Мои настоящие мужчины

Наташа Вольпина
Посвящается собакам, кошкам, черепахам, хомякам, рыбкам, попугаям и всем-всем-всем, кто жил, живет и будет жить вместе с нами.

                ОГЛАВЛЕНИЕ

СОБАЧЬЕ ПРЕДИСЛОВИЕ

                ДОИСТОРИЧЕСКИЕ СОБАКИ: 1914-1940е годы

Мои незнакомые родственники
Барская квартира и все, все,все

                МАЛЫШ: конец 1950х
Малыш
История о неудавшемся похищении

                ШАРИК: 1960е годы
Неизвестные страницы одной операции (историков просят не беспокоиться) 13
Укрощение строптивых
История о спасении кролика
Как нас пытались разлучить

                ДЖИЛЬДА: конец 1960х-1970е годы
Это всё?
Среднее собачье образование
Ногинск
Санта Лючия
Моя эмиграция
Потом
Бессобачество

                СТЕПА: 1980-1990е годы
Шон
Ещё не начало – пока XV век
Тоже не начало, но уже ближе
Ура! Наконец
Не совсем «Ура» или соло для щенка без оркестра
Наш Саша
Страшный ужас ...
... И спасение!!!
«Сгущенки побольше и можно без хлеба» или система Станиславского по-собачьи
Дела житейские
Хельсинки
Кое-что о несобачьем
Международный конфликт или общий сын Стефан
Не моё собачье
Шаромыжник
Финал
Тринадцать собачьих лет

                ШЕРРИ: наши дни
Собака приходит сама
Первые дни джедая
Выход в свет
Декабрь
Мастино Неаполитанов
Мама
До и после
Зачем

                ЗАПОМНИТЕ ИХ ВЕСЕЛЫМИ
Мой парус и мой якорь
«Мой» биологический вид

ЭПИЛОГ ТОЖЕ СОБАЧИЙ


СОБАЧЬЕ ПРЕДИСЛОВИЕ

Эта повесть про все то, что происходит с нами ежедневно. Все, что может произойти, когда мы вместе.
История московской семьи "в собаках" с середины 20 века до сегодняшнего дня. Как мы встречаемся, как они появляются у нас, а мы у них, как приходят в дом, первые и прочие дни - месяцы - годы. Радости и проблемы, смерти и рождения, разводы и переезды, влюбленности с первого взгляда и приспособлялки привыкания. Жизнь идет себе - мы вместе.
Так складывается наше собачье счастье.
Знаете, мы здорово умеем дружить против кого-то или чего-то, умеем, увы, искать знакомые фамилии в расстрельных и других черных списках, следить по газетам и сайтам за громовыми раскатами новостей, реальных и высосанных - часть жизни, чего уж там.
Эй! Я и мои предлагаем альтернативный вариант: идите внутрь книги в гости и ищите своих там: свои ясные ситуации, знакомые повадки.
Дышите вместе с нами.

У книги есть поклонники, есть и редактора из числа моих друзей, первых читателей - замечательные профессионалы, зоопсихологи (здесь нет их отзывов - интрига сохраняется для бумажной книжкиной квартиры).
Читайте, друзья - ищите себя, узнавайте.

                «ДОИСТОРИЧЕСКИЕ» СОБАКИ
               

Первые собаки появились в нашей семье задолго до моего рождения. Вы удивитесь, но фотографии бабушек-дедушек я увидела только в конце 1990 годов, а вот фотографии «доисторических» собак открывали наш семейный альбом всегда. Почему?

Всё дело в том, что мои родителя – из семей лишенцев. Такую кличку придумали те, кто 70 лет хозяйничал на территории в одну шестую часть Земного шара. Ну не пришлась им ко двору половина населения этой самой одной шестой. Боюсь, нет в нашей стране ни одной семьи, которую так или иначе не затронул бы этот пожар.

В нем сгорели родители папы. Большую часть времени семья жила в Европе, но в Петербурге имелась квартира. В 1918 году они приехали на три дня забрать вещи – не успели. Плачущего четырехлетнего малыша (Слава Богу, оставшегося в живых) обнаружили соседи.

В том же самом пожаре несколько позже сгорели родители мамы. Мои предки с маминой стороны – поляки, но семья жила в Москве, там три сестры закончили гимназию. Незадолго перед революцией семья переехала в Читу, видимо, к месту службы прадеда. После 1917 года решили уехать в Шанхай. Когда завершились, наконец, сборы, оказалось, что младшая дочь (моя бабушка) влюбилась в молодого человека, тоже собиравшего необходимые документы на отъезд. Все бы ничего, да, на беду, моему будущему дедушке большевистская власть предложила работу на дипломатическом поприще. В Шанхае работу найти непросто, а тут неплохие перспективы заработать на хлеб с маслом.

Родственники уехали - молодожёны остались. Фамилию дедушке предложили сменить. Так они стали Григорьевыми. В разные годы дед работал в советских торгпредствах в нескольких азиатских странах. Жена с маленькой дочкой большую часть времени вынуждена проживать в Чите в заложниках. В 1939 выпал редкий случай, когда вся семья была за границей, вот тут-то и пришло предписание вернуться в СССР. Как рассказывала мама, посол намекал дедушке, что лучше не рисковать. Они не послушались и вернулись. Дальше случилось, как и должно было. Их какое-то время не трогали, но однажды моя 13-летняя мама пришла домой из школы, но родителей не обнаружила. Легла спать, а утром случайно по какой-то бытовой надобности в дом заглянула подруга бабушки:
- Где родители?
- Не знаю. Вечером их не было.

У этой поразительной женщины инстинкт самосохранения, судя по всему, отсутствовал - на мамино счастье, присутствовали кое-какие другие инстинкты. Вместо того, чтобы бежать сломя голову, она почему-то стала спасать мою маму. Сначала сказала что-то вроде:  "Не волнуйся, они вчера отравились грибами, их отправили в больницу. Тебе ненадолго придется уехать.. Ни вещей ни документов не бери, только несколько фотографий. Какое-то время поживешь у тети Вали (бабушкина подруга по московским гимназическим временам) в Иркутске".

Потом и сделала как сказала. Удивительная женщина (имени которой моя мама не знала, а больше они ни разу не встретились) переиграла тех, кто пришел бы за девочкой, и получила несколько дней фору. Раз  вещи и документы на месте – никуда девчонка-школьница не денется.
Она «делась». Колесила по Сибири, жила в семьях друзей родителей, в семьях друзей друзей и знакомых знакомых. На каком-то этапе непостижимым образом удалось выправить новые документы, где изменено имя – родным теперь осталось только отчество. Ей повезло, что отцу запретили носить родовую фамилию. А фамилия «Григорьева» - мало ли Григорьевых на свете.

Никогда и ничего мама не рассказывала о своих родителях. Впервые фотографию своих дедушки и бабушки я увидела через несколько дней после похорон Николай Второго.
После смерти мамы я нашла несколько фото, которых раньше не видела: незнакомые женщины и мужчины. На обратной стороне никаких подписей. Где были эти эти фотографии до 1990х годов? Скорее всего она их хранила вне дома («береженого, знаете ли, Бог бережет»). Даже в наши дни не показала, когда уже давно можно, чтобы не сказать модно.

Мало что знаю я знаю и о своих предках с папиной стороны. Даже не знаю, где их могила. Первый инфаркт папа получил в 20 с небольшим, когда ему рассказали о судьбе родителей. В 1967 году через полгода после второго инфаркта он умер. Умер в один момент совсем рядом с нашим домом - напротив института Склифасовского - на глазах у своего шофера - зажав в руке таблетку нитроглицерина..
Через тридцать лет в мемуарах я наткнулась на абзац, где упоминался специалист в одной узко-специальной области международного права. Несколько слов о стати, о руках изумительной формы и о том, что единственный раз в жизни автору мемуаров удалось встретить еврея с европейским образованием, да еще блондина совершенно скандинавского типа. Я поняла, что речь идет о моем деде. Это все, что я знаю о предках с папиной стороны.

Сиротство спасло папу. Его не сажали, не таскали и ни в чем не обвиняли. Правда, в силу происхождения и национальности не дали закончить юридический, разрешив проучиться лишь четыре года. Институт закончить не позволили, «рылом (извините, происхождением и пятым пунктом) не вышел», партбилета в кармане нет - но как профессионал сгодился. Его назначали заместителем «шишек» всё более высокого ранга. Ведь, как известно, от заместителя требуется "всего лишь" дело делать. В результате, карьеру папа сделал весьма неплохую. Более того, у него была возможность пару раз в год ездить за границу, что в те времена чуть ли не приравнивалось к полётам в космос и гарантировало сносную жизнь.

Есть у нас семейный альбом со множеством фотографий. Все они подобраны в хронологическом порядке и снабжены озорными подписями, на которые мой остряк-папа был мастер. Все фотографии - только начиная со второй половины 1950х годов.
Открывают наш альбом фотографии особенные. Не дедушки-бабушки изображены на них, не те, кто помогал маме в ее скитаниях, не те, кто взял к себе папу, когда он остался сиротой. Не друзья папы-мамы в те лихие годы.

Нельзя подставлять друзей, нельзя, чтобы в твоем доме нашли их фотографии с тобой в обнимку. Нельзя допустить, чтобы тот упырь, который может придти в дом в очередной раз арестовывать-конфисковывать-запрещать-доносить нашёл что-то, за что можно зацепиться. Что может вызвать подозрения упыря вы, нормальные люди, знаете?

Вот и сидят на самых первых фотографиях альбома красавицы овчарки. Одна фотография подписана незнакомым мне почерком «Динка. Гатчина, 1912 год», вторая – родным почерком папы «Динка. 1940 год». Собаки как собаки, подумаешь, ничего особенного ... . Только для упыря это - «подумаешь, собаки». А для нас с Вами на этих фотографиях – лица, которые им улыбались, руки, которые их гладили, дом, в котором они все вместе жили.
Обе Динки – мои самые первые собаки. Только они - «доисторические», то есть жившие, так сказать, «до моей эры».

Следующий герой нашей истории, существовал уже «в мои времена», да вот застал младенческо-колясочный период моей жизни. Сама я этого пса почти не помню, хотя рассказать о нём могу уже подробнее, но сначала ещё немножко истории. Потерпите?

               
БАРСКАЯ КВАРТИРА И ВСЕ, ВСЕ, ВСЕ
В те далекие времена, о которых я Вам рассказала, мама странствовала не без цели. Цель – добраться до Москвы и разыскать гимназическую подругу моей бабушки. Когда она, наконец, разыскала А.И., та её никуда  от себя не отпустила. Так мама нашла ту, что заменила мне всех родных бабушек-дедушек. Стала бабой Сашей.


Баба Саша жила в квартире, которая до революции принадлежала ей. Потом квартиру, естественно, отобрали и превратили в коммуналку. Забавно, но дом наш пока цел и невредим вопреки особенностям градостроительства нашего времени.

Дом «с башенками» или «с двумя буквами А» располагается на Садово-Сухаревской во дворе «Форума». Сто лет назад это был вполне комфортабельный доходный дом. Квартиры не шикарные, но вполне приличные. После социалистических преобразований у бабы Саши осталась половина бывшего будуара. В своём первоначальном виде будуар представлял собой просторное помещение – раздвижные полированные двери делили его на две неравные части. В помещении побольше ночевала хозяйка, а то, что поменьше, предназначалось для гардеробной. После превращения в коммуналку, в бывшей гардеробной прорубили дверь в коридор – получилась отдельная комната. После войны эту комнату, переделанную из половины будуара, получил мой папа. Полированные двери остались просто как украшение – их до моего появления на свет не открывали.

Александра Ивановна была не кем-нибудь, а дочкой генерал-губернатора одного южного города. Остра на язык невероятно, от прежней жизни сохранила немало; это касалось вещей, воспоминаний, образа жизни и образа мыслей. Ничего не боялась. Во-первых, по характеру была не из пугливых, а, во-вторых, её брата и сестру угораздило во время гражданской войны сражаться на стороне красных. Две другие сестры благополучно эмигрировали, а Саша с младшей сестрой Лизой остались в Москве.

Александра советской власти презрительно не замечала, при этом спекулировала «красными» родственниками, которые ушли из жизни то ли во время гражданской, то ли сразу после. Спекуляция родственниками не была цинизмом ради цинизма. Баба Саша полагала, что жить в предлагаемых обстоятельствах лучше, если сделать обстоятельства максимально приемлемыми. Ей удалось собрать в бывшей собственной, а ныне коммунальной квартире замечательную компанию. Те же, кто не подходил нашей коммуналке по духу, таинственным образом перемещались в другие квартиры нашего же дома.

Как ни удивительно, но «уплотнение друзьями» практиковалось в те непростые годы. Понятно, что никто не делился опытом, просто незнакомым людям в разных концах Москвы (наверное, и других городов) приходили в голову одинаковые рецепты, как очеловечить пакость рейдерства тех лет. Если ничего не путаю, семья Петра Леонидовича Капицы поступила аналогичным образом.

Сохранился анекдот, как в мутные годы бабу Сашу вызвали разбираться, почему она не эмигрировала вместе с предпоследним мужем и не поддерживает ли она с ним связь. Замужем Александра Ивановна была четыре раза.

Баба Саша не растерялась, ответив, что её предпоследний муж был прелестным человеком, однако, всю жизнь был уверен, что Тирсо де Молина изобрёл лампочку.

- А вот в нашей советской родине каждый пионер знает, кто такой Тирсо де Молина.
Видимо, тот, кто вёл беседу, обалдел от аргумента. Испугался, поди, что Тирсо де Молина  покруче Карла Маркса, а он, бедолага, о нём тоже ни сном ни духом. Плюс, я уверена, что баба Саша и ему спела о «красных кавалеристах» в своей семье (что, на ее счастье, ушли из жизни то ли во время, то ли сразу после гражданской).

Бабу Сашу называли барыней, но подчинялись ей с большим удовольствием. Да и почему собственно не подчиняться? Она никогда не создавала проблем, Помогала словом и делом, иногда даже продавала вещи, чтобы помочь соседям. Если надо, ходила по инстанциям и добивалась своего. Жила легко, лелея авантюрную жилку и не замечая того, чего не желала замечать. В частности, ходила исключительно по единственному маршруту, где советская символика не мозолила ей глаза. Не заморачивалась новой терминологией. Когда мы с ней намечали прогулку в Сокольниках, то говорила папе, что его служебную машину вызывать не надо -  свозить ребенка на извозчике у нее деньги найдутся.  В данном контексте имелось в виду такси. Если перегорала лампочка, то мы отправлялись в «свечную лавку», а если заканчивался стиральный порошок, то почему-то в «скобяную» - в обоих случаях отправлялись в хозяйственный магазин на углу Цветного бульвара. «Расшучивала» все без исключения новости, спускала на тормозах мелкие неприятности и мгновенно гасила пафос, однако, вполне могла применить ненормативную лексику на русском и на французском в случае крупных катаклизмов.
Они с папой острили всегда, везде и при любых обстоятельствах.

У родителей не могло не завязаться романа: соседние комнаты, похожие судьбы, общие тайны, воспитание не коробит, даже лица одного типа. К тому же все вокруг сватают: на редкость эффектная пара.

Поженились они 31 декабря за городом в гостях у друзей. Родили меня. Но жизнь не кино, где вполне достаточно, чтобы герои по типажу подходили друг к другу. Родители оказались полюсно противоположными людьми - видимо,  «произошли от разных обезьян».
Как только маме предложили новую работу в ведомственной поликлинике богатого завода с отлично оборудованным кабинетом и обещанием отдельной квартиры, она сразу же разошлась с папой. Папа вздохнул свободно: больше его никто не пилил за неправильный образ жизни.
 
Цитируя Рину Зелёную, «при разделе имущества разводящихся супругов я отошла» к папе. Как так?

Во-первых, коммуналка огромная, а мамина квартирка маленькая. Днем ореховые двери гардеробной раздвигались, и мы с бабой Сашей и с моей нянькой существовали более чем прилично. На ночь двери закрывались, отделяя нас с бабой Сашей от папы.

Во-вторых, вот уж кто точно «произошёл от одной обезьяны», так это мы с папой – оторвать нас друг от друга не представлялось никакой возможности. Ежедневно к концу рабочего дня меня доставляли к подъезду здания, где он в этот день работал или читал лекции: первое, что должно попасться ему на глаза по завершении трудов праведных – дочка. Когда папа бывал в командировках (неважно в Калуге или на Дальнем Востоке), я в обязательном порядке через день получала письмо или бандерольку. Если письмо задерживалось, в семье начиналась паника: у папы нелады с сердцем. Кстати первое письмо от него я получила ещё в роддоме: отдельное письмо написано маме – отдельное мне в первый день жизни.

В-третьих, в квартире - баба Саша и все-все-все. Там мои друзья. Кроме того, имелся крошечный закуток - бывшая комнатка для прислуги, примыкавшая к кухне. Во времена коммуналки баба Саша устроила себе из этого «пятачка» персональную столовую:
– Нельзя же, в самом деле, есть там, где спишь.

В закутке ночевали мои разнокалиберные няньки. Первое время няньки менялись так часто, что родители с бабой Сашей не успевали как следует запомнить их имена и норовили обращаться к каждой последующей по имени предыдущей. Потом, к счастью, нас на долгие годы взяла «под крыло» Нюта.

Частенько после развода с папой в комнатке для прислуги ночевала мама, так как, на самом деле «я осталась с папой» - громко сказано. Когда родители разошлись, мне было полгода. Почти каждый день после работы мама приезжала к нам. В те годы папа служил в ведомстве, располагавшимся на Неглинной улице в двух шагах от нашего дома. Ближе к шести вечера мама двигалась на Неглинную, откуда водитель папиной служебной машины отвозил её домой, а папа  возвращался к себе пешком. Часто, проводив маму, папа выписывал на Неглинную нас с бабой Сашей, и мы отправлялись ужинать в какой-нибудь ближайший ресторан. В мамином присутствии это было бы нереально.

Мама считала, что ребенку надо питаться по часам и едой, приготовленной по рецептам из книжки про детское питание.
Папа считал, что не может быть ничего плохого от еды, приготовленной профессионалами из хороших продуктов.
Баба Саша считала, что ребенку хорошо всё то, от чего нет поноса и запора.

В общем, мама с лёгкой душой отправлялась ночевать к себе. Мы тоже с легкой душой существовали, не опасаясь совершенно обоснованных упреков от нашего любимого «тирана с мягким и отзывчивым характером». Кавычки означают, что и это меткое определение принадлежит не мне. Так «обозначил» себя удивительный Константин Тихонович Топуридзе. Автор фонтанов ВДНХ, спаситель «Погодинской избы» и дома Дениса Давыдова. Наверное, моя мама и муж феерической Рины Зелёной тоже «произошли от одной обезьяны».
Вот в этом Садово-Сухаревском мире проживал вместе с нами мой первый «настоящий мужчина.

 

   МАЛЫШ

Это был огромный черный без единой отметины дог. Ростом, как папа говорил, с наш холодильник «Газоаппарат». Звали его ... Малыш. Когда я родилась, ему стукнуло лет 8. Теоретически хозяином был папа, но практически - полноправный член разношерстной «коммунальной» компании.

Малыш был невозмутим, обладал редким чувством собственного достоинства и очень любил светскую жизнь. Жил он в коридоре, место выбрал самостоятельно - никакие перемещения подстилок на более подходящее, с чьей-то точки зрения, место его не убеждали.
Располагалось лежбище в середине коридора прямо у входа на кухню и непосредственно под общим телефоном, который висел на стене ровно над Малышом. Место было отличное для Малыша и не очень удобное для всех остальных. Не забывайте, пожалуйста, это все же не той-терьер, а немецкий дог размером со стол.

Когда на кухне никто ничего не готовил, Малыш лежал лицом к входной двери. Стоило кому-нибудь зайти на кухню, он тут же разворачивался носом к кухне, а если запахи были уж очень соблазнительными, не отрывая пуза от подстилки, перетаскивал пол-туловища на кухню. Вторая половина с хвостом оставалась «при исполнении» охранять родной дом. Не угостить Малыша, проходя мимо него в свою комнату со сковородкой-кастрюлей, было невозможно: Малыш горестно вздыхал или обаятельно улыбался. Слабые места жителей квартиры Малыш знал прекрасно.

Хозяева и друзья на пороге квартиры сразу старались прижаться спиной к стене, так как на входившего наваливалось 50 кг счастливого Малыша – пес обнимал гостя передними лапами и вылизывал. 

Дальше обычно следовало:
- Раздевайтесь, мойте лицо и руки и за стол.

Мамочка так привыкла к этим словам, что фраза  произносилась механически. Новые друзья, не заставшие Малыша, не понимали: «Лицо-то мыть зачем?»

При всей улыбчивости и доброжелательности, Малыш был отменным охранником. Выйти из квартиры «чужие» (даже близкие, любимые и знакомые) могли  исключительно в сопровождении хозяев. Хозяин провожал гостей до лестничной площадки, Малыш шел вместе с ними, там происходило прощание. Гости списывали это на хорошие манеры, принятые в «барской» квартире. Все расставались, довольные друг другом.

Как только гости входили в комнату кого-то из жильцов, Малыш перемещался в именно это помещение и с удовольствием наблюдал за происходящим. Чаще всего приходили к нам, у нас собирался народ почти каждый вечер. Если гостю надо было по какой-либо причине выйти из
комнаты, Малыш выходил в коридор, ложился поперек входной двери и спокойно ждал. Затем спокойно возвращался в комнату вслед за гостем. Некоторые особо нервные не выдерживали:
- Вы что, боитесь, что я что-нибудь украду по дороге в туалет?
- Да что вы, просто он обожает красивых женщин (вариант: обаятельных мужчин).

Когда текст произносила мамочка - беспроигрышный аргумент. Оторвать от неё глаза с трудом могли даже мы, кто лицезрел её круглые сутки. Что уж говорить о тех, кому выпадало счастье видеть это биологическое чудо лишь изредка в гостях.
Александра Ивановна не обладала столь победительной внешностью, но, несмотря на это, вполне была способна влюбить в себя кого-угодно. Поэтому гостья, которая, бедная, стеснялась соседства этой парочки богинь, с удовольствием принимала объяснение как комплимент. Ну, а «обаятельный мужчина» из уст мамочки в адрес незнакомца, согласитесь, не требует комментариев.
Если бы я чуть подросла и вылезла из кровати, мамуле пришлось бы выдумывать какую-нибудь другую домашнюю заготовку. Я у нас живое доказательство тезиса об отдыхающей на детях природе. Маме повезло: во времена Малыша я была крохой, и в пелёночных кружевах меня плохо было видно.

Сказать, что Малыш появился в моей жизни, не могу, скорее это я появилась в жизни Малыша. С моим появлением у Малыша появились новые обязанности, а у прочих иногда возникали недоразумения.
Характерный эпизод из того времени: мама в коридоре разговаривает по телефону, который, как Вы помните, висит непосредственно над Малышом. Разговаривать неудобно, приходится балансировать и тянуть шнур трубки, чтобы хоть как-то опереться о стенку, если надо что-то записать во время разговора.

Частенько мама не выдерживала:
- Малыш, ради Бога, уйди отсюда на минутку, займись делом.
Не все были осведомлены о некоторых особенностях ономастики в нашей семье, зато прекрасно знали о наличии грудного ребенка, поэтому поражались:
- Томочка, Вы что имеете в виду?
- Не обращайте внимание, это я старшему.

Гулянье со мной, а заодно и выгул самого себя оставалось обязанностью Малыша вплоть до того момента, пока мы не обзавелись надежной нянькой. Нас с Малышом выставляли на улицу, где в хорошую погоду мы пребывали от одного кормления до другого. С гуляньем была связана специфическая проблема. Двор наш проходной. С одной стороны вёл в Трубный переулок.  С другого конца упирался во двор школы, а из школы люди по нашему двору выходили на Садовое Кольцо. Поэтому надо было очень постараться, чтобы найти место, где можно поставить коляску с ребенком под охраной зверя чуть поменьше льва из соседнего цирка. Еще одно обязательное условие: коляску и пса должно быть хорошо видно из окон квартиры. Такое место в нашем дворе только рядом с гаражами. Даже сегодня кое-кто из бывших соседей вспоминают крик очередного бедолаги, которому требовалось поставить или вывести машину из гаража:
- Лёшик, убери, пожалуйста, малышей.
Лёшик – домашнее имя мамы. Малыши – понятно кто. Все вспоминают нас именно как «малышей». Как меня звали на самом деле, а также мальчик я или девочка, мало кому известно или интересно. Когда я выросла, эту историю подчас рассказывали мне самой совершенно незнакомые люди. Я слушала «как в первый раз».
Существует еще одна легендарная история, сохранившаяся в мифологии нашего двора. По-моему, эту историю от начала до конца выдумал мой фантазер-папа.

                ИСТОРИЯ О НЕУДАВШЕМСЯ ПОХИЩЕНИИ

Однажды к нам во двор зашла женщина (баба Яга, цыганка, сумасшедшая – выбирайте сами). Увидела бесхозную коляску с ребенком и решила ... (что именно, неясно). То ли украсть коляску? Коляска действительно щегольская. Может, ребёнка прихватить вместе с коляской? Хотя я-то кому нужна кроме родителей? Дело было сорок лет назад и страшилки о кремах для лица, сделанных из убиенных младенцев, тогда не были столько популярны.

«Сумасшедшей цыганке бабе Яге» это почти удалось, но ... . Когда она подошла к воротам рядом с «Форумом», там стояла огромная черная собака, перекрывая проход. Стоило женщине приблизиться, собака зевнула – женщина в секунду исчезла, больше её никто никогда не видел. Куда исчезла женщина, история умалчивает: то ли сожрали, то ли не сожрали, неизвестно. Я склоняюсь к бескровному развитию событий.

Представляете, этот бред до сих пор рассказывают во дворе. Как правило, рассказчик утверждает, что его бабушка-мама-тетя-брат в стародавние времена видели своими глазами и даже подвозили коляску со спасённым ребёнком под окна счастливых родителей.
Зимне-осенними вечерами папа рассказывал историю гостям. Поскольку гости по совместительству оказывались близкими друзьями и чаёвничали у нас почти каждый вечер, папе приходилось придумывать новые варианты. Женщина бывала молодой-старой, толстой-худой. Иногда у нее бывали благие намерения: решила покачать ребенка. Малыш зевал то у ворот на Садово-Сухаревскую, то у выхода в Трубный переулок. Он зевал стоя, лежа или сидя, иногда рычал.

«Дичь», конечно, полная. Вообразите того, кто осмелится подойти к коляске с ребенком, которую охраняет немецкий дог. Не самый, согласитесь, безболезненный способ самоубийства. Далее: зачем Малышу понадобилось тащиться аж до «Форума», когда он мог зевнуть, не сходя с места? Дог был стар и ленив, поэтому таскаться по всему двору, чтобы рявкнуть на какую-то дуру смысла не имело никакого.
 
Я не исключаю возможности, что Малыш мог подойти к «Форуму» один без хозяев - но явно, если он не охранял коляску, а гулял, и обормот-сосед, изредка прогуливавший Малыша, зазевавшись, выпустил поводок. У нас редко, но случались подобные казусы. Тогда пёс действительно уходил за ворота поклянчить мороженое в киоске у «Форума». Малыш гурманствовал – он употреблял только круглое «Эскимо» на палочке за 11 копеек в серебристой фольге. Мороженое любили все. По дороге домой мимо киоска не пройдешь, так что мороженое водилось в доме постоянно.

Продавщицы всех нас знали, как облупленных. Естественно, в курсе выбора Малыша. Увидев в окошечке знакомое лицо кого-то из наших, продавщица сразу выдавала текст:
- Одно «Эскимо», что еще?

Мамочка крайне скептически относилась к папиным восторгам относительно вкусовых пристрастий Малыша.  Чтобы полностью развенчать лженаучные химеры, провела однажды клинический эксперимент на отдельно взятой собаке - купила вместо «Эскимо» мороженое «Ленинградское» за 22 копейки. Казалось бы, тот же самый пломбир в том же самом шоколаде производства той же самой фабрики. Малыш это нечто в бумажной обертке понюхал и отвернулся.

Мы с папой, конечно, не врачи, но, хоть мы и не собаки, для нас никаких вопросов нет и быть не может. Что это за мороженое для уважающего себя пса, если оно не на палочке и без фольги? Да будь оно хоть трижды пломбиром в шоколаде. Смешно, господа, право слово.
Когда я, наконец, избавилась из пелёнок, Малыш был совсем стариком. Особой дружбы, к сожалению, не получилось. Но я ему очень благодарна, ведь, если бы не он, может, мы бы с вами не встретились. Вдруг«история про похищение» - правда?
Вот следующий «настоящий мужчина»  сыграл в моей жизни не последнюю роль. Он меня фактически воспитал как Акела Маугли. Он и был похож на Акелу. Правда, звали его по-другому – Шарик.
 
 
 
                ШАРИК
    
НЕИЗВЕСТНЫЕ СТРАНИЦЫ ОДНОЙ ОПЕРАЦИИ (ИСТОРИКОВ ПРОСЯТ НЕ БЕСПОКОИТЬСЯ)

Появление Шарика в нашей семье напоминает тщательно спланированную военную операцию. Как все тщательно спланированные операции, со стороны все выглядит чистой случайностью и стечением обстоятельств.

Мне исполнилось два с половиной года, и папа снял сразу на несколько лет полдома в Крюкове.
Родители уже подали документы на развод, но, учитывая наличие в семье несовершеннолетнего ребенка, им дали положенные месяцы на размышление.

Когда папа бывал в Москве, начиналось пиршество духа и тела: театры – рестораны - зоопарк – цирк. Гости ежедневно, пианино дома не смолкало, чебуреки из Сокольников, манты из «Узбекистана», любимые «тухлые» яйца  из «Пекина», дым от сигарет - столбом.
Мама, пока жила с ним, находилась в вечном страхе за мужа. Во-первых, несколько побаивалась буйства, что царило в «барской» квартире. Во-вторых, мама-медик хотела, чтобы муж начинал день с кефира, а не с сигареты, а перед каждой командировкой советовался с врачом. Причем, не с тем врачом, который торчал у нас каждый вечер и уплетал вместе с папой вредный для папиного сердца и пуза торт «Наполеон». Неважно, что этот врач – кардиолог. Мама такому кардиологу, попавшему в рабскую зависимость от папиного шарма, не доверяла.

Мама хотела, чтобы ребенок болел свинкой в стерильной обстановке, а не в окружении 20 весёлых друзей дома. Мама хотела, чтобы ребенок не торчал в ресторане до 11 вечера, а ложился спать в 9, выпив на ночь молока с омерзительной пенкой («бррр»...).
Мама хотела, чтобы муж не разбрасывал свои вещи там, где их подберёт мама или няня Нюта, а аккуратно складывал в стопочку:
- Что за барство, что за неуважение к людям.

Нюте было ровным счетом наплевать, откуда подбирать папины вещи. Нюта смотрела папе в рот совсем как тот кардиолог, как я и как все прочие (кроме мамы).
В общем, житье в одной комнате ни к чему хорошему привести не могло. Когда  мама с папой разлетелись в разные стороны, все сразу наладилось.

Папе больше никто не морочил голову. Теперь мама творила в своём кожуховском мире, что хотела, и к папе испытывала естественную человеческую симпатию.
«Примиряться» им больше нужды не было, «размышляли» они каждый у себя, а вместе встречались по выходным, где мы все вместе славно проводили время.

В Крюкове нам выделили полдома с отдельным входом через террасу. Иногда мы ездили туда зимой, а с апреля по конец сентября туда перевозили меня на постоянное летнее проживание. Вторую половину дома занимала наша хозяйка, крайне молчаливая деревенская женщина. Оказалась наша хозяйка владелицей коровы. В суровые хрущевские годы иметь  корову в частной собственности было равносильно владению частным (извините, «кооперативным») рестораном на заре перестройки. В тюрьму уже не посадят, но неприятностей можно огрести массу.

Поэтому немногие деревенские жители, которые отваживались держать у себя коз, коров, свиней и прочую необходимую живность, старались её прятать от греха подальше. Наша корова жила в подполе под хозяйскими комнатами, как мерседес в подземном гараже.
Выводили её гулять по ночам, а для  конспирации прозвали человеческим именем. По чистой случайности имя нашей коровы – Тамара. Как вы понимаете, когда папа выбирал дом, он просто не мог упустить возможность пожить рядом с коровой, которую звали тем же именем, что и его любимую бывшую жену, обладавшую профилем на зависть любой герцогине.

Мамочке было все равно, как зовут корову – было бы парное молоко для единственного ребенка. До сих пор ненавижу всяческое молоко, особенно парное.

На собственный профиль маме всегда было наплевать. Учитывая особенности биографии, она предпочла бы иметь что-нибудь не столь явно свидетельствующее о происхождении. Лейтмотив всей совместной жизни с ней:
- Главное не то, что снаружи, а то, что внутри.
Когда обладаешь внешностью принцессы из сказки, согласиться легко - во всех остальных случаях есть что возразить.

В общем, мама вполне мирно приняла сообщение о тёзке. В апреле меня с нянькой перевезли на дачу. Мама приезжала на субботу-воскресенье, а в отпуск переселялась к нам насовсем. Если выпадал редкий момент, и папа был в Москве, а не в командировке, мои разведенные родители в пятницу вечером дружно приезжали ко мне на папиной служебной машине.
На всех дачных фотографиях родители хохочут, сидя вместе за столом с неизменной бутылкой шампанского, варёной картошкой и банкой сметаны. Такой у нас развод получился нетрадиционный. Впрочем, у нас в семье всё так.

Теперь, когда вы всё про нас знаете, понимаете, что военная операция по появлению Шарика действительно должна была быть скурпулезно продумана.
Она оказалась блестяще исполнена. Моя реконструкция событий (не думаю, что уж очень далека от истины):

Утром за завтраком папа вопреки обычной практике не стал дымить маме в лицо первой сигаретой, а, может быть, (страшно подумать) выпил простоквашу, сквашенную из тёзкиного молока. Потом, пообещав сюрприз (знала бы бедная мама, что сюрприза два), удалился в свою комнату. Оттуда, как кролика из шляпы, вытащил плетёное кресло-качалку. Плетёное кресло-качалка на дачной террасе – мамина заветная мечта. Мама растрогалась, расслабилась и потеряла бдительность.
Пока бывшая жена раскачивалась в кресле, папа удалился прогуляться. Вернулся он в сопровождении второго сюрприза, гораздо менее приятного для мамули.

Сюрприз представлял собой взрослого кобеля лет трех-четырех. Он вполне мог бы сойти за собаку Баскервиллей, которой удалось спастись от пуль Шерлока Холмса, если бы Конан Дойль не упомянул, что та собака – мастиф. Наш же ужас оказался овчарко-подобным. Порода в нем отсутствовала, с «доисторическими» красавицами Динками сравнения никакого. Он был чуть более приземистым, чем классические представители. Пузо, лапы и половина морды – желтые, спина и хвост угольно-черные, на морде черные «очки»-полумаска, как у Мистера Икс из оперетты Кальмана.
Не дожидаясь, пока пройдет шок и мама обрушит на его голову все, что и мы бы с вами обрушили на него в этой ситуации, папа стал рассказывать. Оказывается, несчастного пса папа выкупил у живодера-полковника из соседнего поселка:
- Этот паразит натравливал собаку на кошек.  Кончилось дело тем, что пес однажды тяпнул его самого, когда тот в пьяном виде полез к нему. Куражился перед собутыльниками, что собака слушается беспрекословно, и он может забрать у него еду из миски. Когда на него бросились на глазах у приятелей и прокусили руку, эта сволочь решила кобеля застрелить. Уже тащил на расправу.
Но на Шарикино счастье на пути им встретился мой папа. Когда папа хотел быть убедительным, он им был. Гены юриста во втором поколении не пропали даром:
- Ты же врач, ты бы позволила пристрелить собаку у себя на глазах?

В общем, через непродолжительное время мамина «крепость» пала. Однако, она «сдала ключи от города» не просто так, а выторговав несколько обязательных к исполнению условий:
1. Собака сидит на цепи в отдалении и не приближается к дому.
2. На зиму папа строит конуру в саду (чтобы пес не загрыз хозяйку).
3. Пёс пребывает в наморднике, который снимается только во время еды.
4. Меня к собаке на километр не подпускают ни под каким видом (то есть ни под каким моим рёвом).

Мне кажется, никаких живодеров-полковников в шарикиной жизни не было, хотя какие-то живодеры на его жизненном пути все же, наверное, повстречались. Скорее всего, когда папа ехал к нам, то заметил на обочине шоссе собаку. На обратном пути собака оказалась на прежнем месте – стало ясно, что пса выкинули из машины. А уж третьей встречи на прежнем месте папа не выдержал. Учитывая, что он вёз маме качалку, все складывалось как нельзя удачнее. Ночь с пятницы на субботу пес, наверное, перекантовался под забором, а в субботу явился пред светлы очи мамы после кресла.

Такова моя версия. В общем, какой вариант Вам больше нравится, тот и выбирайте. Таким «макаром», господа, подчас пишется история, да не только собачья.
Обе версии не делают чести людям. Такие истории сплошь и рядом вчера, сегодня и завтра.

Стали придумывать имя. Папа склонялся к Пьеру. Чем-то не очень породистый овчар напомнил ему Пьера Безухова. Внешнее спокойствие и доверчивость – внутри лава, которой не приведи Бог выплеснуться наружу.
Мама категорически против: «Мало того, что у нас с коровой одно имя. Еще не хватало, чтобы это чудовище звали так же, как мужа Наташи Ростовой».
Удивительно, имя Пьер у родителей не вызвало никаких иных ассоциаций, кроме толстовского героя. Реакция, понятное дело, разная.
В качестве третейского судьи пригласили хозяйку. Папа поставил её перед фактом появления нового жильца. Хозяйка не возражала, тем более, что папа обещал оплачивать содержание пса. Большую половину года жить с собакой предстояло именно ей, поэтому вполне справедливо, чтобы она и дала ему имя. Женщиной она была простой деревенской – так пес стал Шариком.

Ультиматум мамочки поколебался в первый же день. Когда папа принес фотоаппарат, чтобы заснять первые часы жизни Шарика в нашей семье, Шарик тут же сорвался с временной привязи, прибежал на террасу и встал на задние лапы рядом с мамой. Видимо, влюбился в нее, как и все прочие, с первого взгляда. Так они и стоят на фотографии рядышком, опираясь на перила.
В нашем альбоме фотография снабжена папиной подписью и гласит:
- Шарик в восторге.
Мама давала другой комментарий:
 - Я в ужасе.
Мои родители действительно были диаметрально противоположными людьми.

            УКРОЩЕНИЕ СТРОПТИВЫХ
Рано утром в понедельник родители убыли в Москву, взяв с няньки и хозяйки страшную клятву, что ребёнок и собака будут находиться в разных концах участка.

Всю неделю бедные папа с мамой рыскали по городу в поисках намордника, цепи и прочих предметов «первой необходимости». Это сейчас: зашел в ближайший из ста пятидесяти зоомагазинов и выбрал необходимое из миллиарда вариантов. Тогда же зоомагазинов было кот наплакал, купить там можно было далеко не все, а честно говоря, почти ничего. Поэтому ошейник надо было искать на Кузнецком, намордник – совершенно в другом месте под названием «Охота», а цепей не было вообще нигде и никаких. Папа с трудом раздобыл несколько штук на лодочной станции, там же их ему спаяли в одну длиннющую «змею». С «орудиями пыток» мама с папой прибыли в следующую пятницу к нам.

Каков же был ужас мамы: Шарик сидел у лестницы на  террасу, я сидела на нем верхом в полном упоении, на шее у обоих красовались легкомысленные бумажные воротнички а-ля Пьеро. Нас тут же разбросали по углам: Шарика посадили на цепь, меня уволокли в дом.

Я так просто сдаваться не собиралась и закатила рев (в ранние годы была большая мастерица). Два дня отказывалась есть, гулять, играть, спать, читать ... .  Не хотела ни идти с мамой на речку  (?!) ни с папой на станцию за мороженным (???!!!). Я захлебывалась слезами и горестно причитала. Вечером в воскресенье мама совсем отчаялась:
- Иди в постельку, солнышко, пора спать. Шарик тоже спать пошел. Что ж, ты, будешь ночевать с ним одна в темном саду на голой земле?
- Буду, буду с  «Иком», - радостно завопила я, вырвалась и помчалась в сад к Шарику.
Вопрос об общении собаки с ребенком был решен в нашу с Шариком пользу.

