Валера

Женя Астафьева
«Валера, Валерочка, ну что с тобою, доченька!» Лера резко обернулась, лицо её смертельно бледное, буквально истерзанное синяками, опухшее, с выражением безумия и отрешённости страшно исказилось, глаза задёргались!
«Ско...лько раз», заикаясь, чуть слышно, но с возрастающей угрозой прохрипела она, «ско...лько я приказывала тебе не называть ме...ня так!»
Мать заломила руки: «Прости, прости меня»
Но Лера больше ничего не слушала, она, словно автомат медленно и монотонно поднося ложку ко рту продолжала заталкивать в себя ненавистную плохо сваренную гречку! Ей было всё равно, что есть, она не спала уже больше полугода, ни секунды! А мать была уже стара и слишком измождена, буквально убита страданиями... Ещё недавно Лерочка была статной привлекательной обаятельной и более того красивой брюнеткой с шикарными волосами    цвета вороньего крыла и потрясающими огромными чёрно – голубыми, горящими, словно горный хрусталь глазами! Лерочка, которую мать учительница воспитывала в одиночку, была большой умницей и подавала большие надежды. Чем только она не увлекалась, всё в руках её горело, всё она умела, была бесшабашна и весела, легка в общении, приятна, нежна, ласкова, со всеми знала о чём, и как поговорить, обожала мать! Она почти закончила помимо обычной музыкальную и художественную школу, в совершенстве знала английский и французский, при этом ни была не заносчива, не высокомерна! Её обожали, её носили на руках! Однажды Лерочка, отдыхая на даче, решила позвонить подруге. Они жили более чем скромно, а потому позволить дочери иметь мобильный телефон мама не могла. Дочь пошла в соседский дом, попросилась позвонить. Стояло жаркое, душное невыносимое лето, окна были настежь распахнуты, телефон никак не хотел соединять, и вот, наконец, услышав трещащий голос подруги, она буквально проорала в трубку: «Лена, Лена это я!» На этом связь оборвалась, связаться с Леной так и не удалось, но когда она вышла на улицу к ней сзади подъехал на мотоцикле какой – то парень и прямо в ухо прокричал: «Чупа-Чупс, Чупа-Чупс, это я!» Лера резко обернулась, она хотела ответить что – то грубое, но когда она его увидела, перед глазами поплыли круги, в голове зашумело, и она слабым голосом произнесла: «Вместо того чтобы обзываться мог бы покатать меня на мотоцикле» гортань, губы, язык, всё немело и отказывалось говорить, она так и не поняла, кто произнёс эти слова, которых сквозь стук бьющегося сердца она не могла услышать сама. Ноги подкашивались, голова была абсолютно ватная, сквозь звон в ушах она едва слышала его голос: «А я и не обзывался! А ты не испугаешься? Ты выглядишь ещё маленькой» «Нет, я не боюсь!» Слова её прозвучали, как показалось ей совершенно холодно и отстранённо, она просто испугалась, потому что не могла понять, что происходило с ней... Она впервые почувствовала это, она боялась признаться себе, что то, о чём мама говорила с таким ужасом, ведь её первая любовь была так трагична и так безответна, происходит с ней. Она не могла позволить себе думать, что впервые в жизни её посетил Амур, она просто не была к этому готова. «А как тебя зовут?» «Валер...» от чего-то окончание застыло у неё на языке... «Странно! Восторженно выкрикнул он, я ведь тоже Валерий! Ну что ты стоишь как приклеенная, поехали  кататься!» Плохо понимая, что делает, она пристроилась сзади него, мотоцикл взвизгнул и полетел, от страха она вжалась в его спину, вцепившись в него, словно маленькая новорожденная обезьянка в маму. Он визжал от восторга, волосы развивались на ветру, ещё не до конца сформировавшееся тело подростка казалось хрупким, однако скорость и адреналин предавали ему небывалую мужественность... Впервые она обнимала мужчину, она прижалась к нему, приникла всем телом и вдруг почувствовала страшное возбуждение и эйфорию, она закричала от восторга, а он прибавил скорость. Они неслись по пустому шоссе, было страшно холодно, но в полёте, в этом безумном вихре она забыла обо всём! Домой она вернулась далеко за полночь! Тихонько открыв дверь, она обнаружила бледную тень матери. «Ну!» истерически протянула она «где Вы изволили пребывать!» Врать не имело смысла... Мать обрушилась на неё с криками, упрёками и угрозами! Разве недостаточно она говорила ей в детстве, какие сволочи все мужчины, разве не рассказывала, как отец бросил её беременную, разве не понимает она, что этот юнец, словно чума, он унизит её, растопчет, предаст, бросит на съедение! Ему не нужна она, ему нужно то, что и всем остальным козлам рода человеческого! Лера, затуманенная обрушившимся на неё счастьем, ни секунды не спорила, ей было теперь всё равно, она глотнула свободы, и ей больше нечего было терять! Ей было жаль мать, убившую на неё свою молодость, ей было горько слушать эти упрёки и обвинения, ведь она не просила её рожать, она не была виновата в том, что требовала к себе внимания, пачкала пелёнки, не давала матери спать, и в деньгах на неё потраченных, в том, что мать во всём себе отказывала ради дочери! Она была хорошей девочкой и любила маму, но та требовала от неё слишком многого! Чувство вины было единственным способом привлечь к себе, постоянный крик, единственным доказательством никчёмности Леры и правоты матери! И она решилась... Если он когда либо предложит, она уйдёт за ним, она отдастся ему, пусть и против воли матери, она докажет всем, что он не такой как все. Она засыпала, а на глазах были солённые жгучие слёзы обиды смешанные