия труда. Но главная ценность — шлифованные до блеска и имеющие отверстия для насадки каменные топоры, точно воспроизводящие форму «лодий/ладей»!
Вот как «неожиданно» выходят к нам традиции древних лю¬дей. Подобных «ладьевидных топоров» в Приильменье обнару¬жено несколько десятков. Некоторые из них представлены в Нов¬городском музее. Есть образцы, на которых можно проследить технологию изготовления отверстий в камне, процесса шлифовки.
Вот к таким размышлениям и может подтолкнуть более близ¬кое знакомство с ледниковым периодом. Говорящие люди поя впечатлением ледников не могли не вспоминать о своих сказках о «ледяных горах» и «ледяных замках», о Кощее-едуне в таких горах и заснувшей там царице. Все загадки ледникового периода, его следов в эпосе народов Евразии еще не разгаданы. Главное нам — понять все величие и сложность этого огромного периода. Перио¬да, который начался около миллиона лет назад. И на одном из промежутков которого развивается человечество ныне.
Если соотношение Египет-Русь (Скифия) идет почти с лед¬никового периода, то должны были существовать легенды об этом. Помпеи Трог одну из них привел. По легенде, скифы смогли доказать, что они древнее египтян. С учетом «миллионолетий» с этим трудно согласиться, но с учетом активного влияния северных народов на формирование южных цивилизаций не¬сколько десятков тысяч лет назад —отрицать вероятность древ¬ности русов трудно.
В вечной мерзлоте России, занимающей почти половину ее территории, будет найдено еще много интересного. Этот огромный природный холодильник во многих местах сохра¬нил до нас то, что жило и дышало десятки и тысячи сотен лет назад. Вмороженных мамонтов найдено уже множество. Ве¬роятность найти «вмороженного пращура» палеолита тоже су¬ществует. Подобная находка помогла бы ответить на очень мно¬гие вопросы истории, включая и историю философии.
1.Матюшин, с. 120.
2.Иванова И.К. Состояние вопроса геологической истории иско¬паемых людей и их предков. — Краткие сообщения Инст. Арх. АН СССР. № 181. Каменный век. М.: Наука, 1985, С.65 (65-72).
3. Палеолит СССР. М.: Наука, 1984, с. 18-40.
4. Последний ледниковый покров на Северо-западе Европейской части СССР. М.: Наука, 1969. С.216.
5. Краевые образования материковых оледенений. М.: Наука, 1972, с.166,176.
6. Рыбаков Б.А. Русский эпос и исторический нигилизм. — «Рус¬ская литература», 1985, №1, с.158. Журнал ныне упорно воздер¬живается от публикации таких материалов без всяких ответов.
7. Повести Древней Руси. Л.: Лениздат. 1983. С. 126-127Ответить на этот вопрос с помощью традиционных мето¬дов языкознания почти невозможно. Да, скандинавское «Альдайгью» созвучно и финскому «Ала-д-йоки», и русскому «Ла¬дога», да и мифической «Лаодике». Вероятно, и многим дру¬гим словам. Но вот первенство все же придется отдать ста¬рейшему слову — «Лаодике». Упоминание его в мифе почти гарантирует такому слову возраст в несколько тысячелетий.
8. Афанасьев А.Н. Древо жизни. С.242-243, 249,.342-434, 436, 441.
Предки Зар-ат-уст-Ра
Наряду с полным отрицанием принятой индоевропейцами глубины философии в десятки тысячелетий, может быть и принятие подобной глубины с некоторыми оговорками. В последние десятилетия усиливается изучение гиберборейского следа отечественного любомудрия, представленного, например, деяниями и высказываниями гиперборея Абариса.
От магов персов и платоников шел счет в 5000 лет между старшим Зороастром (его родину упорно определяют в округе Урала) и падением Трои, хотя одного из следующих Зороастров (пророков авестизма было до двадцати) позже связали с VII—VI вв. до н.э. У истоков философии, как помним, указывались и Замолксис Старший (иногда как фракиец), ливиец Атлант (его победил Геракл, родоначальник скифов), афинянин Мусей (сын Евмолия), а – отметим – много позже царь славян Мусукий (с именем, созвучным первофилософу Мусею) отличался в борьбе с византийцами у низовий Дуная уже в VI веке нашей эры.(5).
Имя Зар-ат-уст-Ра (условно - Царь-отец от уст Ра-Волги) по словообразованию сродни имени ассирийского царя Ас-арх-от-Дон (условный смысловой перевод: Высший архонт Отца-Дона), при этом в царском имени Дон предстает в своем тайном для других античных индоевропейцев виде, которые устойчиво знали Дон только как Танаис. Языковые упражнения евразийцев почти три тысячи лет назад были достаточно разнообразны, поэтому можно допустить существование четырехчленных по смыслу имен (как многозначен смысл всего одного китайского иероглифа).
И не только о философии здесь речь. На путях обмена и взаимодействий между северянами (территория нынешней России) и южанами (территории Египта, Индии, Китая и т.д.) десятки тысячелетий развивались различные знаковые культуры. Знаками помечали объекты собственности и товары, знаками давали им названия и передавали разнообразную информацию, включая астрономическую и календарную. Так вели активную и жизнеутверждающую деятельность многие поколения предков позднего Заратуштры.
Американская ученая Диана Шманд-Бессер и другие археологи считают, что на Среднем Востоке (округа нынешних Ирака и Ирана) около 10 тыс. лет назад уже сложилась система хранения и передачи информации с помощью глиняных объемных символов (tokens). Эти «бирки» говорили о многом, символизировали числа и качества товаров. Любопытно, но бирки-цилиндры (со знаками) применялись при пометке собственности и связок товаров и в средневековом Новгороде. Ученые давно отметили продолжение средневековой Русью мер и весов, других важных черт древневавилонской жизни. Русские летописи считают, что «нарци еже суть словене» обитали почти 5 тыс. лет назад в той округе и вместе с 72-мя первыми народами на планете строили там Вавилонскую башню.
В библейское «послепотопное» время около 3000 г. до нашей эры экономическая жизнь на планете вновь активизируется. Укрупняются хозяйства больших храмов, посвященных шумерским богам, включая и Бела (автора всемирного потопа у шумеров), близкого северному Велесу (Волу, Валу). Архаичные таблички сменялись массой табличек с идеографическим письмом, что тоже фиксировало принадлежность и движение товаров. При храмовых складах возникали архивы табличек и школы писцов, умеющих вести учет. Обучение неразрывно связывалось с трудом, с «добрым созданием» необходимых материальных благ..
Писцы храмов города Шуруппака около 2600 г. до н.э. готовились не только для учета хозяйственной деятельности, но для юриспруденции и накопления культовых знаний. Писцы становились самостоятельной профессиональной группой и уже не участвовали в производстве. Знания и квалификация писцов оказывались много шире, чем требовали хозяйственные нужды храма. Школы приобретали название «э-дуба» – «Дом табличек (знаков, знаний) ». Если лингвисты передают звучание шумерского языка правильно, то шумерское «э» у индоевропейцев означало «ойко – эко: коза, хата, хозяйство». А кора «дуба» у северян, как затем береста, была привычным материалом для нанесения знаков. Да и глиняные бирки «токенс» напоминают славянские «токать; токовать» – говорить, обсуждать; «токовища» – места переговоров, общих дел, торгов-обменов.
Корень переходил в имена. Северный философ Токсар («царь тока-разговора», жил ок. 645 – 585 гг.до н.э.) стал знаменитым врачом в Афинах. А царь Таксакис («говорливый сак») был соратником скифского царя Антира, уводил мирных жителей во время войны с Дарием 1 к верховьям Борисфена (Днепра). Возвожно, ностратический корень перешел в славянское «толк» – делать выгодно, с умом. И в слова «точить», «токарь» – делать точно, остро, быстро. Скифы-саки тоже косвенное отношение к зороастризму имели – они около 23 веков назад заняли священную страну зороастров у озера Замун (Зарех) на границе Ирана и Афганистана, откуда пошло ее название Сакистан (Систан, бывшая Дрангиана царя Виштаспа)
Незаслуженно не повезло «дубу». Ныне «дуб дубом» – учащийся, который никак не может освоить новое знание. Однако у шумеров это понятие могло означать – «знаток всезнающий». Богатырская «дубина» в былинах не столько здоровенный кол с корневищем, сколько прочное и глубокое знание, позволяющее одолеть любых врагов. «Э-дуба» отсюда сродни будущей греческой «эко-номике» ( домо-знанию, домо-ведению, домо-строю). Но, к сожалению, нынешний мир все лучше узнает шумеров лишь в последние сто лет, а греческая культура принята эталонной несколько веков назад, с эпохи Возрождения. Поэтому чаще ведут истоки философии от греческих мыслителей, забывая евразийские корни более древнего любомудрия.
Древние школы (сколы, что созвучно самоназванию скифов – «сколоты») нередко оплачивались родителями учащихся, попадать в них было престижно и перспективно. По содержанию учебных табличек прослеживается преподавание различных дисциплин (письма, счета, экономики, астрономии и т.п.), наличие в школах разных преподавателей. В какой-то степени это были древнейшие «академии» и «университеты», высшие школы для своего времени. Учителя и ученики увлекались систематизацией и классификацией не только экономических, но и всех явлений окружающего мира. А это уже – философия с логикой. В современных терминах, например, обращали большее вниимание в экономике на трансакционные издержки – они трудно поддаются учету и регулированию… Но зато о них можно порассуждать.
Ностратический шумерский язык – как много позже старославянский – надолго закрепился в храмовом общении, делопроизводстве, школах. В жизни на смену ему приходили разные, особенно семитские языки, начиная с аккадского. Их использовал вавилонский царь Хаммурапи, создавший свои законы в основном обобщением шумерского права из школ «э-дуба», и особенно его сын Самсуилун. Но и они же уничтожали шумерские города, великие храмы и школы - Ура, Урука, Ларсы и других городов. Царь Илиман (Иалмен, герой какой-то по счету Троянской войны, поселившийся в Приазовье:П.З.) из какого-то Приморья попытался им противиться, но тщетно. Школы заметно мельчали, все чаще становились сугубо семейными или частными. Но и отдача от полученного образования снижалась – одно образование тогда престижных должностей уже не гарантировало.
Почти пять тысяч лет назад выпускниками школ становились сыновья правителей городов, чиновников высших рангов, жрецов, полководцев и самих авторитетных писцов-учителей. Около четырех тысяч лет назад окончание школы профессионального и высокого места уже не обеспечивало, поэтому в школы попадало и «простолюдье». Северяне-касситы, захватившие со времен гигсосов (с их царем Кианом-Кием и мудрецом Абарисом) власть в округе Вавилона на период 1742 – 1155 гг., свели почти все обучение к индивидуальному. Здесь важные для зороастризма силы «арты» (артели) уже не действовали. Документальных свидетельств о деятельности писцовых школ на землях Вавилона в этот период нет.
Писцы Шумера и Египта, ряда других древних стран нередко служили при храмах, но являлись светскими людьми ( редко кто из них затем посвящался в жрецы). В школах продолжались традиции древнейшего семейного воспитания, вероятно, существовавшего со времен палеолита. Глава-директор школы (нередко состоявшей из одной или двух комнат храма, дворца, частного здания) именовался «отцом школы». Учителя к ученикам обращались со словами «маленький», как родители к детям. Все ученики считались «сыновьями школы», но выпускники – «большими братьями» (маленьких). Вне официальной обстановки учителя и ученики именовались «коллегами». Это более четырех тысяч лет назад. Так по сути сформировалась эффективная система для передачи любых знаний, включая и религиозно-философские.
Возраст обучения определяли родители, поэтому начинать учебу могли и «великовозрастные ученики». Максимальный возраст выпускников в Шумере и Египте достигал 25 лет. В школах обычно училось 20 – 30 учеников. Занятия проводились до 24 дней в месяц. Нередко для поддержания дисциплины использовались физические наказания. В каждой школе преподавало 4 – 5 учителей, которые могли и совмещать различные должностные обязанности. «Отец школы» все чаще назывался «уммиа» (умнейший), преподававший – как правило – письмо и «литературу» (нередко с мировоззренческим содержанием). По заказам храма ученики писали не только хозяйственные документы, но и храмовые гимны, молитвы, плачи. Если обучались в царском дворце, гимны были уже во славу царя.
Официальный шумерский язык наряду с любым разговорным ученики должны были знать назубок. Но затем основное внимание уделялось математике, табличному учету (бухгалтерскому делу), юриспруденции, богословию, «жаргону различных профессий» (понятиям спецдисциплин), литературе и музыке. Экзамены, вероятнее всего, были письменными. (Перлов Борис Ильич. Шумеро-Вавилонские школы Ш – П тысячелетия до н.э.. Автореф. Дисерт. На соискание уч.степ. канд.истор. наук. М.:Ин-т восток. РАН,1995. – 21 с., лит.6 наим.).
Надо подчеркивать, что античная наука считала скифов древнее египтян по очеловечиванию, по цивилизованности и овладению изначальными знаниями – климатического влияния на людей, особой роли водоразделов в формировании поверхности земли, в существовании периодов «ужасного холода» (оледенений) и т.д. Школы «э-дуба» и писцовые школы Египта возникали при усилении социально-экономических связей Шумера и Египта с северной державой. Римляне в первые века нашей эры считали доказанным, что народы Скифии господствовали в Европе и Азии полторы тысячи лет примерно с 3554 г. до н.э. Их владчество в Азии прекратил ассирийский царь Нин (Паний, Панин) около 2054 г. до н.э.
В этот период полуторатысячелетнего «скифского господства» укладывается возникновение и развитие шумерских школ «э-дуба», времен почитания Бела. Вероятнее всего, дружины Скифии в Азии способствовали возникновению и существованию этих «скол» (сколоты – самоназвание скифов). А храмы Шумера (начиная с Вавилонской башни), как затем храмы и монастыри на Руси, оказыались центрами накопления товаров и богатств, часть уходивших на дани скифам, как тогда именовали всех северян. По мере развития Шумера его население тяготилось зависимостью от скифов, властители Аккада попытались порвать с этой зависимостью. Но около 42 веков назад их разгромили гутии-северяне (с их царем Саарлагом), по сути политику гутиев продолжили родичи Хаммурапи, а затем Вавилон попал во власть северян-касситов (вероятно, близких хетским «каскам», наследникам скифских князей Плина и Сколопита).
В шумерском письме «три темных насыпи (холма)» означали понятие «гора» или «страна», знак озвучивался как «кур-а», сближался по смыслу с округой реки Куры и землями у Северного Кавказа. «Треугольник-кол» – и имел значение «кол, колышек» и «строить», озвучивался как «Гаг» или «Ду». Через тысячу лет после шумеров наследовавшие часть их земель ассирийцы будут называть северную страну Га-Га, что многие ученые считают древним Кав-Каз («коровий дом»). По эпосу греков, прикованный к скифской скале (Кавказу) Прометей посоветовал блондинке Ио (превращенной в белую корову) бежать отсюда к низовьям Нила. Там блондинка избавилась от колдовства Геры, там от нее родился первый царь Египта Эпаф (Гор). А египтяне запомнили Ио как Исиду.
Некоторые современные учебники европеодное заселение Шумера в У – 1У тыс. до н.э. игнорируют, а исходный человеческий материал Двуречья квалифицируют так: «Шумеры говорили на языке, родство которого с другими языками до сих пор не установлено. Если судить по сохранившимся, обычно довольно грубо передающим облик человека статуям и рельефам, для физического типа шумеров было характерно круглое лицо с крупным прямым носом. С Ш тысячелетия до н.э. в Двуречье из Сирийской степи стали проникать скотоводческие семитские племена. Язык этой группы семитических племен получил название аккадского или вавилоно-ассирийского…» (Всемирная история: В 24 т. Т.1. – Мн.:Литература,1998. – 528 с.; С.343 – 344; доп. тир.11 тыс. экз. ).
В итоге – носители шумерских языка и облика все же не симиты, которые потеснили шумеров через несколько веков с севера (хотя и сами активные группы шумеров пришли на юг задолго до этого с Балкан или земель от Волги до Дона). Важно понять, что активные семитские группы формировались южнее Кавказа явно под влиянием многотысячелетних связей северян и южан. Каменная знаковая табличка из Шумера, которой около 53 веков, ныне хранится в Эрмитаже. На ней изображения левой руки с платком (более десятка точек на платке), клин (участок) засеянного поля (по краям по 2 точки) и пустой четырехуголник внизу. Вариантов перевода много. Например, «левый участок дал в закрома 4 курру, короба, хлеба, стоимостью в примерно в 12 – 15 крупинок серебра». Курру-короб – примерно 120 – 150 кг зерна, до десяти пудов. Ше (крупинка) – 0,05 граммов серебра, почти двухсотая часть будущего сикля. Серебра было еще мало, поэтому в зерне оно стоило столь дорого. Но если признать участок большим, а урожай принять в 22 курру ( до 33 центнеров), то цена будет еще в несколько раз большей. Всего крупинка – за два центнера. Это могла позволить себе только устойчивая товаро-денежная экономика, где денежно-весовой единицей уже была «крупинка» чего-то драгоценного.
Шумеры строили мелиоративные (ирригационные) системы, которые известны в Приазовье, и на строительство подобных фараоны Сенусерты почти 4 тыс. лет назад выводили население Скифии к низовьям Нила. Общинники вместо прежних взносов в казну общин платили обязательные государственные и храмовые налоги. Храмовое хозяйство из общинной собственности тоже по существу переходило государству. Собирались народные собрания (вече), сходки воинов и советы старейшин. Но все большую роль в жизни играли цари городов-крепостей. Северные шумерские крепости Шуруппак, Киш, Мари, Эшнунна (у Богдада) и Ашшур активно вели торговлю с округой Кавказа. Позже купцы Ашшура с помощью северных наемников и формировали Ассирию, где роль северян всегда была высока. Но и почти 5 тыс. лет назад наемники Шуруппака стояли гарнизонами в основных шумерских городах Уруке, Умме, Лагаше и ряде других. Эти факты работают на римскую версию о «полуторатысячелетнем господстве» Скифии в Азии до возвышения Ассирии с ее вероятной близостью начальному зороастризму (почитанию Ахура-Ашшура).
Торговля Шумера сосредотачивалась в руках тамкаров – торговых агентов храмов, царя и окружающей его знати. Тамкар по звучанию и словообразованию напоминает имя Тевтар – так звали эпического скифа, который обучил стрельбе из лука самого Геракла (тот стрелой поразил орла, терзавшего Прометея). Шумеры во многом из округи Кавказа везли серебро, золото, медь, свинец и другие полезные для себя товары, усиливая обмен. Свою заметную роль играли и военные грабежи северян. Медь нередко была мерой стоимости, но все чаще ее заменяло серебро.
Почти 5 тыс. лет назад в городах Шумера наблюдается купля-продажа домов. Известны посредники – «едоки» покупной цены. Обычно это соседи или родичи продавцов. Свое получали и писцы (в этом случае как бы нотариусы), оформлявшие сделку. Жизнь бурлила, поражала многоцветьем (шумеры уже увлекались пивом, бурными беседами на застольях). Собственно, радостей жизни затем учили не избегать зороастризм и философы античной Греции.
В селениях наиболее работящие люди ( которых привлекали и в армию) назывались «шублугали» (подчиненные царя), что случайно созвучно позднему «шобла» (мнящие себя приближенными). Иногда их именовали «гуруш», греки и у Азовского моря позже таких называли «курос» (сильные, молодцы), что связывают с поздним русским «кореш» – соратник по делам, свой парень. Владельцы храмовых и царских наделов работали летом месяца четыре. Тягловый скот, плуги и другие орудия труда им выдавались из храмовых или царских хозяйств. Основным зерном был ячмень, который уже использовался для приготовления пива.
Древние общинные суды, вероятно, связанные с традициями северян, уже не удовлетворяли сформировавшуюся в Шумере за тысячу лет собственную знать. Царь Урукагина около 2370 г. пришел в власти и стал развивать свою судебную систему, во славу Нингирсу – главного бога Лагаша. Войска, верные Нингирсу (как богу) и царю (как исполнителю воли бога), насчитывали около 36 тыс. мужей. Тяжеловооруженные наемники царя Лугаль-анта были большей частью казнены, но частью перешли на сторону почитавших Нина (его храм был в царском квартале Гирсу). Бог, его жена Бау (Баба) и их сын были объявлены владыками страны и ее богатств.
Урукагина за пять веков до Хаммурапи опирался на старые натуральные налоги и традиционные суды сельских общин, но более подчиненных единой царской воле. Никто не мог вершить неправый суд. В надписи Урукагины сказано: «Начиная с северной границы области Нингирсу вплоть до моря чиновники суда не вызывали больше людей». Конечно, корыстолюбцы продолжали незаконно наказывать простолюдинов, но с большей опасностью для себя. Считают, что воины и составили число полноправных граждан, которых стало раз десять больше числа этих граждан при прежних правителях. Но где Урук-Агина нашел столь большое число независимых и способных постоять за себя людей, если не из северных наемников, библейских великанов-исполинов (титанов эпоса) ?!
Вероятно, греко-римская традиция превратила события, связанные с Нин-гирсу, в легенду о прекращении скифского господства в Азии около 2054 г. до н.э. с родоначальником ассирийских царей Нином (Панием, Панином, который сам мог происходить из северных наемников). Но это произойдет попозже. Урукагина вскоре победил царь Лугальзаггиси, около 2360 г. до н.э. поставивший свою статую с прославляющей надписью на семитском языке в северном храме Ниппура. Затем в историю входит аккадский царь Саргон, который якобы младенцем – за шесть веков до Моисея – был положен в тростниковую карзину, вход замазали смолой и пустили по реке. Понятно, удалось спасти.
По более объективной версии, Саргон являлся садовником и виночерпием Урза-Бабы, одного из царей северного города Киша. Саргону удалось объединить людей в борьбе с Лугаль-заггиси, а затем и проводить большие завоевания в округе уже во славу Аккада. Постоянное войско Саргона насчитывало всего 5400 профессионалов, среди которых было место наемникам. Но ему помогали и десятки тысяч других северян.
Возвышение Аккада не понравилось северянам-гутеям – «драконам гор, врагам богов», как называли их аккадцы. Около 2200 г- гутеи разгромили Аккад, начали строгий сбор даней и восстанавливали или строили новый храм Нингирсу. Вместо 36 000 свободных мужей при Урукагине - число свободных было доведено до 216 тысяч. Но гутеи не смогли удержаться у власти более века.
«Царями Шумера и Аккада» в 2132 – 2024 гг. стали властители города Ура, начиная с Урнамму и его сына Шульги. Последнее имя тяготеет к южнорусским. Сын Шульги Бурсин (около 20 веков назад у Приазовья известны имена Спадин и Зорсин) тоже напоминает северян . А воевали против Шульги и его сына амореи – воинственные семиты из округи Сирии, откуда ранее пришли семиты Аккада. Шусин, преемник Бурсина, строил против семитов линии укреплений. Последний урский царь Ибисин в 2024 г. уведен в плен в Элам, а на окрестных землях окончательно торжествуют семитские языки.
Энлиль (бог земли) признавался у шумеров сыном Ана (бога неба) и имел жену Нинлиль (богиню плодородия и жизненных сил), родившую богиню Луны Нанну. Центром почитания Энлиля был северный город Ниппур . Северные семиты, взаимодействовавшие с массой северян и знавшие их устойчивые традиции, стали называть Энлиля Белом ( владыкой, богом), а его жену Эштар ( просто «богиней»). Храмы Нинлили сменялись ассирийскими храмами Иштар (Астарты, Афродиты. Венеры), а в эпической памяти оставалось мнение, что в этот момент ассирийский царь Нин прекратил полуторатысячелетнее господство скифов в Азии.
Царя Нина той поры наука пока не нашла, но Нин-гирсу и Нинлиль абсолютно известны. Эламский царь Кутер-нах-хунте в 2024 г. до н.э. разгромил шумерский Урук. Но римляне относили падение азиатского господства скифов к 2054 г. , когда правил Бурсин и еще не позволял ярым семитам торжествовать над Нинлиль и Энлилем. Возможно, эпические ошибки в хронологии от реальных событий в несколько десятилетий для многотысячелетних глубин истории не так и страны.
Не ассирийский царь Нин прекратил 1500-летнее господство скифов-индоевропейцев в Азии, а семитские народы сменили имена Нинлиль и других богов на семитские в ту пору, почти 41 век назад. И эта реальность запомнилась как прекращение именно скифского господства. Хотя история явно проходила значительно сложнее и многообразнее.
Подробное изучение истории Шумера позволяет глубже понять историю активных групп доиндоевропейцев и исходных индоевропейцев У – 1У тыс. до нашей эры, среди которых были и далекие пращуры нынешних россиян. Эта история крайне важна для истории экономики и истории экономической мысли, где все начала нередко отдаются Древним Греции и Риму. История Древнего Востока -–как оживленного пути между Скифией и Египтом – полезна и для изучения прошлого образования, особенно экономического. Но она очень полезна и для осмысления евразийских начал отечественного миропонимания и миродеятельности.
Индоевропейская «Арт-хаш-астра» (Наука о государственном устройстве), выразившая древние традиции брахманизма в округе Индии около 20 веков назад, явно отражала и многовековые индоевропейские порядки в Скифии и других индоарийских и индоиранских стран. Вероятно, здесь представлены и порядки, существовавшие около 40 веков назад в округе приуральского Аркаима ( родных земель Заратуштры – греческого Зороастра). Деловитость, материальное увеличение сил добра – важнейшая составляющая зороастризма, противостоящего аскетизму.
По священным и проверенным веками установлениям (частью выраженных в законах Хаммурапи и близких им), цари должны были заселять в своих странах старые и вновь образованные области «путем привлечения жителей других стран или путем выселения избытков жителей своей страны». Селения требовалось создавать преимущественно из 100 – 500 семей земледельцев, а расстояние между ними соблюдалось в 3,5 – 7 км (одна – две кроссы; две кроссы – фарста, фарасанга). Границами селений определялись реки и горы, леса, овраги, валы. 800 селений составляли округ (стханию – стан). 400 – район (дронамукху – полстана, ном). 200 – волость, погост (квархватику). 10 селений – общину, «местечко» (санграхану). По границам области ставились крепости охранителей границ и сторожевые ворота. Промежутки между областями охраняли подчиненные племена, «лесные жители». Хотя явно не всегда и не во всех странах людей для такого заселения и таких порядков хватало.
Жрецы, советники-наставники, домашние жрецы и ученые получали земли, свободные от взысканий и налогов, да и приносившие доход. Земли бесплатно выделялись надзирателям, учетчикам (логографам в Риме и Византии) и иным старостам, старшинам, тренировщикам коней и волов, посыльным, но без права продажи и заклада. Плательщики налогов получали возделанные поля в личное пользование. Невозделываемые поля изымались и передавались рачительным хозяевам – сельским наемникам и торговцам. Казна помогала земледельцам зерном, скотом и деньгами. Ссуда возвращалась в казну царя добровольно, но обязательно.
Как в Риме и затем в Византии, царь Индии обеспечивал населению помощь и освобождал от налогов, если в целом хозяйственная политика вела к наполнению казны. При истощении и разорении казны льготы отменялись, «ибо царь, обладающий малой казной, истощает горожан и селян». Но при введении налогов «он должен, как отец, оказывать помощь».
Царь выступал инициатором устройства рудников, промыслов, рощ ценных деревьев и пастбищ, торговых подворьев, водных и сухопутных путей сообщений, торговых городов, оросительных систем, священных мест и рощ. Уклоняющиеся от царских работ должны были давать взамен работников и рабочий скот. От них требовали участия в расходах, но не гарантировали им доли в прибыльных делах.
В благоустроенных местах право собственности на предметы торговли (рыбу, дичь, растения и т.п.) осуществлял царь. Но он же должен был содержать детей, стариков, больных, убогих, беззащитных, беременных женщин и рожденных детей.
Как не раз делали Рим и Византия, царь Индии отсвобождал от налогов страну, разоренную нашествием вражеских войск и «лесных племен» (шаек бандитов), терзаемую эпидемиями, нищетой, расточительными играми.
Прежде всего защищалось земледелие – от притеснений штрафами, подневольным трудом, налогами, от воровства и стихийных бедствий. Затем держались свободными торговые пути – от произвола «любимцев царя» (его слуг), воров (соловьев-разбойников), мздоимцев-«охранителей границ» (таможни).
Доходы и расходы казны указывались достаточно точно.
Индоевропейские самодержцы определяли обычно главного собирателя дохода. Он имел в своем ведении доходы от всей страны, ее частей, крепостей, рудников, оросительных систем, лесов, пастбищ и торговых путей, включая водные.
Доходы страны и части страны – это доходы от пашни, имений царя, жертвоприношений, налогов, торговли, охраны рек, переправ, судов, торговых местечек, лугов, дорог, стражи.
Города-крепости обеспечивали – пошлины, взыскания, поборы, взимания за использование мер и весов, доходы от градоначальников, надзирателей за чеканкой монет, за печатью, прибыль с напитков, боен, ниточных изделий, растительного и топленого масла, сахара, от ювелирных дел мастеров, от рынка, от публичных женщин, игроков, построек, цехов ремесленников и мастеровых, от надзирателей за божествами, поступления от ворот и от пришельцев.
Доходы рудников – золото, серебро, алмазы, драгоценные камни, жемчуг, соль и иные полезные ископаемые (этому немало археологических свидетельств на землях России).
Доходы от орошений – огороды, плодовые сады, насаждения корнеплодов и т.д., что развивали еще до геродота жители Скифии.
Доходы от лесов – блага от диких животных и других даров природы, строевые деревья и т.п., что учитывали Анахарсис и зороастрийцы
Доходы от пастбищ – тучные стада скота, коров, буйволов-туров, свиней, овец, коз, коней, что доставляло радость Анахарсису и зороастрийцам.
Доходы от торговых путей – поступающие по ним товары и услуги в обмен на уходящие из страны товары и услуги. Скифские философы и зороастризм тоже не игнорировали торговлю.
Отсюда источники «дохода суть: основные материальные средства, доля (царя), пошлина, налог за вход (в страну), обычный налог, соляной налог, пени».
Указывались и расходы.
«Предметы расхода суть: (расходы, которые идут) на почитание богов и предков, на подаяния, на благоположения, на терем (дворец), на кухню, посольства, сокровищницу, арсенал, торговые заведения, помещения для сырья, ремесленные производства, на принудительные работы, на содержание пехоты, конницы, колесниц, на загоны для скота, заповедники ручных и диких животных, птиц и хищников, заповедники топлива и травы…»
Например, заповедники диких животных были у русских князей около тысячи лет назал у реки Ловать, своим названием указывающей на места более древних «ловов». Выпарка соли в округе крепости Руса обеспечивала часть соляного налога и пени. А в округе Ильменя с иноземных товаров брались пошлина и, вероятно, налог на вход в державу, наследницу традиций Великой Скифии.
На основе нескольких тысячелетий опыта торговых взаимосвязей на путях от Скифии к Египту и Индии «Артхашастра» указывала традиционные для индоевропейских стран требования.
В стране и основных ее частях действовали надзиратели за торговлей (они известны в городах Приазовья задолго до нашей эры, скифы как такие надзиратели славились и на рынках Афин). От надзирателя требовалось иметь точные сведения о различных товарах, являющихся продуктами суши и моря, поступающих по любым торговым путям. Он должен был знать различия цен основных товаров, вариации спроса на них (большую или меньшую их ходкость). Надзиратель определял, в какое время товары следует пускать в обращение, накапливать, закупать и продавать (во имя казны и интересов державы).
Избыточные товары придерживались с целью повышения цен. Царские товары местного происхождения имели единую форму продажи (по месту, цене и т.п.). Иноземные товары – различные формы продажи. Но все это делалось в пользу подданных данной державы.
Требовалось избегать прибыли, которая, хотя бы и привлекала своей значительностью, приносила вред подданным. Не допускались ограничения по времени в продаже товаров первой необходимости, да и не разрешалось чрезмерное накопление таких товаров.
При продаже царских товаров в убыток торговцы обеспечивали возмещение. Налог с оборота (в пользу казны с торговцев) выражался в 1/16 части для товаров, продаваемых по мере, в 1/20 – для товаров, продаваемых по весу, и в 1/11 – для товаров, продаваемых по счету (качественная единица, как в частности автомобиль ныне).
Товары иноземного происхождения привлекали рядом льгот. Купцы-мореходы и хозяева сухопутных обозов освобождались от поборов, чтобы они стремились к сбыту и в будущем. Иноземных купцов не привлекали к суду по денежным делам, но это не распространялось на их слуг.
Выручка от продажи складывалась в опечатанную деревянную коробку. В конце дня она отдавалась надзирателю торговли. Тот делал необходимые подсчеты и вычеты, возвращал остальное торговцу.
Надзиратели за торговлей лично участвовали и в экспортных операциях. В других странах они должны были умело соотносить стоимость своих и чужих товаров. Учитывать чистую прибыль за вычетом пошлин, уплат пограничной охране, различным конвоям (по сопровождению товаров), расходов на довольствие и вознаграждение наемных работников. Допускались своеобразные рекламно-демпинговые акции. «Если прибыли не предвидится, то надзиратель должен предусматривать выгоду в будущем, возможную от вывоза и обмена собственных товаров с учетом изменения соотношения цен».
Потери ; прибыли в международной торговле были привычными, они списывались на обеспечение безопасности торговых путей. Оживленная экономическая жизнь во благо сил Добра – радость зороастризма.
Составление «Арт-хаш-астры» предписывалось брахману Каутилю, советнику самого Чандрагупты. Этот документ как бы суммировал порядки и опыт всего индоевропейства, происходившего из округи Черного моря и Каспия около 4 – 5 тысяч лет назад. И многое из этого документа, как подтверждают в сумме самые разные источники, наблюдалось и в округах Скифии.
Во времена окончательной редакции «Арт-хаш-астры» приазовский философ-экономист Сфер Боспорит был советником по госреформам цаоей Спарты, а затем египетских царей Птолемеев. Допускают, что его идеи отражает египетская «Инструкция эконому». Она составлена от имени главы финансовой администрации в Египте – диокета – и адресована начальникам администрации в номах (округах) – эко-номам. В частности, инструкция требовала от каждого эконома:
«Следи за тем, чтобы товары продавались не дороже предписанной цены. Обследуй специально и те товары, на которых нет твердых цен и на которые предоставлено право продавцам назначать цены по своему усмотрению, и назначь соразмерную прибыль и заставь продавать…»
Роль общегосударствненных экономических порядков в индоевропейских странах в ту пору была достаточно высока. Часть причерноморской Скифии от Дуная до Днепра в первые века нашей эры вошла в римскую провинцию Мезия (Межа), поэтому частью скифов (будущих словено-русов) были хорошо усвоены римские торговые и финансовые нормы. Эти порядки активно применялись в Боспорском царстве Приазовья, где боготворились римские императоры. А затем здесь находила опору и Византия, считавшая русские княжения подчиненными себе «северными архонствами».
Скифия и Фракия (будущая Болгария) признавались родственными с античных времен. Скифы, по сути, стали основным населением Фракии со времен Константина Великого, сделавшего Константинополь (Царьград русских летописей) столицей Византии. Имперские законы уже 14 – 15 веков назад указывали:
«По всему фракийскому владению (частью его была провинция Скифия Малая) навсегда уничтожается подушная подать и должен уплачиваться только поземельный налог. Если кто примет и удержит чужого колона (земледельца-крепостного), он должен заплатить два фунта золота тому, чьи поля беглец лишил работника, и должен вернуть колона вместе со всем его скарбом и семейством».
Во времена Хаммурапи более двух тысяч лет до этих законов за укрывательство беглых работников новые владельцы платили жизнью. А если они сами выдавали бежавших, получали за каждого по 2 сикля (стоимость 4 овец или свиней).
Финансовое дело Рима, затем и Византии, имело при дворе двух высших чинов – «комитета царских щедрот» и «управляющего имперскими доменами». Первый ведал всеми монетными поступлениями (от провинций и отраслей), пошлинами, торговыми сборами, доходами рудников и имперских фабрик. Второй – дворцами, имениями, конскими заводами. Выходцы из Скифии со времен аланов Аспаров ( Избора в эпосе славян), влиявших на смены императоров, занимали немало ключевых постов в империи.
Король Скифии и Германии Ругила (Руас) около 434 г. добился повышения ежегодных выплат от Византии с 350 до 700 фунтов золота. Затем в отдельные периоды северные властители получали от империи ежегодно и тысячи фунтов . Но поселившиеся на землях Византии скифы (как земледельцы, воины и чиновники) приносили ей доход неизмеримо больший. Около 500 г. при императоре Анастасии, соратником которого был влиятельный скиф-алан Виталиан, имперская казна достигла накоплений в 320 тысяч фунтов золота. Правда, почти десятая часть вскоре ушла на строительство каменного собора Софии ( вероятно, сопоставимы затраты русской казны через пять веков на строительство каменных Софий в Киеве и Новгороде при Ярославе Мудром).
В империи единицей земельного обложения веками был «югер» (примерно четверть десятины). Большой «юг» (кор) был примерно в шесть раз больше – полтора гектара (средневековой русской единицей обложения была «обжа» – до десяти югов-коров). Земли делились по качеству, начиная с виноградников. 1 югер виноградников приравнивался к 4 югерам лучшей паходной земли, 8 югерам средней пашни и 12 югерам пашни третьего разряда. В провинциях определением конкретных размеров дани и их сбором занимались логографы и табулярии – нередко выходцы из Скифии. Позже к сбору даней их привлекал и Арабский халифат. Для раннесредневековой Руси с ее огромными землями все же более эффективной признавалась подушная (подворная) подать – по монете и «бели» от дыма-очага-дома. Мнения о смысле слова «бели» (девица, белка, полотно и т.п.) разные.
Русские князья 10 – 12 веков назад лично с дружиной в зимнее время занимались «полюдьем» - сбором дани с семей (хозяев-людей) в русских княжениях. С весны до осени дружины нередко кормились в южных краях. И предпочитали натуральную оплату денежной, хотя не гнушались и денег. Да, в частности, и Киев требовал с Новгорода в 882 – 1054 гг. ежегодно по 300 гривен серебра «мира для». Если бралась примерно десятая часть, то Новгород в тот период имел в среднем ежегодный доход около 3000 гривен – стоимость примерно 6 – 12 тысяч коров или лошадей, железных мечей. За все 172 года сумма дохода могла превысить 500 тыс. гривен (половина ушла на строительные работы – каменные София и Кремль, мостовые и т.п.). А дань – десятую часть суммы. При этом Владимир и Ярослав Мудрый немалую часть дани вложили в развитие самого Новгорода. Но кроме Новгорода приносили общий доход Руси и десятки иных городов, около миллиона семей земледельцев. Так что казна державы могла ежегодно достигать в среднем 15 – 18 тыс. гривен (фунтов) серебра. Примерно двух миллионов арабских дирхемов. Возможны вариации оценок, но необходимы и эти предварительные представления.
Конечно, для контроля расходования в год 320 тыс. фунтов золота (около 520 г. Византия) и около 20 тыс. фунтов серебра ( примерно в 1050 г. Русь) требовались разные контрольно-финансовые и финансово-управленческие органы. Княжеский казначей (ключник) не мог тягаться с имперским финансовым аппаратом, но делал для развития финансов своей страны тоже немало.
Основные силы словено-русов ушли на покорение Византии, чтобы участвовать в дележе ее сотен тысяч фунтов золота. Около 580 г. Иоанн Эфесский о тех ратниках говорил: «Они стали богаты, имеют много золота, серебра, табуны лошадей и оружие, и научились вести войны лучше самих римляг». Правда, у низовий Дуная образ жизни приграничных славян был много скромнее. В связи с обилием строительных материалов, они в лесных краях не очень заботились о сохранении домов. Германец Гельмольд веков через шесть после Иоанна отмечал на славянских землях следующую традицию : «Едва раздается клич военнной тревоги, они поскорее заберут весь хлеб, спрячут его с золотом, серебром и всякими дорогими вещами в яму (под землю), уведут жен и детей в надежные убежища, в укрепления, а не то в леса, и не останется на расхищение неприятеля ничего, кроме одних изб, о которых они не жалеют немало».
Жалеть-то родные избы жалели, но жизнь и ценности признавались дороже. Главное, славяне зрелого средневековья уже отмечены как владеющие во многих семьях существенным капиталом – золотом, серебром и всякими дорогими вещами. Этого явно хватало и в Великом Новгороде, где вскоре после Софийского собора появляются и другие каменные храмы.
Русь походами дружин Олега и Игоря более тысячи лет назад добивалась от Византии для русских купцов права беспошлинной торговли, организации в империи русской фактории, разрешения конфликтов по «закону русскому». Олег получал с империи дань, как задолго до него Рим платил за мир и царям Скифии.
Персия, наследовавшая порядки скифской династии Аршакидов (затем Сасанидов), была по налогообложению близка Риму и Византии. Единицей поземельного обложения со времен канонизировавшего «Авесту» Хосрова (современника Юстиниана, упоминаемого и летописями) считался гариб (примерно равный югеру -–четверти десятины). Налог с гариба виноградников составлял 8 дирхемов, с гариба люцерны – 7, а с гариба ячменя – 1 дирхем. Подушная подать в семьях распространялась только на мужчин 20 – 50 лет. В зависимости от имущественного положения они платили 4, 6, 8 или 12 дирхемов в год. Поэтому дань с русских дворов по дирхему в год, какую использовали хазары и арабы, можно признать в овределенной степени и щадящей. Гражданские управленцы провинциями Ирана назывались «падгос-паны» – «погостов паны», что созвучно вероятному славянскому названию этих должностей. Взаимосвязи Скифии и Ирана в ту пору имеют богатые археологические следы вплоть до Урала и округи Валдая.
Века три позже византийцы так характеризовали население округи Руси: «Все они жадны и за малейшую услугу требуют непомерно высокой платы, нужно привыкнуть раз навсегда встречать спокойно их дерзость. Им хочется иметь платья, какие носит царь, и золотые украшения, какие есть только в алтаре св. Софии». Словено-русы со времен первых императоров Византии попадали в имперскую гвардию и знать, поэтому и знали себе цену.
Правда, по некоторым данным, Святослав по сути служил императору Никифору Фоке якобы всего за 100 фунтов золота (1500 фунтов серебра). А свидетель той поры Лев Диакон указал, что по просьбе императора херсонесец (севастополец) Калокир из Крыма привез русскому князю 1500 фунтов золота, чтобы князь усмирил непокорную Болгарию. Но подобные деньги получал с империи и скифский царь Аттила (возможно, в память о нем город у низовий Волги и сама река назывались – Атил, Атиль), хотя проводил в итоге необходимую себе политику. Специалисты отмечают, что через Русь 1Х – Х1 вв. только в Скандинавию транзитом перешло с юга и востока, включая и округу Каспия, несколько миллионов фунтов серебра (по стоимости - сотни тысяч фунтов золота). Зять Ярослава Мудрого норвежский король Харальд, погибший в борьбе за трон в Англии, держал свою казну в Великом Новгороде.