Постепенно и остальные пункты ультиматума таяли, словно снег на весеннем солнышке.
Сначала исчез пункт о конуре. Наша хозяйка полюбила Шарика в первые недели:
 - Нечего огород конурой портить, Что нам с тобой, места, что ль, в доме не хватит, животина ты моя умная.
От него действительно, польза была великая. Стоило кому-нибудь приблизиться к забору, Шарик молниеносно оказывался именно в этой точке, но с нашей стороны. Между досками хорошо просматривалось, как со стороны сада шаг в шаг с прохожим двигался жуткий зверь. Шарик был супер-молчаливым псом, лая не раздавалось – от одного этого становилось страшно. Зато стоило прохожему пересечь демаркационную линию, установленную Шариком, т.е. хоть на полшага приблизиться к забору, начиналась сцена, Слава Богу, известная моему поколению лишь по фильмам и литературе.

Папа тоже немного постарался – не опровергал гулявший по Крюкову слух. Информация  существовала в двух разных вариантах в зависимости от того, что могло бы произвести наибольшее впечатление на конкретного жителя.
Для одной категории существовала версия, что Шарик является потомком немецких собак, которых эссэсовцы использовали во время войны для поисков партизан в подмосковных лесах. Кобели вязались с местными суками, в результате вывелось потомство, отличающееся особой свирепостью.
Вторая версия отличалась от первой лишь тем, что Шарик оказывался потомком не немецких «троглодитов», а советских овчарок, охранявших эшелоны с заключенными. В этом случае свирепость как самих  лагерных псов, так их потомков, тоже сомнения не вызывала.
Дело происходило в начале 1960х годов, обе версии вполне могли сойти за правду.

В шестидесятые годы отношение к овчаркам было мягко говоря холодным. У кого повернется язык осудить людей, прошедших через ад? Кому-то выпал ад гулаговских лагерей, кому-то немецких облав, но неотъемлемой составляющей кошмара выпало быть овчарке. Единицам удавалось сохранить хоть некое подобие объективности к породе. Николай Заболоцкий был не только грандиозным поэтом, переводчиком и одним из самых образованных людей эпохи, но и авторитетным собачником. Его слова: « ... я убежден, что и этих собак можно было сделать людьми... Не наша ли это вина? Мы сталкивались с ними в ненормальных условиях, у нас не хватало выдержки и, если хотите, ослабела воля ...» (Сергей Ермолинский. «О времени, о Булгакове и о себе», изд-во «Аграф», 2002, стр.13 [предисловие Н.Крымовой])
Ничего себе высказывание?! Это сказал человек, прошедший допросы на Лубянке и лагеря (оставил воспоминания, от которых волосы встают дыбом).Но потом завел не просто собаку, а овчарку. Мне сложно даже представить, какого невероятного мужества и чувства справедливости это требует. Боюсь, я бы не смогла.
Насколько я знаю, редчайший случай, чтобы бывший гулаговский заключенный заводил собаку. Почти нет собак и у их детей и внуков. Поступок Николая Алексеевича Заболоцкого ОЧЕНЬ дорогого стоит.

Благодаря Шарику у нас в саду росли самые крупные яблоки, а ягодные кусты усеяны смородиной, крыжовником и малиной. Цветы же росли не как у всех соседей узкой полоской в непосредственной близости от окон, а радовали глаз художественным беспорядком. Пионы с розами спокойно цвели пышным цветом там, куда их поместила фантазия мамочки, няньки Нюты и нашей замечательной хозяйки.
Пес, кстати, оказался сладкоежкой и с удовольствием лопал ягоды с куста. В отличие от остальных моих псов, благородно обгладывал только «свои» кустики, а не уродовал все подряд. На следующий дачный сезон мама с гордостью водила гостей по саду и хвасталась: «Это три наши куста смородины, эти три – хозяйские, этот куст – Шарика».

Из пунктов ультиматума дольше всего продержались «оковы». «В кандалах» Шарик ходил все первое лето. Цепь позволяла псу свободно перемещаться по всему участку, и он шлялся где хотел. Гораздо больше неприятностей цепь доставляла людям:
«Не дом, а Владимирский централ», - стонала бедная мама, проснувшись в субботу в пять утра.  Её разбудил Шарик: гремя цепями, он спускался с террасы в сад на утренний «выпас». А она так надеялась поспать хоть в выходные. Всю неделю принимала по 30 больных в день, да еще в пятницу после работы два с половиной часа тащилась по жаре на дачу сначала на трамвае, а потом на электричке.
«... храни...и...и...те гордое терпе..е...е..нье, Не про...о..падет ваш ско...о...рбный труд и ду..у..м высо...о...кое стремле...е...нье», - напевал папа, в сотый раз распутывая Шарика, запутавшегося цепями в кустах малины. Папочка каждый раз старался подобрать свежий оперный мотивчик на бессмертные пушкинские строки.
Вообще, мои родители, знакомые с классической музыкой с младых ногтей, не относились к классике как к священной корове.

Неважно, что у меня и у папы отсутствует музыкальный слух - вышагивая на речку, мы орали «любимую походную»:  «Та...а - ра...а...м, та-ра-ра ра...а, ра рам, та-ра...а ...м, пам-пам».
Тем, кто не узнал в нашем исполнении, расшифровываю: марш Радамеса из «Аиды» Верди.
Мамочка на ночь пела колыбельную. Петь приходилось до изнеможения, так как я с большим интересом в сотый раз слушала историю про «спи моя радость, усни». У мамы слипались глаза, садился голос, путались строчки и уже «рыбки засыпали в саду», а «птички замолкали в пруду». В этом случае из кровати раздавалось: «Не так». Мамуле приходилось начинать сначала. Наконец, удавалось добраться до желанного финала: «Глазки скорее сомкни, спи моя радость, усни». Казалось, можно закрыть рот, но тут из кровати доносолсь: «Еще». Думаю, это был уникальный случай, когда мама начинала жалеть, что родила меня.

Однажды маму осенило – она перешла на «взрослый» репертуар. Тут дело пошло на лад. Эффективнее всего «действовала» ария Лизы из «Пиковой Дамы» (помните: «Ах, утомилась, устала я...»). Судьба покинутой Лизы меня волновала несравнимо меньше, чем «птички» с «рыбками», поэтому к тому времени, как бедная девушка собиралась прыгнуть в Канавку, я уже спала крепким сном.
Весь репертуар я исполняла Шарику, причем для пущей убедительности подкрепляла «слово делом». Например, при словах «глазки скорее сомкни» закрывала Шарику глаза руками и держала их в таком состоянии, пока не доходила до финала. Умница овчар терпел все мои эксперименты. На крюковских фотографиях мы неразлучны, как сиамские близнецы. То я тащу Шарика куда-то за уши, то мы с ним дрыхнем в обнимку на раскладушке, то я сижу в тазу и брызгаюсь на Шарика, то показываю Шарику картинки в любимой книжке, то еще чего-нибудь.

На речке, когда папа учил меня плавать, я отказывалась это делать без Шарика. Шарик плыл рядом, папа держал меня на вытянутых руках, а я пыталась вывернуться из папиных рук и взгромоздиться Шарику на спину. Плыть на Шарике мне казалось безопаснее. Под моей «трех-
летней» тяжестью Шарик уходил под воду, папа  спасал его, а меня пытался научить плыть как положено рядышком, придерживая собаку за шею.  Но так мне было сложнее, и я снова пыталась переполти Шарику на спину.  Когда мы вылезали на берег, папа с Шариком выглядели «товарищами по оружию», у которых сейчас одно желание: побыстрее сбагрить «мучителя» маме с Нютой и удалиться куда-нибудь пивка попить после непосильной работы.
Мама тоже мало-помалу  начала испытывать к Шарику нежные чувства.

Пес оказался отменной нянькой. За рабочую неделю от приятельниц и пациентов мама успевала наслушаться ужасов про жизнь детей на даче. С появлением Шарика она могла слушать эти истории впол-уха и спать спокойно без ночных кошмаров.
Можно было не волноваться, что ребенок уйдет за ворота в ближайший лесок, засунет в нос осу или попытается попробовать на вкус лягушку. Я никоим образом не могла грохнуться в грязную канаву или (не приведи Господь) наступить на гадюку. Нюте не надо было дергаться, поминутно высовываясь из окна, чтобы посмотреть, чем там занимается ребенок. С Шариком все эти ужасы были абсолютно исключены. Шарик постоянно находился в непосредственной близости и отлучался только, если кто-то приближался к забору или калитке (что случалось, сами понимаете, нечасто). Меня отодвигали боком от канав и носом отбрасывали с пути лягушек. Если я пыталась удалиться в крапиву, колючие кусты шиповника или крыжовника, Шарик легонько скалился – я в секунду отходила в сторону. По неизвестной причине, если маме и Нюте я могла что-то возразить, то Шарику подчинялась беспрекословно.

За одно это стоило полюбить пса. Типичная сцена: вечер - мама сидит на ступеньках нашей террасы и гладит Шарика. Шарик блаженствует, голова на коленях мамы, чуть не мурлычет. Мама приговаривает:
- Давай посмотрим: ушки у нас сухие. Глазки не гноятся, блох на голове нет, зубки крепкие, беленькие, без кариеса.
Я мрачно слоняюсь у них за спиной и дико ревную маму к Шарику, а Шарика к маме:
- Тоже мне, Красная Шапочка с серым волком. Кто тебя на цепь посадил, тварь продажная?
На второе лето пришлась история, тронувшая сердца не только одной мамы. Вот как было дело.

                ИСТОРИЯ ПРО СПАСЕНИЕ КРОЛИКА


ИСТОРИЯ ПРО СПАСЕНИЕ КРОЛИКА
С октября по апрель мы жили в Москве и ездили в Крюково пару-тройку раз. Папа наведовался на дачу чуть чаще, так как отвозил деньги за нашу половину дома и содержание Шарика. С дачи папа привозил деревенские солености-мочености, топленое масло со сметаной от «тезки» и свежие дачные новости.


Когда мы первой осенью прибыли в Москву из Крюкова, мне «стукнуло» три года. Осенью я впервые попала в цирк и потеряла голову на многие годы. Всю осень и зиму я бредила цирком, изводила Нюту (няня) и бабу Сашу (соседка), которым пятьдесят раз приходилось смотреть одно и то же представление. На счастье или на беду, рядом с домом располагалось целых два цирка. Побольше - на Цветном бульваре; поменьше - Уголок Дурова. Папу изводить не пришлось бы: он любил цирк не меньше меня, да вот папочка вечно ездил по командировкам и оказывался в Москве не так часто, как всем хотелось бы.


Я предвкушала, как поеду на дачу и буду исполнять с Шариком те трюки, которые легко выполняли цирковые животные. Летом пыталась превратить Шарика во всех зверей подряд. Тигра Ирины Бугримовой из Шарика не получилось: через пластиковый хула-хуп прыгать отказывался. Голову я ему в пасть не совала – руку однажды сунула, да взрослые запретили и сорвали отличный трюк. Морской лев почти получился: Шарик мячик на носу не держал, но держал кусочек сыру. Зато мы с блеском проделывали трюки слонов. Вместе садились, «поднимали лапу» и ходили по кругу вокруг Нюты - совсем как слоны по арене вокруг девушки на коне.


Однажды маме закралась в голову мысль, что ребенок, хорошо знакомый с экзотическими зверями, напрочь не знает местную фауну. Корова не в счёт, я ее слышала, но не видела: корова выходила на свет Божий ночью, когда я уже спала.
И вот мама привезла на дачу крольчонка. Крольчонка назвали Трусей. Жил он себе поживал, травку пощипывал. В один прекрасный день я наблюдала, как Шарика моют антиблошиным мылом.


Нам, современным собачникам, право слово, стоит учредить какую-нибудь «нобелевскую» премию тем, кто придумал собачьи корма и шампуни на все случаи жизни. Как приходилось изворачиваться нашим родителям, уму не постижимо. Собачьих блошиных средств в стране, занимавшей одну шестую часть планеты, не существовало напрочь. Рецепты, как уморить блох и оставить в живых собаку, передавались из поколение в поколение наряду с рецептами фамильной вишневой настойки. Неслыханная удача, если вы сами или кто-то из ваших знакомых попадаете за границу: оттуда (уж не знаю, на груди или в чемодане с двойным дном) привозилось специальное МЫЛО. На мыло выстраивалась очередь - драгоценность передавали из рук в руки, выдавая строго на несколько дней.
Пришёл наш черёд. Мама натирала Шарика мылом и тщательно втирала его. Шарик фырчал, морщил нос, а мама заговаривала ему зубы:
- Чтобы ни одна паршивая блоха наше пузико не кусала. Головку намажем, хвостик намажем. Шарик перестанет чесаться, будет спать спокойно.
Потом Шарика поливали водой из шланга. Потом отпустили на волю чистого, блестящего и вполне довольного.


В субботу я проходила мимо дома, и внимание мое привлек таз. Это был тот самый таз, в котором меня ежевечерне мыли перед сном. Обычно таз жил на террасе, а сейчас стоял на табуретке под окнами. Видимо, в нем недавно стирали. Я вспомнила купание Шарика, сопоставила со своим ежедневным полосканием и решила, что единственным немытым существом в нашем доме остался крольчонок. Захотела всё сделать по-правилам - как мама. Явилась в мамину комнату в поисках мыла, мыла не нашла, зато на подоконнике обнаружила аптечную коричневую бутыль объемом примерно на 250 мл. Ничего другого поблизости не было, однако, вполне подходило и это. Как потом выяснилось, в бутыли был лосьон для рук, который мама готовила самостоятельно, смешивая нашатырный спирт с глицерином. В те времена отсутствовали не только средства для собак, для людей тоже практически ничего приличного не продавалось.


Взяла бутыль в одну руку, Трусю - в другую и отправилась мыть крольчонка смесью нашатыря с глицерином. Представляете, какая участь ждала бы бедолагу, намочи я его этой жутью? Шарик, как обычно, поджидал у лестницы на террасу. Мы мирно двигались, но как только стали приближаться к тазу, Шарик вышел вперед и встал между мной и табуреткой.
Как он почувствовал опасность, грозившую Трусе? Я сделала шаг вперед – и тут на собственной шкуре познакомилась с тем, что в литературе именуется «звериным оскалом».


У пса шерсть на загривке поднялась дыбом, словно гребень у динозавра, верхняя губа приподнялась, обнажив клыки, нос сморщился – Шарик зарычал. Я – шаг назад, он – расслабился. Я – шаг вперед, пес снова ощетинился.
Мама наблюдала эту сцену из окна.
Я стояла к ней спиной, т.е. кролика с лосьоном она не видела, зато оскаленная собачья морда оказалась прямо перед глазами. Мама вылетела во двор, закричала Шарику: «Пошел вон отсюда». Схватила меня в охапку и утащила в дом. Только тут она заметила у меня в руках кролика и бутыль со смесью.
Потом я рассказывала, как дело было, следом меня ругали, дальше занимались какими-то делами – так прошел день. Лишь ближе к вечеру мама вспомнила, что целый день не видела Шарика. Пёс куда-то исчез, решила пойти поискать его, пока не стемнело.


Мама нашла пса у калитки. Шарик лежал на земле, уткнувшись мордой в лапы. Мама позвала:
- Шарик, Шарик, что с тобой?
Пес поднял голову. Мама потом рассказывала:
- Когда я увидела его глаза, чуть сердце не остановилось.
Шарик казнил себя:
- Он угрожал ребенку, чуть не загрыз дочку спасителей, практически собственного щенка. Его прогнали – и поделом. Куда теперь идти? Как жить дальше?


Через пару минут я подтянулась к ним. Первую половину этой истории я не помню. Знаю по многочисленным рассказам мамы, по шуточкам папы, да по вечным напоминаниям Нюты, использовавшей историю в воспитательных целях («Не смей эту склянку трогать. Помнишь, ...!!??»).
Зато с этого момента я помню до мельчайших деталей, будто всё произошло вчера.


Почти стемнело. Шарик лежал бездыханным холмиком. Мама обнимала пса и причитала:
- Шаринька, ну не надо, детка. Ты все правильно сделал. Пожалуйста, посмотри на меня, миленький.
Я поняла: случилось что-то ужасное. Рванула к дому за помощью:
- Шаа...аарик заболел.
Вылетела из дома Нюта, прибежала со своей половины хозяйка. Я захлебывалась чем-то невразумительном, Нюта задавала вопросы, хозяйка побежала в дом за фонарем.
Вдруг ударила мысль:
- Что мы-то можем сделать, если даже у мамочки ничего не выходит? А она - доктор, почти волшебница.
Кроме мамы спасти ситуацию мог только один человек на свете. Именно его в эту субботу на даче не было – в командировке. Но если позвать погромче – услышит, обязательно услышит, не может не услышать:
- Пааа...ааа...па, Шарик заболел.
Стемнело, над моей головой зажглась звезда, и я кричала что есть мочи этой звезде:
- ПАПА, папа, папочка.


Мама услышала, как я рыдаю на руках у Нюты, оторвалась от Шарика и бросилась утешать меня. Хозяйка сменила маму рядом с Шариком:
- Ты моя псина хорошая, да кто тебя погонит со двора. Это мы их отправим в город.


Мама занималась мною:
- Ну, ну, ну, Шарик не заболел, он просто расстроился. Испугался, что сделал тебе больно.
Эта мысль мне даже в голову не приходила.
- Выходит, весь сыр-бор из-за меня?! Шарик весь день пролежал у забора из-за меня?! Мамочка плакала из-за меня?! Что же я, глупая наделала.
Сидя на руках у мамы, я от всего сердца сказала всем сразу: и людям рядом, и папе в далеком далеке, и Шарику, и звезде в небе:
- Я больше не буду.


«Все Шаринька, хватит валяться», - сказала мама: «Поднимайся и пошли чай пить на террасе».
Шарик пришел на террасу минут через сорок, когда мы уже вовсю чаевничали. Если до той субботы в мамином сердце оставались крошечные осколки кривого зеркала, те слезы смыли их напрочь.
Все следующее воскресенье Шарик ходил за мамой, как пришитый. Я, как всегда, приклеивалась к Шарику. К середине дня маме надоело:
- Брысь от меня оба.
Инцидент был исчерпан.
Единственным, кто остался безучастным, оказался спасенный кролик. Знала бы бедная мама, какую гадюку пригрела на груди. Пока Труся был маленьким, ничем особо себя не проявлял. Потом вырос, отъелся до размеров спаниеля и превратился в лютого зверя.


Вот уж кто точно подходил для роли потомков гитлеровских палачей и гулаговских вертухаев. Кролик был подлым, злобным и безмозглым. На даче еще ничего.
Осенью мы перевезли Трусю в Москву, где он показал себя во всей красе. На Садово-Сухаревской кусал за ноги нас. Когда папа был в командировке, кролик спал на его диване. После возвращения папы рычал, кусался и не пускал папу на диван. В конце концов, когда он перекусал всех и надоел пуще горькой редьки, коллектив «барской» квартиры потребовал, чтобы мама забрала его к себе в Кожухово. Это было справедливо: в конце концов именно мама притащила Трусю в семью.
В Кожухове кролик жрал обои, ободрал двери, изгадил всё, что можно.
Многие наверняка пожалели о том, что эту крольчатину «миновала чаша» из нашатыря с глицерином.


Спасение пришло, когда я зимой пошла в детский сад. У меня оказался совершенно замечательный д/сад. Ведомственный сад Большого театра располагается во дворе дома на Садово-Каретной. Детсад цел по сей день.


В саду был живой уголок – туда взяли Трусю и посадили в клетку. Наконец кролик попал за решетку, где ему было самое место.


               
                КАК НАС ПЫТАЛИСЬ РАЗЛУЧИТЬ
В первый детсадовский сезон мне было от четырех до пяти, поэтому родители решили, что я еще мала для детсадовской дачи, и лето мы по-прежнему провели в Крюково. А предшкольное лето решено отправить меня первый раз на Чёрное море в сопровождении мамы. Вряд ли стоило морочить голову нашей хозяйке в Крюкове, занимая полдома всего на пару месяцев – она могла гораздо выгоднее сдать наши комнаты кому-то другому на весь сезон. Поэтому на первую половину лета меня отправили с моими закадычными детсадовскими друзьями в «садовские» загородные владения.

Для меня это стало шоком, который не совсем прошел до сих пор. Обожаю гостиницы, полные незнакомого народа и открытые всем набережным и площадям. Ненавижу всяческие дома отдыха, пансионаты и санатории с их охраняемыми территориями, каменными заборами и наглухо закрытыми воротами.

Первую неделю как-то выдержала: теплилась надежда, что в субботу меня заберут домой и перевезут к Шарику. В воскресенье приехала мама и поставила меня перед фактом, что предстоит торчать там аж целых два месяца. Да и после июня с июлем тоже не стоит ждать ничего хорошего, так как в августе мы поедем не в Крюково, а в какие-то никому не нужные Гагры. Я расстроилась жутко.  Единственной известной мне формой протеста был рев – я и закатила истерику на целую неделю. Мудрая Софья Ивановна прекрасно понимала психологию единственной дочки, которая до четырех с половиной лет существовала среди взрослых. Кроме того, отчасти разделяла  моё недоумение: никто не посоветовался, отвезли на дачу вроде как обманом.

Наша воспитательница всячески отвлекала меня, все время давая какие-нибудь особые поручения, выполнить которые я могла в одиночку, не конкурируя с другими детьми. К примеру, полить грядку или принести Эльзе Людвиговне ноты из кабинета. Если уж совсем становилось невмоготу без мамы-папы, несколько раз С.И. даже брала меня ночевать к себе в «воспитательский» домик. Мало-помалу я успокоилась. Но, как оказалось, про Шарика не забыла.

Тут как раз подвернулся счастливый случай. Дело происходило в самый пик популярности первых космических полетов: все бредили Гагариным, Титовым, спутниками, Лайками, Белками, Стрелками и т.д. Вечером в хорошую погоду нас выводили за ворота сада, мы рассаживались кружком, и кто-то из воспитательниц рассказывал про космические корабли, ракеты и космонавтов. Мы задирали головы вверх, пытаясь рассмотреть звездочку, быстро перемещающуюся по небу. Как выглядит спутник, в те времена знали все от мала до велика: изображения серебряного шарика со звездой и длинными «усами» украшали газеты, журналы, конфетные коробки и жестянки с бакинским печеньем. Однажды, когда все задрали головы кверху, я встала и направилась прочь от честной компании. Удалилась недалеко, когда вернули, ревела по обыкновению. Софья Ивановна забрала меня ночевать к себе. Тут я ей все и рассказала про Шарика, Крюково, непонятные Гагры, про коварство мамы, папы и даже бабы Саши.

Когда мама с папой приехали в ближайшее воскресенье, Софья Ивановна с Эльзой Людвиговной выдали им по первое число. Родителям объяснили, что если они не найдут компромисс, то вполне вероятно ребёнок в один прекрасный день (или ночь) изыщет возможность сбежать куда глаза глядят. Глядят же они в Крюково, а учитывая, что ребёнок в своей жизни видел только Москву и Крюково, то все, что не Москва, а деревня, ребенок считает Крюковым. Только это такая большая деревня, что из одного конца (где сад) до другого (где Шарик) приходится идти и идти.
- Вы знаете, куда способен забрести ребенок? Вы понимаете, в какое положение ставите воспитателей, на попечении которых кроме Туси ещё двадцать детей?

Речь подействовала – компромисс найден:
В конце июля мы сначала съездили на недельку в Крюково, где жили уже не в наших прежних комнатах, а на хозяйкиной половине. То есть я побывала в самым настоящих гостях у обожаемого Шарика. Потом мы съездили на море. В самом конце августа снова на денек съездили к Шарику похвастаться новыми впечатлениями.

В сентябре я пошла в школу.
Меня завертела новая жизнь,  но Шарика мы не забывали. Не знаю, правда, платил ли папа по-прежнему за его содержание, но время от времени ездил в Крюково. Привозил деревенские соленья и фотографии Шарика с хозяйкой. Однажды Шарик даже пожил у нас недели две, когда заболел. Его привезли к нам на Сухаревскую, мама взяла отпуск за свой счет и
поселилась вместе с Шариком в «комнатке для прислуги». Пришел ветеринар, потом мама обложилась медицинскими справочниками и стала изучать шарикин недуг с точки зрения
клинической (т.е. человеческой) медицины. Поколдовав над рецептами и назначениями, поставила бикс со шприцами на плиту и принялась лечить Шарика. Две недели мы могли смотреть на Шарика только со стороны. Когда он наконец поправился, мне разрешили наконец вдоволь нацеловаться с ним. Соседи наши, увидев Шарика первый раз в жизни, пришли в полный ужас.  Это несмотря на то, что пес был болен, грустен и вполовину не так грозен как обычно.
 «Да бросьте, он у нас лапушка. Умница», - удивилась мама. Мы знали Шарика несколько лет и настолько пригляделись к его внешности, что вообще не понимали, что там может быть такого уж устрашающего. Однако, других он по-прежнему  вводил в столбняк. Потом Шарик поправился и отбыл в свое «имение».

В последующие годы мы с ним, так сказать, только «передавали приветы друг другу с оказией». Шарик комфортно существовал в Крюково с хозяйкой и коровой, надеюсь, что дожил до преклонных собачьих лет в холе и спокойствии.. Жизнь Шарика продолжалась без меня.
Когда я пошла «первый раз в первый класс», в мою жизнь вошел третий «настоящий мужчина». Вернее сказать, не «вошел», а «вошла», так как это была девочка. Тем не менее, ее по праву можно назвать «настоящим мужчиной», прежде всего, из-за имени.
 
                ДЖИЛЬДА
   
ЭТО ВСЁ?
Джильдой папа назвал щенка в честь героини вердиевского «Риголетто». Папа считал, что в этой истории только Джильда поступает как настоящий мужчина, все же прочие ведут себя как истеричные бабы. Да будь они хоть шуты - хоть герцоги. Хоть тенора - хоть баритоны, хоть народные СССР и лауреаты Государственной премии.

Полуторамесячный миттельшнауцер (окраса «перец с солью – соли больше») появился в нашем доме 1 сентября и, согласно авторскому замыслу, должен был стать завершающим аккордом симфонии под названием «первый раз в первый класс». На деле же день начался «сумбуром вместо музыки».

Судите сами: долго торчали во дворе, так ещё  с букетом, из-за  которого ничего не видно. Общаться невозможно: каждого крепко-накрепко держат за руку родители. А потом? Сидим молча, тётя Гита Абрамовна сказала, что нам придётся сидеть и молчать долго-долго: 45 минут сегодня, а потом целых 10 лет (Это сколько?). В дальнейшем кое-кто так и продолжит «сидеть-молчать» всю оставшуюся жизнь.

Правда,  днём всё же побесились на школьном дворе. А двор-то ... Ура!!! Практически на заднем дворе цирка на Цветном.

После уроков небольшой крепко-спаянной «ресторанной» компанией отправились отмечать первый школьный день. Мамочка ДАЖЕ!!? согласилась на любой ресторан – «куда ноги сами поведут». Вот какие чудеса происходят первого сентября. Учтите, в «Будапеште» на Неглинке подавали не полезное для детей младшего школьного возраста молочное суфле, а пряную селёдку с маринованным красным перцем, острый-преострый гуляш и терпкое красное вино, которого нам с другом (на тот момент учеником третьего класса той же школы) налили по столовой ложке в бокалы. Так мы с ним с тех пор и пьём красное вино при редких встречах.

Ближе к вечеру направились к нам отмечать ещё одно событие. Да не просто событие. Не просто сюрприз. Согласно договорённости, пока мы шлялись, в «барскую» квартиру доставили щенка. МОЕГО ПЕРВОГО ЛИЧНОГО ЩЕНКА. Днём няня Нюта перегородила часть комнаты чемоданами, – получился манеж, пол которого застелила заранее приготовленной клеёнкой, а в угол положила матрасик из моей старой детской кроватки. После ухода Малыша период «бессобачества» затянулся, поэтому жильцы нашей коммуналки с некоторым облегчением встретили нового соседа. Жизнь, наконец, входила в привычную колею.

«Это всё?» – разочаровано спросила я, увидев нового члена семьи.

Вопрос явно прозвучал диссонансом в комнате, «с полу до потолка» наполненной восторженными оханьями. Щенок был прелестен: плюшевая игрушка с огромными чёрными глазами на квадратной, уже с младенчества усатой мордочке. Белоснежное тельце, чуть покрытое сероватым налетом будущего «перца» и толстенький хвостик-морковка.
Моё разочарование было абсолютно непонятно взрослым (взрослые вообще мало что понимают), зато вполне логично для меня.
Я НЕНАВИДЕЛА плюшевые игрушки, а мне их вечно дарили. Они вставали нерушимой стеной между мною и теми подарками, о которых я на самом деле мечтала: настоящими кастаньеттами, бубном, игрушечным крикетом и puzzle, который можно собирать долго-долго - с крупными кусочками картинок и с текстом на французском, появлявшемся сбоку после того, как вся картинка окажется собранной.
Кроме того, я привыкла к моим «настоящим мужчинам»: догу Малышу и «полу-овчарке» Шарику. А тут ... ?

На следующий день восторги несколько поутихли – громче стали звучать разнообразные вопросы. Как приучать к «месту» и из чего это «место» делать? Чем кормить такую крошку и каков режим кормления? Можно ли мыть и, если да, то чем? Когда начинать выводить гулять? Где взять ветеринара, и существуют ли в нашей любимой стране прививки, эффективные от инфекций, но  не «убойные» для хрупкого щенячьего организма?
Не забывайте, господа, это советские времена. Сию секунду мысленно пробегитесь по зоомагазинам наших дней - мысленно «сотрите их ластиком» со всем содержимым. Заодно сотрите и все современные «человеческие» магазины тоже со всем содержимым. Получается примерная картина тех незабвенных лет. Тогда НЕ БЫЛО НИЧЕГО ... кроме друзей.

Друзья научили делать «место» из газет, обёрнутых кусками старых простыней, чтобы нежные лапки и носик не касались свинцовой газетной гадости.  Друзья же и натащили этих старых простыней-наволочек, чтобы хватило надолго. Друзья проинструктировали папу, где именно покупать всякие нужные «собачьи» принадлежности во время очередной загранкомандировки.

Самое главное: друзья принесли подробнейшее РАСПИСАНИЕ. Оно хранится у меня до сих пор. Антикварная вещь, доложу я вам. Довольно крупная картонка разбита на квадраты по часам и месяцам. Чётко от руки синими, красными и зелёными чернилами (фломастеров тогда не было) изложена нужная информация относительно кормления, прививок и борьбы с глистами. Между прочим, учитывая, что главные собачники из числа друзей дома принадлежали (по чистому совпадению) к  довольно известным музыкантам, в случае уж совсем тяжёлых финансовых обстоятельств, можно «толкнуть» на каком-нибудь аукционе в качестве раритетного автографа. Знать бы ещё, кто именно из них писал этот шедевр.

Хотите несколько цитат?
- 6 утра:  4 ложки жирного молока (лучше с рынка) + 1 желток + 2 чайные ложки глюкозы (комнатной температуры).
- 12:00:  Суп.  Приготовляется на свежем (?!) мясном бульоне с мелко нарезанным сыром и варёным мясом из расчёта, что в сутки сырого мяса должна быть в два раза больше, чем варёного».
- 10:00 и 13:00: Кальцинированный творог (со временем порцию довести  до 200 грамм). Приготовляется самостоятельно из молока с добавлением хлористого кальция. Лучше, чтобы ела вся семья.
- 15:00: Салат из мелко натёртых морковки с капустой,
Далее в том же духе вплоть до последнего кормления в 23:00. В меню фигурирует смесь из протёртых чернослива с курагой, которую полагалось давать два-три раза в неделю.
На картонке имеется рецепт, как сделать средство от глистов из тех ингридиентов, что продаются в аптеке, а также подробнейшая схема «реанимации» в случае, если щенка тошнит от этой дряни.

Надо отметить, что взрослые потихоньку «дрейфовали от эмоционального берега к рациональному», зато пламя моей любви к Джильде только разгоралось. Уже второго сентября, первое, что я увидела проснувшись,  была не «дохлая» бронзовая лошадь работы то ли Лансере, то ли Трубецкого, а два громадных весёлых глаза. ЖИВОГО друга.

                СРЕДНЕЕ СОБАЧЬЕ ОБРАЗОВАНИЕ
С первых минут и до последнего часа в глазах Джильды горел восторг от того, что она попала в этот удивительный мир, полный приключений и захватывающих авантюр.
Мы тоже старались, как могли, предоставить Джильде побольше всяких неожиданностей.
Мы с ней росли, умнели, хулиганили, огорчались и радовались вместе. Учились тоже вместе. Как выяснилось, Джильда с младенчества обладает разнообразными талантами.  Причём, благодарное человечество о талантах нашей Джильды знало задолго до того, как эта информация доходила до меня.

Её вечно ставили мне в пример:
«Твоя Джильда и то лучше буквы пишет, чем ты. Стыдно», - слышала я от первой учительницы Гиты Абрамовны.
«Не хочешь учить таблицу умножения одна, давай наперегонки с Джильдой», - говорила мне мама.
«Джильда не лопает с утра до ночи пирожки с капустой на Цветном бульваре», - это уже  баба Саша. Справедливости ради следкует уточнить, что с утра до ночи на Цветном бульваре пирожки мы лопали пополам: она – мерзкую (на мой вкус) начинку из капусты или мяса (обожаемую Джильдой), я – мерзкое и липкое (на вкус Джильды) горячее тесто (обожаемое мною).

Даже русскому языку мы учились вместе с Джильдой. Дело в том, что где-то лет до восьми-девяти я крайне плохо говорила по-русски. Причин было две: первая проходила по ведомству логопеда, а со второй не всё так просто. Дело вот в чём: когда наши гости за ужином шутили всякие шутки и обсуждали «скользкие» (по советским временам) темы, мне говорилось:
- Только ПО-РУССКИ об этом никому не рассказывай.

Баба Саша также рассказывала мне истории про «жизнь, когда она была маленькой», в основном, на бульваре и, в основном, по-французски.
Кое-кто из друзей тоже по-русски не очень понимал – неподалеку располагался огромный дом-корабль, принадлежащий УПДК (Управление по Дипломатическому Корпусу). Дело в том, что в советские времена иностранцам не разрешалось селиться, где вздумается. В Москве для них предусмотрены специальные «резервации» в престижных районах. Уборщицы и охрана – гослужащие УПДК. Всё и все, как полагалось по советским меркам - под присмотром. Кто трусил – тот трусил и не общался с обитателями резервации; кто не трусил, как мои близкие – тот и не трусил. В конце концов, на охраняемую территорию можно отпустить ребёнка поиграть с приятелями без няньки.

В детсаду директор, Эльза Людвиговна, учила нас немецкому, но французский знала. Картавость моя в глаза не бросалась: горловое «R» вполне укладывалось во французскую  фонетическую норму. Мамочке корявый русский совершенно не мешал понимать родную дочь. Французский стал ПРИВЫЧНЫМ и БЕЗОПАСНЫМ. Во-первых, меня все понимали, во-вторых, я могла свободно болтать на все темы, ничего не опасаясь и ни о чём не задумываясь.
Учитывая, что французский я знала, меня решили отдать в английскую спецшколу на Цветном бульваре. Но вот когда привели в приёмную комиссию, а я заговорила с будущими преподавателями на чудовищном русском с ударениями на последнем слоге и с хриплым «р», тут-то и возникла проблема. Меня категорически отказывались принимать. Пришлось принести официальное письмо от «крупной шишки» – только тогда меня взяли с испытательным сроком в полгода.

Полгода со мной занимался логопед. Квартира была увешана записками со словами, начинающимися на «р», «с», «з», «ш», «ц» и «ч». Я должна была говорить только по-русски. Но ведь я уставала в школе, русский был чужим и сложным. Я плакала – мне снились страшные сны по-русски. Кстати, можете не верить, но до сих пор ночные кошмары вижу только по-русски, а счастливые сны чаще всего по-английски.

На помощь призвали Джильду. Мне объяснили, что Джильда, будучи обычной московской собакой, прежде, чем попасть к нам в семью, мысленно общалась со своими собачьими родителями и братьями-сёстрами ТОЛЬКО ПО-РУССКИ.
- Представляешь, как ей тяжело сейчас с нами? Она ведь и так пока только привыкает к человеческой семье. Да ещё мы все говорим «по-непонятному». Вдруг, она нас не полюбит? Вдруг бояться станет, совсем как ты боишься русского языка?
Такому доводу противиться невозможно. Полгода я целыми днями орала «роза», «сын», «рыба щука», «собака случайно съела селедку», «целый шалаш пшена» ... и всякие прочие фонетические изыски, придуманные взрослыми. Всё же с русским окончательно свыклась лишь где-то лет в девять, когда самостоятельно начала читать интересные книжки.  За последующие годы родным стал английский – французский забыла. Зато с Джильдой ВСЕГДА говорила только по-русски.

Последний аккорд совместного образования с Джильдой прозвучал уже где-то классе в десятом, когда мы с приятелями готовились к экзамену по истории и писали шпаргалки у меня дома. Надо сказать, что я неплохо знала всё, что происходило до революции. Зато выучить даты и порядковые номера пятилеток, съездов КПСС-РКПБ-ВКПБ-РСДРП и т.д. было выше моих сил. С учительницей истории мне повезло: она всё про меня прекрасно понимала, и к доске меня вызывали только отвечать что-нибудь, в чём прослеживалась некоторая логика – но экзамены?! Под утро кто-то из друзей в полном отчаянии решил попробовать последнее средство:
- Джильда, да вбей ты ей в голову, что II съезд РСДРП проходил в Лондоне в 1903 году.
Не поверите, но это единственное, что я запомнила из советской истории на всю оставшуюся жизнь. Перед экзаменами в коридоре учительница подошла и тихо спросила,
что я знаю хоть приблизительно. Я гордо сообщила ей о дате II съезда – мне положили соответствующий билет в условленное место рядом с вазой – я получила свои «четыре».

Однако, крещендо всё же не это, а поступление в музыкальную школу. Надо сказать, что с пяти лет меня посадили за то самое пианино, которое не смолкало с момента моего появления на свет. Музыкальный слух у меня отсутствует напрочь. Тем не менее, ни  у мамы, ни у  папы, ни у бабы Саши, ни на секунду не возникло сомнений в целесообразности изучения «музыкальной премудрости». Сначала друзья дома «мучались» со мной сами, потом приводили в дом разных педагогов. Педагоги довольно быстро отказывались от меня, но, как правило, не исчезали, а оставались в качестве «друзей-бездельников». Только в семь лет я, наконец, попала в «нужные руки». Руки эти принадлежали совсем молоденькой преподавательнице муз.школы, располагавшейся на углу бульвара. Сначала она приходила к нам домой, а потом папе стало жаль девушку, и он предложил перевести меня к ней на официальное положение, при этом платить за дополнительные уроки. Вот только в муз-школе надо было сдавать экзамен, что с моими способностями бесперспективно.

Тогда папа написал официальную расписку директору школы примерно следующего содержания: «Обязуюсь предоставить все необходимые гарантии, что моя дочь никогда не будет играть на сцене Большого зала Консерватории. Однако, обещаю, что она всегда будет сидеть в зале. Именно к такой форме общения с музыкой убедительно прошу её подготовить».

