В начале ноября 1517 года в самом сердце «вечного города» Рима, в обнесенном крепостной стеной Ватикане, на втором этаже роскошного папского дворца по коридору тихой вкрадчивой походкой двигался высокий немолодой мужчина в пурпурной кардинальской мантии. У него было вытянутое лицо с точеным римским профилем. Быстрый умный взгляд черных глаз сверкал на холеном худощавом лице из под ровного ряда волос, аккуратно выступающих из-за кардинальской шапочки. Имя кардинала было Биббиена, он был секретарем Его святейшества папы Льва Х. Легко постучав в дверь кабинета папы, охраняемом двумя гвардейцами, вооруженными алебардами, кардинал тихо проскользнул внутрь. Роскошный покой был шесть лет назад расписан Рафаэлем Санти из Урбино. Сравнительно небольшая комната казалась огромным залом из-за расширенного пространства, которое по законам перспективы уходило вдаль на фресках Рафаэля. За высоким столом в золоченом кресле сидел полный мужчина с круглым лицом. Крупный нос, чувственные губы, умный проницательный взгляд его удивительно живых и подвижных глаз выдавали в нем человека страстного и не чуждого земных радостей. Он принадлежал к известному и могущественному клану Медичи, предки которого уже несколько поколений правили Флоренцией, как и знаменитый отец понтифика Лоренцо Великолепный. Поэтому Джованни Медичи был типичным флорентийским аристократом, обладающим утонченным художественным вкусом, любовью к высокой поэзии, музыке и театру. Его девизом на посту наследника апостола Петра было: «Давайте будем наслаждаться папством, которое ниспослал нам Бог!»
На Папе была роскошная бархатная малиновая мантия, наброшенная поверх атласной белой сутаны. Голову понтифика венчала красная бархатная шапочка. На столе перед ним лежала толстая книга, которую он читал с лупой в руках, так как был близорук. При появлении кардинала он доброжелательно улыбнулся, поскольку был в прекрасном настроении и произнес: «Что нового ты принес мне сегодня, дорогой Бернардо?»
-Я принес срочное послание от архиепископа Альбрехта, - вкрадчиво ответил Биббиена. - Он сообщает, что некий августинец по имени Мартин Лютер в канун праздника всех святых прибил к дверям двух церквей в Виттенберге какие-то тезисы, где он выступает против нашего верного Тецеля, а так же и против Вашего Святейшества, пытаясь подвергнуть сомнению законность продажи индульгенций. У папы от удивления поднялись брови. Послушай Бернардо, произнес он с усмешкой,- опять эти монахи начинают грызться между собой. Они никак не могут решить какой орден главнее. Что же касается этих тезисов, то монах, верно, был пьян и слишком рано решил отпраздновать день всех святых. Он, конечно же, заберет их назад, когда протрезвится. Напиши Альбрехту, чтобы он прекратил эту свару монахов, а августинца этого - привел к покаянию. А сейчас зови Сантио – я хочу знать, как идут дела с базиликой святого Петра и раскопками». Кардинал с сомнением покачал головой, - ему выступление дерзкого монаха не казалось столь уж безобидным, особенно если учесть, что германские курфюрсты и бюргеры очень недовольны тем, что огромные суммы за индульгенции идут в Рим. Однако он ничего не сказал и быстро отправился выполнять распоряжение понтифика.
Умный Биббиена оказался прав. Идеи Лютера о незаконности взимания денежной мзды и отпущением грехов, а так же влияния папских булл на чистилище, а, главное,- призыв самим читать Евангелие и находить в нем без посредников Божественное Откровение, буквально всколыхнуло страну.
Хотя тезисы Лютера были написаны по латыни, уже на следующий день после их появления появились точные немецкие переводы, студенты-богословы Виттенбергского университета и пилигримы разнесли их по домам. Не прошло и двух недель как они обошли всю Германию. В хижинах бедняков, в домах богатых бюргеров, в купеческих лавках, в монашеских кельях и в дворцах курфюрстов люди с изумлением читали смелые высказывания богослова:
« Истинное сокровище Церкви - это пресвятое Евангелие (Благовестие) о славе и благодати Бога.
Но оно заслуженно очень ненавистно, ибо первых делает последними.
Но кто стоит на страже против разнузданной и наглой речи проповедника - да будет тот благословен.
В чем состоит эта новая благодать Бога и папы, что за деньги безбожнику и врагу Божию они позволяют приобрести душу благочестивую и Богу любезную, однако за страдание такую же благочестивую и любимую душу они не спасают бескорыстно, из милосердия?»