В русле этих многотысячелетних традиций приходит понимание, как глубоко связан с историей отечественной мысли исходный зороастризм. Хотя бы Средняя Азия признавалась начальной для движения Заратуштры. Но уже видный лингвист В.И.Абаев в работе «Скифский быт и реформа Зороастра» («Archiv orientalni», 1956, v. 24, №1) или авторы «Истории таджикского народа» (Т.!. М., 1963) все больше подтягивали родину автора древнейшей части «Авесты» к низовьям Волги или югу Урала. В.В. Струве в статье «Родина Зороастризма» ( Советское востоковедение. 1948. № 5. С.5 – 34) по сути указал, что у многих мест есть шансы преставать «родиной Заратуштры», как немало античных городов спорили за право считаться родиной Гомера (Киммерийца, доскифского жителя Приазовья и библейского сына Иафета-Иапета).
Уже после этих работ академик В.Ф.Генинг открыл древнеарийский погребальный комплекс «Курган Синташта» в округе Урала, переведя вопрос о здешних ариях из области легенд и лингвистических версий в сферу материально ощутимых фактов (хотя для авестизма не в них главное). Его ученик, доктор исторических наук Г.Б.Зданович в 1987 г. исследовал сакральный центр древних ариев «Аркаим», а ныне существенно изучена у Южного Урала и индоарийская «страна городов» (много позже скандинавы называли Гардарикой – «страной городов» – именно Русь).
За право быть «родиной Заратуштры» ныне соперничают округи Перми (древнеантичной Гипер-Бореи, затем Бермия, Бярмии), Челябинска, Екатеринбурга… По легендарной Арьяна-Ваэджи (священной земле древних ариев у Урала) проводятся международные тур-фестивали «Путем Заратуштры» от «родины Зороастра» у Перми до Аркаима, где учение пророка якобы было впервые воспринято царем Виштаспой (Митра. Зороастрийский журнал. 2000. №2 (6). С. 30 – 32). Правда, большинство энциклопедий и справочников пока не учитывают эти научные достижения и версии.
Священную страну Дрангиану («Походную» – Зарангиану, Зранку, Зарангу и т.п.), где правил Виштасп, обычно продолжают указывать у озера Хамун (Зарех) на границе Ирана и Афганистана. По здешней долине, где протекают реки и есть богатые пастбища, тысячи лет проходил путь северных скотоводов на юг. Когда скиф Арсак 1 с дахами (парнами) обосновался в Парфии, дав начало династии Аршакидов, округу Хамуна около 22 веков назад стали завоевывать скифы-саки. Они создали царство Сакистан (Систан), память о котором сохраняется и в нынешнем Иране.
Река Вишера у Ильменских гор известна на Урале. Заран (Зоран, Зран) – одно из популярных индоевропейских имен, со средних веков известное и славянам. Как и в случаях с «родиной Гомера», шанс быть «родиной Зороастра» у Приуралья – объективно – есть. Тогда, действительно, надо тщательнее изучать и зороастризм в контексте истории отечественной философии.
Заратуштре обычно приписывают Гаты – древнейшую часть Авесты. Гаты допускают свободу выбора для человека – он может стать на любую сторону в борьбе добра и зла. Но совместное коллективное усилие приверженцев истинной веры в могущество верховного и единого бога Ахура-Мазда (для «уральцев» – Ах-Урам-Азда: небесное здание – небесное совершенство) приводит к конечной победе сил добра. По имени бога иногда учение именуют и маздеизмом.
Человека ведут к доброму началу и спасают от зла не столько обряды и молитвы, сколько праведный образ жизни. Надо умножать благое материальное бытие ( скот, рыбу и плоды земные), воспроизводить доброе потомство, умножающее воинов доброго начала. Поэтому зороастризму чужд аскетизм, который проглядывает в позициях Абариса и Анахарсиса (у последнего, правда, меньше).
Зороастризм (Зороастр – греческое имя Заратустры) причисляет к силам зла дайвов (дэвов, дивов – демонов), которых почитали народы округи Каспия и южнее. Добрыми признавались асуры (акуры, куры – владыки) с властью морального порядка. Греческое «куриос» (господин) затем применялось к царям округи Скифии. В частности, Варасва-курий помог в 705 г. бежать из приазовского плена византийскому императору Юстиниану П.
Главную роль в зороастризме играет огонь – как вопрощение арты (артели), божественной справедливости. Силы добра возглавляет сам Ахурамазда (Ормазд и т.п.) и его «Святой Дух» (Спента-Майнью; София у христиан). Силы зла выступают во главе с духом-разрушителем Анхра-Майнью (Арихманом и т.д.).
Цель всего мирового развития – победа добра над злом, но борьба этих сил идет с переменным успехом. Дуализм и диалектика – заметные черты зороастризма как реальной античной философии, признаваемой самими античными историками философии. Скифы, жившие на территории Персии (они отмечены во времена Александра Македонского), неизбежно придерживались – если были индоиранцами, - каких-то течений зороастризма. Возможно, зерванизма, на который обращает внимание П.П.Глоба (Митра. № 2(6). С.6 – 13). Идеи зороастризма ныне живы, поэтому само учение может рассматриваться подробно как современное религиозно-философское (как подобным является и православное богословие).
Исключать зороастризм из отечественной истории – существенно обеднять реальное прошлое российского любомудрия, имевшего во времена Скифии заметное разнообразие.
Индоарийцы
Версия о том, что почти все скифы и сарматы – индоарийцы и индоиранцы, - доминирует в истории и языкознании, хотя почти все и признают близость языков индоиранцев и праславян (протославян). Все это ответвления единого индоевропейского языка, поэтому нет здесь резких и окончательных различий.
Скиф Арсак со своими дружинами от Дона (или Волги) около 251 г. до н.э. занял Парфию у юга Каспия, где и началась династия Аршакидов. Династия существовала несколько веков, выходцы из нее правили кроме Парфии в Армении, Албании (части Азербайджана) и в некоторых других странах. Персия даже после завоеваний Македонского не спешила принять греческую письменность, активно использовала семитское арамейское письмо.
Дахи (парны; даки-парни) пришли с Арсаком с севера, но их иногда представляют иранским племенем ( и забывающие об индоиранстве скифов ученые преувеличивают значение того дахо-иранства). Одновременно с Арсаком Диодот установил господство северян в Бактрии. Там на основе греческой письменности развился бактрийский язык, а позже -–практит (индийский язык) и буддийская вера.
Аршакиды добились, что иранская речь перестала переводиться на арамейский. Жители округи стали читать и писать только по-ирански, т.е по индоевропейски. И эта индоевропейская линия торжествовала до арабских завоеваний.
Сменившие около 250 г. уже нашей эры Аршакидов Сасаниды тоже имели немало связей с народами севернее Кавказа. И тогда у иранцев появилось манихейство – внешне похожее на зороастризм учение, но по сути прямо противоположное ему. Мани был иранцем из парфянской семьи (с воздействием идей аршакизма), но вырос в Вавилоне и говорил по-арамейски. Сапор (Шапур) 1 принял его ко двору, руководство к учению Мани было переведено на среднеперсидский язык ("Шубураган"). В это же время к Авесте сделали тоже среднеперсидский перевод с толкованием и комментариями (Зенд, послание, толкование). Зороастрийские жрецы предприняли серьезные усилия к тому, чтобы именно на персидском существовали все священные тексты. Персидский язык вытеснил парфянский. И при персидском царе Хосрове, упоминаемом русскими летописями ( на Хоздроя-Хосрова ходил походом почитаемый летописцами император Ираклий), был изобретен авестийский алфавит на основе среднеперсидского (48 букв, частью напоминающих и буквы глаголицы). Этим специальным алфавитом и записали Авесту.
Зороастрийская (приуральско-волжская) линия истории отечественной философии ничем не хуже христианской и любых остальных. Если она менее изучается и пропагандируется, то это явно не научный подход. В недатированной части русских летописей, после описания месторасположения и обычаев ряда народов Великой Скифии, со ссылкой на византийца Георгия Амартола сообщается следующее:
«Каждый народ имеет либо письменный закон, либо обычай, который люди, не знающие закона, соблюдают как предание отцов. Из них же первые – сирийцы, живущие на краю света (от Амартола до Сирии было всего несколько сот верст: П.З.). Имеют они законом себе обычаи своих отцов: не заниматься любодеянием и прелюбодеянием (а торжествовавшее там не раз манихейство проповедовало иное: П.З.), не красть, не клеветать или убивать, и, особенно, не делать зло (это чистый зороастризм: П.З.).
Таков же закон и у бактриан, называемых иначе рахманами или островитянами; эти по заветам прадедов и из благочестия не едят мяса и не пьют вина, не творят блуда и никакого зла не делают, имея великий страх божьей веры (по сути «сирийцы» здесь парфяне, близкие бактрианам: П.З.).
Иначе – у соседних с ними индийцев. Эти – убийцы, сквернотворцы и гневливы сверх всякой меры; а во внутренних областях их страны – там едят людей, и убивают путешественников, и даже едят как псы. Свой закон и у халдеян и у вавилонян: матерей брать на ложе (твою мать!), блуд творить с детьми братьев и убивать. И всякое бесстыдство творят, считая его добродетелью, даже если будут далеко от своей страны (здесь протест против учения Мани и его продолжателя Маздака: П.З.)».
По сути же в дохристианском образе жизни древлян, радимичей, вятичей и северян, кривичей и прочих язычников Руси, которых порицали за это летописцы, видны идеи маздахизма – общность жен (умыкание жен по сговору с ними), общие обычаи (с общими бытом и нечистыми трапезами).
Позиция авторов летописей по отношению ко всем этим иноверцам четкая: «Мы же, христиане всех стран, где веруют во святую Троицу, в единое крещение и исповедуют единую веру, имеем единый закон, поскольку мы крестились во Христе и во Христа облеклись». Мы – по определению, лучше их. Но стоило бы и нехристианские философские системы северной державы изучить получше. Ведь эти системы веками обосновывали языческий образ жизни северян - жить в лесах (это отмечали у славян и византийские авторы), есть и нечистое, иногда публично срамословить, устраивать брачные игрища между селами, пляски, петь «всякие бесовские песни», иметь по две и три жены, сжигать умерших и помещать прах в урны. Поэтому и нельзя ограничивать истоки отечественной философии только христианской патристикой и средневековьем, упорно выдаваемым за Древнюю Русь.
Языческие корни любомудрия
Они хорошо представлены в известных книгах по язычеству славян академика Бориса Александровича Рыбакова (да и многих упоминаемых им авторов), который обобщил и значительную предшествующую литературу. Традиции и житейская философия этих обрядов выходят к нашему времени от глубин палеолита. Обряды выражали богатейшие для своего времени мировоззрение и миропонимание наших далеких пращуров.
Десятки и более сотни тысячелетий почитанию Солнца, Луны и звезд, священных гор, лесов, водоемов и других мест боготворимых древним человеком. Это подтверждается множеством археологических и других научных данных. Подобное являет каменный век почти всех стран на планете (экспозиции множества музеев, книги, кинофильмы, телеперадачи об этом многообразно свидетельствуют). И невозможно исключить Скифию, будущую Россию, из данных многотысячелетних традиций.
Скифство как мировозрение древнее еллинства (с его Фалесом) и иудейства (с его Фалеком). Философы-богословы IV—VI вв. н.э. обычно относили истоки скифской философии к III тыс. до н.э. Епифаний (Эпифаний: 314-402) дохристианскую философию определял как развитие 20 языческих сект, из которых ведущие «суть следующие: варварство, скифство, эллинство, иудейство.
Скифство — от дней Ноя и последующих до построения башни и Вавилона и в следующее за построением башни время (немного лет), т.е. до Фалека и Рагаба, которые, на¬правившись в Европейскую часть света, присоединились к Скифской стране и ее народам...»1
Варварство (общая нецивилизованность) предшествовало скифству (как началу цивилизованности послепотопного времени). И лишь вслед за скифством рождались эллинство и иудейство. Этот тезис Епифания, хорошо известного мудрецам средневековой Руси, современных историков отечественной философии явно не устраивает. Они просто игнорируют слова Епифания, но от этого суть позднеантичного свидетельства не исчезает и не исчезнет.
Дни Ноя, по православной хронологии, начинаются в IV тыс. до н.э., когда около 3266 года отмечен всемирный потоп. Многие русские летописи упоминают со времен Фалека и Нектана (Иоктана, другого сына Евера) появление языка «нарцев еже суть словен». Рагава, сына Фалека (праправнука Сима), летописи почти не знают. Но Фалека твердо помнят.
Любопытно, что билейский Фалек же отличается от имени первого признаваемого мировой наукой философа Фалеса всего одной буквой, мало влияющей на смысл корня. Запомним это навсегда. Греческий Фалес был из Милета, тесно связанного с округой Скифии. Он — своеобразный наследник Замолксиса и Саббы...
Если скифство даже самими философами-богословами, так чтимыми историками философии средневековой Руси, ставилось выше (раньше) эллинства и иудейства, то необходимо тщательнее изучать философию этой ведущей языческой «секты». Обильные археологические «проявления мысли» такое изучение допускают, возвращаясь к книгам Б.А.Рыбакова.
Помогают и языкознание, глоттохронология.
По данным лингвистов, уже в IV тыс. до н.э. первой заповедью праиндоевропейцев могло быть ритуальное требование: «Тебе надлежит чтить богов...», но с ним уже спорило за первенство другое требование: «Знай свой род!». Правда, почитание богов все больше поддерживалось элитой, а знания о реальных истоках того или иного народа, о его исходной мудрости заглушались и устранялись. Хотя задолго до нашей эры проявляются праславянские «душа», «бог», «рай» и сотни подобных слов, выражающих богатство любомудрия пращуров словено-русов в составе народов Скифии.2 Индоиранская ветвь полиэтноса скифов была лишь частью всего индоевропейства скифов, но почти все население Великой Скифии ныне упорно относят к индоиранству .
Историософия – осмысление мудрости народа с вершин (или глубин) его исторических достижений (хотя есть и иные определения исторической мудрости), - помогала приближаться к истине.
Скифы по переходу к очеловечиванию (цивилизованности) еще в античности признавались древнее египтян. .Античная наука к концу Римской империи (а империю во многом сокрушили выходцы из Скифии) все чаще доказывала, что скифы древнее египтян — последние долго символизировали (как и ныне) самые начала человеческой цивилизации. «Отец истории» Геродот даже утверждал, что скифы считали себя моложе всех других народов, а знатный римлянин Помпей Трог в начале нашей эры и вторивший ему в III в. Марк Юстин были однозначны: «Скифское племя всегда считалось самым древним, хотя между скифами и егип¬тянами долго был спор о древности происхождения (и его выиграли скифы: П.З.)».3
И далее римляне по сути приводили вероятную философскую аргументацию «послепотопного скифства», которое видел в истоках философии Епифаний.
Логико-философские построения древнейших скифских мудрецов - язычников, изложенные римлянами, заслуживают обстоятельного цитирования: «...Египтяне хвалились, что при начале мира, когда одни страны пылали от чрезмерного солнечного жара, а другие коченели от ужасного холода, так что не могли не только первыми произвести людей, но даже; принимать пришельцев и предоставлять им сносные условия жизни, пока не были найдены средства защиты от жара и, холода или неблагоприятные условия местности не были облегчены искусственными средствами, — в это время Египет обладал климатом настолько умеренным, что ни зимние холода, ни летний солнечный зной не причиняли страданий его обитателям, а почва его была настолько плодородна, что ни одна .страна не производила более продовольствия на- пользу людям: поэтому первоначальной родиной людей полным правом должна считаться та страна, где они легче всего могли вскормиться». Материализм египтян и скифов налицо. Это факт истоков философской истории.
Скифское мировозрение изначально рационалистично, с выходом на существенные научные обобщения и логические достижения. Какие же аргументы использовали скифские любомудры?!
«Напротив (мнению египтян: П.З.), скифы вовсе не признавали умеренность климата доказательством древности: природа, по их словам, как только распределила по странам начала жара и холода, не медленно произвела и живые существа, способные переносить климат каждой местности; даже породы деревьев и плодов видоизменяются сообразно с местными условиями. На сколько климат Скифии суровее египетского, настолько выносливее там тела и души.
Впрочем, если нынешние части света некогда составлял одно целое, то заливал ли первоначально земли водный по ток или везде царил огонь, из которого и создан мир (стихия Гефеста: П.З.), — в Скифии скорее могла развиться и другая стихия: если первоначально владычествовал в ми огонь, который, понемногу погасая, дал место землям, ни одна часть света не была выделена из огня раньше, чем северная, вследствие зимних холодов, так что даже и тест ни одна более не цепенеет от холода, тогда как Египет и весь Восток позже всех получили умеренную температуру, так они и теперь еще высыхают от жгучего солнечного зноя.
Если все земли некогда были глубоко затоплены, то, конечно, прежде всего, обнажились вследствие стока вод же более выдающиеся части, а на самых низменных местах же вода стояла дольше всего; и чем раньше высохла как-нибудь часть земли, тем раньше начала она производить вые существа. Скифия же до такой степени возвышеннее земель, что все начинающиеся в ней реки стекают в Меотиду, а затем уже в Понтийское и Египетское море; тогда как Египет, который укреплен стараниями и трудами стольких царей и веков, который против напора вливающихся вод за¬строен такими громадными плотинами и изрезан столькими каналами, принимающими в себя задержанные плотинами воды, — тем не менее, мог и может быть возделываем только под условием заграждения Нила и поэтому кажется после¬дней страной в отношении древности обитателей: так как он и образован, верно, позднее всех стран посредством царских плотин или иловых наносов Нила».4
Именно такими «доказательствами скифы одержали верх над египтянами и всегда казались народом более древнего происхождения». Если учитывать современные данные специалистов об уровне развития европейцев от Балкан до Кавказа и Волги около V тыс. лет до н.э., те европейцы имели определенные цивилизационные преимущества перед египтянами и другими народами — взять хотя бы системы протогородов и зачатки письменности.
Так, пусть и в изложении римлян начала эры (но все же документов античности), на основе слов самих скифов — перед нами фрагмент языческой философии элиты наших далеких пращуров, так как только самым мудрым доверялись столь ответственные споры с другими народами. Взгляды скифских авторов фрагмента тяготеют к материализму, хотя и признается существование души (кто ныне душу в суе в вспоминает ?!). Творцом всего оказывается природа, видоизменяющая породы живого сообразно с различными условиями. Суровый климат воспитывает более выносливые тела и души. Вспоминается фригийский «бекас» (бяка), которым до Геродота доказывали появление самых первых на земле слов и языков...
Скифские язычники считали, что мир создан из огня. Это соответствует взглядам поздних натурофилософов, включая и знаменитого Гераклита из Эфеса VI—V вв. до н.э. По легендам, Эфес создавался амазонками, происходившими из народов Скифии. Части света, по взглядам языческих мудрецов, «некогда составляли одно целое», что близко современным взглядам космогонии и геомобилизма. Соответствует нынешним теориям и версия о «понемногу» остывающей земле. Рационалистичны пояснения выхода из «всемирного потопа». Можно найти во фрагменте и другие ценные наблюдения скифских философов, дать им более развернутые оценки. Здесь идей на целые философские книги.
Важно осознавать, что римляне считали такие доказательства скифов логичными и убедительными, одерживающими победу над аргументацией египтян. Материалистам, со своей стороны, вторили философы-богословы, отмечавшие особое значение скифcтва как дохристианского языческого мировоззрения. Философские и мировозренческие устои и направления разных этносов и социальных групп Скифии различались, менялись со временем. Они еще ждут тщательных и глубоких исследований. Но с накоплением новых фактов все более и более впечатляют. Земли России рождали и знали великих любомудров задолго до нашей эры. Это аксиома для всех изучающих историю отечественной философии и пытающихся преподавать ее, обучать ей.
Выражение мудрости народа — сам образ его жизни, его история.
Разнообразные языческие обряды, по сути, выражали и разнообразие мировоззрения народов всех древних держав планеты, включая и Скифию. Уже ко временам Диогена Лаэрция «сторонники варварского происхождения философии» описывали и то, «какой вид она имела у каждого из народов».5 Аргументы, использованные скифами в споре с египтянами (вероятность многократных состязаний риторов или мудрецов из этих этносов не исключена), прослеживаются по многим ан¬тичным произведениям. Частью они встречаются у Гомера и Геродота. Целые страницы посвящены Скифии в работах Гиппократа (460 — 377 гг. до н.э.). Сократ, как помним, тоже увлекался врачеванием, считая себя учеником учеников Замолксиса.
Гиппократ подробно рассказал об отличиях скифов от других народов в силу их обрядов и «по причине непостоянства климата и природных условий страны». Великой Скифией (будущей Росией) считались земли севернее Черного моря, Кавказа и Каспия.
Египет устойчиво фигурировал и у Гиппократа как объект сравнения: «Скифское племя значительно отличается от прочих людей и похоже только само на себя, подобно египтянам». Правда, знаменитый врач слишком гипертрофировал малую плодовитость и немускулистость скифов в силу своеобразия природы (а жителей в державе в те времена было не менее нескольких миллионов). По его словам, «все скифское племя — рыжее, вследствие холодного климата, так как солнце не действует с достаточ¬ной силою, и белый свет как бы выжигается от холода и переходит в рыжий.» Итоги: «При таком физическом сложении народ не может отличаться плодовитостью: у мужчин не может быть значительного полового стремления вследствие сырости комплекции, мягкости и холодности живота, так как при таких условиях мужчина едва ли может; отличаться сладострастием; сверх того, постоянные толчки; при верховой езде производят у них половое бессилие. Таковы причины, действующие на мужчин, а у женщин — тучность и сырость тела, так как матка делается неспособной воспринимать семенную жидкость»6.
Сам Гиппократ это решил или от скифских лекарей-мудрецов слышал, ныне не столь и важно. Среди скифов, действительно, отмечалось много и евнухов, распространение гомосексуализма у знати. Воспроизводство населения больше обеспечивали рабыни, имевшие сухие и энергичные от трудовой жизни тела. Так что важные демографические пояснения здесь явно рационалистичны, логичны, а отсюда и философичны.
Можно добавить к рассказу об истоках отечественной философии и богатейшую знаковую культуру наших пращуров-земляков. Юг Скифии и Алтай давно знали письменность и обилие знаков, задолго до нашей эры.
Язычество скифов, как индоевропейцев, проистекало из многотысячелетних глубин их природной жизни и ее духовного осмысления. В рамках индоевропейства скифы были близки грекам и ряду других древних народов, в обрядах которых затем можно найти немало черт скифства. Составной частью мышления от эпохи каменного века оставалась магия. Простейшие магические формулы с веками и тысячелетиями сменялись более сложными, при этом уже у хеттов в обрядах заметен праславянский Ярри (Ярило), сочетание лент бело-сине-красной символики, двуглавый орел и подобные символы, дожившие до Византии и перешедшие затем России7. Это — как бы продолжения исходного Орея (Орла).
Образы , создаваемые тысячи лет назад отечественным любомудрием, ярко олицетворяли природные силы, вызывающие человеческую деятельность и многообразное материально-духовное общение людей. Тысячи лет соподчиненность природы символизировалась соподчиненностью богов, но до сих пор остается открытым вопрос о конце и начале всего, об истоках мироздания и его сути. Бесконечная конкретика обрядов доводит вопрос до извечного вопроса «яйцо или птица». Археологические аналоги таких вопросов являются и на землях России из глубин палеолита.
Если индоевропейцы происходили с этих традиционных земель, от Черного моря и Каспия до Балтики (так считают многие языковеды), то скифы фактически почитали таинства и обряды своих пращуров, которые затем близки и эллинам. Подчеркиванием древности скифов даже по отношению к египтянам античная наука как бы указывала и на определяющую роль скифов в формировании всего индоевропейства. Ныне эта определяющая роль по сути принимается многими учеными.
Лев Диакон и другие византийские авторы в силу разных причин подобных подчеркиваний уже не делали. Русь – хотя и наследница Великой Скифии и скифства, - все устойчивее трактовалась как имперская провинция, далекая от цивилизации. Атлантизм упорно возрождает подобные трактовки и сегодня, хотя они очень далеки от исторической истины и крайне вредят мировоззрению россиян. Не стоит чрезмерно возвышать скифов и Скифию (хотя какой народ не грешен боготворением своих пращуров?!); но еще опаснее и чудовищно необъективно вовсе не замечать их и их богатейшее философское прошлое, которое наследовали словено-русы и другие народы нашей страны.
1. Вестник древней истории (ВДИ).1948.№З.С.244-247.
2. Трубачев О.Н. Мысли о дохристианской религии славян в свете сла¬вянского языкознания / Вопросы языкознания. 1994. №6. С.3-15.
3. ВДИ.1949.№1.с.248.
4. Там же
5. Диоген Лаэртский. С.56.
6. ВДИ. 1947. №2. С.294-298.
7. Герни О.Р. Хетты. М., 1987. С.119-189.
Мудрость Ахилла и Абариса
Как считали Диакон и другие средневековые авторы, скифы — как пращуры словено-русов — научились у соратников Ахилла таинствам эллинов и другим премудростям. Ахилл, как сын нереиды и участник древних богодейств, по сути предшествует реальным скифским философам Замолксису и Анахарсису. Ахилл в эпическом плане — почти ровня, в частности, Яхве, потомок мало известного ныне Аха (Эго), «самомнения», эгоизма, «раздумий в самом себе».
«О, Ахиллес, владыка земли скифской!» — одним из первых произнес около VII в. до н.э. античный поэт Алкей. По многим древним версиям, Ахилл был родом именно из Тавро-Скифии, где в округе Крыма Геродот отмечал традиционное место его состязаний с друзьями — «Ахиллесово ристалище» (дромос), что нередко связывают с островом Тендра у устья Днепра.
Одним из образов, символизировавших выход индоевропейцев на юг, стал Пелий — сын Посейдона. Он отобрал у своего брата Эзона власть над городом в Фессалии и послал Язона, сына Эзона, за золотым руном в Колхиду. Аргонавты, по ряду версий, назад возвращались по Танаису (Дону) и через протоку в горах Рипах (ныне частью Валдайских). Глубину памяти в этом мифе доводят до 5—7 тыс. лет (при средней — 3,5 тыс.), что позволяет примерно к той эпохе относить и Ахилла, близкого аргонавтам. Отец Ахилла Пелей — почти тезка Пелию (Пелнасу). Оба они — почти тезки Пелопсу, сыну Тантала и внуку Зевса, в честь того внука якобы назван и полуостров Пелопоннес. По некоторым версиям, переселялся некогда в Фессалию из Скифии и Ахилл. Нити и символы исходного индоевропейства, времен доминирования «скифства», важны для понимания многомерности образа Ахилла, его философской символики.
«Илиада» Гомера, творчество которого относят к XI— VII вв. до н.э., дает немало примеров мудрости этого русоволосого Ахилла, поведение которого уже в первой главе направляет сама Афина (София; мудрость Зевса): «Злыми словами язви, но рукой меча не касайся!..» Ахилл тут же сформулировал полезность своей и любой покорности богам: «Кто бессмертным покорен, тому и бессмертные внемлют».1 Вроде бы жизненная и мудрая позиция, но на словах. Не все у самого Ахилла с покорностью выходило. Ах-Ил (ах, бог!) — это некий земной Иль-мень (бог-мужик, муж, воин). Привычное состояние для северян.
Ахилл обречен быть смертным и испытывает мучения духа, близкие мучениям шумерского Гильгамеша и подобных героев. Страдания иногда вызывают у мужественного Ахилла и слезы. Его беспокоят тревожные тени загробного мира, как части миропонимания людей еще в глубинах каменного века:
«Боги! так подлинно есть и в аидовом доме подземном
Дух человека и образ, но он совершенно бесплотный!
Целую ночь, я видел, душа несчастливца Патрокла
Все надо мною стояла, стенающий, плачущий призрак;
Все мне заветы твердила, ему совершенно подобясь!»
Не плакал ли пращур Ах-Ила над могилами палеолитических наших предков Костенок под Воронежем и Сунгрии под Москвой около 25 тыс. лет назад?!
Толкования сновидений и птицегадания, другие виды прорицаний близки Ахиллу и его спутникам, входят в жизнь и многих современных индоевропейцев как устойчивый элемент мировоззрения. Создатель — по одной из версий — философии, сам Гефест творит, по просьбе Фетиды, доспехи и оружие Ахиллу. Щит героя, по представлениям Гефеста, как бы символизировал и основы миропонимания ранних индоевропейцев:
«Там представил он землю, представил и небо, и море,
Солнце, в пути неистомное, полный серебряный месяц,
Все прекрасные звезды, какими венчается небо:
Видны в их сонме Плеяды, Гиады и мощь Ориона,
Арктос, сынами земными еще колесницей зовомый;
Там он всегда обращается, вечно блюдет Ориона
И единый чуждается мыться в волнах Океана».
Почитание Ориона как эпического первопредка русов здесь угадывается достаточно четко. Затем изображались два града «ясноречивых народов». Свадьбы и пиршества в первом, прекрасно устроенном, что напоминал образ скифского Гелона (с его праздниками в честь Диониса). Блеск ярких светильников. Невесты из черто¬гов. Пляски юношей.
Лиры и свирели. Почтенные жены на парадных крыльцах. Толпы народа на торжище, у места традиционных суда и веча. Спор двух людей о пне, мзде за убийство. Клятвы народу и отречения. Поддержка спорящих криками их сторонников. Укрощение криков глашатаями. Священный круг «старцев градских», молча сидящих на тесаных камнях. Глашатаи передают им скипетры. Старцы, получив скипетры, встают и «один за другим свой суд произносят». Это все образы ранней античности. Но почти подобное можно было наблюдать затем и в средневековом Новгороде, других европейских городах. А традиция идет от выявлдяемых археолгами «градов палеолита» типа Костенок.
Можно найти немало аналогов в жизни античной Ски¬фии и средневековой Руси и другим образам со щита Ахилла — осаде города и рати, работе пахарей и жатве, сценам охоты и хороводам селян. Это «скифство» во всем своем расцвете. И устойчивым традициям такой жизни соответствовало мировоззрение героя. В обрядах соратников Ахилла нередко использовался треножник, бывший затем и символом первых философов, их посвященности в тайны мудрости.
Мудрость Ахилла — все же зачастую в его поступках и высказываниях, что характерно и для многих первых любомудров, сводных трудов которых, к сожалению, не сохранилось (все наследие Сократа состоит из его цитат в трудах других авторов). Ахилл называется иногда и «пастырем народа» (духовным наставником), клянется своим скипетром-посохом — «который ни листьев, ни ветвей вновь не испустит, однажды оставив, свой корень на холмах». Такими скипетрами оказывались дубинки с отделкой из меди. Палки-посохи — символы развития древних людей с начал антропогенеза. Одним из символов такого же пастыря был ранний гиперборейский мудрец Абарис, который якобы обходил всю землю со стрелой в руке (символом острой мысли, знаком жрецов Аполлона). Около 1700 г. до н.э. северяне-гигсосы (главы пастухов) напали на Египет и основали у низовий Нила свою столицу Аварис (допускают, и в честь этого северного философа, но затем такое имя и подобный скитальческий образ жизни имели и другие северяне).
Гибелью ума считал Ахилл неумение «свесть настоящее с будущим», предвидеть последствия любых деяний. Недоумки всегда неизбежно — «сами они же свидетели будут и пред сонмом богов, и пред племенем всех человеков». Угождать власти и богам — во имя больших целей — он допускал как одну из возможностей, но не вечную жизненную позицию (нашим и вашим). Покорностью и дарами советовал он укрощать раздраженного Аполлона, использовал в политике советы «прорицателя, Калхаса премудрого» (Калханта, по другим источникам).
По мировоззренческим позициям Ахилл жизнелюб:
«С жизнью, по мне, не сравнится ничто: ни богатства, какими
Сей Илион, как вещают, обиловал... Ни сокровища (храма Феба)...
Можно все приобресть, и волов, и овец среброрунных,
Можно стяжать и прекрасных коней, и златые треноги;
Душу ж назад возвратить невозможно; души не стязаешь,
Вновь не уловишь ее, как однажды из уст улетела».
Он был готов пожертвовать славой и вернуться в Элладу, жениться на одной из «дщерей ахейских вельмож, и градов и земель властелинов» (в частности, будущих русских бояр). Ряд «ахейцев» после Троянской войны поселились у Меотиды (Азовского моря).
Идеал ратника — мирная жизнь. Он верил, что «тому, кем любим, ненавистен не будешь». Но Агамемнон своими подозрениями и похищением Брисеиды оскорблял Ахилла, как бы «скитальца презренного», чуждого «чистопородному эллинизму». Извечная тяга северян и простых людей к социальному равенству волновала и Ахилла, который говорил своему другу Патроклу (сыну Менетия):
«Мало меня беспокоит оракул, который я слышал;
Мне ничего не внушала почтенная матерь от Зевса,
Но жестокий мне гнев наполняет и сердце, и душу,
Если я вижу, что равного равный хочет ограбить,
Хочет награды лишить, потому лишь, что властью он выше!
Гнев мой жесток...»
Герой, связанный родством с низовьями Дона и округой Азовского моря, ждет славы и чести великой «в сонме данаев» за свои подвиги. Само название «данаев» неизбежно напоминает о Доне, эта связь находит подтверждение в эпосе ряда народов. Боготворение дружбы — вот один из мировоззренческих стержней Ахилла и его соратников-данаев, что затем особенно проявится в творчестве скифского мыслителя Токсариса. После смерти Патрокла сердце не велело Ахиллу «жить и в обще¬стве быть человеков». И накапливалась ненависть к вражде:
«Что же мне в жизни? Я ни отчизны драгой не увижу,
Я ни Патрокла от смерти не спас, ни другим благородным
Не был защитой друзьям, от могучего Гектара падшим:
Праздный сижу пред судами, земли бесполезное бремя...
О, да погибнет вражда от богов и от смертных, и с нею
Гнев ненавистный, который и мудрых в неистовство вводит.
Он в зарождении сладостней тихо струящегося муда,
Скоро в груди человека, как пламенный дым, возрастает!»
Многообразный индоевропейский эпос, как и любой другой, не поддается однозначным оценкам, ибо для любого вывода неизбежно находятся свои исключения.2 Человек давно заметил частное бессилие «всесильных богов». Они не могут обеспечивать устойчивый миропорядок на небе, труд¬но ожидать от них большой пользы и на земле. Люди — орудия в руках богов, но и боги — орудия в руках людей, их элиты и жречества. Божественная обреченность людей «жить на земле в огорчениях» — это ли показатель величия и мастерства творца?!
Фетида так определяет назначение своего любезнейшего сына — «благородно быть для друзей угнетенных от бед и от смерти защитой». Эней, проигравший под Троей Ахиллу, уходит и создает новую Европу, где снижаются планки благо¬родства. Волны огорчений простого люда лишь усиливаются. Требовались новые веры. Например, в Беллерофонта( напоминающего античного Алауркена фракийцев или нынешнего Георгия Победоносца ), которого давно считают одним из символов праславянства, северных русов.
Штрихами к мудрости Ахилла оказываются различные эпизоды его жизни. Героя воспитывал мудрый кентавр Хирон, наставник Геракла, Тесея и других мифических героев. Образ идет от поры одомашнивания лошадей, появления в округе Скифии всадников. Ахилл одно время воспитывался среди дочерей царя Ликомеда, белые руки и роскошные волосы юноши делали его похожим на молодую деву, сказывался и природный дар индоевропейцев в ряжениях. Подробно Ахилл следовал и многотысячелетнему погребальному обряду индоевропейцев, во многом возрожденному раннесредневековой Русью. Погребальные костры, прах умерших, курганы, пиры, погребальные игры — все это известно и поздней Руси, которую хорошо знали византийские авторы.
Ахилл, по ряду версий, побеждает амазонок и царя Эфиопии Мемнона (не Ага-мемнона), сына самой Авроры (Эос). Герой гибнет от стрелы Париса (Александра), которую направил в уязвимую пяту Аполлон. Дело Ахилла продолжает его сын Неоптолем (Пирр: рыжеватый, белокурый). От рук Неоптолема погибают Приам и его сыновья. На могиле отца сын убивает и Поликсену, дочь Приама, что должна была стать женой Ахилла в случае мира с Троей. Эти «пиры смерти» – мрачные символы трагичной и для мудрого оптимизма «бренности бытия».
Неоптолем погиб от руки Ореста, защищавшего свою невесту Гермиону. Убийство произошло в дельфийском храме Аполлона. Орест и Аполлон имели многообразные связи со Скифией. О культе Ореста в Скифии восторженно говорил скифский мудрец Токсарис.
Война под Троей — одна из многочисленных войн одних индоевропейцев против других, где друг другу проти¬востояли и боги. Такая вражда во имя чьих-то интересов и целей вызывала подозрения у Ахилла, мудрый герой по сути был против подобной вражды, но не мог изменить «сценарий посвященных». Треножники изначально использовались для кипячения воды на погребальных действах, но затем они оказывались символами устойчивой мудрости. Мудрость Ахилла как бы ограничивали предначертания богов, традиции извечных конфронтанций, умело используемые тайнотворцами большой политики и сегодня. Например, без знаний масонства ничего в жизни и истории, особенно последних трех веков, не понять. Велико влияние масонства в философии, отсюда и в истории философии.
Греки справедливо и однозначно считают Ахилла своим героем. Россиянам же важно видеть и весь спектр его связей со Скифией, о чем задолго до нашей эры говорили разные авторы, включая и античных греков. Увлекаясь ратными деяниями Ахилла, мы не должны забывать и его глубокой мудрости. К сожалению, это мудрость человека, ослепляемого ненавистью под влиянием гибели близких и друзей:
«Гектор, враг ненавистный, не мне предлагай договоры!
Нет и не будет меж львов и людей никакого союза;
Волки и агнцы не могут дружиться согласием сердца;
Вечно враждебны они и зломышленны друг против друга...»2
Диалектика здесь очевидна. По Ахиллу выходит, что есть вещи и дела, которые даже мудрость простить не может. Человек человеку — волк,но одновременно «товарищ и брат»?! Ахилл — диалектичен, вместе с Гефестом Афиной он оказывается рубежом между мудростью мифологических глубин прошлого человечества и реальным любомудрием последних нескольких тысячелетий известного цивилизационного развития. Нити скифских связей этих мифических героев нельзя гипертрофировать, но и нельзя не учитывать вовсе. Если Лев Диакон и другие византийские авторы указывали на эти связи Ахилла с «державой Роша» и Русью, он достоин исследовательного внимания и упоминания в истоках отечественной философии. Образ, деяния и высказывания белокурого Ахилла (вероятное созвучие его позиций гиперборею Абарису) – факты глубокого прошлого отечественного любомудрия..
Абарис-старший (старейший) – гиперборейский мудрец варварских времен, доскифской философии. Но следующий Абарис-старший, вероятнее всего, относится к эпохе завхвата гигсосами (северными царями пастухов) Египта в 1700 г. до н.э. Возглавлял гигсосов царь Хиан (Киан), его скульптурное изображение хранится в одном из музеев Лондона (армяне относят Киана к своим первопредкам). У низовий Нила гигсосы основали свою столицу Аварис (Абарис), явно славя популярного в их времена северного мудреца. По русским летописям, именно в те годы из Египта с огромной массой людей ушел Моисей. Верно, не принял веры иноземцев, которые властвовали у Нила почти век.
1. Гомер. Илиада. М., 1986. С.7,8 (Песнь первая, 211,218).
2. Замалеева Т.М., Овчинникова Е.А. «От плода уст своих...» Спб., 1995. С.39-42; цитаты по Гомеру (изд. 1986).
Токсар
Вопрос о первом реальном философе Скифии остается открытым. Ахилл (Ахиллес) и начальный Абарис символизировали философию исходного индоевропейства, 1У-Ш тыс. до н.э. Токсар (Токсарис) был старше Анахарсиса и олицетворял мудрость скифов, активно влиявших на развитие древнего мира в VII в. до н.э. По сути он старше «первофилософа» Фалеса Милетского.
Около 722 г. до н.э. киммерийцы (гомеры) с севера выш¬ли на территорию Урарту, где несколько царей имели имя Руса. При Русе II (685—646) в крепостях Бастам (ближе к Араксу: Русу), Кармир Блур (у Севана) и других появляется обилие вещей «скифского типа» : железные мечи, удила, стре¬мена, стрелы... Около 675 г. ассирийский царь Асархаддон сра¬зил царя скифов Ишпакая, но вынужден был отдать свою дочь за его сына Партатуа (Прототея). Так скифы получили шанс занять ассирийский престол. Ассирия тогда продолжала верить в могущество Ашшура, которого связывают с зороастрийским Ахурамаздом. Индоиранцы в Скифии могли быть близки по вере зороастризму.
Приазовский царь Мадий, сын или внук Партатуа, около 612 г. вновь повел от Дона огромные войска вдоль Кас¬пия на юг. Скифия более чём на четверть века завоевала Азию вплоть до Египта, археологи прослеживают активность ски¬фов и в Европе. Это была очередная волна натиска северян, укреплявшая версии о большей древности скифов по срав¬нению с египтянами. 1
Токсар, вероятно, символизировал мудрость участников этой волны, так как скифские переселенцы имели возмож¬ность обосноваться в ряде древних городов разных стран и там проявить себя. Имя Токсариса в разной степени созвучно Тоанту (царю скифов, сыну бога Диониса), Тогарме (сыну библейского Гомера и брату Аскеназа-скифа) и Таксакису (одному из скифских героев войны против Дария I около 512 г. до н.э.)... Варианты перевода разные. Условно Токсара можно считать «царем толка» (или «тока»: разговора).