Я отказалась таскаться в музыкалку наотрез:
- После уроков ... вместо того, чтобы ... вместе со всеми ... . Я как последняя ... . И вообще, с меня довольно уроков пианинА без всяких там сольфеджиЙ, хора и муз-литературы.
Девушка была в отчаянии: с одной стороны, отказываться не хотелось - с другой стороны, меня понять тоже можно. Ни за что конфликт не разрешился так быстро, если бы не Джильда.
Одним прекрасным вечером у нас дома происходило привычное переругивание: «не хочу – зачем – мне и дома пианинА вашего довольно».
В качестве последнего самого веского аргумента:
- Джильду же вы не посылаете в музыкальную школу?
«А зачем?», - отреагировал папа: «Она музыку не играет, она её сочиняет».
И наиграл, сами догадываетесь,  ... «собачий» вальс.
Через полчаса пришла музыкантша. Я всё ещё на волне борьбы за свободу с порога изобразила мелодию:
- Вот это КТО сочинил?
Музыкантша давно привыкла, что за дверью барской квартиры не бывает простых решений. Оторопев от неожиданности, она механически повернула голову в сторону дивана, где в обнимку сидели папа с Джильдой.
- А Я ТЕБЕ ЧТО ГОВОРИЛ?
После этого я десять лет честно отходила в музыкалку. Я действительно никогда не буду играть ни на одной сцене. Но всю жизнь меня спасали, спасают и будут спасать волшебные мелодии и дивные их исполнители.
А всё благодаря Джильде. Теперь-то и вы, наконец, знаете, кто истинный автор «собачьего» вальса. А то, наверное, продолжали верить, что это Шопен с подачи Жорж Санд?

Вообще, мы с Джильдой выступали слаженным дуэтом, вроде Мироновой и Менакера, Пата и Паташона, Чебурашки и Крокодила Гены, Тома и Джерри.
В мамином мире я фигурировала под разными именами - зато в папином меня звали только Тусей. Джильда же везде оставалась Джильдой. Некоторые знакомые, для которых неизменным оставалось только имя Джильды, считали, что это девочка, тем более, что именно Джильду приводили в пример,  хвалили за примерное поведение и хорошую успеваемость С Тусей так бывало не всегда.

Члены родительского комитета, собираясь на экскурсию и соображая, сколько надо взрослых на 30 человек детей, автоматически подсчитывали:
- Трое мам - в музей Революции с детьми, один папа - гулять с Джильдой у музея на улице».
«Почему это «папе» гулять с Джильдой», - протестовала кто-нибудь из мам. Естественно, всем хотелось не торчать два часа в помещении, глазея на пыльные стенды, а прогуляться в единственный выходной на свежем воздухе.
«Тридцать четыре порции крем-брюлле и десять бутербродов с колбасой, из них пять без хлеба», - это уже после музея в открытом кафе. Мороженое -  всем нам, колбаса без хлеба – сами понимаете, кому.

Так пролетели три года. Джильда успела поучаствовать в одной выставке, доказав свою принадлежность к собачьей аристократии. Ей разрешили вязку – она родила пятерых щенков, двое из которых остались в нашем дворе. После родов характер Джильды не изменился, она по-прежнему оставалась «своим парнем» и участвовала во всех наших проделках.
               
        НОГИНСК
По окончании третьего класса меня на пару недель пригласили приятели родителей – те самые, в гостях у которых родители поженились. Джильда осталась в Москве. Именно в Ногинске прозвучал жутким вечером телефонный звонок - умер папа. Первый раз в жизни я не заплакала – очнулась через пару минут на диване. Я разучилась плакать.

Трое мужчин разного возраста оказались рядом и помогли в мои 9 лет выдержать самую острую боль первых месяцев. Отец с двумя сыновьями (в семье ещё две дочери и изумительная мама – но они женщины ...).

Дядя Гриша – брат маминой институтской подруги. Они знали о её прошлом. Их семья приютила маму после войны. В 1953 году мама пошла в театр со знакомым – в антракте знакомого арестовали. Много позже они узнали, что ему вменялось в вину: оставшись в оккупированном немцами городе, он продолжал работать врачом в местной больнице. Вроде как, оказался «прихвостнем фашистов». Хотя понятно, что в оккупированном городе оставались мирные люди со своими недугами. Он просто выполнял долг и лечил больных.
Времена «дела врачей» и прочих «безродных космополитов». Садистские методы арестов на публике. Видимо, доставляло особое удовольствие, что человек ничего не подозревал, не мог попрощаться с родными и взять с собой что-нибудь из вещей.
На следующий день отец Лизы и Гриши стал добиваться направления мамы на курсы повышения квалификации под предлогом, что району срочно нужны врачи узких специализаций.

Так она попала в Москву и оказалась  в комнате по-соседству с папиной.
Однажды они решили сбежать куда-нибудь, где можно побыть вдвоём без знакомых, заинтригованных намечающимся романом. Мама вспомнила, что под Москвой работает родной брат подруги. Они поехали встречать Новый год – там внезапно приняли решение зарегистрировать брак. Григорий возглавлял медицинскую службу военной части, поэтому никаких проволочек не возникло: их расписали 31 декабря по-военному быстро и без условностей.

В Ногинске началась их история, там же она и оборвалась телефонным звонком о смерти папы. Поместив в предлагаемые обстоятельства, судьба превратила меня в живой «сувенир на память» о молодости и парадоксальном родстве ярких и очень разных людей. Эти звезды не сошли с конвейера.
Штучная огранка по заказу той же забавницы судьбы, что забросила меня в Ногинск через 11 лет после их свадьбы, через 9 лет после моего рождения и через 6 лет после официального развода, ничего не изменившего в их хрустальной близости.
Они прожили в браке пять лет. После развода относились к другу с нескрываемым скепсисом, но оказывались рядом в трудную или весёлую минуту. Созванивались несколько
раз в неделю. Принимались ругаться, потом, зацепившись за шутку, начинали хохотать, отсмеявшись над первой остротой, цеплялись за следующую ... ругаться не получалось.

Ни ему ни ей не могло грозить одиночество: в них мгновенно влюблялись, ими  увлекались серьёзно. Ни он ни она не захотели вступить в новый брак. Почему? Может, я виновата? Наверное виновата – наверняка виновата ...  А может, после такого спутника жизни мало кто мог выдержать конкуренцию?
Школьные подружки выпрашивали у меня папину фотографию – делали в фотоателье копию и носили в дневнике не фото артиста, а фотографию незнакомого мужчины, которого уже несколько лет не было в живых.
В конце жизни у него появилась спутница. Полная противоположность маме:  если мама ослепляла, то в Наде была мягкая акварельная прелесть. Она два или три раза призрачно появлялась в нашей «барской» квартире, всегда на пару минут. Он вскользь познакомил нас. После его смерти обнаружилась кипа фотографий, где они вместе. По фотографиям чувствуется, что люди по-настоящему близки. Как они проводили время, где встречались – не знаю. Почему он не женился на ней? Не успел или ... ?

И мама не создала новой семьи. От её внешности столбенели прохожие, она была на редкость тёплым человеком, изумительно готовила. Несколько мужчин любили её крепко, кое-кто всю жизнь. А она сохранила после развода папину фамилию и выбрала ни к чему не обязывающую ироничную ласковость со всеми, медицину и единственную дочь.
Я тоже не меняла фамилию. У нас одна фамилия на троих.
Сейчас они снова вместе - в одной нише Донского кладбища.
         
                САНТА ЛЮЧИЯ
На следующий день после звонка дядя Гриша сказал: «Давай-ка я тебя порисую. Приходи в мастерскую».

Он писал маслом - для себя. Живописью увлекался серьёзно и с юных лет. В отпуск его было не загнать ни в какой санаторий - хотя надо было бы. Пол-отпуска торчал у нас на Садово-Сухаревской, остальные – в мастерской. Когда приезжал в Москву, мы его практически не видели: с раннего утра до поздней ночи торчал в Третьяковке, «Пушке» или «Историчке». Дома укладывался спать, чтобы не расплескать накопленное. Расталкивали его ночью, когда приходили гости. Правильно делали: во-первых, он тогда хоть ел по-человечески, а во-вторых, соскучившись за год, мы могли пообщаться.

Собственных работ дядя Гриша стеснялся, ругал за «любительщину».
Мы дяди Гришиных работ совсем не стеснялись, хотя тоже торчали в Третьяковке с «Пушкой». Меня так просто ежедневно забрасывали в конце утреннего гуляния минут на сорок в находящийся по-соседству дом-музей В.М.Васнецова. Нюта или баба Саша отправлялись на Центральный рынок за покупками, а я торчала наверху в мастерской вместе с живыми рыбами в аквариуме, Иваном- царевичем, который летел на сером волке куда-то в сторону уголка Дурова, танцующей царевной-лягушкой и одной из Алёнушек  (наша грустила на лестнице в мастерскую).

Нам в дяде Гришиных работах нравилось отсутствие штампа художественной самодеятельности. Тщательнейшим образом обрабатывал поверхность, доводя до практически мраморного  блеска. Саму живопись выполнял в один слой, работал всего несколькими красками и частенько оставлял незаконченными кое-какие детали. Это придавало холодноватую стильность. Как бы набросок, как бы вполголоса, как бы нюанс ... . Сюжет для небольшого рассказа ... .
Впрочем, свои картины дядя Гриша писал без претензии.
Вполне реализовался в профессии хирурга. Просто внутри царапало, а единственный способ материализовать – живопись. На другом языке высказаться не получалось. 

В лесу стоял деревянный домик-мастерская. На лесной тропинке я не рисковала встретить знакомых с их расспросами, шла себе между сосен. В мастерской переодевалась в «волшебное» платье, сидела неподвижно часа полтора и молчала тем особым молчанием, которое рождает единство между художником и моделью, неважно живая это модель или предмет натюрморта.
Дядя Гриша писал -  поглядывал на меня. Я слушала сосны за окном и до поры до времени ни о чём не думала. Вдруг накатывала реальность, он угадывал по изменившемуся лицу, подходил и с трудом присаживался на пол у моих ног. После войны дядя Гриша хромал, носил ортопедическую обувь, поэтому процесс занимал какое-то время. Устроившись, он читал стихи. Читал, не делая перерыва между стихотворениями, не подбирая ничего специально – что вспомнилось:
« Девочке медведя подарили,
Он уселся плюшевый, большой,
Весь покрытый магазинной пылью,
Мягкий зверь с доверчивой душой ...»

Дочитывал до конца: « ... потому что без полночных сказок нет житья ни людям ни зверям», сразу начинал следующее:

« Плюшевые волки,
Зайцы и хлопушки.
Детям дарят с ёлки
Детские игрушки ...

Заканчивал: «... жёлтые  иголки на пол опадают. Всё я жду, что с ёлки мне тебя подарят»  и начинал без перерыва третье:

«Среди миров в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя,
Не потому, чтоб я Её любил,
А потому, что я томлюсь с другими.

Заканчивал: «Не потому, что от Неё светло, А потому что с Ней не надо света.» -  начинал четвёртое:
«...Смягчается времён суровость,
Теряют новизну слова,
Талант – единственная новость,
Которая всегда нова»

А потом пятое:

«... и лучше жить, надеждой душу грея,
Готовым плыть к неведомой земле
Последним юнгой в экипаже Грея,
Чем Флинтом на пиратском корабле,»

Читал и ждал, пока мой взгляд не возвращался в мастерскую, к соснам за окном и к словам человека:
- «Второе я уже слышала, его мама иногда читает. Симонов, правильно? А первое?», - спрашивала я.
- Василий Луговской дочке написал.
- А второе про ёлку тоже дочке?
- Нет, второе другой девочке.
- А третье чьё?
- Инокентий Анненский. Запомни - это имя надо знать.
- Про «талант и новость» тоже знаю. Называется «Актриса», правильно?
- Правильно. Пастернак. Про кого написано знаешь?
- Нет, я же маленькая, только новых артисток знаю.
- Балда, это твоя хорошая знакомая – она окошко в «Гостях у сказки» открывает, вспоминаешь теперь?
- Не может быть, она старенькая, я думала - про красавицу. А про Флинта?
- Не поэт, просто «прохожий». Человек со смешной фамилией Моесенков в газету написал. Мы с родителем твоим ехидничали, дескать, «правильный» романтик:  лучше общаться с начальником, чем с каторжником. Только ни Грей ни Флинт - не Колумбы: в Америку не отвезут.

Я приходила в мастерскую каждый день. Через десять лет мастерская сгорит со всеми работами. Сохранились только те, что висят дома. Много позже мне посчастливилось быть знакомой с замечательными художниками и скульпторами, пару раз предлагали сделать портрет – я отказывалась. Не могу объяснить почему.

В мастерскую стучался младший сын дяди Гриши:
- Поехали кататься
Я переодевалась в шорты, и мы с Кешкой гоняли на велосипедах до полной темноты и совершенного изнеможения.
Дорога ровная, пустынная, бесконечная. Справа – лес, слева – капустное поле. Ни души живой, лишь прямоугольные плакаты-скелеты, а на них солдаты с автоматами  и лозунги.
Хотелось гнать быстрее и дальше по этому полотну без начала и конца. Я крутила педали и орала ... (ну, что бы вы думали?) ... «Кадеточку».
Старая песня, неизвестно каким образом появившаяся в «барской» квартире: «Кадеточка, кадетская мечта... .  В сырой ЧК блатные песни пел, кадеточка я за тебя сидел ...«. Припев: «За веру крепкую, и за любовь мою кадетскую, за рыдающий гитары звон и за то, что я влюблён».
Не самый, согласитесь, удачный выбор для советского военного городка.
Песенку под весёлым хмельком  пели папа с гостями. Больше я её нигде не слышала, она была из разряда тех, про которые «не говори по-русски во дворе». Почему «не говори», понятия не имела, но я по-русски и так говорила с большой неохотой. Орала «Кадеточку, цепляясь за обломки Садово-Сухаревского Титаника.
Кешка песню не подхватывал, просто крутил педали рядом и страховал, чтобы не угодила под колёса случайного грузовика.

Понимаете, какое дело: ни офицер советской армии дядя Гриша ни подросток Кеша ни единым словом не обмолвились о крамольной «Кадеточке». Наверняка в семье обсуждали возможные варианты событий, связанные с моим репертуаром – но ведь не запретили мне петь, слова не сказали. Вот такие они, друзья моих родителей.
Всё могло бы закончиться «как всегда», и схлопотать дядя Гриша мог «по первое число».
Время не «вегетарианское»: в лучшем случае могли затаскать по парткомам; о худшем думать не хочется. Но, по неправдоподобному счастью, «спустилось на тормозах». Тёплым летним вечером к нам домой пришли двое военных и задали нашему полковнику медицинской службы, естественный по тем временам вопрос: «Что поют Ваши дети?»
«Как что? Санта-Лючию», - ответил дядя Гриша. «Поёте Санта Лючию?», - обратился к нам.
- Поём, - ответил Кеша и мы запели. - Лунным сия...нием моо...ре блиста...а ...ет ...
«Санта Лючию» пели все. Классическую миниатюру превратил в советский шлягер Робертино Лоретти - обаятельный парнишка с беспроигрышным репертуаром и красивым тембром мальчишеского голоса до подростковой ломки. «Санта Лючию» перекатали на русский и подпевали пластинкам Лоретти без лишних усилий. 
Военные козырнули и ... ушли, почему-то удовлетворившись ответом. Судя по всему, дядя Гриша был хорошим врачом.
               
                МОЯ ЭМИГРАЦИЯ

В Москву я приехала только в самом конце августа.. Отныне мне предстояло жить в маминой квартире  на окраине Москвы в заводском районе. Но сначала мы с мамочкой поехали забирать Джильду. Папину комнату в коммуналке необходимо освободить. В мамину крошечную «хрущёвку» тащить папины шкафы-столы-диваны бессмысленно, поэтому  все предметы раздали по театральным и консерваторским кабинетам, да по квартирам знакомых. Комната папы была уже совершенно пустая – с жуткими квадратами невыцветших обоев в тех местах, где раньше многие годы стояла наша мебель. Снова и уже навсегда закрывались  полированные ореховые двери.

Джильда лежала на кровати в комнате бабы Саши. Мамочка с бабой Сашей решили, что мы все вместе поживём первое время в однокомнатной клетушке – попривыкнем, побудем вместе, а мама сможет проследить за всеми нашими нервишками и сердцами (человеческими и собачьими). Баба Саша, уже собрала вещи и ждала нас. Мама обратилась к Джильде:
- Вставай, лапушка, пошли. Пора.
Джильда не сдвинулась с места. Два часа мы уговаривали её – безрезультатно. Решили оставить пока на соседей.

Баба Саша смогла выдержать в кожуховской квартире ровно месяц. Оказалось невозможным жить втроём в малюсенькой однокомнатной квартирке с совмещённым санузлом и потолками 2.5 метра. Другие, наверное, смогли бы – у нас не получилось.
Получилось другое: не только умер близкий – рухнул мир. Для бабы Саши мир рухнул бы во второй раз – она должна была вернуться хотя бы к осколкам привычной жизни: к мраморным головкам на резном комоде, к огромному зеркалу в ореховой раме и к полированным сияющим межкомнатным дверям, пусть сейчас и закрытым. К волжским (или малороссийским?) пейзажам то ли Ф.Васильева, то ли В.Максимова, то ли И.Остроухова. К соседям, которых многие годы «собирала» в своей квартире, как коллекционер формирует свою неповторимую коллекцию – что не делится на составные части.
Мы это поняли месяц спустя - Джильда мгновенно. Собака догадалась о том, что так медленно доходило до людей.

Джильда осталась с той, кто нуждался в ней больше - у кого сил было меньше. Бабе Саше было уже восемьдесят. Мы с мамочкой были загружены: она тремя работами, я – школой и домашним хозяйством. Баба Саша оставалась одна со своими мыслями, со своим одиночеством, со своей старостью. Джильда это поняла за месяц до нашего неудачного опыта совместного проживания. Гораздо раньше людей собака приняла самостоятельное и верное решение. И показала нам - молча, но твёрдо.
;;;
Для меня началась эмиграция. Знаете, может не права, но убеждена, что не обязательно садиться на самолёт, чтобы почувствовать холод «чужих берегов». Я себя прекрасно чувствую в Хельсинки, во Флоренции и в Лондоне. Дом – там, где любимые люди и работа. Где законы внятные, да налоги меньше. Эмиграция – когда вокруг «чужие» голоса, лица, запахи ... . При определённых обстоятельствах достаточно смены работы, развода, потери друзей, госпитализации, переезда в другой город или, как в моём случае – в другой район Москвы.

Меня прихлопнуло Кожуховым, как крышкой люка.
Больше не было папиной служебной машины. Мне 9 лет – я не могла ездить самостоятельно на общественном транспорте. Некому было привозить меня к бабе Саше, в мою старую школу, к моим друзьям, на мои бульвары к моему гному. После смерти папы мы остались нищими. Мама стала работать на двух работах и ещё консультировала несколько раз в месяц в третьем месте. Уходила рано-рано, приходила поздно-поздно. Я одна ходила в новую школу, одна возвращалась домой, одна разогревала обед, одна делала уроки. Вечером всегда и обязательно встречала маму у подъезда: стояла и ждала, когда из-за угла появится самая изысканная серая норковая шляпка (уже совсем старенькая). Шляпку делали специально для неё на заказ - при папе.

Справедливости ради надо сказать, что смена моего положения, наша нищета и моё одиночество имело всё же один положительный результат: я научилась готовить. Видите ли,  в детстве я успела попробовать практически все кулинарные изыски, доступные в Москве тех времен. Я с детства знаю, что полусухого вина не бывает в природе. Не надо вести меня в магазин и показывать этикетки, лучше обратитесь к профессиональному сомелье – вам объяснят. А вот отличное сухое вино или брэнди абсолютно не обязательно должны стоить бешеных денег.
Дело не в деньгах – дело в нюхе и во вкусовых рецепторах. У нас не было денег на привычную ветчину со слезой, не хватало денег даже на обычную варёную колбасу, её мама покупала очень редко.  Хотела сделать приятное, а меня рвало от  запаха и липкого вида. Но однажды, возвратившись голодной из школы, я насадила мерзкий кусок на вилку – поджарила на конфорке, как на гриле, сунула чуть обуглившуюся колбасу сначала в банку с горчицей, а потом в банку с яблочным вареньем и ... решила проблемы с едой на всю оставшуюся жизнь. Научилась не рыдать над потерянным прошлым, а доверять ощущениям.

Я потратила некоторое количество недель на то, чтобы, «проветриваясь» после школы на улице, покупать хлеб в разных булочных нашего района. Что вы думаете?! Нашла-таки именно ту, где продавался самый вкусный белый хлеб, и именно ту, куда привозили горячий чёрный хлеб не в пять утра, а днём. Лучше сэкономить и отказаться от тошнотворных школьных булок, да купить после школы по 50 грамм печёночного паштета и селёдочного масла в кулинарии  - мечта. Ещё и мамочке ужин получится: один обжигающе-горячий бутерброд – себе, второй – ей вечером. Знаете, как приятно после работы.
При моей вечной и неизменной любви к кофе я и сегодня физически не смогу влить в себя растворимый, зато ничего не имею против кипятка с каплей лимона. Я месяц могу питаться гречкой, обожаемой за нейтральность орехового вкуса. Было бы желание ... было бы умение ... было бы ДЕТСТВО.

А детство закончилось. Не только детство ... закончилось всё. Со смертью папы и переездом в другой район даже имя исчезло - меня больше некому было звать Тусей. Я стала человеком-невидимкой: без имени, без лица и без «настоящего времени». Из консерваторско-театрально-дипломатической среды окунулась в среду рабочей окраины. Выросшая «на суше», попала «на дно морское» - «моментально захлебнулась». Сказать что у меня депрессия – ничего не сказать. Я «закрылась» на все засовы, зажалась и окаменела. На новом месте не удавалось завести друзей. Отчасти из-за того, что горе не очень располагает к лёгкости общения. Отчасти из-за нового района. Там велись другие разговоры, в квартирах стояла другая мебель, а запахи заводов поблизости были такими сильными, что меня тошнило. Пару раз из-за рвот укладывали в больницу – искали то ли глисты, то ли проблемы с печенью. Ничего не нашли, а папы, который сразу бы всё понял, уже  не было.

Редко приезжали к нам баба Саша с Джильдой. Редко навещали их мы с мамочкой. Через два года не стало бабы Саши. Ещё раз мне пришлось пережить ужас пустой комнаты: без мебели, с остатками газет на полу и с портретом бабы Саши в молодости. Портрет баба Саша попросила оставить соседям – племянники выполнили её волю.
Только после смерти бабы Саши Джильда вернулась к нам – только тогда. Мы снова были вместе. Я уже не одна.
               
         ПОТОМ
Потом ... . С собакой надо гулять три раза в день. На прогулках стали завязываться разные разговоры на общие (?!!) «собачьи» темы. Оказалось, по-соседству живут весёлые, вполне интеллигентные люди. Днём после школы я уже не бродила в одиночестве, а носилась с Джильдой по горкам и дворам. Одноклассники сначала заинтересовались нашей беготнёй, а потом стали присоединяться.

Прошло временя, мало-помалу привычными становились разговоры и записочки  типа:
- Вечером в кино не получится – Джильду не пускают на вечерние сеансы. Покупай четыре билета на 9 утра, утром пустят.
- Конечно, поедем в Бужарово Новый год встречать. Только лыжи брать не буду - ненавижу ваши лыжи поганые. Меня Джильда прокатит на санках.
- Андрюшка, станешь дразнить, что «толстые ноги – толстые щёки» ... ЗАГГ...РРР..РЫЗЁМ.   

Родители  уже привычно ругали нас:
- Носитесь через две дороги, сломя голову ... . Себя не жалеете, собаку пожалейте.
Мы таскались не просто «через две дороги». Мы класса с восьмого пешком  отправлялись после школы с Автозаводской в ГУМ за мороженым. Я убедила приятелей, что только там самое вкусное мороженое, достойное нас всех с Джильдой.

Апофеозом прогулок с Джильдой стало следующее. На уроке истории мы проходили Куликовскую битву. Согласно преданиям, могилы Пересвета и Осляби (или то, что от них осталось при советской власти) находятся по-соседству со школой – на территории завода «Динамо». Как вы понимаете, такого шанса мы упустить не могли: где-то примерно полгода или год вечерами мы с Аликом (см. выше по тексту), любимой подружкой-одноклассницей и Джильдой болтались на ЖУТКОМ ЗАПУЩЕННОМ ПУСТЫРЕ заводской территории, где проводили собственные
археологические исследования. Не убили нас и не изнасиловали по чистой случайности (или благодаря заступничеству Святого Сергия Радонежского).

Помимо того, что многочасовые «мотания» вечерами на заброшенном пустыре опасны для подростков, у родителей и у нашей учительницы истории могли быть неприятности идеологического свойства. Имейте в виду, дело происходило в 1970е годы: тогда в церковь зайти было небезопасно, не то, что искать могилы монахов на руинах часовни посреди заводского пустыря. В те времена церковные старосты, некоторые прихожане (да и, будем честны, некоторые священники) сообщали «куда следует» не только о венчаниях и крещениях, но и о тех, кто просто «слишком часто» приходил в церковь постоять службу. На работе гарантировались неприятности, про карьеру стоило забыть на годы.
Наших родителей вполне могли вызвать в школу разбираться, кто посмел рассказать про Святого Сергия, про святых монахов-воинов, кто рассказал про разрушенную церковь совсем рядом с советской школой?

Однажды, поздним вечером, замёрзшие и уставшие, мы ввалились в подружкину квартиру. Она располагалась ближе всего от динамовского пустыря. Там уже находились все три мамы:
- Вы что, с ума посходили?! На пустыре темно, опасно, ни души живой. Ваших криков никто не услышит, не приведи Господь, что случится. Джильда же вас, дураков, будет защищать до последнего. Её же убьют первой.

«Но мы ведь не просто так. Мы нашли часовню», - закричал сквозь слёзы Андрей.

Ясно помню: услышав эти слова, заплакала Н.Ф., мама подружки. Застыла удивленно мама Андрюши, ничего не понимая, но почувствовав, что нечто важное кричит сын. Сузив зелёные глаза, засмеялась моя мамочка. А бабушка подружки, любимая и самая современная Елена Владимировна, выпускница Смольного института, сказала:
- Садитесь за стол, ребята. Я вам сырников нажарила.
Четыре женщины: трое с одинаковыми «скелетами в шкафу» и мама Андрея, наверное, в первый раз услышавшая имена Пересвета и Осляби и, может, ни разу не бывавшая в церкви.

Джильда умерла в 1980 году, сразу после московской Олимпиады. Тихо угасла – заснула на своей подстилке и не проснулась.  Следующей ночью мы с Аликом и мамочкой похоронили тело Джильды на том самом пустыре завода «Динамо». Давно уже нет того пустыря.
Много лет спустя я смотрела по телевизору, как торжественно открывали часовню, восстановленную на месте старых руин. Смотрела, как стояли в почётном карауле солдаты у символических могил Пересвета и Осляби. Сомневаюсь, что покоятся именно там их святые кости. Зато знаю: где-то там в сторонке – моя Джильда.
Моя собака. Моя «сестрёнка», мой друг. Мой «настоящий мужчина». Ведь, как вы помните: у Верди в «Риголетто» только Джильда поступает как настоящий мужчина. Все остальные ведут себя, словно истеричные бабы. Будь они хоть герцоги - хоть тенора – хоть лауреаты ... .
               
                БЕССОБАЧЕСТВО
После Джильды у нас долго не было собак. Мама, как всегда, работала, с утра до ночи.  Я, закончив школу, поступила в Университет. Потом работа, романы, поездки. Жизнь завертела,  совсем не оставалось времени. Мы прекрасно понимали, что в первый год жизни щенку надо посвятить ровно столько же времени, что и маленькому ребёнку. Да и, наверное, боялись «предать» Джильду, «поменять» её на кого-то другого, боялись «новой любви». Глупые, мы ничего не знали ... .

Мучительным и беспокойным оказался период «бессобачества». Иногда вдруг я «загоралась» и брала на время чужого пса – передержать «пока хозяева в отъезде». За месяц бедная псина еле-еле успевала перестать психовать и грызть на нерной почве всё, что попадалось, чуть начинала привыкать к нам – уже приходилось возвращать хозяевам. Снова мы оставались одни с разодранными сердцами, привязавшимися за месяц к новой собаке. Однажды мамуле в голову пришла шальная идея взять в дом месячного тигрёнка. Благодаря профессии диапазон её общения практически безграничен - вот на каком-то этапе попался кто-то из «цирковых». Купили тигрицу, она оказалась беременной, денег у цирка всегда не хватало – с удовольствием готовы «сплавить» детёныша на несколько месяцев, пока малыш не подрастёт. С трудом приятели уломали мамочку отказаться от «блестящего» плана.

В середине восьмидесятых мы, наконец, вернулись из «эмиграции» в центр Москвы. У меня варилась своя история, но жила я на два дома: несколько дней - «у себя», несколько дней – у мамы «на домашнем хозяйстве». Маму оставить не могла: была бы у неё иная профессия – дело другое. Но она – врач: от неё зависело зрение живых людей, ничего не должно отвлекать. Дети медиков меня поймут. Так получилось.

В какой-то момент неладно стало «в нашем королевстве». Мы начали ссориться. Это с НЕЙ, с которой поссориться невозможно. Со мной могли расставаться подруги, друзья и любимые – с мамой их общение не прерывалось, нежная дружба сохранялась навеки.

А тут начались внезапные, как порыв ветра, истерично-слезливые приступы взаимной неврастении. Стычки по пустякам, после которых следовали недели тягостного молчания, когда мы вежливо здоровались по утрам и желали спокойной ночи в конце дня. Никак не могли помириться – не знали, как подойти и кому первому сделать шаг навстречу. Мучались от брезгливости к себе при воспоминании о мерзких приступах – совсем не характерных для нашей семьи, где всё решали шутка или спокойный разговор за ликёрной рюмочкой. Я истерзала любимых и друзей. Мама обращалась за советом к приятельницам – они звонили мне, я им ничего толком не могла объяснить, так как сама ничего не понимала.
Вдруг – внезапное озарение: нам нужна собака. Сразу всё встало на свои места.
Помните 19 августа 1991 года? Знаменательный день, правда? Трудно забыть тем, кто был в Москве в те дни. Вы, друзья, не всё знаете. Это – не просто день путча, это не просто – ТОТ САМЫЙ день, когда навсегда с лица земли ушли «они» - ушла советская власть. 19 августа 1991 года родился Стёпа – мой следующий «настоящий мужчина».
 
                СТЁПА

Хэтли Корнер де ля Вижн Стефан Эдберг - Стёпа, Стёпочка.

 Если бы я обладала счастливым идиотизмом мании величия, «навоображала» бы, что Стёпа – моё alter ego. Неправда, Стёпка – то, кем я хотела бы быть. Взять бы все мои гипотетические зародыши дарований, добавить реальные недостатки, присоединить все мечты, привычки и склонности, накопленные навыки и оставшиеся на всю жизнь «неумения» - да перемешать волшебным образом в такой пропорции, чтобы родилась гармония - получится мой пёс. Слабости и капризы не станут раздражать, а придадут пикантность. В свою очередь, достоинства не разбухнут, как дрожжи в опаре, и не станут соплями вытекать за пределы формы..
         
           ШОН
Зря я начала о себе. Стёпку  планировали, воспитывали и по праву считали своим два человека: я и мой школьный приятель Андрей  (тот самый, из главы про Джильду). После школы мы с Андрюшкой не потеряли друг друга благодаря теннису - общему сумасшествию 1980х годов. Мы играли, словно одержимые. Алик работал в архитектурном ведомстве на Маяковской, я занималась зарубежными выставочными обменами. Встречались три раза в неделю на «Чайке», где с помощью тенниса скидывали с себя пакость действительности и усталость рабочего дня. Потом попивали что-нибудь в баре, счастливые, что можно говорить по-английски и ничегошеньки не надо объяснять друг другу.

Правда, сложилась ситуация, которую не опишет ни один роман – такие совпадения случаются лишь в реальной жизни. Андрей до восемнадцати лет прожил в заводском Кожухове, куда я попала в силу горестных обстоятельств и где чуть не погибла. Однако, после окончания школы переехал жить к бабушке с дедушкой, прописавшись в освободившуюся комнату старого дома на углу Трубной площади и Садово-Сухаревской улицы. То есть кожуховский приятель поселился наискосок от моего родового гнезда. Будто перемешали кровь и перелили сразу обоим, чтобы стала общей. Где-то через полгода у него в лексиконе появились словечки, по которым мы безошибочно узнаём «своих» (например, название соседнего кинотеатра «ФорУм» с ударением на втором слоге). 

Чтобы попасть в их квартиру на последнем этаже, приходилось долго карабкаться по узкой крутой лестнице или ехать в крошечном лифте, которого я жутко боялась. В самом конце узкого коридора комната Андрюши - самое гармоничное пространство на свете. Одна стена сплошь стеклянная: два окна, да балконная дверь между ними, незастекленными оставались лишь узкие  простенки. Стена справа от окон – сплошное зеркальное полотно: вертикальные прямоугольники черного багета с навершием в виде треугольника создавали рамки зеркальных полотен. Напротив зеркальной стены стоял чёрный кожаный диван, а рядом сервировочный столик на колёсиках с бутылками, тарелками и стаканами. Больше мебели не было. Комната жила, полная воздуха, света и отражений.

Личная жизнь  его была такая же зеркально-воздушная. Давным-давно пронёсся ураган школьного романа у всех на виду. Теперь девушки менялись: каждая легко и естественно становилась на какое-то время хозяйкой, потом куда-то исчезала, а на её месте появлялась точная копия. Не менялись лишь комната и жизнь Алика - обе спокойные и «воздушные».

На полу у зеркальной стены лежал серый оренбургский пуховый платок – личная принадлежность ещё двух хозяев дома: дымчатой кошки и чёрно-подпалого английского спаниеля. Кошку подарили бабе Оле – отсюда и кличка: «Олина». Спаниеля звали Шон. Однако, отдельные имена не пригодились: кошка с собакой существовали парой. Установили звери такой порядок сами: спали вместе, перемещались по квартире словно в одной упряжке, ели из одной миски, а пили из другой – тоже общей.

- Где кошка с собакой? - интересовался кто-нибудь человеческий, если звери дольше обычного не появлялись в поле зрения.
- Кошка-собака, идите телек смотреть, без вас скуШно, -  кричали баба Оля или дядя Эня.

Шон всё же существовал Шоном на прогулках.  О, тут проявлялась индивидуальность - прирождённый премьер-министр. Массивное тело, одетое в консервативный чёрно-коричневый костюм «натуральной шерсти». Подвижные кустистые брови и взгляд исподлобья, полный заботы о важнейших макро-проблемах и ответственности за судьбы окружающей среды. Надо было неспеша обойти привычные места, проверить все запахи – оставить «руководящие» метки.
Абсолютно необходимо навести порядок на вверенной его заботам территории: кого надо обстоятельно облаять, с кем надо сцепиться, провести неспешные дружественные переговоры в режиме обнюхивания, повилять хвостом человеческим и собачьим приятелям. Я на прогулках чувствовала себя личным секретарём: отфильтровывала посетителей, отвечала на вопросы, договаривалась о будущих встречах с нужными персонами, сопровождала во время обязательного инспектирования территории. Не дай Бог допустить промах и дёрнуть поводок без важного повода: приподнимались кустистые брови, а от взгляда хотелось провалиться со стыда:
- Извините, пожалуйста, я случайно. Нет, что Вы – у нас ещё уйма времени. 

Почему я гуляла с Шоном? Видите ли, после 1985 для нашего поколения ненадолго «открылись шлюзы»: рухнул железный занавес, русскими стали бурно интересоваться за рубежом. Распахнулись новые горизонты. За пять лет разъехались по миру практически все друзья. Миша, мой спутник жизни, стал ездить за рубеж намного чаще, хотя основное место работы пока сохранял за Москвой.

Всех устраивало пребывание друзей в Москве на Беговой улице, мимо которой не проедешь ни по дороге в Шереметьево, ни по возвращении в Москву. Наша квартира – московский маячок.
У Андрея появились партнёры во Франции, потом предложили архитектурный проект в Италии, затем наладились стабильные связи в Барселоне. На время его поездок очередная девушка оставалась при бабушке-дедушке, а кошку-собаку забирали мы. Нам их подбрасывали по дороге в  Шереметьево, чтобы забрать на обратном пути через пару-тройку недель или месяцев.

Пока мы работали на своих работах, кошка дрыхла на подоконнике, а Шон – под окном. Дома Шоник прекращал изображать крупную шишку: улыбался, с удовольствием давал себя расчёсывать и клянчил, чтобы чесали пузо. C наслаждением играл в бесконечные «прятки».Суть игры заключалась в том, что Шон насильственно удалялся в коридор, а мы раскладывали в разных неожиданных малодоступных, но всегда «разрешённых» местах малюсенькие кусочки чего-нибудь вкусного (чёрные сухарики, колбаса, сыр) – часами мог спаниель обходить квартиру, проверяя, не осталось ли чего-либо «невыявленного». Был в этих поисках некий степенный азарт. Правда, даже в разгар игр кустистые брови и взгляд исподлобья оставались наготове.

На работе я продолжала заниматься выставками, а дома кормила всю человеко-кошко-собачью компанию, гуляла с Шоном. Вечерами переводила для мамы бесконечные статьи по самые непредсказуемым медицинским темам, которые, казалось бы, никак не связаны с маминой специальностью, зато позарез нужны для успешного лечения конкретного пациента. Мама приходила с работы и сразу ложилась отдохнуть. Мы с кошкой-собакой отвечали на десятки вечерних телефонных звонков, каждый раз сталкиваясь с неразрешимой проблемой: стоит ли будить мамулю или на сей раз попросить пациента или коллегу перезвонить. Только когда? По каждому звонку принималось коллективное решение. Около 9 вечера кошка направлялась будить маму для вечернего чая,  Шон составлял маме компанию за ужином, а мамочка общалась с нами на разные семейные темы – отдыхала от «больных и болячек». Ближе к ночи звонили наши путешественники – на этом день завершался.

Постепенно  уходили близкие: сначала не стало дяди Эни, потом мы проводили бабу Олю, затем умерла кошка. Шон не скис – достойно принял все удары судьбы, превратившись в мудрого философа. Появилась теплота, непосредственность эмоций и понимание, которые прятались где-то в глубине собачьей души. Раньше Шон отвечал за всё окружающее пространство, теперь мудрая седая голова размышляла только о хозяине, об Алике. Они частенько сидели на балконе, слушая музыку. В те времена Алик стал его рисовать. Несколько альбомов карандашных рисунков: чёткие линии силуэта, безошибочно «схвачена» мимика. Шон удивлен ... спит ... задумался ... засмотрелся на небо ... смотрит вниз ... услышал звонок в дверь ...  рычит ... улыбается ... .

                ;;;
Март и апрель - последние мучительные месяцы жизни Шона.  Он ослаб, страшно похудел, смертельный недуг жрал его тело заживо. Андрей не пускал в дом никого, кроме ветеринаров и моей мамы. Мы теперь играли в теннис каждый день. Правда, это нельзя было назвать игрой – скорее, ритуал или последний бой.

Ребята с «Чайки» выделили нам надувной корт, чтобы изолировать от посторонних.
Каждый день в четыре дня я снимала трубку и слышала чужой виноватый голос:
- Постоишь?
- Конечно, Дрюшенька. Встречаемся через час.
Мы стояли на корте, я - на задней линии, он - ближе к сетке.
- Тридцать справа, тридцать слева, потом двадцать с лёта, - слышала я команду глухим чужим голосом.

Он «набивал» удары, будто перед ним была стенка, а не живой партнёр. Сильные плавные полёты мяча в центр моей ракетки. Монотонно – автоматические, словно из машины. Когда у меня начинала дрожать рука на приёме, следовала новая глухая команда:
- Давай свою подачу –  попринимаю.

Через полтора часа: «Спасибо. Извини, подвезти не смогу». Он брал сумку, выходил с корта, не переодеваясь, садился в машину и уезжал.
- Как Шон?, - спрашивала я маму вечером.
- Не хуже.

Это проклятое «не хуже» давало надежду, а надежды не было.

Однажды Андрей сел в машину и вдруг открыл дверь со стороны пассажира. Я молча села, мы молча доехали. Шон лежал на своём месте у зеркала - шерсти почти не было видно: слипшиеся комки гноя.  Я взяла  со стола склянку с перекисью водорода, мягкие тряпки, стала протирать шерсть, разбирать колтуны. Разговаривала с Шоном – придумывала какие-то глупости про гномов, охраняющих чистый ручей. Путались русские слова с английскими. Шон не открывал глаза. Только веки подрагивали, когда я тихонько касалась переносицы.