Эти совершенно еретические речи доктора богословия, осмеливающегося замахнуться на непререкаемый авторитет и безграничную власть Церкви и Святого Престола, глубоко изумили всех. К великому удивлению самого Лютера, который хотел лишь на уровне богословского спора отстоять свое неприятие отпущения грехов за деньги, а также те противоречия в соблюдения законов Христа, которые он усмотрел, тщательно и скрупулезно изучая Писание,- его тезисы вызвали настоящую политическую бурю. Весть о смелом богослове докатилась до Нюрнберга, свободного имперского города, где в роскошном замке-дворце Кайзербург хранились реликвии власти Священной римской империи, которые носил сам Карл Великий, где богатевшие бюргеры-цеховики тяготились тяжелыми папскими налогами, опустошающими казну города и тормозящими развития ремесел. Многие из знатных членов совета, такие как Виллибранд Пиркгеймер и Лазарус Шпенглер, получив послание из Виттенберга, горячо поддержали выступление храброго августинца. Ближайший друг Пиркгеймера и Шпенглера, гордость Нюрнберга, великий живописец и гравер, Альбрехт Дюрер в это время выполнял заказ в Бамберге, где он писал портрет епископа Георга III. Именно в епископском дворце он узнал удивительную новость о тезисах Лютера. Дюрер много слышал о докторе Мартине от Иоганна Штаупица, который в прошлом был деканом теологического факультета в Виттенберге и часто приезжал в Нюрнберг с чтением проповедей. Горячий сторонник церковной реформы, которая, по его мнению давно назрела, Штаупиц часто с похвалой отзывался о своем талантливом ученике, говоря, что «он превзошел в Германии всех в знании Священного писания и трудов отцов церкви». Для Лютера не было сомнения в том, что, разрешив продажу индульгенций, римская церковь произвела на свет чудовищную ложь и принудила верующих не любить, а бояться Бога.
Когда Альбрехт Дюрер вернулся в Нюрнберг, он застал город бурлящим и растревоженным.
Альбрехт Дюрер родился в Нюрнберге 21 мая 1471 года в семье золотых и серебряных дел мастера Альбрехта Дюрера. Альбрехт младший проявил несомненный талант к ювелирному делу, но его горячее увлечение рисованием и граверным делом, а так же необыкновенные способности в этих сферах побудили отца с великой печалью, ибо он терял верного и талантливого мастера-наследника ювелирной мастерской, отдать его в учение Михаэлю Вольгемуту, крупнейшему и известнейшему Нюрнбергскому художнику. Через три года достигнув удивительного мастерства в технике рисунка и живописи, Альбрехт, по настоянию отца отправился в путешествие по немецким землям для учебы у разных художников и граверов. В итоге закончив четырехлетние скитания, Дюрер вернулся в Нюрнберг зрелым мастером. А в июле 1494 года состоялось довольно пышное бракосочетание с Агнес Фрей, дочерью богатого ремесленника, после чего Альбрехт смог открыть собственную живописную мастерскую. Следует отметить, что гравюры, выполненные Дюрером в Базеле и Страсбурге, сделали его имя известным и популярным в Германии. В Нюрнберге он начал получать выгодные заказы и должен был вести размеренную, наполненную заботами о скромном процветании жизнь бюргера. Однако эта судьба совсем не прельщала Альбрехта. В конце лета 1494 года эпидемия чумы вынуждала жителей спешно покидать города, и Дюрер присоединившись к купеческому каравану отправился в Венецию. Эта поездка оказала неоценимое влияние на его формирование как художника. Копируя работы античных мастеров и параллельно работая с натурой – пейзажем и портретом, рисуя человеческие фигуры, художник стал по- новому выражать понимание природы и человека – они чудесным образом оживали в его полотнах, многочисленных рисунках и гравюрах. Два года пролетели в беспрестанном труде и Дюрер вернулся в Нюрнберг совершенно другим человеком. Он стал настоящим художником Ренессанса с удивительной способностью мастерски исследовать объект своего творчества. Дюреру стали поступать дорогие и очень престижные заказы. Крупнейшим из них была роспись алтаря с изображением Рождества Христова для знатных бюргеров Стефана и Луки Паумгартнеров. Однако вскоре заказчиком мастера Альбрехта стал и сам курфюрст саксонский Фридрих Мудрый. Его портрет карандашом, а затем маслом Дюрер выполнил в 1496 году. В этот период он работал очень много и плодотворно. Он создал большие циклы гравюр на темы «Апокалипсиса», «Страстей Христовых» и «Жизни Марии». О том, какого совершенства он достиг в технике портрета, ярко свидетельствуют его знаменитые автопортреты 1498 и 1500 годов. Второе путешествие в Италию в 1505 году, было триумфом художника среди считавшихся непревзойденными итальянских мастеров. Великие венецианские мастера Джованни Беллини, Джорджоне да Кастельфранко и их гениальный ученик молодой Тициан Вечеллио с восторгом и восхищением смотрели на мастерство «немецкого гения» в рисунке и живописи. Дюрер написал тогда из Венеции: «Я заставил умолкнуть всех живописцев, говоривших, что в гравюре я хорош, но в живописи не умею обращаться с красками. Теперь все говорят, что они не видели более красивых красок». После возвращения из Италии Альбрехт Дюрер достиг, наконец, высочайшего уровня своей творческой зрелости. Это было время богатства, славы и всеобщего признания. Но помимо чисто художественных работ Дюрер много занимался теорией искусства, математическим обоснованием пропорций, созданием учебника для рисования. Он стал получать многочисленные и очень престижные заказы на создание алтарей. Некоторые из этих заказов тяготили художника, поскольку настойчивые донаторы требовали быстроты завершения сложных и трудоемких работ. Дюрер не мог работать быстро. Его отличала тщательность и скрупулезность прорисовки деталей, которая вседа изумляла при взгляде на его гравюры и живописные произведения. Особенно этим отличаются детали знаменитых триумфальных арок, которые Дюрер создавал по заказу императора Максимилиана I. Попутно он иллюстрировал молитвенник императора, и продолжал работу над учебниками и пособиями для художников.