Упоминаний о нем в античности немного. Наиболее полно он пред¬ставлен Лукианом Самосатским (около 120—190 гг. н.э.). Специалистами отмечено, что «его «Токсарис» наполнен именами и быто¬выми подробностями такого свойства, что они, несмотря на их полную изоляцию от остальной традиции, в частности — от Геродота, не могут быть признаны выдумкой Лукиана, а должны быть рассматриваемы как литературная обработка скифских и фракийских преданий, почерпнутых из неизвес¬тных нам большей частью источников»2. Лукиан в какой-то степени оказывался как бы продолжателем школы одного из первых скифских мудрецов. И вспоминал о Токсарисе достаточно уверенно и подробно:
«Анахарсис не первым прибыл из Скифии в Афины, ру¬ководимый желанием познакомиться с эллинской образо¬ванностью. Раньше его прибыл Токсарис, муж мудрый, от¬личавшийся любовью к прекрасному и стремлением к бла¬городнейшим знаниям, но происходивший не из царского рода и не из «колпаконосцев» (жрецов-волхвов: П.З.), а из толпы простых скифов, каковы у них так называемые «восьминогие», т.е. владельцы пары быков и одной повозки. Этот Токсарис даже не возвратился в Скифию, а умер в Афинах и немного спустя даже был признан героем; афиняне прино¬сят ему жертвы как иноземному Врачу (не Аполлону или Асклепия-Эскулапу: П.З.)... ...Не одним скифам свойственно превращать людей в бес¬смертных и посылать к Замолксису, но что и афинянам можно обоготворять скифов в Элладе...»
Боготворение скифов в Элладе не было связано только с врачевателями. Так в Афинах признавали богами приазовских царей, обеспечивавших афинян добротным хлебом по божеским ценам.
Допускают, что культ Токсариса мог попасть в Элладу вместе с культом северного Асклепия (врачевателя), когда Токсарис проявлял себя внушениями, «заговорами болезней». Мудрец был еще жив во времена юного Анахарсиса, впервые попавшего в Афины. Собственные варварские одежды и язык смущали юношу, но его «как добрый гений» остановил человек, одетый по-эллински, с выбритой бородой, без пояса и без оружия. Токсарис узнал отпрыска царского рода и загово¬рил по-скифски, Анахарсис даже прослезился от радости. Юно¬ша сказал, что о мудреце на родине еще слышно — «некто Токсарис из любви к Элладе покинул в Скифии жену и ма¬леньких детей, уехал в Афины и живет там, уважаемый луч¬шими людьми». Анахарсис признал себя его учеником и про¬сил: «...Ради Меча (святыни скифов: П.З.) и Замолксиса, на¬ших отеческих богов, возьми меня, Токсарис, будь моим ру¬ководителем и покажи все лучшее в Афинах...»
Звук «кс» в имени мудреца передавался через привычный; грекам «иск: х», что допускает вероятность скифских имен Тохар или Токар. Сочинение «Токсарис или дружба» затра¬гивает вопросы, волновавшие, если верить Гомеру, и Ахил¬ла. Прежде всего, — уважение к обыкновенным смертным лю¬дям, лучшим из которых, по словам Токсариса, скифы не только при¬носили жертвы как богам, но даже чтили «их праздниками и торжественными собраниями». Культ умерших «хороших лю¬дей», пращуров и героев, тысячи лет был характерной чер¬той жизни Скифии, затем он в разных форма перешел и России. Понятно, что подобные культы развивались в античности и в других странах. Это важная мировозренческая традиция.
Скифы почитали за подвиги и мужество даже иноземцев типа Ореста и Пилада, которые похитили у скифской общины статую Артемиды (Девы). Токсарис заметил: «Быть мо¬жет, не худо было бы, если бы и покойники были к нам благосклонны. Но мы полагаем, что и для живых полезнее будет, если мы будем помнить о лучших людях, и потому чтим умерших: мы думаем, что, в таком случае, многие за¬хотят у нас сравняться с ними».
Образ героя как лучший пример для подражания – эффективный прием воспитания подрастающих поколений. Диалектика жизни и смерти тысячи лет была у скифов, как и у многих древних народов, одним из главных мировоззренческих вопросов. Когда Токсарис поклялся Ветром и Ме¬чом, грек Мнесипп не признал в них богов. Скифский муд¬рец ответил резко: «Что ты говоришь? Разве Ветер и Меч, по-твоему, не боги? Стало быть, ты не знаешь, что для лю¬дей нет ничего выше жизни и смерти? Поэтому, когда мы клянемся Ветром и Мечом, то клянемся именно потому, что Ветер есть виновник жизни, а Меч причиняет смерть». До сих пор в русских диалектах фраза «надуло ветром» озна¬чает — случайно забеременеть. Культ «жизненного дыхания» при христианстве частью уходит в культ «духа святого», но частью сливается с образом сказочного Соловья-разбойника. Вариаций здесь много.
Величайшим благом скифов Токсарис считал «благород¬ный образ мысли и верность друзьям», что ставилось выше любых материальных ценностей. Мнесипп соглашался — «ски¬фы были не только искусными стрелками и превосходили других в военном деле, но... отличаются наибольшим умени¬ем говорить убедительно», фактически привлекать «благо¬родным образом мысли».
Токсарис далее доказывал, что скифы умнее греков судят о хоро¬ших людях, строят в их честь храмы, «приносят им жертвы и воздают все прочие почести», хотя почитаемы, могут быть и иноземцами. Эта традиция проявлялась и в России не раз, вплоть до большевиков. «Чужеземство» в Скифии нисколько не было помехой считаться славным:
«Мы не исследуем, откуда происходят доблестные люди, и не завидуем, если они сделали добро, не будучи нашими друзьями: воздавая хвалу их деяниям, мы считаем их своими по делам».
Орест и Пилад, побывавшие в Крыму (части Скифии), считались у скифов «самыми лучшими в мире друзьями и как бы установили прочим людям законы о том, как следует делить с друзьями всякую судьбу и пользоваться почетом со стороны лучших из скифов. Наши предки записали на мед¬ной доске все, что они совершили вместе или один ради другого, поставили ее в храме Ореста и установили закон, чтобы эта доска была первым предметом изучения для детей и чтобы они выучивали на память написанное на ней. Таким образом, каждый из них скорее мог бы забыть Имя своего отца, чем не знать деяний Ореста и Пилада. Кроме того, в ограде храма можно видеть нарисованные древними карти¬ны, изображающие то же самое, что написано на доске (Орест плывет к Таврии, попадает в плен и освобождается от оков, убивает Тоанта и многих скифов, похищает Деву и т.п.: П.З.).
Такое оформление языческих храмов затем переходило к христианским. Надписей на пластинах из металла, что было распространено в античном Риме и в других местах, выявляется на юге бывшей Скифии все больше. Надписи зачастую выполнены на греческом, но ведь половина букв средневековой азбуки словено-русов из греческих и происходит. Почитание Ореста и Пилада продолжалось в России, как и во многих странах Европы, вплоть до нынешнего XX века. Толь¬ко большевистские культы свели это почитание почти на нет. И если сюжеты, связанны с Орестом, были в храмах Скифии «первым предметом изучения для детей» и они выу¬чивались на память, то не стоит античные сюжеты, связан¬ные со Скифией, забывать в школах и вузах современной России. Познавательную и воспитательную ценность эти сюжеты сохраняют. Надо запомнить это России и россиянам навсегда. В том числе и в истории отечественного любомудрия.
Северные народы обычно — образцы товарищества, верности.
Конечно, скифы иногда уступали грекам в цветастых рассуждениях о дружбе, но превосходили их в силе самой дружбе. Эту тему Токсарису в разных вариантах приходилось повторять и повторять: «...Знай, что скифы не признают ничего выше дружбы, что скиф ни¬чем так не гордится, как участием в трудах и опасностях друга, а равно и мет у нас большего позора, как показаться изменником в дружбе... За это (за дружбу Ореста и Пилада: П.З.) мы дали им название Кораков, что в переводе на ваш язык приблизительно значит «божества —покровители дружбы»... Этому северному слову — более двух тысяч лет. И стоило бы его давно философски осмыслить.
Кораки — диалектное слово «кореша», южное «кунаки», со¬звучные античным «кораксам» (известны с V в. до н.э. в Аб¬хазии) и нынешним «корякам», «корейцам» и средневеко¬вым «корелам». Последние созвучия имеют, правда, иной смысл, но образно могут означатьи нацеленность на многовековую дружбу со словено-Русами. Споры о происхождении и смысле слова, вло¬женного в начале эры Лукианом в уста скифского мудреца VII в. до н.э., идут, однако и праславянские варианты трактовок не исключе¬ны. Позже Токсарис произносит еще одно северное слово «зирин» (сирин) — прокричавшего его, враги не убивали, при¬нимали за посла, пришедшего оговаривать выкуп. Диалектно «зырить» — смотреть, оглядывать, прикидывать. Версии по¬яснений тоже есть разные, но не исключаются и связи с праславянством.
Токсарис, приводя позитивные примеры дружбы скифов, нередко касается округи Дона и Азовского моря, где слави¬лось Боепорское царство. Тем подчеркивалась зависимость этой округи от политического давления Скифии. Прямого философского содержания в примерах мало, но ценного для историков и историософии в них бездна. Добротно показаны многие обычаи и традиции северян. От Анахарсиса вплоть до Миклухо-Маклая северная держава слави¬лась своими этнографами.
Из примеров Токсариса больше делались морально-этические оцен¬ки. Во время пожара в городе Борисфене, основанном в VII в. до н.э., один из погорельцев прежде спасал своего верного друга Гиндана, а уж затем членов своей семьи. Когда его упрекнули, ответил: «Детей мне легко снова приобрести, да и неизвест¬но, будут ли они хороши, а другого такого друга, как Гиндан, который много раз доказывал мне свою любовь, я не нашел бы в течение долгого времени». Созвучных Гиндану ононимов немало и в нынешней России. Гиндан (Гиндин) — «комис¬сар древности», которого каждый русский, по советской традиции, призван закры¬вать своим телом или спасать прежде всего.
Хорошо бы и Гинданы чтили своих спасителей. Токсариса отношение обожаемых в дружбе к их обожающим не интересовало.
Примеры скифского мыслителя в итоге убедили Мнесиппа, что вернее ски¬фов в дружбе нет: «Токсарис, нам не надо ни крови, ни меча для закрепления нашей дружбы: настоящее слово и одинако¬вость стремлений гораздо надежнее той чаши, которую вы пьете (кровь с вином для закрепления клятвы друзей: П.З.), ибо подобные связи основываются не на принуждении, а на доброй воле». Мудрый скиф согласился с этим: «Итак, будем друзьями и кунаками, ты для меня здесь, в Элладе, а я для тебя, если ты когда-нибудь приедешь в Скифию...».
Если верить другим произведениям Лукиана, дружба в Элладе все же оказалась для самого Токсариса предпочти¬тельней. Скиф, правда, нисколько не заботился «об изяще¬стве выражений: это не в обычае скифов, особенно когда дела говорят громче речей...». По сути, его длительный диа¬лог с Мнесиппом оправдывал то, что считалось еще одним смертным грехом в Скифии — бегство от семьи, от родных и родины. Токсарис покинул в Скифии жену и маленьких детей «из любви к Элладе». Его явно прельстил не уровень тамошней мудрости, а высокий для тех времен уровень жиз¬ни. Он добился уважения «лучших людей» в Афинах ценой тотального предательства своей родни, хотя неплохо рассуждал о дружбе. Поэтому в самой Скифии он оп¬равданий найти не мог, да был и эллинами почти забыт — ценность семьи и детей у многих народов брала свое. Да и зороастризм к Доброму предательство своей семьи не относил.
Токсарис — сверстник или даже старший собрат по мудроствованию Фалеса (ок.625—547 гг. до н.э.), при¬знаваемого родоначальником античной и всей европейской философии и науки. Он может быть даже на поколение и старше его, если встречал Анахарсиса в Афинах около 594 г. до н.э. и «был еще жив», т.е. к концу своей жизни. Слава Токсариса, как целите¬ля, затмила его славу мудреца-философа. «Муж мудрый, от¬личавшийся любовью к прекрасному и стремлением к благо¬роднейшим знаниям», из истории отечественной и мировой философии выпал.
Фалес видел основу всего в воде, Токсарис — в воздухе (Ветре). Для Фалеев мир одушевлен и полон богами, для Токсариса — славен и ценен деяниями людей, их дружбой, более всего боготворимой скифами. Мировоззрен¬ческие позиции Токсариса имеют зачатки прагматизма, его жизнь эти зачатки лишь подтверждала. Условно период жизни скифского мудреца можно датировать 650—580 гг. до н.э. И он оказывается в числе античных первофилософов округи Греции и ее «колоний» . Запомним это.
1. Смирнов А.В. Скифы. М., 1966. С.5-110; Золин П.М. Русь до Руси. Вып.1-Х. Н., 1991-1995.
2.ВДИ. 1948. №1. С.299-314; далее цитаты взяты отсюда.
Анахарсис
Лев Диакон и другие средневековые авторы называли его первым среди скифских философов, обучивших пра¬щуров словено-русов и таинствам эллинов. По вариантам дат его появления в молодом возрасте в Афинах около 594— 584 гг. до н.э., рождение скифского мудреца можно отнести к 615—605 гг. до н.э., когда придонские дружины Мадия достигали гос¬подства в странах вплоть до Египта. Если Токсарис, веро¬ятно, представлял взгляды придонских скифов (пращуров казаков), то Анахарсис больше тяготел к округе между Дунаем и Днепром.
Его прадедом в середине VII в. был царь Спаргапиф, возможно, родич царя Арианта, властвовавшего тогда над всей Скифией. Дед Лик имел имя, созвучное реке Лик (до¬пускают, совр. Маныч). Позже могло перейти в Лих (ли¬хой, лихач), в женские варианты, типа Лика, но в связи с «ликами святых» мужской вариант явно табуизирован. У Лиха есть шанс быть и эпическим Лехом... Отцом филосо¬фа был Гнур (созвучие типа «гнуть»; украинское Гнур до сих пор – Хряк, Боров), а братом Савлий — это имя есть в новгородских берестяных грамотах. Сын Савлия Антир (Иданфирс) отличился в войне с Дарием I око¬ло 512 г. до н.э., когда Антир уже правил всей Скифией. Эти факты были хорошо известны «отцу истории» Ге¬родоту. И они позволяют относить смерть скифского фи¬лософа к 550—535 гг.
Версий трактовки имени Анахарсис много, условно гре¬ки так могли заместить по созвучию праславянское «знахарь» (пахари-оратаи у Днепра уже были известны). Ана-Харс – чаще переводят, – как «небесный глас». Геродот иногда скатывался к унижению скифов, но имя скифского фи¬лософа в античном мире являлось достаточно популярным:
«...Мы не встречаем (у скифов: П.З.) ни одного знаменитого человека, кроме скифа Анахарсиса. Среди всех известных нам народов только скифы обладают одним, но зато самым важ¬ным для человеческой жизни искусством. Оно состоит в том, что ни одному врагу, напавшему на их страну, они не дают спастись...»1 К сожалению, известное Геродоту не стало ак¬сиомой для деятелей типа Наполеона или Гитлера, нынеш¬них «властителей мира».
Геродот не касался философских позиций Анахарсиса, ве¬роятно, тоже считая их общеизвестными. По рассказам пелопоннесцев, скифский царь отправил юношу в Элладу «в ученье к эллинам». По возвращении на родину Анахарсис сказал царю, что все эллины, кроме лакедемонян, старают¬ся все узнать и стать мудрыми. Однако, только с лакедемоня¬нами можно вести разумную беседу. Геродот рассказ привел, но считал его вздорной выдумкой самих эллинов. За правду же принимался такой сюжет:
«Скифы, как и другие народы, также упорно избегают чу¬жеземных обычаев, притом они сторонятся не только обыча¬ев прочих народов, но особенно эллинских. Это ясно показа¬ла судьба Анахарсиса и потом Скила (скифы убили этого сво¬его царя за чрезмерное увлечение Вакхом: П.З.). Анахарсис повидал много стран и выказал там свою великую мудрость. На обратном пути в скифские пределы ему пришлось, плывя через Геллеспонт, пристать к Кизику. Кизикенцы в это время как раз торжественно справляли праздник Матери Богов (Кит белы или Реи, античной Богородицы: П.З.).
Анахарсис дал богине такой обет: если он возвратится домой здравым и невредимым, то принесет ей жертву по обряду, какой он видел у кизикенцев, и учредит в ее честь всенощное празднество. Вернувшись в Скифию, Аиахарсис тайно отправился в так называемую Гилею (эта местность лежит у Ахиллесова ристалища и вся покрыта густым лесом разной породы деревьев). Так вот, Анахарсис отправился туда и совершил полностью обряд празднества, как ему при¬шлось видеть в Кизике. При этом Анахарсис навесил на себя маленькие изображения богини и бил в Тимпаны. Какой-то скиф подглядел за совершением этих обрядов и донес царю Савлию. Царь сам прибыл на место и, как только увидел, что Анахарсис справляет этот праздник, убил его стрелой из лука. И поныне еще скифы на вопрос об Анахарсисе отвечают, что не знают его, и это потому, что он побывал в Элладе и перенял чужеземные обычаи».2
Имя Анахарсиса в Скифии явно табуизировалось.
Философские позиции скифского мудреца, который иног¬да включался в число первых «семи философов», проявлены во многих других античных произведениях. Еще до нашей эры ходили списки с его работ и писем: «К афинянам», «К Медоку», «К Аннону» (философам), «К царскому сыну», «Крезу» (царю Лидии, с кем имел связи и Фалес)...
По сравнению с Токсарисом Анахарсис, судя по сумме источников, больше проявлял лаконичность и афористич¬ность. Геродот, вероятно, знал письма скифа, в частности, «К афинянам»:
«Вы смеетесь над моим языком за то, что он не отчетливо выговаривает греческие буквы. Анахарсис неправильно говорит среди афинян, а афиняне — среди скифов. Не языком отличаются люди от людей и приобретают славу, а мыслями, как и эллины, отличаются от эллинов. Спартиаты (лаке-демоняне: П.З.) не чисто говорят по-аттически, но деяниями своими славны и похвальны. Скифы не порицают речи, которая выясняет должное, и не хвалят той, которая не достигает цели—Речь не бывает дурна, когда мысли хороший прекрасные дела следуют за речами. Скифы считают речь дурной, когда бывают дурны помыслы...»
Анахарсис оказывался одним из предтечей киников (циников) и близких им стоиков, но не доходил до цинизма! Довольствие данным природой и малым, отсутствие завис та — важнейшие черты его мировоззрения и образа жизни. В письме к Медоку, имевшему близкое праславянам имя, Ана¬харсис частью подтверждал мнение Токсариса, что скифь объективно оценивают достижения инородцев и иноверцев, радуются и чужому благополучию:
«Зависть и страх суть великие доказательства низкой души: за завистью следует печаль от благополучия друзей и сограждан, а за страхом — надежды на пустые слова. Скифы одобряют таких людей, но радуются чужому благополучию ( стремятся к тому, чего и им возможно достигнуть; а ненависть, зависть и всякие пагубные страсти они постоянно всеми силами изгоняют, как врагов».
Довольствие малым хорошо выражает письмо к Аннону, такое имя носил и отец Амилки (Гамилькара), карфагенско¬го полководца VI—V вв. до н.э. «Мне одеянием служит скифский плащ, обувью — кожа моих ног, ложем — вся земля, обедом и завтраком — молоко, сыр и жареное мясо, пить¬ем — вода...» Богач — раб обилия вещей своего образа жиз¬ни, что позже подчеркивали киники и стоики.
Ярко и образно выразил Анахарсис свое мировоззрение в письме к царскому сыну: «У тебя флейты и кошельки, а у меня — стрелы и лук. Поэтому, естественно, что ты — раб, а я свободен, и у тебя много врагов, а у меня — ни одного. Если же ты хочешь, отбросив серебро, носить лук и колчан и жить со скифами, то и у тебя будет то же самое». Простые одежда и пища, легкое оружие и — отсутствие врагов. Ана¬харсис иногда недостаточно отмечал, что богатство становит¬ся страшным врагом бедности и существует лишь за счет мно¬готысячелетнего ограбления множества бедняков. Не флейты и кошельки, а мечи и колесницы, военные корабли и армады всадников обеспечивают жизнь и интересы царских детей.
В письме Крезу он рассказал про случай у Дуная (Истра), очевидцем чего был сам. Дунай протекал «по скифской зем¬ле», на нем «купцы посадили свою барку на мель и, не успев ничем помочь горю, с плачем удалились». Разбойники быст¬ро подъехали на пустой лодке, загрузили ее доверху. Барка всплыла, а лодка разбойников «скоро пошла ко дну вслед¬ствие похищения чужого имущества». Мораль ясна: «Это все¬гда может случиться с богатым (включая грабителей: П.З.). Скифы же стали вне всего этого: мы все владеем всей зем¬лей; то, что она дает добровольно, мы берем, а что скрыва¬ет, оставляем; защищая стада от диких зверей, мы берем взаимен молоко и сыр; оружие имеем мы не против других, а для собственной защиты в случае надобности; но доселе это не понадобилось: ибо мы являемся для наступающих и борцами ирпизами за победу (взять, кроме людей, больше нечего: П.З.), но такой приз немногие любят...»3
Письма Анахарсиса иногда считаются подложными, свя¬занными с возрождением кинизма в I в. до н.э. Но суть этих писем подтверждена цитированием скифского философа в десятках других античных произведений, включая работы Платона и Аристотеля. Среди отличий Анахарсиса от буду¬щих киников было то, что он не считал себя «космополи¬том» и находил возможность подчеркивать достижения сво¬ей родины, Скифии, и ее народов.
Сам Анахарсис признавался изобретателем плуга, якоря и гончарного круга. Порицаемый одним греком за свое скифское происхождение, огрызнулся: «Мне позор — отечество, а ты — своему отечеству». Соглашался с Токсарисом, считая, что лучше иметь одного друга, стоящего много, чем многих| не стоящих ничего. Хорошим и дурным у людей считал одно — «Язык», его требовалось всегда сдерживать. Свободным и лаконичным говором сформировал представление о «скифском образе речи».
Скифское наполнение Афин допускало, что и род самого Солона (ок. 640—559 гг. до н.э.) мог иметь какие-то связи со Скифией. Именно когда Солон пришел в Афинах к власти в 594г. до н.э.» тогда, якобы, — по ряду версий — оказался там и Анахарсис. И сразу двинулся к дому архонта: «Придя к дому Солона, он приказал одному из слуг доложить Солону; что к нему пришел Анахарсис, желая посмотреть на него и, если можно, сделаться его гостем. Слуга, доложив, получил от Солона приказание передать Анахарсису, что отношений гостеприимства завязываются каждым на своей родине. Тогда Анахарсис, подхватив, сказал, что сам он (т.е. Солон) теперь на родине, и поэтому ему следует заключать связи гостеприимства; изумившись этой сообразительности, Солон принял его и сделал величайшим другом».4 Солон тоже попадал в рейтинг «семи мудрецов», где иногда находилось место и Анахарсису.
Лаэрций указал Анахарсиса среди всех античных философов восьмым, но уже в наше время А.Ф. Лосев Не без иронии заметил, что у предшествующих «семи мудрецов нет ни какой философии». Какая-то философия, безусловно, есть, но трудов от тех мудрецов сохранилось очень мало.
Лаэрций допускал, что Анахарсис встречался с философом Мисоном, стоявшим по «рейтингу» за скифом. Пифи (прорицательница) на вопрос скифа, есть ли кто его мудрее; изрекла, что это именно Мисон — сын Стримона — «лучше, нежели ты, снаряженный пронзительной мыслью». Понятно стремление скифа быстрее проверить мудреца, да и на его родине — в деревушке Хен (Этея или Лаконил), где примерно вел беседы с эллинами мудрец и по данным Геродота.
Посреди лета Анахарсис застал Мисона у поля, когда философ-пахарь не косил сено, а прилаживал рукоять к плугу
— А ведь время нынче, Мисон, не пахотное!
--- Тем более надобно готовиться к пахоте, — прозвучал вполне житейский ответ.
«Готовь сани летом...», — продолжит почти любой россиянин. Мудрецы времен Анахарсиса и символизировали тот рубеж философии, когда привычная народная мудрость давала силы могучим мыслителям античности, выходившим к впечатляющим философским системам. Эти мыслители не устраняли народную мудрость — «скифские пословицы были популярны уже в античности, а дополняли и развивали ее, не чурались остроты слова и мысли своих простых сородичей.
Диодор Сицилийский в I в. до н.э. считал, что именно Анахарсис возглавлял посольство философов к царю Крезу. К нему и царю прислушивались товарищи-философы Биант, Солон и Питтак. Имена имеют скифские аналоги. Царь отмечал мудрецов на пирах и собраниях величайшими почестями. Анахарсис первым был избран для беседы с Крезом.
— Какое же из живых существ храбрейшее? — Крез ожидал возвеличивания людей, а среди них — власть имущих.
— Самое дикое, — ответил рус, — ибо только оно мужественно умирает за свою свободу.
Крез провоцировал мудреца на иной ответ:
— А какое из существо справедливейшее?
— Самое дикое, — повторил рус. — Только оно живет по природе, а не по законам: природа есть создание божие, а законы — установления человека. Справедливее пользоваться тем, что открыто богом, а не человеком.
— Так не зверь ли самое мудрейшее существо?!
— Мудрейшее, — согласился рус. — Предпочтение истины природной истине закона проверяет все живое на мудрость.
Крез посчитал такие ответы результатом русского «звероподобного воспитания». Но высказывания Анахарсиса фактически были одним из выражений принципов стоической философии с элементами диктата природного над разумом человека, противостоящего и богу.
Формула — «природа есть создание божие, а законы — установления человека» — может быть связана с рассказом Геродота об увлечении Анахарсиса культом Матери Богов, о проведении таинств в честь этой «Богоматери» в лесу у реки, на природе. Формула заострялась по мере перехода к почитанию Христа, но при таком переходе память о «всяких скифских философах» уже не требовалась. Матерь Богов уступала место Богородице, давшей миру Христа: Природу созданием божьим, по сути, считал и Фалес.
Лаэрций в начале III в. н.э. суммировал разные данные об Анахарсисе. Его иногда признавали сыном Девкета, а братом линских обычаях, о средствах к дешевизне жизни и восемьсот стихов о военных делах». Отличался свободной речью.
Эти и другие подробности лишь усиливали популярность скифского мудреца, которым могут гордиться нынешние Украина и Россия.
Еще Платон отмечал, что Анахарсис сделал много полезных изобретении и стремился научить соотечественников эллинским обычаям. Почитание мудрого руса дошло и до средневековья. феодорит (390—457 гг.), ученик Златоуста и представитель его шкоды, указывал владеющего письмом Анахарсиса в числе «семи мудрецов, живших после пророков.»
«...Скиф Анахарсис был философом. Его до такой степени жгла любовь к философии, что он стал весьма известным и у всех прославленным. Он не только бодрствуя боролся с душевными страстями, но и во время сна показывал признаки воздержанности…»5
Имя Анахарсиса можно встретить в трудах авторов позднего средневековья и нового времени. Жаль, что оно остается почти табуизированным для общественного сознания России, не включено в историю отечественной философии, хотя в округе Днепра мудрец родился и в родных местах за «инновации» погиб.
Столь величественной фигурой мог бы гордиться любой народ.
По сведениям Лукиана, Солон во время беседы с Анахарсисом заметил: «...Вам простительно жить постоянно с оружием: жизнь в открытых местах легко допускает злоумышления, а врагов у вас очень много...».6 Скифскому мудрецу явно в это не хотелось верить, он нередко говорил о том, что у скифов нет или почти нет врагов. К сожалению, история приносила и приносит немало опровергающих примеров. И мудрость нынешних философов может состоять и в том, чтобы вникать и в слова Солона, Здесь уместно общеизвестное: «Нет пророка в своем отечестве». Верное лишь частью — например, замечанием Солона, друга Анахарсиса.
Ныне абсолютно ясно, что выдающийся скифский философ-энциклопедист Анахарсис (ок. 610—545 гг. до н.э.;: НВ2, с. 35—36; НВЗ, с. 27—30) является яркой фигурой всего мирового античного прошлого (Доватур и др. Народы.., с. 440; указ.). Россиянам все еще трудно представить, что у нас почти 26 веков назад был такой удивительный мудрец-любомудр, пращур-земляк. Он происходил из округи Борисфена (Днепра) , текущего почти с гор Рип. Это символ мудрости славянских народов — русских, белорусов и украинцев. Достаточные подробности о нем есть в статье И. В. Куклиной «Анахарсис» (ВДИ. 1971. № 3). По эпосу, Словен и Рус — основавшие в III тыс. до н. э. города у Иль¬меня — скифские князья. В какой-то мере скиф Анахарсис — и их потомок, но уже не эпический.
Лингвисты нередко переводят это имя как «великий мудрец», «небесный глас» (по созвучию – «знахарь»). Вместо знахарки Кирки развитие цивилизации на юге Скифии стали олицетворять мужчины – реально жившие люди. Дед или отец послали Анахарсиса обучаться в Грецию. После возвращения на родину скиф сказал своим близким:
«Все эллины поглощены всякого рода мудростью, кроме лакедемонян (спартанцев), но только эти последние могут благоразумно (понятно, тактично) вести свою речь и воспринимать чужую...» (Доватур и др., с. 129).
Лаконичность и доходчивость речи, в жизни и науке, ценилась скифами более всего. Геродот этим словам мудреца не очень верил, но признавал, что тот «посетил многие земли и в каждой из них воспринял много мудрого». Ему понравился праздник Матери богов (Кибелы, Купалы) в Кизике (ныне в Турции). Он поклялся, «если здравым и невредимым вернется к себе» (возраст уже сказывался), то посвятит на родине жертвоприношение и ночное торжество богине. Вернулся здравым, устроил торжество в лесу, но за чуждую веру родной брат Савлий убил его стрелой из лука. Скифы иногда отличались веронетерпимостью, как и их соседи. Но праздники Купалы у наших земляков утвердились, правда, при христианстве Купала (Кибела) стала Иваном .
Анахарсис, напомним, признавался изобретателем якоря современно¬го типа, плуга, высокопроизводительного гончарного круга и других полезных предметов. Правда, западные ученые не всегда помнят, что был он именно скифом, а не греком (Греки. М.: Росмэн, 1995, с. 34). Скифию задолго до нашей эры прославили десятки выдающихся людей.
Для истории отечественного образования важно знать, что Анахарсис в числе других знатных скифов умел читать и писать хотя бы на греческом. Он считался автором 800 стихов о ратных подвигах скифов. Десяток его писем в I в. до н. э. приводили киники (циники: ВДИ. 1947. № 4, с. 171— 173). В письме «К афинянам», среди которых было немало выходцев из Скифии, наш мыслитель еще раз выступил против унижения людей по языку и происхождению. Это цитированное выше письмо нынешне школьники могут выучить наизусть. Скифия и Спарта стали развивать более тесные отношения, пытаясь противостоять натиску Персии. Уже с V в. у Азовского моря стала править династия Спартокидов. В средние века там возникло Тмутараканское княжество, имевшее тесные связи с Новгородом со времен Святослава и Бравлина.
Общественная собственность на землю и природные блага в Скифии, что славил Анахарсис, отмечалась и многими другими античными свидетельствами. А большие участки земли можно было получить в личное пользование за победу на состязаниях во время крупных культовых праздников. Например, посвященных главным символам сколотов — плугу, ярму, секире и чаше. Тогда победитель, испивший внушительную чару доброго вина, получал во владение земли столько, сколько объезжал за день на коне. Традиция испытания хмельной ча¬шей отражена и во многих русских былинах.
Философ Марк Туллий Цицерон (106—43 гг. до н. э.) отмечал, что «скиф Анахарсис мог считать деньги ни за что, а наши философы не могут сделать это» (ВДИ. 1949. № 1. С. 191, 187). Идеи натурального хозяйства и коллективизма тысячи лет почитались в Скифии, они частично позволяют выживать России и ныне. Страбон (умер около 23 г.) о скифах и близких им фракийцах замечал: «Гомер называет справедливейшими и дивными мужами тех, которые совсем не занимаются торговыми делами или составлением капитала, но всем владеют сообща, кроме мечей и чаш для питья, и даже жен и детей считают общими согласно с учением Платона» (ВДИ. 1947. № 4. С. 195).
Подобный образ жизни византийцы к концу VI в. отмечали у славян, а затем арабы около IX в. у словено-русов. Он частью отражен русскими летописями. И по мере христианизации северяне активнее стали заниматься торговыми делами и составлением капиталов, представляемых кладами драгоценностей (типа Перещепинского) и разных монет. Хотя торговлей, вспомним Анахарсиса, скифы-купцы занимались у низовий Дуная и в VI в. до н. э. Правда, не всегда удачно. Оживленной была античная торговля в Приазовье.
Система воспитания в Скифии тысячи лет нацеливала людей на большую гармонию с природой, на боготворение и умелое использо¬вание сил и даров природы. Анахарсис считал, что истина природы выше истины законов и воли властителей — и в том основной признак мудрости. Анахарсис и Токсарис старше китайского философа Конфуция, по влиянию на европейскую культуры они и стоят выше, но известны несравненно меньше.
Ася (высокая) — имя, известное и среди ны¬нешних россиянок, близко по античному смыслу Ана-Харсису (небесному гласу). Граница Европы и Азии раньше начиналась от Азовского моря (Меотиды) и проходила по Дону (Танаису) до гор Рип, считавшихся самыми высокими в мире. Асию признавали матерью или сестрой Прометея. Из легендарного Ас-гар¬да выводили скандинавы своего пращура Одина. «Ахиллово ристалище» (трасса для бега по песку почти на 200 км) у Крыма, «ступня Геракла» в Скифии (Геракл отмерял стадии, давшие название «стадионам») и другие данные указывают на северную родину исполинов-титанов. У южных рубежей Скифии почти со II тыс. до н. э. могли появляться своеобразные гимназии — места славления и воспитания физически превосходных людей (будущих олимпийских чемпионов, каких немало и ныне среди россиян). Это своеобразные школы «олимпийского резерва», когда Олимпия и Ильмень обнаруживают явные созвучия.
Былина о Василии Буслаеве сохранила память о таком воспитании у Ильменя. Василии («басилевсы») — названия древних царей Скифии, а скифскими князьями считались по эпосу легендарные Словен и Рус.
На юге России у Азовского моря и в округе найдены следы античных гимнасий. Гимнасия в Фанагории (Тамань) существовала с III в. до н. э. (Античные государства Северно¬го Причерноморья, с. 208). Археологи выявили следы этих спортивных зданий в Ольвии, Пантикапее (Керчи) и в других городах у южных рубежей Скифии. Гимнасий воспитывали патриотов родины, готовых победить любых врагов, доказать свое нравственно-физическое превосходство каждому. Позже спортивное воспитание сочеталось с обучением в рамках школьного курса, по типу нынешних спортивных интернатов. Но здесь воспитывались и мировозренческие позиции подрастающих поколений.
Нынешние «гимн-азии» заметно отличаются от античных, в них как бы поют «гимны Асии» — но как высокой по уму, развитой по школьным предметам. Ряд античных гимнасий превращался в Академии по примеру академии Платона. Другие становились Ликеями (лицеями) по примеру лицея Аристотеля. Сократ, Платон и Аристотель знали Анахарсиса и других скифских философов, одобрительно отзывались о скифах. Очень важно навсегда понять и осознать, что свои школы и гимназии хотя бы на южных землях России (Приазовье и т. д.) задолго до нашей эры реально были. Скифские мудрецы задумывались над совершенствованием системы образования и воспитания в стране.
Лукиан Самосатский во II в. н. э. на основе скифо-македонских архивов и устной памяти сочинил и произведение «Анахарсис или о гимнасиях». Там отражен возможный диалог Анахарсиса с афинянином Солоном по темам образования и воспитания почти 26 веков назад.
Солон тогда допускал, что гимнастика и спорт в чистом виде чужды скифским обычаям, для ортодоксальных скифов оказываются странными. И говорил: «Все равно как и у вас, должно быть, есть много предметов обучения и занятий, которые показались бы странными нам...».
Анахарсис не возражал. Но дал такое пояснение: «....А у нас, скифов, если кто ударит кого-либо из равных или, напав, повалит на землю и разорвет платье, то старейшины налагают за это большое наказание, даже если обида будет нанесена при немногих свидетелях, а не при таком множестве зрителей, какое бывает на Истме и в Олимнии».
Выходит, наряду с царским в Скифии все же оперативную роль – на местах, в номах – играл суд старейшин. Скиф ставил задачу лучше изучить эллинские законы и обычаи, не рассуждать о государственном устройстве и не учить правильной жизни афинян. Солон соглашался и высказывал свои представления о жизни скифов, что выше частью процитировано: «Вам простительно жить постоянно с оружием: жизнь в открытых местах легко допускает злоумышления, а врагов у вас очень много, и неизвестно, когда кто-нибудь из них стащит спящего с повозки и убьет. Затем недоверие друг к другу людей, живущих по своему произволу, а не по законам, также делает постоянно необходимым оружие, чтобы близок был защитник в случае насилия...». Ратное обучение, владение оружием — тоже важная школа.
Философы по сути сходились во мнении, что формирование физического совершенства скифам не помешает и стоит гимнасии в Скифии развивать (ВДИ. 1948. № 1. С. 304). Традицию «недоверия людей друг к другу, живущих по своему произволу» на Руси, в средние века отмечали арабские, византийские и другие авторы. Отдельные группы населения России и ныне считают «законы для всех» необязатель¬ными для себя. Они как бы прямые потомки Асии?! Или мнят себя выше всех?! Тоже мировозренческая позиция.
1. Геродот. История (У-1У, 46). М., 1993. С.198; издание «Ладомир».
2.Там же. С.206 (IV, 76,77); подробнее: (Золин П.М.). Новгородика. Вып. 1-3. Н., 1996.
3. ВДИ. 1947. №4. С.171-173; далее: указ. 1950 на Анахарсис.
4. ВДИ. 1948. №2. С.296; незнание истории Скифии в мире приводи к тому, что скифа Анахарсиса — изобретателя якоря — рекомендуют считать греком (Греки. М.: Рос.мэн. 1995. С.34).
5. ВДИ. 1947. №4. С.259.
6.ВДИ.1948.№1.С.304.; ВДИ. 1948. №3. С.298-301.
Абарис, Замолксис
О самых древних философах с такими именами говорить пока не будем...
Если Токсарис и Анахарсис символизировали древнюю мудрость населения Подонья и Поднепровья, то два близких Пифагору (ок.570—500 гг. до н.э.) северных философа олицетворяли любомудрие низовий Подунавья (многовековых границ Скифии) и земель на дальних окраинах дуржавы «князя Роса». Абариса иногда считали и выразителем мудрости гипербореев. Оба упоминались уже Геродотом.
Рассказа о многотысячелетних традициях дальних культовых переходов с крайнего севера к местам рождения Аполлона (ряд символов этого бога перешел Христу), «отец истории» не выдержал: «Итак, о гипербореях сказано достаточно. Я не хочу ведь упоминать сказание об Абарисе, который, как говорят, также был гипербореем: он странствовал по всей земле со стрелой в руке и при этом ничем не питался (в существование гипербореев я вообще не верю)...».1
Позже Абарис нередко представал скифом или скифом из страны гипербореев. Суть имени Абарис тяготеет к смыслу «невесомый», мудреца и называли— «воздушный ходок». Якобы он, сидя на стреле, преодолевал непроходимые места: реки, озера, болота, горы и т.п. Совершал очищения от скверны и изгонял моровые язвы из городов. Выступал и как жрец-проповедник Аполлона Гиперборейского, тем был близок и жрецу Хрису — герою «Илиады» Гомера. Стрелян Хрис вызывают память об Ахилле, тоже прекрасном ходоке. Появление культа и изображения относят к III тыс. до н.э.
Но вернемся ко временам Пифагора.
Якобы однажды Абарис пришел в Грецию, когда у гипербореев случился голод. Мудрец же долгое время мог обходиться без пищи, возможно, владел и некоторыми приемами лечебного голода. Он тогда обходил всю Элладу, давая верные прорицания. Ахиллу, напомним, служил прорицатель Калхант.
«Воздушный ходок» со временем добрался и до округи Рима. «Когда Пифагор был в плену у Фалариса (тирана одного из городов на Сицилии: П.З.)..., к нему явился мудрый муж, родом гиперборей, по имени Абарис, прибывший именно для беседы с ним, и предложил ему вопросы о самых священных предметах, именно о кумирах, о наиболее благоговейном способе богопочитания, о промысле богов, о небесных явлениях и земных переменах и многие другие подобные. Пифагор отвечал ему соответственно своему характеру, весьма вдохновенно, вполне правдиво и убедительно».
Пифагор давал каждому ученику доступную ему часть знаний, соответствующую силам и природным способностям ученика. Пожилой скиф оказался среди самых способных. «Когда скиф Абарис прибыл из страны гипербореев, незнакомый с эллинской образованностью, но посвященный в ее и в пожилых летах, то Пифагор ввел его в курс этих знаний непутем разной степени обучения и без пятилетнего молчания, столь же продолжительного слушания и прочих испытаний, но тотчас же сделал его пригодным к слуша¬нию своих положений и в очень короткое время объяснил ему свое сочинение о природе и другое — о богах».2
Так скиф Абарис вошел в число знаменитейших пифаго¬рейцев, предшествовавших Платону и его Академии. Число трактовалось как основной принцип всего существующего. Зна¬ния накапливались и передавались устно как тайны. Пифагоризм продолжал традиции «посвященного» жречества, иду¬щие почти от «первофилософа» Гефеста. И предшествовал по¬здним масонским организациям, всяким духовным «орденам». Пифагор развивал и учение полумифического Орфея, тоже связанного с землями Скифии. Круговорот веществ допол¬нялся учением о вечном круговороте и переселении душ.
Свою стрелу Абарис якобы подарил Пифагору. Скифы считались изобретателями лука и стрел. Скиф Тефтар (Тевтар), по эпосу, обучал стрельбе из лука самого Геракла. Сим¬волическая передача стрелы как бы превращала в Аполлона Гиперборейского «тайнофилософа» Пифагора, имевшего «зо¬лотое бедро» (как у бога). Трудно сказать, устойчиво ли по¬мнили сами скифы и гипербореи своих философов. Но им¬ператор Флавий Клавдий Юлиан, правивший в 361—363 гг. н.э. и принимавший послов из округи Скифии (десятки ты¬сяч наемников отсюда служили и в его армии), писал Афин¬скому Совету и народу, что еще прославляются у гиперборе¬ев Абарис и у скифов — Анахарсис. Не притворно, ради вы¬годы, чтили они правду, а «во истину».3
Позиции пифагоризма — это и позиции скифа от «край¬него севера» Абариса, близких ему северян. По традициям почти от глубин каменного века он считал кумиры (идолы и т.п.) самыми священными предметами, искал наиболее бла¬гоговейные способы богопочитания, задумывался о «промыс¬ле богов» (настоящих знаниях, сути всего), о связи небес¬ных явлений и земных перемен, да и о многом другом. К сожалению, Геродот и подобные ему античные авторы огра¬ничивали знания об Абарисе тремя поверхностными и даже полулегендарными штрихами: скиф-гиперборей странствует (даже летает) со стрелой в руке, ничем н питается… Возмож¬но, такие штрихи и сегодня кого-то устраивают. Но для ис¬тории отечественной философии надо помнить о связях Абариса и пифагоризма, о скифе как талантливом ученике са¬мого Пифагора.