Андрей молча сидел напротив на диване. За всё время болезни Шона я не услышала от него ни одного слова, кроме команд на корте. За два месяца ни одной слезы, ни одного лишнего движения, ни одного случайного необязательного жеста. Машина – мёртвая машина. За мной заехал Миша – увидел Андрея, сходил в ресторан напротив, принёс еду:
- Андрей, надо.
- Хорошо тебе, пьянице. А я, Миш, сейчас даже спиртного влить в себя не могу – мутить начинает.

На следующий день на корте в меня снова летели пули его ударов.
- Двадцать слева, двадцать с лёту ... 

Вдруг ракетка упала на пол: «Прости я на минуту».
Хлопнула дверь нашего «цеппелина»: значит, вышел на улицу. Через двадцать минут я собрала его сумку, сунула ракетку в чехол – вышла. Машины нет. Стало страшно.
Схватила такси – рванула к его дому. Белой восьмёрки у подъезда нет. Где?
Почему-то вдруг: «В Шереметьево – в кафе на пятом этаже».

Любимое романтическое место 1980х. Там коротали время при задержке рейса, туда ездили по ночам попить кофейку, да помедитировать, глядя на взлётное поле и самолёты, улетающие на Запад - в иные миры.
«В Шереметьево. Пожалуйста, выключите радио», - попросила водителя. Был конец апреля. 

Мы свернули с Ленинградки направо и уехали с яркого предзакатного солнца, что било в глаза. У последнего поворота я увидела на обочине белую машину, съехавшую в кювет. Восьмёрка стояла практически вертикально, радиатор почти уткнулся в кювет – будто водитель резко повернул руль, но в последнюю минуту  нога механически нажала на тормоз.
- Остановите. Остановите, пожалуйста здесь
- Может, чем помочь? - через зеркало на меня смотрели тревожные глаза.
- Не знаю. Нет спасибо, всё в порядке. Уезжайте. Спасибо Вам.

Снег ещё не расстаял окончательно, земля разбухшая, с редкими бляшками грязных сугробов. На сиденье, вынутом из машины, человек.
- Сегодня рано утром сделали Шону укол. Подлец, не взял вторую ампулу себе.

Дрюшенька, ветеринар бы из-за тебя пошёл под суд. Шону было совсем невмоготу. Ты всё правильно сделал, родной - от страданий, от унижения его увёл.

- Но ты же не убила Джильду?

- Андрюш, я не говорила. Понимаешь, я в последнюю её ночь лежала с ней рядом. Не спала – не спала, потом заснула. Проснулась, а Джильда умерла. Очень виновата, вдруг Джильда хотела, чтобы я её погладила или что-то сказала в последнюю минуту.

- Когда врач пришёл, Шон всё понял. Чуть приоткрыл глаза и заплакал. Он у меня на коленял лежал. После я держал его на руках, пока не остыл. Это, знаешь, долго оказывается. Похоронил его на нашем косогоре. Никто слова не сказал – даже не подошёл поинтересоваться, что это мужик среди бела дня в центре города закапывает.

- Дрюшенька,  просто посидим, не будем сейчас думать ни о чём, совсем ни о чём.
Село солнце, быстро стало темно и холодно. Около одиннадцати он наконец поднялся.

- Пойду ловить кого-нибудь машину вытаскивать.
 Вытащили машину. Завелась?!

-  Садись за руль – поведешь. Я не смогу.

- Ты что, я не умею, боюсь. Ночь. Дорога сложная, страшная-опасная-аварийная ...
- Садись, Туська, хуже не будет.

 Знаете, мы доехали без проблем. Никто нас не подрезал и не остановил, ни разу не заглох у меня мотор, не сбила сцепление, не перепутала передачи.
«Лёшинька Алексеевна, сделайте мне укол какой-нибудь, пожалуйста», - попросил   маму дома на Беговой.
- Конечно, мальчик. Ложись в Наташиной комнате, закрой глаза – она с тобой рядом посидит.
- Неудобно: Миша невесть что подумает. И так комплексует, столько лет Наташи старше. Ревновать станет.
- Брось. Там психопатия иной этиологии.
- Что- что?
- Прости. Я имела в виду, что Миша алкаш и неврастеник, но не идиот.
- А Вы могли бы мне «Тот» укол сделать, если приспичило бы?
- Ох, трудный вопрос. Если бы «они» захотели сделать то, что с нашими близкими сотворили. Попроси вы - наверное, милый, сделала бы укол и тебе, и Нате и даже Михаилу. Себе – нет. Самоубийство – смертный грех. А вас бы отмолила. Не волнуйся, не отдала бы на поругание. Спи спокойно.

Мы с мамой вышли из комнаты.
- Ма, неужели смогла бы «тот» ...?
-  Такие вопросы не задают – на такие вопросы не отвечают. Не знаю, никто не знает.
- Тогда как же ты Андрею ...?
- Врач обязан помочь человеку в конкретной ситуации. Друг, кстати, тоже. Для Андрюши сейчас самое главное –  почувствовать себя в полной безопасности. Среди близких, которые сначала сделают то, что для него лучше, а уж потом размышлять станут, совпадает ли это с цитатами из медицинских или философских трактатов. Эх вы, пустобрёхи и резонёры, придумали «смысл жизни». Представляете его обособленно от себя в виде какого-то воздушного шара, смотрите снизу вверх: «жизнь» отдельно внизу – «смысл» отдельно в поднебесье. «Отличная» позиция – легче-лёгкого, никакой ответственности.
Не о смысле жизни надо беспокоиться, а о смысле каждого дня. Есть в чём упрекнуть себя за истекшие полчаса? Что собираешься сделать сию минуту? Вот из минут жизнь, глядишь, и сложится.

А уж был ли в ней смысл, станет ясно потом. Ответ каждый день перед Богом держать, прощения просить у Него, и обещания давать тоже только Ему.

- Скажи, почему ты Лёшик дома? Мои детские друзья тебя Лёшей Алексеевной  зовут, Андрей вот сегодня ...
- Так с юности получилось, детка. Мой папа – Алексей.
- Как тебя зовут на самом деле? Ну ладно, фамилию настоящую не говоришь, хоть имя скажи. Ведь не Тамара же ты, полька чистокровная.
- Уже не помню. Не приставай – тоже время нашла.
- Мамуль, а что ты Андрюше уколола?
- Витамин В
- Тогда почему он так быстро заснул?
- Устал очень. Иди сейчас к нему и сиди рядом в кресле. Постарайся не заснуть крепко - вдруг захочет поговорить.

                ;;;;
Через несколько дней я вдруг резко проснулась от мысли:
Не могу больше без собаки. Что если искать вместе с Андреем? Конечно, только с ним.
Еле дождалась обеденного перерыва.. Где поговорить? Ни в коем случае не по телефону. Может, в ресторане Дома кино? Андрюшка согласится: по-соседству с его работой. Привычное место, «наша» еда - вкуснейшие кусочки рыбы разного происхождения, но под неизменным названием: «судак орли». Масса друзей, которые, в случае чего, подыграют, посоветуют.

- Дрюш, ты только не руби с плеча ... Мы не будем спешить ... просто будем искать. «долго так долго, коротко, так коротко». Я не знаю, какую породу выбрать. Ты поможешь, подскажешь. Наблюдать станем, кто с кем по улицам гуляет. Ты у своих приятелей поспрашиваешь, я – у своих.

Рассчитывала на самый категоричный отказ, а его реакция превзошла самые радужные грёзы:
- Терьеров тебе не надо: они норные собаки, самостоятельные – им человек только прогуляться до норы – дальше пёс сам всё делает. Они и дома самостоятельные типы, драчуны. Индивидуалисты, гордецы.
Нам с тобой, гуманитариям, что-нибудь другое надо. Подружейные собаки – партнёры. Сеттеры, спаниели. Надо лишь с размерами определиться. Может, поменьше поискать: не век же тебе в Москве киснуть. С небольшой собакой проще перемещаться, да и на руках  ... (голос дрогнул).

Знакомые с соседних столиков обрадовались, что Андрей оттаивает - включились, возник кто-то, у кого недавно ощенилась пуделиха. Договорились поехать посмотреть в тот же день после работы.
Первый и пока единственный раз  в жизни у меня случился приступ аллергии на собачью шерсть. Крохотули-пудельки за десять минут превратили меня в развалину: глаза заплыли, из носа потекло, стало трудно дышать. Еле успели добежать до аптеки – купили димедрол в ампулах – порезав пальцы и рискуя наглотаться стекла, я влила в себя содержимое. Отлегло.
 - Нет уж, спешить точно не будем.
               
                ЕЩЁ НЕ НАЧАЛО – ПОКА  XV ВЕК
Случился у нас совместный проект с National Geographic - выставки, публикации. Однажды мы снимали в одном из немногих московских строений, сохранившихся с XV. Выдался на редкость удачный денёк. Мартовское солнце медленно перемещалось по анфиладам палат и, отражаясь в цветных ромбиках оконных витражей, весь день «рисовало» сумасшедшей красоты отражения на полу и стенах.

Кэри как установил штатив в 10 утра в самом начале анфилады, так и продолжал оставаться в том же положении до того, как солнце ушло окончательно где-то около 17 часов. Мы с Дашей, главным хранителем терема, оказались «запертыми» в узком пространстве за спиной Кэри.

Вопрос «почему» может задать лишь тот, кто ни разу в жизни не сталкивался с творцом в процессе творчества.

В дни невежественной юности, я иногда совалась к маме в моменты, когда со мной находилось лишь её бренное тело. Всё остальное концентрировалось на том, как проложить дорогу, что выведет пациента из тьмы болезни на свет полноценной жизни. Я обижалась на мамину чёрствость и получала резонные комментарии: «Терпи. Если бы у тебя не было глаза – знала бы, почём фунт лиха». Поднакопив знаний об истинных ценностях, пришла к простому выводу: можешь - помогай, во всех остальных случаях - «не стой под стрелой.

Итак, мартовским солнечным днём мы с Дашей проторчали семь часов, «запертые» вдохновением Кери на внешней галерее терема.  В стародавние времена галерея выходила на улицу, а в XIX веке включена в единый ансамбль более масштабного строения – получился внутренний закрытый дворик. Тем не менее, сохранились все особенности входа, в том числе и типичные «архитектурные стражи» – львы. Древние архитекторы придумали изящное решение: в полукружьях арочных пролётов практически в воздухе висели львиные головки, маскируя несущие конструкции. Каждая головка с двумя мордами – восемь «двуликих янусов»: одна морда смотрит внутрь, другая наружу. За семь часов познакомилась со всеми, один же запал в душу с первого взгляда, а к вечеру стал роднее-родного.

Как только село солнце, а Кери «отклеился» от объектива, настало, наконец,  время заслуженного отдыха. Не тут-то было: на пути бедняг встала я: «Миленькие, или убейте меня на месте или пошли поужинаем. Судьба решается».
По дороге позвонили Алику, потом перепугали «блат» из Дома кино, потребовав отдельный столик в самом тёмном углу, чтобы ни одна душа нас не разыскала.

Кэри сделал несколько Polaroid’ных снимков «родной» львиной морды - ничего не понимая, но ни о чём не спрашивая.

После первого глотка вина и первых кусков сулгуни я разложила фотки:
- Какая это порода собак?
«Это не собака, а кошка», - Даша даже после работы сохраняла щепетильность музейного работника.
 «Не кошка, а символическая служба охраны твоего рабочего места. На какую собаку похож?», - я упорно сдвигала её с привычной колеи на новую.
- Андрейка, как тебе львятина?
- Хороший парень – ласковый, ироничный, с огоньком.
- Решено.  Сидим до тех пор, пока название породы не всплывёт.
«Чему тут всплывать... », - Кери протянул руку к соседнему столу, накрытому «под заказ», вынул из вазы с фруктами грецкий орех, изобразил на скорлупе шариковой ручкой морду и положил орех рядом с фоткой: «Сравнивайте».

С грецкого ореха и с каменной архитектурной детали XV века на нас смотрела одна и та же собака: американский кокер-спаниель.
;;;
Сегодня даже странно вспоминать, но в конце восьмидесятых кокеров в Москве проживало совсем немного.
С какими же приключениями мы их разыскивали?! Вот один пример: нашли заводчицу с четырьмя собаками и большими «кокериными» связями. В телефонной трубке звучали интонации особы королевской крови.
- Дрюш, лучше иди к ней один. Ты изящный, спокойный, сероглазый. Она с тобой помягчает. Если вместе «пред ясны очи» предстанем, цену заломит несусветную.

Долго пришлось поджидать в «восьмёрке».
- Вылезай из машины, пошли мороженого слопаем, чтобы расслабиться. Слушай: собаки рыхлые, необщительные, почему-то длинномордые. Все четверо стоят в дверях и смотрят НЕЛАСКОВО. Щенка сунула месяцев трёх – в истерике забился у меня в ладонях, из него полилось прямо на диван. Я спрашиваю: «У него с психикой всё в порядке?». Она: «Он невероятно чуткий из-за тесного инбридинга – сын родных отца и дочери.  Отец, в свою очередь, также потомок близкородственных вязок». Тусь, нас Лёшик с Мишкой не поймут, если притащим в дом эту жертву множественного инцеста.
Тётка выспрашивала, не езжу ли я за рубеж. Я ей чуть намекнул ... она как уцепится:
«Сейчас крайне важны новые окрасы ... мы заинтересованы в шоколадных кокерах. Раз Вы работаете за рубежом, никаких рыжых или палевых клуб Вам иметь не рекомендует, а привозите-ка Вы нам в обязательном порядке «шоколадок» из Парижа.

Я – «ноги в руки» и к тебе».

В Париже Андрей всё-таки зашел по «тёткиному» адресу посмотреть на «шоколадок». Собак увидеть не довелось, а вот цену ему назвали такую, которой нам было не потянуть даже теоретически.

Вялотекущие и безрезультатные поиски тянулись вплоть до 1991 года. Мы уже давно перестали метаться по всем возникающим адресам.

Однажды Андрей коротал вечер на Беговой, но с нами не общался, поскольку, не отрываясь, в довольно быстром темпе пролистывал двухтомник «Мифы народов мира».
- Что ищещь?
- Выбираю имя МОЕЙ собаки?
- ??? ... Ну и как, нашёл что-нибудь приличное?
- Антиной, Телемах, Одиссей ... Гермес?
- С ума сошёл: как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Тоже мне выискал: Антиной – наглый гадёныш, к Пенелопе приставал, пока Одиссей шлялся по морям-волнам. Одиссей сам не подарок. Телемах особо не провинился, но ты  предполагаешь пса Телемахом все 14 лет звать? Или сокращённо «Телик», что ли?
«Гермес ласкательно Герик; Зевс – Зяма ...», - включились мама с Павликом.
 - Смотри, кого нашёл: Жалмауыз Кемпир – демоническое существо нередко с семью головами.

Повеселившись какое-то время, захлопнули «Мифы» с их непредсказуемыми обитателями. Тут в Пашину голову пришла светлая мысль: «Вы - люди теннисные? Теннисные. И собака вам нужна теннисная».

«Правильно, Борис  - в честь Беккера», - обрадовался Андрей:  «Азартный, потрясающе-изобретательный, интеллектуал. Главное,  РЫЖИЙ»

У меня возникли сомнения: «Так-то оно так. Но самокопающийся, впечатлительный чересчур - Гамлет теннисный.  Любоваться таким взрывным философом – счастье, а вот жить каждый  день?!  Может, Стефан Эдберг?  Рыцарь: элегантный, выдержанный, безупречный во всех ситуациях. Ни единого скандала, добрый, щедрый ... Тоже, между прочим, блондин.»

- Зато Борис Беккер - первая ракетка мира, а Эдберг - типичный второй номер и никогда первым не будет.

- А он стремится – ему это надо? Да и нам с тобой жить с кем прятнее: с гончим псом, нацеленным на победу, или с настоящим джентельменом, кто и без «побрякушек» чувствует себя полноценной личностью?

- Ладно, человеческий Стефан Эдберг и вправду хорош. Псин Стефан – Стёпа, Степашенций. Решено.

Так за год до появления на свет  пёс стал «НАШИМ СТЁПОЙ».
          
            ТОЖЕ НЕ НАЧАЛО, НО УЖЕ БЛИЖЕ
В шесть часов утра 19 августа 1991 года по нашей Беговой прошли танки. Около пяти вечера 21 августа те же танки, но уже с трёхцветными флажками на башнях прошли в обратную сторону, унеся с собой три жизни и страну по названием СССР.
Пришли «весёлые» времена полной неразберихи.  У Пашки начался бардак на работе, аналогичный бардак наблюдался в управлении Алика. Маме и раньше задерживали символическую зарплату, а тут перестали платить вовсе. Моё союзное ведомство вовсе растаяло вместе с Союзом.

Не беда: «один за всех – все за одного». Мы объединили капиталы и усилия в поисках работы. Меня до поры до времени посадили дома на общем хозяйстве. Вспомнив кожуховские времена, стала обходить окрестности в поисках хлебозаводов с тёплой выпечкой – придумывала тосты, намазывая на хлеб разные разности в невероятных сочетаниях, родившихся в воображении. Перед запеканием запихивала внутрь мягкого ломтя мелкие советские монетки, вышедшие из употребления в связи с судьбоносными изменениями последнего времени. У кого монетка в тосте – тот и разбогатеет первым.

Ежедневно варила традиционную пшённую кашу и бросала в неё: сегодня – копчёные корочки от грудинки и свежее яблоко. Завтра – кусочки сушёных груш и кураги. Послезавтра придумывался новый вариант заправки. Перед подачей на стол сбрызгивала кашу медицинским спиртом. Присыпала солёную кашу – зирой, сладкую – корицей и тёртым состарившимся шоколадом из маминых «трофеев».  Давала настояться ... Устоять невозможно.
«На горшочек с кашей» и «на тостики невесть с чем» зачастили приятели. В ясный во всех смыслах день кто-то сделал предложение, от которого не стоило отказываться.

«Знакомые знакомых знакомых» уехали в Америку, оставив единственную дочку в Москве заканчивать школу. Год – на окончание школы, полгода – на визу. Полтора года самостоятельной жизни шестнадцатилетнего подростка сильно подрывали спокойстве родителей. Тут «грянул гром» августовских событий – родители запаниковали. Придумался выход: хорошо бы девочка приходила ежедневно заниматься английским на Беговую - язык подтянет и под присмотром. Мне, считай, повезло - хоть незначительные, но живые деньги за уроки каждый день.

Настя с удовольствием торчала на Беговой с утра до вечера. Английский мы тренировали весело – со статьями из западных журналов, с кассетами Стинга, Depeche Mode и Quenn. Пшённой каши с булками хватало на всех.

Естественно, моя ученица подключилась к поискам Стёпы. Как-то вечером  Настя  позвонила сообщить радостную весть: случайно увидела кокера на прогулке. Разговорилась с хозяином:
- Вы не представляете, у них только что родились щенки – срочно ищут покупателя для кобелька. Вот телефон.

В процессе разговора с владельцами «нарисовалась» история: молодые ребята, из совслужащих за рубежом пять лет назад купили в швейцарском питомнике De La Vision отличную породистую сучку. Жили-поживали, тесно сотрудничая с питомником. Беременность Хэтли совпала с отпуском хозяев – они приехали в Москву, а тут  путч – развал страны – полная неизвестность  по части дальнейшей работы. (Ох, как я их понимала – со мной то же самое). Их задержали в России на неизвестное время с неизвестными перспективами; а у них договорённость с питомником – обещали отдать весь помёт кроме одного щенка. Кобелька планировали оставить  в качестве «внука» – это последняя беременность Хэтли.

Сообщили клубу в составе российской кинологической федерации, что родилось девять щенков от собак известного питомника: восемь уезжают, согласно договорённости, один – остаётся в России. Вчера из клуба приходила комиссия. Завтра должны подготовить  российские документы на Хэтли и того щенка, что остаётся у хозяев.

Сразу после ухода комиссии вывели Хэтли прогуляться –  встретили Настю:
«Она про ваши поиски  с таким пылом рассказывала... .
Думали мы думали весь вечер, поплакали и решили продать кобелька. Не можем себе позволить двух собак при нынешних обстоятельствах. Деньги позарез нужны: квартиры в Москве нет, вещи остались за границей – возвращать как-то надо. Восемь щенков придётся отправлять в Швейцарию «с оказией» – тоже расходы немалые. Как дальше жить, где работать, какую школу подыскивать детям ...?! Какой уж тут щенок.
Одно условие: забирайте завтра. Сердце рвётся – прикипели к малышам. Стоит клубу узнать, что продаём щенка – сразу «схватят». Настя нам понравилась. Решили: будет от Вас сегодня звонок – Вам отдадим. Хоть в семье малыш окажется  и будет единственной собакой, а не «четвёртой-седьмой» как у заводчиков в питомнике. С ценой уступить не можем. Собственно, из-за  денег весь сыр-бор. Щенок от титулованных родителей – цену назначаем, как за взрослого чемпиона. Иначе, честное слово, сейчас не можем».

- ДА, ДА ДА – согласны. Спасибо. Просьба: если не поздно, позвоните в клуб – попросите их вписать НАШЕ имя: Стефан. В честь Стефана Эдберга. Теннисист, вторая ракетка мира, знаете?

- Не проблема – всё равно документы завтра оформлять. Мы им про смену владельцев ничего не скажем – потом сами свяжетесь. Завтра как только выправим  документы – сразу привезём щенка, ждите в течение дня.

Вот такой разговор. Цена была назначена астрономическая; родителей щенка мы не видели; самого щенка тоже.. Здоров – нездоров? Какие прививки сделаны и кто делал? Почему такая спешка отдать месячную крохотулю первым попавшимся покупателям? Кто спорит, история рассказана правдоподобная, да кто его разберёт, что на самом деле ...? Стоило почти три года рыскать по Москве и окрестностям, копаться в родословных  и придираться к косому взгляду кобеля-отца и «не тому оттенку шерсти» суки-матери, чтобы за десять минут купить неизвестно кого по телефону.

Ни один из абсолютно правомочных вопросов и сомнений не пришёл в голову взрослым людям, битым жизнью и повидавшим всякое. ПОЧЕМУ? «Сие есть тайна великая».
Мама мгновенно приступила к подготовке щенячьей территории. Андрей дергался, не зная, сумеет ли отменить на завтра все дела, так как щенка обещали доставить «в  течение дня», т.е. неизвестно, когда именно. Я помчалась в сберкассу, размышляя, хватит ли у меня денег на мою долю.

Про «мою долю» сейчас расскажу. В самом начале поисков предъявила Алику ультиматум: платим в равных долях. «Наша» собака – значит, сумму делим пополам, и «торг неуместен». 


Ультиматут – дело хорошее, да вот сделку заключили в благополучные времена, а сейчас? Деньги, накопленные за одиннадцать лет карьеры, таяли как снег на солнышке. Если сложить вместе все накопления, включая «неприкосновенный запас», хватит ли всего, что осталось, на мою «половину»? Что же вы думаете: когда сняла всё со всеми процентами, прибавила все наличные, хранившиеся дома – получилось «тютелька в тютельку». Осталась без копейки буквально и фигурально. Ничего: живы будем – заработаем, выкрутимся. 
МОЯ СОБАКА ЗАВТРА БУДЕТ СО МНОЙ.

Кстати, «пожар способствовал немало к украшенью»: через полгода началась вакханалия с финансовыми пирамидами. Закружились головы неопытных граждан – отдали свои кровные в «Чары», «Властелины» и прочие «МММы». Кто знает, как повела бы в предлагаемых обстоятельствах моя голова?   Мне повезло – вкладывать нечего. Мой «капитал» весело носился за снежинками, сверкая пятками и размахивая ушами.

Стёпка принёс удачу - с его появлением у меня постепенно наладилось с работой: после Насти появились другие ученики. Вскоре валом повалили переводы: сперва знакомые, прослышав о том, что давно «пашу» на домашних, стали притаскивать интересующие их материалы, затем круг расширился, дальше появились институты, центры, редакции ... синхрон на семинарах и конференциях. Таким образом, сама того не желая, я плавно переключилась с искусствоведения на филологию.
               
                УРА! НАКОНЕЦ
Вечером накануне появления НАШЕЙ СОБАКИ кипела работа: чемоданами перегораживали полквартиры, застилали пол плёнкой. Щенячье место вышло удобным для щенка и кошмарным для людского населения. Чемоданы перегородили выходы на кухню, в коридор и в гостиную.

Мама считала, что это идеально для малыша: он вместе с нами. С одной стороны, ему не страшно – не грустно, с другой стороны, он под контролем. На сей раз мама решила не пускать дело на самотёк, а взять воспитание данного экземпляра в свои руки: собака должна знать свою территорию, никаких кресел-диванов, уж тем более кроватей. Никакого кусочничанья на кухне и воровства со стола.

Кроме того, мы получаем хрупкое месячное существо, не дай Бог, какая инфекция с улицы. Изолированное щенячье место удобнее сохранять в более-менее стерильном состоянии. Мамочка развернулась по полной программе: рядом с чемоданами стояли бутылочки-распылители, наполненные раствором марганцовки. Первые месяцы каждый, кто намеревался пройти из кухни в гостиную, предварительно брызгал на подошвы  марганцовку и существовал у Стёпы в гостях в стерильном виде. О том, чтобы, как раньше, гости расхаживали по квартире  в собственной обуви (не испытывая естественной неловкости от хозяйских тапок), не могло быть и речи.

«Немедленно снимайте обувь и надевайте поверх юбок-брюк стерильные штаны», - командовала мама, - «я не знаю, какие нестерильные голуби вас нюхали».
Из-за мамулиных медицинско-педагогических теорий приходилось десятки раз на день перешагивать через чемоданы. Зато Стёпку сразу поместили в центр квартиры  и в гущу событий, благодаря чему он вырос компанейским. Границы территории с младенчества научили тому, что общение предполагает некоторые правила, которые необходимо соблюдать. Если хочешь внести изменения – докажи их целесообразность.

                ;;;;
В ДЕНЬ ПРИЕЗДА СТЁПЫ мы с Андреем механически мотали по видику кассеты с «Индианой Джонсом» и ждали звонка в дверь. Но раздался звонок по телефону от лифтёрши: «Спуститесь, Вам тут просили передать».
??? Я побежала вниз, не предполагая, что это может иметь хоть какое-то отношение к ГЛАВНОМУ СОБЫТИЮ ДНЯ. Но ошиблась.

На скамейке рядом с лифтёрной стояла картонная коробка. В коробке лежала вырезанная из газеты выкройка комбинезона, на ней - документы с печатями, а сверху на документах сидел и грыз чёрный сухарик крошечный щен персикового цвета с висячими ушами и огромными карими глазами. Никаких признаков струящейся шерсти не наблюдалось - тельце покрывала атласная перламутровая шкурка.  Кроме лифтёрши, щенка и меня в вестибюле не было ни души.
«Мужчина сказал, что подождёт Вас в машине», - доложила лифтёрша.

Перед подъездом действительно стоял единственный красный автомобиль. Я заглянула в окошко: водитель сидел, судорожно вцепившись в руль, словно машина не стояла на месте, а кружилась по скользкому льду.

Я, толком не успев его рассмотреть, передала конверт с деньгами и услышала:
«Не обижайтесь, пожалуйста, но не звоните нам. Тяжело очень расставаться – наверное, по Беговой первое время даже ездить не сможем».

- Скажите хоть, какой характер у Стёпиной мамы, Хетли?
- О, Хетли – ОТЛИЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК.

Больше мы не встретились. То ли были эти люди – то ли не было? То ли привезли Стёпу на красной машине - то ли самостоятельно прилетело к нам рыжее чудо в картонной коробке?
Дома я положила Стёпку на его лежанку – он тут же слез, подошёл к границе своей территории, встал на задние лапы и, используя чемоданы как трибуну, обратился к нам с речью. Он не пищал, не лаял и не скулил. Стёпа РАССКАЗЫВАЛ. Говорил долго, минут пятнадцать. Вряд ли месяц жизни «потянул» на столь длительную тираду. Наверное, Стёпка излагал свои соображения по поводу прошлого, настоящего и будущего, может, поведал о всех своих реинкарнациях, если таковые имелись. Замолчал, лишь полностью введя нас с Андреем в курс дела, после чего свалился  и мгновенно уснул на полу рядом с чемоданами. Я переложила его на матрасик и принялась рассматривать.
Андрюша изучал документы: «НИ-ЧЕ-ГО себе!!!»

«Там написано, что у него шесть лап, два хвоста и третий глаз?», -поинтересовалась я.
 - Круче.

Я отклеилась от созерцания чуда – взяла документы: «Балда, зачем же он полностью написал «...Стефан Эдберг»? Я же просила просто «Стефан» в честь Эдберга».
- Ты ниже смотри.

И тут я увидела дату и место рождения: Москва. 19 августа 1991 года.

Поздно вечером я стояла со спящим Стёпкой у окна и размышляла:

«Пусть кто хочет, считает это совпадением. Для меня, впечатлительного гуманитария, это – ЗНАК того, что «они» ушли окончательно и бесповоротно. Испытание под названием «советская власть» для нашей семьи закончилось. Придут другие времена – другие испытания, но ЭТО закончилось. А раз символ такой чудесный и родной, значит, наша семья не слишком насвинячила. НОВАЯ ЖИЗНЬ впереди ... ».

               
           НЕ СОВСЕМ «УРА» ИЛИ СОЛО ДЛЯ ЩЕНКА (БЕЗ ОРКЕСТРА)
Окрылённая перспективами, уставшая от важных событий дня, уложила спящую «новую жизнь» на матрасик и пошла к себе, мечтая увидеть во сне что-нибудь столь же прекрасное, как реальность минувшего дня.  Не тут-то было. Успела лишь закрыть глаза.
«ИИИ .... ААА... АЙ ... яй... яй», -  пронзительное жалобное причитание способно было разбудить жильцов не только нашего дома, но и парочки соседних.
Продирая глаза, вышла в холл … Щенок стоял на задних лапах, опершись на чемодан, и вопил что есть мочи.
- Ну что ты, маленький. Засыпай, кроватка тёплая, чистенькая. Ты самый любимый, мы все рядом. Ночью надо, отдыхать, сны видеть интересные ... Давай я с тобой рядышком посижу, пока не заснешь.
Притащила коврик для шейпинга и прикорнула у «чемоданной» границы. Щенок вскоре засопел, отвернувшись носом к стенке .... я пошла к себе.
«ИИИ ... АЙ... яй ... ААА», - через час сцена повторилась.
На третий «заход» мы устроили с мамой совещание: «Надо выдержать, минут через двадцать устанет - заснёт»..
Не тут-то было. Ночной спектакль регулярно шёл в нашей квартире больше месяца: два-три действия за ночь, исполнитель главной роли постоянный, партнёры на коврике менялись, чуть менялась мизансцена. Нам с мамой, как правило, «везло» чаще. Когда Стёпка наконец засыпал, я в полудрёме плелась к себе, чтобы упасть на собственную кровать. Если Паша оставался у меня, то после первого «подъёма по тревоге», он просто располагался на коврике на всю оставшуюся ночь. Стёпа в этом случае дрых в непосредственной близости от друга, но со своей стороны чемоданной границы. Алику тоже пришлось «дежурить по щенку» - он даже не раскладывал «гостевой» диван, а сразу засыпал, скукожившись в щенячьем загончике в обнимку со «своей собакой».
Мы подкладывали в кроватку носки и варежки с «запахом хозяев». Даже пробовали, по совету кого-то из знатоков, завернуть будильник в старую кофту, имитируя биение сердца. Ничего не работало. Андрей, Миша и я давным-давно готовы были сдаться, но мама оставалась непреклонной:
- Ребятки, никаких «с собой»… никаких человеческих кроватей… давайте выдержим характер и приучим щенка к его месту. Ради него.
Не имело никакого значения, что мамочке было уже семьдесят – аргументы озвучивались всё тем же чарующим голосом «птицы Сирен», зелёные глаза околдовывали, логика оставалась безупречной. Как всегда никто не мог, да и не хотел ей противиться.
- Чуть потерпим, зато потом всю жизнь сами себя благодарить станем.
«Если дотянем», - мысленно добавлял каждый из нас. Но это у нас силёнок оставалось немного, Стёпка же подрастал и старательно искал способы разрушить бастионы. Подкапывал носом, боком и лапами пытался сдвинуть чемоданы с места. Чаще всего, естественно, ... ГРЫЗ. Старый серый стал поддаваться, скоро Стёпке удалось «обезобразить» довольно солидный кусок.
«Что же ты за поросёнок такой», - обратилась мама к типу, - «твой дед с этим чемоданом полмира объездил».
- Стёпин «дед» – это твой папа или мой папа?
«Конечно, твой», - ответ вылетел без единой секунды промедления.
Таким образом, у счастливца Стёпы оказалась масса родственников разных биологических видов.

Однажды ночью, проснувшись и расплакавшись как обычно, Стёпка ...  разбежался и СВАЛИЛ ОДИН ИЗ ЧЕМОДАНОВ. Я обнаружила загончик пустым, а щенка нашла в маминой
комнате. Он уже не вопил, а молча лежал на пузе, крепко-накрепко обняв мамин тапок.

Глаза были не просто закрыты, он в безмолвной мольбе зажмурил их с такой силой, что на лбу собрались морщинки: «Делайте что хотите, только не гоните».
Я поцеловала сморщенный лобик и пошла спать.
Если маме нравится изображать из себя гестапо, пусть сама посмотрит на Стёпку с тапком и разруливает ситуацию. Хоть высплюсь спокойно.

Показалось, что лишь на секунду закрыла глаза ...  пришлось просыпаться от громких маминых восклицаний. Открыв глаза, изумилась, что на дворе ясный день, а в мамином голосе вместо ожидаемого возмущения совсем другие эмоции:
- Детка моя, ... пришёл поздороваться. Солнышко моё любимое, доброе утречко. Доченька, иди к нам скорей. Смотри, Стёпка пришёл поздороваться – совсем как ты, когда маленькая была.

Я стояла на пороге маминой комнаты ... не верила ни своим глазам ни ушам, щипать себя также казалось бессмысленным. Мама лежала в кровати, щенок носился по одеялу, подскальзывался, падал на бок, подбегал к маминому лицу, чтобы  вылизать все чёрточки до единой.

«Стоило всех терзать страшным терзанием, чтобы в итоге ...», - подумала я и мысленно добавила кое-что ещё ... . Слава Богу, вслух произнесла нечто более подходящее вроде: «Доброе утро, любимое семейство».

«Я иду умываться, а ты лапами кровать не разрывай, берлогу не копай, а полежи спокойно поверх одеяла», - выдавала мама Стёпе новые правила общежития.

Принялась изобретать текст для Андрея и Миши, чтобы умудриться остаться в живых. Но меня и тут поджидал сюрприз:

«Свершилось», - выдали мои мужчины: «И КТО У НАС ВЫИГРАЛ?». Выяснилось, что пятеро ближайших друзей устроили тотализатор, поспорив на две бутылки Martel ХО(!!!), сколько времени продержится Тамара Алексеевна. Я расстроилась было, что меня сочли «манной кашей»,  не достойной доверия, однако, быстро утешилась тем, что выигрыш распределяется благородно: одна бутылка – выигравшему, вторая  распивается совместно. Когда маме доложили о пари, она засмеялась и пропела: «Попробовать всё же стоило». Чуть позже вместе распили «общий» коньяк на улице, приурочив к первому выходу Степаши на прогулку.

Все последующие годы Стёпка спал с мамой: первым прыгал на кровать, укладывался на подушку и ждал, пока мама почистит зубы. Когда она возвращалась, он, порыкивая, медленно перекатывался вдоль кровати, в конце концов оказывался в ногах, где и спал, не просыпаясь, до самого утра.
             
                НАШ САША
Что дальше? Ох, искать ветеринара. Загадочные хозяева биологической мамы Хэтли засунули в картонную коробку под попу Стёпке вместе с родословной и выкройкой комбинезона несколько невразумительную бумажку, на которой от руки было написано, что глистов прогнали и прививку один раз сделали. Один раз – мало. Надо повторить и срочно. Да и не мешает проверить, что там внутри происходит у нашего сокровища.
Владелица ротвейлера Рони любезно предложила своего ветеринара: «Пусть зайдёт, глянет на щенка, а вы – на него. Хоть поговорите, он советы даст ... дальше видно будет. Он работает по-соседству на ипподроме».

В назначенное время минута в минуту я открыла дверь ... Кому? Не лауреату Нобелевской премии в день торжественной церемонии. Не карьерному дипломату - многолетнему сотруднику протокольного департамента. Даже не служащему Barcley Bank ... как подумал бы любой человек, глядя на лощёного денди в идеально-белой сорочке, выглядывающей из-под идеального свитера, в идеально отглаженных брюках и идеально начищенных ботинках. Это был молоденький аспирант, пришедший в свой обеденный перерыв с Московского ипподрома, где до перерыва он ставил клизму рыжему коню. Думаете, он специально так вырядился? Мы знаем Сашу много лет и побывали в разных ситуациях – он идеально выглядит и идеально воспитан ВСЕГДА.

Кстати, он к нам вообще не хотел приходить. Как услышал про то, что в квартире проживают две одинокие женщины и кокер-спаниель – так и отказался наотрез. Кто ж его осудит, я бы тоже сто раз подумала. Лене пришлось долго его уговаривать, а уговорился он, только услышав, что щенок рыжего окраса по кличке Стёпа – тёзка его рыжего подопечного, у которого, несмотря на временные проблемы с желудком, был чудный характер.
Судя по тому, что Саша задержался у нас на многие годы, наш Стёпа тоже не подкачал. Ну и мы несколько нивелировали стереотип.

Сперва пришла с работы мама, сказала:
 «Как это: гость есть, а торта нет.  Сбегай, дочур, купи что-нибудь не бисквитное, а человеческое».
«И побольше,» - добавил прибывший Миша.

В семье считается: раз я сладкого не ем, то выбираю удачнее. Ну я и отправилась покупать что-нибудь «не бисквитное, а человеческое и побольше».

Через несколько дней я уже тащила в Сашину лабораторию какие-то тонюсенькие глазные пинцеты в подарок от коллеги. Через месяц мама с Сашей устроили на диване мини-просмотровую и с упоением разглядывали Стёпкино глазное дно. Мама восхищалась, что у собак всё намного целесообразнее устроено, Саша соглашался: «У животных всё вообще лучше, чем у людей. У собак, например, атеросклероза не бывает».
Наш Саша – поразительно пытливый человек. Достататочно сказать, что мои медицинские переводы независимо от супер-узко-специальной темы всегда читали три человека: заказчик, моя мама и ветеринар Саша.

Потом наш Саша ушёл из лаборатории на ипподроме, женился и завёл щенка-ротвейлера. Стёпка в этот период на пару с подругой, боксёршей Дилайлой, подхватили аденовирус. Саша лечил щенячьи сопли и обсуждал с моей мамой и Павлом воспитание детей, которых у Саши пока не было, зато у мамы с Павлом всё же было по одному экземпляру у каждого.
Далее у Саши появился первый сын и попугай. Мы в этот период старались особо не болеть, так как Саше было не до нас: он стал работать в клинике, где оперировал с утра до
вечера. Как ни позвонишь: «А.В. в операционной ...» или «А.В готовится к операции ...» или «А.В. только что вышел с операции ...» .

Ещё через какое-то время Саша  родил дочку и завёл канареек. На работе он вылез из операционной и стал директором клиники. Учитывая, что у Саши появилось чуть больше времени, мы позволили себе немного похворать и вырастили на лапе прыщ. Когда Саша пришёл удалять прыщ, я взглянула на операционный инструмент в его кофре и обалдела: именно вот об этих стальных железяках я только что закончила переводить подборку «последние новинки медицинского оборудования» для крупного центра в системе Российской Академии Медицинских Наук.

У Стёпки слабое сердечно и эпилепсия, поэтому наркоз подбирался кропотливо и высчитывался по минутам. Но в процессе операции обнаружилось, что поганый прыщ дал вокруг себя поросль мелких прыщиков. Пока их удаляли, Стёпка начал просыпаться – конечно, ему стало больно.

Саша расстроился: «Он теперь меня перестанет любить и будет бояться».
Не тут-то было: Стёпа ни при каких обстоятельствах не собирался переставать любить Сашу. Ещё в обалдении от наркоза, явился попить чайку, а потом поковылял на трёх шатающихся лапах провожать Сашу к лифту.

А как они беседовали, снимая швы?
«Давай лапу», - говорил Саша.