Дюрер вел кипучую творческую деятельность, причем он принимал деятельное участие в работе городского совета Нюрнберга. Когда Мартин Лютер прислал свои тезисы викарию Нюрнбергских августинцев для обсуждения с наиболее уважаемыми членами городского совета. Дюрер был одним из тех, кто горячо поддержал их в городском совете. После этого в Виттенберг был отправлен Кристоф Шейрль, который должен был заверить доктора Мартина, что у него есть верные друзья в Нюрнберге, которые желают ему победы и на которых он может опереться. Дюрер вручил Шейрлю пакет со своими гравюрами и попросил на словах поблагодарить Лютера за то, что освободил его душу от многих страхов и тем немало облегчил жизнь. После этого мастера Альбрехта, вместе с другими знатными членами Совета стали называть «мартинианцем», чем он очень гордился.
На следующий год Дюрер в составе Нюрнбергской делегации принял участие в очередном имперском рейхстаге в Аусбурге. Там же он был удостоен аудиенции императора и сделал его портрет карандашом, под которым оставил надпись: «Это император Максимилиан, которого я Альбрехт Дюрер, нарисовал в Аусбурге высоко наверху во дворце в его маленькой комнатке, когда считали 1518 год, в понедельник после дня Иоанна Крестителя».
Через год Максимилиан умер и началась политическая борьба за императорский трон. В Германии, охваченной Реформацией, разгорелись крестьянские войны. Неспокойно стало и в городах, где все чаще происходили выступления недовольных папским и императорским гнетом бедняков. В иное время Мартин Лютер мог бы разделить судьбу Яна Гуса, но сейчас на его защиту встали немецкие курфюрсты и рыцари. Сама жизнь требовала радикальной реформы церкви и богослужения. Однако, во время народных выступлений многие горожане и крестьяне стали крушить алтари и выбрасывать изображения святых из храмов. Эта участь не обошла и творения Дюрера. Однако он никак не связывал вандализм толпы с учением доктора Мартина. В 1521 году во время путешествия в Нидерланды Дюрер получил ложное известие о смерти Лютера, который на самом деле был укрыт его друзьями и сторонниками в замке Вартбург.
Дюрер написал о великом реформаторе: «Претерпел он это за христианскую правду и за то, что обличал нехристей Пап, пытающихся всей тяжестью человеческих законов воспрепятствовать освобождению Христа, также и потому, что у нас грабят плоды нашей крови и нашего пота, так бессовестно и постыдно пожираемые бездельниками, и жаждущие больные люди должны из-за этого погибать голодной смертью….. И если мы потеряем этого человека, который писал яснее, чем кто бы то ни было из них в последние сто сорок лет и которому Господь дал такой евангелический дух, мы просим тебя, о небесный Отец, чтобы Ты вновь даровал свой Святой другому, который бы еще раз собрал отовсюду Твою святую христианскую церковь, дабы мы жили опять добродетельно и по-христиански и Пусть каждый, кто читает книги доктора Мартина Лютера, видит, как ясно и прозрачно его учение, ибо он учит святому Евангелию».
Дюрер первый из великих художников воплотил идеи Лютера в своей живописи. Изображение Христа, Богоматери и Святых на алтарях и картинах, по мнению художника должно быть не предметом поклонения и культа, а источником вдохновения для молитвы и размышления. И именно такое произведение создал он на закате своей блестящей творческой жизни. Это были знаменитые «Четыре Апостола», написанные художником в 1526 году, которые сильно выделялись не только на фоне остальных работ живописца, но и вообще среди работ мастеров Ренессанса.
Сейчас после многих веков развития живописи, после эпох классицизма, романтизма и реализма трудно понять всю революционность произведения Дюрера. Но современникам художника, жителям города, официально принявшего Реформацию, это сразу бросалось в глаза.