Учителем словено-русов Святослава, как потомков тавроскифов, средневековые византийцы считали и философа Замолксиса, подчеркивая, что для скифов он был своим, почти равным Анахарсису. Суть имени Замолксиса букваль¬но тяготеет к смыслу «замолкший», исполняющий «обет мол¬чания». В источниках есть вариации имени, например, Салмоксис — и в некоторых переводах Геродота.
Когда в VI в. до н.э. Дарий I вел войска на Скифию, то после одрисов он покорил у Дуная гетов, веривших в бес¬смертие. Уже в VI в. н.э. под именем гетов иногда выступали славяне. Геты считались самыми храбрыми и честными среди фракийцев, близких скифам. Речь шла об округах нынешних Болгарии и Румынии.
Геродот указывал, что, по мнению гетов, «они не умира¬ют, но покойник отходит к богу Салмоксису (иные зовут его так — Гебелейзисом). Каждые пять лет геты посылают к Сал¬моксису вестника, выбранного по жребию с поручением пе¬редать богу все, в чем они нуждаются в данное время... Выст¬роившись в ряд, одни держат наготове три метательных ко¬пья, другие же хватают вестника к Салмоксису за руки и за ноги и затем подбрасывают в воздух, так что он падает на копья. Если он умирает, пронзенный копьями, то это счита¬ется знаком божьей милости, если же нет, то обвиняют само¬го вестника. Его объявляют злодеем, а к богу отправляют за¬тем другого человека. Тем не менее, поручения ему дают еще при жизни. Эти же самые фракийские племена во время гро¬зы, когда сверкает молния, пускают стрелы в небо и угрожа¬ют богу, так как вовсе не признают иного бога, кроме своего.
Впрочем, как я слышал от эллинов, живущих на Геллес¬понте и на Понте, этот Салмоксис был человеком, рабом на Самосе, а именно рабом Пифагора, сына Мнесарха. По¬том, став свободным, приобрел великое богатство и с ним возвратился на родину. Фракийцы влачили тогда жалкое су¬ществование и были несколько глуповаты. Салмоксис по¬знакомился с ионийским образом жизни и обычаями, более утонченными, чем фракийские, так как ему пришлось об¬щаться с величайшим эллинским мудрецом Пифагором.
Салмоксис велел устроить обеденный покой для мужчин, куда приглашал на угощение знатнейших горожан. При этом он доказывал друзьям, что ни сам он, ни они — его гости и даже их отдаленные потомки никогда не умрут, но перейдут в такую обитель, где их ожидает вечная жизнь и блаженство. Между тем, устраивая упомянутые угощения с такими речами, Салмоксис велел соорудить для себя подземный по¬кой. Когда этот покой был готов, Салмоксис исчез из Среды фракийцев, спустился в подземелье и там жил три года. Фра¬кийцы же страстно тосковали по нем и оплакивали как умер¬шего. На четвертый год, однако, Салмоксис вновь явился фракийцам, и те, таким образом, уверовали в его учение».4
Геродот не слишком верил в этот рассказ, но и не отвер¬гал его. Полагал, что Замолксис жил за много лет до Пифа¬гора. Мог быть и каким-то местным божеством гетов, а не человеком вообще. И говорить больше Геродоту о нем не хотелось.
Тысячи лет северян региона исходного индревропейства сближало единство веры, народы округи Скифии (по мере хри¬стианизации: Росии) и меняли ее сообща. Евсевий Иероним (348: Стридон, Паннония — 420) говорил в 401г. о них так «Отложив колчаны..., гунны изучают Псалтырь, холода Ски¬фии кипят жаром веры, рыжее и белокурое войско гетов возит за собою палатки церквей; и, быть может, они поэтому сража¬ются с нами (с равным счастьем и успехом), что исповедуют одинаковую веру».5 Эту одинаковость для пращуров словено— русов, как скифов, отмечал в конце Х в. и Лев Диакон.
По Диогену Лаэрцию, Замолксис — наряду с Атлантом, магами, друидами и т.п. — был аргументом в пользу того, что занятия философией начались впервые именно у варва¬ров. Отход на годы в «скит», отшельником, изгоем большой общины, как показывают этнографические данные, мог про¬исходить и десятки тысяч лет назад. Одиночество провоциру¬ет мудрость. И до Замолксиса VI в. до н.э. в истории северян бывало немало других Замолксисов, позже обобщенных од¬ним образом. Из фракийцев происходил и Орфей, тоже ски¬талец, но не «замолкший».
Если верить Лукиану, то юный Анахарсис при первой встрече с Токсарисом в Афинах клялся Мечом (символом Ареса) и Замолксисом, «нашими отеческими богами». Токсарис вместо Замолксиса в своих спорах о дружбе считал богом Ветер, «дыхание жизни».
Это работает на версию Ге¬родота, что задолго до войны с Дарием образ «замолкшего» боготворился.
По общим философским позициям Замолксис, как уче¬ник Пифагора — пифагореец. Он отвлекал фракийцев от жал¬кого существования и «некоторой глуповатости». Проводя встречи типа будущих средневековых пиров—братчин, муд¬рец последовательно вводил в сознание учеников то, что, по сути, прослеживается по палеолитическим захоронениям в России и других странах. Надо верить в рай, в блаженную жизнь после земной смерти. Это часть устойчивой философии человечества. Замолксис находил лишь новые аргументы и приемы поддержать ее, тем иногда и попадал в родоначальники самой философии.
Вместе с Анахарсисом и соратниками Ахилла «бог гетов» учил пращуров словено—русов почитать таинства эллинов (в духе Пифагора), совершать возлияния по умершим (с утвер¬ждением веры в бессмертие) и приносить по языческому обряду жертвы (иногда в качестве посланцев к богу). Рыже¬ватые и белокурые геты наследовали облик белокурого и го¬лубоглазого Ахилла, символа индоевропейства, где замет¬ным полиэтносом были и скифы.
Замолксис -—в рамках пифагоризма —был равен Абарису, а Абарис — Замолксису. Страбон (умер около 23. г. н.э.) заметил:«..Анахарсис, Абарис и некоторые другие скифы, им подобные, пользовались большой славой среди эллинов, ибо они обнаруживали характерные черты своего народа; лю¬безность, простоту, справедливость».6 Вероятны отражения и в русском эпосе. Постоянно принимая гостей. Замолк— сие неизбежно был любезен. Понятно поясняя суть своего учения о бессмертии — прост. Давая всем одинаковую веру в бессмертие — справедлив. И это лишь оттенки характерных черт мудрых скифов, прославлявших свой великий народ, единящий многие этносы.
Токсар, Анахар, Абар, Замолк (можно убирать греческие окончания типа «-сие», как это нередко делается и в имени Ахиллеса) — это первые известные мудрецы Скифии и ан¬тичного мира VII—VI вв. до н.э., при этом почти все они ничем не уступают «первофилософу» Фалесу (Фалу; Валу). Фалес же напоминает о Фалеке первых эпизодов и страниц русских летописей, посвященных рождению и языку мен¬талитета скифства после Ноя.
Можно находить разные аналоги и пояснения приведен¬ным именам. Но невозможно уже игнорировать обилие по¬священной им литературы и исключать эти имена из исто¬рии отечественной философии.
1.Геродот. (1993). С.196. (IV,36). Так что эллинов прорицательством было не удивить.
2. ВДИ. 1948. №3. С.234-236.
3. Там же. С.257,
4.Геродот. (1993). С.210-211. (IV,94-96).
5.ВДИ.1949.№4.С.229..
6. ВДИ. 1947. №4. С. 195; чешский эпос считал Залманина (Замолксиса) одним из пращуров Чеха, Леха и Руса (Мыльников А.С. Картина славянского мира... СПб., 1996. С.242-243.)
Эпоха Сократа
Впечатляющие победы около 530 и 512 гг. над «властели¬нами мира» Киром Великим и Дарием Великим, отмечен¬ными и Библией, вновь надолго выдвинули Скифию в лиде¬ры мировой политики античности. Скифские мыслители, по примеру Токсариса, ярко проявляют себя в разных странах Европы и Азии. Археологические и другие источники фик¬сируют существенное влияние Скифии в Европе. Ксенофонт (434—355 гг. до н.э.) приводил слова Сократа: «В Европе скифы господствуют, а меоты (народы округи родных земель Токсариса: П.З.) им подвластны»1 , философы их круга хорошо знали и 6 высоком уровне скифской философии, давали Ски¬фии и ее народам обычно позитивные оценки.
По пифагорийско—платоновской системе космоса Гестия (Табити, главное божество скифов) — как мировой очаг («светоч мысли») —находилась в центре всех планетных сфер, была центром всего сущего и напоминала «первофилософа» Гефеста. Сократ толковал ее имя ~ от «есть», «осия», «эс— сия» — как суть, «имя сущности вещей
После Гестии счи¬тал справедливым сразу рассматривать философскую симво¬лику имен Реи (фригийской Кибелы—Купалы, приведшей к гибели Анахарсиса) и Кроноса, родителей Зевса (Дзена: жизни). Рея — Рее у Гесиода, Ра у Птолемея, рангха в «Авесте» и Раса в «Ригведе» — Волга, дочь Геи (земли) и Урана (неба).
Сократ производил имена родителей Зевса (родоначаль¬ника скифов) от «рейн» (течь) и «хрунос» (хорон: источник). Именно в связи с Реей философ цитировал знаменитое выс¬казывание Гераклита —«дважды тебе не войти в одну и туже реку». Узы Кроноса — связи самой природы —удерживают в своих недрах все живое («пожирают детей»), В диалоге «Кратал», приведенном Платоном, Сократ указал на философс¬кий смысл многих богов, тесно связанных и со Скифией.2
Кронос (Хронос: время; так на античных картах назы¬вался Неман) символизировал для Сократа и близких ему философов «(нетронутую) чистоту ума». Зевс оказывался «по¬рождением великой мысли». Пан — всеобъемлющий, всели— кий, правдиво—лживый, круговоротный (многоликость имели многие идолы индоевропейцев).
Посейдон — пращур Ахилла — сковывающий, много ве¬дающий. Плутон (Плуг) — богатый. Аид (Ад) — невидимый (вечно). Гера — одержимая Эротом, почитание которого у философов усиливалось. Аполлон —Гой-тс—сир у скифов — выпалывающий, вызволяющий, подлинный, «спутник» фра¬кийцев и скифов. Артемида — непорочная. Афина — разум бога. Гефест — знаток света. Арес — ярая сила. Гермес — тол¬кователь (воли богов), измышляющий...
В итоге всех этих наблюдений Сократ славил звук «ро-» (включая «рос:рус») — этот звук стал у присвоителя имен (бога, человека-бога) «прекрасным средством выражения движения, прорыва»: река, ров, рушить, рыть, рожать. Со¬фия (мудрость) всего лишь попытка «захватить поры», по¬нять суть всего сущего, которое «как бы несется». Одним из символов Реи оказывались кони, позже ставшие и симво¬лами России (вспомним хотя бы заставку информационных «Вестей»).
Ахилл для Сократа был примером мужества и доблести (превосходящим доблесть Одиссея), а Нестор — образцом мудрости. Русский Нестор — символ мудрости русских лето¬писцев. Скифо—фракийцы, как индоевропейцы, обучили Со¬крата хотя бы знахарству—врачеванию. Философ еще больше поумнел, Участвуя около 430г. в осаде македонского города Потидеи (святыни в честь Посейдона Таврия). Он научился у северян заговорам, лечившим человека в целом. И сам гово¬рил об этом так:
«Научился же я (заговорам), когда находился там, при войске, у некоего фракийского врача из учеников Замолксиса: считается, что врачи эти дают людям бессмертие (скиф¬ские врачи в I в. до н.э. так напичкали противоядиями Митридата VI, что того ухе никакие яды и хвори не брали: П.З.). Так вот, фракиец этот говорил, будто эллинские врачи пра¬вильно передают (требование «лечить в целом, а сам Залмоксис утверждал): «Как не следует пытаться лечить глаза отдельно от головы и голову —- отдельно от тела, так не сле¬дует и лечить тело, не леча душу, и у эллинских врачей именно тогда бывают неудачи при лечении многих болезней, когда они не признают необходимости заботиться о целом, а меж¬ду тем, если целое в плохом состоянии, то и часть не может быть в порядке. Ибо, — говорил он, — все — и хорошее, и плохое — порождается в теле и во всем человеке душою, и именно из нее все проистекает, точно так же, как в глазах все проистекает от головы»...»
На основе высказываний Замолксиса лекарь—фракиец произнес слова, ставшие для Сократа правилом навсегда:
«Надо, прежде всего и преимущественно лечить душу, если хочешь, чтобы, и голова, и все остальное тело хорошо себя чувствовали. Лечить же душу, дорогой мой, должно известными заклинаниями, последние же представляют собой I что иное, как верные речи...».3
Фракиец рекомендовал Сократу не поддаваться на всякие уговоры богатых и знатных, любых обольщающих «частно¬стями» — надо всегда смотреть на беды в целом, «лечить дул людей». Этому философ до конца дней и следовал, фактически являясь учеником учеников Замолксиса. Но если душа человека светла, он рассудителен и достаточно разумен, то можно давать людям лекарства и от частных болезней.
Сократ убеждал Хармяда (дядю Платона по матери):
«Ты не нуждаешься в этом случае ни в каком заговоре, ни в Залмоксидоровом, ни в том, какой есть у Абариса—ги¬перборейца, но нужно просто дать тебе лекарство от голов если же тебе кажется, что ты нуждаешься в заговорах, надо произнести заговор до приема лекарства (настроить се на выздоровление: П.З.)».
Замолксиса северяне иногда сравнивали с Кроносом приносили ему соответствующие жертвы.
Символом мудрости исходного индоевропейства считался и Прометей — он налепил из глины первых людей, Я Афина вдохнула в них душу (наградила «бабочками», что при смерти от тел отлетают). Сократ чтил и этого героя, страдавшего на скифской скале. А про всю свою философию говорил так: «И всеми этими вопросами я занимаюсь, пользуясь помощью Прометея...»
Своей учительницей, хотя бы по риторике, Сократ называл Аспасию (Аспазию), полностью цитировал ее большую речь в Афинах. Аспасия использовала в речи доводы, извест¬ные по спору скифов и египтян о большей древности друг друга. Женщина-философ знала, что «Дарий расширил свои владения на суше вплоть до Скифии». А по морю к берегам Скифии выходил флот Перикла. Вся история приводила Сократа к мысли, что скифы, «убегая, сражаются не хуже, чем преследуя».4
Сократ частью разделял идеи Федра (имя созвучно Федре, дочери Миноса, жены Тесея), Гесиода и других мысли¬телей, считавших Эроса (Эрота) первым сыном Геи. По сло¬вам Платона, этот Эрос — «самый древний, самый почтенный и самый могущественный из богов, наиболее способ¬ный наделить людей доблестью и даровать им блаженств при жизни и после смерти». Эрос оказывался сильнее Ареса (одного из самых почитаемых в Скифии), а Зевс и Аполлон признавались лишь учениками Эроса.
Зевс (Жизнь) уступал Эросу (Эроту: страсти), ибо страсть и творит жизнь. Федр и Сократ знали многие мифы, связанные со Скифией, на севере которой указывался «терем Борея» (бога северного ветра). От севера Скифии тек Борисфен (Днепр). Под Афинами с берегов Илиса, у местечка Агры (Ловы), Борей похитил красавицу Орифию. Местом похищения иногда ука¬зывался и холм Ареса (на таких холмах собирались «арео—паги», у «акро-полей»). Именно с этими сюжетами Сократ намекнул, что пока он не познал сам себя («Познай себя!»), у него нет времени на толкование тьмы разных мифов.5
По изобретательности, разнообразию развития Сократ ста¬вил скифа Анахарсиса на уровень «первофилософа» Фалеса и выше сказителя Гомера (киммерийца). В связи с этим Со¬крат спрашивал Главкона:
«А рассказывают ли о замысловатых изобретениях — в искусствах или других родах деятельности, — где Гомер вы¬казал бы себя искусным на деле, как люди передают о ми— летце Фалесе и о скифе Анахарсисе»6.
Сократ — сокровение (передача знания из уст в уста, от сердца к сердцу, без посредничества письма). Бюсты фило¬софа являют лицо лысоватого северянина, имевшего усы и бороду. Такой тип индоевропейских лиц нередок в России и сегодня, его нельзя отнести к типичным древним грекам, ликам античных богов (хотя некоторое сходство с Зевсом и угадывается). Афины заставили философа принять яд, окон¬чить жизнь самоубийством за введение новых божеств и за развращение молодежи в новом духе.
Почти за полтора века до Сократа смерть за подобный грех принял у низовий Днепра скифский философ Анахарсис, наследие которого Сократ хорошо знал. Сократ вольно или невольно олицетворял истоки всей индоевропейской фи¬лософии или ее значительной части, связанной с Древней Грецией. Его творчество воплощало переход от философии варварства к философии античности, где внимание к этике и эстетике оставалось высоким.
Равных Сократу фигур среди философов Скифии V в. до н.э. пока не выявлено. Но тогда был известен скифский царь Скил, излишне увлекавшийся поклонениями Дионису (Вакух) и скрытно от скифов соблюдавший греческие обычаи в причерноморских городах. Скила разоблачили, бывший царь бежал во Фракию, но затем у Дуная возвращен скифам (они тут же отрубили голову отступнику). Скил умел читать и пи¬сать. Скифских царей нередко окружали софисты, имевшие в Скифии неплохие заработки. Влияние Сократа могло дохо¬дить и до Скифии. Допускают, что уже этот философ тяго¬тел к «законам домостроя»7.
Сократ был сыном скульптора Софрониска и акушерки («повивальной бабки») Фенареты, наследовавшей тради¬ции и северных знахарок. Среди афинян хватало выходцев из Скифии. Сократ в философии считался учеником Анаксагора, сына Гегесибула (созвучные имена известны Се¬верному Причерноморью). Философ продолжал и традиции милетской школы Анаксимена и Анаксимандра, контакти¬ровавших с Пифагором, близким и Абарису. Милет актив¬но участвовал в связях с южными регионами Скифии, спо¬собствовал возникновению на скифских рубежах античных городов, начиная около 648 г. до н.э. с Березани — острова в устье Днепра. Греко-скифские взаимосвязи и соответству¬ющие перемещения, обычно — на судах, попадают в реги¬он с радиусом до полутора тысяч километров, нескольких дней морского пути при попутном ветре. Это было своеоб¬разное философское энергетическое поле округи Причер¬номорья, сыгравшее заметную роль в многотысячелетней истории человечества. Полюс эллинизма в этом поле обще¬известен и положителен, а вот полюс скифства тяготеет к отрицательности и неизвестности.
Учение Сократа об общем и универсальном разуме, вклю¬чавшем множество богов-умов, все больше отдалялось от на¬родной религии, но не отрицало ее. Сократ приближался к философской теологии, порывал с наивным политеизмом, обосновывая особое значение промысла и провидения. Оп¬ределение и уточнение понятий давало возможность позна¬вать сущность основных вещей, а затем — почти каждой вещи. Философа не удовлетворяла древняя натурфилософия, ко¬торой были больше близки Токсарис и Анахарсис. Сократ сильнее тяготел к объективному идеализму.
Сократа и мыслителей Скифии сближала мысль, что зна¬ние (мудрость) — это добродетель. Знающий доброе неиз¬бежно и поступит по-доброму, а творящий зло — нередко не ведает, что творит, но в итоге ведет к конечному торже¬ству добра. Подробности соответствий позиций Сократа и живших ранее скифов-философов требуют более тщательно¬го монографического изучения. Можно искать аргументы в пользу «выдуманности масонами» всей античности, вклю¬чая и Сократа, но слишком многое пришлось бы выдумы¬вать. Масоно-мафия всесильна, но тотальная фальсифика¬ция прошлого и ей не нужна. Хватает забот и других.
1.ВДИ. 1947. №2. С.316 - 319. Сократ (470-399 гг. до н.э.) и Пла¬тон (428-347 гг. до н.э.)
2.Платон; Собр. соч. в 4 томах. Т.1. М.: Мысль, 1990. С.628-647; 537-840.
3. Платон. Т.1. С.345-346,664,747.
4.Там же. С.466,430,281;144-157.
5. Платон. Т.2. М., 1993. С.87-106; 137-138.
6. Платон. Т.3.4.1. М., 1971. С.427, 642.
7. Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. М.: Наука, 1993. С.197.
Платон, Аристотель...
Эти философы, развивавшие и идеи Сократа, имели мно¬гообразные связи со Скифией, а их образы и произведения были известны и в средневековой Руси. Уже с ХI-ХII вв. на¬чинали хождение философские сборники «Пчела», переводы мудрых изречений и поучений «О правде», «О любомудрии и о учении», «О мудрости», «О вере», «О мире и о рати» и де¬сятки подобных. Наряду с цитированием «отцов церкви» в них обильно представлены и высказывания античных философов. Массу философских фрагментов включали энциклопедичес¬кие хрестоматии «Златая цепь», «Златоструй», различные «Из¬борники».
В конце средних веков в десятках списков известна «Диоптра, или Душеспасительное зерцало» (Разговор Души с Телом) византийского философа XI в. Филиппа Монотропа (Пустынника, Уединенника), цитировавшего немало антич¬ных философов. Философский характер имели сборники «Тай¬ные тайных», «Сказание об Аристотеле» и аналогичные про¬изведения, многие из которых до сих пор не изданы1.
Средневековая Русь значительно лучше знала и исполь¬зовала античную философию, чем представляется многими учеными до сих пор. Это искаженное представление мешает понять и ощутить многообразие связей Скифии и России в их отношениях с философией античности. А ведь хотя бы идеи Платона и неоплатонизма о государстве во многом выражали и отечественное осмысление государственности. Учение Платона, платонизм, было популярно в начале на¬шей эры в Ольвии у низовий Буга и, возможно, в других городах на южных границах Скифии. «Платоническая любовь» понятна многим нынешним россиянам.
Остается подозрение, что этот философ происходил из близ¬кой скифам Среды, имевшей влиятельные позиции в Афинах и Милете. Первоначальное его имя — Аристокл (типа Орест, Диокл), в честь деда. Затем знаменитый борец Аристон из Аргоса назвал его за внушительный вид Платоном — Широкий.
Отношения Скифии и Македонии были сложными, иног¬да проявлялись и через отношения с соседями. Так Ситалк, отдавший скифам Скила, воевал с Пердиккой — сыном Александра I Македонского, нередко поддерживавшего в V в. Персию. Фукидид (470-400 гг. до н.э.) отмечал, что царство одрисов-фракийцев простиралось от города Абдер до Черно¬го моря и Дуная. Абдеры, откуда происходили Протагор, Анаксарх, Демокрит и другие видные философы античнос¬ти, являлись фракийским городом, на что внимание почти не обращается. Демокрит (460—370 гг. до н.э.), которого вне¬шним обликом напоминал поздний В.И Ленин, тоже оста¬вил свои высказывания о Скифии, как и Протагор. Недале¬ко от Абдер стоял и Стагир — родина Аристотеля, из рода потомственных врачей, а врачеванием еще от эпох Аполлона и Токсариса славились многие северяне.
Фуквдит констатировал тотальный диктат над всеми наро¬дами Скифии: «С этим последним не только не могут сравнить¬ся европейские царства, но даже в Азии нет народа, который мог бы один на один противостоять скифам, если все они будут единодушны (хотя бы как в войне с Дарием: П.З.), но они не выдерживают сравнения с другими в отношении благоразумия и понимания житейских дел». Фукидид больше был историком, чем философом. Его оценка благоразумия и понимания житейс¬ких дел скифами заметно расходится с представлениями более осведомленных авторов, начиная хотя бы с Геродота. Упрощен¬ность жизни и была и остается многотысячелетней чертой «скифства», проявлением скифского благоразумия в различных огра¬ничениях, воздержании и довольствии малым.
Скифия через причерноморские порты наполняла Гре¬цию, особенно Афины, хлебом и другим важным «житейс¬ким товаром». Демосфен (384-322 гг. до н.э.), бывший по роду матери скифом, ярко подчеркнул это в речи 355 г. пе¬ред афинянами: «...Вы ведь, конечно, знаете, что к вам при¬возится хлеба гораздо более, чем ко всем другим. Хлеб, при¬возимый водою из Понта (земель Причерномрья: П.З.), по количеству равняется всеми привозимому из прочих рын¬ков.2 И понятно: это происходит не только от того, что эта земля производит огромное количество хлеба, но и потому, что его правитель Левкон даровал беспошлинность купцам, везущим хлеб в Афины, и обнародовал приказ, чтобы от¬плывающие к нам грузились первыми».
Выходит, Платон и другие философы Афин во многом вскормлены и хлебом Скифии. При этом царь Левкон контролировал весь грузопоток Причерноморья, явно имел для того достаточно мощный флот. Ежегодно только из Пантикапея (Керчи) в Афины поступало более 16 тыс. тонн зерна (400 тыс. медимнов), половина потребности эллинской сто¬лицы. Не позднее 355 г. до н.э. открылся новый порт в Феодо¬сии, откуда за несколько лет при Левконе в Афины было отправлено 86 тыс. тонн зерна. Это была долговременная тра¬диция, что позволило Демосфену заметить:
«О прочем я умалчиваю, хотя мог бы многое сказать о благодеяниях, которые оказал вам как сам Левкон, так и его предки».
Даже в голодном 357 г. до н.э., когда всюду ощущался недо¬статок хлеба, от Левкона поступило столько зерна, что от про¬даж его выручили 15 талантов (около 450 кг золота или сереб¬ра). Эти хлебные поставки из Скифии иногда блокировали спар¬танцы, например, в 387г. до н.э. захватившие транспортные суда в проливах. Корабли гибли и в Черном море. Приносили беды и блокады врагами гаваней. Крупные афинские купцы имели своих торговых агентов у Азовского моря, а цари Боспора поддерживали своих представителей в Афинах. Афинский декрет 346 г. до н.э. в честь сыновей Левкона I говорил о проч¬ности и важности связей. Трудно исключить, что у богатых северных царей тогда не было среди приближенных мудрецов.3
Со временем Платон и Анахарсис оказались почти на од¬ной линии. Флавий Вописк в III в. н.э. вопрошал: «Разве Пла¬тона больше рекомендует то, что он был одарен величай¬шей мудростью? Или разве стагирит Аристотель, элеец Зенон и скиф Анахарсис будут поставлены ниже его за то, что родились в очень маленьких деревеньках, тогда как всячес¬кая философская доблесть превознесла их до небес?...» По данным позднеантичных авторов, афинский и скифский муд¬рецы оказывались фигурами примерно одного масштаба и всемирно-исторического значения. Но в последние века Ана¬харсис почему-то из истории отечественной философии вы¬пал, не указывается и многообразие связей Платона и Афин с округой Азовского моря, со Скифией. Не отмечается при¬сутствие софистов в окружении скифских царей, в суще¬ствовании философских центров античности на землях Фра¬кии, многообразно взаимодействовавшей со Скифией.4
Время Платона, с конца V до середины IV в., очень слабо изучено в отечественной истории по сравнению с предше¬ствующими и последующими периодами. Софисты, Сократ, Платон, Демокрит, Демосфен и подобные мыслители дей¬ствуют недалеко от границ Скифии и посвящают Северному Причерноморью немало строк, но все проходит мимо устой¬чивой общественной памяти россиян.
Платон рекомендовал царям философствовать, а фило¬софам царствовать, при этом для оптимальной власти год¬ны лишь немногие созерцатели истины. Он боготворил мифы как символы и важнейшую концентрацию знаний. Но не допускал знакомства со многими мифами впечатлительных де¬тей, ибо в мифах ощущаются космические высоты движе¬ния богов и душ людских. Он яро критиковал и Демокрита, который якобы проповедовал безверие и отрицание «тех бо¬гов, признавать которых предписывает закон».5
Свои законы скифы пели, как это делали в эпосе и мно¬гие народы на земле. Скифские холмы Ареса (с мечами на вершинах), по сути, напоминали эллинские ареопаги, иду¬щие от времен исходного индоевропейства. Платон сумми¬ровал достижения части индоевропейских мудрецов и дал мощный импульс дальнейшему развитию философии. Ски¬фия близко приняла и стала развивать платонизм. Особенно в тех местах, где некогда правил Скил.
Аристотель (384—322 гг. до н.э.) два десятка лет был уче¬ником Платона, а с 343 г. по приглашению Филиппа Маке¬донского воспитывал его сына Александра. Когда Александр совершил поход на Скифию, Аристотель в 335 г. вернулся в Афины и создал там свою школу — Лицей (Ликей), отлич¬ную от Академии Платона.
В конце жизни бежал на Эвбею, обвиняемый в преступлениях против религии. Там и умер.
Фракийско-греческие Стагиры — родина Аристотеля — в результате служения философа македонским царям преоб¬разились. Рядом находились Абдеры, тоже важный антич¬ный философский центр индоевропейства. Из Абдер вышли Демокрит (сын Гегесистрата), Протогор (сын Артемона), Анаксарк — ученик Диогена Смирнского (не Синопского с его «бочкой»), соратник Александра Македонского...
Аристотель — сын Никомаха и Фестиды — был из рода потомственных врачей, что служили македонским царям еще со времен Аминта III (390—369 гг. до н.э.), отца Филиппа и деда Александра, имевших многообразные связи со Скифи¬ей. Философ оказался шепеляв, с некрасивыми ногами и маленькими глазами. Связался с евнухом Гермием, но про¬славился и как один из лучших учеников Платона. Македон¬цы разрушили Стагиры в 349 г. Аристотель за обучение Александра потребовал восстановить небольшой городок. Филипп выполнил волю философа. Свои дела Аристотель завещал Никанору, приемному сыну. От наложницы он имел еще сына Никомаха, а от законной жены — дочь. Лиц, подобных вне¬шности Аристотеля и Платона, можно немало встретить се¬вернее Причерноморья и ныне. Все это — потомки европео¬идов и индоевропейцев.
Стагиры сравнительно близки священному для россиян Афону (с его православными монастырями) и Солуни (маке¬донской столицы Пеллы), где воспитывался позже Констан¬тин философ, проведший в IX в. н.э. некоторое время в Кры¬му, в Скифии (Росии у византийцев). Род Аристотеля и его окружение вписывались в разнообразие связей античного мира со Скифией и скифами времен отца и сына Македонских.
Аристотель неплохо знал географию, этнографию, историю Скифии и округи. И как бы образно заметил: «Осел из всех... животных наиболее чувствителен к холоду; поэтому на берегах Понта и в Скифии ослы не водятся». Правда, подобное было известно античной науке примерно со времен Геродота.
Философ обратил внимание, что некоторые песни и в Скифии называются «номами» (нормами; законами): «Не потому ли, что до изобретения письменности пели законы, чтобы не забывать их, как и теперь еще в обычае у агафирсов?» По эпосу, Агафирс, Гелон и Скиф —- сыновья-братья Геракла и Ехидны, девы с обликом и мудростью змеи. Агафирсы уже в VI в. до н.э. контролировали округу Карпат, могли достигать и Балтики. Имена Агафья и Агафий, ирсы (орси, русы) хотя бы частично созвучны славному этносу, который Римская империя смогла ликвидировать различны¬ми способами лишь во II—IV вв. нашей эры.
Аристотель отмечал прямоволосость русых скифов и мно¬гих северян, доверял слухам о людоедстве у Понта. Указывал вслед за древними врачами на изнеженность части «скифс¬ких царей», превращавшихся почти в женщин. И, верно, от самих скифов знал еще немало любопытных фактов. Вообще побеседовать с северянами, приехавшими от Приазовья или Северного Кавказа, из соседних мест любили многие из муд¬рствующей элиты Афин. Аристотель даже сетовал:
«Народные ораторы проводят целый день на представле¬ниях фокусников или в болтовне с приезжающими из Фасиса или Борисфена, не зная ничего, кроме обеда Филоксена (ученика Анаксагора, афинского философа, кутилы и раз¬вратника — П.Э.), да и то не целого».6
Появлявшиеся затем «схолии» (пояснения) к работам Ари¬стотеля содержали много дополнительных сведений, в числе которых шли сообщения и о «скифах — росах» (будущих ви¬зантийских «тавроскифах» и т.п.).
Учитель Македонского использовал ссылки на скифских философов, например — Анахарсиса, как аргумент. «Никомахова этика» Аристотеля утверждает: «„.Добропорядочное усердие и труд ради развлечений кажутся глупыми и уж слиш¬ком ребячливыми; зато развлекаться для того, чтобы усерд¬ствовать в добропорядочных (делах), — по Анахарсису, это считается правильным, потому что развлечение напоминает отдых (для успеха последующего труда: П.З.)...». 7 Допуска¬ют, что философ эту мысль скифскому мыслителю припи¬сал, но подобных примеров с другими мыслителями не ука¬зывают. Если даже «приписка» и была, то использование Ари¬стотелем имени Анахарсиса, как неоспоримого философско¬го авторитета очевидно.
Страбон, незадолго до нашей эры подтвердил устойчи¬вость такой традиции использования у греков и попытался указать ее причины: «...Анахарсис, Абарис и некоторые дру¬гие скифы, им подобные, пользовались большой славой среди эллинов, ибо они обнаруживали характерные черты своего народа: любезность, простоту, справедливость».8 К этим чертам стоило бы добавить природную мудрость, одухотво¬ренность, стоицизм. Оптимистичность многих народных праз¬дников, как «развлечений», тоже в ряду характерных черт северян.
Знаменитую «Метафизику» Аристотель начинал с цити¬рования Йода (софиста, сына Горгия) — в передаче Плато¬на — «опыт создал искусства, а неопытность — случай». Он критиковал большинство первых философов (варваров) за излишнее увлечение материальными началами, замечал ди¬алектику у пифагорейцев, близких скифским мудрецам. Со¬фисты часто промышляли философскими заработками в Ски¬фии, а имен, созвучных Полу, Горгию (Георгию), немало дает и средневековая Русь.
Все связи Аристотеля, как и Платона, со Скифией еще ждут своих настойчивых исследователей. А мы перейдем к новому, более крупному сюжету...
1. Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып.1. (XI — пер¬вая половина XIV в.). Л.: Наука, 1967; Памятники литературы Древней Руси. Кон. ХV — первая половина XVI в. М., 1984.
2. ВДИ. 1947. №2. С.293.
3.Практикум по истории древнего мира. М., 1965. С.173,172.
4. ВДИ. 1949. №3. С.265.
5. Виц Б.Б. Демокрит. М., 1979. С.125-138.
6.ВДИ. 1947. №2. С.326-332; Там же. № 3. С.246-248.
7.Аристотель. Сочинения. Т.4. М., 1983. С.280,749; Т.1. (1975). С.65,76,50.
8.ВДИ.1947.№4.С.195.
Философия отечественных «Александрий»
«Александрии» — произведения об Александре Македон¬ском с IV в. до н.э., на основании которых в средние века у многих народов сложились и развивались свой разнообраз¬ные версии. 1 Македонский, используя принципы Аристо¬теля и других философов, включал пращуров этих народов в единый эллинистический мир с его античным мировоззре¬нием. Образ Александра был близок и понятен массам, удо¬бен для пропаганды философских и религиозных учений. Его использовал Василий Великий, Иоанн Златоуст и иные «отцы церкви», приводя примеры из жизни «мудрого царя» о спра¬ведливости, воздержании и милосердии, цитируя его изре¬чения. Так укреплялся «типичный образ царя-философа» 2, что наряду с Давидом и Соломоном вполне подходил для оценки русских князей в отечественных источниках.
Периоды от пленения Иерусалима (310 лет) и от Алексан¬дра до рождества Христова (333) года русские летописи крат¬ко указывали в числе десяти главных периодов мировой исто¬рии, при этом русские «Александрии» говорили о посещении Александром Иерусалима. Появление русских переводов с ва¬риациями относят к XI—XII вв., но с большей степенью дос¬товерности, к периоду около 1262 года 3, хотя Александр Невский вполне мог получить имя и в память об имени въеда¬ющегося античного царя, хорошо известного русской злите той поры. Эта переводы во многом следовали за текстами II— IV вв. нашей эры, выражали долговременную устойчивую тен¬денцию. Интересные версии «Александрий» появлялись и в Средней Азии, где на основе своих многовековых традиций указывалось на участие «краснолицых русов» (Низами: 1203 года) в войнах с Македонским.4 Патриарх Прокл (433—446), развивая идеи Иосифа Флавия и других авторов, считал северян, в частности, гуннов, сородичами царя Гога («князя Роша»:Роса). Эта версия в числе самых научных о происхож¬дении ононима Русь (Росия) ныне активно развивается.5
«Александрия», как и многое на Руси, стала предметом противоборств своеобразных «западничества» и «русофиль¬ства», при этом отечественная элита больше и устойчивее ориентировалась на «западнические» версии (Я.С.Лурья ука¬зал 47 таких списков XV—XVIII вв.).
«Русофильские» версии, тоже имеющие немало списков последних нескольких веков, и ныне имеют негативные научные оценки, как слишком «легендарные».6
По последним версиям, Александру от всех стран шли жалобы о «словенах и русах», покоривших многие народы. «Премудрый же самодержец, пресветлый Александр царь начал размышляти с подданными своими, рече:
— Что сотворити подобает с сими сыроядцы, ратьми ли ополчитися многими и разбити и покорить их в вечную ра¬боту?»
Что же мешало Македонскому? «Но неудобно сему быти»: огромные дальние расстояния, много водных преград и «превысоких гор». Поэтому он послал к ним послов с дарами многими и «писание, многими похвалами украшено». Те зо¬лотые письмена подписал сам:
«Александр, царь царей и над цари бич божий, презвитяжный рыцарь, всего света царь честнейший над честней¬шими в дальнем разстоятельном и незнаемом крае вашем. От нашего величества честь, мир и милость вам и по вас храб¬рому народу словенскому, славнейшему колену, руским кня¬зьям и владельцам от моря Варяжского даже до моря Хва-лынского, велебным и милым моим, храброму Великосану, мудрому Асану, счастному Авесхану вечне поздравляю, яко самех вас лицем к лицу, целую и сердечне приемлю, яко друга по сердцу моему.
И сию милость даю вашему величеству: аще каковый на¬род вселится в пределах вашего княжества от моря Варяжскаго даже до моря Хвалынского, да будет вам и роду вашему подлежими вечней работе. Военные же пределы отнюдь да не вступит нога ваша. Сие достохвальное дело замнено нашим листом и подписано царскою высокодержавною правицею, и за природным нашим государским златокованным гербом привешенным дано вашей честности в вечность в месте на¬шего дела, в величей Александрии, изволением великих богов Марша и Юпетера и богинь Венеры и Венсы месяца примоса начальнейшаго дня».7 Вверху золотыми буквами царь якобы «утверди их вечно».
Реакция словено-русов понятна:
«Сии же князи словенорустии, иже таковыя великия чес¬ти сподобишася от самодержца прията, и сию престнейшую епистолию почиташа вельми, и обесишаю в божнице своей по правую страну идоле Велеса, и чесно поклоняхуся ей, и праздник честен творяху в начальный день месяца примоса».
Этот «алтарь Александра» у гор Рип (Риф: ныне частью Вал¬дайских) во II в. н.э. на своих картах указывал Птолемей, его поддерживали и другие авторы. 8 Если в Средней Азии почти тысячу лет назад помнили о войнах русов с Македонским, то какие-то отзвуки реальности в «русофильских» версиях и есть. Понятно, «западников» это не устраивает. Но всегда ли «запад¬ничество» — критерий истины, гарантия большей научности?!
«Русофильские» версии считают Александра «премудрым и пресветлым самодержцем» задолго до Петра I (даже цити¬рованный вариант относится примерно к 1682 г.). Признан¬ным в мире царем-философом, навечно закрепившим за словено-русами державу от Балтики до Каспия. Можно находить разные аналоги именам трех русских князей, но стоит напом¬нить, что Геродот 25 веков назад для периода примерно 35 ве¬ков назад указывал для территории Скифии трех князей - "ксаев»: Липоксая, Арпоксая и Колоксая. Позже образ мог уйти в средневековых «трех богатырей».9 Эти сюжеты глубоко фи¬лософичны, историософичны и геософичны.
1.
По данным видного специалиста по македонским язы¬кам и Македонии, Л.А. Гиндина, пращуры греков, македон¬цев, фригийцев и армян около 2400 г. до н.э. уходили от Днепра и округи будущего Киева к низовьям Дуная и южнее. 10 Их соседями недалеко от Днепра и Дуная были языковые пред¬ки славян и индоиранцев. Это глубокое родство привело к тому, что и ныне македонские диалекты большей частью славянские.
Между прамакедонцами и праславянами прослеживается обилие разнообразных связей, особенно в рамках ивдоевропейства — языковых, археологических, антропологичес¬ких. века и тысячелетия приводят к усилению различий. Но хотя бы по времени македонский Александр I (правил в 495 — 450 гг. до н.э.) приходит к власти тогда, когда скифы уже разгромили полчища Дария I и вышли в 496 году в округу Византия. Македонских монет немало встречается в Северном Причерноморье. Священная для славян Фессалоника (Солунь) с IV в. до н.э. складывалась сравнительно недалеко от маке¬донской столицы Пелла. Хорошо знавшая историю Екатери¬на II так назвала место у Ивановских порогов на Неве, где намечалось строительство загородной резиденции Александ¬ра I. Так причудливо проявляют себя «круга истории».
Нередкие войны между Македонией и «основной Греци¬ей» были и проявлением определенных этнополитических про¬тиворечий, так как македонцы не попадали в число «чистых греков», унижались за полуварварское происхождение.11 Многие «Александрии», включая и русские варианты, счита¬ли отцом Александра не Филиппа, а жившего в его время египетского царя Нектанеба (Нектанаба; Некгонова), лечив¬шего Олимпиаду «с помощью волхований и богов» от бес¬плодия. Олимпиада поэтому объявлялась первой блудницей, приводились разные факты ее аморальности, частично под¬тверждаемые и наукой.