Стёпа протягивал здоровую лапу.
«Ну и какую лапу ты мне даёшь?», - Саша раскладывал щипчики и ножницы на столе, не прикасаясь к псу.

Стёпа лёг и положил морду на забинтованную.
- Что я один будут швы снимать? Давай вместе: я обрезаю шов, а ты жуй кусочек сыру - кто быстрее. Приготовиться! ... я натягиваю шовчик, вот так... На старт!...

И они сняли все швы.

Потом Саша родил третьего ребёнка, завёл аквариум с рыбками и ... перешёл на международный уровень. Теперь он работал в испанской ветеринарной компании, производил разнообразные лекарства для кур и крупного рогатого скота. Собак и кошек не забывал, а лечил в свободное от кур время. Поскольку у нас, кроме привычной эпилепсии с сердечной аритмией, ничего новенького не случалось, Саша перешёл от собаки к владельцам.

Во-первых, строго настрого запретил нам ссориться, обижаться друг на друга и выяснять отношения: «Стёпка впечатлительный и очень переживает все семейные неурядицы».
«А мы не впечатлительные?» - пытались пискнуть мы.

- Я людей не лечу и в них мало что понимаю, - парировал Саша. - Вы же не хотите, чтобы у моего клиента случился из-за вас инфаркт?»

Мы не хотели, чтобы у Сашиного клиента  случился инфаркт, поэтому как-то само собой перестали обижаться друг на друга.

Потом Саша решил, что хватит мне прохлаждаться в человеческой медицине и приобщил нас со Стёпой к лечению кур и крупного рогатого: я стала переводить для кур тоже, а Стёпа
руководил процессом и следил, чтобы я выполняла мамины рекомендации и не просиживала за компьютером без перерыва дольше трёх часов.

У собак феноменально развито чувство времени: точно через два с половиной часа Стёпа вставал на задние лапы и клал морду на клавиатуру. Переводить становилось физически невозможно – что и требовалось. Впоследствии собачья должность перешла по наследству от Стёпки к Шерри. Клянусь моими собаками, я их ничему специально не обучала. Сегодня уже Шерри через два с половиной часа подходит ко мне, встаёт на задние лапы ... размахивается передней, метя в экран ... .
«Не надо, не надо заканчиваю», - выключаю «шарманку», и мы отправляемся проветриться.

Думаете, я бы без них много напереводила?

Долго ли коротко, пока мы гнали глистов, делали прививки, прочищали уши у Саши дома образовалась большая семья и небольшой зоопарк, а на работе - солидная репутация. Но он по-прежнему идеально одет, идеально профессионален, идеально воспитан и идеально бескорыстен. Может, произошёл от одной обезьяны с земским врачом Антоном Павловичем Чеховым?

Кстати, хочу сделать официальное заявление: если Саша, когда-либо прочитав эти страницы, захочет меня убить – прошу в моей смерти его не винить. Сама виновата – значит, написала не идеально.
               
                СТРАШНЫЙ УЖАС ... 
В клуб по телефону, переданному мне владельцем Хетли, я позвонила, когда Стёпке уже исполнилось пять с половиной месяцев.
- Куда же Вы пропали? Мы уже отчаялись увидеть собаку ... .  Вы же понимаете, как  нам интересен американский кокер из питомника De La Vision. Немедленно готовьте к выставке – в феврале щенку исполнится шесть месяцев, как раз  срок для «щенячьки».

Срок так срок – действительно, обещали... Фраза «готовьте к выставке» как-то скользнула мимо ушей. В условленное февральское воскресенье мы отправились на выставку со Стёпкой вдвоём. Мама смотрела футбол, Андрея в Москве не было,  у Мишки  - запарка с каким-то проектом.

Ух ты! Около ринга на пледах и специальных столиках  лежали, стояли и сидели рыжие, палевые, чёрно-подпалые и и трёхцветные красавцы. Некоторые, дожидаясь своей очереди, сидели в специальных пластиковых домиках – первый раз в жизни я увидела переноски для собак.

Хозяева сосредоточенно занимались делом, доводя питомцев до выставочного блеска. На столиках стояли какие-то присыпки, склянки, мешочки. Некоторые тренировали пробежку по рингу.  Собаки «струились» в беге. Странно: в руках у хозяев вместо привычного поводка какие-то тонкие разноцветные верёвочки.

Мы со Стёпкой на рулетке явно выглядели чужими на этом празднике жизни. Однако, отступать некуда.

Нашли представительницу клуба, «ответственную за нас».
- Ох, какая морда ... какой корпус. Как голову держит, молодец. А глаза ...! А как улыбается....! Чудо  маленькое.
В общем, «Какие пёрышки, какой носок – и, верно, ангельский быть должен голосок». С «голоском» вышло, как в басне:

«Карканье» наших недостатков сильно расстроило  представительницу.
- Что это у нас уши поднимаются у основания?
- Стёпка их всегда поднимает, когда удивляется. Мило, трогательно. Становится похож на Буратино.
- Что значит «мило-трогательно»?! Вы первый день на свете живёте? Это распространённый щенячий порок. Надо оттягивать уши вниз – уши должны «встать» вровень с углом глаза

Тётя с силой потянула Стёпку за уши. («УЙЙ?!»)
- Одет» неважно для собаки шоу-класса. Вы ему витамины группы В кололи?
- Нет, но не тревожьтесь – нам привезли хороший комплекс для щенков из Парижа. Степаша получает с едой каждый день необходимую порцию.
- КАКУЮ ПОРЦИЮ!!! Срочно колоть витамины группы В – шерсть «выгонять». Уколы каждый день минимум пару месяцев, иначе опоздаем. Вы оглянитесь вокруг.

Повинуясь круговому жесту, я «свежим взглядом» посмотрела на роскошные примеры для подражания.

- Такие «лошадиные дозы» не вредны для здоровья?
- Вы кто по-профессии? Филолог? А я собаками уже пять лет занимаюсь.
- Простите, а что это за красивые верёвочки?
- Как, Вы и этого не знаете? Выставочные «удавки». А у Вас что? Рулетка? Смеётесь? Срочно учимся прямо сейчас.

Тётя одела на щенка  УДАВКУ («Ой!»):  «Ну-ка, побежали малыш».

Ничего, вроде обошлось – трусит рядышком срокойно. Шейку, кажется, не режет.
- Видите, какой он талантливый. С первого раза грамотно пошёл... Настоящий чемпион – ЕСЛИ БЫ НЕ ВЫ.

На ринге мы оказались предпоследними. Может, удалось бы продвинуться чуть вперёд, если бы глупый Стёпа напоследок не расшумелся и не облаял первого от начала, т.е. чемпиона..
«Ответственная за нас» находилась в полной ярости: «Типичный пример безответственности. Кому попало щенков раздают ... Раз  в сто лет выпал случай - в страну попал щенок из лучшего питомника мира ... Да таким только дворняг держать ...

ЕСЛИ СРОЧНО НЕ НАУЧИТЕСЬ ПРАВИЛЬНО  СЕБЯ ВЕСТИ – СИЛЬНО РИСКУЕТЕ.  НЕ БОИТЕСЬ, ЧТО УКРАДУТ СОБАКУ? ПРАВИЛЬНО СДЕЛАЮТ!!!»

Фраза плотной пробкой заткнула уши, острой иглой вонзилась в мозг – ничего кроме я не слышала и ни о чём думать не могла:

- «УКРАДУТ!!!» Что делать? Они знают адрес. Как спасти маленького?  Где гулять? Куда уезжать ... ???
               
            ... И СПАСЕНИЕ !!!

Все знакомые подключились к поискам выхода, придумывали варианты решения, давали советы:
- Для начала стоит сменить клуб.

Хорошо бы, но где гарантия, что новый не окажется под стать прежнему?
Стали искать клуб. В Москве только-только начиналась практика частных кинологических клубов и питомников. Вот, кажется нашёлся клуб, о котором очень хорошо отзываются – «Фауна». Руководитель – Татьяна Михайловна Никулина.

- Надо найти какой-то выход на этот клуб. Просто так ведь не вступишь «с улицы» – мы уже члены другого клуба. Ситуация больно щепетильная, да болезненная. Как объяснить? Хорошо бы найти кто-нибудь из личных знакомых Т.М., с кем считаются – навстречу пойдут, выслушают и поверят.

Сложная разветвлённая цепочка привела к  близкому другу «полузнакомых знакомых»: счастливый обладатель таксы Мартина отлично знал Т.М. 
 
Всё бы хорошо, да «новый хрен не слаще старой редьки»: известный артист  - тончайший мастер.

- Вы что! Звонить ТАКОМУ человеку? Представляете сцену: популярному человеку звонит незнакомая  истеричка «Помогите, хотят украсть собаку - единственный «свет в окошке». Какую собаку? – Американского кокер-спаниеля, то есть «пирожное с кремом» собачьего мира.  Кто хочет? -  Государственный  клуб – старейший в России??!»  Не бред ли?  Никогда – ни за что – НЕРЕАЛЬНО. Да и что для него мой Стёпа? Умоляю, попросите поговорить с ним «того друга».

- Идиотское предложение. Мы «того друга» лично не знаем, следовательно, крайне запутанную историю станет объяснять «полузнакомый знакомых». Соберись сию секунду.. Вы со Стёпой на выставке были одни. Кто кроме тебя объяснить сможет? Человеку в общий чертах обрисовали  ситуацию - он дал согласие, чтобы ему позвонили. В чём проблема?

- Хорошо, попробую.

Несколько раз брала в руки записку с номером телефона, закрывала глаза, чтобы собраться... : «Не могу, физически не в состоянии. Легче всем переехать куда-нибудь  ...»
Несколько недель тянулись, словно в тумане – я была совершенным растением. Уникальные дни, когда к телефону на Беговой подходили только мама или Павел.

- Как Наташа? Ничего. Чем занимается? Любимым делом – рыдает. Звонила? Нет, конечно.
Пять вечера – очередной телефонный звонок – подошла мама:

- Нат, возьми трубку, тебя.

Тёплый глубокий голос  – НЕПОВТОРИМЫЙ: «Наташа, здравствуйте. Что у вас стряслось? Это ...», - мужчина замялся

- Хозяин Мартина», - выдохнула я.
- Да, - засмеялся голос.

И я изложила суть дела.

- Вот гады. Ничего, всё образуется: Татьяна Михайловна – человечище.  Мы с ней поболтаем в самое ближайшее. Пока выбросите страхи из головы и спите спокойно.

Ровно через час  звонок - снова тёплый голос: «Записывайте телефон Вашей новой секции кокеров. Рано утром созванивайтесь с куратором. Татьяна Михайловна просила, чтобы Вы уже завтра подъехали  в «Фауну» со Стёпой. Его посмотрят и сразу оформят все документы. Привет там передавайте всем. Не забудьте поклянчить телятинки – членам клуба полагается. Целуйте Стёпку – удачи».

Вот так за час нас со Стёпкой «вытащили из трясины».

На следующий день спокойная интеллигентная женщина в «Фауне»  последовательно развеяла по ветру все ужасы:

- Кто украдёт? Разорвём на части – спрячем в подполье. Глупости – пугали Вас.
Не готовы к выставкам? Ну и не выставляйте - Ваше полное право.
Витамины колоть, на «УДАВКЕ» ходить, уши ТЯНУТЬ? – Будет Вам. Выставочного чемпиона неопытный владелец «с кондачка не слепит» даже из самого перспективного щенка. От Вас требуется одно - счастье собачье в семье. С выставками без вас разберёмся. Собак отличных выведем, да и в Швейцарию сгоняем, если приспичит. Кстати, в Москве отличный новый питомник «Moonlight Show» - кажется, там есть швейцарские кокера. Не слышали?
Отправляйтесь домой – приводите личико в порядок: заплыло совсем. Степаш, ты зайди в соседнюю комнату мясца прикупи - у нас с совхозом договор. Заходи к нам каждый понедельник за новой порцией. Озорничай в меру, лапами людей не пачкай. Целуй меня, малыша моя ... Напугали собачонка ...

Через какое-то время мне рассказали, как на очередной выставке то ли наша куратор, то ли сама Татьяна Михайловна при большом скоплении «кокериной общественности» громко посетовала на то, что «перспективного щенка с Беговой» непатриотичные хозяева увезли в «глухую заграницу» - то ли в Париж, то ли в Нью Йорк, то ли ...

Мы успокоились и стали жить-поживать. Вот ведь судьба: вскоре в гардеробе Дома кино  я увидела моего гения-спасителя:

- СПАСИБО. Не приставать подошла, доложить: живы-здоровы Вашими стараниями... «
- Фотографии «крестника» с собой нет?
- К сожалению. Но мы в двух шагах.  Может, «проедете сквозь нас» как-нибудь? Вы, небось, по Беговой мотаетесь сто раз в сутки, «куда бы Вас ни бросила судьбина». Звякните – мы выйдем на улицу. Стёпка как честный кокер обязан благодарно вильнуть хвостом.
- Это меня так эле-«ГАДНО» девушка в гости зазывает?
- Я «не девушка», а практически «брат по оружию.
- Ай-ай, стыдоба: «брат - кровный», а «по оружию – товарищ.
- Фигушки, игра слов вполне адекватна для разговорной речи, тем более столь непринуждённой как беседа между вешалками и туалетом.
- Ой, заковыристо для первого знакомства.  Ладно, как-нибудь созвонимся -  встретимся - поболтаем. Удачи. «Крестнику» привет.
- Спасибо Вам ОГРОМНОЕ ещё раз. Удачи.

Мы созвонились – встретились - поболтали ещё раз, затем ещё раз, потом ещё ...

Первого мая в пять утра - звонок в дверь: на пороге гений, с некоторых пор –  Витя.
- Собирайтесь, едем на дачу знакомиться с Мартиным. Жене Светке сделаем сюрприз: пусть гадает, с кем это я в шесть утра заявился.

Уехав со Стёпой на денёк знакомиться со Светланой и Мартиным, мы вернулись через двадцать дней. Степаша подружился с Мартиным. У них сложились свои взаимоотношения со взаимными интересами и отдельными незначительными претензиями.

Типы дружно клянчили куски за столом. Переходили от одного обедающего к другому и синхронно помещали моськи каждому на колени: один пёс – на правое, другой – на левое. Семьсот раз за день бросались с лаем на ворота при звуке проезжающего мотоцикла. В обнимку дрыхли на солнышке.

Стёпка в упоении носился вверх-вниз по крутой лестнице, а приземистый Мартин стоял внизу и завистливо тявкал. Зато Стёпе никогда не удалось бы совершить настоящий полёт: Мартин цеплялся зубами за резиновую игрушку - Витя раскручивал - Мартин вытягивался в струну и летел строго параллельно  земле. Молодец! Захватывающий трюк.

Кроме того, Мартин оказался настоящей киношной собакой и снялся в несколькизх фильмах.

Я познакомилась с соседями – тем самым другом, через «полузнакомых знакомых» которого свела нас судьба с Витей и Светланой. В мансарде их дома - настоящий стол для пинг-понга. Неудивительно, что я торчала  там с утра до вечера.
Вернувшись «к своим», получала заслуженную взбучку:
- Ты сюда приехала воздухом дышать или под соседской крышей париться?
- Это выше моих сил ... Давайте, посуду помою.
- Поздно, уже вымыли. Завтра дежуришь по кухне.

Скоро мы с гением привычно покусывали друг друга, будто он на даче и не гений вовсе:
- Эх ты, выросла дылда, а танцевать не умеешь?!
- Ну и не умею. А мне Света рассказывала, что ты картавил, когда в театральный поступал?!

В общем, «Легенды и мифы Древней Греции» - Олимпийские боги спускаются на землю. Правда, даже на даче они остаются Олимпийцами.
               
                «СГУЩЕНКИ ПОБОЛЬШЕ И МОЖНО БЕЗ ХЛЕБА» ИЛИ СИСТЕМА
СТАНИСЛАВСКОГО ПО-СОБАЧЬИ

Стёпа, видимо, принадлежал к новому поколению росссийских собак, у которых в ДНК вписана современная система кормления.
Уж с кем мы не ожидали проблем, так с кокером. Одним из характерных признаков считается всеядность и отменный аппетит.

Аппетитом Стёпа, действительно, не страдал - со всеядностью оказалось сложнее.  Старая-добрая инструкция «трещала по швам». Питаться грамотно стервец отказывался наотрез.

Справедливости ради надо сказать, что вина в том не полностью щенячья. Стёпку развращали
многочисленные друзья, разлетевшиеся по всему миру. Первой остановкой на родной земле после Шереметьева, естественно, оказывалась Беговая. 
«Возвращенцы» и так попадали в наш дом в эйфории первых минут прилёта,  а тут  ещё персиковое бархатное чудо бросалось в обьятия с таким пылом, будто  час задержки мог бы стать для кокера последним. Огромные глаза  сияли, а толстый хвостик двигался быстрее пропеллера самолёта, доставившего «эмигранта» в родные пенаты. Щен верещал и извивался, вылизывая чёрточки родного лица. «Паровой каток» обаяния доводил измученных ностальгией людей до невменяемой кондиции.

Вываливались заграничные гастрономические сувениры, первоначально рассчитанные на всех родных и знакомых.
Перед щенком вырастала гора из экзотических фруктов, бисквитов всех мастей, плиток шоколада ручной работы, пахучих сыров, банок с паштетами, мясными и рыбными деликатесами, морскими гадами ... чего только не.

Однажды я застала совсем неприличную сцену: Стёпа сидел внутри жестяной банки со сдобным печеньем, но почему-то с аппетитом жевал какую-то странную розовую пастилку. На него в гипнотическом трансе смотрела моя прительница.
- Совсем с ума сошли ... Это что за гадость?
- Губная помада. Не волнуйся, Christian Dior на натуральных маслах.
- Ты что делаешь, тютя? Какие «натуральные масла»!? Собаке  жиров больше негде получить кроме губной помады?  Есть больше нечего  кроме сдобного теста? Ты уедешь в свой Сингапур, а мне Стёпку реанимировать от последствий твоего визита? Сама же собачница, кляча несчастная... .
- Натуль, я всё понимаю – но ты посмотри на него ... Я не могу отказать – это же Стёпа.


Это «не могу ЕМУ отказать», раздававшееся со всех сторон, грозило превратить чудо кинологии в обожравшуюся карикатуру с «гнилым» характером. Так бы наверное произошло, если бы природные данные достались другому. Стёпка же просто-напросто полюбил жизнь, сохранив огонёк любви и благодарности до самого последнего часа. Ещё Стёпка изучил человеческую натуру, разные типы и характеры, а также до блеска отточил актёрское мастерство.

Но с кормлением – беда. Сыр с мясом – пожалуйста, курага с чёрными сухарями тоже сойдёт, но больше ... «ни... ни... ни». Я была в полной растерянности: как кормить, чем? Нельзя же потворствовать всем капризам. Если менять всю систему, то чем заменить? Сухие корма и консервы для собак  в 1991 - 1992 годах можно было достать лишь в валютных магазинах, качество не всегда соответствовало цене, а стоили они весьма недешево. Да и вообще: добро бы на дело валюту тратить, но идти на поводу у привередливого барчука – нет уж.
Ставила миску с проверенным поколениями «обедом по инструкции» перед носом Стёпки, демонстративно вынимала оттуда мясо: «Съешь – получишь».

Стёпа подходил к миске, нюхал ... затем медленно поворачивалась морда,  на меня смотрели горестные глаза. Тяжёлых вздох:  «мир рушился ... надежды больше не было». Щенок, как подкошенный, падал на бок ... лапы вытягивались в последней судороге.
Малый театр или Александринка. Трагическая финальная сцена императорского театра. Классика академической сцены, амплуа незыблемы, приёмы передаются по наследству... А.А. Остужев, а не кокер-спаниель.

Браво!!! - кричала я.

Стёпка поднимался, подходил и, не отрывая взора, клал морду на колени. Далее, согласно сценарию, благодарные зрители, не скрывая слёз, ставят у ног артиста корзины, полные восхитительных объедков с помойки.

Но "неблагодарная тварь" пихала под нос всю ту же миску. "Голод - не тётка",  после третьего представления Стёпа обречённо опускал морду; сморщившись, быстро съедал «мерзость, называемую полезной едой». Не удостоив меня ни единым взглядом, удалялся с кухни, старательно прижав хвост, чтобы даже случайно не вильнуть: "Обидеть художника может каждый".

Больше всего Стёпа ненавидел супы, самым омерзительным среди них считал борщ. Даже не опустив нос в миску, размахивался лапой: "Бамм...ццц" - борщ разлетался по всей кухне.
Однажды этот номер был исполнен в присутствии гения. Митя уселся на пол рядом со щенком:  «Ну-ка, подай сюда мою тарелочку».

Я притащила его борщ. Витька стал лакать прямо из тарелки, причавкивая с явно довольным видом, мало-помалу набирала обороты машина могучей актёрской техники. Стёпа остолбенел: глаза округлились, заняв уже не пол-лица, а три четверти, уши приподнялись у основаниях и практически сошлись на затылке: «ОГО-ГО».

Так тебе и надо, самодеятельность несчастная, - мстительно думала я, - вот тебе мастер-класс.

Витя долакал борщ, поднял довольную физиономию. Стёпа  какое-то время оставался в столбняке, затем помотал головой, встал и на шатающихся лапах приблизился к «коллеге по
цеху». Осторожно снял языком капустный листик с носа Мити, пожевал - взгляд ушёл внутрь, всё существо сосредоточилось на вкусовых ощущениях варёной капусты: «Может, что-то новое? Может, жевать надо в другом месте и другим зубом?» Я быстренько налила ему порцию в Витину тарелку. Он вылакал абсолютно безропотно – ткнулся носом в измазанную физиономию популярного актера:
- Это что сейчас было? Ты же, вроде, всего-навсего противный борщ съел, но со мной-то что такое творится? Я сам, вроде, кое-что могу, но ТАК!!!

Наступил мой звёздный час. Видите ли, есть на белом свете вопросы, ответы на которые невероятно важны. Только вот я ни за что не смогу задать их именно тем людям, кто, может хоть как-то прояснить ситуацию. Может, такая особенность связана с воспитанием по теории «ребёнка должно быть видно, но не должно быть слышно». Я с младенчества находилась среди людей творческих и видела волшебство, когда дядя Женя встаёт из-за стола, подходит к пианино и перестаёт быть дядей Женей. Я не понимала, как можно спросить ПОСЛЕ ЭТОГО: «Как ты это сделал? О чём думал? Чем завтра предполагаешь заняться – в смысле творческих планов, а также личной жизни?»

Повзрослев, я поражалась смелости тех, кто задаёт вопросы на творческих вечерах. Купил билет – сел – и задал ВОПРОС. Подчас такой, который даже себя побоится спросить. Нередко у незнакомого человека интересуются информацией, которую глубоко в себе держат, а если и выдадут – лишь на исповеди, предварительно неделями подготавливая себя к тому, чтобы озвучить.

Сейчас, когда мы втроём сидели рядышком на полу, облитом борщом, родилась уникальная атмосфера, которая уже кое-что позволяла:
- Вить, почему ты не сыграл Гришку Отрепьева? Сплетни ходили, что сам отказался из-за какого-то конфликта?

- Эк, что, вспомнила - давно дело было. Может, слишком хорош оказался – партнёров в компанию не смогли подобрать.

- А я так и умру, не увидев, какой он – Самозванец?

- Книжку читать не пробовала?

- Пробовала, - начала я обижаться, - Как двадцать лет назад начала «пробовать», так до сих пор продолжаю. Но в "книжке" буквы - объяснять на два часа словесной муры в голове хватит. А тебя Бог одарил ОЖИВИТЬ: глаза, походку, усмешку показать. Вот ты на меня сейчас «зыркнул» именно так, как он: «Димитрий я иль нет – что им за дело? Но я предлог раздоров и войны. Им это лишь и нужно и тебе ...

- Что ты ко мне прицепилась? Я один кино делаю? Режиссёр – костюмеры – операторы – монтаж. Производственный процесс, «****ей» полно. Извини, Степаш, за выражение.

Тут я рассвирепела:

- Ах, процесс не устраивает. В книжку он меня посылает.  Артист, отказавшись от СВОЕЙ роли, направит в книжку.  Музыканта организация концертной деятельности не устроит – в ноты меня пошлёт? Художник обидится на галерею – в тюбики с краской; скульптор – в мраморный карьер? Включайте, ребята, воображение.
Тогда пусть и хирург в случае конфликта с операционной сестрой тебя тоже в книжку по медицине отправляет: «Почитайте, батенька, ножик наточите – включите воображение и "вперёд". Так что ли, по твоей логике?

Ты же, паршивец, не для режиссёра с костюмером Григория Отрепьева играешь. Пушкин своё дело сделал – тебе эстафету передал. ТЕБЯ Бог отметил. Другой стараться будет – не сыграет ТАК - не сумеет. Вы же лишь на 50% - люди, на 50% - трансляторы.
Да что же это такое? Ведь, если просто «сложить в сюжет» слова в «Гамлете» – серийный убийца получится. Вы нужны: голос, эмоции, кровь и плоть.

Ещё и умираете в 40 лет, не дожив-не доиграв.  Самые лучшие, самые талантливые норовят меня сиротой оставить. Эгоцентристы - только о себе: «кругом непрофессионалы, творчество уходит оттуда, вдохновение - отсюда. Торжество хама ... ... время не то».
Мы на одной планете живём, на одном полу сейчас сидим и одного щенка кормим. Всегда найдутся троглодиты нас с тобой гнобить. Только вчерашних троглодитов советская власть перебрасывала из банно-прачечных комбинатов на «культурку», а сегодняшние сами покупают киностудии на деньги от бензоколонок. Мне что теперь, с тобой за компанию спиться, да удавиться на радость им? Меньше народу - больше кислороду?

Несколько минут помолчали, пережидая, пока "уляжется ударная волна".
- В этом доме, второго на обед не дают?

Верно, с гением не разговаривают, гения надо кормить. 
- Сейчас подогрею.

Поднялась с пола, посмотрела сверху вниз: сидят себе рядышком двое неотразимых. Артисты-эгоисты. Ведь, знают, паршивцы, всё про себя.
- Сукины вы дети оба.

За кофе с пирожными, которые сам и принёс:
- Ладно, как-нибудь почитаю тебе Самозванца.
- Думаешь, доживу?
- Ну, старушка, видать, придётся нам обоим жить долго.
               
                ДЕЛА ЖИТЕЙСКИЕ
8 марта мы с моим полуторогодовалым весельчаком вышли на утреннюю прогулку. Вылезли из дома довольно рано, поэтому во дворе гуляли только пожилые соседки с дворняжками, пудельками и болонками. Весело болтали, обсуждая, праздничный день сегодня или нет.
Внезапно с диким лаем и оскаленной мордой налетел Дик из нашего подъезда. Злобного психопата боялись – терпеть не могли хозяйку: как всегда без поводка - разговаривать бесполезно.

"Защитник моего отечества" рванулся вперёд, закрывая группу беззащитных женщин и собак, залаял ... Мерзавец с разбегу бросился на Стёпу, подмял под себя.... Я видела только отдельные рыжие фрагменты, мелькающие в просветых сплошного серого кошмара Дика. Придавленный Стёпка пытался вывернуться их-под зубов и когтей. Как же визжал мой малыш. От истошного крика я растерялась – упала на колени, стала тянуть кокерёнка к себе, пыталась отвернуть оскаленную морду гада рукавом куртки. Бабушки тщетно взывали к хозяйке: "Заберите собаку". Владелица неторопливо приблизилась к месту событий: «Что я могу сделать?»
 
Внезапно, почти задев моё лицо, женский сапог ударил Дика. Пёс повис на сапоге и отлетел в сторону, не дав ему опомниться, женщина схватила за ошейник, вывернула морду и с силой прижала к земле.

-Чтоб я тебя, сволочь, больше без поводка с намордником не видела». «И тебя, сука,  тоже, - это уже относилось к хозяйке.

К сожалению, "сука" так и осталась "сукой" - мерзавец Дик до самой смерти продолжал терроризировать окрестности без поводка и намордника. В старческом возрасте изуродовал русского спаниеля Фила, лишив собаку глаза.

Мой мальчик бился у меня на руках мелкой дрожью. Крови почти не было. Видимо, он умело уворачивался - зубы лишь скользнули по выстриженной кромке уха.

Наша спасительница, владелица таксы Тоськи, гладила Стёпушку, утешала:
- Ничего, до свадьбы заживёт.

Дрожь не прекращалась дома. Мама дала успокоительное. Я завела Вивальди, баюкала мурзика. Постепенно он успокоился, но слабое дрожание сохранялось до вечера.
Через два дня Стёпа упал на ровном месте и забился в судороге, сознание при этом сохранялось. Это длилось около пяти минут, потом пёс поднялся, виноватый, опустошенный, будто  испытывая отвращение к себе. Сразу заснул.

Пришёл Саша, послушал сердце:
- Ух, какая аритмия. Последим – понаблюдаем. Пока выводы делать рановато – после такого стресса.
 
Через три недели судорога повторилась, ещё через месяц – третья. Эпилепсия. Видимо,  сильнейший стресс стал «спусковым крючком», и незначительное врождённое нарушение проводимости нервных импульсов вылилось в серьёзную проблему.

- Мышечные судороги – полбеды, подберём курс. Хуже, что аритимия сохраняется – похоже на хронику. Держитесь, девочки, вполне вероятно, Стёпка – не долгожитель.

- Мы ещё посмотрим – долгожитель или нет. Да и вообще: сколько проживёт ... всё наше. Главное, не количество лет, а качество жизни.

-Это правильно, - Саша тоже обрадовался возможности взглянуть на дело радужно, - Кроме того, это же НАШ Стёпа - НЕ СОВСЕМ СОБАКА.

- Ты что имеешь в виду?

- Сам не знаю, не из ветеринарии. Слишком любознателен, не по-собачьи остроумен, восприимчив, словно скрипка: как настроишь – так она и сыграет.

Через год я переводила  на конференции, посвящённой вступлению России в международную организацию по борьбе с эпилепсией. Собрались ведущие эпилептологи, нейрофизиологи, психологи, даже юристы и педагоги.

Всю неделю сидела в кабине синхрона. В перерывах заводила связи: нужны практики,  кто каждый день работает с разными пациентами.

За недельку подобрала "мозговой центр".

- У меня дома «ваш» пациент. Возраст около семи лет.

- Что значит "около семи"? Где состоит на учёте? Кто лечит и какими препаратами? Учителя в школе вменяемые? Понимают, что ребёнок совершенно полноценный во всех других отношениях? Подрастет - машину пусть водит и спортом занимается сколько душе угодно. После школы – хоть Нобелевскую премию получать.

- Понимаете, Стёпа – собака.

- Ну и почему сразу не сказала? Покумекаем: действительно, сопоставимо с ребёнком около десяти. Давай начнём с лёгеньких препаратов, дальше видно будет. Если что, вот телефон, звони сама или пусть ветеринар позвонит.

- СПАСИБО ВАМ.

- Да что ты, пустяки, дело житейское. Ему повезло, что он собака. Бедные человеки-эпилептики с невежеством и подлостью окружающих сталкиваются – вот зараза пострашнее болячек.

Я подробно изложила Стёпке все новейшие тенденции. Не делая никаких скидок на разность биологического вида, зачитала цитаты про причины и ход заболевания. Просветила его, как за несколько минут до начала «поймать» признаки и «амортизировать» припадок:
"Дело житейское, Степаш. Подумаешь, подрыгаем лапами иногда. В остальном  ты  – "здоровая лошадь": Нобелевскую премию и Олимпийское золото врач разрешил».
Стёпка перестал чувствовать себя без вины виноватым изгоем, а стал вполне информированным пациентом.
 
Стёпа с Сашей справились: мой американец, с детства страдающий эпилепсией и артимией  сердца, благополучно прожил 13 лет и до последних дней бегал по лестнице пешком вверх на пятый этаж и вниз.

     ;;;;
    ХЕЛЬСИНКИ
В середине девяностых произошли два важных события. Первое: женился Андрей, взяв в жёны полу-француженку полу-испанку, родную сестру своего друга и партнёра Карлоса.  С тех пор наш Андрюша живёт в Барселоне.

Второе событие: мой Миша уехал работать в Финляндию. Я теперь жила между двух стран: два месяца в Хельсинки – два месяца в Москве. Маме было уже семьдесят, но она не сбавляла рабочего темпа. Миша всё прекрасно понимал, поэтому мы достаточно беспроблемно наладили наш новый ритм и стиль жизни.

Когда мы пребывали в Москве, то после ежевечернего разговора со мной Миша командовал: "Со Стёпкой поболтать".
Я прикладывала телефонную трубку к кокериному уху и наблюдала, как меняется выражение морды: вот поднялись брови, а сейчас уголки глаз скосил в сторону. Иногда второе ухо, свободное от трубки,  в изумлении от полученной информации приподнималось у основания  высоко кверху – Степаша становился похож на Буратино. Здорово, что мы в щенячьем возрасте не тянули уши вниз.

В условленный срок нам со Стёпкой покупалось отдельное купе. Вечером мы садились в поезд, чтобы выйти утром в центре Хельсинки. В купе Стёпа привычно занимал свою полку, привычно клал морду на столик между нами. Я помещала между нами «лепёшку» CD-плейера, включала звук погромче, мы жевали чего-нибудь, смотрели в  – счастье  из песенки моего детства: «Мы едем-едем-едем в далёкие края, счастливые соседи, весёлые друзья ...»

Поздно вечером приходили таможенники и пограничники – узнавали Стёпу. Я немножко спекулировала Стёпкиной неотразимостью:  «По-прежнему, нечего декларировать – по-прежнему, все прививки в порядке. Никакой чумки нет и не будет».

Однажды мы стояли в коридоре, пережидая, пока проверят купе. Пограничник  вышел – Степаша подчёркнуто вежливо посторонился, уступая дорогу.  Офицер посмотрел вниз и ... приложил руку к козырьку. Стёпа чинно принял приветствие. Двое мужчин разошлись, чётко исполнив полагающиеся «при исполнении» церемонии.

Утром прыгали с подножки вагона в любимые мужские руки ... выходили на площадь ...  Что человеку нужно?  Вот лоточек, где продаётся свежая брусника и яблоки; «Стокманн», где в гастрономе цокольного этажа хочется скупить весь ассортимент чёрного хлеба. Слева – художественный музей «Атенеум» - сразу ясно, что что за выставки увидишь в этот приезд. Радует глаз архитектура вокзала, встречают любимые великаны работы Эмиля Викстрёма. Каменные богатыри со светильниками в руках почему-то считаются суровыми. Никакой суровости ко мне за шесть лет проявлено не было. Напротив, когда приезжала на вокзал к вечернему поезду в Москву, зажигали свои светильники гостеприимные каменные хозяева: «Не заблудись на тёмной дороге. Приезжай ещё».
- Куда я денусь? Ждите снова через два месяца.

Хельсинки ... любимый Хельсинки. Знакомые улицы расходятся на все четыре стороны.
Завтра со Стёпкой будем карабкаться на зелёный холм, где на самой вершине – православный Успенский Собор с чудотворной иконой.

Побегаем вокруг рукотворного волшебства с сияющей медной крышей: церковь Темппелиаукио, встроенная в скалы. Днём там служат службу на английском – для англоговорящих жителей Хельсинки.  Вечерами уже без Стёпки буду тянуть  туда Пашку на концерт чего-нибудь старинно-барочного и редко-исполняемого. Павел из вредности после концерта обязательно потащит меня ужинать, хотя знает, что есть не буду.

Рынок Капатори с рыбой и овощами, бесконечная набережная, запах моря ...
Маленькая Россия – которой она могла бы быть, если бы не события 1917 года. Здания на Сенатской площади, построенные на русские деньги гениальным немцем Энгелем - отражение Петербурга не только в названии, но и в знакомом стиле классицизма. Только не столь пафосные габариты. Картины в музее – родные, несмотря на то, что изображены лица иного типа: художники учились в Академии художеств Петербурга. Биографии и дома русских людей 18-19 веков трепетно сохраняются.

Бывшая провинция российской империи – это вам не союзная республика СССР. Туда не вводили войска, не насаждали чужие порядки и чужой язык. Не «огнём и мечом», а по договору стала Финляндия отдельным княжеством. Переиграла Россия Швецию на дипломатическом поприще, предложив финнам более выгодные условия. Присоединилась в 1809  году к могучей России слабенькая Финляндия - незаметная, почти «придаток» Швеции.   
Что сделала Россия? Русский царь разделил власть с финским сеймом. Не просто договор – союз с императором, минуя российское правительство с чиновниками-бюрократами, просуществовал 90 лет. Финны получили самый современный парламент. Приехали русские купцы, строители. В мыслях не было насаждать русский язык. Открылись в маленьком провинциальном  городишке филиалы российских Университетов и Академий, где преподавание – на финском. Все сословия  имели право на высшее образование – в результате не «по указу свыше», а естественным образом язык низшего сословия постепенно заменил шведский и стал государственным.  Раз всё произошло самопроизвольно, то не родилась ненависть к другим языкам, принятым на территории страны. Много вы знаете стран, где уличные надписи - на четырёх языках? Все прохожие «от мала до велика» знают английский.

Народ не "слили" в единое целое с "большим братом" по ту сторону залива. Напротив, создали условия обрести  самоуважение: "Мы уже не шведы, мы не стали русскими, так будем же финнами".

Императоры Александр I, Николай I, Александр  II  и Александр III, Андрей и Аврора Карамзины – русские герои Финляндии.  Густав Маннергейм, голландец по-рождению и родственник Александра Пушкина по жене. Он прослужил в российской царской армии 28 лет: начав службу кадетом,  дослужился до звания генерал-лейтенанта. Его талант, выдержка, дипломатизм и мужество  определили итог советско-финской войны 1939 года - сохранила Финляндия независимость. Российский генерал не изменил воинской присяге, данной один раз  и одной Родине - Российской Империи. Финны сохранили себя нацией, неважно, что численность населения невелика - «мал золотник, да дорог».
Может, поэтому не понимают мои финские знакомые некоторых вещей, до боли знакомых каждому русскому:

"Детский дом, где живут(??!!!) сироты до совершеннолетия? Этого не может быть в принципе: если родители погибли, грудного младенца тут же берут в семью – огромные очереди бездетный пар, ожидающих малыша. Что такое дети-отказники?  Если родители алкоголики или исключены из жизни общества  – сразу заметно: работают социальные службы, налоговые организации, коммунальные общины ... . Нет, ты что-то путаешь.
Наверное, имеешь в виду детский сад – пятидневку? Глупая, не волнуйся, там не сироты – просто родители работают всю неделю, но малыша обязательно забирают на выходные. Вот видишь, разобрались, наконец. Не расстраивайся, филолог вправе не знать, как работают соответствующие детские учреждения".

Милые финские друзья, какие же вы счастливые, что некоторые темы нам с вами невозможно обсуждать на одном уровне: судьба стариков, социальные гарантии, дошкольное и
школьное воспитание, житьё-бытьё глубинки, армию, ... . Я лишь буду надеяться, что больше российских специалистов из разных областей увидят вашу «повседневность» своими глазами. Может, наступит время – жизнь обычных россиян сможет стать похожей на жизнь граждан Финляндии? Сегодняшние соседи, вчера  мы были одной страной.

Собачья жизнь тоже удивляла контрастами. В Финляндии 1990х я впервые увидела собак с некупированными ушами и хвостами. Ротвейлер с весёленьким хвостом колечком и висячими ушами - сильное зрелище, доложу я вам. Кокер-спаниель с роскошным одеянием  и идеальными пропорциями высоко-перёдого квадратного корпуса был бы музыкой во плоти, если бы не голый длинный хвост-селёдка.

Кинологи выводили породы, тщательно продумывая особенности эстетического облика. Работа продолжалась многие десятилетия – в результате породы превратились в произведения кинологического искусства.  Бедные собаководы не учли лишь одного: XX века с его нелогичным и диковатым пониманием «гуманности». Вот почему убивать животных можно – а купировать хвосты нельзя? Почему купировать уши щенкам нельзя – а прокалывать уши, пупки и языки людям можно?

Самым поразительным для меня явился контраст в поведении одного и того же экземпляра. Вот объясните мне, пожалуйста, умные люди, как возможно, чтобы «финский Стёпа» резко отличался от «московского» Стёпы?
В Финляндии, если на пути Стёпы случайно попадалась крохотная лужица извёстки, огрызок яблока, пятнышко бензина или ещё какая-нибудь грязь, непредусмотренная западной цивилизацией, пёс опрометью кидался в сторону – делал длиннющий крюк в обход  «омерзительного места»  –  ещё долго внимательно смотрел под ноги, брезгливо-осторожно опуская лапы на землю.

