ХРОНИКИ ГААГСКОЙ ТЮРЬМЫ. ЧАСТЬ 1.
Отчет тайного агента об операции по внедрению в организованную преступную группу, находящуюся в местах заключения. Настоящим сообщаю, что я, источник N, 29 апреля 201__ года был направлен в тюрьму города Гааги в целях проведения внутрикамерной разработки российского преступного авторитета по кличке «Голый», отбывающего срок наказания. При проведении операции мною выявлено следующее (фрагменты из отчета приводятся ниже).
Перед внедрением я был проинструктирован по поводу целей оперативной разработки. Главный фигурант – преступный авторитет из России. Кличка «Голый» (любил появляться на людях обнаженным до пояса), 1952-го года рождения.
В камеру меня поместили под вечер. Внутри тускло горела единственная лампочка. На двухярусных нарах неподвижно лежали несколько человек. На мое появление они никак не отреагировали. Стояла тишина.
- Веселенько тут у вас! Как в морге, - попробовал пошутить я.
Из дальнего угла камеры выскочил заключенный.
- Ой, кто к нам прише-е-е-л! – приторным голоском загнусавил он.
Он был маленький, пухлый, со сладенькой улыбкой и бегающими глазками.
- Сыграй на балалайке! – крикнул он, и бросил мне веник.
- Сурок, цыц! – раздалось с верхних нар.
Тот мигом исчез. Я поднял глаза наверх. На втором этаже нар сидел Он. Лысый, с оттопыренными ушами и взглядом сильно контуженной рыбы, голый до пояса, и весь синий от татуировок. Его можно было читать, как газету. «2000 – 2008. Восемь лет, как восемь дней» - успел прочесть я. Это был он – Голый. Национальный лидер российской оргпреступности.
- Сидор давай! – сказал он, уставившись на меня.
Я ошалело протянул мешок. Голый неторопливо развязал его. Рядом уже нарисовался вездесущий Сурок. Пахан с важным видом вытаскивал наружу чай, хлеб, сало, сигареты. Пересчитав добычу, он положил все обратно в мешок.
- Общак? – несмело спросил я.
- Стабфонд! – укоризненно ответил пахан.
Сурок проворно сунул руку в мешок, схватил кусочек сала, и отправил в рот. Голый мгновенно рассвирепел.
- Из желудка вытащу, падло! – прошипел он, схватив Сурка за грудки.
Тот мигом скрылся с глаз. Пахан, довольный добычей, помягчал.
- Занимай вон шконку, - кивнул он мне, - Шпала, подвинься!
Тот, кого он назвал Шпалой, медленно поднял голову, и снова лег. Он был высокий и худой, с длинным носом. Вид у него был задумчивый и отрешенный.
- Не смотри на него так, - пояснил Голый, - Он думал смотрящим стать, а я Мишку сделал. Он теперь того… Переживает.
Пахан раскатисто захохотал.
- Прошлое у Шпалы плохое. У него сын тетку задавил на переходе.
Я сел на шконке возле Шпалы, и стал обдумывать ситуацию. Но скучать мне долго не пришлось. Почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, я поднял голову. Прямо напротив меня сидел какой-то маленького роста человечек. Широко распахнутыми глазами он внимательно смотрел на меня.
- Чего тебе? – спросил я.
Человечек не ответил, и продолжал пялиться.
- Хотел чего, дядя? – спросил я вновь, уже громче.
Ноль внимания. Сидит, как истукан, и глядит. Я взмахнул рукой. Человечек даже не шелохнулся.
- Мертвый, что ли? – вслух удивился я, и ткнул человечка пальцем.
Никакой реакции я опять не добился.
- Кто это? – спросил я у Шпалы.
- Мишаня Питерский, – прохрипел он в ответ.
- А чего молчит? Глухонемой, что ли?
- Ха, да он только с разрешения пахана разговаривает. Пахан, а?
Голый с верхних нар откликнулся.
- Мишаня, голос!
Человечек тут же обрел дар речи.
- Вот только не надо меня кошмарить, - заговорил он голосом, удивительно похожим на голос Голого, - Руками махать, пальцами тыкать. Мы конфронтации не боимся.
Мишаня хотел было продолжить свой монолог, но его оборвал пахан.
- Кончай базар!
Питерский тут же замолчал. Тем временем, я обнаружил еще одного обитателя камеры. Внизу, под нарами, что-то зашевелилось. Я обернулся, и увидел ноги в грязных ботинках, точащие из-под шконки.
- Огрызок это, петух, - пояснил Шпала, - Смотри, не зашкворись, подальше от него лучше.
Петух Огрызок высунул голову из-под нар. Он был грязный и всклокоченный, с мутными глазами и торчащими в стороны усами.
- Пахан, ну надоело мне в петушатне! – загнусавил он, - Давай я кусок мыла сожру, отмоюсь. Хочу к пацанам обратно, не хочу обиженным!
- Спрячься, падло! – заорал Голый, - Убью!
Подскочил Сурок, и наградил петуха пинком под дых. Огрызок заскулил, и убрался назад, под нары.
- Вертикаль власти, - важно пояснил Голый, - Превыше всего!
Из дальнего угла донеслось неясное бормотание.
- А, блин, Физик проснулся, - недовольно скривился Шпала, - Сейчас опять до утра базлать будет.
- Е равно эм-джи в квадрате… Е равно эм-джи в квадрате.., - монотонно бормотал Физик.
Я глянул на него. Бородатый мужик, похожий на Карла Маркса, с отрешенным видом сидел на табуретке, и держал в руке два пластмассовых шарика. Он бросал их на пол, подбирал, снова бросал. Казалось, более ничего вокруг его не занимало. Но я ошибся. Физик вдруг взглянул на меня, встал, подошел.
- Закон всемирного тяготения, молодой человек, это удивительная вещь, - сказал он мне, - Вот если с верхних нар сбросить Сурка и этот шарик, то до пола они долетят одновременно.
Сурок, слышавший разговор, разозлился.
- Шкифы выну, Мендельсон!
Подошел Шпала.
- Ты не смотри, что у Физика крыша уехала, - сказал он мне, - Раньше он центровой жулик был. Машина у него была такая. Лохотрон. Как она называется?
- ГАС! – гордо ответил Физик.
- Вот, видишь! Газ! – продолжал Шпала, - У него, как ни крути, всегда выпадало семьдесят процентов. А сколько мы этим газом лохов обули, а, Физик?
- Миллионов сто!
- Вот, а ты говоришь, эм-джи в квадрате! – сказал Шпала, и лицо его засияло гордостью, - Я тебе потом расскажу. А сейчас отбой скоро.
Перед отбоем моему вниманию представилось еще одно событие. Оказывается, Голый завел в хате традицию – исполнять перед сном гимн России.
- Сурок! – скомандовал пахан, - Запевай!
Сурок выскочил на середину камеры, и затянул.
- Россия священная наша держава! Россия великая наша страна!
Неожиданно из-под нар раздался густой низкий бас.
- Могучая воля, великая слава! Так было, так есть и так будет всегда!
Петух Огрызок решил присоединиться к прославлению Родины, за что незамедлительно был вознагражден сильным ударом сапога.
- Глохни, пидор! – ругался Сурок, увлеченно пиная Огрызка, - Какую песню испортил, козел!
Петух под нарами мычал и вяло брыкался, уворачиваясь от ударов. Мой первый день в обществе Голого и его братвы подходил к концу.
Продолжение следует