Скифия, продолжавшая быть одним из лидеров миро¬вой политики, по ряду списков «Александрии» (с традици¬ями до нашей эры), продолжала угрожать Египту. Против¬никами Нектанеба признавались скифы, боспорцы, иберы, синды, а позже — бастарны, аланы. Якобы «небрач¬ный сын» и защищал честь отца-волхва. Имя библейского Нектана упоминается на первых страницах летописей и свя¬зывается со временем появления во времена Вавилонской башни языка «нарцев еже суть словен». Уже в III—V вв. н.э. указывалось, что Фалек и Рагаб (Нектан; «роги-руги»: одно из названий «русов») присоединились «к Скифской стране и ее народам».12
Созвучие имен Нектанаба и Нектана вполне могло иметь философский смысл, символизировать близость Александра скифам и праславянским группам среди скифов, сюжеты примерно подтверждаются и античными источниками, под¬робно говорившими о противоборствах Филиппа и скифс¬кого царя Атея, дочь которого рассматривалась как потенци¬альная жена Филиппа. Атей потерпел поражение в 339 г. до н.э. и погиб. Филипп вывел в Македонию от низовий Дуная из Скифии по 20 тысяч красавиц, статных юношей и добрых коней. Все это могло пригодиться и его сыну Александру.13
Версии Псевдо-Каллисфена (настоящий Каллисфен был соратником Александра, сочинял его историю, но умер рань¬ше царя) допускают, что после гибели Атея Скифия броси¬ла против Македонии 400 тысяч воинов. Аристотель упросил Филиппа разрешить воевать Александру, считавшему север¬ные войска «сборищем множества муравьев».14 Филипп горевал, а сын улыбкой обнаруживал свою отвагу и весело отвечал отцу, как и мог бы отвечать гордый восемнадцати¬летний наследник:
«Что же ты давно не сказал мне об этом, а склонился к такому малодушию и печали из-за сборища множества муравьев? Я выступлю, буду с ними воевать и уничтожу их богатырей; ведь победы не зависят от многолюдства, а дару¬ются провидением свыше».
После такой мудрости глаза всех устремились на Алек¬сандра, возбуждавшего всеобщее изумление. «Он стоял по¬среди всех» сияя, как звезда». Филипп напутствовал: «Иди, дитя мое, и делай то, что провидение влагает в твою душу». Александр «выступил с 30.000 юношей и двинулся воевать со скифами. Скифское войско было бесчисленно, но счастье Александра было непреодолимо».
Эту версию II—IV вв. «западнические» русские «Алексан¬дрии» XII—XVII вв. связывают с походом на Македонию «северных народов и куман... числом до пятисот тысяч».15 Куман не без основания ряд ученых объявляет печенегами или половцами, но «русофильские» версии включают их в число пяти сыновей Скифа: Словен, Рус, Бологор, Коман, Истер.16
Историософские сюжеты «Александрии» очень важны и для истории отечественной философии, поэтому и требует¬ся соответствующая подробность. Александр, по античным версиям, имел в своей армии примерно столько юношей, сколько примерно за год до этого вывел из Скифии его отец. Одним скифам (уже как македонцам) было суждено бить других, что неоднократно проявлялось в истории (типа сра¬жений Новгорода с Суздалем, Полоцком и т.п.).
Александр победил хитростью. Заставил вокруг лагерей скифов разводить частные костры. Опасаясь огромных войск, скифы спешно уходили и попали в засаду.
«Они стали просить пощады, но македоняне беспрепят¬ственно резали всех их. Александр сжалился над ними и тот¬час повелел прекратить резню, приказав всех связать и при¬вести в его войско, чтобы придумать, что с ними делать. Ког¬да они отошли на указанное место, Александр приказал пред¬ставить их начальников (типа Асана и Великосана: П.З.). Они предстали, дрожащие от страха, и Александр говорит им:
«Вы видели, как провидение предало вас в руки македо¬нян и вы не могли противостоять следам ног ваших. Рабы вы мои или нет?» (Это «несколько» отличается от «русофильс¬кой» версии: П.З.).
Они со страхом сказали:
«Мы рабы твои, государь, и мы будем служить тебе вове¬ки по желанию твоему» (вспомним резолюцию «утверди... веч¬но»: П.З.).
И, пав ниц на землю, поклонились ему. Александр, отне¬сясь к ним благосклонно, приказал освободить их от оков и велел войти вместе с ними в столицу Филиппа (Филипполь: между Стримоном и Местой: П.З.), чтобы показать трофей своей победы, а затем дозволил возвратиться восвояси и при¬казал платить ежегодную дань македонянам».
К этому времени Павсаний (или по некоторым русским вариантам царь Анакорнос) убил или тяжело ранил Фи¬липпа. Причины указывались разные, включая гомосексуа¬лизм Аттала, дяди Клеопатры (одной из последних жен Филиппа, который якобы не защитил Павсания от домога¬тельств Аттала).
«Александр, оплакав Филиппа, со всем войском, вместе с матерью своей Олимпиадой привозят его в столицу на золотом ложе и погребают по обычаю, причем собралась вся Македония. Когда миновало время траура, скифы пришли к Александру, испрашивая его приказания. Он, отослав их восвояси, сказал:
«Уйдите и приготовьте всего около 30.000 стрелков (поредели ряды прежних «наемников»?!: П.З.); когда я при¬шлю к вам, поскорее вышлите мне их, а если вы не поже¬лаете быть со мной в союзе, то я приду к вам и разорю; дотла вашу землю».
После этого скифы поклонились Александру и, возвратившись домой, провозгласили его богом, постановив служить ему рабски до пятого поколения.
...Александр, сосчитав всех бывших у него воинов, которых он получил от отца своего Филиппа, нашел 77.000 и 6.500 стрелков. Он послал вестника и к скифам, чтобы они,' если желают, пришли к нему в качестве союзников. Скифы послали к нему 70.000 конных стрелков, всю отборную мо¬лодежь...
После покорения Фессалоники (округи: П.З.) Александр выступил походом против верхних скифов. По прошествии трех дней прибыли послы из Скифии, говоря, что скифы рабски подчиняются ему и просят не идти на них. Александр говорит им:
«Идите в вашу землю и пришлите мне в качестве союзни¬ков опытных стрелков, сколько хотите тысяч. Я ухожу теперь против Лакедемонии; пусть ваша союзная рать придет ко мне в 60 дней; если ожидаемые не придут по прошествии этого срока, то я выставлю против вас свою фалангу и уже не поверну назад».
Скифы обязались рабски исполнить все приказанное, и тогда Александр, обласкав их, отпустил восвояси (с письмом к Великосану и другим князьям?!: П.З.)».
После этого царь сокрушил город Ботгию (восток Маке¬донии) и Олинф, «опустошил всю Халкидскую область и истребил их соседей. Оттуда он пришел к Эвксинскому Понту (Черному морю: П.З.) и подчинил себе все ближайшие города...» Латинский перевод Валерия в IV в. н.э. уточнял:
«Принеся, наконец, торжественную жертву конному Непту¬ну, приходит к Меотийскому озеру (болоту: Азову: П.З.), достаточно суровому и недоступному из-за холода». 17
Наука признает поход 335 года Александра Македонско¬го на север против иллирийцев, трибаллов, гетов (в VI в. н.э. их указывали в числе праславян) и других народов у Дуная, вынужденных признать македонское владычество. Маршрут отмечается даже на энциклопедических картах. Но сюжеты со скифами и походами к Меотиде «прозападные» версии использовать не любят, игнорируя или искажая множество указаний источников.
Краткий вывод по этим сюжетам очевиден. Если доверять греческим и латинским текстам II—IV вв. н.э. (правда, в спис¬ках IХ-ХV вв., как и многие средневековые русские источ¬ники), то вероятны многообразные связи между Скифией и юным Александром Македонским. Абсолютно отрицать ве¬роятность таких связей на 340—334 гг. до н.э. невозможно, данные этих текстов — с любыми оговорками — целесооб¬разно упоминать и при анализе философии средневековых «Александрии», их русских вариантов.
2.
Получив столь внушительную поддержку Скифии, Алек¬сандр двинулся в Азию весной 334 года. Он имел в пехоте 12 тысяч македонян (среди которых могли быть и ставшие-«ма¬кедонцами» северяне), 7 тысяч союзников (здесь тоже было место для скифов), 5 тысяч наемников (включая и северян), 5 тысяч одрисов (их относят и к части «прарусов»), трибал¬лов и иллирийцев, «тысячу» стрелков из лука («снайперов» из разных народов). Из всадников 1,5 тысяч — македоняне (командир Филота), 1,5 тысяч — фессалийцы, 900 — фра¬кийцы и пеоны (их тоже сближают с праславянами), 600 — греки (греки большинством поддерживали персов, врагов царя, хотя в 1992 году Греция даже пыталась запретить сла¬вянской Македонии использовать свое государственное на¬звание, так как настоящие «македонцы — это греки»).18 Вскоре армия превысила сотню тысяч человек, тогда в нее могли влиться и тысячи скифов, затребованных Македонс¬ким от земель севернее Дуная до Днепра.
Александр, в духе русофильских «Александрии», мог под¬твердить права северян на земли от Каспия до Балтики, что¬бы на время исключить возможность мощного нападения на свою державу с тыла. Но полностью будущих столкновений со Скифией избежать было трудно. И уже в Средней Азии, имея огромную армию. Македонский ощущал это все боль¬ше и больше.
Квин Курций Руф около 41 г. н.э., много раньше цити¬рованных только что античных «Александрии», на основе латинских и скифских источников (архива Македонии, попавшего в Рим?!) привел ряд интересных подробностей о нескольких посольствах скифов от Танаиса (Дона) к Ма¬кедонскому, что несколько позже частью подтвердил и Арриан.
Одним из образцов дипломатической философии скифов может быть признана «речь старейшего из скифских послов» (родича царя Картасия?), произнесенная недалеко от Самар¬канда (Мараканды) в 329 году до н.э. перед Александром Македонским. Текст IV в. до н.э. в изложении источника I в. н.э. вполне доказателен и интересен для истории отечествен¬ной философии. Процитируем его полностью по редкому пе¬реводу 1949 года (с основой прошлого века):
«Если бы боги захотели, чтобы величина твоего тела была равна жадности твоего духа, то круг земли не мог бы тебя обнять; одной рукой держал бы ты Восток, другой — Запад и, если бы ты этого достиг, ты захотел бы знать, где скрыва¬ется блеск столь великого солнечного божества (очень важно¬го для северных язычников: П.З.). Так желаешь ты того, чего не можешь взять. Из Европы устремляешься ты в Азию, из Азии снова в Европу. И тогда, когда ты покоришь весь челове¬ческий род, ты пожелаешь вести войну с лесами, снегами, реками и дикими зверями. Знаешь ли ты, что высокие деревья растут долго, но за один час могут быть вырваны с корнем?
Глупец тот, кто взирает на их плоды, не принимая во внимание их высоты. Смотри же, чтобы тебе в то время, как ты стремишься достичь вершины, не оборваться вниз вместе с ветвями, которые ты хватаешь. Даже лев становится иног¬да пищей ничтожных насекомых, а железо разъедается ржав¬чиной. Ничто не крепко настолько, чтобы ему не угрожала опасность от более слабого. Что у нас к тебе за дела? Мы никогда не переступали границ твоей земли (придонские ски¬фы: П.З;). Что нам, живущим в обширных лесах, до того, кто ты такой и куда ты идешь? Мы не можем никому слу¬жить и не желаем никем повелевать.
Нам даны богами дары — чтобы тебе знать о скифском народе — ярмо, плуг, копье, стрела и чаша: Мы пользуемся ими и с нашими друзьями, и против врагов. Добытые с помо¬щью быков полевые плоды мы даем нашим друзьям; вместе с ними совершаем мы возлияние богам из чаши; врагов по¬ражаем издали стрелой, вблизи — копьем. Так победили мы сирийского царя (Осириса? П.З.), а затем царя персов и ме¬дов, и нам был открыт путь до самого Египта. А ты, похваля¬ющийся тем, что пришел уничтожить грабителей, сам гра¬битель всех народов, к которым ты явился.
Ты взял Лидию, занял Сирию, Персию держишь, Бактрия находится в твоей власти, жаждешь захватить Индию; теперь протягиваешь ты жадные и беспокойные руки к на¬шим стадам. Какая тебе польза от богатств, раз они лишь возбуждают твою жажду? Ты первый из всех, ставший го¬лодным от изобилия, так что, чем больше ты имеешь, тем сильнее ты вожделеешь к тому, чего у тебя нет. Не думаешь ли ты о том, сколь долго удерживаешься ты около Бактр?
Пока ты их (т.е. бактриан) усмиряешь, начинают воевать согдианы; из победы родится для тебя новая война, ибо, будь ты хоть величайшим и храбрейшим из всех, однако никто не захочет подчиниться чужеземному владыке. Перейди только Танаис (Дон) — узнаешь, как широки наши степи; ты ни¬когда не настигнешь скифов: наша бедность будет быстрей твоего, нагруженного добычей стольких народов, войска.
И, наоборот, когда ты будешь надеяться, что мы далеко, увидишь нас в твоем лагере; ибо мы преследуем и убегаем с одинаковой скоростью. «Скифские пустыни» греки, слыш¬но, высмеивают даже в своих пословицах; мы же предпочи¬таем городам и плодородным полям пустыни и лишенные обработки степи (а полевые плоды для друзей? П.З.). Держи поэтому твое счастье стиснутыми руками, оно обманчиво и не дает себя удерживать против воли.
Хорошо ли принятое намерение — показывает будущее лучше, чем настоящее. Надень на свое счастье узду, так ты легче с ним совладаешь. У нас говорят — богиня счастья без ног, но зато с руками и с крыльями; когда она протягивает руки, она не позволяет, тем самым, схватить ее за крылья.
Наконец, если ты бог, ты должен оказывать смертным благодеяния, а не отнимать у них то, что им принадлежит; если же ты человек, думай всегда о том, кто ты таков; ибо глупо думать о том, из-за чего ты забываешь себя. Тех, с кем ты не будешь воевать, можешь считать хорошими друзьями, ибо дружба крепче всего между равными, а равными могут считаться те, кто не испытал своей силы один против друго¬го. Тех же, кого ты победил, остерегайся считать своими дру¬зьями (придунайских скифов? П.З.): между господином и рабом нет никакой дружбы; даже и в мире сохраняется для побежденного право войны.
Не думай, что скифы скрепляют свою дружбу клятвами; их клятва заключается в верности слову. Дело греков из пре¬досторожности подписывать договоры и призывать в свиде¬тели богов; наше благочестие заключается в самой верности. Кто не срамится людей, — обманывает и богов; и что тебе в дружбе того, в чьем расположении ты сомневаешься. К тому же мы будем для тебя сторожами и Азии, и Европы. Мы граничим с Бактрами, отделенными от них только Танаисом.
По ту сторону Танаиса мы обитаем вплоть до Фракии. С Фраки¬ей же, говорят, соприкасается Македония. Подумай, должен ли ты враждовать или дружить с соседями обоих царств?»19.
Эта речь явно содержит элементы стоицизма, сходные позициям Анахарсиса и ряда других скифских философов (по¬нятно, далеко не всех). Костюхин даже увидел противоречие в том, что «скифы говорят языком умудренных, стоиков», хотя от них Александру должен был слышаться «глас самой природы: царя осуждают люди, ведшие естественный образ жизни».20 Но не стоит забывать, что в III в. до н.э. из округи Меотиды (Азова) появляется Сфер Боспорский, один из видных продолжателей стоика Зенона. Скифский посол за несколько десятилетий до Сфера происходил из этой же ок¬руги и выражал идеи стоицизма, общечеловеческих ценнос¬тей и общечеловеческого равенства.
Еще до появления этого посольства Александр послал к Боспору (проливу у Керчи) и Танаису Берда (Бердама; Перидаса) «из числа своих друзей к европейским скифам». Европейским скифам без разрешения Александра запрещалось, переправляться через Танаис для поддержки сопротивления народов в Средней Азии. «Берде было поручено также обозреть положение страны и посетить тех скифов, которые живут выше Боспора. На берегу Танаиса царь выбрал место для основания города, который бы послужил оплотом как против покоренных уже народов, так и тех, против которых он решил идти впоследствии. Но известие о восстании согдиан, увлекшем и бактрийцев, заставило отсрочить выполнение этого плана... (Позже) Александр вернулся назад к Танаису и окружил стеной все пространство, занятое его лагерем. Город с длиной стен в 60 стадий (до 12 км: П.З.) был построен. Его потомство помнилось несколько веков. Брат царя ски¬фов Картасий с большим отрядом всадников должен был разрушить город и прогнать македонян».21 Этот город — как «Александровы алтари» у гор Рип — и показывал на своих картах Птолемей. Посол скифов фактически советовал Македонскому не обольщаться созданием одного укрепления в европейской Скифии.
События последующего года привели к тому, что вместе с Берда в 329—328 гг. к Александру пришли послы от «живущих выше Боспора скифов». Прислал послов и царь хорасмиев, соседей массагетов и даков (дахов, дагов) Фарасман 1 (Фратаферн), по другим данным, прибывший лично вместе со 1500 всадниками. Он тоже обещал покорность.
«Скифы просили Александра соединиться брачными узами с дочерью их царя; если же он отвергнет это родство, позволить македонским князьям породниться путем браков с первыми людьми их племени; при этом они обещали, что и сам царь их явиться к нему. Благосклонно выслушав оба посольства, Александр в ожидании Гефестиона и Артабаза (союзников: П.З.) сделал продолжительную стоянку...».22
По одним данным, в 331 г., а по другим — около 326г., наместник царя во Фракии Зопирион совершил поход на гетов или скифов в округу Ольвии у низовий Днепра. Там он и был уничтожен со всей своей армией в 20—30 тысяч чело¬век скифами и, возможно, жителями Ольвии. Оценки этой акции Зопириона противоречивы, допускается и отсутствие координации его действий с Македонским. 23
По ряду античных версий, Александр в округе Кавказа встречался или переписывался с женщинами-воительницами («амазонками», «поляницами» русского эпоса и т.д.), при этом его письма имели и философское содержание. Одним из сооб¬щений своей матери Олимпиаде сын подчеркивал, что маке¬донцы именно «письмами убедили их покориться нам».24 Одни считают, что «амазонками» могли быть «скифские де¬вушки», а по иным версиям — ими оказывалась «сотня жен¬щин», подаренных Македонскому сатрапом Мидии Атропатом на севере близ Рага (Эвтропоса, Нисейской равнины).25
Эти и подобные сюжеты имеют разные оценки в науке. Например, Ф.Шахермайр почему-то считает, что Александр из Средней Азии направлял послов в Скифии на «северо-восток»,26 хотя от царя Боспор был на северо-западе. Он ограничивает цели македонских посольств сбором сведений о военном потенциале Скифии, тогда как источники указы¬вают на целый спектр решаемых македонскими и скифски¬ми послами задач.
Шахермайр, глубокий и добротный исследователь с при¬влекательной стилистикой работ, по сути, прав, обозначив дилемму перспектив для походов Александра: «Скифия или Индия?» Но он приводит свои представления о причинах отказа от похода на Скифию: там — холодно, «бесконечные и бесплодные пространства, невозделанные..., не имеющие долговременных поселений».27 Однако скифский город Гелон, известный еще Геродоту, достигал площади в 36 кв. км, вероятная столица скифов V—III вв. до н.э. Каменка у Днеп¬ра — 12 кв. км, были и десятки менее крупных городищ. Бо¬гатыми были города Северного Причерноморья типа Оль¬вии. «Невозделанные» и «бесплодные» пространства веками давали ряду городов Греции почти каждый год десятки ты¬сяч тонн хлеба, много другой продукции.28 Больше похо¬же, что Македонский все же внял последним словам из речи мудрого скифского посла. Ведь и сам царь был философом, считался даже у ряда народов богом.
«Речь Герусия» (так условно можно назвать посла скифов; греческое «герусия» — совет старейшин, а посол явно выра¬жал мнение мудрейших скифов) достаточно четко показыва¬ет философские позиции части наших пращуров-земляков, как стоиков, что соответствует традиции, идущей от Аиахарсиса. Это один из ранних памятников отечественной фило¬софской и дипломатической мысли, ораторского искусства IV века до нашей эры. Памятник мысли тех скифов, которые жили у низовий Танаиса (Дона) и Меотиды (Азова), но не¬редко оказывались и севернее, у гор Рип (Риф). Памятник известен по работе Руфа середины I в. н.э., но латинские ав¬торы имели возможность работать с македонскими архивами времен Александра, что с веками свозились в Рим.
Античные источники показывают, что отзвуки истори¬ческой истины в «русофильских» версиях отечественных «Александрии» есть, только вместо словено-русов в реальности действовали придунайские и придонские скифы вместе с союзниками. Пращуры словено-русов в составе скифов быть могли, 29 но это уже плоскость собственно исторических исследований этногенеза народов нашей страны.
Условно «прозападнические» версии отечественных «Александрий» тоже полны философского содержания, хотя вместо скифов и словено-русов чаще используют понятия типа «северные народы и кумане». Они укладываются в традицию греко-византийского многовекового унижения «нехристей», что около 840 года или ранее выразил Игнатий в «Житие Георгия Амастридского», где оценил и очередное нападение скифо-русов на Византию:
«Было нашествие варваров, Руси, народа, как все знают, в высшей степени дикого и грубого, не носящего в себе никаких следов человеколюбия. Зверскими нравами, бесчеловечными делами, обнаруживая свою кровожадность уже одним своим видом, ни в чем другом, что свойственно людям, не находя такого удовольствия, как в смертоубийстве, они — этот губительный на деле и по имени народ, — начав разорение от Пропонтиды и посетив прочее побережье, достигли, наконец, и до отечества святого, посекая нещадно всякий пол...».30
Не стоило бы путать Игнатию боевые дружины словено-русов со всем народом, так как и любые другие армии, включая византийскую, в ратных походах «зверских нра¬вов» и подобного не чурались. Война была и есть война. Ма¬кедонский тоже находил своеобразные удовольствия на ру¬бежах Скифии.
Когда «кумане» восстали против политики-Филиппа и «числом до пятисот тысяч пришли на Македонию», Алек¬сандр якобы провел у их лагерей «хитрость с кострами», имея всего четыре тысячи македонян (по «нейтральным» антич¬ным спискам 30 тысяч против 400 тысяч). Уже в этом эле¬менте видна предвзятость «прозападных» версий. Доблестные «четыре тысячи» (примерный состав войска раннего Новго¬рода) помогли Александру убить 350 тысяч врагов («рука бойво колоть устала...»), заставили бежать остальных и пленили десять тысяч «куман», множество коней и оружия. Не Фи¬липп, а его сын, признавался убийцей скифского царя Атея (Отламыша — по данным версиям). Известный по античным источникам диалог Александра и покоренных скифов 339— 335 гг. русские «прозападные» версии передают примерно так:
«Видите ли, друзья, что по божественному промыслу (при¬вычный масонский оборот: П.З.) предаю вас в руки македо¬нян. Подняли меч на македонское господство, а ныне пора¬жены от рук македонских, и (я) царя вашего Отламыша (до¬пустимо: и «сына Атея»: П.З.) убил. Но если хотите жизнь свою сохранить и вашу землю к моей земле присоединить, то составьте с македонянами один народ (трудно ожидать такое предложение кочевому народу «зверского вида»: П.З.)».
Они отвечали:
«Храбрый господин, прекрасный Александр! Раз уже бог тебе помогает, то по воле его и кумане тебе помогают, и по его же воле мы тебе принадлежим. А над нами поставь царя и верни нас в нашу землю (хотя бы к низовьям Дуная)».31
Александр поставил над «куманами» (скифами, пращу¬рами словено-русов и т.п.) Своего старшего двоюродного брата Ванцатура (Ланцатура; Лванцата) —молодого, но боль¬шой храбрости — и отпустил их. И тогда в сюжетах появля¬ется «пелопонесский царь» Анакорнос, попытавшийся со¬блазнить Олимпиаду и убить Филиппа.
Убийцей Филиппа обычно считается Павсаний, иногда как «богатый и знатный житель Фессалоники» (будущей Солуни). Славянские тексты чаще замещают его Анаксархом — Царем Пелагонии (Поморья) и даже Полонии («страны по¬лян» и будущей Польши). Очевидно, включено какое-то важ¬ное для славян имя-символ, когда Анакорнос (Анаксарх и т.п.) признается достойным противостоять самому Алексан¬дру Македонскому и его роду. Вероятно, здесь есть одно из проявлений внедрения почитаемого и у славян Анахарсиса в иную дни него сюжетную линию и под созвучным именем подобных примеров чему немало в истории. Реальных таких «пелагонских царей» наука пока не нашла.
Преследуя Анакорноса, по русским версиям, Александр увидел раненого отца: у того были рассечены голова и правая нога. Затем удалось вернуть похищенную Олимпиаду, «мать свою": «И с восемью тысячами воинов («четырьмя» до этого бил 500 тысяч) настиг Авакориеса на месте, называемом Змикси (река Места, где с VI в. н.э. жили «смоляне» и другие славяне на землях Греции: П.З,), войско его разбил, а самого к отцу своему привел».32 После казни Анакорноса Филипп тут же умирает. Казнь символизирует приход Александра к единоличной власти, поэтому фигура «скифского мудреца Анахарсиса» (нередко входившего в число выдающихся «семи мудрецов»: философов) для такой символизации вполне подходит. Уничтожив «скифского царя мудрости», Александр оказывается самым мудрым для северян царем.
«Прозападные» версии допускают, что на торжествах случаю воцарения Александра (с использованием элемент «совета» и «веча») «собрались все македоняне и пелагониа (соратники Анакорноса), и кумане (остальные скифы: П.З) все, знатные и простые». Обратился к ним Александр:
«О, друзья мои и братья мои!.. Как же мне ныне царствовать повелите?»
«Тогда выступил муж мудрый, именем Филон, и сказал: «О, царь Александр! Всякий возраст человеческий свое назначение имеет».
Александр же сказал: «Старость почитаема и кратковременна»...»33
Примерно в духе такой мудрости он поговорил со свое ми соратниками Селевком, Антиохом и Птоломеем. А Филота (очень популярный среди македонцев и позже » ценный царем) оказался замененным иудейско-эллинисческим «мужем мудрым» Филоном, тоже близким к стоикам.
«Прозападные» версии русских «Александрий", продолжающие традиции античных текстов, упоминают много больше философов и философских сюжетов, чем «русофильские» версии. Диоген предстает как «мудрейший из всех философов», неоднократно проявляет себя Аристотель, обильную пищу для себя найдут в этих версиях многие люб» истории отечественной философии, философских и историософских произведений на Руси.
Как Александр Геще в V в. до н.э., юный Александр Филиппович (или Нектанабович?) тоже решил себя проявить на олимпийских состязаниях. Он учился у гладиаторов-витя¬зей той поры — Остимия, Олимбиса, Емия и Посидомея. Победил в состязаниях колесниц Калистенауша, имевшего сходное имя с царем «куман» (скифов) Отламышем. При¬ятель царя Птоломей победил Ламедауша (подобные имена в «Александриях» сравнительно редки, символизируют со¬ответствующие этнические привязки).
«Стоял тут философ, по имени Фруний, и сказал он:
«Мудрость и храбрость не от возраста приходят, а от твердо¬го и доброго сердца». И спросил философ: «Откуда Алек¬сандр этот?» Ответили ему, что это сын македонского царя Филиппа. И сказал философ: «Слышал, как говорили учите¬ля мои, что явится царь в Македонии и обнажит меч в Филоновом граде и покорит он все земли западные, повергнет в прах всех царей восточных». И сказал Александру: «О царе¬вич, сын Филиппов! Если ты захочешь прийти на нас-то пощади город наш». Александр на это, посмеявшись, отве¬тил: «Не моими силами, но по божественному промыслу все совершается»...»34
Фруний — по сути — Врун, «фрустрор» —обманщик. Не «Филонов град» ожидал Александра, а Филиппов. Но дело Фруния не правду говорить, а что-то символизировать. По¬этому с первым советом при вступлении Александра «в дол¬жность царя» и выступает Филон, а не Филота. Небольшие неточности, но для знающих людей — символичные.
Десятки вариантов «Жизни и деяний Александра Маке¬донского» (или в русских версиях нередко: «Сказание, извес¬тное о жизни Александра, царя македонского и самодержца великого, храбрым витязям поучение...») — все философское богатство «Александрии» — требует тщательного и глубокого изучения именно в плане историй отечественной философии. Специального рассмотрения заслуживает сюжет. «Сказание о царях и князьях многих, и о женщинах марсидонских, и Евремитре, марсидонском царе, который повелевает многими язычниками, которых Александр замуровал...»35
Евремитр — символизация у словено-русов ХII—ХVII вв. имени Евпатора Митридата, мощного противника Рима во 11—1 вв. до н.э., когда Евпатора активно поддерживали мно¬гие народы Скифии; и Рим последовательно проводил по¬литику «железного занавеса» («санитарного кордона») у Чер¬ного моря по отношению к северянам, включая и пращуров словено-русов.
Русские «Александрии» ХII—ХVII вв. — при всем богат¬стве условно «русофильских» и «прозападных» версий — мощный историко-философский источник, сокрушающий привычное «обрезание» истории Руси «рюриковским време¬нем», излишние противопоставления истории Скифии (Сарматии и т.п.) и истории Руси и России. «История России с древнейших времен...» начиналась задолго до Александра Ма¬кедонского, как и история отечественной философии.
По русским и другим версиям, Аристотель посетил Алек¬сандра в округе «поля Сенаар» (его отмечают в числе исход¬ных и для нерцев-славян летописи). Философ-учитель, кото¬рому позже приписывали и отравление ученика, не сдержи¬вал высоких слов: «Благодарю бога, удостоившего меня ви¬деть светлое и прекрасное лицо твое, сильный и прослав¬ленный среди людей всего мира, могучий властитель, царь Александр. Вся земля удивляется тебе и радуется твоей вели¬кой славе...»36
В Средней Азии больше проявлялось влияние на македонского царя и его окружение зороастризма. Безусловно, феномен Александра — одно из уникальных историко-философских явлений. И можно понять Роксану (Светлану), проявлявшую при смерти мужа и славянские обы¬чаи: «Роксана-царица царскую багряницу разодрала до земли и волосы свои распустила, и с плачем и со слезами от скорбного сердца говорила с Александром, как с живым».37 Смерть не уничтожает настоящего философа, а лишь усили¬вает его присутствие среди живущих людей. Владыки и про¬чие недоумки спешат утверждать себя материальными па¬мятниками, философ утверждает себя памятниками мысли. «Александрию!» — сплав жизни и мысли выдающегося царя-философа, чем-то близкого и русскому Александру Невско¬му. Начиная хотя бы с имени, очень важного и в философии.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Александрия. Роман об Александре Македонском по рус¬ской рукописи XV века. (М.Н.Ботвинник, Я.С.Лурье, О.В. Творогов, М.-Л., 1965; лит-ра; Бойназаров Ф.А. Проблемы тради¬ций и современность. (Образ и личность Александра Маке¬донского). М., 1990.
2. Костюхин Е.А. Александр Македонский в литературной и фольклорной традиции. М., 1972. С.51—52.
3. Истрин В.М. Александрия русских хронографов. Иссле¬дование и текст. М., 1893. С.124-139.
4. Золин П.М. Русь до Руси. Вып. IХ. Новгород, 1995. С.21 (19-21).
5. Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1991. С.294-297.
6. Сто новгородских сел. / Сост. П.М. Золин. Вып.3. Новго¬род, 1991. С.139.
7. 3олин. РдР,VIII.С.44.
8. СНС (Сто новгородских сел). Вып.3. С. 141—142.
9. ВДИ (Вестник древней истории). 1950. Указатель (При¬ложение; Сводное оглавление) к работе В.В.Латышева. Гео¬графический указатель: Александрия в Скифии (Дальняя). Александровы алтари; РдР, VIII. С.59.
10.РдР, VIII.С.21-24.
11. РдР (Русь до Руси), VII. С.7-8.
12. РдР, IV (Новгород, 1993). С.25-38.
13. ВДИ. 1950. Указатель к работе В.В.Латышева. Именно: Фалек и Рагаб.
14. РдР, IV. С.27.
15.ВДИ.1947.№З.С.246.
16. Александрия. С.78.
17. СНС. Вып.3. С.140.
18. ВДИ. 1947. №3. С.248, прим.2.
19.РдР, IV.С.25.
20. ВДИ. 1949. №1. С.292-293; Целесообразно уточнять пе¬ревод по изданию: Курций Руф. История Александра Маке¬донского. М,, 1963. С.285.
21. Костюхин ЕЛ. Александр Македонский. С. 15.
22.ВДИ.1949.№1.С.291.
23.Там же. С.293.
24.РдР, IV.С.ЗО-31.
25.ВДИ.1947.№З.С.249.
26. ВДИ. 1948. №1. С.278, прим. 11; уточнить по новым изда¬ниям Арриана.
27. Шахермайр Ф. Александр Македонский. Пер. с нем. М., 1986.С.239.
28.Там же. С.238.
29. РдР, VI. С. 18-44.
30. РдР, VII. С.9-16; вып. Х-VIII.
31. Васильевский В.Г. Труды. Т.III. Пг., 1915. С.64-65.
32. Александрия. С.79.
33. Там же.
34.Там же.С.80.
35. Там же. С.78.
36. Там же. С. 130.
37. Там же. С. 136.
Скифии, Бион, Сфер...
Время Аристотеля и Александра Македонского вновь выз¬вало усиление влияния Скифии в античном мире, что про¬являлось и в активизации деятельности новых скифских фи¬лософов. Уже в IV в. до н.э. получил известность Скифин — он излагал в стихах учение Гераклита Эфесского (Эфес счи¬тался городом, созданным амазонками, вышедшими из Ски¬фии). Скифин создал и полуфилософский роман о родона¬чальнике скифов Геракле — благодетеле человечества. По про¬изведениям Скифина предполагается, что Гераклит состоял в переписке с Дарием, а его учением увлекался и стоик Сфер.
Родом с берегов Днепра был скифский философ Боин (Бион) Борисфенит, почти земляк Анахареиса. Его учеба в 317—307 гг. у киника Кратета обычно включается в хроноло¬гию истории всемирной философии. Сам Кратет являлся уче¬ником Диогена Синопского, известного своей «бочкой», сто¬явшей у храма Матери Богов (за поклонение ей ранее погиб Анахарсис). Диоген был сыном менялы и фальшивомонет¬чика Гигесия (Гикесия), сам увлекался «обрезанием» монет, за что и изгнан из Синопы (оттуда морем до Приазовья было двое суток пути). Он подтрунивал над Демосфеном, скифом по матери. Попадал в плен к Филиппу, остроумно отвечал Александру и другим царям. «Жители Синопы осудили тебя скитаться!» — говаривали ему. «А я их — оставаться дома», — следовал ответ. Диоген не скрывал смысла своей филосо¬фии: «Я — гражданин мира!» Космополитизм Аристотеля и подобных философов вел к созданию космополитичной дер¬жавы Александра Македонского и более поздних империй, привлекал многих выходцев из Скифии. Кумиром Диогена тоже был Геракл.
Кратет (Кратес) после Полемона наследовал Академию в Афинах, где жил и учил. Бион (Боян) «не любил учения академиков, пока слушал Кратеса, он затем сделался после¬дователем учения киников, взяв трибон и суму». Это счита¬лось свидетельством обращения его к твердости духа. Рас¬пространялось много версий о происхождении Биона, осо¬бенно философами Персеем и Филонидом. Борисфенит (Ольвиополит) вынужден был объясняться с македонским ца¬рем Антигоном II Гонатом (283—239), сыном Деметрия I Полиоркета и внуком Антигона I Одноглазова. Эта македонс¬кая династия, помня о могуществе Скифии, активна при¬влекала северян к борьбе с Римом. Язвительный Бион и близ¬кие ему скифы могли приносить пользу и своими острыми суждениями. Позже скифские дипломаты и философы славились при правящих дворах Гуннии, Аварии, Византии и Болгарии (уже как славяне), а Русь нередко привлекала к подобной деятельности скандинавов.
Бион, объясняясь с царем, произнес одно из своих крыла¬тых изречений: «Знакомься со мной от меня самого». И его биография стала устойчивой частью античной историко-фи-лософской литературы: «Бион был родом борисфенит; от ка¬ких родителей он происходил и от каких занятий обратился к философии, — он сам объяснил Антигону... Заметив, что его успели оклеветать, говорит ему. «Отец мой был отпущенник, вытиравший себе нос локтем (этим он намекал на торговца соленой рыбой), родом борисфенит, имевший не лицо, а клей¬мо на лице, знак жестокости его господина, а мать была та¬кая, какую мог взять за себя такой человек, — из публичного дома. Потом отец за какой-то проступок при сборе податей был продан со всем домом и с нами; меня, как недурного собой мальчика, покупает один ритор; перед смертью он ос¬тавил мне все свое имущество, и я, предав огню его сочине¬ния и все разорвав, приехал в Афины и занялся философией. Вот и порода и кровь, каковыми тебе я хвалюся!...»1
Соленая рыба веками была одним из важных скифских экспортных 'товаров наряду с зерном и кожами, оружием и грубыми тканями. Женщины-северянки, как наложницы, сла¬вились во многих странах. Тотальный и строгий сбор податей в Скифии (затем Росии) отмечен многими источниками. Со времен Гомера (киммерийца), верно, обретали известность и северные мастера риторики, не чуравшиеся развращения малолетних под прикрытием маски добродетельности. Сколько еще сочинений всяких риторов Скифии разные будущие Бояны предали огню?!
По данным Диогена Лаэрция, в действительности Бион (Боян) «был вообще человек изворотливый, ловкий софист и давал много случаев (уроков: П.З.) желавшим научиться философии; в некоторых отношениях он любил величие и легко поддавался надменности. Он оставил множество запи¬сок, а также полезные и важные изречения...» Эти изрече¬ния напоминали высказывания Анахареиса и других перво-философов.
Познав академиков и киников, Бион послушал беседы «атеиста Теодора, излагавшего свои мудрствования во всех видах; после он слушал перипатетика Теофраста...» Много-профильность философии этого скифского мудреца была своеобразным символом разнообразия жизни и философских потребностей самой Скифии, где «ловкий софизм» веками приветствовался и ему обучали. Величие и надменность («гор¬дыня») тоже поражали не одного Биона. Индоевропейское Теодор позже перешло в восточноевропейское Теодорих (Тетрик), несколько исторических личностей с такими именами прославились в III—V вв. н.э.
Около 264 г. до н.э. Клеанта (Клеанфа, Клеанда), возгла¬вившего стоиков после Зенона, слушал Сфер («Звер») Боспорский (из Приазовья и округи родичей Демосфена), Това¬рищем этих философов был Хрисипп (280—207), кто не чу¬рался ездить на «философские заработки» в Патикапей (Керчь) и в «Скифскую пустыню», где философы могли жить за счет царей, приятелей и «от занятий софиста».
Сфер происходил из мест, близких еще Токсарису. Позже Сфера Боспорита пригласил египетский царь Птолемей III Эвергет (246—221), которому служило немало северян. Сфер приехал в Александрию, славную своей уникальной библио¬текой (уничтожена христианами и мусульманами). Через некоторое время Птолемей послал его в Спарту к очередному царю Клеомену (226—221), советником но реформам. За три века до этого в Спарте царствовал еще один Клеемен (520— 391), имевший многообразные связи со Скифией и научив¬шийся от скифских послов злоупотреблять крепким вином (о том рассказал Геродот).
Отмечалось, что Поспорит достиг «значительных успехов в науках» (подобные способности скифов прославлялись ив начале средних веков). Идеи Сфера о государстве, верно, ча¬стью были близки идеям Платона, которого устойчиво чти¬ли мыслители Скифии. Позже покровителем Сфера являлся и Птолемей IV филопатор (221—203), сын Птолемея III и Береники I («Вероники»).2
Совокупность фактов позволяет примерно датировать пе¬риоды жизни двух скифских философов эллинистической поры: Бион (335-260) и Сфер (285-215). Вероятны уточне¬ния примерно на десяток лет, что не резко исказит приве¬денные хронологические представления. Античной филосо¬фии было известно до двадцати работ Сфера Боспорского, их названия напоминал Лаэрций.
Мудрыми признавались многие скифские властители, в ча¬стности, цари Атей и Скилур (последний правка Ольвией и выпускал там свои монеты во II в. до н.э.). Скилур якобы ос¬тавил 30 сыновей (уже в XX веке один из царей в Африке прославился как отец более 600 сыновей). Перед кончиной скифский властитель предложил сыновьям переломить связку дротиков (мелких копий: привычного оружия и славян). Не смогли. Отец переломил все по одному и пояснил — действуя заодно, останетесь сильными, разделившись и враждуя, бу¬дете перебиты. Лев Толстой повторил этот бродячий сюжет, известный многим народам в разных вариантах, на свой лад.
Наряду с приведенными можно выявить имена и других философов округи Скифии, имевших известность в антич¬ное время. Но хотя бы имена Скифина, Биона, Сфера — как Абариса, Замолксиса, Токсариса и Анахарсиса — дол¬жны быть устойчивы в истории отечественной философии, земель будущих Руси и России. Можно долго спорить о кон¬кретной этнической принадлежности этих ярких личнос¬тей, но грешно не видеть в них своих древних земляков, правда, прославившихся в других странах.
Нет пророков в своем отечестве?
В.И Ленин «линией Платона» называл всю идеалисти¬ческую линию философии, хотя любой краткостью и одно¬значностью трудно определить реального гиганта мысли. Нов¬городские былины о Садко и Василии Буслаеве делают це¬лью путешествий героев в южные страны, даже конкрет¬но — реку Иордан. Общеизвестен путь туда новгородских паломников, включая игумена Даниила в начале XII в. Па¬ломники шли и по философским путям-линиям, извест¬ным задолго до нашей эры.
Символично, что одним из последних античных философов к концу V в. н.э. был Марин из Неаполя Скифского (Палестинского), где веками находили себя и выходцы из Скифии (будущей Росии: Новгородика. Вып. 3, с. 33, 42, 6). Он являлся учеником философа-неоплатоника Прокла (412—485), родившегося в Византии в пору диктата там выходцев из Скифии. Поздни¬ми созвучиями Марина являются новгородские средневеко¬вые Марьяны, Мартины, Марии, Марины... Известие по бе¬рестяным грамотам и имя Прокл (Прокол), созвучны ему Прокша (Прокош), Прокопий, Прокоф...
Созвучия имен — символы и созвучий традиций: Средне¬вековая новгородика знала ононимы Плать, Платанов, Пла¬тонов, Платунов, Плотцов и подобные. Они по корням близки Платону, как и русские слова «плата» и «платать». Платон до сути стоял за сильное государство, которое «работники» дол¬жны «оплачивать» своим честным трудом, а государство дол¬жно регулировать всю их жизнь. Власти, вероятно, не часто знают идеи Платона, но за ежегодными данями (хотя б в форме налогов) ко всем «работникам» приходят.