Догадываетесь, что происходило в Москве на первой же прогулке? Как космонавт припадает к родной земле после долгих странствий по просторам Вселенной, так и Стёпа катался по первой встречной селёдочной голове или грязной бензиновой луже, чтобы уши, пузо, морда пропитались ...

В Хельсинки все собаки гуляют на поводках: прекрасно себя чувствуют, играют и носятся в радиусе длины поводка, не испытывая никаких неудобств. Никто никого не запутывает, рискуя переломать ноги; один пёс не стремится перерезать шею другому острой леской своей рулетки. Никто, столкнувшись нос-к-носу на поводке, не рвётся с диким лаем и злобно сморщенным носом.

Стёпка без проблем выгуливал на рулетке свои два часа в день, на равных общался с финскими  собаками и носился за птицами, поминутно меняя направление. За все четыре года поводок ни разу не завязался морским узлом в мелких бронзовых деталях  фигур у постамента памятника Александру II (аллегорические  «Закон, Свет, Труд и Мир» - любимое место «обнюхивания»).

Однако, стоило Стёпе вступить на московскую землю, ко мне поднималась гневная морда: СНИ-МАТЬ!!! АХ, НЕ ХОЧЕШЬ???!!!.  Вдоль перона упирающегося паршивца приходилось тащить на рулетке силком. Через каждые десять шагов негодяй распластывался «цыплёнком-табака», шея вытягивалась кверху, эффектно демонстрируя ненавистное «орудие пытки» (мягкий
кожаный ошейник). Страдальческий  взор устремлялся на сердобольных пассажиров, для пущей убедительности раздавалось подвывание.

Вы не забыли, что это рыжий американский кокер? Бедняги, оглушённые системой Станиславского по-собачьи, бросали чемоданы и начиналось привычное:
- Как Вы можете?! С виду интеллигентный человек. У Вас, наверное, дети есть. Что же Вы так с собакой обращаетесь!!! Вы же ЕЁ задушите (почему-то в минуты  особого накала страстей все без исключения считали, что Стёпа "она").

Чтобы не вступать в прения с «защитником прав отдельного животного», я косилась на Стёпу: видели бы вы ТО ехидство в собачьих глазах. Убедившись в моей беспринципности и возненавидев за жестокость,  пассажиры отходили. Стёпка вставал, морщил уголок губы: "Ну как? "На бис» ещё кого-нибудь обработать или снимешь  "эту гадость"?"

- Фиг, шантажист. Будь добр, направляй все претензии в установленной форме. Хочешь, в Общество по защите прав животных, хочешь  - в Гаагский трибунал. Вот мне направят
официальный ответ, что собак в центре Москвы следует отпускать в свободный полёт – "чеши". А пока, голубчик ...

- Один-ноль в твою ... , но это только пока, -  Стёпка как ни в чём не бывало трусцой устремлялся вперед. Удивленно посматривал назад:  «Чего копаешься?»    
               
КОЕ-ЧТО О НЕСОБАЧЬЕМ
В Хельсинки и в Москве Стёпка лечил Мишу от пьянства без «ракет» и «торпед», без капельниц и гипноза. Он просто засыпал ночью рядом, положив голову на грудь другу. Утром Михаил просыпался – перед ним оказывалась рыжая плюшевая морда и взгляд огромных карих глаз.

- Сними его с меня, - кричал мой любимый безумец. - Не могу, когда он на меня ТАК смотрит.

- Захочет, сам спрыгнет, - я делала невинный вид, что ничего не понимаю.

- Ладно, малыш, обещаю: буду в порядке, - Миша вставал с постели и действительно НЕ ПИЛ.

"Собачий взгляд" - заезженная метафора. Бред, что в глазах собаки – "животная преданность без раздумий". Белиберда - "рабская природа", чушь свинячья - "автоматическая привязанность к хозяину".

Убеждена, дело честнее: собака  лишена неврозов человеческого мира. Тебя любят не за красивые уши, умелые руки, хороший характер, полезные связи или шестисотый Мерседес. Если ты член стаи – принимают любого: пьяного и трезвого; богатого и бедного; раздражённого и спокойного; умного и глупого; красивого и безобразного; здорового и больного.  Будь уверен и спокоен, в горе и в радости на тебя посмотрят ТАК.

Почему? ТАК смотреть естественно - как дышать. Слова – условность, как "соль" Корделии, пытающейся объяснить королю Лиру, своё отношение к нему, своему отцу,.

На тебя будут смотреть ТАК с первой минуты до последней. Твоё «дело  собачье» - не совершать того, после чего отвернётся от тебя собака. В этом случае тоже обойдутся без  упрёков. ИНОЙ взгляд – беда.

Значит, ты изменил себя изнутри. Это произошло с Каем, когда оказались у него в серце ледяные осколки зеркала злого тролля, приятеля Снежной Королевы. Забыл человек Герду, бабушку и розы на окне -  стал складывать слово «вечность», зарабатывая пол-мира и коньки впридачу. Именно это случилось с Тимом Таллером, когда прошёл мимо него на ипподроме незнакомец – состоялся роковой бартер: заразительный смех в обмен на грандиозные возможности. Именно этого больше всего боятся герои историй о Гарри Поттере – поцелуй Дементора страшнее смерти. Что происходит? Да, внешне ничего особенного: живешь - поживаешь. Всего-навсего  тает тёплый комочек, который был в душе ещё вчера; смех не звучит в сердце; не приходят сами-собой светлые воспоминания; не вспыхивает внезапно наивная солнечная радость. Отчего-то жизнь такая мало-помалу становится хуже горькой редьки.

Пустил в сердце осколки зеркала тролля, дал поцеловать себя Дементору  - отвернётся собака. Излишне держать на чердаке собственный портрет, чтобы, подобно Дориану Грею,
отслеживать появивившуюся саркастическую усмешку, опустошенность  опущенных уголков губ или злую искорку в глазах. При первых признаках покажет тебе собака, куда ты повернул и что ожидается в финале. Иной взгляд- лакмусовая бумажка необратимых изменений. Страшнее мало что можно придумать.

Существуют хроникальные кадры Адольфа Гитлера с собакой. Той самой овчаркой, которую он через несколько лет отравит, чтобы проверить действие яда, выбранного для себя. У собаки прижаты уши и голова втянута в плечи. Может мне, конечно, показалось, но всматривалась внимательно. Хроника известная – показывают часто, В следующем кадре крупным планом рука Гитлера на спине овчарки – собака дрожит.
А вот скотчи Евы Браун носятся по парапету балкона, с удовольствием сидят на коленях хозяйки.

Вот что такое – чувствовать, кого «поцеловал Дементор».

Во всех остальных случаях, что бы ни случилось – будь уверен: дома ВСЕГДА посмотрят на тебя ТАК. Сразу станет ясно: «всё перемелется».  Жизнь, в целом, неплохая штука, если смотрят на тебя ТАК, если ТАК бросаются тебе навстречу, если ТАК тыкаются мокрым носом, если ТАК толкают под коленки.

Прекрасно понимала я Мишу. Ничуть не возмущалась тому, что зрелый, всё понимающий мужчина выдерживал взгляд родителей, двух предыдущих жён, родного сына, меня ... продолжал разрушать себя. Однако, боялся не выдержать перемены взгляда кокер-спаниеля -  останавливался.

Мы не смогли изменить ход событий – Миша умер скоропостижно, когда нас со Стёпой рядом не было.

Я ничего не сказала ни маме ни Андрею. Наша история, длившаяся 16 лет, касалась только нас двоих. Стёпка догадался: как-то мы проезжали мимо Мишиного московского дома – рванулся привычно к окну машины.
- Некуда больше идти, малыш. Незачем останавливаться ...
Дом недалеко от Беговой, мы часто проезжали мимо – не реагировал больше  рыжий умница.
               
          МЕЖДУНАРОДНЫЙ КОНФЛИКТ ИЛИ ОБЩИЙ СЫН СТЕФАН
В самом начале нашего тысячелетия разразилась небольшая семейная гроза, в эпицентре которой оказался Стёпа.

Несколько недель  телефон вёл себя странно: мигал, показывая, что в середине дня кто-то с завидной регулярностью пытается дозвониться, однако, никакого сообщения автоответчик не оставлял, а высвечивался всегда один и тот же номер. Перезванивала пару раз, но недоуменные люди уверяли, что никто нашего номера не набирал. Видно, на экране появлялись лишь последние семь цифр – то ли мобильный, то ли другой город. Такая вот странная странность.

Как-то вернулись со Стёпиной прогулки  - лампочка мигает, как сумасшедшая, тут же звонок:
- Поджа..уйста, мадам Тьюсэ», - женский голос с очень сильным акцентом. Знакомый таинственный номер. Так и думала – не туда попадает,  бедолага.

- Извините, у Вас, видимо, неправильный номер. Здесь нет мадам Тюсэ.

- Non, non … пR’авильно. J’a sui муж ...  non ... «жинь», «жень»

- Вы говорите по-английски?

- Да, спасибо.

Дело пошло на лад.

- Мой муж Андрэ, Андрэс Литвин. Вы знаете его?
- Конечно знаю. Вы Исиар? Что случалось?
- Да, Iciar, спасибо. Мне необходимо сказать, уточнить ... Андрэ ... Простите, я медленно говорю по-английски, я испанка.
- Да знаю я. Исиар, не волнуйтесь, что случилось? Он в Барселоне? Говорите, а то я уже начинаю волноваться. Может что-то с его родителями или с Andre-Carlos?

Andre-Carlos – сынишка Андрея и Исиар. На тот момент Андрюше-младшему исполнилось 7 лет (во как время летит). Родителей Андрей тоже перевёз в Испанию пару лет назад.
«Нет, нет, все здоровы. Андрэс сейчас в Германии – мне необходимо с Вами переговорить до его приезда. Это очень срочно. Мне надо решить важный вопрос, очень важный», - голос стал тонуть, она говорила всё тише и тише:  «Скажите, я знаю Вы очень близки с Андрэ, но он ... он сейчас  .... . Что у Вас с ним сейчас?»

- Да то же, что всегда. Ничего вроде особенного в последнее время не происходило, давно не разговаривали. Что всё-таки случилось? Исиар, говорите, не бойтесь?

- Вы не понимаете, я плохо объясняю по-английски. Я не знаю, как сказать – у него в Москве family – love affair? Я не просто так спрашиваю – у нас Andre-Carlos и ещё ...

Этот идиотизм просто вернул меня к жизни.

- Фу Исиар, Вы меня напугали. Глупости, выкиньте из головы. Мы дружим с детства, Вы же знаете. Я занимаюсь кое-какими его московскими делами. Не всё про него знаю, конечно, но кое-что всё же ... Никого у него сейчас здесь нет. Тут глупое недоразумение. Наверное Вам кто-то наболтал про его давнишнее холостяцкое житьё-бытьё? Успокойтесь, Андрей одиночка. У него всегда только одна женщина – заводил следующую, только расставшись с предыдущей. А к Вам он, по-моему, привязался Да и ....

Я не договорила, потому что на том конце провода заплакали. Да как!  Громко, беспомощно, со шмыганьем носа. Через всхлипы горько:

- Я понимаю, ему надо было жениться на Западе – глупо было упускать шанс: с моим братом общий бизнес. Я понимаю, у Вас с ним давно love affair – ещё до меня. Сейчас Вы с ним
также всё время в Москве. Но ведь я живая, у нас сын родился. Зачем со мной жить и ничего не рассказать? Как же так? Вы поймите, я ничего не хочу, мне просто решить надо – я СОВСЕМ НЕ МОГУ НИЧЕГО РЕШИТЬ.

Она, бедненькая, рыдала уже на грани истерики.

- Исиар, клянусь, ничего у нас с Андрэ нет и быть не могло. Ну что Вы хотите, чтобы я Вам сказала? Что Вас успокоит? Чему поверите?

- Зачем Вы так со мной?  У ВАС ОБЩИЙ СЫН СТЕФАН. Он мне сам сказал.
Повезло этому гаду, что он в Германии. Но сперва надо заняться рёвом на том конце провода:

- Исиар, Исиар, послушайте ..., - вспоминая всех киношных «знатоков человеческих душ», старалась держаться как они - «На минуточку остановитесь ... я ВАМ ОБЕЩАЮ, что через пять минут Вы будете смеяться. Слышите? Мы с Вами поговорим ... я на все Ваши вопросы отвечу. Только перестаньте плакать и послушайте... Вы сейчас повесите трубку и тут же наберёте номер кого-нибудь из московских друзей. Любого ... чтобы я не знала, кому Вы звоните. Я вам даю carte-blanche, разрешаю задавать любые вопросы ... ЛЮБЫЕ, слышите. Потом звоните мне. Но Вы будете смеяться, честное слово».

В Барселоне, вроде, больше не рыдали в голос, а глубоко вздохнули:

- Нн ..ет, не буду я никому звонить. Вы мне сами расскажите, ПОЖАЛУЙСТА, а то у меня уже сил совсем нет.

- СТЕФАН – СОБАКА. Мы с Андреем одиннадцать лет назад купили собаку напополам, так как на породистого щенка  у нас поодиночке денег не хватало.

- Какая собака? - всхлипнули на том конце провода.

- Я и он независимо друг от друга хотели собаку. У Андрэ времени с псом возиться не было, зато я работаю дома, живём с мамой, муж мой ещё был жив ... Но Стефан – собака, понимаете? Больше у нас с Аликом общего имущества нет. И романа у нас никогда не могло быть.
У нас с мужем такая заковыристая история, что со стороны никому и никаким образом туда не вписаться. Спросите кого хотите – все хохотать будут. Так что старший брат Andre-Carlos’a – американский кокер спаниель Знаете такую породу?

- Нет, - шмыгнули носом.

- Вот. Рыжий, сплошные уши и глаза. Перестаньте реветь, а лучше прогуляйтесь и загляните в магазинчик, где продаются настенные календари или коробки с конфетами. Обязательно наткнётесь на нашего теперь уже общего родственника.

- Не сердитесь на меня, - еле слышно, - ... я беременна на третьем месяце. Ему ничего не говорила, всё никак не могла решить оставлять или ... . Всё думала, дума..., И снова заплакала.

- Исиар, если сейчас же не успокоитесь, то я не выдержу и прикончу этого идиота. Останетесь вдовой с двумя детьми; меня арестуют, а Вам придётся взвалить на шею помимо родственников Андрэ ещё мою маму со "старшим сыном Стефаном".

Там засмеялись: "Можно я Вам ещё позвоню?"
- Ещё бы нет.

Представляете? Из-за шуточек этого паразита Изабель могла бы не родиться.
               
                НЕ МОЁ СОБАЧЬЕ...
С Андрюшкой я, естественно, поругалась.

- Дрюш, ..., - в начале пыталась держаться как можно дипломатичнее, -...это не самая удачная шутка.

- Это вообще не шутка. Я мотаюсь постоянно – и так от гостиниц обалдеваю, хоть в Москве по-человечески пожить. Нет, каждый раз: "В Москве опять на даче у M... (друг) или на Беговой?
Звоню-спрашиваю: "Почему вечером не позвонила?"
Она: "У тебя мобильник отключён, а там (то есть у тебя) опять женский голос в трубке. Мне неудобно – это кто?"
А то она не знает, сто раз рассказывал. Кого она рассчитывала услышать?»

- Дрюш, значит плохо рассказывал. Тебя же в самом деле дома не бывает. Она тебя видит редко. Зная тебя, молчуна, разговариваете, небось, вообще по большим праздникам.  Продолжает человек интересоваться – трудно ещё раз объяснить толком?

- Что тут вообще ОБЪЯСНЯТЬ? Она за кого замуж выходила? С кем живёт по сей день? Если с тем подонком, кем меня воображает, о чём вообще с ней разговаривать. Ты с ней разок поговорила – уже прониклась материнским инстинктом, а мне это травести вечное обрыдло. Двадцать пять лет бабе, сыну семь лет.

Таким я Андрея никогда видеть не видела, слышать не слышала.

- Чего-то вы оба слишком долго в себе копите. Ты в очередной раз сорвался: шуточку пошутил и дверью хлопнул, отбыв в очередную поездку. Поставь себя на её место: как она должна была реагировать на провокацию? Правильно сделала, что позвонила. Нормальная у тебя жена. Давай толком аргументируй.

- Говоришь, я молчу. Это она молчит и смотрит, как кролик на удава. Следит за мной глазами ... молчит ... со всем соглашается. В ресторан пойти? - Пойдём. Домой закажем? - Закажем. В кино? - Яволь. Дома? - Да.  Кроме "да" у нас в лексиконе "спасибо", "Sorry" и "Pleaes". Господи, да хоть что-нибудь естественное скажи или сделай.

- Она тебя боится: боится вообще и боится потерять. Ты другое поколение, из незнакомой страны: не совсем понятный. Расстаётесь надолго, не притёрлись. Она сильно полюбила, а привыкнуть не успела, поэтому и расслабиться не получается.
Ну как тебе объяснить? Химия отношений - штука коварная. Когда любимый рядом ощущение жизни одно, а когда врозь – другое. Что-то меняется на клеточном уровне: электроны с протонами в другую конфигурацию складываются...

(Что я несу? Но остановиться не получалось)

- ... в одиночку дышать не в состоянии, при этом кислород в руках ДРУГОГО. Инстинктивно боишься зависимости. Живёте вместе – всякая всячина каждый день случается.
Вдруг разочаруешь любимого какой-нибудь мелочью, тебя разлюбят – кислорода лишат. Как жить? Вот и существуют дёрганные и неврастеничные. Кое-кто это страстью называет – эйфорией. По мне, так ... .
Только со временем притираются друг к другу, чуть успокаиваются. Если остаются вместе, появляется надёжность - отношения выравниваются Понимание без слов приходит с опытом, пережитым вместе.

- Ты себя слышишь? Получается, что я привожу жену в физиологически невменяемое состояние тем, что она меня любит и что живём вместе.

- Дрюш, ну не хочешь с ней разговоров, хоть обними её, сидя на диване. Правой рукой чиркай свои рисунки вечные, а левую просто держи на её плече ...

- Она на диване сидит от меня в полуметре с прямой спиной и вывернутой в мою сторону шеей – голова и туловище перпендикулярно, как на египетских изображениях. Между нами Андрюшка, вот он – нормальный, живой...

- Вот видишь. Андрюшка не был бы нормальным и живым при мамаше в ступоре. Значит, не в Исиар дело, а в вас вместе ...

В общем, ругались мы ругались по телефону и в Интернете. Долго ругались, в конце концов, поссорились.
Потом нас Исиар полгода мирила.

                ;;;;
Я и Исиар умудрилась дурацких соображений навысказывать. Исиар оказалась женщиной  вдумчивой и крайне дотошной. Мою ахинею она читала, отвечала предельно искренне на вопросы, но главное даже в самых шутливых фразах выискивался смысл: следовала цитата, вырезанная «из меня» с неизменным «WHY?/ПОЧЕМУ?» или «HOW?/КАК?»  Было ещё одно коронное:"WHAT ELSE?/ЧТО ЕЩЕ?"

- Чего ..., - бестактно полезла я не в своё дело, - ... Вы его боитесь?

- Я его не боюсь – я им любуюсь, - отвечала Иссиар. - С ним спокойно ... смотрю, как он двигается красиво ...

- С Андрэ лучше быть "русской женой", -  вякнула однажды после очередного "ЧТО ЕЩЁ?", не подумав о последствиях.

- ЭТО КАК?

Тема "русской жены", столетиями занимавшая лучшие умы, оказалась близка и ей. Я заглотнула приманку, соблазнившись тем, что никто живой меня не видит, не слышит и по шее сразу дать не сможет. Интернет, он всё-таки нечто эфемерное. После сотого "HOW?" я совсем распоясалась:

- Ну, например, лечь на диван, голову положить ему на колени – пусть он себе рисует практически у Вас на башке, а Вы книжку читайте ...

- Но там место Andre-Carlos’a, они и так редко видятся, - возмутилась Исиар.

- Ничего, пусть Andre-Carlos с другой стороны виснет.

Открыв её ответ, увидела неизменное "WHY?/ПОЧЕМУ?" заглавными буквами. Пришлось подводить бредовый теоретический базис:
 
- Русские привыкли к стеснённым условиям, слишком много личного пространства их настораживает. Мы даже в общественном транспорте стремимся сгруппироваться в плотный комок ..., - и, испугавшись очередного "ПОЧЕМУ?", закончила развесистой клюквой - ...видимо, это генетическая память на морозы.
 
Немедленно последовало:

- WHAT ELSE?/ЧТО ЕЩЁ?

На этом этапе переписки я вышла в открытое море имени барона Мюнхгаузена:

- Стоит поменять Ваш привычный режим питания на "русский ...", - поймав волну, неслась на всех парусах

- Non, - твёрдо остановила меня Исиар, - знаешь, у нас в семье все готовят отлично, даже Карлос (тот самый брат, с которым у Андрея общий бизнес). В Испании культ домашней еды, а вот я совсем – СОВСЕМ не умею. Мне у родителей дома никто не разрешает даже на кухню заходить. Ох, меня учили-учили ... так и не научилась ... . У вас в России такие блюда сложные ... non ...

- Стоит попробовать, - ответила я и быстренько научила Исиар самостоятельно готовить русское национальное блюдо "бутерброд с сыром": один кусок хлеба – и не хлеба для сандвичей, а батона. Корка не срезается – сверху мажется сливочным маслом ... .

В море имени барона Мюнхгаузена берегов видно не было
- ... еда приготовлена лично тобой –  это не главное. На худой конец, можно притащить от испанской бабушки всякой всячины и запихать в холодильник – тоже вполне по-русски получится. В этом случае имеет смысл сказать мужу, что всё это бабушка специально приготовила для мужа внучки.
 
- ... Далее, русская жена сидит рядом с мужем, а не напротив, как все прочие  - это важно. Русская жена общается с мужем за столом, но САМА НЕ ЕСТ.

- WHY?/ПОЧЕМУ?

- Ну, может, сказывается некоторая близость к Азии, восточные традиции ...

- Мы тоже от Азии недалеко, но ..., - Исиар не хотелось отказываться от еды. Снова WHY?

- Не знаю,я не историк. Считай, некий символ жертвенности, свойственный и понятный русским. Знаешь, в московском Кремле есть Грановитая Палата – в ней в давние времена царь принимал послов и устраивал самые торжественные обеды. Палата сама по себе олицетворение государственности. Естественно, в убранстве полно символики. В частности, каменная резьба изображает животных-символов, среди которых пеликан. Пеликан как раз и символизирует жертвенность: как самка пеликана выклёвывает куски собственного тела на корм птенцам, так и русский государь должен положить жизнь свою на благо граждан.

Услышав про пеликана, Исиар, видимо, согласилась пожертвовать бутербродом с сыром, так как последовал вопрос: "Ты сама пробовала не есть, а сидеть рядом?"

- Действует почти безотказно, - честно отпечатала я. – Особенно эффективно рано утром и поздно вечером.

- Ну да?! Андрэ всегда следит за собой. Я же поставлю его в неловкое положение – небритый, со сна или с самолёта ...  Мне, к примеру, утром всегда хочется в одиночестве привести себя в порядок... подумать.

- Мне тоже. Мне, правда, повезло: муж был совой, а я – жаворонок, поэтому я до него всё успевала. Тебе сложнее ....

- Слушай, - как-то поинтересовалась Исиар. - У вас ещё одна непонятная традиция есть, или я чего-то не понимаю. Мы только с Андрэ познакомились – я ему Барселону показываю, про семьи разговариваем. Говорит: «Котёнок у вас славный». Я рассказала, что Jaune’a мне подарила мама, она у нас с Карлосом француженка. Слушал-слушал и говорит: «Раз есть кот Jaune, наверное, я как personne d’houneur имею возможность (?) или имею право(?) жениться.

- ...как честный человек обязан жениться, - сообразила я.

- WHY?/ПОЧЕМУ?
 
- кошка – символ благополучия., - привычно начала я, потом вдруг надоело мне море имени барона М. - Исиар, ты животных  любишь?

- Люблю, только нужно, чтобы им хорошо было, а я не знаю, хорошо Jaune или нет. Я ведь всё по-книжкам делаю.

- Кот общается с тобой?

- Он с Andre-Carlos’ом общается. Его любит - я уверена. Я своё хочу ... Изабель родится, куплю нам с ней птичку.

- Исиар, у меня идея, но ты подумай хорошенько. Если не птичку, а щенка? У тебя или Andre-Carlos’a аллергии на собак нет?

- Нет. А можно? Андрэ не обидится? Всё-таки Стефан ...

- Поищи в Барселоне питомник, подожди хорошего потомства и выбери ... кокера. Только выбери обязательно девочку и обязательно самую светленькую из помёта. Не рыжую, а палевую, почти беленькую. Ласковую, самую спокойную и обаятельную – с ясными глазками ...
- Я справлюсь? Андрэ не ...» , - загорелась Исиар.

- Плюнь на Андрэ, ты себе заводишь, для души.

Они ве же разошлись за полгода до рождения Изабель - слишком разные. Исиар довольно скоро снова вышла замуж, Андрюша свободно общается с детьми, даже вольнее и радостнее, чем раньше.  А через год у него появилась Pretty Lady, большеглазая, деликатная и самая светлая из помёта.

Что всё это время делал Стёпа? Работал шаромыжником.
               
                ШАРОМЫЖНИК
Если отвлечься от русских остряков времён наполеоновских войн и вернуться к французским истокам, то слово шаромыжник окажется вполне милым: cher ami – милый друг. Наш Стёпка оказался милым другом. Да не мопассановским, а самым настоящим.

Заехать к нему в гости стало естественной потребностью друзей – как выпить минеральной воды в жаркий день.

Стёпка умел слушать, умел реагировать, пользовался богатейшей мимикой.

Ему доверяли свои настроения и свои тайны. В отличие от тростника-предателя, Стёпка не выдавал наши «ослиные уши». С ним можно было иметь дело, рассчитывая на настоящую помощь и ту поддержку, которая нужна именно в этот момент.

Вывернувшись из дорожных пробок, заскакивала подруга-хирург после операций и перед «второй сменой» домашнего хозяйства: «У меня всего минут сорок. Посижу со Стёпкой?»

Я быстренько готовила кофе и выкатывалась с кухни.Через полчаса заглядывала краем глаза: подружка что-то негромко рассказывала – Стёпка слушал, положив морду ей на колени.

Примерно та же сцена повторялась со всеми, включая Стёпину парикмахершу, которую мы приглашали раза четыре в год, чтобы не совсем забыть про породу. В этом случае Стёпа стоял на столе. Гостья что-то рассказывала, журчанию её монолога аккомпанировал стрёкот машинки, закончив обрабатывать одно ухо, мастерица снимала Стёпку со стола: "Иди посмотри - может, ещё снимем?"

Не обращая ни на кого внимания, Стёпа несся к большому зеркалу в маминой комнате.

Огромные ласковые глаза идеально успокаивали. Эти же глаза блестяще снимали приступ звёздной болезни, редко, но случавшийся после особо удачного дня. Стоило мне вернуться домой с букетом цветов (иногда и такое случается с переводчиками) и чувством поросячьего визга внутри, стоило начать излагать «со знанием дела» содержание только что переведённого узко-специально-научного,  в глазах пса начинали прыгать ироничные чертенята, угол губы морщился, ухо приподнималось. Мама в такие моменты говорила: «Надо же, как у нас хорошо учат на филфаке». Стёпка обходился без слов, но целительный эффект был одинаков: я мгновенно "сдувалась".

Он ассистировал маме. К любому врачу обязательно обращаются за помощью дома: соринка в глаз попала, ячмень, начинается коньюнктивит.... Частенько посоветоваться после или до визита в клинику, мало ли что ещё. Приходят пожилые соседи, приводят малышей – некоторые боятся солнечного зайчика, который окулист направляет прямо в глаз. Инстинктивно отворачиваются, закрывают глаза, малыши начинают капризничать. 

В этих случаях Стёпа незаменим. Он с малолетства привык к тому, что устройство его глаз периодически рассматривают просто ради удовольствия – примерно как ценитель живописи любимые альбомы. По первому зову прыгал на диван, мама фокусировала лучик прибора, привычно отходил в сторону мизинец: «Посмотри на кончик пальца, теперь вперёд, снова на пальчик – умница. Ну вот и всё». После этого самые капризные и несговорчивые беспрекословно усаживались рядышком со Стёпкой на диване и в непринуждённой обстановке позволяли бегло осмотреть себя.

Самое основное: Стёпа составлял компанию маме при просмотре футбольных и хокейных матчей. Я чужая на этом празднике жизни, а вот мама с Павлом – болельщики. Павлу компания была ни к чему. Но в маме жил футбольный эстет: помнила, кто в какой ситуации забил, передал или пропустил, кто отсутствовал в том или ином матче, а кто наоборот засветился впервые. Компания ей нужна, отреагировать необходимо. В Стёпины времена многие матчи передавали в записи по ночам – на диване мама с псом сидели обнявшись, до меня доносилось отдалённое бормотание и вскрики. Проснувшись утром, безошибочно угадывала исход: если Стёпка вилял хвостом, общался со мной, а мама давала за завтраком беседовала на всякие-разные темы – порядок. В случае неудачи мама молча совершала утренние процедуры, Стёпа дремал – они шли к двери гуськом по длинному коридору: мама впереди, Стёпа, опустив морду, следом. Закрывая за собой дверь, мама не выдерживала: "Нет Стёп, всё-таки я не понимаю ... "

Однако, стоило двери закрыться, ко мне оборачивалась хитрая морда: Стёпа был готов общаться со следующим «клиентом».
               
                ФИНАЛ
Среда  началась как обычно: Стёпка ел – гулял – занимался собачьими делами. Вечером загрустил: лежал на диване, составить компанию маме за вечерним чаем отказался, к моим гостям не вышел. Привычно послушали сердечко. На следующий день «грусть» не прошла, а стала совсем явной. Вызвали ветеринара.

Стоило "лекарю" явиться, Стёпка чуть повеселел: хвост завилял, всё время визита оставался с нами в гостиной, как обычно проводил «лечащего друга» до лифта.  Перед уходом Саша  подвёл итог:

- На первый взгляд ничего особенного. Аритмийка чуть усилилась. Правда, причины всегда найдутся: летняя жара, лежал неудобно, понервничал ... Не мальчик уже – через месяц тринадцать лет. Провериться обязательно надо – анализы сдать, кардиограмму сделать, УЗИ. Мне поутру в командировку улетать на два дня, а вы поезжайте в клинику, где директором мой однокурсник. Даже хорошо: «один ум хорошо, а два проверенных лучше». Будем надеяться, что диагноз: "симулянт на почве философских раздумий".
 
Чуть отлегло от сердца. Утром направились в клинику. Клиника сразу понравилась: небольшое здание в милом старо-московском дворике. Даже не верится, как такой ностальгический уют уцелел, спрятавшись в шаге от супер-современного проспекта.  Встретили нас тоже как-то по старо-московски - ласково, искренне, по-домашнему. Не торопясь слушали, делали анализы. Разные специалисты не выкидывали  меня из кабинета, а, наоборот, переходили вместе с нами из одного помещения в другое. В конце осмотра в последнем кабинете, где Стёпе делали УЗИ, вокруг пациента уже собралась группа ветеринаров:

- Ох, что-то не нравится. Нет, сердце как раз справляется. Какой-то с почками  неполадок. Сейчас Валечку попросим поскорее предварительный анализ крови сделать ... завтра она повнимательнее биохимию посмотрит. Хорошо бы, малыш,  ещё кое-какой анализ сделать ...

Тут мой умница заволновался на столе, заёрзал ... . Я соообразила:  "Ну-ка давайте лоточек". Мы всей компанией вышли на улицу, где Стёпка «сдал другой анализ».

- Надо же, умничка. Не заходите в помещение, побудьте на свежем воздухе. Сейчас мы тебе, лапушка, прямо здесь на солнышке укол сделаем. Хозяйка твоя у нас в аптечном киоске лекарства купит. Анализы проверим – завтра яснее картина станет. Приходите завтра без собаки – консилиум устроим.

- Но завтра суббота. Наверное, у кого-то из вас выходной?

- Да ладно, работаем не по расписанию, а когда для дела надо. Есть проблема – решаем, нет - отдыхаем.

Бедный мой, грустный, осунувшийся мальчик потыкался мордочкой в ласковые руки новых знакомых – всех поблагодарил. К вечеру совсем ослабел, на следующий день уже не вставал с постели.

Ночью я несколько раз вставала, подходила в полуоткрытой двери маминой комнаты и слышала еле-слышное, - Спи мой хороший, набирайся сил. На УЗИ хорошо видно: почки целые, не сморщенные. Начинайте трудиться, пора ...давайте, давайте, - уговаривала мама Стёпины почки.

- Держись,  родной, - мысленно подключалась я, -Как же без тебя. Это невозможно. Ещё не пора – кокеры живут до 16 лет. Ты же НАШ СТЁПА – ты справишься.

Днём помчалась в клинику. На крылечке сидел Сашин однокурсник:
 
- Давай здесь посидим. Худо дело ... Интоксикация неясной этиологии. Почки "вхолостую" работают: жидкость вытекает, а ничего не фильтруется. Смотрите, какие сумасшедше-высокие цифры калия, креатинина ... . Крайне опасно – на грани .... Пока Вас поджидал, даже в книжный сбегал – купил новый двухтомник по клиническому анализу. Не могу понять, в чём причина. Говорите, ещё в среду нормальное состояние: бегал, ел нормально?

 - Да. Никаких проблем. Я бы заметила: по лестнице бегом на пятый этаж три раза в день  в свои почти тринадцать лет. Клянчил, как обычно, за столом ...

- Не понимаю,  почему такой резкий «обвал»? Похоже, отравили собаку ... Хотя?

- Этого не может быть в принципе. Я с ним лично гуляла - он ничего не подбирал, с незнакомыми не встречались. Его все любят.

- Не мудрено – такой обаятельный умница. Ничего, постараемся справиться. У меня был случай, когда анализы ещё хуже оказывались ... Говорите, есть знакомые клиницисты? Все необходимые анализы собраны - посоветуйтесь с «человеческими» коллегами. Пока дадим антибиотики и каждые два часа станем «промывать» физраствором. Сможете самостоятельно? У нас сестричка опытная всего одна, а Стёпке надо регулярно инъекции делать.

- Справимся. Я дочь врача, маму сами видели. Живём рядом с Боткинской, соседка -операционная сестра. У неё тоже собака - вместе гуляем.

- Вот и славно. Вы мне звоните – не стесняйтесь. Саша завтра приезжает. Поборемся вместе – это же НАШ СТЁПА.

По дороге домой набрала по мобильнику знакомого врача-терапевта.
Услышала: Степке худо, врачи просят совет? Сейчас буду. Это же НАШ СТЕПА.

Приехала с ручным кардиографом: «Хорошо, что шерстку выстригли на тех местах, где ставили клеммы. Пять точек маловато, давай по-максимуму».

Глядя на бегущую бумажную ленту кардиограммы: "Ух, ты – читать читала, что собаки и люди похожи, а вот своими глазами ... . Если бы кто принёс эту кардиограмму – сказала бы, что человеческая. Инфаркта точно нет, но сердечко хроника, сомнений нет".

Взглянула на листки с анализами
- Тоже будто человеческие. Воистину, «мы с тобой одной крови». Если бы в поликлинике больного с такими результатами обнаружили – главрачу не сдобровать, что раньше тревогу не забили. Почки, будто из Чернобыля – экологическая катастрофа, а не результаты. Что же такое в организме творится, миленький ты мой? Не горюй, поборемся - ты же НАШ СТЁПА.

В воскресенье приехал Саша:

- Всё правильно, продолжаем работать. Правда, надо быть готовым ко всему – сердце слабое. Записывайте подробную схему реанимации и держите шприцы, ампулы преднизолона под рукой. Тамара Алексеевна, делали когда-нибудь прямой укол в сердце человеку? Отлично. Здесь то же самое, чуть другая анатомия, хорошо бы потренировать – только вот как? Манекен нужен.

- Знаю», - я вскочила на стремянку, выкинула хлам с антресолей – достала большого плюшевого медведя, случайно уцелелевшего то ли вопреки моей нелюбви к мягким игрушкам, то ли благодаря ей. Старая техника изготовления: твёрдая голова, но мягкое тело.
 
- Примерно здесь сердце. Собака находится в таком положении – постарайтесь попасть сюда. Не бойтесь, вводите сразу всю дозу. Скорость важнее всего.

Целый час кололи плюшевого медведя. Тренировал сороколетний учитель восьмидесятилетнюю ученицу.  Работали коллеги-медики: ветеринар и клиницист.

- У меня Сара расхворалась, - сказал Саша в дверях, - Придётся оперировать. Только что с самолёта – сразу к вам. Завтра разберусь с делами, вторник освобожу - займусь своей собакой, в среду обязательно заеду к вам. Вы уж продержитесь пару дней.

Проводив Сашу, принялась за звонки – надо корректировать рабочую неделю. Перенесла кое-какие уроки на дом.

Не в состоянии разрабатывать сложную схему урока: самое привычно – фонетика с лексикой на "коронном". Давно в качестве фонетической модели  "подсела" на Синатру.

Приезжали друзья, ученики и коллеги.  Негромко, но почти без остановки звучал в квартире голос Синатры и среди прочих чаще всего - "Мy Way" ("Мой путь") Пола Анка. Длинная,
медленная песня, умный текст. Люди приходили и уходили, – песня оставалась. С ней как-то легче – слёз у всех меньше. Сейчас гостям и хозяевам полагается быть в форме ради Стёпы.

Заслышав знакомый голос нового посетителя, Стёпка начинал шевелиться на руках у мамы.

Мама кричала: "Зайдите к нам на минутку".

Гость заходил – Степаша в понедельник ещё вставал, просил снять себя с кровати – подходил к другу – тыкался мордой. Во вторник приветствовал посетителей только лёжа:

- Ничего, просто тяжеловаты процедуры для старичка. Осталось немного – пара деньков и можно отказаться от переливаний. Уже чуть получше анализы. Потом на поправку пойдём. Это же НАШ СТЁПА, - успокаивали мы с мамой гостей и друг друга, оставшись наедине.

Молчали, лежал у нас на руках Стёпа. Прислушивались к голосу Синатры:
«I’ve lived a life that’s full.
I’ve travelled each and every highway;
But more, much more than this,
I did it my way
Я жил полной жизнью,
Путешествовал по всем путям-дорогам,
Но гораздо важнее то, что
Я делал всё по-своему, превратив в мой путь

For what is a man, what has he got?
If not himself, then he has a naught.
To say the things he truly feels
And not the words of one who kneels
The record shows I took the blows
And did it my way”.
Ведь что есть мужчина, что он получил в итоге?
Если не себя самого – то он ноль,
Говорить то, что на самом деле чувствуешь,
А не слова, что обычно говорит тот, кто стоит на коленях.
Запись фиксирует: я принял на себя удары
И сделал это по-своему, превратив в мой путь,


Стёпа недаром тратил последние силы и беспокоился при звуках “My Way”: «Вслушайтесь, глупые люди, бездарные лингвисты, неспособные понимать без слов».

В понедельник и во вторник со всеми человеческими спутниками прощался мой пёс. Наш Стёпа – не совсем собака. Настоящий мужчина.

С субботы он практически не ел. Я готовила  полужидкие  протёртые лакомства. Стёпа нежно лизал мою руку рядом с черенком ложки: «Спасибо, не хочется. Может, позже».
Во вторник около девяти вечера началась сильная аритмия: короткие хаотичные удары – за ними выпадение.

- Сашенька, плохо ...

- Девочки, я  Сару только что со стола снял. Ещё наркоз не отошёл. По телефону буду корректировать ...  Продержитесь ночь.
 
В одиннадцать вечера я принесла тёплую мясную  кашицу. Стёпка лежал у мамы на руках. Не отрывая глаз, следил, как я подхожу, как отмеряю на ложку вкусное пюре, подношу к губам.
Он попросил приподнять себя, снял языком еду – подержал во рту – проглотил. В глазах сначала появилось удивление, потом они вдруг стали огромными и странно ЖИВЫМИ, РАДОСТНЫМИ. Затем голова резко откинулась назад.