В трехчастных алтарях фигуры апостолов, евангелистов, святых располагаются справа и слева от главной композиции. Дюрер написал диптих – две картины, вполне подходящие для того, чтобы обрамлять третью – несуществующую. Компоновка обеих частей диптиха симметрична, фигуры, как обычно на боковых створках алтаря, развернуты к центру. Сюжет – апостолы Иоанн, Петр, Павел и евангелист Марк – вполне традиционный, но мы видим здесь не святых, которым следует молиться, а философов, размышляющих и зовущих к размышлению.
Четыре апостола, каждый по своему несущий в себе веру Христову и учение народу, обладают разными темпераментами и разными характерами, которые передала виртуозная кисть великого мастера. По свидетельству друга Дюрера каллиграфа Иоганна Нойдерфера эти фигуры олицетворяют четыре темперамента и четыре возраста зрелости человека.
На переднем плане стоит апостол Иоанн, который держит в руках написанное им Евангелие. Можно прочитать его первые строки: « В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. (Иоан.1:1)» Удивительное сходство Иоанна с Филипом Меланхтоном, учеником и последователем Лютера, портрет которого Дюрер сделал незадолго до этого свидетельствует об особом отношении к этому апостолу Лютера и самого Дюрера. Фигуры апостолов Иоанна и стоявшего рядом с ним Петра Дюрер изображает согласно существующей в те времена традиции. Петр, держащий золотые ключи от райских врат, глава апостольской церкви преисполнен мудрости и спокойного величия. Совсем иным представлен евангелист Марк, сжимающий в руке папирусный свиток, с горящими глазами богослова и философа. И, наконец, на переднем плане правой части диптиха изображен апостол Павел, сжимающий в правой руке меч, а в левой держащий Писание, с живым взглядом проповедника и миссионера.В фигурах Марка и Павла кипит энергия и даже агрессия, страсти и эмоций ревнителей евангельской правды. Они резко контрастируют со спокойной мудростью двух других фигур.
Необычным в этом произведении было и то, что оно предназначалось в дар городу Нюрнбергу, как некое послание в будущее и предостережение. Поэтому неотъемлемой частью диптиха стали четыре цитаты из Евангелия которые Дюрер поместил в нижней части картины. Иоганн Нойдерфер потомственный каллиграф по просьбе Дюрера сделал эти надписи:
«Все мирские правители в эти опасные времена пусть остерегаются, чтобы не принять за божественное слово человеческие заблуждения. Ибо Бог ничего не добавил к своему слову и ничего не убавил. Поэтому слушайте этих превосходных четырех людей — Петра, Иоанна, Павла и Марка, их предостережение:
Художник считал «Четырех апостолов» своим главным произведением, своим духовным завещанием потомкам. Именно поэтому он написал в городской совет Нюрнберга: «Благоразумным, достопочтенным, мудрым и любезным господам. Хотя я давно уже намеревался преподнести Вашей щедрости на память мою недостойную живопись, я вынужден был откладывать это из-за слабости и незначительности моих работ, ибо я сознавал, что не мог достойно предстоять с ними перед Вашей мудростью. Теперь же, написав в недавнее время картину, в которую я вложил больше старания, чем в какую бы то ни было другую живопись, я не считаю никого более достойным сохранить ее на память, нежели Вашу мудрость...».
Послание великого мастера было с благодарностью принято городским советом Нюрнберга, поэтому 6 октября 1526 года в книгу Совета была внесена историческая запись: «сообщить мастеру Альбрехту, что его картины понравились им, и они принимают их в дар. Хотя мастер Альбрехт отказался от вознаграждения за эту работу, совет тем не менее оказал ему честь и обязался выплатить сто гульденов ему лично, двадцать гульденов его супруге Агнесе два гульдена — слуге».
На следующий день диптих мастера Альбрехта Дюрера был выставлен на всеобщее обозрение в городской ратуше. Через полтора года 6 апреля 1528 года Дюрер умер в своем доме в Нюрнберге и был похоронен на кладбище святого Иоанна в фамильном склепе семьи Фрей. На могиле Виллибранд Пиркгеймер, велел начертать эпитафию: «То, что было смертным в Альбрехте Дюрере, покоится под этим холмом». Это были перефразированные слова Горация: «Нет, не весь я умру, лучшая часть меня избежит похорон». Никто не сомневался и по сей день не сомневается в правдивости этих слов. Великая слава одного из ярчайших гениев Ренессанса сверкает во всем мире и по сей день. И его последним творческим подвигом стал диптих «Четыре апостола». По словам С. Зарницкого, автора повести «Альбрехт Дюрер младший»: «Вся жизненная сила мастера обычно уходит в последнее произведение, и оно становится недосягаемым образцом, но вместе с тем и надгробием на могиле своего создателя».