Данный краткий историко-философский сюжет не ставит задачу сразу внести ясность: в сложнейшую пространственно временную «линию Платона», включая и целенаправленность в регион Приильменья. Но индоевропейские корни Платона и его философии, распространение идей Платона в античной Скифии и средневековой Руси историки отече¬ственной интеллигенции, думается, должны знать. И подоб¬ных линий от античных мыслителей до нынешнего времени через земли Скифии и Руси, включая Новгород, реально существует немало. Важно лишь их замечать и проявлять, ос¬мыслять их значение в развитии отечественной интеллиген¬ции, хотя бы типа философа А.Ф.Лосева.
Скифия во времена Платона сохраняла устойчивое влияние в Европе и Азии. Почти ровесником философа был скифский царь Агей, погибший в 389 г. у Дуная в сражении с Филиппом Македонским, отцом знаменитого Александра. Агею в момент гибели определяли около 90 лет. Так как скифские цари, если верить Хрисиипу, любили окружать себя философами, и служить софистом в Скифии было выгодно, то доминирующая философская линия у ряда скифских царей определяется четко —софизм.
«Софисты»- (мудрецы, умельцы; «мастера») олицетворяли собой многообразие мудрости и — в определенной степени — были и продолжателями различных направлений «скифства». Как умного, изобретательного, искусного и знающего чело¬века —Анахарсиса, например, —тоже можно включал» в число исходных «софистов». Уже во времена Сократа «софисты» впер¬вые в Греции и округе стали учить мудрости и красноречию за деньги. Протагор, Горгий, Гиппий, Продик и некоторые дру¬гие из них имели близкие «скифству» имена, созвучия каким обильно представлены в Северном Причерноморье. Платон критиковал релятивизм и иные идеи софизма, но испытал значительное влияние этого течения, чего не избежали Сократ и Аристотель. Идеи софизма проявлялись в мегарской школе и у киников, во многих направлениях философии эл¬линизма, включая и неоплатонизм.
Города и земли Северного Причерноморья во времена Платона не избегали междоусобий и войн. Афины поддер¬живали Нимфей (юго-западнее Керчи), Геракдея Понтийская — Феодосию, Херсонес. Боспорский царь Левкои I (пра¬вил: 389—349) смог подчинить Феодосию, а затем и еще боль¬шую округу. При нем известны соседние царь Гекатей и ца¬рица Тиргатао, почти тезка Таргитаю, сыну Зевса и родоначальнику основных ветвей «скифства». Уже упоминавшийся Агей действовал у низовий Дуная. Философско-мировоззренческие позиции царских родов явно не уходили далеко от многовековых традиций. После смерти Левкона с 349 г. некоторое время правили вместе его сыновья, Спарток II и Перисад I, которых славили Афины и боготворили окрестные народы.
1.ВДИ. 1948. №2. С.297-298.
2.Диоген Лаэрсткий. О жизни... С. 181,184,299,566 и др.; ВДИ. 1947. №4.С.286.
Переход к патерналистике
Для понимания масштабов отечественной философии до Рюрика и уже при Рюриковичах можно начинать хотя бы со «Словаря книжни¬ков и книжности древней (средневековой) Руси», что изда¬ется с 1987 г. Десятки русских произведений XI—XIII вв. с философским содержанием существуют в новгородских списках. «Златая цепь», «Изборники», «Златоструи», «Жи¬тия...», «Пандекты», «Патерики», «Пчелы...», «Шестидневы»... Все это крайне мало изучено и не включается в ши¬рокое общественное сознание, даже большей частью не опубликовано. Мало помнят россияне и зарубежные радетели отечественного прошлого о многообразном смысле хра¬мов Софии, да и о глубине отеческой мудрости.
«Книги «Пчела : Речи и мудрости от Евангелий и от Апо¬столов, от святых мужей и разума «внешних» философов» — сохранились более чем в ста списках, восходящих к тра¬дициям Х—XII вв. Наиболее популярная версия состоит из 71 главы-книги, каждая из которых включает более 20 изре¬чений и фрагментов. Цитируются отцы церкви IV—V вв.: Иоанн Богослов, Василий Великий, Иоанн Златоуст и дру¬гие. Но наряду с ними обильны и ссылки на античных философов: Сократа, Ари¬стотеля, Диогена... Там вероятно обнаружить и высказыва¬ния древних мудрецов Скифии, но для этого надо вспомнить и твердо знать их имена.
Все обильно цитированные и изучаемые элитой средневековой Руси мыслители мирового уровня оставили немало высоких оценок роли Скифии и ее любомудров во всемирном прошлом, в истории всего человечества.
Главы по сути философских сборников-учебников «Пчела» назы¬ваются «О мудрости», «О правде», «О любомудрии», «О ду¬ше», «О памяти» и аналогично, как нередко назывались и произведения наших античных пращуров-философов. Одним из них, напомним, был стоик Сфер Боспорский (родом из Приазовья), известный философ III в. до н. э. Это имя имеет созвучия в славянских Звер (Зверин), Звар, Свар (Сварог), Сваруна (воин VI в. на Кавказе), Ставр и подобных именах, частью представленных и в новгородских берестяных грамотах. Хо¬тя бы со времен скифского царя Антира, победившего Дария в 512 г. до н. э., философы Греции и других стран при¬езжали на заработки в Скифию — учили мудрости и рито¬рике царей, бояр и их детей; сами набирались скифской мудрости. Христианские авторы III—V вв. н. э. указывали, что философское учение «скифство» (как «мудрость скитания») родилось около III тыс. до н. э. и было одним из первых на планете заметных философских учений. Между Приазовьем и, в частности, Приильменьем просле¬живаются археологические, эпические и другие связи со вре¬мен аргонавтов, дружин легендарного Иалмена (участника войны под Троей) и даже Прометея (Промысла). Чаще всего отечественные мыслители, по многотысячелетней традиции, ярко проявляли себя на чужбине. Эта многотысячелетняя тра¬диция , к нашему прискорбию, дожила и до начавшегося века...
Сфер, о котором выше уже говорилось, явно в юности покинул Приазовье и обучался в школе стоика Зенона. Достиг «больших успехов в науках», славы выдающегося философа-советника. Царь Птолемей III Эвергет (246—221 гг. правления), которому служило в Египте немало выходцев из Скифии, пригласил его в Алек¬сандрию, где Сфер мог пользоваться сокровищами уникаль¬ной библиотеки (чтобы лишить человечества глубокой памяти, фанатичные христиане и затем мусульмане все сотни тысяч ее книги и сожгли). Философ иногда спорил с самим царем, побеждал в спорах логикой. Затем он был послан советником к царю Спарты Клеомену — тезке царя, взаимодействовавшего за три века до этого еще с Антиром, победителем Дария 1. . В последние годы жизни Сфер был под по¬кровительством Птолемея IV Филопатора, правившего Егип¬том в 221—203 годах.
До нашего времени труды Сфера «Приазовского», веро¬ятно, не дошли (хотя небольшой шанс найти что-то в Ватикане и иных подобных хранилищах есть). Но они были достаточно известны к началу средневе¬ковья, вероятно, активно изучались . Эти книги и сборники бесед назывались «О мире», «Об основах», «Об атомах и образах», «О случае», «О наи¬меньшем», «О законе», «Об определениях», «О противоре¬чиях», «Об двухсмысленностях», «О надлежащем», «О сла¬ве», «О богатстве», «Пособие по диалектике» (в 2 книгах)... Труды уже по названиям позволяют относить философа к диалектикам, атомистам, державникам.
Прославился Сфер и своими работами «О семени», «Об органах чувств», «О страстях», «О царской власти», «О спартанском государственном устройстве»... Это устройство привлекало Скифию с эпических времен, но наиболее обстоятельно - со времен скифского философа Анахарсиса, дяди Антира. Сфер оставил «Письма». Являлся и историком науки, особенно истории философии - сочинив книги «О Гераклите», «О Ликурге и Сократе», «Об эретрийских философах». Близкий Сфе¬ру Хрисипп в те годы признавался, что многие философы и софисты были не прочь получить философские заработки именно при богатых царях Скифии.
Позиции Сфера можно знать и подробнее, если изучить общие позиции стоицизма III в. до н. э. Стоики разделяли философию на логику, физику (мироздание) и этику. Выде¬ляли первоогонь — дух, логос. Но были и материалистами, диалектиками. К сожалению, считали самоубийства приоб¬щением человека к идеальной разумности мирового целого. Весь космос — всемирным государством, всех людей — космополитами. Такой позицией стоики способствовали раз¬витию идей масонства, ныне диктующего волю всей плане¬те, особенно — России.
Известная книга «Диоген Лаэртский. О жизни...» (М.: Мысль, 1986) сообщает ряд важных подробностей о Сфере и других скифских философах, начиная с Анахарсиса. Яко¬бы Анахарсис погиб у Днепра около 540 г. от рук родного брата, царя Савлия. Погибая, успел сказать примерно сле¬дующее: «Разум спасет нас на чужбине, но зависть погу¬бит на родине!» Имя Савлий есть в новгородских берестя¬ных грамотах, но почти через полторы тысячи лет после смерти выдающегося скифа. Анахарсис («знахарь» или Ана-Хорс: «небесный глас») нередко включался в число первых «семи мудрецов» древности (Лаэрций его указал 8-м). В античности цити¬ровались его письма и десятки высказываний. Его знали Сократ, Платон, Аристотель и другие философы. Он при¬знавался изобретателем якоря и гончарного круга, иногда и плуга.
Некоторые примеры сути его высказываний: «Состяза¬ются люди искусные (знающие), судят — неискусные (не¬знающие)», «Корабль (лодка) безопаснее, если стоит на бе¬регу», «Рынок — место для обмана и обкрадывания друг друга»... Античный пращур-мудрец явно не входил в число апологетов рыночной экономики. Сочинял сотни стихов о ратных подвигах скифов, занимался этнографией соседних народов, экспериментировал с введением новых обрядов, за что в итоге и погиб.
Родом из Приазовья и Подонья был, как помним, скифский философ-врач Токсарис. Он был уже пожилым и знаменитым, когда в 588—584 гг. с ним в Афинах встретился Анахарсис (за¬тем юный мудрец встречался и с Солоном). Это позволяет датировать рождение Токсариса 640—630 гг. до н. э. и при¬знавать его близким по возрасту «первофилософу» Фалесу Милетскому. Кстати, выходцы из Милета уже в 648 г. ос¬новали крепость-торг Березань у низовий Днепра (Борисфена). Христианские авторы раннего средневековья счита¬ли, что библейский Фалек еще в III тыс. до н. э. пришел в Скифию и мог быть среди создателей идеологии «скифства». От времен библейских Нектана и Фалека русские ле¬тописи начинают историю «нарцев еже суть словен», их языка и культуры.
Ононимы Токар, Токова и созвучные есть в средневеко¬вой новгородике. Токать — говорить, толковать; «токарить» - шлифовать, вырезать, сверлить. Одним из вариантов перевода име¬ни философа может быть — «тока царь» (мудрец, царь толка, толкового разговора). Токсарис славился не только мудрыми мыслями, но и отменным врачеванием, знахарством (как почти все скифские мудрецы). К сожалению, сведения о скифском сопернике по философии самого Фалеса сохранились лишь у Лукиана Самосатского, автора II в. н. э. Из-за любви к Элладе (точ¬нее: «цивильной жизни») Токсарис «покинул в Скифии же¬ну и маленьких детей, уехал в Афины», стал жить там, «уважаемый лучшими людьми».
Токсарис считался почитателем Ветра и Меча, клялся ими, как и другие скифы: «Ветер есть виновник жизни, а Меч причиняет смерть». Но этот Бог «многообразен и представляет бесчисленное множество путей, ведущих к нему – например: стрела, копье, цикута, петля и т. п.» Археоло¬ги, этнографы, лингвисты и другие специалисты указывают истоки этих культов в глубинах каменного века. Культ Вет¬ра в округе Приильменья начинался хотя бы образом Бо¬рея, а культ Меча (Ареса) из Скифии перешел на Русь и в Россию. Ветер с уровня «творца и дыхания всей жизни» опущен в христианизированных былинах иногда до образа Соловья-Разбойника.
Токсарис выше всего в обществе ставил дружбу, призна¬вал ее главной ценностью народов Скифии. Основной труд Лукиана со сведениями о скифском философе так и назывался «Токсарис и Дружба». Мыслителей и практиков типа Ток¬сариса явно не хватает нынешней России. Уже этому скиф¬скому философу принадлежали близкие и нынешним рос¬сиянам мысли: «Чтим умерших для пользы живых», «Доб¬лесть заслуживает удивления и божеских почестей у всех», «Уступая в словах, не уступим в деле...».
Высказывания Токсариса стоит повторять и повторять: «....Скифы не признают ничего выше дружбы, скиф ничем так не гор¬дится, как участием в трудах и опасностях друга, а равно и не г у нас большего позора, чем показаться изменником в дружбе». Понятно, в дружбе с позитивной направленностью. Последние годы явно пытаются разрушить этот устойчивый отечественный менталитет.
Токсарис славил весь благородный образ мыслей ски¬фов, боготворивших верность друзей. С его слов известно немало полезных сведений об обычаях северных народов, включая аланов. Аланы, позже жившие и недалеко от гор Рип (ныне частью Валдайских), были одинаковы по одеж¬де и языку со скифами, но не носили длинных волос. Веро¬ятна близость позиций Токсариса будущим стоикам, хотя по всем скифским философам требуются фундаментальные исследования (хотя бы с учетом того, что Словен и Рус в легендах фигурируют как скифские князья).
Полезно напоминать и напоминать, что ярким философом античности был Бион Борисфенит (Днепровский), родившийся — по его словам — в семье торговца рыбой и женщины из публичного дома. Его, ког¬да отца посадили за долги, усыновил служивший в Скифии философ-ритор, педофил. После смерти ритора мальчик сжег ненавистные бумаги и ушел во взрослую жизнь. Условно годы жизни Биона относят к 330—240 гг. до н. э. Греческое Бион (Живой) могло замещать северное Боян (Воин, Бое¬вой), известное и новгородским берестяным грамотам.
Бион в 317—307 гг. учился у Кратеса и других филосо¬фов. Затем показал себя последователем киников, взял трибон (посох) и суму, обретая твердость духа в испытаниях. Учился у представителя киренской школы Теодора (Феодора?), по¬этому затем «от своей секты получил имя Теодория» (Тодор, Теодорих, Федор и т.п. – популярные у северян имена). Стал последователем Феодора Безбожника, служившего правите¬лю Фракии и Македонии в 306—281 гг. Лисимаху. Лисимах был бит гетами приазовским царем Эвмелом, скифами за Дунаем, попадал к ним в плен. «Консультации» Феодора, возможно, должны были помочь Лисимаху лучше понимать менталитет северных на¬родов.
Бион около 275 г. обосновался при дворе македонского царя Антигона II Гоната (правил: 283—239), сменившего Лисимаха. Гонат покровительствовал Зенону (идейному учителю Сфера), Персею и другим философам, которые не очень чтили острого на язык скифа. Правда, многие призна¬вали его мастером на все руки, искусным софистом и «нис¬провергателем философских учений» (в последнем он по¬могал всем желающим, ибо видел всю условность любых философствований).
Отмечалось его умение пародировать, использовать гру¬бые слова (мало кто из русских философов не чтил доходчивую и емкую «нецензурщину»), выражения разного стиля. Он постоянно подшучивал над музыкой и геометрией, точными науками. Любил роскошную жизнь, хотя и умер у Босфора (пролива в Черное море) в 240 г. почти абсолютно нищим. Эратосфен заме¬тил, что именно «Бион первый нарядил философию в лос¬кутное одеяло». Бион провел почти всю сознательную жизнь в тех местах, где веками обосновывались скифы и с VI в. н. э. ярко проявляли себя славяне. Он оставил много сочи¬нений о достопамятных вещах, немало полезных и дельных изречений...
Будем помнить и конкретные высказывания Биона (Бояна, Воина). Тревожнее живется тем, кто больше всего жаждет благо¬денствия. Не спеши жениться: уродливая жена — наказа¬ние тебе, красивая — подарок другим, всем. Старость — пристанище всех бедствий. Но не брани старость — ты сам жаждал достичь ее. Слава — мать доблести. Красота — не¬друг добру. Богатство — двигатель любого дела. Великое несчастье — неумение переживать невзгоды. Люди достой¬ны презрения, ибо сжигают или закапывают мертвых, но затем взывают к ним. Лучше другим отдать цвет своей юно¬сти, чем с других срывать этот цвет. Дорога в Ад легка — по ней уже идешь с закрытыми глазами. Самомнение — помеха успеху. Юность отличается мужеством, старость — зрелым разумением. Разумение — вершина всех добродетелей, как зрение — главное из всех чувств. Безрадостность — плохая подруга свободе...
Бион обучал афинян философии на острове Родос, где некоторое время жил. По мировоззрению он больше пред¬стает циником (киником) и атеистом. Но перед смертью одевал на себя северные обереги-амулеты, ибо многовековые традиции скифства все же брали свое. Бион высказывал много «безбожных мыслей», заимствованных у Феодора (у того тоже не исключены разнообразные свя¬зи со Скифией). Но в душе, как любой атеист и циник, ве¬роятно, допускал возможность и всего невероятного—в си¬лу бесконечности неизвестного.
Понятно, христианские верхи средневековой Руси не чтили всяких Бионов и Сферов, Анахарсисов и Токсарисов. Тем более, почти не допускали попадания близких им философст¬вований в округу Приильменья (Святого Поозерья). И все же волхования, «чер¬ные книги» и другие проявления многотысячелетних языче¬ских традиций сказывались на мировоззрении части местно¬го населения. Почти полное торжество христианских имен над языческими источники обычно отмечают лишь к XV в. н. э.
Напомним, что скифские цари типа Антира и приазов¬ские цари типа Левкона сами происходили из философской среды, принимали на службу философов. Эти традиции про¬должались до начала средневековья, когда философы-со¬ветники заметны в окружении царя Аттилы — боготворив¬шего округу Приазовья, знаменитый Меч (Токсариса) и обычаи «царских скифов». Прокопий Кесарийский в сере¬дине VI в. указал на продолжение характерных скифам традиций у славян:
«(Эти народы) издревле живут в народоправстве (де¬мократии), поэтому у них счастье и несчастье в жизни счи¬таются делом общим. (Все их) жизнь и узаконения одинаковы... Судьбы они не знают и вообще не признают... Они почитают и реки, и нимф, и всяких других демонов... (бого¬творят силы природы)».
Царь славян Даврит (Добрент) и князья у Дуная так в конце VI в. отвечали недругам: «Родился ли на свете и согревается ли лучами солнца тот человек, который бы под¬чинил себе силу нашу? Не другие нашею землею, а мы чу¬жою привыкли обладать. И в этом мы уверены, пока будут на свете война и мечи». Подобное о земле под солнцем в начале V в. говорил у низовий Дуная царь северян Ульдин (Ульдис), возможно, первый глава летописных «уличей» — затем союзников ильменских словен, времен Олега и Игоря. Слова Даврита и Ульдина – отзвук существовавшего в римской армии культа Митры, Справедливого Солнца, да и явный след зороастризма, который почему-то в истоки отечественной философии не допускается.
В свете этих традиций стоит осмыслить якобы произне¬сенную послами народов Приильменья и округи за морем в 862 г. фразу: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». В этой фразе глубокий социально-философский смысл, с элементами нового менталитета, навязываемого христианством. Поко¬ряйтесь тем, кто раньше вас поверил в «самого правильного бога» и больше вас на «ве¬ру» тратит (и будет тратить)...
Философия летописей, включая новгородские — тоже предмет для размышлений. Взять записи под 898, 912, 955 и другими датами. Так при смерти Олега упоминаются гно¬стики I века Симон Волхв и Менандр, близкие по ряду по¬зиций Сферу Приазовскому. Волхв же неизбежно будет напо¬минать об языческих традициях многовекового волхования в округе Поволховья. Ле¬топись под 915 г. упоминает эпического Ореста, который особо почитался в Скифии и кому посвятил немало добрых слов Токсарис. Все это факты против однозначного индоиранства всех скифов, что постулизирует официозная наука.
Византийские авторы отмечали четкие мировоззренческие позиции словено-русов Святослава, якобы идущие со вре¬мен Анахарсиса и Ахилла, кого в античности признавали «владыкой Скифии». Византийцы и считали Русь прямой продолжательницей традиций Скифии Примеры мудрости являют русские властители Ольга, Вла¬димир и Ярослав Мудрый. Последний утверждает почита¬ние мудрости храмами каменной Софии («вечной»), кото¬рая в 1045—1050 гг. встала и в Новгороде.
Владимир в 986—988 гг., если верить летописям, про¬являл величие отечественной мудрости, выбирая на века новую веру. Он встречался с философами-богословами от магометан, римлян, немцев, хазарских евреев, греков и дру¬гих народов. Советниками имел «бояр своих и старцев градских». Была сделана ставка на Херсонес (Севастополь), где еще в конце I в. н. э. вели просветительство епископ Климент и его ученик Фив. Мощи святых взяли в Киев, затем они оказались и на берегах Невы. Но если Владимир интересовался мировозренческими основами магометан, евреев, римлян, греков, немцев и других народов, то в истоках отечественной философии эти основы стоит хотя бы кратко показывать.
Со средних веков начинается общехристианская часть отечественной фи¬лософии, хорошо известная по различным источникам. Ве¬роятные языческие позиции средневековья можно реконструировать, ис¬пользуя книги по язычеству, начиная с трудов Б. А. Рыба¬кова. Археология Новгорода и округи дает немало под¬тверждений этим позициям, восходящим к временам Токсариса и Анахарсиса, Биона и Сфера.
Десятки свидетельств (избы-дома, типы орудий труда и посуды, орнаменты и т. п.) многотысячелетних традиций развития части населения и на Новгородской земле находят подтверждение в эпосе и философии северян. Новгородские словене, если верить летописям, продолжают традиции раннесредневековых славян низовий Дуная и Поднестровья. Они наследуют и мудрость нарцев-халдеев Вавилона, идеологию "скифства" времен Фалека и Рагава, Нектана и иных библейских героев. Сократ считал, что во всем в "Европе скифы господствуют". Он позитивно оценивал северных мудрецов Абариса, Замолксиса и других. Ставил рядом милетца Фалеса и скифа Анахарсиса, признавал их авторами "замысловатых изобретений" и ценил выше Гомера. Чтил мудрых скифов и Платон, а Скифия вплоть до времен Руси почитала и развивала платонизм, особенно в государственной жизни. Аристотель указывал на Анахарсиса как на неоспоримый философский авторитет. Страбон незадолго до нашей эры признавал:
"...Анахарсис, Абарис и некоторые другие скифы, им подобные, пользовались большой славой среди эллинов, ибо они обнаруживали характерные черты своего народа: любезность, простоту, справедливость". Плутарх (ок. 46-127), получивший энциклопедическое образование в Афинах, жил во время римских императоров от Нерона до Адриана, имевших обилие связей со Скифией и ее народами. Энциклопедист увлекался и философией, где не мог обойти скифский след. В книге "Пир семи мудрецов" он - вероятно, по многовековой античной традиции - указал на споры Анахарсиса с флейтистом Ардалом (сыном бога Гефеста, "первомудреца") и баснописцем Эсопом (Эзопом). Анахарсис побеждал всех этих героев остроумием, острословием.
Эзопу скиф указал, что солнце - "единственное из богов, или преимущественное перед другими, (кто) свободно, самостоятельно и властвует над всеми, а само никому не подвластно, но царствует и правит". Эту мысль к началу V в. повторил придунайский царь Ульдин, а в конце VI в. - царь славян Даврит (Добрент), намекавшие, что могут покорить всю землю,.какую солнце освещает. Вероятно, слова Анахарсиса в передаче Плутарха показывали уровень национального самосознания праславян, ощущение ими своей огромной исторической силы.
Солнечные культы типа зороастрийских характерны праславянам. Ардалу же Анахарсис заметил, что боги есть и у скифов, эти боги понимают человеческий язык, и зря высокомерные эллины думают, что "они говорят лучше скифов". Плутарх подтверждал сведения Хрисиппа, что античные философы с выгодой для себя служили Иданфирсу Скифскому (Антиру, племяннику Анахарсиса, победителю около 512 г. до н. э. Дария I) и Левкону Понтийскому (Приазовскому, обожествляемому греками ещё до Александра Македонского). Плутарх сообщил и подробности о связях Сфера с царем Клеоменом (имя, созвучное Клименту: ВДИ (Вестник древней истории). 1947. № 4. С. 195.)
"Клеомен участвовал в философских рассуждениях еще в юности, когда Сфер... прибыл в Лакедемон (Спарту) и заботливо поучал молодежь... Сфер был в числе первых учеников Зенона Китайского и, как кажется, полюбил мужественную натуру Клеомена и воспламенил его честолюбие... Пополнив ряды граждан лучшими из периеков.., (Клеомен) обратил внимание на воспитание юношества и так называемое "руководство", большую часть которого составил ему находившийся еще в Спарте Сфер..."
Традиция схожих наставлений доходят до времен византийского императора Константина Багрянородного (X в. н. э.), который Скифию уже называет Росией, а Новгород – Немогардом (Невогардом?). А традиции дохристианской философии на землях Скифии (будущих Руси и России) никогда не исчезали и доживают до настоящих лет. Если они получали меньшую по сравнению с христианством пропаганду и менее были изучены, то невозможно жизнеспособность этих традиций не видеть на современном уровне знаний.
Христианизация отечественной философии
Уже в древнем мире понятие «религия» все более нераздельно связывалось с идеей «государства». Смена религиозных (культовых) основ означала и существенную смену государственности. С научной и объективной точки зрения, христианство и затем ислам зарождались в недрах иудейства и до сих пор идейно с ним связаны (при всех попытках замалчивать или скрывать эту существенную связь). Новые веры безгрешны тогда, когда не рвуться к власти и не уничтожают массы людей за приверженность к старым верам. Фундаменталистские иудаизм, христианство и ислам нацелены на тотальную борьбу с иноверцами («неверными»), но до прихода к власти всячески стараются выживать тайно в разных формах.
«Как некогда, в начале своей истории, христианство укрывалось под покровом разрешенного законом иудейства; так, во втором веке оно могло невозбранно существовать, принимая формы разрешенного типа обществ, так называемых погребальных коллегий, collegia funeraticia. Общий закон, изданный при Адриане, разрешал низшему классу населения империи, tenuiores, составлять общества, имевшие целью обеспечить его членам места погребения» (Кулаковский Ю.А. История Византии. Т.1. СПб.: АЛЕТЕЙЯ, 1996. С.95;91 – 112).
Вечное ожидание близкого конца греховодного мира и пришествия Спасителя для последнего суда поддерживало и питало энтузиазм мученичества христиан. Позже наряду с кооперацией в деле погребений христиане начали зарабатывать и на фиксации актов гражданского состояния – рождения (крещения), бракосочетания (венчания), смерти (отпевание), с соответствующими записями в церковных книгах. Это навсегда привязывало население к церквям, так как вне такой связи люди и семьи по сути не существовали официально. Преимущественно языческое население Скифии такую упорную меркантильность христиан -–права на места погребений, фиксаций актов гражданского состояния и т.п. , - терпеть не могло, хотя уже в первые три века нашей эры веру в Христа приняли сотни тысяч жителей державы севернее Черного моря. Но в десятки раз больше различных «скифов» боготворение Яхве и его «сына» Христа терпеть не могли.
Один из основателей христианского богословия Ориген (185-254), выступая против платоника Цельса, бранил "безнравственные обычаи" скифов и их беззаконие, ибо Скифия оказывалась одним из важнейших оплотов борьбы против натиска иудейства именно в форме христианства. Христиане в среде скифов-язычников могли заключать тайный "договор со своими единомышленниками вопреки принятым у них обычаям" (обычаям язычества). Христиане "скромно" только себя считали носителями истины. Ориген запальчиво утверждал, что "перед судом истины языческие уставы о кумирах и безбожном многобожии являются обычаями скифов и еще нечестивее скифских (царей)...". Выходит, были языческие уставы о кумирах и многобожии, вероятнее всего, и в письменной форме (но и устойчивая устная форма «устава» тоже вполне в языческом мире законна, ныне она находит частичное выражение в «устном праве»). Если античная наука превозносила мудрость скифов и близких им народов, то апологет христианства испытывал крайнее удивление перед этих многовековым утверждением:
"Я удивляюсь, каким образом Цельс поставил одрисов, самафракийцев, элевсинцев и гипербореев в число древнейших и мудрейших народов, а иудеев не удостоил принять ни в число мудрых, ни в число древних... Но гомеровских млекоедов, галатских друидов и гетов (так в VI в. будут называть славян: П. 3.) он называет мудрейшими и древними.., хотя от них вряд ли сохранились письменные памятники; только евреев, поскольку от него зависит, он исключает и из древности и из мудрости..."
Чего ругать Цельса ?! Епифаний и через два века после Оригена ставил варварство и скифство (одрисов, гипербореев и т.д.) ранее иудейства и эллинизма в истоках философии. И не считал собственные письменные памятники доказательствами древности того или иного народа. Отношения к письменным традициям и устной передачи знаний у древних народов существенно отличались.
Особое раздражение у Оригена вызывали следующие слова Цельса: "По моему мнению, нет никакой разницы называть Зевса Всевышним или Зеном, или Адонаем, или Саваофом, или Аммуном, как называют его египтяне, или Папаем, как скифы. Точно также некоторые народы не могут быть святее других и потому, что обрезываются: это ведь делают египтяне и еще раньше их колхи...".
Ориген привел такую аргументацию против: "...Пусть и скифы говорят, что Папай - бог, стоящий над всеми; но мы с ними не согласимся: мы признаем стоящего над всеми бога, но не называем этого бога собственным именем Папая, как это приятно (Господину и Властителю: П.З.), получившему в удел пустыню скифов и народ их и язык... Причина обрезания иудеев не одинакова с причиной обрезания египтян или колхов; поэтому следует считать их обрезание не одинаковым...". Улыбки о научном споре о причинах обрезания оставим, так как, действительно, есть плюсы и минусы, с всевозможными обоснованиями, подобных членовредительств. Имя Яхве (вместо Папая) христианство все больше табуизировало, а обряд обрезания так распространения в христианстве не получил, хотя сохранен иудейством и мусульманством. В том ущерб иной вере?
Основной массив популярных русских летописей, связанных с апологетикой Рюриковичей, многовекового процесса христианизации Скифии и ее народов почти не знает. А ведь именно в результате этого процесса Скифия и поменяла имя на Росию, в память о библейском "князе Росе". Эта версия все больше утверждается в науке.
Если у скифов были хотя бы "языческие уставы о кумирах" (ныне свидетельств разнообразной письменности в Скифии - на древнегреческом, латинском и т. п. - все больше), то все же существовала и античная письменная память. Анахарсис, Скифин, Сфер и другие скифские мыслители оставили письменные памятники своего творчества. Почему же Ориген допускал, что от скифов и близких им народов "вряд ли сохранились письменные памятники"?! Уничтожение языческой письменности было целью тайного христианского тоталитаризма. И тайное не раз становилось явным, как – например - во времена иконоборчества VIII-IX вв., когда запрещалось даже богослужение на любых языках, кроме греческого, латинского и еврейского. Ориген и его соратники правильно смекнули: "памятника" нет - нет события, нет истории. Этим путем христиане-фундаменталисты и пошли. Но в условиях информационного общества все тайное неизбежно становится явным.
В частности, в поздней античности продолжателем гностицизма на Востоке стал проповедник «зороастризма» Мани (ок. 216 – 277). Он компилировал халдейско-вавилонские (жрецов исчезнувших Урарту и Вавилона), персидские и христианские мифы и ритуалы. Он проповедовал в Средней Азии, в Персии и Индии, но мог находить сподвижников и севернее Кавказа. Когда покровитель Мани персидский царь Сапор 1 пленил римского императора, Великая Скифия начала тотальный натиск на Римскую империю. И здесь стоит напомнить некоторые общеисторические подробности.
Только что возникшей державой Сасанидов, сменивших скифскую династию Аршакидов, тогда правил именно Шапур I (Сапор: 241-271), разбивший римского императора Гордиана III и принудивший Араба к заключению мира. При Галлиене персы и усилили войну, пленили Валериана (253-260). Еще до пленения Шапур поставил Великим царем Армении своего старшего сына Гормизда-Ардашира; армянский Хосрой около 250 г. был убит, а его несовершеннолетний сын Тиридат III бежал в Рим.
Рим осуществлял дипломатический нажим, чтобы вернуть Валериана (тот в Азии и умер). Окружавшие персов страны направляли Сапору письма. «Царь царей» Вельзол, возможно — и от Меотиды, напомнил о судьбе Митридата Евпатора и советовал Сапору воспользоваться «случаем для заключения мира» с Римом. Царь кадузиев, у Каспия, получил от Сапора назад свои «вспомогательные отряды, целые и невредимые», так как тоже склонял персов к миру — «римляне грознее тогда, когда они терпят поражение»: «Итак, верни Валериана и заключи мир с римлянами, который будет полезен и нам ввиду понтийских племен».
Скифы Причерноморья и их союзники в этот момент усилили натиск на юг. Артабазд, правивший в 260 г. небольшой частью Армении, так обрисовал обстановку: «Ты взял в плен одного старика, но сделал все племена всего круга земель (образ «круга земель» попал и в эпос Скандинавии) злейшими врагами себе, а возможно, и нам, в то время, как мы послали тебе вспомогательные отряды, являемся соседями и всегда страдаем, когда вы воюете друг с другом».
Жившие у Кавказа и севернее бактрийцы, «иберы, албанцы и тавроскифы (будущие русы) не приняли писем Сапору, но написали римским военачальникам, обещая прислать вспомогательные войска для освобождения из плена». Ситуацию попытались использовать царь Оденат Пальмирский и его жена Зенобия, выступившие против Сапора и желавшие таким путем стать императорами Рима. Скифия стала искать свои шансы в конфликте. Одни скифские войска помогали римлянам, а другие — персам. Дружины северян возглавляли Респа, Ведук и Турвар.
Около 256 г. в таких войнах проявил себя и будущий император Проб. «Совершив уже в звании трибуна во время Сарматской войны при переходе через Дунай много подвигов, он получил в дар при всех, на сходке, четыре копья без наконечников, два венка за взятие валов (их линии шли от Дуная к Днепру, были в округе Крыма и Дона: П.3.), один гражданский венок, четыре чистых знамени, два золотых браслета, одну шейную цепь и одну чашу для жертвоприношений в пять футов диаметром.» Подобных имперских знаков отличия – цепи, браслеты, чаши - археологи на землях Скифии выявили немало. Скифы от Меотиды в 261 г. вторглись на многих судах в Азию и долго ее опустошали, хотя бы тем поддерживая Сапора. Скифские наемники армии Галлиена разгромили Византий — «в нем не оставалось в живых никого решительно». С тех пор «у византийцев нельзя найти ни одного старинного рода, только те, что спаслись, потому что уехали путешествовать или были на военной службе...» Восставших, которых возглавляли Постум и Викторин, поддержали кельты и франки. Но войска Авреола и Клавдия стали их теснить. Галлиен обманом вошел в Византий, обещай не трогать восставших, а сам приказал перебить «всех невооруженных воинов». Эти события связаны с будущим летописным Царьградом.
В том же 262 г. «доблестью и умелым командованием римских полководцев и скифы в Азии (через пролив от Византия: П.3.) подверглись разгрому и вернулись в свои места. Перебив воинов в Византии, словно совершив этим великое дело, Галлиен стремительно помчался в Рим и, созвав сенаторов, отпраздновал десятилетие своего правления небывалыми играми, невиданными дотоле торжественными шествиями, изысканными удовольствиями».
Рабы из всех народов в триумфе шли впереди. Переодетые люди изображали скифов-готов, сарматов, франков и персов группами по двести человек. Так символизировались основные враги Рима по степени их значимости. Это свидетельствовали авторы той поры.
Когда Оденат в 264 г. выступил против Сапора, «скифы вторглись в Каппадокию. Захватив тамошние города, они после продолжительной войны, шедшей с переменным успехом, устремились в Вифинию» (наследие царей Прусиев). Римские войска стали вновь задумываться о новом императоре, а Галлиен отсиживался архонтом в Афинах: «к Римскому государству относился чуть ли не с презрением». Скифы прорывали оборону империи в разных местах.
Уже в 267 г. «скифы, переплыв Евксин (Понт; Черное море), вошли в Истр (Дунай) и причинили много бед на римской земле (в подобных нашествиях русов будут обвинять в УП – Х веках. Узнав об этом, Галлиен поручил византийцам Кпеодаму и Афинею ведать восстановлением и укреплением городов. А решающий бой произошел у Понта, варвары были побеждены византийскими полководцами. Римляне под начальством Венериана победили также готов (авторы Ш-1У вв. нередко отличали их от скифов), причем сам Венериан погиб смертью воина. Затем готы (и скифы) опустошили Кизик и Азию, а потом и всю Ахайю, но были побеждены афинянами под начальством Дексиппа, описавшего эти события. Изгнанные оттуда, они прошли через Эпир, Македонию, Мезию. Между тем Галлиен, обеспокоенный, наконец, общественными бедствиями, встретился с готами, бродившими по Иллирику, и случайно перебил множество их. Узнав об этом, скифы, сделав укрепление из телег (такие, в частности, делали аланы и праславяне: П.3.), попытались бежать через гору Гессак. Оттуда Марциан, ведя войну с переменным успехом, (побил) всех скифов... что и побудило всех скифов возобновить войну».
Марциан и поддерживавшие его Гераклиан, Клавдий, Аврелиан объединились в заговоре, избрали императором Клавдия II Готского (правил 268-270). Далмат Цекропий в августе 268 г. убил мечом Галлиена под Медиоланом (Миланом), но приговор императору во многом вынесла своими войнами Скифия. Вскоре в римской армии, как почти при всех сменах власти, вспыхнул крупный мятеж. Воинов успокоили выдачей по двадцать золотых на руки. Скифы к этому времени неплохо поживились во Фракии и Македонии, осаждали Фессалонику, а в Азии (на землях нынешней Турции) разграбили и сожгли храм Эфесской Луны — одно из «чудес света». Грабежами отличались не одни скифы. Этим грешны армии всех стран почти во всех войнах.
Клавдий расширил владения императоров Флавиев, тем как бы показывал себя и их продолжателем. Его провозгласили императором в мартовские дни и в святилище Великой Матери, за почитание которой у Днепра почти восемь веков назад погиб скифский мудрец Ана-Хорс (Анахарсис). И по пророческим Сивилловым книгам (они долго были популярны и на Руси), которые в 400 г. уничтожит вандал Стилихон, выходило, что Рим одержит победу над скифами и готами тогда, когда Клавдий в войнах с ними пожертвует жизнью. Мистическая «скифская угроза» (позже смененная «русской») брала свое.
Скифия в 268-270 гг. довела войска до 320-500 тыс. воинов и до 2-6 тыс. судов — двойного и большего числа «сравнительно с тем, с каким некогда вся Греция и вся Фессалия» пытались завоевать Трою. Троя — считалось — «выдумка поэтического стиля, а это относится к истинной истории». Сухопутные войска Скифии в VII-VI вв. до н.э. — при Ишпакае, Прототее, Арианте, Мадии, Антире, думается, были не меньше, ибо последний — например, противостоял 700 тыс. воинов и 600 боевых кораблей Дария I.
Флот для разгрома Рима строила, с помощью и иноземных мастеров, почти вся Скифия, как это делала Русь и в Х в. Лес рубили на водоразделах и в верховьях крупных рек. Суда окончательно оснащались у низовий Днепра и Дона, ряда других водоемов. В походы на империю были вовлечены «различные скифские народности» (термин Ш-1У вв.) — певки-бастарны (союзники венедов, с ними связывают род будущего Алариха I), грутунги (степняки, поляне), тервинги (тервунии, древляне ?), остроготы, визы, эрулы, бораны (от Борисфена: Днепра), карпы, аланы, гипеды («земли дети»: пешие?) и другие.
Авторы той поры восклицали, упоминая 320 тыс. скифов-ратников: «Прибавь к этому рабов, прибавь домочадцев, прибавь обоз, прибавь то, что реки были выпиты, леса уничтожены, что сама земля, наконец, страдала, приняв на себя такую массу варваров». Галлия и Испания признавались тогда «источниками силы римского государства», но их держал в своей власти союзный скифам Гай Пий Изувий Тетрик, своеобразный пращур будущих тамошних Теодорихов.
Марк Аврелий (Валерий) Клавдий посетовал специальным посланием «отцам сенаторам» и народу на вступление на римскую землю 320 тыс. вооруженных варваров, тогда как «все наше государство изнурено»: «у нас нет уже ни щитов, ни палашей (мечей-топоров: отсюда – палач), ни копий». Клавдий просил при победе воздать ему по заслугам, а при поражении высказал готовность продолжать войну. Льстецы доказывали, что Ксеркс в V в. до н.э. вел против Греции меньше воинов (по данным Геродота, Ксеркс имел раз в десять больше пехоты и конницы, но примерно такой же флот). Скифы, «охваченные жаждой добычи, вторглись в римскую землю и произвели там большие опустошения». Грабилось множество городов и селений. Но в общей сложности не меньше ограбили римляне и при походах в округу Скифии.
Клавдий в 269 г. объединил фракийские, мезийские, далматские, паннонийские, дакийские и иные войска, где тоже было немало выходцев из Скифии. И почти во всех провинциях, откуда происходили эти войска, скифы теснили римлян. Жаркие сражения шли в Мезии и Иллирии, из последних сил защищались Византий и Фессалоника, «было много битв у Марционополя». Мощный скифский флот, пополнивший запасы на Афоне, занял ряд прибрежных городов и двигался к островам Родос, Кипр и Крит — по привычным путям из Скифии в сторону Египта.
Клавдий мобилизацией всех сил смог одержать победу — «бились в разных областях, и везде под верховным командованием Клавдия над готами (скифами и т.п.) были одержаны победы...» Но авторы той поры иногда проговаривались об одной из причин побед: «Многие погибли во время кораблекрушения, большинство царей было взято в плен, были взяты в плен знатные женщины различных племен (не только «готов »), римские провинции были наводнены рабами-варварами и скифскими земледельцами».