- ШПРИЦ!!!

Одновременно с криком прозвенел дверной звонок. Саша, оставив только что прооперированную собственную собаку, приехал к Стёпе.
Пока я открывала дверь, мама делала Стёпе искусственное дыхание – рот в рот.

Саша положил ей руку на плечо
- Всё, мои хорошие. Конец.

Провел ладонью по векам Стёпы – закрыл глаза.

Саша уехал - мы остались вдвоём. Я завернула Стёпу в простынку, взяла на руки: "Мамуль, ты прости – я посижу с ним в своей комнате ... Пока не остыл ... Этт...то долго – мне Андрей рассказывал". Закрыла за собой дверь.

На следующий день Стёпу увезли, чтобы вернуть урной с прахом. Я обзвонила врачей и услышала: "Мы не успели. Прости нас. Мы его будем помнить. Это же НАШ СТЁПА".

Ответила на звонки друзей.  Не смогла позвонить лишь одному человеку – не хватило сил. Андрею позвонила через год - тогда не позвонить было бы подлостью. Он взял трубку с первого гудка, будто готовился: «Дрюшенька, Стёпа умер год назад. Сам, у нас с мамой на руках, от сердца. Смотрел на меня, мясное пюре проглотил ... Знаешь, глазки стали яркие, и умер сразу.

Дрюш, этт-о ещё не всё. Ммм...есяц назад ....

- Молчи. Не говори, Тусенька, я понял. Завтра прилечу – побуду с тобой.

- Не надо, родной мой. Я в порядке.

- Хорошо, тогда прилечу в июне – заберу тебя к себе. Поживёшь здесь с нами.

- Не могу, занимаюсь делами, сам знаешь, сколько всего после .... Не тревожься, со мной Шерри, он китайская хохлатая  собака – ему девять месяцев.

- Слава Богу, ты не одна.
               
                ТРИНАДЦАТЬ СОБАЧЬИХ ЛЕТ
Андрей Литвин - Андрюша,Дрюшенька. Что для меня этот мужчина? Что я для него? Что нас связывает? Мы не кровные родственники. Никогда не были любовниками.  Нас не объединяют общие бизнес- или научные проекты. Мы не воевали вместе, не поднимались в горы, не опускались в подводные пещеры, не летали на дельтопланах и не ходили в кругосветные плавания. Мы не попадали под обстрелы, обвалы или лавины, мы не застревали в расщелинах скал или подводных пещер. В нашем «архиве» нет ничего из списка важного и ценного по меркам современного общества.

Что есть? Несколько полузабытых школьных лет, да три собаки: его Шон, моя Джильда и наш общий Стёпа.

Собаки. Подумаешь, собаки?! Странное, пустое и неприбыльное хобби: собирая картины или марки гарантируешь, что внуки-правнуки  получат в наследство если не капитал, так хоть вещественную память. А здесь? Гарантировать можно лишь то, что однажды разорвётся у тебя сердце и уйдет земля из-под ног. Ведь собака почти всегда уходит из жизни раньше хозяев.  Что за мазохисты заводят собак?

Есть учёный, который для меня не просто авторитет, а один из любимых учителей - австрийский психолог Виктор Франкл. Судя по тому, что его изучают на факультетах психологии, философии, экономики и менеджмента университетов разных стран мира, я в своей любви не одинока. Франкл сформулировал понятие любви: существует «нечто» вне тебя, чему ты говоришь "ты" и "да". (В.Франкл "Человек в поисках смысла" М."Прогресс", 1990). "Ты" - поскольку "нечто", не являющееся частью тебя, становится родным и понятным. «Да» -  так как становится ценным и необходимым.

Знаете, в человеческом мире даже с самыми близкими и родными иногда хочется перейти на "вы". Размышляя о любимых увлечениях и самых важных проектах, подчас так и тянет на оговорку "да, но". Чтобы нивелировать, приходится искать компромиссы, закрывать глаза, привыкать и подстраиваться. Чтобы сгладить бесконечные "но" надо работать, работать и работать. Не заметишь, как пролетела жизнь. А результат? Никакой гарантии.

Для "мазохистов" собачников проблема отсутствует. "Ты" и "да"  непроизвольны как вдох-выдох, так как безостановочно поступает нам кислород любви.  Гарантированное отсутствие кислородного голодания - маркер, по которому мы узнаем друг друга.

Мои великолепные человеческие мужчины, спасибо вам. Не столь важно, останемся ли мы вместе или разведут нас пути-дороги. У нас общая история длительностью в тринадцать собачьих лет.  Столько всего попало на плёнку удивительного «сериала» под названием НАШ СТЁПА.

Тринадцать лет лишь для фильма много. Тринадцать «собачьих лет» для жизни человека – не так, чтобы очень. Для истории – вообще ничто.  Так, "плевок в вечность", МИГ МЕЖДУ ПРОШЛЫМ И БУДУЩИМ. Но, как мы знаем, ИМЕННО ОН ....
 

                ШЕРРИ
   
СОБАКА ПРИХОДИТ САМА

Я очень благодарна соседке. Именно она первой узнала страшную новость о смерти Стёпы: я встретила ее, когда несла тельце моего кокера к машине, которая должна была увезти его в крематорий. Оля возвращалась с утренней прогулки, на руках у нее сидел годовалый китайский хохлатый паудер-пуф. До китайчонка у Оли 11 лет жил американский кокер-спаниель.

Совпадение: в соседних домах два рыжих «американца», да еще с одинаковыми именами. Только Олин Стёпа – уменьшительное от Стива, а мой Стёпа, как Вы уже знаете, Стефан. Во дворе моего звали Степой-младшим, Олиного Стёпой-старшим. На этом сходство заканчивалось, ибо характеры и даже внешность оказались абсолютно разными. Дружили мы «собаками» 12 лет, за год до ухода моего мальчика умер Стёпа-старший, Оля поменяла породу, но оставила прежнее имя, поэтому сейчас в нашей компании крутился очаровательный болонко-подобный Стёпа-новый.

Вот их-то я и встретила в то страшное утро. Дождь лил как из ведра. Я с трудом могла что-то проговорить. Вдруг Стёпка, сидя у Оли на руках, принялся быстро-быстро гладить передними лапами мои мокрые от слёз и дождя щеки.
 
Именно Оля, которая год назад прошла через кошмар потери собаки, дала мне бесценный совет: «Ищи собаку». Многим может показаться кощунством. Поверьте, это единственное спасение, не предательство – ушедший любимый навсегда останется в сердце. Я слишком многих теряла в жизни, чтобы лукавить - в сердце хватит места всем близким и родным, неважно к какому биологическому виду они относились. Так вот Оля сказала мне под дождем у тельца моего малыша: не сиди дома, сразу начинай смотреть книжки, Интернет, ходи на выставки, иди в зоомагазин на Арбате, выходи вечером, как всегда, гулять с нами. Неважно, что не купишь сейчас, просто смотри на разных собак - чем больше тем лучше.

Я ей не поверила. Но надо было чем-то глушить невыносимую боль. Надо было отвлекать мамочку. В свои 80 с лишним мама продолжала работать: вставала каждый день в пять утра, чтобы в полвосьмого сесть в метро, где еще не так много народу (ни под каким видом не соглашалась брать такси). По-прежнему, как все шестьдесят лет трудового стажа, принимала пациентов в медцентре. Вечером ее (как все шестьдесят лет) забрасывали звонками. Оставалась лишь пара часов передохнуть. Эти пару часов она разговаривала со степочкиной фотографией. Продолжала рассказывать новости и советоваться со Степкой на фотографии точно так же, как 12 лет беседовала с нашим рыжим дипломатом. На это невозможно смотреть. Надо было что-то решать.

Обзвонила клубы, купила  несколько новых книг, влезла в Интернет. Всё было не то: не те люди брали трубки, не те глаза смотрели с фотографий. Через пару недель, когда мы уже давно развеяли прах Степы там, где хотели, стало что-то вырисовываться. С кокеристами мне не повезло по разным причинам. Не Судьба.

С другими породами что-то стало вырисовываться. Сначала, как ни странно, понравились заводчики. Первой породой, с которой захотелось познакомиться, оказался вест-хайленд-уайт терьер. Мы с мамой поехали в Нахабино и познакомились с очаровательной хозяйкой Мариной, интеллигентнейшей терьершей-мамой и четырьма ее месячными лихими карапузами. Выбрали, обговорили все детали, сто раз созванивались. Я договорилась с нашим ветеринаром, чтобы он съездил вместе с нами за щенком. Заморочила голову девочкам из «Марквета» на Ленинградке, сто раз обменивая кровать и игрушки. Ночь перед установленной датой не спала. Утром позвонила Марине, извинилась и отказалась. Позже та же история повторилась с папильоном, потом еще с кем-то.

В какой-то момент я вспомнила о Стёпе-новом: как он, утешая, гладил мои щеки. Про породу "китайская хохлатая" ничего ровным счетом не знала. Паудер-пуф Степа выглядел типичной болонкой с бантиком на лбу. Болонки меня никогда не вдохновляли. Голышей же видела всего один раз по телевизору – показались жлобскими.
Но лапы, стирающие слезы с моих щек, не выходили из головы. Я решила подъехать на выставку – посмотреть «живьем». Впечатление в те дни я производила дикое: смотреть на опухшее лицо было страшно, а произносимый текст вполне подходил под классическое описание какого-нибудь синдрома из учебника по психиатрии.  Час я прорыдала у ринга кокеров, потом из чистой вежливости подошла к "китайцам".

Там завела привычную шарманку про то, что мне нужна точная копия Степочки только в другом «породном исполнении». Всерьез меня никто не принял, но все же сунули носом в клетку. В клетке находилось два месячных существа. Одно мирно спало и вполне подходило под определение «прелестный малыш». Второе нечто бродило по клетке и меньше всего походило на то, что я привыкла считать щенком. Скорее это существо с абсолютно голым тельцем, тонюсенькими лапами, да снежным пухом на голове вызывало ассоциации с «нечеловеческими» персонажами "Звездных войн" Джорджа Лукаса.

На том же самом ринге, помимо "китайцев",  выставлялись еще несколько пород, в том числе единственная фараонова собака. Видимо, не только одна я первый раз в жизни увидела подобное «нечто», фараонова собака тоже, видимо, встретилась с таким чудо-юдом впервые. Рыжий  пес ростом с молодого дога сунул нос в клетку. Знаете, что сделал голый джедай размером меньше носового платка? Подошел к прутьям, сел на попу и крошечной лапой выдвинул фараонов нос за пределы своей территории. Тут уж я заинтересовалась всерьез. Все же мудрые заводчики решили не рисковать и порекомендовали остановиться на более привычном пушистике. Пушистик в самом деле спокойствием и милотой больше походил на кокера. На нем я и остановилась. Утром мы созвонились с Катей - я объяснила ей как проехать к  нам. Через 10 минут перезвонила и попросила привезти не пушистого малыша, а голого джедая. Бедная Катя потеряла дар речи, так как готовила к продаже и приводила в парадный вид его брата.

               
                ПЕРВЫЕ ДНИ ДЖЕДАЯ
В 14:00 в мой дом въехал Шерри с подклеенными наспех ушами и шрамами на попе от бритья на скорую руку.
Взяла на руки – лапы толщиной в черенок чайной ложечки. Младенческая розовая кожица. Это собака?
- Он не хрустальная ваза, - мрачно заметила Катя, - глазом не успеешь моргнуть, построит весь двор.

Освоился щенок мгновенно. Поел, сделал лужицу на пеленке, с удовольствием отправился в мамину комнату, где ему предстояло жить. Как мне объяснила ответственная за породу нашей секции, голыши предпочитают уединение и собственный закрытый домик. В связи с этим Шерри был куплен дорогущий итальянский домик-переноска "на вырост" (для собаки средних размеров, чтобы места развернуться хватило на всю жизнь).
Щенок обнюхал новый домик, поболтался внутри, обследовал, что там налито в мисочке, укрепленной на дверце – улегся в дальнем краю.  Я закрыла дверцу, демонстрируя личную неприкосновенность. Раздался пронзительный визг. Открыла дверцу – визг прекратился. Закрыла – вопль громче прежнего. Ясно: вопрос об уединении снят с повестки дня. "Собственный закрытый" просуществовал в обиходе меньше месяца, после чего отправился на вечное поселение на антресоли.

В дальнейшем мы подбирали Шерри разные варианты. Самым любимым оказался обычный матрас. Сам он не демонстировал ни малейшего желания забраться на человеческую постель или даже диван в гостиной. Так продолжалось года три, но однажды зимней ночью лопнул утеплитель между оконной рамой и стеной – в щель засифонило, и через три часа меня разбудил дрожащий Шурик абсолютно синего цвета. Eле отогрела, прижав к себе под одеялом.

Найти выход оказалось непросто - отказывался надевать свитер на ночь наотрез. Пришлось засунуть в постель. Теперь Шерри засыпает у себя на матрасе, если становится холодно, то подходит к постели и будит меня (сам не прыгает). Я встаю, он сонно плетется к корыту с игрушками и минуты две выбирает любимую – я тащу на руках в постель Шурку, который держит в зубах что-то из корытца. Игрушка бережно укладывается на мою подушку, только после этого типчик отправляется гулять по кровати, выбирая, где бы прилечь самому.
 
Мы с Шеррькой вместе посещаем зоомагазин - сам выбирает себе матрас на смену съеденному. Шерри готов разодрать любой «мерседес» за два дня, но у нас правило: матрас должен прожить не меньше трех месяцев. Когда его заносит раж раздирания, стоит напомнить - прекрасно понимает и останавливается. Матрас служит для дневного лежания и таскается по всей квартире. Если я ушла, то он волочит его к двери и охраняет дом с комфортом. Если я в ванной, то матрасом подпирается дверь. Я, конечно, благодарна за заботу о моей безопасности, но выбраться наружу удается с трудом. Если готовится обед, то Шерри с матрасом перемещается на кухню и следит за готовкой.

Возвращаемся в первый день. Обследовав домик, тип вернулся в гостиную и безошибочно, будто уже сто лет проживает в квартире, направился к корытцам с игрушками. Корытца два. Одно располагалось подальше и завалено миллионом Степкиных игрушек. Степка очень редко ими пользовался, лишь время от времени бегал за мячиками, практически никогда не интересовался фигурками.

Второе корытце мы поставили на видном месте и заполнили специальными щенячьими не из жесткой резины, а из мягкого латекса, не опасного для младенческого прикуса. Шерри обследовал «щенячку», повертел головой и отправился к Степкиному корыту. Дальше минут двадцать пять сосредоточенно выбирал из обоих корыт «самое необходимое на сегодня» и перетаскивал к себе в домик. Иногда по ходу дела менял решение: тащил что-то обратно, чтобы заменить «забракованный товар» на «качественную вещь». Все это время щенок ни малейшего внимания не обращал ни на нас с мамой (свою новую стаю), ни на Катю с сыном (любимых прежних хозяев, с которыми приходилось расставаться). Люди и не-игрушки Шерри не интересовали. «Укомплектовав» новый домик, щенок завалился спать, что было вполне естественно после таких-то трудов.

Дрых беспробудно часа четыре. Давным-давно ушли Катя с сыном, давным-давно пришел ветеринар - выпили чаи-кофеи, обсудили новости-старости. Наконец, тип явился. Зевнул, потянулся, по-прежнему ничем не проявил заинтересованности в нашем существовании – потом раздался пронзительный визг «И...И...и...иии» . С этим визгом Шерри стал носиться по квартире со скоростью мотоцикла, мастерски выруливая на всех поворотах квартиры. Если скорости нестись на четырех лапах не хватало, переходил на две (неважно задние или передние).

Саша пару минут понаблюдал за ним:
- У щенка скользят лапы на паркете. Надо застелить пол.
Мы с мамой ненавидели всяческие ковры, линолеумы и прочее. Взмолились:
- Ой, Сашенька, может, не надо уродовать квартиру?
Мама выдвинула свой аргумент:
- Мне уже 80 с лишним лет, я же хожу – не спотыкаюсь.

Саша остался непреклонен. Снова мы услышали сашино коронное, не раз нами слышанное за многие годы общения:
- Про людей ничего сказать не могу – я их не лечу. У моего клиента скользят лапы – могут неправильно сформироваться суставы. Вы посмотрите на его конечности – насекомое. Я вообще плохо представляю, как ему прививку делать – там, где кончается кожица, сразу начинаются внутренние органы.

"И...иии..." "Харлей-дэвидсон" несся мимо нас, ничем не проявляя каких-либо сложностей в перемещении по паркету.
Его все же поймали, потискали-пощупали-послушали и одобрили. Так прошел первый день, и начался новый виток жизни.

Мама приняла Шерри сразу и безоговорочно:
- Глазки-черемушки мои родные.

Мамочку я спасла (как мне тогда казалось). Себя чуть не погубила (как мне тоже тогда казалось). У меня никак не получалось полюбить существо, с которым предстояло прожить бок о бок долгие годы. И существо это – кроха, который ни в чем не виноват и которому ни под каким видом нельзя показывать, что он не мил. Странное дело, Шарик, Джильда и Степка впорхнули в мое сердце с первого дня, а вот для Шерри почему-то моя душа оставалась закрытой довольно долго. Видно, петли от двери в душу заржавели.  Сентябрь-октябрь стали сплошным мучением.  Все оказывалось не то и не так.

Прежние собаки спокойно сидели у меня на коленях. Шерри с удовольствием шел на руки, но на коленях не сидел ни минуты - кусался, брыкался, царапался, вертелся. Вовсе не из агрессии – его захлестывала неукротимая жажда деятельности.
Он кусался чтобы кусаться, брыкался чтобы брыкаться и царапался чтобы царапаться. Когда я, обалдев от кусания, подсовывала Шеррьке вместо своего пальца его лапу или хвост, он с тем же удовольствием жевал собственные части тела. И еще одно обстоятельство, очень важное для меня: запах был чужим (я еще помнила родной запах моего Степки).

Всем «прежним»  я была интересна как личность: они виляли хвостом,  улыбались – в общем, на меня реагировали в той форме, которая была доступна моему пониманию. Этому типу я сама по себе на фиг была не нужна – люди его интересовали только в качестве партнеров для игр. Нельзя было ни минуты посидеть спокойно – тебя забрасывали игрушками с ног до головы, на тебя прыгали, вокруг тебя ходили на задних лапах... вечно путались под ногами, постоянно толкали носом под коленки.
Какие книжки почитать, какая музыка (как со Степкой)? ИГРАТЬ!!! 24 часа в сутки. Какое там наказание за мелкие провинности в виде «газетой по попе»? Во-первых, попа размером с мелкую монету, а, во-вторых, вы эту попу сначала поймайте.

Справедливости ради надо сказать, что Шерри обожал учиться: «лежать-сидеть-нельзя-место-ко мне» мы освоили за неделю. Этот кроха ждал момента начала урока так, будто ничего интереснее в жизни не существует. Команды Шерри надо было отдавать «дрессировщицким» голосом, иначе он не слушался. Риторику, принятую в классической дрессировке, я люто ненавидела и никогда не употребляла с моими прошлыми собаками (они бы мне сразу дали понять, что с хозяйкой что-то неладное). Для этого же поросенка металлические окрики звучали мелодичнее флейт со скрипками. Данный факт, как вы понимаете, тоже не слишком "смазывал заржавевшие петли".

С музыкой решила: никаких компромиссов. Заводила CD со специально подобранным репертуаром, сажала на колени и не спускала на пол до тех пор, пока диск не заканчивался. Шерри жрал поедом мои руки и собственные лапы, вертелся, орал - я была неумолима. Жаловалась всем подряд: «Что за щенок?  Степка в Шеррькином возрасте замирал от Вивальди, когда звучал Дизи Гиллеспи, на пузе полз к муз.центру – этому все трын-трава, вообще никакой реакции». Соседи из моего музыкально-художественного кондоминимума давали разные советы типа сменить репертуар и перейти на попсу или электронику.
 
- Ни за что! Как миленький, в щенячьем возрасте будет развивать вкус на классике. Вырастет – да пусть хоть «Rеimmstein» с группой «Ленинград» с утра до вечера, слово не скажу.
Кто прошёл суровое воспитание советской музыкальной школой, меня поймёт. Однажды дождалась реакции – да еще какой.

По каналу «Культура» давали «Трубадура». Шерри болтался на «собачьем» пуфе вровень с моим креслом и занимался любимым делом – жевал меня. На телек все же поглядывал и не без интереса. Я расслабилась, размечталась под музыку, решила: «Наконец-то». Пока прекрасные дамы-сопрано и трубадуры-тенора выясняли отношения соло и в дуэтах, все было волшебно.
Но тут на сцену, залитую модным фиолетовым неоном, вышел граф де Луна. Бесспорно, Дмитрий Хворостовский выдающийся актер. Но чтобы так потрясти воображение трехмесячного щенка?! Шерри остолбенел, какое-то время смотрел на зловещего неонового графа, поющего завораживающим баритональным басом, а потом ...   рванул с кресла и забился под диван в самый дальний угол.  Это мой-то Шерри, которому на все хрипы Армстронга наплевать с высокой колокольни! Я бросилась доставать щенка.
 - Шерринька, не бойся маленький. Хворостовский хороший, у него дома тоже «щенок» есть, только человеческий: дочка твоего возраста. А граф де Луна свое еще получит – вот сам увидишь, вылезай.
Мама, слушавшая оперу из своей комнаты, услышала крики и пришла к нам.
- Нашла, что ребенку показывать. Пока до графа де Луны очередь дойдет, всех положительных перебьют. Ты ему еще лохматую Азучену покажи. Убери этот ужас – развесели малыша.

    ВЫХОД В СВЕТ

Наконец пришло время выходить на улицу. Я волновалась: порода незнакомая, голый, пятки розовые-нежные. Сколько гулять? Как не простудить, лапу не занозить, не испугать собаками-машинами? Все-таки конец октября. Все испуги прошли на удивление быстро. С одеждой все решилось на первой же прогулке.

Дома Шерри, естественно, одевать попонку отказался. Зря, дуралей: стильная, теплая, винно-красного цвета с карманом на спине. Но Шерри развопился, разлегся на пузе – отказался наотрез.
D’accord. Не хочешь - гуляй голым, как мама Этуаль родила. Вышли на улицу - Шерри у меня на руках. Сначала испугался – потом стало интересно: солнце, листья разноцветные шуршат, он сидит на руках – все видно. Я ему объясняю: вороны, голуби, клен, дуб... . Ходим по нашим дворам.
ИНТЕРЕСНО!!! Спустила с рук. ЗАПАХИ!!! Только холодно?! ХОЛОДНО!!! Тут-то я и надела на него попонку – сразу все стало  «удобно, нигде не жмет, цвет устраивает, карман не мешает».

Собаки наши Шерри приняли на удивление быстро. Правда, малыш правильно повел себя с ними с самого начала: вежливо сидел в сторонке, подходил только после разрешения хозяйки и приглашения «старшего», отходил, услышав чужое тявканье.
Какие же умники псы  из нашей человеко-собачьей стаи. Бывший несчастный бездомный щенок, выкормленный сообща всем двором, а ныне любимица семьи, антрацитово-черная красавица Жужа («практически лабрадор») намеренно замедляла ход, чтобы Шерри в своем комбинезоне смог ее догнать.
Белоснежный великан Джим из соседнего дома (тоже бывший бездомный, а ныне «практически самоедская лайка») позволял Шерри себя «мучить страшным мучением», прыгать на морду бесконечным прыганьем и приставать липучим приставанием - совсем как Шарик, который терпел от меня всё, когда я была щенком (простите, ребенком).

Если у Джильды и Степы были свои собачьи друзья и не-друзья, то малыш Шерри найдет контакт с любым псом. От него исходит такое веселое дружелюбие, что не поддаться невозможно. Если Степка любил людей и старался «подобрать индивидуальный ключик» к каждому человеку, то Шерри точно такой же метод применяет к собакам. Собаки, естественно, это ценят: кто ж не оценит, когда с тобой общаются именно на твоем  эмоциональном уровне.
Вашего старика-боксера не радует жизнь? Ваш пекинес бросается на всех, в связи с чем Вам приходится гулять отдельно? Вашей джек-рассел терьерше не с кем побегать?  Зовите Шерри. Через две-три прогулки боксер начнет улыбаться и подпрыгивать, так как Шерри немножко разыграет старика, а потом, когда тот запыхается, обнимет передними лапами и поцелует. Пекинеса Шерри будет приручать недельку, после чего тот как ни в чем не бывало будет возиться сначала с Шерри, а потом с друзьями Шерри (которые тоже, вроде, ничего: «Чего, дурак, раньше выпендривался?»). Хозяйка готова озолотить Шерри - наконец, она с близкими по духу собачницами обсуждает очередную телевизионную муру, а не бродит в одиночестве между гаражами, рискуя нарваться на городскую стаю. Представляете, пекинеса даже коротко подстригли на лето, чтобы удобнее бегать. Теперь у нас отличный спортивный парень. Джек-рассел терьерша, наконец, носится с Шерри по поляне рядом с детсадом под радостные визги прилипших к забору детей со скоростью 100 км в час, невзирая на ограничения скорости в Москве (особенно рядом с детскими учреждениями).

Сейчас Шеррька вырос и Катино мрачное предупреждение, что "построит двор", похоже, сбывается. Обаятелен-то обаятелен, на вид пирожное-безе, но озорник и забияка. За все случаи "задирания" стыдно (увы, но только мне).

Чуть дольше Шеррька привыкал к рулетке. Здесь неоценимую помощь оказал хозяин нашей "стаи", свирепый, но справедливый чихуа-хуа Микки. Увидев первый раз маленького Шерри (капризничающего по какому-то мелкому поводу), Микки встал «сусликом», оглядел засранца (трехмесячный засранец вдвое больше взрослого Микки) и бросился на него. Шерри рванул в сторону, запутался в ногах, свалился. УЖАС!!! Следующий раз Микки бросился на Шерри, когда Шерри, упираясь, тащился на рулетке. Бросок Микки – Шерри птичкой взлетает мне на руки. Почему?
Потому что собаке ничего не грозит, если собака на рулетке!!! Даже если перед тобой такой ужас как чихуа-хуа.

Ни за что не догадаетесь, что помогло научиться, ходить «рядом» по улице. Сдаетесь?  Машины. Мой пес в прошлой жизни, вероятно, был автогонщиком. Скорость – «наше всё», машины – любовь с младых когтей и щенячьих зубов. Мы  учились ходить «рядом», прижимаясь не к бортику (как советуют книжки по дрессировке), а к припаркованным друг за другом машинам. Совсем не из-за того, что во дворе мало бортиков. Глаза маленького Шерри заволакивало туманом обожания, когда он проходил мимо машины. Вот мы и ходили вдоль линейки машин. Я рассказывала:
- Это Ауди, следующая - черная Вольво, за ней Пежо 406  (красивый, правда? Только сегодня чего-то грязный). Смотри, седан нам попался. Вон внедорожники: один маленький – это для девочек, на нем наша соседка ездит; а чуть дальше - огромный слон по кличке Jeep.
Шерри млел и шел правильным классическим «рядом», иногда останавливаясь, чтобы обнюхать особо понравившееся чудо.

Кто-нибудь еще помнит про «заржавевшие петли»? Мы с Шерри забыли. Однажды я пришла домой, взяла на руки малыша и застыла: мой запах – МОЙ!!! УРА!!! ЕСТЬ!!!
               
    ДЕКАБРЬ

В середине декабря произошла неприятная история. Уже несколько месяцев наши дворы терроризировала стая. Шесть бездомных собак раньше проживали на территории близлежащей стройки, а теперь на стройке появились охранники со своими собаками, и стае пришлось менять территорию. Первое время мы относились к ним вполне дружелюбно: уж столько этих стай за многие годы существовало рядом с нами, всегда вполне мирно жили-поживали бок о бок. Мы их подкармливали, а они к нашему существованию на общей территории относились вполне лояльно.

Эти же шестеро оказались законченными "отморозками". Бросались на всех без разбору, перекусали половину собак из нашей компании, пытались кидаться на прохожих, бегали по территории детского сада. Стало страшно гулять в одиночку, мы выходили на прогулку с палками. Эти мерзавцы нападали на домашних собак не с целью «прогнать с территории», а с явным намерением укусить. На пожилую сеттершу напали по всем правилам охоты: обошли наш дом со стороны Беговой улицы и встретили старушку у поворота.
Добрейшего бассета сильно погрызли несмотря на то, что он тут же перевернулся на спину и открыл живот, продемонстрировав поражение. Самой первой жертвой оказался гладкошерстный фокстерьер. На него они напали в тот момент, когда хозяйка бросала им еду через забор. Все травмы - либо на животе, либо в паху. Эта гнусь нарушала все законы «собачьей этики».

Как-то утром мы с Шерри гуляли вместе со всеми. Большие собаки резвились в одном конце двора, Шерри с карликовым пудельком Дидой возились у клумбы.
Вдруг молча из-под решетки, отделявшей двор от гаражей, веером появилась стая. Они возникли неожиданно и совершенно не с той стороны, откуда приходили обычно. Наши малыши были достаточно далеко. Я позвала: «Шерри, ко мне». Песик было пошел – и тут увидел шестерку незнакомцев. Малыш, видимо, решил, что это новые «взрослые из нашей стаи» и потрусил к ним. Стая перестроилась и стала отсекать меня от Шерри, пытаясь взять щенка в клещи. Шерри заметался, побежал, стараясь опередить тех собак, которые заходили сбоку.

Слава Богу, что я была не одна. Слава Богу, что на их пути были сугробы, а с моей стороны – гладкая площадка. Слава Богу, что стояла я рядом с урной, а в урне оказалась бутылка из-под пива. Я шваркнула бутылку об угол урны и с осколком в руках рванулась наперез стаи к вожаку. С другого конца уже бежали собачники, впереди несся великан Джимм, за ним - овчарка Айра. Но им, чтобы добежать, требовалось минуты полторы, которых у нас с Шерри не было.

Не берусь судить, что подумал вожак, увидев меня с бутылкой. Я бы на его месте поняла: я его сейчас убью. Со всей стаей не справлюсь, а его одного убью – успею. Не знаю, понял ли это он, но затормозил. Когда я уже отплакалась и отцеловалась с Шерри, стало даже смешно: я вспомнила, как именно он остановился. Помните, в мультиках так останавливаются звери на бегу: тормозят задними лапами, а из-под лап струей искры ( в нашем случае – снег). Наверное, это не полностью фантазия художника, где-то подсмотрено (надеюсь, не при подобных обстоятельствах).
Вожак встал – стая тоже остановилась. Потом они  чуть отступили назад, по-прежнему мордами к нам. Подлетели наши - они развернулись и метнулись обратно под решетку.

Всю зиму мы воевали с переменным успехом. В конце марта двоих «отморозков» все же отловили – видимо,  эти сволочи «достали» всех, и кто-то вызвал службу. Надеюсь, что с этими двумя все же обошлось без привычного живодерства. Четверо оставшихся присмирели.
Первый раз за всю свою многолетнюю историю существования бок о бок с собаками я встретилась со столь мерзкой стаей.

Кроме «криминальной разборки» декабрь оставил и приятные воспоминания. Одно из них даже очень приятное – мы познакомились с удивительной, нежной, разумной, Ирочкой. Нашей палочкой-выручалочкой, советчиком и наставником, модельером и парикмахером.
Поводом для знакомства стало то, что Шерри вырос из «красного с карманом». Тут-то я столкнулась с проблемой, о которой не подозревала, пока жила себе поживала с традиционными собаками, т.е. имеющими шерсть. Мой-то нынешний голый.

Вот когда «отлились кошке мышкины слезы», вот когда  получила я сполна за многолетние ехидства по поводу норковых шуб в зоомагазине. Вот когда стало мне не до обычных шуточек типа: «Нет ли у Вас в продаже Ролс-Ройса для моего йорика?».
Гулять-то китайскому голышу надо каждый день, да не просто тащиться, еле разгибая лапы в купленном комбинезоне, который сшит по стандартным лекалам. Щенку надо нормально играть со всеми, бегать, «открывать новые земли».
Мама говорила сначала  маленькой Джильде, потом Степе в щенячьем возрасте, а затем и Шерри:
«Пошли путешествовать, у нас в округе масса неизведанных земель».
В джильдины времена был жив папа, он обычно прибавлял: «И масса недо-обследованных помоек».
Китайскому голышу нужна одежда, сшитая по его личным меркам и удобная, как собственная шерстяная шкурка всех прочих пород. Тут я вспомнила наряды, увиденные в сентябре на выставке. Отыскала визитку – позвонила и ... нашла нового друга.
«Наша Ирочка», - только так звала ее мама.
- Тебе привет от Иришы, - говорила я.
- Какой Ириши? Нашей Ирочки?
Я чуть обижалась:
- Что, та Ира, с которой я дружу со школы, уже "не наша", что ли?
Мама поглядывала на меня в недоумении, будто в первый раз видела. Я догадалась: видно мы с подружкой стойко запечатлелись у мамы в сознании парой.  Вроде как два башмака: что ж теперь как-то по-особенному относиться к одному из них? Имя давать: правому – свое, левому - свое?
Все правильно, мамуля. Ирочка, НАША. Она может легко развеять все охи и все страхи, вовремя дать совет. Всегда ответит на любой вопрос, притащит на пробу корма, привезет кучу нужных книг.
На днях меня навещала приятельница, впервые в жизни увидела китайского голыша воочию:
- Ой, какой фокстерьерчик.
Шерри действительно зарос изрядно. На следующий день приехала «наша Ирочка» и за пятнадцать минут превратила «мини-фокстерьера» в нормального «китайца». Я  ахнула - в какого же красавца вырос Шерри: на спине образовался «плащ» цвета какао, грудь в частых ровных пятнах, белоснежная грива, пышный хвост. Тут же «вызвала» приятельницу снова, чтобы полюбовалась на «классику жанра» и забыла про «заросшую черновую зарисовку». Нечего портить репутацию породы.

Ирочка – наш модельер. С ее легкой руки у Шерри появилась зимняя теплая одёжка и полегче на осень-весну.  Когда вывела первый раз Шерри в зимнем комбинезоне, возникли две новые проблемы, совершенно не знакомые по опыту общения с «прежними ребятами». Первая проблема касалась Шерри. Вторая относилась к «человеческой» части нашей «прогулочной» компании.
С первой проблемой нам помогли справиться голуби.

С голубями к декабрю у Шерри установились вполне дружеские отношения, хотя первые недели общения заставили  голубей немножко понервничать. Голуби давным-давно привыкли к нам, ждали утром, ходили следом прикормленные, толстые и вальяжные. В нежном щенячьем возрасте Степка пытался взлететь: подпрыгивал, у него ничего не получалось, он шлепался на землю и слегка огорчался. Затем «махнул хвостом» на бесполезное занятие и перестал обращать внимание на птиц.
Шерри же с первых выходов на прогулку принялся на голубей охотиться. В октябре-ноябре он еще гулял в красной попоне, лапы были свободны, и ничего не мешало развить полностью всю заложенную природой скорость, доказывая что китайская хохлатая хоть и самая маленькая, но все же гончая.
Однажды утром голуби, не ожидая подвоха, мирно доклевывали пшено. Тут на них коршуном налетело крошечное существо с белым хохолком на голове и в красной попоне с карманом. Голуби бросились врассыпную, Шерри в полном восторге помчался за одним и ... поймал. Зная по собственному опыту, какие «акульи» зубки у моего  малолетнего «коршуна», испугалась за беднягу:
 - Фу! Отпусти немедленно, ты – охотник, а не убийца.

Голубь не пострадал, но отныне, завидев нас на прогулке, голуби ожидали свое пшено, сидя на заборе. К декабрю установились правила: сначала мы высыпаем пшено и уходим, давая им возможность позавтракать без нервотрепки. Когда мы возвращаемся, голуби ждут нас у клумбы поиграть. Дальше Шерри носится за ними, они улетают, но не совсем, а низко кружатся рядом, чуть отлетая и возвращаясь.

Все были вполне довольны до того момента, пока Шерри не сменил холодную попонку на шикарный зимний комбинезон.
Дома Шерри свободно бегал в комбинезоне, демонстрируя Ирочке, что все в полном порядке. На улице отошел пару шагов, после чего на глазах у нас с Ирой улегся на пузо «цыпленком табака».
Ириша, зная нрав этих засранцев, решила подождать предъявлять претензии к комбинезону:
- Отлично, дисплазии суставов у нас не наблюдается. Вставай – пошли.
Тут Шерри увидел стайку голубей. В секунду проблема комбинезона растворилась в снежном вихре из-под лап убегающего "поросёнка".

В первую зиму я все же не решилась поставить розовые пятки на снег – ходил в ботинках. Ботинки шились на заказ и представляли из себя мягкие брезентовые мешочки с лентами-липучками. Стаптывались в мелкую рвань за месяц. Ленты липучек следующих заказывались длиннее и длиннее, так как Шеррька носился в ботинках по всем пересеченным местностям, играл и дрался с приятелями. Сначала ленты-липучки обертывались вокруг лапы два раза, потом уже четыре – но и четырех обертываний не достаточно.
Через полчаса какой-нибудь из четырех сваливался с лапы – раздавался безумный визг, голая розовая лапа поднималась кверху. Собачники бросали рулетки, мамаши – коляски – все начинали поиски ботинка в сугробе.
Вопли заканчивались только после того, как лапа тщательно упаковывалась. Вопил Шерри так, что я до сих пор поражаюсь, как на нашей Беговой обошлось без аварии – запросто какой-нибудь водитель мог потерять ориентир. Правда, уже на следующий год гуляли без ботинок – подрос и окреп. Я вздохнула с облегчением, так как упаковывать лапы по сорок минут три раза в день  довольно обременительно.
               
                МАСТИНО НЕАПОЛИТАНОВ
С человеческой составляющей нашей «прогулочной стаи» тоже пришлось уладить кое-какие незначительные моменты, совершенно незнакомые мне по прежнему опыту. Вот как, скажите, объяснить, что серебристый «горнолыжный» комбинезон с капюшоном и ботинки – это не проявление раннего климакса хозяйки, а жизненная необходимость для собаки? Тем более, что собаку эту наши соседи в голом виде еще не видели, поскольку мы вышли впервые на прогулку в конце октября уже в попоне. Из-под комбинезона торчит вполне пушистый хвост, а под капюшоном видна вполне пушистая головка. Зачем весь этот кич?

Второй вопрос: если собаку вывели на прогулку  в таком виде, то стоит ли с этой «жертвой высокой моды» общаться. Не лучше ли «от греха подальше» увести своих псов в сторонку. Но мы-то с Шерри про себя знаем правду: мы же нормальные собаки, нам надо общаться. В общем, полмесяца на «притирку» ушло.
Шерри показал себя отличным парнем - на равных принимал участие в играх, «не охал и не пищал», когда ему доставалось. Маленький, хрупкий, он, конечно же, уставал бегать по сугробам намного раньше остальных. Приходилось не раз кубарем лететь в сугроб, не рассчитав собственного прыжка или из-за неловкого движения друга.
Тогда я успокаивала хозяев:
- Не бойтесь, он в комбинезоне как в памперсе: там двойной синтепон, да и головка закрыта капюшоном и шарфом.
 
Когда видела, что самолюбивый малыш выдыхается, приходилось приходить на подмогу:
- Шерри, хватит, я уже совсем замерзла, пошли домой.
Мурзик якобы неохотно подчинялся, но когда я брала его на руки, чмокал в щеку. Понимала: благодарит - вовремя подыграла.

Нам еще здорово помог, знаете кто? Ни за что не догадаетесь: Ален Делон. То есть не он сам, а его экранный персонаж, даже, собственно говоря, не персонаж, а его собака. Как-то в воскресенье я механически щелкнула переключателем. На экране шло что-то авантюрно-костюмное. Молодой Ален Делон изображал очередного благородного разбойника. У разбойника была собака: огромное молоссо-подобное. Шурик замер.
Вообще Шерри (как и все наши прежние собаки) телек время от времени посматривает.
Ему в наследство от Джильды и Степы достался пуф. Пуф – личная и неприкосновенная собственность собак нашей семьи, которая переходит по наследству.
Возвращаемся к фильму с Делоном: на Шерри киношный молосс произвел неизгладимое впечатление.

Ну, мы и решили: а чем мы хуже? Что, так всю жизнь и ходить в «декоративных»? А ну-ка поменяем породу на часок. Люди для себя театр придумали, а собаки, что – не люди?
Вышли на прогулку, я представила:
- Знакомьтесь, Шерри сегодня мастино-неаполитано.

Как же был горд мой "мастино" - неважно, что по-прежнему "от горшка два вершка", всё в том же комбинезоне, в том же шарфе и в ботинках.
Игру приняли с восторгом. Огромный белый Джим («практически самоедская лайка») стал мальтийской болонкой. Порода выбрана из-за того, что Джим обожал “Science Hills” для щенков мелких пород, который мы с Шерри выносили на прогулку для сеансов обучения Шерри всяким собачьим наукам.
Антрацитовая красавица Жужа («практически лабрадор») превратилась в пантеру.
А гроза всего двора свирепый чихуа-хуа Микки наконец-то смог побыть самим собой, то есть доберманом- пинчером.
После этого случая Шерри переименовали из «голой» собаки в «хорошо одетую» собаку и перестали относиться к нему как к заморской диковине.

Мало-помалу все друг к другу притерлись. Шерри на площадке стали называть Шариком-Шуриком-Шерриком. Однажды, кто-то обмолвился и назвал его «Степой».  Зная, как все без исключения любили Степку, такая оговорка дорогого стоила.
Вот так Шерри стал полноправным членом человеко-собачьей стаи.
Мамочка, Шерри и я втроем весело встретили Новый Год. Первый Новый Год в жизни Шерри. И последний, как оказалось, в жизни мамочки.
               
        МАМА
10 февраля навсегда разделило мою жизнь на «до» и «после». В пятницу мама пришла с работы, села в кресло и сказала:
-Сегодня выписали из больницы Антонину Александровну, все вроде там наладилось. Что-то я устала сильно. Слабость.
 Антонина Александровна была маминой многолетней пациенткой, давным-давно, как это часто водилось у нас, перешедшей из разряда пациентов в разряд друзей дома. Месяц назад мама, заподозрив неладное, уложила её в больницу. Вместе с зав.отделением они месяц вели её – спасли от инсульта.
Мама почти каждый день после работы ездила в больницу на консилиум. Представляете, 82-летняя женщина зимой после работы сначала - на троллейбусе в больницу, а потом – на метро домой. Я обо этом узнала только «по завершении».

Померила давление: 90 на 60, пульс нитевидный чуть прослушивается. Бросилась звонить нашей знакомой-кардиологу, которая уже 20 лет наблюдает всех нас:
- Не волнуйся пока. Томочка здоровый человек. Тащи ее завтра ко мне в кабинет. Неважно, что суббота.
Приехали: ЭКГ (сердце) и РЭГ (сосуды)в норме. Списали дикое напряжение последних месяцев. Назначили поддерживающую терапию. Мамочка повеселела, стала строить планы:
- Чуть окрепну, пойдем все вместе с наш ресторанчик.
- Я тебя близко к ресторанчику не допущу. И к Шеррьке твоему любимому не допущу. Словечка больше скажу и ничегошеньки тебе рассказывать не буду. Только посмей мне еще такие подвиги совершать. Только посмей мне на метро таскаться и мерзнуть на остановках, дожидаясь по 20 минут троллейбусов.
Как миленькая будешь ловить такси. Иначе я брошу работу, стану тебя встречать и провожать каждый день, мы вконец разоримся и умрем с голоду все втроем, включая Шерри. Ты этого хочешь?

В понедельник зашел невропатолог из Боткинской. Тоже ничего особо страшного не обнаружил - всё в пределах возраста. 

Проходит месяц – слабость сильнее, давление 90 на 60, никакого аппетита. Я забила тревогу: надо класть на обследование. Мама ни в какую:
- Какая больница? Ты посмотри что на улице творится: метели каждый день, давление за окном меняется два раза в день.

Все равно вызываю «Скорую». Приезжает бригада. Умоляю: в больницу.
- С каким диагнозом? В какое отделение? Кардиология? Так вот только что кардиограмму мы ей сделали – у нас с вами хуже. В терапию? На каком основании?

На следующий день сделали биохимию крови – не очень хорошие показатели, похоже на воспалительный процесс. Но где?
Зацепившись за настораживающие цифры в анализе крови, я все же уломала маму и уложила в гематологическое отделение.
- Хоть поставить диагноз – я не справляюсь. Наши друзья тебя подхватят, возьмут к себе в клиники.

Первые две недели в больнице ничего не предвещало страшного. Даже аппетит потихоньку налаживался. Я стала таскать ей всякие вкусности «по заказу», бегала в «наш придворный ресторанчик» за ее любимым крем-супом из спаржи. Мама запрещала навещать себя знакомым:
- Еще чего. Непричесана, похожа на пугало. Вот вернусь домой через недельку, тогда милости просим.
Наша любимая Леночка, наш чудесный стилист звонила ей на мобильник:
- Давайте подкрашу-подстригу прямо в палате.
- Ни в коем случае. Через недельку вернусь домой – встретимся.

Потом наступили страшные недели. Жуткая гонка: кто быстрее – врачи или непонятная болезнь, убивающая мою мамочку без боли, без явных и понятных врачам признаков. У нее сразу обнаружили гепатит С. Основная группа риска, как я теперь знаю - медики.
Вирус супер-серьезный, но в большинстве случаев существует латентно в течение 15-20 лет, никак не проявляя себя. Крайне редко возможна быстрая лавинообразная форма болезни. Значит, сейчас, решили врачи, можно пока держать его под контролем – надо искать дальше.

Все остальное более-менее в порядке. Даже удалось нормализовать формулу крови. Наконец нашли непонятный конгломерат в желудке. Рак? Лимфома? Полип? Одна гастроскопия с биопсией – точно не рак и не лимфома. Вдруг пропустили? Слабость, отсутствие аппетита. Надо повторить забор материала из желудка.
Лучше, чтобы забранные куски проверил консультант. Я металась с кусочками маминого тела по клиникам и по специалистам. Самым надежным, самым верным из рекомендованных. Может, они найдут?
Ничего. Гастрит. Может быть, уже язва, но не в стадии обострения. Рака нет, лимфомы нет. Что есть? Непонятно.
Может, пропустили, не из того места взяли? Придется повторить.

- Заберите маму к себе, - кричала я вечером по телефону знакомым онкологам, - Если есть подозрение, не ждите у моря погоды - вырезайте желудок под мою ответственность, я напишу любую расписку. Мама столько сделала для вас всех. Сделайте хоть раз в жизни что-то для нее. Сделайте хоть что нибудь»
- Мы возьмем ее тут же, - отвечали мне,  - Мы все сделаем для Т.А. Только поставьте диагноз. Нельзя действовать наобум. Не надо ее таскать из клиники в клинику. Она в неплохих руках. Не впадай в истерику. Сделай все, чтобы поставить диагноз.

Однажды я пришла к очередному консультанту, когда он читал лекцию студентам. Я вошла в аудиторию и услышала:
- Никогда не начинайте лечение, не поставив точный диагноз.
Я поняла, что он разговаривает сейчас не со студентами, а со мной и с собой. Думает сейчас не о студентах, а о моей маме – своей коллеге.

Как же было ей больно, моей родной слабенькой мамочке, когда в очередной раз лезли в желудок. Она соглашалась на все. Мы с ней помогали врачам. Я не знала, что можно делать гастроскопию под наркозом. ПОЧЕМУ мне никто этого не сказал?!

Я существовала в чудовищном ритме: встать в пять утра, сесть за компьтер поработать. В пол-девятого приехать в больницу, покормить успокоить, поболтать с мамочкой, развеселить ее, рассказать про Шерри. В девять придут лечащие врачи – побеседовать с ними. Они выдавали пробирку с маминой кровью, пластинки с залитыми воском препаратами из желудка или колбочки с заспиртованными свежими образцами. Я неслась в один медицинский центр, где сдавала консультанту пробирку.
Потом – в другой институт, чтобы очередной узкий специалист посмотрел.
Если хватало времени - быстро домой, покормить Шерри, погулять с ним. Потом снова работа.  Потом снова в клиники.
Вечером многочасовые телефонные разговоры с врачами: планы на завтра, разборка сегодняшнего дня (Что еще можно сделать? К кому обратиться? Что я должна спросить у наших лечащих?)

Ночью снова работа. Мне надо было переводить больше и больше. Деньги нужны - много и сразу. Не только на гонорары врачам, но и на диагностические методики.
Я обращалась даже в «медицину катастроф» и к токсикологам, так как то, что убивало мою маму, называлось «интоксикацией неясной этиологии». Что-то отравляет организм. Что-то не дает подействовать лекарствам. Но что?
Подозрение на токсическое отравление всплыло из-за того, что за полгода до маминой болезни умер Степа и тоже с диагнозом «интоксикация неясной этиологии». Значит,
токсическое отравление возможно. Но отравление чем?
В институте токсикологии мне сказали:
- Постараемся найти противоядие, подобрать антидот. Мы понимаем, о какой пациентке идет речь. Мы коллеги и гордимся ей не меньше тебя. Но имей в виду, дезинтоксикация – очень тяжелое лечение. Молодому организму тяжело. А здесь слабая 82-летняя женщина. Да,она выглядит на 60. Да, она была на работе еще 9 февраля и принимала по 15 пациентов. Но сейчас организм очень ослаблен. Все равно привози пробирку с кровью. Только скажи, что искать? Что ты подозреваешь? Стронций, мышьяк, радиацию, свинец, радий, формальдегид?

Я смотрела из окна на Беговую, где в десять рядов газовали в пробках грязные грузовики, и понимала - искать надо всю таблицу Менделеева. 
Не было диагноза, а он так нужен был.
               
    ДО И ПОСЛЕ

Я бы не выдержала, если бы не Шерри. Мой крошечный вчера еще нелюбимый щенок все это время стоял со мной плечом к плечу. Никогда бы не поверила, если бы услышала эту историю. Вы тоже можете не верить. Но это правда. Мне не до вранья.

Утром приходила к мамочке, разгружала сумку - доставала приготовленную еду, лекарства, туалетные принадлежности и прочее. Из какого-нибудь пакета вдруг выпадало недожеванное баранье ухо. Шеррька незаметно подкладывал в сумку свое собачье лакомство. Маленький собачий ребёнок отдавал самое вкусное, самое дорогое.

Единственное место, где я могла чуть отдышаться, собачья площадка. На прогулке с Шерри я чуть оттаивала. Там же перекусывала на ходу.

Ночью в постели начиналась истерика. Я выплакивала накопившееся за день – Шерри устраивался попрочнее на мне и начинал вылизывать. Вылизывал – вылизывал – вылизывал. Трудно одновременно рыдать и целовать щенка. Вот я и успокаивалась постепенно.

Я не знала, смогу ли вырваться днем. Поэтому Шерри утром перемещался на третий этаж к соседке, тоже собачнице. Грустно шёл мой комочек по лестнице вниз, я несла его миски, пальто, еду. Соседка - балерина, поэтому обратно я забирала Шерри вместе с пуантом, полученным Шерри в подарок для грызенья.
Задавала привычный вопрос (самый, наверное, нормальный вопрос из миллиона заданных за день):
- Не помнишь, три гвоздя или четыре?
В подошве балетных пуантов прибито несколько гвоздиков. Надо выдрать все, случайно не пропустить ни одного, спрятавшегося в розовом атласе.

В последний понедельник своей жизни мамочка вдруг сказала:
- В Донской. (На Донском кладбище рядом с монастырем похоронен папа. Там же мы развеяли прах Степы).
- НЕТ!!! У тебя нет рака. Тебя измучили мучительными гастроскопиями. Больше тебя не будут терзать. Сейчас врачам надо только чуть стабилизировать твое состояние,
вернуть тебе силы, хоть прежние февральские. Потом поедем домой – отдохнешь, окрепнешь. Через несколько месяцев попробуем все же обнаружить причину болезни.
- В Донской.
- Не надо, - я использовала последний аргумент, - смотри, скоро закончится пост. Скоро Пасха. Так долго зима длилась в этом году, а сейчас солнышко светит вовсю, весна. Не сдавайся. Мы поедем в Донской, зайдем в монастырь. Поклонимся Голицыным, Иловайскому старым могилам. Не сдавайся. Подумай. У «них» ничего не вышло. От «них» памяти не осталось, а про «наших» вон сколько мемуаров написали, кино снимают. И дворцы стоят, и колокола церковные звонят. Поедем лучше домой. Кулич испечем, пасху я, честно-пречестно, протирать через сито буду, как положено. Шерри куличика с пасхой дадим. Яичком с ним стукнемся. Поедем домой! Поедем к Шерри!
- Шерринька, - сказала мама, - Вы будете приходить туда с ним ко мне. В Донской.

Моя мамочка даже при угасающем сознании осталась уникальным диагностом. Она поставила себе диагноз в тот последний понедельник, когда ещё ни один врач не верил в скорый конец.
Я  бросилась к лечащему врачу.
- Это конец?
- Все может быть. Но есть надежда. Сегодня попробуем новый курс поддержки.
- Это может быть гепатит?
- Безусловно, он мешает. И вирус, и биологический возраст, и хронический гастрит. Все мешает. Комплекс. Сплелось все одно к одному. Но мы еще поборемся. Звони своему академику-вирусологу. Может, он что-то подскажет.

Этого "своего академика" я видела один раз в жизни десять назад, когда синхронила его доклад на какой-то конференции. Потом мы немножко поболтали за кофейком.
Позвонила. Вряд ли он меня узнал, но не прогнал. Спасибо ему. Беседовали мы с ним с 22 часов до 4 утра. Он задавал вопросы – я лезла в ксерокопии результатов миллиона маминых анализов. Он размышлял со мной вместе, объяснял мне.
- Вирус С без году неделя как стали изучать. Сколько еще штаммов, Бог ведает. Вирус цепляется за разные органы: за печень, за сердечную мышцу, за желудок. Человек умирает от инфаркта, а на самом деле первопричина – вирус. Обещаю: возьму маму к себе. Лечить не обещаю, лечение мучительное, она не выдержит. Помогу чем смогу.

И снова уже набившее оскомину, прочитанное в книжках про этот проклятый вирус, заученное наизусть: «Как правило, все протекает бессимптомно лет 15-20. Только потом человек начинает испытывать недомогание. Редко, очень редко возникает ураганная форма».

В четыре утра я повесила трубку и забилась в истерике. И тут услышала странный звук: мой малыш, мой Шерри, сидел, подняв головку кверху и выл. Ох, как это меня отрезвило:
- Да как ты посмела доводить малыша до такого стресса. Он два месяца держится, утешает тебя. Как ты смеешь уродовать формирующуюся нервную систему щенка. Ты дочь врача, в конце концов. Возьми себя в руки.

В пятницу мама была уже без сознания, в субботу – кома. В воскресенье в шесть часов утра мамы не стало.
Вот тогда-то я услышала во второй раз за этот жуткий год: "Мы не успели. Прости нас.
Первый раз мне это сказали ветеринары, когда умер Степа, второй раз – человеческие врачи, когда через полгода после Степы умерла мамочка.
Во вторник  через два дня после маминой смерти я получила последние результаты её анализов– все онкомаркеры на рак отрицательные. Токсическое отравление? Может быть.
Гепатит С? Точно.
Проклятый вирус, который недавно нашли и про который не все известно. Как написано в учебниках, эта живучая сволочь, обладающая РНК, способна жить даже при температуре плюс 90;, хотя погибает при длительной термической обработке.

После маминых похорон для меня наступили нереальные дни, похожие на фильм ужасов.
Страшно, когда умирает родной, самый близкий человек, с которым ты практически не расставалась все 40 с лишним лет, какие бы работы-командировки-мужья-любовники не проходили через эти годы. Очень страшно, когда близкий человек умирает скоропостижно. Так умер мой папа, так умер Павел. Невыносимо тяжело видеть, как близкий страдает месяцы и годы, сгорая от неизлечимой болезни, и вот он конец.
Но как остановиться и поверить, что близкого нет, когда причина смерти стала ясна через два дня после смерти? Как поверить в смерть, если за неделю до этого тебе говорят, что надежда есть? Как избавиться от мысли, что виновата именно ты? Чем? Чем-то виновата.

Самое страшное стало просыпаться по утрам. Проснувшись, я судорожно начинала вспоминать, в какую клинику надо бежать сегодня, когда надо бежать к маме, кому надо звонить утром, а кому вечером. Потом сознание возвращало к реальности: некуда бежать-некому звонить. Я начинала плакать, но так, чтобы Шерри не почувствовал. Давила голову в подушку, становилось трудно дышать - я садилась. Через какое-то время чуть приходила в себя – начинала новый день.

Однажды в полу-сне стала проваливаться в чёрную дыру, пришла апатия, не хотелось возвращаться из этой черноты. Снова, как много лет назад, вернулись обмороки. Однажды, когда я упала у окна, краем сознания поймала странное ощущение. Открыла то, что осталось от заплывших глаз.
Прямо передо мной было два спокойных сосредоточенных глаза. Голое тельце и белоснежная пушистая гривка, словно врачебный халат, наброшенный на плечи. Он бил меня лапами по лицу, толкал носом, вылизывал ...
Мой маленький лекарь, моя персональная реанимация, самая быстрая Скорая Помощь.
Я стала гладить малыша. Гладила-гладила, целовала-целовала. Потом отдышалась, села за компьютер и начала рассказывать то, что Вы сейчас читаете. Зачем, спросите Вы?    
               
                ЗАЧЕМ
У Михаила Светлова есть пьеса. Вы её вряд ли видели на сцене, даже, если и видели, вряд ли вспомните. Не самая большая удача поэта, не самое сильное его произведение.

Принадлежит к тому жанру, который кто-то очень метко обозначил как «смесь агитки с кафешантаном». Как водится, приписывают это высказывание Ф.Г.Раневской. Однако, на эту удивительную женщину «повесили» после её ухода так много хлестких фраз, что не хочется вставать в один ряд с теми, кто «наследил» амикошонством с великими. Пьеса Светлова была популярна в 1970е, её ставили многие театры, на неё водили школьников.
Дело происходит во времена гражданской войны, место действия - подвал, где молодые подпольщики, попав в руки белогвардейцев, ждут казни.
Ночью к ним как бы приходят мушкетеры из романов Дюма, чтобы подбодрить и спеть вместе пару-тройку зонгов. Есть там одна сцена: мушкетеры вместе с ребятами выходят на авансцену и обращаются к залу:
- Запомните нас веселыми.

Запомнилась мне только эта фраза, одна-единственная из всей пьесы. В том числе ради этого мне захотелось поделиться с Вами своей историей. Пожалуйста, ...

                ЗАПОМНИТЕ ИХ ВЕСЕЛЫМИ

                МОЙ ПАРУС И МОЙ ЯКОРЬ
Мне бы очень хотелось, чтобы они запомнились Вам:

Папа: модник, гурман и острослов. Папа сумел за девять лет нашего недолгого общения показать, что такое настоящий мужчина, что такое истинный интеллигент, что такое рыцарство и галантность. Родителям не стоило опасаться, что их единственная дочь выберет себе в партнеры "не того мужчину".
А командировки за рубеж? Положите на одну чашу весов всё, что папа привозил себе и семье, а на другую все лекарства, шмотки, пластинки, книги и прочее – всё, что совершенно безвозмездно привозилось не только друзьям, а подчас практически малознакомым. Догадывайтесь, что перевесит?
Чиновник глухих советских времен, которому сорок лет подряд незнакомые мне люди приносят цветы на могилу. Только вообразите - цветы на могилу ревизору. Значит, есть за что. Вот такой у нас был чиновник.

Баба Саша – остроумная, едкая, саркастичная. Заменила родных бабушек-дедушек, которых я и по фотографиям в детстве не знала. Она воспитала вкус не только у одной меня, но и у всех разнокалиберных жильцов нашей «барской» квартиры.

Папе и бабе Саше я обязана тем, что музеи и концертные залы стали для меня родными и веселыми, а не чужими и тоскливыми. Между делом во время обедов в вегетарианской столовой по-соседству, во время походов за кофе в «китайский» магазин, во время прогулок и сидения на  бульварных лавочках  именно баба Саша познакомила меня с историей историей домов, церквей, дворцов и усадебных парков. Главное, познакомила с людьми, которые жили в этих домах и усадьбах, служили, молились, крестились и венчались в храмах. С той историей и с теми биографиями, что мне посчастливилось узнать за 30 с лишним лет до того, как это стало доступно всем.
Баба Саша не знала, уйдут ли когда-нибудь «они», но она не допустила, чтобы биографии канули в небытие. Передала эстафету, да так сумела передать, что мне, услышавшей эти реальные биографии в мои 4-10 лет, они стали интереснее любых волшебных сказок. 
Они и были для меня сказками. Через много лет стало ясно: всё – правда.
Вот тогда-то я поняла, за какое правое дело спокойно, весело и красиво боролась моя баба Саша, дочка генерал-губернатора, сестра красноармейца, сестра белоэмигрантов. Она победила.

Вспоминайте, пожалуйста, мою мамочку. Элегантную до последних дней: без маникюра я видела маму только один раз – в гробу. Может, я не права, и мама Там на меня сердится, но мне показалось беспринципным приводить ей ногти в порядок в последнюю неделю жизни. Ослепительная красавица в молодости. Такая женщина могла вообще не работать ни дня – у мужчин портфели выпадали из рук, когда они видели её на улице. Мама проработала врачом 60 лет из них 40 лет – в заводской поликлинике.
Она лечила представителей того самого «правящего» класса, который оставил ее сиротой в 13 лет. Она знала, что рабочие-колхозники не при чем. Для «правящего» ни у мамули, ни у папы, ни у бабы Саши не было ни имен, ни фамилий, ни лиц, ни биографий: «Они» - звались они все.

Знаете, однажды я переводила какой-то материал по офтальмологии и там обнаружила статистику: слепота от глаукомы в США – 70%, а у нас в России – 50%. Глаукома – одно из самых распространенных заболеваний. Помчалась к маме хвастаться достижениями родной страны. Мама усмехнулась: «У меня за 60 лет практики ни один человек не ослеп».
Окулисты понимают, что это такое. После маминым похорон я раздала и выкинула тонну литературы практически по всем медицинским специальностям, включая ортопедию, судебную медицину и судебную психиатрию.
Кошмар всей моей жизни: опять поговорить с мамулей невозможно – она снова обложилась книгами и делает какие-то выписки. Классический лозунг медицины: «Лечить больного, а не болезнь». Скажите честно, многие из тех, с кем Вас сталкивает судьба, руководствуются этим девизом, услышанным впервые на первом курсе мединститута?
 
"Возьми с собой самое необходимое", - сказала маме в Чите женщина, спасшая её. Мамочка и Туда взяла с собой самое необходимое: нательный крестик и бумажную иконку Святого Пантелеймона. При жизни аристократа, профессионального врача, который лечил всех, невзирая на сословия и финансовое положение. Покровителя врачей и больных уже в Чине Святого.

Запомните, пожалуйста, их веселыми, чистыми, открытыми и любимыми многими.
Я горжусь, что свела меня Судьба с Митей и Сашей. Если на вашем жизненном пути встретятся ТАКИЕ мужчины – берегите их.

Я рада, что смогла познакомить вас с Аликом.
- Аличка,  Исиар рассказала, что ты сохранил свою холостяцкую студию. Забрал туда кота и проводишь там пару дней в неделю.
Я могу представить, какая она: совсем нет мебели, зато небо за окном и чистое зеркальное полотно на стене. Я ничего не сказала твоей жене, но поняла, почему кот там. Видела его фотографию: действительно Jaune («жёлтый»): солнечно-оранжевый с ослепительными апельсиновыми глазами. Мне почему-то кажется, что никакой он не Жён – он Шон, поэтому и позволено ему быть там с тобой.
У тебя снова кошка и собака. Видишь, как зеркально отразилась судьба: теперь  кот- Шон, а собака – девочка. Леди, согласись, тоже немного «наша собака».
Не грусти, что разбросала нас судьба. Чтобы быть вместе, не нужны никакие самолёты, никакие романы  и никакие совместные проекты.
Все, с кем сроднился за многие годы, всегда с тобой.  Все москвичи, все коллеги и приятели из разных стран,. Все звери, прошедшие через твоё сердце. Все твои родившиеся и  оставшиеся на бумаге проекты.
Садись на диван, включай музыку и ... . Мы «тут как тут» по первому зову серых глаз.
Любимые  люди – мой парус и мой якорь в жизни.  Запомните их весёлыми.
               
                «МОЙ» БИОЛОГИЧЕСКИЙ ВИД
Запомните веселыми и моих собак, о которых я Вам рассказала. Динку 1912 года и Динку 1940 года, Малыша, Шарика, Джильду, Шона и Степу.

Уходит поколение моего Степы. Вместо хромого старика Лаврика бегает по двору красавец Джим – закадычный друг Шерри. Вышел на первую прогулку рассудительный шарпей Вик, сменивший в семье ротвейлера Арса. Носится по двору спаниель Тоська, совсем так же, как много лет носилась прежняя Тоська – такса. Сменить таксу на кокера хозяйка решила в честь моего Степочки (чем я очень горжусь). Наш ветеринар Саша верен ротвейлерам: надеюсь, что малышка Сандра окажется такой же умницей, какой была Сара, ушедшая из жизни через месяц после моего Степы. Жизнь идет дальше - приходят новые собаки. Прежние навсегда остаются в памяти. Пожалуйста, запомните их веселыми, храбрыми, все понимающими.

Нам только кажется, что исключительно мы их дрессируем и воспитываем. Они нас тоже формируют, да еще как, подчас вытаскивая из нас такие черты характера, о которых мы и понятия бы без них не имели. Так и остались бы эти свойства потаенными на дне нашей личности.

С нашими собаками жизнь приобретает смысл и перестает казаться фантасмагорией, выдуманной кучкой циников-манипуляторов из средств массовой информации.
Вот скажите честно, На Вас сильно «давит» осенне-зимняя темнота? А Вы давно бывали на улице зимой в светлое время суток? Если у Вас нет собаки, то осень-зима для Вас - сплошная темень: утром на работу – ещё темно, вечером домой – уже темно. Если есть собака, Вы выходите на воздух каждый день (регулярно!!!). В каком случае сильнее раздражает тёмный сезон?

Вы знаете, какие водятся в Москве птицы? Если у Вас нет собаки, считаем: раз - вчера на капоте Вашей машины сидел голубь и тем сильно Вас нервировал. Два - на прошлой неделе встретили ворону. Три - видели в детстве воробья.  Всё: ЕСЛИ У ВАС  НЕТ СОБАКИ.
Если у Вас есть собака, Вы ежегодно наблюдаете, кто остался зимовать, а кто прилетел во двор весной. Вы прекрасно знаете, что в Москве живут соколы – часто на прогулке находите пёстрые соколиные перышки. Вы следите за полетом стрижей, чтобы узнать погоду. Если у Вас есть собака, то Вы знаете, что у стрижа короткие лапки и длинные крылья, поэтому он не в состоянии взлететь с земли. Если пес нашёл живого стрижа на земле, его надо взять на руки, отнести домой и выпустить в открытый простор из окна.

Если у Вас есть собака, то у Вас сложные отношения с воронами: с кем-то Вы в дружественных отношениях, узнаете друг друга и «переговариваетесь». С кем-то конфликтуете и пытаетесь объяснить, что «не стоит закатывать истерику, если мы с псом проходим в полуметре от того места, где ты учишь воронёнка летать». А зяблики, снегири, трясогузки... Это всё мы наблюдаем не в парке и не в зоопарке: у нас в центре Москвы в непосредственной близости от третьего транспортного кольца.
Стоит поменять картинку телеэкрана, где разрисованные рожи с огнеметами наперевес  сменяют ток-шоу, в которых не слишком приятные Вам люди несут ахинею. Заведите собаку и смените этот бардак  на  нечто более полноценное. Например, на вид клена в осеннем золоте или цветущую акацию конца мая – это растет у Вас под носом во дворе. А падающий снег: вдруг прямо во дворе дома, который фасадом выходит на оглушающую магистраль, становится тихо-тихо и чисто-чисто. Ты замираешь и успокаиваешь свои раздолбанные нервы. Справедливости ради надо сказать, что именно в этот момент на твоего любимца может вдруг налететь какой-нибудь мордоворот без поводка (хозяин, видимо, тоже разнежился), или же твой любимец, пользуясь моментом, подобрал с земли какую-то дрянь и с упоением её смакует. Так что бдительность терять не следует.

А сколько новых знакомых у Вас появится. Ты уже изначально член определенной касты Неважно, породистый у тебя пес или нет, не имеет никакого значения, большой или маленький, старик или щенок. Ты – собачник.

На днях прочитала книгу психологов с биофака МГУ о поведении собак. Там, в частности, говорится следующее: наши домашние собаки постоянно общаются с собаками разнообразных пород, внешний вид которых мало напоминает их собственный. Прибавьте к этому пожизненное общение с человеком. В результате, наши питомцы не различают, что человек и собака принадлежат к разным биологическим видам. То есть мы с ними либо из одной стаи (свои люди и свои собаки), либо из разных (чужие люди и чужие собаки).
Прочитав, в полном восторге выскочила на улицу, где уже гуляли рыжий английский спаниель со своей «человеческой половиной».

Подумаешь, Америку открыла, - отреагировала хозяйка, - Можно подумать, мы считаем их и себя разными биологическими видами».

Эта мысль вселила некий оптимизм. Действительно, очень хочется максимально дистанцироваться от биологического вида Феликса Дзержинского, Сталина, Чикатилло, бен Ладана или той зимней собачьей мрази, о которой я Вам рассказала. Очень хочется жить так, чтобы хоть приблизиться к биологическому виду моих родителей, моих собак, прочих удивительных и достойных жителей планеты Земли.
Бог даст, у нас с Шерри впереди долгий путь, полный приключений и разных событий. Мы еще «повиляем хвостиком». Мало-помалу срастается, как в старой сказке, моя «лягушачья шкурка».

Рядом со мной любимый, чуткий, озорной настоящий мужчина. А совсем недавно появились Олег, с ним алабай Лорд и кот Брюс. Так что дома уже четверо НАСТОЯЩИХ МУЖЧИН, и это совсем не книжкина, а самая живая история.
               

                ЭПИЛОГ

Эта повесть написалась сама по себе ни для кого, ни для чего и ни зачем.
Раз уж родилась, показала знакомым. Подруга: "Вроде, тебя знаю, а получилось про всехшнее". Ух как обрадовалась: бессмысленно писать «про себя», как бессмысленно актёру «играть себя», даже если в своем костюме и без грима.
В ролях, книгах, фильмах и даже в мемуарах образ. Если получится, то объёмный, а не повезет, плоский блин.

Действительно, стиль a cle (прототипы угадываются): собаки мои, близкие тоже. Однако, изменены события, герои собирательные.  Старалась живой мир, чтобы люди и собаки существовали по своему разумению. Со всеми нами происходит примерно одно и то же, иногда услышанное или увиденное подскажет. А вдруг поможет?
Если повезёт, образу под силу зацепить струнку в душе эффективнее, чем голому каркасу совета.

Та же самая приятельница из проездки во Францию привезла мне четыре снимка мраморных надгробий Сен Дени, где похоронены члены французских королевских домов. Усмехнулась, что в ногах мужчин львы, а в ногах женщин собаки, спросила, что за породы.

Бенедектинское аббатство, основанное около 625 года, По преданию, именно Святой Дионисий (Saint Denis) был Святым покровителем Франции и первым епископом Парижа (ок.250-ок.258). На месте захоронения Святого мученика построена часовня. A propos, тот же автор, что построил часовню, возвел мраморный мавзолей в Париже.
Король франков Дагоберт I (628-637)I основал здесь аббатство.
В аббатстве короновали. Но не королей – для этого предназначался Реймский Собор, в Сен Дени королев.
Захоронения членов французских королевских домов, на фото XIV век.

Меня зацепило и ...гулять так гулять, всехшнее так всехшнее ))
Влезла в книги, что дома под рукой: «Полный справочник по геральдике» (Великобритании) и
«Средневековый бестиарий» (примерно ХI –XII веков с дивными красочными миниатюрами, оригинал в отделе рукописей публичной библиотеки Сант Петербурга).
С одной стороны, некое систематическое описание животного мира, а, с другой, интерпретация символики животных в христианстве. Начинается с истории сотворения мира, затем Адам и Ева. Далее 108 глав – 108 животных.

Первая глава – лев. Символ Христа, но иногда вместе с аспидом, драконом и василиском символ дьявола. Это верно: за плечами у каждого две фигуры, внешне практически неразличимые, а нам угадывать, кого слушать.
Задумалась: аспида, дракона и василиска в каноническом виде можно встретить лишь в мыслях, а вот лев живёт в реальном мире.
Как каждый из нас, лев может следовать за Христом и сидеть у ног евангелиста Марка, а может за сатаной. Вторая интерпретация: символ могущества и силы.
Символика собак не так прозрачна. Да и существует ли она вообще? В главах о прочих животных истории отсутствуют, а здесь про конкретных людей и конкретных собак, в основном, перессказы античных авторов, к примеру, Плиния, Солина, Исидора. Геродота и др.
История о легендарном короле племени гарамантов, взятом в плен и освобождённом собаками.Супер-популярная, встречающаяся в массе источников (совсем не только в средневековых, Геродот описывал эпизод). I века BC, тогда греки пытались колонизовать территории Fessan, населяемые племенами Garamantes.
Собственно, никаким "королем" он не был, полководец (или вождь) попал в плен, а освободили из плена собаки. Количество в разных источниках варьируется от пары штук до пары сотен, якобы прорвали линию обороны лагеря противника, навели ужас, вызвали панику и выручили хозяина.

Рассказ о собаке Язона, отказавшейся есть после смерти хозяина.

Воспоминание о собаке Лисимаха, сгоревшей в его погребальном костре. Пара слов о Лисимахе, пес которого бросился в погребальный костер хозяина: знатный македонец из числа диадохов (полководцев армии) Александра Македонского самого последнего "призыва", осле смерти  Александра был царем Фракии (324-281 BC),  затем Македонии (285-281).
Охотник, человек изрядной смелости, твердости, дипломатичности, хладнокровия, независимости суждения и умения концентрироваться в сложных ситуациях, без вирусняка властолюбия.
Жуткая, "сердце-останавливающая" запись об осуждённом на смерть и казнённом римлянине (одним из двоих консулов): сперва пес последовал с хозяином в тюрьму, выл при и после казни, пытались накормить, а он таскал еду к губам мертвого хозяина. Когда тело было брошено в Тибр, собака пыталась вытащить хотя бы тело.

Ещё история о собаке, которая нашла убийцу своего хозяина и доказала перед судом его вину.

Вот такие древние собачьи истории только из "петербургского" бестиария, что у меня дома.
Обобщения  как бы проходят вскользь. Кстати «собачьи» обобщения любопытны: первое, естественно – преданность. Второе в притче о собаке, которая переплывала с куском мяса реку: увидела в реке своё отражение, бросила настоящее мясо и стала нырять за отражением. Маловероятно с точки зрения здравого смысла, но  читатель (средневековый и современный), должен задуматься и не гнаться за отражениями иллюзорных удовольствий, упустив ради них реальное «мясо» праведной жизни и истинные ценности чести, веры и любви.

В геральдике Великобритании та же тенденция. Львы – символы. Собаки - ??? Представлены широко на мемориальных досках, доспехах, гербах и т.д. Характерно, что собаки разных пород с типологическими признаками породы. На мемориальных досках они в ногах рыцарей наравне со львами, причём, знатность рыцаря значения не имеет.
Часто собака герба связана с конкретной историей рода или именно того человека, который дошёл до нас через века в металле или камне.
Не единичны случаи, когда определённую породу выводил или привозил на Британские острова представитель той или иной фамилии – порода получала имя данной фамилии – на гербе оставался пёс.
Пример, Talbot (к сожалению, не знаю, есть ли для данной охотничьей собаки русский термин). Хозяин «собачьего» герба мог оказаться знаменитым охотником.
 
А военные истории, связанные с собаками? А истории спасения собаками людей: утопающих, заблудившихся, при пожарах, при нападениях?

Надгробия Сен Дени особые. Да, в ногах королей львы. Короли – символы нации, примеры могущества и приверженности христианству, зато королевам хотя бы после смерти позволено быть просто женщинами
Посмотрите на мраморных собак. Посмотрите на кобеля со щенком в зубах. Рассмотрите ошейники. А знаете, кто те ушастые? Совсем не таксы – такс в те времена в помине не было, здесь предки современных спаниелей, в старых книгах проходят как «испанские шавки, явно не терьеры».
Обратите внимание: все сидят не на «голом холодном» камне, резчики поместили их на «тёплую» мраморную ткань последнего ложа их хозяек. Почему?

Это не те собаки, для которых в Древнем Египте существовала специальная служба в несколько тысяч человек. Не те, для которых в Великобритании одно время существовало специальное министерство с немаленьким бюджетом. Те собаки – рабочие.
Огромные или небольшие псарни существовали в королевских имениях, в монастырях, в больших или небольших поместьях и просто в домах сельских жителей.
В те времена охота (или браконьерство) для одних – спорт; для других – единственная возможность не умереть с голоду. Разведение и содержание собак – издавна сложная наука. Рабочие собаки жили на псарнях, иногда у одного хозяина насчитывалось сотни и тысячи собак разных пород. Они жили в специальных помещениях, со своими псарями, поварами и т.д.

Существует в английском собачьем лексиконе название, которому (увы!) нет аналога в русском собачьем словаре: «COMFORTERS» - «УТЕШИТЕЛИ». Мы, к сожалению, для этой группы придумали другой термин - «декоративные собаки». Бог с ним, с термином, да и порода не столь важна.
Убеждена: собаки с мраморных надгробий Сен Дени жили не на псарне, а в доме. Жили не в королевской, а в обычной семье, спали в кроватях и таскали еду со столов.
Принцы и принцессы, короли и королевы не всегда поступали как братья, сёстры, мамы и папы. Не всегда «утешителями» друг для друга - такова королевская доля. Только ли королевская?

Собаки всегда оставались утешителями для людей, а люди для собак. Пётр Великий для левретки Матильды был совсем не Великим, а любимым. Своих мопсов Екатерина II велела похоронить так, чтобы их последнее «место» было видно из окна будуара.
Незнакомые женщины, французские королевы. Я никогда и не узнаю «правду», даже если про них напишут множество био, снимут фильмы и включат в школьную программу. Тем не менее, их история в чём-то сродни моей, вашей: мраморные собаки в ногах красноречивее слов.

Однажды поймала разговор Сати Спиваковой с Мишелем Глотцем, легендарным продюсером, работавшим с великими музыкантами, в частности с Марией Каллас. Сати спросила: «В фильме Дзеффирелли, правда?». Он ответил: «Там всё неправда. НО ВСЁ МОГЛО БЫ БЫТЬ ПРАВДОЙ».
Вот и я мечтаю. Вдруг те немногие, кому моя писанина попадёт в руки, скажут: «Это не про меня. НО ЭТО МОГЛО БЫ БЫТЬ ... «.




еликобритании та же тенденция. Львы – символы. Собаки - ... ??? Представлены на мемориальных досках, доспехах, гербах и т.д. Характерно, что собаки разных пород с типологическими признаками породы. На мемориальных досках они в ногах рыцарей наравне со львами, причём, знатность рыцаря значения не имеет.
ачьего» герба мог оказаться знаменитым охотником. А военные истории, связанные с собаками? Истории спасения собаками людей: утопающих, заблудившихся, при пожарах, при нападениях?
Надгробия Сен Дени – «особь статья». Да, в ногах королей львы. Короли – символы нации, примеры могущества и приверженности христианству. Королевам хотя бы после смерти позволено быть просто женщинами


Это не те собаки, для которых в Древнем Египте существовала специальная служба в несколько тысяч человек. Это – не те собаки, для которых в Великобритании одно время существовало специальное министерство с немаленьким бюджетом. Те сществует в английском собачьем лексиконе название, которому



2005
© на текст с 2005 года. Регистрация и депонирование в РАО.
Цитирование и копирование частично или полностью разрешается  ТОЛЬКО с указанием гиперссылки на настоящий текст http://www.proza.ru/2009/05/01/512.