Сам Клавдий отличился разгромом скифов у города Наисса (Ниша; южнее Дуная, этому города досталось и во время бомбардировок странами НАТО территории Югославии), родины Константина Великого. Якобы император в связи с общей победой направил письмо Юнию Брокху, защищавшему Иллирик: «Клавдий Брокху. Мы уничтожили триста двадцать тысяч готов (немалой частью «скифов»: П.3.), потопили две тысячи судов. Реки покрыты их щитами, все берега завалены их палашами и короткими копьями. Не видно полей скрытых под их костями, нет проезжего пути, покинут огромный обоз. Мы захватили в плен такое количество женщин, что каждый воин-победитель может взять себе по две и три женщины». Считают это признание Клавдия подложным, но его текст известен уже в начале средних веков.
Готы входили в ударные корпуса армии Скифии, но в целом почти полумиллионная армия включала представителей десятков разных скифских народов. При этом одни готы стали рабами, а другие за имперские блага — «поселенцами пограничной линии с варварами», защищали Рим от новых ударов Скифии. По мнению Клавдия, Рим был спасен последними остатками сил — «нашим старанием собрано для спасения Римского государства то, что осталось после крушения государственного корабля».
«В это время скифы побывали и на Крите и пытались опустошить Кипр, но были побеждены повсюду, так как их войско страдало от болезней и голода. После окончания Готской войны стала распространяться очень тяжелая болезнь; тогда и Клавдий, сраженный болезнью, покинул смертных и устремился на небо, столь близкое ему в силу его доблестей». Клавдий умер от чумы в священном для праславян Сирмии в начале 270 г. Так еще один римский император ушел из жизни не без участия скифов, подорвавших августейшее здоровье.
Власть всего на месяцы принял его брат Квинтилл. «В это время уцелевшие варвары попытались опустошить Анхиал и даже захватить Никополь. Но благодаря доблести провинциалов, они были уничтожены». Временный крах лучших войск Скифии вел и к временному краху державы Сасанидов, делавшей уступки Риму. Лишились в 272 г. власти и западные Тетрики. Но империя тоже была измотана, теряла и экономическую силу.
Император Аврелиан (270-275) был родом из Дакии, Мезии или даже Сирмия. Из той среды, которая хорошо знала скифов. В рассказах о нем упоминался скифский мудрец Анахарсис. Аврелиан силой и мощью во многом напоминал Максимина. Когда еще около 256 г. «сарматы сделали набег на Иллирик, он сокрушил их один с тремя сотнями гарнизонных воинов». Во время другой Сарматской войны он за день сам убил 48 врагов, а всего счет лично убитых позже вел на тысячи. Отличался и жестоким усмирением Галлии. О том в империи дети долго пели песенку: «Много франков и сарматов разом перебили мы. Много, много тысяч персов нам бы надо перебить!» За «взятие валов» при походах на Скифию он имел больше наград, чем Проб.
Начальник скифской границы со времен Валериана, проводившего заседания в термах Византия в присутствии войска, сидел первым слева от императора. Далее шли наместник Египта, начальник восточной границы, префект продовольствия, начальники иллирийской, фракийской и ретийской (у Германии) границ. Это являло значимость имперских забот, прежде всего от границ Скифии. Справа от императора сидели консулы и префекты.
Клавдий письмами требовал активности Аврелиана во Фракии, где бежавшие от Наисса скифы создавали угрозы округе Византия. Летом 270 г. Аврелиан «дал решительное сражение свевам и сарматам и одержал блестящую победу», но под Миланом его разгромили маркоманны («свои» для славян). А в 271 г. объединенные силы противников Рима нанесли объединенным войскам Аврелиана «такое поражение, что Римская империя едва не распалась».
Рим смог взять реванш. Император, направив войска против азиатской царицы Зенобии, по пути «вел много разного рода больших войн». Победил варваров-скифов во Фракии и Иллирике, за Дунаем уничтожил «вождя готов» Каннаба (Каннабауда) и его пять тысяч воинов, а оттуда через Византий прошел к Вифинии и занял ее без боя.
Вифиния привлекала выходцев из Скифии (затем и Руси). Скифские дружины атаковали эту округу — напомним — в 262 г. Во главе дружин вновь шли Респа, Ведук и Тарвар (Турвар), имевшие близкие праславянам имена. Соратником Аврелиана в его походе был дук Мукапор с именем, какие обычно имели костобоки-скифы. Осенью 275 г. тот Мукапор и убил под Византием славного Аврелиана, ведшего войска на очередную войну с персами. Поводом для убийства стал подложный список, где среди обреченных на казнь дук увидел и себя. Но у северян было немало и других причин для мщения.
Еще в 273 г. Аврелиан разбил «войска карпов» (понятно, из округи Карпат) и переселил оставшихся на земли империи, как в свое время Траян переселял агафирсов. Он называл себя Готским, Сарматским, Армянским, Парфянским, Карпским, тем унижая побежденные народы. Он «совершал во Фракиях и по всей Европе свои необыкновенные подвиги». Своим триумфом 273 г. попытался затмить всех предшествующих императоров – в действах участвовали 20 слонов, 200 южных хищников, жирафы, лоси и другие животные, 800 пар гладиаторов. Арабы, индийцы, бактрийцы, иберы, сарацины, персы несли символы (картины) своих стран. А за ними со связанными руками, как самые опасные пленники, двигались готы, аланы, роксоланы, сарматы, франки, свевы, вандалы, германцы... Ориентиры опасности для Рима оставались устойчивыми.
Вели и десять женщин «из рода амазонок» (они сражались в мужской одежде среди скифов-готов), «тогда как много других женщин было убито». Смог провести в триумфе Аврелиан знатных врагов империи Зенобию и Тетрика, а вот царей Скифии представляла лишь «одна колесница, запряженная четырьмя оленями — она , как говорят, принадлежала царю готов». Олени и для скифов были символами солнца , их почитали и гунны. Королем готов тогда был Книв, который правил примерно до 283 г. Карета-повозка могла принадлежать его князю Каннабу, погибшему от рук римлян в 271 г., но – возможно – и другому из знатных скифов.
Эти и подобные торжества не могли скрыть начала отступления Рима от Скифии. Шаг назад во время своего правления сделал именно Аврелиан. «Видя, что Иллирик опустошен и Мезия («межа» империи и варваров) разорена, он покинул созданную Траяном задунайскую провинцию Дакию, уведя от туда войско и провинциалов, так как потерял надежду удержать ее; уведенных оттуда людей он поселил в Мезии и назвал своей Дакиёй область, которая сейчас разделяет две Мезии (Восток Болгарии: П.3.)». Столицей провинции стала Сердика (София), в округе которой селилось немало «скифских земледельцев».
Но за всем этим скифским натиском на Рим не всегда угадывается и импульс манихейства.
Мани формировал пессимистическое учение об изначальности зла, которое столь же самостоятельно и необходимо, как и добро. В духе неоплатонизма он связывал зло с материей, а добро – со светом и духом. Но в манихействе тьма или материя – не следствие угасания света. Царство тьмы на равных противостоит царству света. Вся мировая история – борьба с переменным успехом света и тьмы, добра и зла, бога и дьявола. Свет частью полонен тьмой, но можно полоненный свет освобождать. Идея Справедливого Солнца (Митры) тогда торжествовала и во многих частях римской армии.
Мани видел человека двойственным – творением дьявола, но созданным по образцу небесного «светлого человека» и имеющим в себе элементы света. За противостояние господствующим верам манихейство со временем изгонялось из многих стран, но во многих странах в различных формах и распространялось. Даже на время восторжествовало до 800 г. у уйгуров – в Уйгурском царстве. Китай запретил манихейство до 1400 г., но островки его прорываются повсеместно.
Особенно с манихейством боролись христиане и мусульмане. Однако идея дуализма зла и добра развивалась в Европе и ближних к ней странах Азии павликианами, богомилами, катарами. Эти ереси частью вдохновляли участников движения Фомы Славянина. Поэтому идеи манихейства среди истоков отечественной философии не могут быть отброшены.
АПОСТОЛЬСКАЯ МЫСЛЬ
Жития и другие произведения, рассказывающие о хождениях по Скифии (будущей Росии) примерно двадцати апостолов (начиная с Андрея Первозванного), распространялись в десятках и сотнях (большинством "новгородских") списков на Руси с XI-XII вв. Многие из них признаны апокрифами (опальными произведениями) , попали в списки "отреченных книг", и в последние века три в связи с этим не принимаются православной церковью и не пропагандируются. Однако эти источники и подобные свидетельства (особенно подтверждаемые археологическими находками) реальная историческая наука игнорировать никак не может.
Если признавать реальность существования общины (секты) Христа, то нет особых противопоказаний появлению ряда членов этой общины хотя бы на южных рубежах Скифии, где иудейские общины были устойчивы уже до нашей эры. Средневековая Русь знала несколько десятков списков "Сказания Афродитианы" (сохранились с XIV в.), отражавших состояние язычества в округе Персии и севернее (на традиционных скифо-русских путях к Египту) в эпоху рождения Христа.
Уже с XII-XIII вв. ходили русские списки "Послания Пилата к Тиберию". При этом подчеркивалось, что Пилат Понтийский (Причерноморский) все "восточное держа начало..." ("восточные страны область предержа..."). Император Тиверий, ходивший полководцем с флотом до востока Балтики (Восточной Прибалтики), разрешил около 14 г. н.э. приазовскому царю Аспургу иметь официально титул царя (не бывшего "архонта": князя). А полный титул основанной Аспургом династии Рес-купоридов веками включал в начале священные для приазовцев имена "Тиверии Юлии...". Допускается, что от этого могли пойти и летописные "тиверцы и уличи", наследовавшие традиции "Великой Скифии".
Вот обычный летописный текст: «Уличи и тиверцы сидели по Днестру и соседили с Дунаем. Было их множество: сидели они прежде по Днестру до самого моря, и сохранились города их и доныне; вот почему греки называли их «Великая Скифь». Все эти племена (славян и союзников: П.З.) имели свои обычаи, и законы своих отцов, и предания, и каждые – свой нрав…» У славян многих только появлялись города, а «тиверцы и уличи» свои города времен Великой Скифии сохраняли до самого моря.
По позднеантичной и раннесредневековой традиции Русь наполнило обилие "Апокрифов об Андрее Первозванном". Они рассказывали о хождении Андрея в страну северных андрофагов (людоедов) и варваров, на земли Скифии. Эти сведения попали и во многие русские летописи, где рассказ об Андрее обычно приводится в начальной недатированной части.
Память о хождении апостолов на Скифию могла отражать какой-то крупный идеологический импульс, приведший в движение ряд скифских народов или их активных групп под флагом веры в "бога высочайшего" (он фиксируется в Приазовье по данным археологии и эпиграфики). М. Б. Свердлов опубликовал фрагменты "Баварской хроники императоров и пап" (список до 1291 г.), отразившие раннесредневековые историко-географические возрения с вероятностью славянского авторства. Латинские источники в разных редакциях все чаще путали названия "скифские" и "рутенские" (русские), утверждали их взаимозаменяемость. Названия касались одной и той же державы, но первое - ее дохристианского состояния, а второе (в память о Росе: Русе, Руге, Руте от Рудона-Двины) - ее перехода к христианству.
Уже во времена Древнего Рима, императоры которого происходили из разных народов, "колено хамово" (рутени и славяне; ряд версий их не включал в потомство Иафета) - "вторглось и завладело многими местностями сыновей Сима, а также Иафета в Азии и в Европе; в Азии - Вавилонией, в Европе - всей землей от реки, которая называется Непер, Вандальская река, говорят, которая течет под Кие, вплоть до Дуная и Вислы". Германцы, как "сыновья Иафета" из Средней Азии и Верхней Руси, "не желая переносить титаническую власть сыновей Хама, прибыли морем на нижние острова Запада и завладели ими" (германский натиск на Запад Европы отмечался уже до нашей эры, а вандалов сами германцы устойчиво относили к славянам, венедам).
Скифские легионы наемников (рутен и славян) активно участвовали в римской истории во времена Христа и апостолов. Апокрифтический отец Христа, соблазнитель юной Марии - Пантера (Пандира, Парфен и т. п.) - солдат-наемник, чуждый иудейской вере. Много внебрачных детей оставляли эти наемники в разных странах. Дети нередко обрекались на "второй сорт". Пример Христа становился вызовом такой "второсортности". Азиатский ареал диктата скифства от Кавказа к Египту уже в первые века нашей эры наполнялся праславянами и славянами, наемниками Византии, Персии, Арабского халифата. Частью из их среды происходили и отцы церкви, авторы христианского «патернализма» (патристики), что пока принимается за начало отечественной философии.
Первоученики Христа - молодые рыбаки озерно-речного края, проявившие себя у озер, образуемых рекой Иордан на древних скифо-египетских путях. Их семьи не входили в традиционную иудейскую элиту, хотя и пытались быть (как и все бедняки) образцами благочестия. Эти ученики весьма подвижны, способны сравнительно быстро достигать округи Скифии, Рима, других дальних стран. Это во многом потомки судоходов-индоевропейцев, начинающих свою историю с легендарных "Арго" или "ковчега Ноя". Само имя Хрис - это имя эпического жреца Аполлона; имена Хрестос (Христо) были популярны в Северном Причерноморье еще до нашей эры. Известен Библии за 13 веков до Христа и Иисус Навин, совершивший обрезание лишь перед смертью - после создания государства на части земли Ханаан. При этом Иисус Навин северные земли, Ханаана, где селились выходцы из Скифии и позже распространялось христианство, войнами не затронул. Стремление первоучеников Христа на север могло быть и проявлением тяги побывать на своей индоевропейской (или ностратической) прародине, память о которой хранилась у части жителей округи реки Иордан почти на генетическом уровне. Иудеи и называли русов ханаанцами...
Спорить о достоверности посещения хотя бы Андреем Скифии (Росии) можно вечно, но игнорировать факты в пользу такого посещения явно нельзя.3 По эпосу, во времена Андрея страну мирмидонян (муравьев, "рыжих"-русых, потомков Ахилла) возглавляли князья Диулес и Дидалакх. Эти символические имена напоминают о многих героях, связанных с античной Скифией: Дионис (Вакх), Диомед, Децибал, Даниэл, Диокл и т. п. Наряду с Андреем Приазовье (Боспор) посещают апостолы Петр, Матвей, Варфоломей и ряд других. До Скифии доходят Симон, Зилот, Иуда, Филипп, Филимон, Александр, Руф и иные апостолы. Этот натиск апостолов неизбежно приводил уже в I веке н. э. к созданию первых епархий на южных рубежах Скифии: Южное Придунавье (Скифия Малая), Крым, Приазовье, Кавказ... Тысячи и затем десятки тысяч православных и иных христиан обитали на южных землях нашей страны около 19 веков назад, но это не очень интересует даже многих историков ранней христианизации Руси (бывшей Скифии).
Апостол Андрей признавался первосоздателем Херсонской (Корсунь; Крым) епархии. Рядом развивалась Борисфенитская (позже Готская) епархия, а недалеко складывалась и Сурожская. Сугдея (Сурож) была как Афинион создана - возможно, и при участии праславян, словено-русов, около IV в. до н. э. Символическим годом воссоздания (или нового создания) признавался 212 до н. э., от чего Сугдея вела собственное летоисчисление. Крещение в конце VIII в. н. э. новгородского князя Бравлина (Буревоя эпоса) в храме Софии Сурожа и в конце Х в. бывшего новгородского князя Владимира в Корсуни (последняя дата чаще символизировала и крещение всей Руси) явно входило в многовековой процесс христианско-русских взаимосвязей. Ибо в Крыму уже в IX в. основные богослужебные книги – Евангелие и Псалтырь - были исполнены "русскими письменами" (их года три с помощью русских изучал Кирилл и перевел на свою "кириллицу" (или глаголицу) те же богослужебные книги - евангелие и псалтырь). Центром Крыма веками до нашей эры являлся Неаполь Скифский (округа Симферополя), а позже название Неаполь (Новгород) повторялось на севере. Византийские источники постоянно проводили взаимозамещение русы (росы)-тавроскифы (или другие известные истории народы Скифии).
Жития и деяния апостолов, связанных со Скифией и округой, позволяют понимать ту "апостольскую философию" (начиная с боготворения Христа, его матери и отца), которую с начала эры принимала все большая часть скифов в силу разных причин. Канонический текст Библии приводит больше всего посланий апостола Павла: "К римлянам", "К коринфянам" (два), "К галатам", "К ефесянам", "К филиппийцам" (жителям будущего болгарского Пловдива), "К колоссянам", "К фессалоникийцам" (два; в этой округе обычно селились скифы и затем славяне, из Солуни был родом и Кирилл-Константин философ), "К Тимофею" (два), "К Титу", "К Филимону", "К евреям"... Апостольская активность Петра и Павла позже на Руси отмечена обилием храмов в памят о них. Нередко храмы вставали на окраинах городов, у мест языческих капищ. Русские летописи видели в Павле и одного из первых христианских учителей-наставников словено-русов. При описании событий 898 г. отмечается значение славянских азбуки и речи, особенно для богослужения, а в распространении славянского богослужения подчеркивается роль Моравы (в той округе в 623 – 658 гг. было славянское царство во главе с Само).
"До моравов же доходил и апостол Павел и учил там; там же находится и Иллирия, до которой доходил апостол Павел и где первоначально жили славяне. Вот почему учитель славян - апостол Павел, из тех же славян - и мы, русь; поэтому и нам, руси, учитель Павел, так как учил славянский народ и поставил по себе для славян епископом и наместником Андроника. А славянский народ и русский един, от варягов ведь прозвались русью, а прежде были славяне; хотя и полянами назывались, но речь была славянской..."
Трактовке этого летописного свидетельства Х-XII вв. (в списках XIII-XV вв.), посвященного событиям I в. н. э., в последние столетия уделены сотни публикаций. Языковеды все больше допускают, что именно в округе Иллирии (Югославии) уже несколько тысяч лет назад складывался один из основных регионов начального протославянства. По другим данным, протославяне в составе индоевропейства вышли в эту округу от севера Карпат более четырех тысяч лет назад. Есть и другие версии. Но летописи фиксируют славян на первое послепотопное время рядом с Иллирией.
Павел, Тимофей и их сподвижники оказывались первокрестителями земель у низовий Дуная, в регионе будущей Добруджи, где в римской империи официально выделялась провинция Скифия (Малая; академик Б. А. Рыбаков рассматривает ее как будущий "остров русов" в сказании арабов). Столицей региона был город Томы (Дома: "части"; ныне поглощен Констанцей, румынским портом). Епископ Скифии Малой иногда признавался и христианским владыкой всей Великой Скифии. Томы были многовековым опорным пунктом на водном пути северян в сторону Византия (Царьграда). Это подтверждали и походы русских князей Олега, Игоря, Святослава. Князья воспитывались, а их дружины формировались у Волхова.
Скифия еще до нашей эры дала выдающегося врача Тимофея, успешно лечившего царя Митридата Евпатора. Это имя популярно на землях бывшей Скифии и позже. Активно приняты Русью и имена многих других апостолов. Общеизвестность христианских догматов, тем более - в период роста интереса к православию, позволяет опускать изложение "апостольских учений" (они почти ежедневно звучат по радио и телевидению, представлены во множестве публикаций). Тотальная вера в "божий промысел" ("на все - воля господня!") составляет стержень этих учений. Канон не оставляет места для еретических мыслей, для свободного развития собственно философии.
По "Откровению" Иоанна Богослова, завершающего канон Библии, земли Гога и Магога, "князя Роша" (Скифия, Росия), обречены при "каре господней" погибнуть первыми. "Когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли, Гога и Магога, и собирать их на брань; число их - как песок морской" (Откр. 20:7). Роль "князя Роша", известного по пророчествам Иезекииля, Богослов передавал "сатане" (дьяволу, бесу, "велесу"). Когда северяне Гога и Магога выйдут "на широту земли" и окружат правоверных, их "город возлюбленный", Бог сбросит на них "огонь с неба", что "пожрет их":
"А диавол, прельщавший их, ввержен в озеро огненное и серное, где зверь и лжепророк, и будут мучиться день и ночь во веки веков" (20:10). Не вариант ли это и ядерной угрозы?!
Смысл таких апокалиптических пророчеств имеет обильные трактовки в богословской и философской литературах. Уже "тысячу лет" ввержена Росия (как земля Гога и Магога) в мучения "день и ночь во веки веков" или это произойдет еще страшнее с окончанием новой "тысячи лет"?! Какой дьявол Росию все прельщает, если все великие князья и цари державы крестились, не чураются храмов и нынешние правители страны?! "Конец света" - многотысячелетний философско-про-пагандистский прием, позволяющий древним и современным "власть имущим" достигать необходимых себе результатов в региональной и глобальной политике. По христианской хронологии, мир в 1492 г. (7000 от "сотворения мира") ожидал "очередного конца", а открылся Новый Свет (Америка). Не все апостолы смотрели так обреченно и трагично на Скифию, земли Гога и Магога, как Иоанн Богослов.
Русские летописи более оптимистичный взгляд связали именно с Андреем Первозванным. Андрей из Синопы, славной именами Диогена и других философов (да и связанной с активным скифским присутствием), попал в Корсунь (Крым), а оттуда поплыл с учениками вверх по Днепру, реке скифского философа Анахарсиса (скифский мудрец принял смерть у низовий реки за почитание Купалы-Кибелы, праматери языческих богов). На холмах у Днепра, где позже возник Киев (там, вероятно, был и античный Метрополь, "мать гододов"), Андрей якобы сказал ученикам:
"Видите ли горы эти? На этих горах воссияет благодать божия, будет город великий, и воздвигнет бог много церквей".
Дьяволу места здесь апостол не оставлял, тотальной карой этим местам не грозил. Он даже особо не порицал языческие обряды славян, показал себя как мудрый этнограф:
"И взошел на горы эти, благословил их и поставил крест, и помолился богу, и сошел с горы этой, где впоследствии возник Киев, и отправился по Днепру вверх. И пришел к славянам, где нынче стоит Новгород, и увидел живущих там людей- каков их обычай и как они моются и хлещутся, и удивился им. И отправился в страну варягов, и пришел в Рим, и поведал о том, как учил и что видел... Побывав в Риме, пришел в Синоп".
Подобные парные бани славян византийские авторы отметили в середине V в., через четыре века после хождений Андрея по будущей Руси, на землях праславянской Паннонии (позже Венгрии). Традиция частью восходит к скифским парным баням, отмеченным Геродотом. Особая символизация образа Андрея на Руги и в России явно имела целый ряд причин.
Среди вероятных можно предположить и то, что образом Андрея по сути в памяти скифов замещался образ Анахарсиса, само имя которого все больше табуизировалось. Хотя бы уличи и тиверцы, однозначно входившие в Великую Скифию, могли наследие Анахарсиса знать и помнить. Анахарсис тоже был и этнографом, много путешествовал. Пытался утвердить в стране и веру в новых богов, в свою Богородицу - Кибелу (Купалу, Рею), хотя скифы более всего тогда чтили Гестию (Табити; "топити" очаг). Он был сражен стрелой из лука, Андрей же принял смерть на "косом кресте".
Путь от языческого политеизма к просемитскому монотеизму, обслуживающему интересы элит разных стран во времена перехода к средневековью, не был усеян розами. Например, во времена апостолов бывший приазовский царь Полемон демонстративно принял иудаизм, который позже доминировал в элите Хазарин. Другие окрестные цари иногда почитали как богов римских императоров. Немало было в округе и апологетов Велеса, Перуна, Митры, Будды, иных всевышних, включая привычного скифского Папая (Зевса). Религиозных конфликтов возникало немало, но стратегия "медленного внушения" (просвещения непосвященных) приносила "тайным общинам" христиан успех за успехом. Тотальное распространение христианства (в итоге - любой ценой и любыми средствами) остановить было уже невозможно.
Если ученики Христа в округе Скифии бывали (абсолютно отрицать такую вероятность нельзя), то их необходимо признавать первыми отечественными христианскими философами. Русские летописи признают апостола Павла учителем словено-русов, можно начинать изучение отечественной христианской философии хотя бы с догматики и канонов этого апостола, достоверно бывавшего - например - в округе Македонии, где оседало немало выходцев из Скифии. Можно процитировать немало высказываний Павла, отразившихся и в русской средневековой литературе. Его апологетика "довольствия малым", подчинения всевысшим законам мироздания, во многом сродни философствованиям Анахарсиса и других скифских мудрецов. Тимофею о противниках христианства Павел говорил так;
"Тот горд, ничего не знает, но заражен страстью к состязаниям и словопрениям, от которых происходят зависть, распри, злоречия, лукавые подозрения. Пустые споры между людьми поврежденного ума, чуждыми истины, которые думают, будто благочестие служит для прибытка. Удаляйся от таких. Великое приобретение - быть благочестивым и довольным. Ибо мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем и вынести из него. Имея пропитание и одежду, будем довольны тем" (1-е Тимофею. 6:4-8).
Путем апостолов, но уже на юг, шли скифские (и позже русские) паломники. Хождения к «святой земле» обильно отражены в эпосе народов России – иудаистов, христиан, да и мусульман. Но те хождения нередко повторяли тропы древних северных волхвов. До прибытка ли было им?!
СОРАТНИКИ КЛЕМЕНТА
Прямым продолжателем дела апостолов на землях Скифии оказался Климент (Клемент), третий или четвертый епископ Рима (92-101 гг.). После Андрея он считался вторым деятелем Херсонской епархии, создавшим в Крыму и Скифии от 74 до 300 церквей (всевозможных храмов, включая пещерные). Его житие связывалось с текстом деяний апостола Павла, а чаще - Петра. Его мощи вывез князь Владимир на Русь.
Когда упорство Клемента в "тайной вере" стало известно префекту Рима, тот донес императору Траяну. Император объявил "решение, чтобы Клемент или принес жертву отеческим (языческим) богам, или удалился из Рима в вечное изгнание за Понт (Черное море) в какой-либо покинутый город из числа лежащих около Херсонеса" (Севастополь,Крым).
Клемент первоначально имел смутные представления о Скифии. Там "неразумные люди воздают поклонение тем, которые, по собственному их признанию, умерли или даже более того - были наказаны" (например, Ахилл или Александр Македонский). Первыми "поддались обману те, которые жили во времена Асклепия и Геракла, или современники Диониса, или кого-либо другого из живших тогда...". Первохристиане развивали версию, что языческие боги – это всего лишь обычные люди, случайно обожествленные. Клемент удивлялся, что на Кавказе (или скале Скифии) показывают "не на небе, но на земле, какую-то могилу Кроноса, человека жестокого и пожиравшего детей..."
"Епископ Рима" сделал вывод, во многом противоречащий историческим данным: "У сарматов, скифов и всех народов, обитающих в северной части понтийского побережья, равным образом, на острове Хрисее (Хрис - жрец Аполлона: П. 3.) никогда не встречается ни трапезит (гимнаст), ни ваятель, ни живописец, ни зодчий, ни землемер, ни трагический актер, ни поэт..." Поэтами были хотя бы Гомер и Анахарсис, последнему приписывали около 800 стихов о военных подвигах скифов. Города "северной части понтийского побережья" являли добротные примеры деятельности землемеров и зодчих, ваятелей и живописцев... Археологических и иных подтверждений - сотни. Хрисея - это и Крым.
Климент и сам вынужден был по сути отказаться от этого вывода, когда по воле Траяна на год-два к концу жизни оказался в округе Крыма. "За Клементом последовали многие из благочестивых (христиан). Прибыв на место ссылки, они застают в мраморной каменоломне около тысячи и даже более христиан, долгое время содержавшихся там за благочестие. Последние, еще раньше слышавшие о патриархе и о том, что он, изгнанный из города, отправляется к ним в ссылку, получили немалое утешение от его прибытия".
Крымские катакомбы (пещеры) первых христиан - давно общеизвестный в науке факт. Списки "деяний" Климента обычно датируют II-III вв. н. э., эти списки отражают и христианскую память крымчан, христиан в округе Крыма. Выходит, что к концу I в. - моменту появления Климента, в одном Крыму уже было "около тысячи и даже более христиан". Между Римом и Крымом существовали каналы сообщений, по которым можно было услышать о патриархе и его отправке в ссылку. В "мраморной каменоломне" Крыма христиане долго содержались за свое благочестие.
От каменоломни до ближайшего источника воды было не менее 45 стадиев (около 9 км). Недостаток воды на изнурительно работавших людях сказывался тяжелее всего. Но тяжело ими переживались и "изгнание из отечества, неприятное пребывание на чужбине, нужда в предметах первой необходимости". Патриарх плакал вместе со страдальцами, но "затем возблагодарив бога и довольно утешив их души, сказал: "Не просто и не бесцельно бог соизволил, чтобы я стал соучастником ваших страданий и в особенности примером терпения и выносливости"...". Мысль, давно привычная россиянам: "Бог терпел - и нам велел". Климент кудесник, чудотворец - с помощью молитв являет страждущим обильные источники воды. Один источник даже дал начало большой реке. И когда все радовались воде, патриарх повторил общеизвестное христианам: "Речные потоки веселят град божий". Как и Андрей, Климент более беспокоился о перспективном развитии Скифии (земель "диких тавров"), чем о подготовке округи к "концу света", чем увлекался Иоанн.
Один из запущенных городов в Крыму (возможно, и Херсонес) волей патриарха преображается. "После этого к нему стекается весь город и он всех приводил в истинную веру сладостью этого духовного учения, так что ежедневно многие крестились, число их возросло до пятисот и благочестие с каждым днем возрастало. Еще не прошло и года ссылки, как уверовавшими строятся церкви в числе 75, капища и храмы идолов уничтожаются, огонь истребляет выросшие вокруг них рощи, занимавшие большие пространства земли, и все безумие демонов низвергается". Священные рощи обычно росли у погостов, поэтому в Крыму и округе в христианизацию – по разным данным – было вовлечено от 75 до 300 низовых административно-территориальных единиц..
Долю истины в этом сообщении источника II-III вв. ныне определить трудно. Но если Андрей с учениками ставил крест на месте будущего Киева, никто не мешал соратникам Клемента ставить хотя бы у низовий Днепра церкви. Уничтожение же языческих капищ, храмов, идолов и священных рощ было веками для христиан привычным делом. Вопрос лишь в том, до каких мест доходили "большие пространства земли", на которых ученики Клемента сокрушали все следы язычества и тотально насаждали христианство.
Язычество было опорой имперского правления Рима. Деятельность Клемента на юге Скифии не могла остаться незамеченной. "Тогда до ушей царя (императора Траяна или одного и царей тавроскифов: П.З.) доходит завистливая и тяжкая молва, свидетельствующая, что число христиан возрастает паче меры и ежедневно увеличивается. Вследствие этого он немедленно высылает туда гегемона (полководца) Авфидиана с тем, чтобы он не только не позволял распространяться христианскому учению, но и просвещенных уже им возвратил и заставил отступить от благочестия. Когда он, прибыв в Херсон и подвергнув многих христиан многим разнообразным мучениям, увидел, что все они добровольно сделались мучениками и готовы были на тысячу смертей, то что он сделает?"
Каратель Авфидиан, выполняя волю Траяна или близкого ему северного царя, склоняется к однозначному решению. "Он отказывается от преследования толпы, чтобы не сделать больше мучеников и из властей, а наказывает одного виновника и устремляет всю свою ярость на блаженную главу Клемента. А так как для него все было легко и незначительно и от того, что он сам переносил, он доставлял другим большую безопасность, - то Авфидиан придумывает для него короткий и скорый конец жизни: привезя мученика на середину моря и привязав к его шее железный якорь, он бросает его в бездну, чтобы, как он говорил, даже останки его не достались христианам. Таким образом, он был брошен в море; множество христиан, стоя на берегу, жалобно рыдали, стонали и самыми плачевными голосами призывали патриарха..." Не знали, как утешиться в скорби, ученики патриарха - Корнелий и Феб (Аполлон).
Философ Кирилл (Константин), побывавший в IX в. в Крыму, провел символическое торжество обретения мощей Климента из моря. Мощи позже хранились в Киеве, а часть мощей затем оказалась и в Санкт-Петербурге. На Руси в память о "крымском патриархе" тоже вставали храмы его имени. Философские оттенки распространяемого им христианского учения вполне прогнозируемы.
Послания, беседы и воспоминания Климента вызывают жаркие споры. Своеобразный роман "Клементина", где жизнеописание патриарха как бы дается с его слов, приписывается одному из сирийских еретиков II века. Траян, проведя несколько войн севернее низовий Дуная, переселяет из Скифии в различные регионы империи около 500 тыс. человек. Среди них могли вполне оказаться и тысячи крымских и соседних образованных христиан.
Вплоть до Василия и Ефрема (около 310 г.) иные имена христиан Херсонской епархии пока неизвестны. Позже в этой епархии действовали Евгений, Елпидий, Агафодор (убиты иудеями-фундаменталистами, которых было немало в округе Приазовья), Еферий, Капитон, Еферий II (381 г.), Лонгин (448), Стефан (535), Георгий I (692), Георгий II (861)... Их позиции прогнозируются по документам тех церковных соборов, под которыми стоят их подписи. К сожалению, столь подробно история других русских епархий не изучена. Около 527 г. христианизацией Подонья занимался царь Горда, а в 619-641 гг. приазовские цари Гостун и Кубрат.
Около 135 г. по воле Адриана было переселено в Приазовье немало участников иудейского восстания Бар-Кохбы (есть разные версии его имени), среди которых встречались и христиане. Примерно в 260 г. к низовьям Дона, Днепра, Днестра, Дуная и в Крым попали новые тысячи пленных христиан из Малой Азии. Епископ "народа Рос" известен с III-IV вв., подпись "русского епископа" есть под актами Антиохийского собора 363 г. Русская епархия входила в патриархат Антиохии на Оронте, где проходили многотысячелетние пути из Скифии к Египту. Руссос (Россос; Русополис) как город известен уже тогда в округе Сирии. Название сближали с античным названием Аракса - Урус, Орус. А этноним вели от сирийского слова "роси" (голова, вершина), забывая об общесемитском "рош" (рос - в библии)." Эти азиатские епархии с веками наполнялись все новыми и новыми христианами Северного Причерноморья и «северных архонств» (княжений, царств), но и многие христиане из Азии попадали, например, в Приазовье, Крым. Возможно, христианами округи Руссоса были изобретены «роусские (сирийские) письмена», которые с помощью одного руса изучал около 860 г. в Крыму Константин (Кирилл).
Пополнение юга Скифии христианами вело к тому, что Боспорская (Приазовская) епархия была авторитетна уже во времена I Вселенского (Никейского) собора. Епископ Боспора подписал основополагающие христианские документы. Позже в Приазовье известны епископы Евдоксий (448 г.), Иоанн (519, 536), Андрей (787), но за последнего документы очередного собора подплисал Давид. Допускается, что в этой округе в числе христиан могли быть многие славяне. Традиции Боспорской епархии с Х в. продолжило русское Тмутараканское княжество со своими храмами, тесно связанное уже во времена Святослава с Новгородской землей.
Боспорская епархия взаимодействовала с епархией в Суроже (Судаке), развивавшейся примерно с VI в. Среди здешних епископов наиболее популярным был Стефан Сурожский. Уже в 741 г. он попал в темницу за защиту православия и его святынь (икон). После смерти Льва III по ходатайству Ирины (жены императора Константина) Стефан выпущен на свободу и вернулся из Царьграда в Сурож, где умер в 787 г., похоронен в храме Софии. Около 790 г. на Крым напал новгородский князь Бравлин (из Ладоги?) и в сурожском храме Софии принял христианство, побывав у гробницы Стефана. Так причерноморская христианская традиция, как и во времена апостола Андрея, вновь нашла отклик на далеких северных землях.
МУДРЕЦЫ ТОМЕИ
За века легион соратников Климента, как продолжателей дела апостолов, особенно на южных рубежах Скифии становился достаточно устойчивым и достигал многих тысяч человек, ревностных христиан. Эти люди последовательно уничтожали любую память о языческих "мерзостях", о святынях язычества. Они упорно утверждали на скифских землях и философию христианства во всем многообразии ее первоначальных оттенков. Выработанная в недрах церкви мощная (во многом тайная) организация стала государством в государстве, что не устраивало апологетов язычества.
Римскую армию пополняли выходцы из Азии, которые способствовали распространению в империи культа Митры – как Непобедимого Солнца. Приверженность многих скифов этому культу подтверждают слова царя Ульдина в 406 г. и слова царя славян Добрента (Добровита) о том, что северяне могут без труда завоевать всю землю, которую Солнце освещает. В местах стоянок римских легионов и когорт от Рейна до Евфрата встречены священные пещеры этого культа. Император Александр Север, привлекавший к службе немало выходцев из Скифии, вынужден был поддерживать самый широкий синкретизм – многобожие, всевозможные веры. В его ларии (божнице) стояли статуи разных богов и религиозных информаторов, в их числе Моисей и Христос. Представители разных культов яро винили в бедах империи друг друга. И искали философские обоснования своих обвинений.
Ставший императором в 235 – 238 гг. гето-алан Максимин начал искоренять саму церковную организацию, а не отдельных пусть и сановитых христиан. Император Деций к 251 г. продолжил систематическую борьбу с христианством, но у Танаиса (Дона или низовий Дуная) прохристианские войска Скифии его легионы разгромили (погиб и сам император). Император Валериан усилил борьбу, но христианские общины Азии смогли изолировать его. А скифские армады опустошали огромные приморские владения империи.
Ревностные христиане устойчиво ставили веру и церковь выше любой власти, как это по сути делали и язычники. Но близкие к императорам церковники уточняли: «Не государство находится в церкви, а церковь в государстве. Над императором нет никого, кроме Бога, который его поставил». Эти уточнения с разными вариациями в Х1Х веке дали в России формулу державности – «православие, самодержавие, народность».
Евсевий до 340 г. указывал, что первый престол апостола Петра распространял влияние не только до Равенны и Фессалоники, но и до низовий Дуная - земель "склавов, аваров и скифов". Славян-аваров во времена Диоклетиана позже отмечали византийские и грузинские авторы. Эти свидетельства не противоречат данным русских летописей о влиянии и апостола Павла на славян в округе Иллирии.
Народы Скифии в III в. н. э., особенно во времена скифских царей Аргунта (Фарсанта) и Хрисогена, царя-короля Книва (Овида, Хумула: 251-283), усилили тотальный натиск на Римскую империю, а выходцы из этих народов - типа гето-алана Максимина - становились даже римскими императорами. Учитывая рост влияния северян в империи, императоры официально выделили на римской территории южнее низовий Дуная провинцию Скифия. Она заселялась преимущественно выходцами из Скифии и рассматривалась опорной базой для проведения проримской политики по отношению к Скифии Великой (которую упоминают и русские летописи). Эти традиции продолжаются особыми отношениями Болгарии и России, где ярок и "новгородский след" эпических времен – Садко и Василия Буслаева.
Столицей провинции были Томы (Томеи), позже слившиеся с Констанцей на берегу Черного моря. Города созвучных названий указавались в Приазовье, во Фракии и Иллирии. Названия вели от древнего "темну" - делю на части, рублю, (сруб, "дом"), секу, что по смыслу близко позднему "сечь" (засека, межа, граница). По эпосу, здесь Медея и аргонавты якобы разрубили на части Апсирта (брата Медеи) и разбросали по земле, чтобы остановить погоню. Рим упорно привлекал Малую Скифию к тотальной политике "разделяй и властвуй!"
Римская Скифия (будущая Добруджа) веками была индикатором развития и Великой Скифии, а традиции таких взаимосвязей затем перешли в линию Болгария - Россия, где для Запада "болгары" (волгари) - тоже символ "вульгарности". Но земли гета Замолксиса тысячи лет оставались одним из важнейших духовных центров всей Скифии. Недаром еще в IV в. до н. э. за эти земли сражался с отцом Александра Македонского (Филиппом) скифский царь Атей.
Епископом римской Скифии при Диоклетиане с конца III в. н. э. был Евангелик. При Лицинии, противнике Константина Великого - Тит (Теоген), близкий и по имени праславянам. Возможно он, или другой епископ, участвовал в Никейском соборе 325 (323) г., когда под руководством Константина Великого христианство окончательно превращалось в официальную религию империи. Счет христиан Великой Скифии шел уже на десятки и сотни тысяч. Эти христиане - как проводники имперской политики, "агенты византийзма" - были изгнаны именно сотнями тысяч из Скифии (Сарматии) мощнейшим восстанием 332 г. Константин всех устроил на землях империи, а десятки тысяч северных христиан пополнили имперскую армию. На Втором Вселенском соборе был заметен томский епископ Терентий.
Различных подтверждений высокой христианизации народов Скифии с каждым годом выявляется все больше. Христианское надгробие Евтропия в Керчи датировано 304 г. Херсонский епископ Капитон и боспорский (приазовский) епископ Кадм (в VI в. Приазовье крестил Кадрост) участвовали в Никейском соборе, тоже поддержали соответствующие религиозно-философские решения. Рим пытался рассматривать свою Скифию как столичную округу всей громадной Скифии.
Уже около 444 г. о доминирующей скифской церковной традиции было позднеантичными авторами замечено: "...Если церквами правили люди мужественные, их папства не меняли ранее принятую веру. Говорят, что и скифы по этой причине устояли в своей прежней вере. Этот народ имеет много городов, селений и укреплений (Русь, по эпосу скандинавов - Гардарика: "городов страна": П. 3.). Здесь и поныне господствует исконный обычай иметь одного епископа церквей всего народа ("патриарха всея Скифии": П. З.)..."
Столицей всего скифского народа "служит Томея, большой и богатый приморский город (рядом Константин Великий поставил крепость Констанцию; позже города слились: П. 3.)...". Несколько веков романизации скифов и селекция их большей частью по линии брюнетов в округе приводила к формированию "румын" на землях геюв, даков, агафирсов и скифов. Северяне и "румыны" международными элитными группами во имя глобальной политики с веками умело противопоставлялись, а итоги такой политики видны ныне.
У дунайских рубежей Скифии стояли города Новэ и Новиедун (как и Неаполь Скифский они иногда попадают в пращуры славянского Великого Новгорода). Уже в I-II вв. на Дунае известны крепости Русе и Славени, Кий, где стояли "скифские" - словено-русские - гарнизоны. "Дук Скифии" входил в число "именитых мужей" всей Римской империи: римская Скифия вместе с соседними Мезией, Понтом и Иллириком имела собственные комиты "денежных милостей" ("социального обеспечения") и "торговых сношений" (развития предпринимательства).
Епископом Том (Томеи) в 390-412 гг. был Тотим, видный мыслитель и церковный писатель, "родом славянин" (ВДИ. 1948. № 3. С. 310, прим. 1). По традициям со времен Анахарсиса и Абариса, он склонялся к аскетизму: "....Постоянно носил длинные волосы, в каковом виде первоначально стал заниматься философией, и был воздержан в образе жизни; для принятия пищи он не имел одного определенного времени, а ел или пил тогда, когда чувствовал голод или жажду. Мне кажется, философу свойственно и эти потребности удовлетворять по мере надобности, а не по изнеженности". Последней ремаркой философ Гермий Созомен мог выразить и мнение самого Теотима (Феодима).
Теотим был соратником Иоанна Златоуста (ок. 347-407), видного богословского философа и оратора, патриарха Константинополя в период тотального влияния в Царьграде и округе выходцев из Скифии. Скифские войска летом 378 г. под Адрианополем, не раз привлекавшем русские войска и позже, сокрушили отборную римскую армию и убили императора Валента, унижавшего епископов Скифии (одного Валент даже отправил в ссылку).
Народы Скифии вели натиск на империю и завоевания во многом под флагом "Арианства", которое по сути разделял и Константин Великий (он не принимал крещения до самой смерти). Римская Скифия формировала православие - более "оборонительное учение", обычно спокойное и менее пригодное для покорения других народов. Здесь для распространения новой меры больше требовались внушения и убеждения с помощью молитв, "веры и любви".
Именно Теотим "простер силу веры и любви на дикие орды, путешествовал по стране, занятой ими, и молитвою побеждал свирепость их; привыкших к грабежам старался смягчать любовью благотворительною, угощал и ласкал их подарками". Тем он продолжал привычную многовековую политику "задабриваний", какую проводили южные империи по отношению к северянам. Подобную политику затем вела Византия в контактах с народами округи Руси. Стены многовековых табу на эту и подобную информацию рушатся.
Теотима по жизни и просветительской деятельности признавали видным христианским философом, автором кратких и привлекательных трактатов, образцов древнего красноречия, чем славился и Анахарсис. Содержание трактатов известно по небольшим цитатам в работах других авторов. Сохранились и названия этих сочинени: "На Бытие", "Об учении Спасителя", "Против идолов"...
Историки богословия не исключают Теотима и других философов Малой Скифии из истории русской церкви. Нет смысла и исключать их из истории отечественной философии. Как представитель Скифии и Фракии, Теотим присутствовал на собраниях собора 399 г., когда Златоуст рассматривал дело епископа Антонина из Эфеса (город основан "амазонками", вышедшими из Скифии; стал последним пристанищем Богородицы). Славянский философ привлекал внимание "убогими одеждами" и строгим аскетизмом, что ранее оказывалось характерным скифским мудрецам.
Епифаний (не Премудрый) в 402 г. настоятельно потребовал от Златоуста и его соратников повторно осудить сочинения Оригена (ортодокса христианства), Теотим - скифо-славянин - мудро заметил: "Нет, Епифаний, я не хочу оскорблять того, кто блаженно почил, и без соборного рассуждения не смею (оскорблять того), покуситься на такое богохульное дело, чтобы осудить то, чего не отвергли наши предшественники". Затем он привел некоторые места из сочинений Оригена и доказал их близость истине и полезность церкви. По своему разумению добавил: "Те, которые осуждают.... книги, не замечают, что осуждают и (все) то, что написано в сих книгах". Полезные зерна истины надо уметь находить везде, не оскорблять память "блаженно почивших" Это ли не мудрость северных мыслителей?!
Славянизация Малой Скифии, земель Замолксиса (гетами и стали называть славян), наблюдалась с первых веков нашей эры. Уже при императоре Валенте (правил: 364-378), по армянским источникам, здесь обитали "двадцать пять поколений (родов?) славянских". Северяне и "семь славянских родов (народов)" известны в Болгарии до 686 г., они частью пришли от Приазовья с болгарами Аспаруха (Седов В. В. Славяне в раннем средневековье. М., 1995, с. 70, 85, 87, 187 и др.).
Скифская епархия с центром в Томах была заметна своими просветителями и позже Теотима. Тимофей (431 г.), Иоанн (умер около 448) выступали против несториан и евтихиан. Александр был на соборах 449 и 451 г., посещал Царьград. Теотим II состоял в переписке с императором Львом I Великим, по воле которого был вырезан влиятельный скифский род аланов Аспаров (славянского князя Испора, в русском эпосе). Аспары влияли на смену нескольких императоров Византии.
Епископ Патерн известен около 520 г. (его ритуальное блюдо найдено в составе Перещепинского клада конца VII в. под Полтавой). Около 549 г. упоминался епископ Том Валентиан. Затем при натиске новых групп славян, аваров и болгаров примерно на три века сведения о епархии почти исчезают. Епархия Том (Малой Скифии) вновь проявляет себя при болгарском царе Льве Премудром (886-911), когда вновь усиливается процесс христианизации северных княжений Руси. Наследие этой епархии в христианстве Румынии и Болгарии требует специального изучения. Здесь немало привлекательного и для новгородских исследователей.
Десятки килограмм золотых и серебряных вещей Перещепинского клада хранятся в Эрмитаже. В составе клада есть перстни со знаками придонских (приазовских) царей Органа (Гостуна) и Кубрата, принявших христианство около 619 и до 641 г. - родичей основателя Болгарии царя Аспаруха. Византия в начале средних веков заимствовала от народов Скифии тяжелые луки и железные стремена, кафтаны и сабли, ряд других вещей (Советская археология. 1991. № 3. С. 101). Славянские корни выявляются в родах императоров Юстинов и Юстинианов (Устинов), Фоки и Апсимара, нескольких других. Тень "славянизации", во многом переселенцами из "русских княжений", ложится на фигуры видных византийских мыслителей. Частью именно отсюда и столь большое почитание "отцов церкви" на Руси и в России.
Напомним, что родом из Скифии был знаменитый Дионисий Малый, ставший с конца V в. монахом в округе Рима. Это ведь он ввел и обосновал христианское летоисчисление, - нашу эру, на 754/753 г. от возникновения Рима, признанного годом "Рождества Христова". Обоснование Дионисия из Скифии принято Англией и другими западными странами с VIII-Х вв., тогда как а Россией утвердилось лишь при Петре I. Свод работ Дионисия бережно хранит Ватикан. Безусловно, надо вернуть отечественной истории этого скифского философа.
Талантливость скифов отмечалась авторами начала средневековья. Юный Астерий, будущий епископ Амасии (у Понта), воспитывался в Антиохии, где в учителя пробивались и скифы. "Молодой, с отличными талантами, Скиф, купленный богатым антиохийским учителем грамматики, в короткое время столько успел в науках словесных и правоведения, что изумлял собою Греков и Римлян; и у сего-то скифа, Астерий, по собственным словам его, слушал уроки; а потом занимал он должность адвоката..."
Как помним, задолго до нашей эры поражал всех своим быстрым изучением сложнейшего учения Пифагора гиперборей-скиф Абарис. Успешно впитывал все лучшее из современной ему античной культуры Анахарсис. Проявили себя в юности как очень способные ученики скифы Бион Приднепровский (Борисфенит) и Звар-Сфер Приазовский (Боспорит). Скиф, учивший Астерия, жил на азиатских землях, где тысячи лет находили себе места для устойчивого селения выходцы из Приазовья. Около 40 веков назад округу контролировали дружины молодых скифских князей Плина и Сколопита (возможно, у хеттов их звали Питхан и Анитта). Антиохия и округа особенно привлекала выходцев из Скифии со времен завоеваний Александра Македонского. Славянские общины в этих регионах Азии (ближе к Среднеземноморью) устойчиво обитают с У1 в. н.э., активно используются в политике Византии и Персии, затем и Арабского халифата. Из этой среды неизбежно появлялись и «отцы церкви» (патеры), почитание которых свойственно именно православной Руси (для западного менталитета такая патристика во многом чужда).
Безусловно, мыслители Том (Томей) и округи, Малой Скифии, в силу конкретно-исторических причин не могут исключаться из истории отечественной философии, как не исключаются из нее мыслители "русского зарубежья" последних нескольких веков. Пожалуй, без них эту историю в полной мере и не осознать.
В начале VI в. жители Малой Скифии вместе с жителями Мизии и Фракии, где тоже хватало "скифских земледельцев", пригласили князя Виталиана (наследника рода Аспара) для защиты православия от "евтихианства" императора Анастасия.
Виталиан при поддержке северян до 517 г. мог стать и императором, но был вероломно убит Юстином и Юстинианом, представлявшими интересы южных славянских групп округи Сердики (будущей Софии). Убийцы стали императорами, но вынуждены были превратить храм Софии в Царьграде в грандиозное и образцовое православное сооружение. Символизация образа Софии на Руси грандиозными храмами уже в XI в. по сути была продолжением процессов развития православия, наблюдавшихся и в IV-VI вв. в славянских общинах Византии. Храм Софии с VIII в. известен в Суроже (Судаке; Крым), где новгородский князь Бравлин принял крещение.
Многие раннехристианские подвижники, которым на Руси воздвигнуты храмы, связаны с III-IV вв., временем возвышения епархии Малой Скифии над остальными скифскими. Другие епархии на юге Скифии не всегда доминант епархии Том и признавали. Ряд из них в VII-VIII вв. обрели явную самостоятельность. Готская епархия в Крыму, например, получила известность Иоанном Готским (ок. 746 г.) и епископом Никитой (787 г.), которые питались противостоять диктату Хазарии. Новгородский князь Бравлин вполне мог быть привлечен конфликтом христиан Никиты и иудеев Хазарии, при этом фактически первоначально поддерживал хазар.
Все взаимосвязи и символы Малой и Большой Скифии (пращуров Болгарии и России), понятно, требуют более тщательного и подробного изучения. Скифский князь Соран (Сорант: "Пахарь" или Зоран), возглавивший на некоторое время и Малую Скифию, был родичем Василия Великого и состоял с ним в переписке. Иоанн Домаскин, славянские переводы которого появились уже в Х в. и обильно представлены русскими списками, многократно цитировал сочинения Теотима, тем по сути являлся и его продолжателем. Иероним оценивал "разговоры Теотима" как "образцы древнего красноречия, краткие и прекрасные трактаты". Подобных оценок заслуживают сочинения епископа Авксентия (ок. 380 г.) и других скифских владык, сыгравших заметную роль в развитии христианской мысли. Все это надо учитывать и в истории Приильменья, где затем накапливались сотни философских книг.
ЕВРАЗИЙСКИЕ СКИФЫ
Один из первых монастырей в Византии основал тесно связаный со скифами Руфин, которого Феодосий Великий поставил префектом претория Востока. Руфин создал обитель в своих обширных владениях близ Халкедона (ныне часть Стамбула), пригласил сюда монахов из Египта. После смерти Руфина в 395 г. монастырь запустел, но вскоре ожил в результате деятельности выходца из Фригии Ипатия ( прошедшего до этого церковную практику во Фракии). Монахи обители долго назывались «руфинианами».
Евразийские скифы увлекались разными философско-мировозренческими системами на стыках разных вер и религиозных движений. И нередко вместо скифов все чаще использовался этноним славяне, хотя многообразие философии проявлялось и у других народов Великой Скифии.
Прошедший воспитание у гуннов персидский царь Кавад во времена Виталиана, способного стать императором Византии, приблизил к себе просветителя Маздака, приверженца манихейства. Позже арабские авторы говорили о князе Маждаке, который возглавлял древнюю страну славян Валиану (связывают с Волынью). Манджака (Маждака) связывают и с Мундзуком, отцом великого царя гуннов Аттилы. Так что имя Маздака (Бамдада) вполне гуннское. Да и проповедовал он идеи социального равенства, которые высказывал задолго до нашей эры скиф Анахарсис и другие северные любомудры.
Маздак уже в 488 – 496 гг. был признан верховным жрецом (мобедом) и ближайшим советником царя Персии, которому служило немало выходцев из Скифии. Мобед доказывал, что «народ забыл смысл «Зенд-Авесты», не так исполняет повеления Бога, как проповедовал Зардушта» (Заратуштра – пророк исходного индоевропейства, из округи Урала). Маздак во многом был манихеем, но не отвергал зороастрийскую идею об активном участии человека в борьбе добра со злом. По его учению, главное зло – собственность, особенно собственность на женщин. К носителям зла он относил и государственную власть. И выход видел в таком устройстве, где все будет общим, как вода, огонь и трава – высшие начала, лежащие в основе самой жизни. Под лозунгом «Всем поровну!» по стране стали прокатываться погромы и грабежи государственных запасов. Зороастрийский журнал «Митра» (СПб. 1997 – 2002 ) опубликовал немало подробных материалов об этом движении, указал немало первоисточников.
Разрушительное для государства движение Маздака было в итоге разгромлено, он и его сподвижники закопаны в землю вверх ногами. Но на землях Арабского халифата, где селились и христианские общины, и после падения Ирана наблюдались повторения маздакизма. Даже при рождении ислама ощущается влияние на новую веру маздакистов, хотя затем ислам резко рвал с неверными.
Жена Маздака Хуррам(э) , дочь правоверного Фадэ, якобы смогла бежать с двумя людьми в округу города Рея (Южное Прикаспие, места традиционного прихода товаров и купцов из Скифии). Персидское «хуррем» – ясный, светлый («хур: хвар» – солнце, огонь). Хурраме вполне могла быть блондинкой. Она развивала и пропагандировала учение мужа. Хуррамиты проповедовали всеобщее равенство и общинное владение землей. Их еще называли «мухаммира» (красные) и «сурх алем» (краснознаменные). Красный цвет признавался символом готовности жертвовать собой во имя свободы и света своего учения. Эти идеи были в начале 9 века подхвачены Фомой Славянином и Бабеком, которых относили к «ученикам древнего дьявола».
По учению хуррамитов, земная жизнь представляет собой воплощение злого начала – тьмы, поэтому борьба с окружающим миром означает победу Света (Солнца) над тьмой. Итогом борьбы должно быть общество всеобщих равенства и справедливости - – против этого вряд ли выступят ортодоксальные иудей, христианин и мусульманин. Зороастризм в целом не признает мир дуальным, а относит его к творению Ахура Мазды, называя его благодетельным миром, в котором зло присутствует временно и нарушает гармонию мироздания. Человек обязан разобраться, что в мире – Добро, а что – зло, и помогать Богу-Творцу освободить мир от скверны.
Маздакизм вольно или невольно способствовал рождению ислама, который в итоге был направлен против маздакизма. Контекст исторических событий тогда был весьма интересен, даже если приводить некоторые его штрихи.
Около 622 г. византийский император Ираклий оставил часть войск защищать Царьград, осаждаемый со всех сторон; вторую треть во главе со своим братом Федором направил против персов (которые переходили к канонизации зороастризма), а с третьей отборной частью пошел на Кавказ. Хазары, которых тогда называли турками, прорвались через Дербент в Персию. Горели многие города и селения, персы и их союзники, включая дружины Адраига (имена типа Адрагаст и подобные признаются славянскими) , попадали в плен. Северяне-язычники, служившие Персии, еще до этого вновь оскорбили «гроб Господен». В ответ отборные тысячи Ираклия разрушили Табарму (Ормию) у озера Урмия, где были святыни северян со времен Урарту и даже раньше. Округа слыла родиной самого Заратуштры (Зороастра), хотя в итоге «родин пророка» оказывалось много (как и Магомет, Заратустра для своего бога был последним и самым великим пророком) .
Под Тифлисом Ираклий встретил Зиевила, тогда второго человека после кагана Хазарии. Зиевил отдал императору в помощь 40 тыс. воинов. Ираклий снял «со своей головы венец, возложил его на голову турка; (после пира) даровал ему всю пиршественную утварь, имперские одежды (и подобное )». Обещал даже в жены дочь Евдокию, при одном взгляде на изображение которой «турок воспылал любовью к оригиналу и еще больше склонился к союзу». Силы севера продолжали творить историю. Власти Византии трепетали перед ними. И без экономической и идеологической мощи в политике северянам было не обойтись.
Царь персов Хосров, канонизировавший учение Заратуштры, тоже набрал новое войско из «иноземцев, граждан, рабов и людей всякого рода». К этому войску Саиса, теснившего Федора, добавили 50 тыс. из отборных войск Сарвара. Армада получила название «носители золотых копий» и пошла на Кавказ. Сарвар с остальным войском двинулся на Царьград, чтобы штурмовать его вместе с аварами, славянами и гепидами, веками защищавшими западные рубежи Скифии (Сарматии). По сути, северяне-язычники смыкались в политике с зороастризмом иранцев, что частью затем подтвердило и движение Фомы Славянина.
Ираклий зимой 625 г. под натиском персов отошел с отборной византийской армией из Кавказской Албании (округа Азербайджана) в «страну гуннов» — округу приазовской Болгарии, будущую русскую Тмутаракань, где были сильны христианские епархии и христианские настроения. Преследовавшие его персидские войска сбились в пути и попали в болота, какими с античных времен славилась округа Меотиды (Приазовья).
Около 644 г., по арабским данным, один из правителей Дербента признавался: «Я нахожусь между двумя врагами: один — хазары, а другой — русь, которые суть враги целому миру, в особенности же арабам, а воевать с ними кроме здешних людей никто не умеет...» На западе славяне создали государство Само, забравшее в 623-658 гг. часть земель Аварии. Славяне в самой Византии организовали мощное движение во главе с князем Пребундом (Первудом), имя которого близко имени скифского царя Аргунта 244 г. Элита Византии чувствовала себя в Царьграде неуютно. Высокообразованный Первуд (знал несколько языков) все же больше проводил языческую политику.
После Ираклия правил в 641-668 гг. Констант II Погонат, тоже стремившийся под давлением северян перенести столицу на Запад. Он был убит на Сицилии, а войска и часть элиты провозгласили императором Мизизия, которого действиями поддерживал и Пре-бунд. Болгары и славяне тогда активизировались у Дуная. Распространяются в основном в сторону Кавказа, Каспия и Китая арабские завоевания. Зороастрийский Иран пал.
Казнив Мизизия, императором в 668-685 гг. стал Константин IV, которому славяне и другие северные наемники в 674-678 гг. помогли отразить натиск арабов на Византию и заключить на тридцать лет с халифатом выгодный мир. Другие славянские группы входили в арабские войска и начинали давление на Африку и Запад Европы, а славяне с востока уже добирались и до берегов Рейна. Но основным направлением натиска северян на империю оставалось нижнедунайское. Ниже Дуная в 680 г. приазовским царем Аспарухом, род которого чтил Аттилу и его наследников, основана Болгария.
Славянские общины империи упорно вели к власти своих людей. Восстание у Фессалоники 685 г. было поддержано к 688 г. и недалеко от Царьграда. Император переселял десятки тысяч опасных для себя словено-русов в Азию, но и это не помогло (те славяне смыскались с арабами и персами). Во многом воины из славян сделали в 695-698 гг. императором полководца Патрикия Леонтия, как в начале века северные силы привели к власти и Фоку. Юстиниан II бьш лишен носа и сослан в Херсон (Крым), а затем оказался и в Фанагории, где за ним приглядывали бояре хазарского (болгарского) хакана Ибузира Глявана. Леонтий явно отправил свергнутого властителя туда, где имел опору и поддержку. Но не все группы северян были довольны властью Патрикия.
Моряки-наемники, включая и словено-русов, провозгласили императором командующего флотом Апсимара, который правил в 698-705 гг. под именем Тиверия III. Упоминаемые русскими летописями «тиверцы» могли быть родичами, сторонниками или почитателями одного из императоров Тивериев, как «уличи» могли иметь связь с Ульдином (Улисом), придунайским царем около 400 г. Век подтвердил тотальное влияние северной державы и ее «архонств» (каганатов, княжений и т.п.) на Византию и весь раннесредневековый мир. Фока, Леонтий, Апсимар — яркие символы этого влияния.
Замысел славянский и болгарских общин Кувера и Мавра после образования державы Аспаруха у низовий Дуная явно удался. Апсимар (Тиверий Ш), по существу, правил в пользу северных царств (Приазовских Болгарии и Хазарии, соседних русских, начиная с полян-русов («русси» в баварских источниках). Апсимар (Апсимир) близок по имени полководцу аваров Апсиху, который был призван уничтожить антов, хотя сам же из антов (как славянин) мог и происходить. Русская история уже с первых лет мифического появления «Русской земли» кишит принципом «Свои бъют своих!» (этого хватает в истории любого народа, тем более – соседних народов). Но подобные войны готов, гуннов, автов, аваров, болгаров, хазаров и других княжений-царств на землях будущей Руси по непонятным обстоятельствам из прошлого нашей страны исключаются. Но хотя бы приазовские цари Эрнак (сын Аттилы, 457), Горда (527 г.), Саросий (554), Гостун (619), Кубрат (634), Аспарух (677), Бат-Баян (680) и ряд других должны учитываться как наши пращуры-земляки. Многие из них приняли или принимали христианство.
После исхода пяти болгарских царей от Приазовья , по свидетельствам современников, «выступил великий народ хазар из внутренних глубин Верзилии (возможно, Поволжье именьковской культуры: П.З.) Первой Сарматии и овладел всей противолежащей землей вплоть до Понтийского моря и, сделав первого брата – Батбаяна, архонта Первой Булгарии, своим данником, доныне получает с него дань» .
Верзилию (Берзилию) связывают с Дагестаном и низовьями Волги, где якобы жили берсилы-барсилы, давшие начало хазарам. Но это если хазар считать тюрками, монголами и прочим неславянским людом. Верзилия – «верзил» (высоких, мощных) страна. И славянское наполнекние этой страны дало импульс развитию Хазарии, которая по мере иудаизации с 740 г. славянский компонент решительно выдавливала (отставляя славянам лишь роль данников). Эту часть истории Хазарии отразили летописи. Но зачем князь Владимир обращался за советом о введении единой веры на Руси к хазарам-иудеям и болгарам-мусульманам, к носителям ряда других вер ?! Вероятно и потому, что хазары и болгары, носители иных вер пока считались населением единой северной державы князя Роша (бывшей Великой Скифии). И разлом языческого единоверия, предпринятый Гордой еще в 527 г., окончательно разваливал единую Скифию на иудейскую Хазарию (с 740 г., но наследие античных традиций приазовского иудейства; например, синагоги в Фанагории; Тамань), исламизируемую Волжскую Болгарию (с 737 г. , со времен похода на Волгу полчищ халифа Мервана) и христианизированные общины остального населения (епархии Крыма, Кавказа, низовий Дуная с первых веков нашей эры). Основная же масса населения страны все же придерживалась язычества, поэтому и слыла дикарями.
Северные княжения («архонства» для византийцев) Росии определяли многое в УШ веке. С ними хотя бы связано правление в 698-705 гг. византийского императора Тиверия III Апсимара, державшего бывшего императора Юстиниана II в ссылке у Азовского моря. Вспомним и — например, по книгам Б.А.Рыбакова и других авторов — разнообразие ярких археологических культур на землях России... Юстиниан в Фанагории (Тамань) в 704/705 г. задушил охранявших его бояр Папаца и Валгица, бежал на ладье за море с помощью Варасвакурия и Салива к болгарскому царю-хану Тервелу. В опоре на болгар и северян-славян вернул себе Царьград, вновь стал на 705-711 гг. императором. От приазовской жены Феодоры имел сьша Тиверия. Император щедро отблагодарил своих болгар и славян за помощь, но северным государям решил отомстить. Сомнительно, что он мстил единоверцам.
Юстиниан II в 711 г. бросил на округу Крыма и соседние княжества Скифии «множество различных кораблей», посадил на них до 100 тыс. обученных воинов и много крестьян, ремесленников, знати. Главе флота патрикию Стефану Асмикту бьшо приказано «истребить весь народ в Херсоне, Боспоре и других архонствах» (княжествах; русские князья долго считались у византийцев и архонтами). Князь Херсона Тондун (Тундун: так звали и одного из последних каганов Аварии в конце VIII в.; в новгородских берестяных грамотах есть имя Тудор), протополит Зоил, еще 40 известных мужей с женами и детьми были связаны и посланы в Царьград. Остальную знать жгли и топили в море, но пощадили подростков. Флот Стефана был отозван, в начале октября попал в жестокий шторм, утонуло 73 тыс. воинов, «а тела их море разбросало от города Амастриды до Гераклеи» (привычные места позднеантичных походов Великой Скифии и походов Руси 12 – 10 веков назад).
Новый большой флот под командованием патрикия Мавра Бесса (вероятно, соратника Кувера) вскоре перешел на сторону «архонтов тех областей», которых поддержала и Хазария. Флот, архонты и Хазария провозгласили императором приазовца Вардана (Бардана, Филиппика), взявшего Царьград без боя. Это в пользу версии о том, что Кувер и Мавр переместились под Солунь ради проведения в империи по сути «приазовской политики». Мавр и здесь сделал свое дело, мавр и здесь должен как бы умереть. Но вот только россияне не знают сути событий, связанных с этим Мавром. Почему он опирался в политике на Приазовье (будущую русскую Тмутаракань) и привез отсюда Византии нового императора ?! Каковы были его философско-мировозренческие позиции ?!
Мавр имел имперскую печать с надписью «Мавру патрикию и архонту Сирмисиан и Булгар». Сирмисиане (жители округи Сирмия) составляли основную массу переселенцев Кувера. Но явно с ними вместе были и болгары-славяне, ушедшие от аварского кагана после смерти Само. Против Юстиниана II , стремившегося покорить священное для северян Приазовье (Меотиду), выступили и славяне-гвардейцы. Вскоре был казнен сын императора, Тиверий, и его сторонники. Вардан на два года стал византийским императором Филиппиком. Понятно, во всяких «сводах древнейших письменных известий о славянах» такие факты нашим историческим официозом не рассматриваются. Это не факты истории нашей государственности, участия наших земляков в политической истории раннего средневековья ?!
Будущий император Лев III в 711 г. проводил разведку на Северном Кавказе, входил в контакт с аланами и хазарами, абасгами (абхазами) и армянами. Аланы пленили Льва и продавали его абасгам за 6 тыс. номисм. Позже с помощью подкупленных аланов и абасгов Лев бежал к морю через Кодорское ущелье. Какие гарантии получил будущий император в северных архонствах ?!
Учитывая стратегический потенциал и влияние северных княжеств, Лев в 729 г. направлял послов в Хазарию, а в 732 г. женил сына на Чичак («цветок», Ирине), дочери хакана — «властителя скифов» (слово «чичак» с другим смыслом есть в новгородских берестяных грамотах). Сын от этого брака, Лев IV Хазарин, бьш императором в 775-780 гг. Поднятно, Лев Хазарин, как и его родители, был уже христианином.
Славяне округи Фессалоники (Солуни) и их союзники привели к власти Анастасия II (Артемия: императора 713-715 гг.), которого Лев позже казнил. Его поддерживал стратиг и начальник кораблей Сисиний Рендак, хорошо знавший Мавра и Кувера ( император Юстиниан посылал его с войсками вести разложение в среде куверовских переселенцев под Солунью). Стратиг Сицилии Сергий, имевший влияние и на славянские общины, провозглашал в 717-719 гг. императором Тиверия (сына Юстиниана П от приазовской жены ?). Формально правил и Феодосий II (Адрамитский). Влиятельный Никита Ксилинит в 719 г. пытался вернуть престол Анастасию. Другие силы вели к власти узурпатора Артавазда (имя созвучно славянскому князю Ардагасту VI в.).
Натиск православия усиливался, ислам и иудаизм попытались блокировать его официальным путем. Халиф Язид II издал иконоборческий декрет в 721 г., а Лев III Исавр (правил: 717-741 ) публично поддержал иконоборчество в 726 г. Через три года синклит подписал императорский эдикт с запретом иконопочитания. Патриарха Германа сменил иконоборец Анастасий. Богатства православных церквей пошли на дань арабам, оплату наемных войск (частью и славянских), пополнение казны. Иконоборчество в новой форме проводили и большевики, но уже в нашем веке.
На покорение владений Руси у Волги (Славянской реки) выше Хазарии арабы во главе с будущим халифом Мерваном II бросили в 737 г. 150 тыс. воинов. Тогда хазарский хакан и его окружение охотно ели свинину и любили обильное питье (веселие на Руси, если верить летописному князю Владимиру) Они вывели оттуда на Кавказ 20 тыс. семей славян и их союзников, которые вскоре большинством погибли. Сама империя от Подунавья переселила в 754 (или 764) г. 208 тыс. славян в Малую Азию для несения пограничной службы. Акцию провел Константин V (император: 741-775), муж Чичак и сын Льва III. Он же повел в 756 г. войска и флот из 500 кораблей на болгар и славян, пытавшихся от низовий Дуная прорваться к Царьграду. По сути только зороастризм оставался союзником языческой идеологии северных язычников.
Вероятно, давление на империю усиливалось под руководством князя северян Славуна, восставшего в Болгарии против империи в 764/765 году. Годом раньше Константин V направил против болгар и славян 800 или 2000 кораблей, большое конное войско. Он смог победить хакана Телеца и славян, с триумфом возвратился в Константинополь. Убитого Телеца сменил хакан Савин, а русские князья позже устойчиво тоже назывались «хаканами». Савин – вероятнее всего,сын Савы, что могло свидетельствовать о попытках иудизации верхушки Болгарии, как подобное проделывалось с элитой Хазарии. Но с болгарской элитой этот процесс успеха не имел.
Имперские походы против Скифии и выражавшей ее интересы Болгарии продолжались. В мае 774 г. Константин V двинул флот из 2000 «роусских» (красных) кораблей к устью Дуная. Если суда имели полные экипажи, то против болгар и славян выступило почти 600 тыс. воинов. Это напоминало усилия империи по сдерживанию славянского натиска в конце VI в. Византия добилась мирного договора, а вторым походом и одержала военную победу. Княжения Росии в этот период активны во многих местах.
Словено-русы около 774 г. отличаются при защите от войск Карла столицы лангобардов Павии (Павли), где был заметен со своей дружиной «русский граф Эрно» (вспомним Ирнека). Опорой русов в округе Вероны был округ Гарды. «Русские плащи» громили франков в 778 г., хотя некоторые русы переходили и на сторону Карла. Русь в 786 г. приняла разгромленных данами фризов, поселившихся — на что указывают и археологические находки — в городе Ладога у низовий Волхова.
Около 790 г. новгородский князь Бравлин (Буревой эпоса) захватил часть Крыма и в храме Софии Сурожа (Судака) принял крещение. Вернув добычу и отпустив пленных, дружина Бравлина уходит на север. В это время под влиянием своей матери Ирины, жены умершего Льва Хазарина, правит император Константин VI. При нем усилил влияние полководец и евнух Ставрикий, а в число евнухов нередко попадали славяне, злобно бившие других славян. Патриархом в 784-806 гг. был Тарасий, добившийся в 787 г. вместе с Ириной формального осуждения иконоборчества Никейским собором.
Ставрикий в 783-784 гг. громил основные регионы проживания славян в самой Византии: Элладу, Фессалию, Фракию, где основал город Иринополь (Верою), Болгары и славяне во главе с Кардамом нанесли в 789 г. ответный удар и принудили Византию выплачивать большую дань. Правда, Константин VI в 796 г. «послал хану вместо денег конский навоз». Вскоре «шутника», бросившего и жену-провинциалку, по приказу Ирины ослепили.
Северные «архонства» не теряли влияния и у Каспия. Там около 770 г. отличались дружины тархана (полководца) Раса, «русого тарахана». Археологи находят культуры русских племен-княжений к IX в. уже достаточно сложившимися. Источники указывают на особую влиятельность Вер-силии (Бар-силии) в тогдашней Руси; это княжение могло находиться у Борисфена (Днепра), а выходцы из него были заметны в Хазарии и Византии.
Брат Льва IV Никифор уже в 776 г. пытался захватить имперскую власть. «Василевс (Лев) высек мятежников, остриг их и выслал в Херсон...» Округа Крыма продолжала считаться оплотом империи, где можно было держать под стражей и вместе с тем слишком не унижать опасную для власти имперскую элиту. Никифор с помощью северян пытался прорываться к трону в 777 и 780 гг. Жаждали власти и другие северяне.
Князь византийской Велзилии (Версилии, Берзитии?) и славян Акамир, «подстрекаемый элладиками» (славянами или греками, сторонниками святого соблюдения античных традиций) активно вмешивается в политическую жизнь империи в 797-799 гг. Он играл на противоречиях Никифора, Константина VI и Ирины в пользу других сыновей Константина V. Было поднято восстание, но восставших ждало массовое ослепление. Ирина ощущала, что стратегически для Византии оказываются важнее связи с королем франков Карлом. Это и сдерживало окончательный крах иконоборчества. Это же помогало и натиску державы Карла (идейного пращура Наполеона) на восток.
До Тарасия патриархом был Никита, «евнух из славян». Иногда сведения об Акамире относили и к 791 г.: «В марте 7 индиктиона Акамир, начальник славян в Верзитии, подстрекаемый жителями Эллады, хотел увести сыновей Константина и одного из них провозгласить императором. Царица Ирина, узнав это, послала Феофилакта, оруженосца своего племянника, к патрицию Константину, отцу его, и приказала лишить их зрения. Таким образом она рассеяла злоумышленников своих» (ВДИ. 1941. №1(14), с.280, 277). Под 671 или 679 г. в византийских хронографах иногда шло сообщение, что «хазары, великий народ, вышедший из Верзитии, самой дальней страны первой Сарматии, овладели всей Запонтийской Болгарией до самого Понта...»
Верзития (Барсилия) напоминает своим названием «вервиан» (дервленинов; древлян), но и славян «берзитов», которые вместе с «драгувитами» (дреговичами), «ваюнитами» (вятичами ?) и другими народами еще в VII в. доминировали в округе Фессалоники. Возможно, «берзиты» случайно созвучны прикаспийским «барсилам», соседям хазар. Но перемещение по линии Дунай — Каспий бессов, дахов-даков, гуннов и других народов не исключает и вероятность перемещения по схожему направлению берзитов-барсилов, хотя могут быть и иные мнения. Нередко тревожат ученых созвучия наименований Барсилов и барсилоны, иберов Кавказа и Испании.
Доминирование славян в Хазарии 737 г. допускает, что частью хазары, действительно, происходили из славян, подвергавшихся иудаизации и исламизации. До принятия новых вер эти жители Хазарии были не прочь выпить и поесть свинины. Даже по русским летописям, около 859 г. хазары брали с северян (игравших заметную роль и в Болгарии VIII в.), вятичей и полян «по монете и по белке от дыма» — норму арабской дани. При любых уточнениях дат и названий Акамир около 797 г. возглавлял славян, пытался иметь своих императоров в Византии, как это делал в V в. род алана Аспара.
Варасвакурий (Барисбакур) и Салив, Феодора и Тиверий, Папац и Валгиц, Вардан и Илья, Славун и Бравлин, Акамир и другие представители округи Скифии делают отечественную историю VIII в. реально населенной славными людьми, активными участниками всемирной истории. Все византийские императоры в этом веке действовали с оглядкой на могучие северные «архонства», хотя бы двое-трое из императоров сравнительно далеко на севере побывали. Многие императоры и узурпаторы являлись родичами северян.
Сотни тысяч воинов и тысячи кораблей шли не против державы Карла Великого, а именно на сдерживание натиска державы «князя Роша» (Россией по мере христианизации становилась Скифия). Способом устойчивого унижения было замалчивание реальной силы северной державы «славян», которую даже по площади в конце VIII в. арабские географы считали самой крупной в мире, больше Византии и Арабского халифата. Подобное о величине Сарматии говорили и позднеантичные авторы. И масштаб духовной жизни такой державы несомненно больше того, что пока постулизирует историческая наука, блокируя и должное изучение раннесредневековой отечественной философии (Теотима, Виталиана, Горды, Добрента, Органа-Гостуна, Аспаруха, Мавра и Кувера, Филиппика, Чичак-Ирины, Акамира, Домаскина, Фомы Славянина и других мыслителей, больше известных своей политической практикой).
Никакая привычно известная из всяких школьных и иных популярных (и обязательных) учебников Русь не древння, а именно средневековая (точнее средне-средневековая). Средневековые, а не древние (античные) народы, культуры, города той Руси. Не древнерусские, а средневековые русские… Средневековая тогда и философия. Запомним это навсегда, так как древний мир ушел окончательно во всемирную историю в 1У – У веках нашей эры. Во время крушения Римской империи, что во многом произведено армиями из Скифии.
Около 790 г. новгородский князь Бравлин (Буревой эпоса), захватил — напомним — побережье Крыма от Херсонеса до Сурожа, где в храме Софии принял крещение. В это время франки Карла Великого добивают Аварию у Дуная, откуда славянское население большинством уходит на север. Ранее вернулась по Днепру, вероятно, часть северян князя Славуна, известного в Болгарии. Византийский император Никифор I, прошедший школу приазовского воспитания, ликвидировал в 805 г. на Пелопоннесе Славянскую республику, существовавшую с 587 г. (те славяне уже почитали апостола Андрея; построили ему в округе города Патры храм). Республика была на землях древних ахейцев, имевших многообразные античные связи со Скифией, особенно с Приазовьем. После поражения славянских выступлений у Фессалоники (Солуни) на север частью потянулись и драгувиты (дреговичи), смоляне, езериты (поозеры), берзиты (версилы)...
Исход из традиционных скифо-славянских земель не был полным. Славянские дружины поддержали Болгарию в борьбе против Византии и франков. Болгарский хан Крум в 811 г. разгромил Никифора и сделал из его черепа чащу для пиров (подобную князь печенегов Куря в 972 г. велел сделать из черепа убитого Святослава). Крум «пировал вместе со славянскими архонтами (князьями), воздавая им должное за их вклад в победу; послом Крума в Константинополь был славянин Драгомир». Видными сподвижниками хана были Славна, Коловр и другие славяне. Этим Крум лишь продолжал политику Ругилы и Аттилы, которым служил Эслав и другие дипломаты. Скифские дипломаты отличались еще в переговорах с Александром Македонским. Успехи северной дипломатии известны и раньше, хотя бы в переговорах со Спартой.
Объединяя всех недовольных в округе Константинополя, восстание в 820-823 гг. поднял Фома Славянин (из среды славянских переселенцев в Азию). Восставшие провозгласили его императором, более года он осаждал столицу Византии, но взять так и не смог. На Балканах его поддерживал князь Людевит, у юга Каспия в округе города Рей (опорного пункта русов) — дружины Бабека. Поражение этих и подобных движений и вызвало необходимость концентрации новых сил в священной округе Рип, откуда миру являлись невры и аланы, аорсы и гунны-нервии. Там явно находился один из священных регионов исходного индоевропейства. Там, где начинался и новый период развития отечественной философии.
Наследники идей Маздака (Мундзук – помним, - отец Аттилы, который в свою очередь по имени созвучен Атиль – раннесредневековой Волге) , как вероятного Манджака, «князя славянской страны Валианы», и его жены Хуррам заметны именно на этом историческом фоне.
Движение хуррамитов ярко проявило себя тогда, когда на эти земли у Кавказа и южнее в 737 г. с берегов Волги арабские войска выселили 20 тыс. славянских семей (многие в округе Кавказа погибли). Ближе в Персии в 754 – 764 гг. Византия переселила 208 тыс. славян от низовий Дуная. И почти тут же вспыхивают восстания хуррамитов. Славяне и другие выходцы из северной «державы Роса» частью поддерживали Абу Муслима (747 – 750; но другие славяне за деньги против него и выступали), Сумбада-мага (у Рея в 755 г.), да, вероятно, и восстание «краснознаменных» (778 – 779 гг.).
Светлые северяне (русы и их союзники) по сути питали своей силой борьбу городов Средней Азии с арабами . Против черных знамен Аббасидов они противопоставили белые одежды (как затем князь Святослав) и белые знамена продолжателей дела Абу Муслима. Восстание 776 – 783 гг. привело к власти « людей в белом» в Бухаре и Согде на полтора десятка лет. Разрешалось там тогда брать чужое имущество и женщин, действовать в духе маздакизма.
Хуррамиты-маздакиты с 815 г. выступали на южных землях у Каспия под руководством Бабека. Восстание продолжалось около двадцати лет. Только на территории Азербайджана в движении участвовало 300 тыс. человек. И в начале этого периода Фома Славянин с огромными войсками из Азии окружил Царьград, при этом восставшие – как помним, - провозгласили его императором.
Так популярный в средневековой Руси Иоанн Домаскин был (хотя бы территориально и хронологически) близок именно к этой маздакийской среде (частью христианизированной) , вместе с другими просветителями по сути готовил движение Фомы Славянина.
Со времен Скифии, толмачи которой около 27 веков назад могли вести переговоры на разных языках с народами Сибири, развитые северяне оказывались полиглотами на уровне требований своего времени. Арамейское алфавитное письмо (еще без обозначения гласных), появившееся более 35 веков назад, оказалось наиболее удобным для общения на путях из Скифии к Египту. От него ведут ханаанейское (финикийское), известное около 32 веков назад. Сами иудейские авторы устойчиво называли русских ханаанцами, а Россию – Ханаан. И к вариациям ханаанского письма относят многие последующие виды письменности вплоть до армянской, грузинской и даже славянской глаголицы, «роусских (сирийских) письмен». Возможно, они были изобретены христианскими общинами Россоса (Руссоса) недалеко от Антиохии.
Начиналась история средневековой Руси, которую упорно и крайне неверно (с точки зрения периодизации всемирной истории) называют «древней».
Выше все необходимые выводы в этой книге уже сделаны. Отечественная философия народов на землях нынешней России начинается в глубокой античности. Имена отечественных любомудров и их достижения необходимо знать и помнить, осваивать и развивать.
1. В данной главе все цитаты по изданию: [Энциклопедия Новгородской области ] Новгородика (итоговые выпуски 2 – 3). Новгород: НГСХА, 1996.
ВДИ(Вестник древней истории). 1947. № 4. С. 279, 287, 288; культовые "святыни из страны гипербореев (округи Поволховья) посылались на Делос с флейтами, свирелями и кифарой" (дудками, гудками и гуслями). ВДИ. 1948. № 2. С. 298-300. Петрухин В. Я. Начало этнокультурной истории Руси IX-XI веков. Смоленск: Русич, 1995. С. 4-40; Золин П. М. Руса // Сто новгородских сел. Вып. 4. Новгород, 1992. С. 108-111, 181-219. .Даныпин Д. И. Фанагорийская община иудеев // ВДИ. 1993. № 1. С. 59-92; Сто новгородских сел. Вып. 5. Новгород, 1993. С. 40-41, 51-58). Латиноязычные источники по истории Древней Руси. Германия сер. XII - середина XIII в. М-Л., 1990. С. 392-396, 304. Макарий митрополит (Булгаков М. П.). История русской церкви. Кн. 1. М.: изд. Валаамского монастыря, 1994. С. 37-52, 91-104 (повтор издания середины XIX в.).. Повести Древней Руси. Л., 1983. С. 135, 531; Восточная Европа в древности и средневековье. М, 1993. С. 41-43.
В Интернете немало подробностей по этим событиям и именам.
Кому эти знания в информационном обществе лишние ?!