со сладостным головокружением нежностью, единением и слиянием с его душой. Они разговаривали всю ночь, он где – то нарвал незабудок, её любимых цветов. Он читал ей свои стихи, он говорил, что ничто на земле не сравнится с её нежностью, с чудесной прелестью её глаз, с ветерком её длинных ресниц, он застенчиво касался её руки... Потом попросил поцеловать, она закрыла глаза и, дрожа, подставила губы... Он не умел целоваться, поцелуй его был влажным т горячим, подобно губам оленёнка он прижал к ней свои губы, и потом была пропасть... Они целовались долго, они летели где-то высоко под облаками... Он обнял её, прижал к себе крепко, крепко, они сидели на берегу озера у наспех разведённого костра, блестел месяц. Он шептал ей на ухо страстный слова, он вливал в неё нежность и трепет, он переполнял её до краёв той чарующей силой первой влюблённости, которую каждый из нас вспоминает с необъяснимым волнением... Слова его были страстны, они шли глубоко от сердца. Они говорили всё это время. Его рука перебирала её волосы, от нежных прикосновений по коже бежали мурашки... Она уже не помнила себя, а он почему – то вдруг сказал: «Что мы делаем здесь, сколько времени? А как же твои родители?» Он был старше её и мудрее, он понимал много больше неё и умел рассуждать, останавливать себя в нужный момент. Она вдруг опомнилась, страх перед мамой был слишком велик... и вот он вернул её, он привёз её домой... Если бы не он, возможно, она бы не пришла ночевать вовсе, а мама так несправедлива к нему, к самому нежному, самому чувствительному, самому понимающему и отзывчивому Валерику на земле. Вскоре она заснула... Они ещё часто встречались и разговаривали, они ездили на велосипедах в белые ночи по прекрасному городу Петербургу, он оказался художником и ценителем искусства. Она чувствовала себя на седьмом небе... Однажды... Он пригласил её провести выходные с общими друзьями на побережье залива! Они встали лагерем! Был прекрасный солнечный день, нежный и заботливый Валерик был как всегда предупредителен и больше походил на доверчивого ребёнка, заглядывающего в глаза, поглаживающего по коленке и спрашивающего всем ли она довольна, и чего бы ей ещё хотелось. Приближалась ночь, горел костёр, Лена и Артем пошли спать, а они всё сидели и смотрели на заход солнца! Неожиданно у неё защемило сердце, она от чего – то всхлипнула и прижалась к нему... «Что ты малыш, что случилось... Мне так холодно, мне так страшно... я никогда не была так счастлива. Мне так хорошо, что я этого боюсь... За что мне это, чем я удостоилась и заслужила право быть с тобою рядом, ведь по земле ходят тысячи девушек и все они много красивее меня!» «Да что ты говоришь, зачем ты так? Разве есть на свете человек нежнее, светлее, искреннее тебя, разве есть кто – то кого бы мне хотелось так прижать к себе и защитить от любой беды, любой напасти!» «Прости, со мной что – то происходит, мне очень страшно, и больно вот здесь!» она прижала руку к груди... «Малыш, я тебя люблю, ты самая лучшая, я не могу жить без тебя» Внезапно он повернул её к себе и страстно поцеловал её... То, что было дальше, она предпочитала не вспоминать, не могла позволить себе, ибо это воспоминание резало её на куски... Это была их первая ночь... Счастливая она заснула в его объятиях! В пять утра её разбудил звонок его мобильного телефона. Он снял трубку, сказал «Алло» странно замолчал, потом резко задёргался, схватился за голову, стал хватать ртом воздух, из упавшей трубки доносились обрывки фраз: «Склифосовского... Через полчаса... Травма не совместимая с жизнью... Можешь успеть попрощаться! Будь осторожен!» «Мама! Мамочка!» завыл он, будто желая сорвать скальп с головы. Она поняла всё мгновенно! Единственное о чём она жалела, что под рукой не было никакой верёвки, что у неё не хватило физической силы удержать его. Он ринулся к мотоциклу, она за ним! Она вцепилась в него, а он, за секунду превратившись в неукротимого хищника, зарычал: «Я в ответе за тебя! Кроме неё у меня только ты!» С этими словами он отшвырнул её, её подхватил прибежавший друг, но схватить его так и не удалось! Два мотоцикла умчались в ночь... Через три часа неведения к лагерю подъехала машина милиции! «Кто здесь Валерия Никифорова!» «Я», падая в обморок, прошептала Валера! Вскоре ей расписали всю картину трагедии. Пьяный водитель грузовика не справился с управлением, вылетел на встречную полосу и сшиб молодого человека... Таковы были официальные сухие факты! Не помня себя, Лера снова грохнулась на руки подруги! Впереди было самое страшное, мать скончалась, опознавать труп кроме неё было некому! Патологоанатом приоткрыл лицо, на лице любимого застыла маска леденящего ужаса... Лера закричала и выскочила прочь... Она собрала деньги на похороны, она ходила по соседям, по знакомым, буквально выпрашивая... Она переступила через себя, она больше никогда не была той маленькой наивной девочкой, всё умерло вместе с ним! Его похоронили скромно рядом с тем местом, где он погиб было кладбище! Но удары судьбы на этом не закончились! Валерия была беременна, однако доведённая до предела, полусумасшедшая, она, несмотря на постоянный контроль матери и врачей три раза травилась, и дважды чуть не спрыгнула с балкона! В результате она добилась лишь одного, ребёнка она потеряла, а вместе с ним и душу... Она сидела целыми днями, качалась на кресле, молчала и безразлично глядела вдаль, лишь иногда вырываясь из того мира с криками: «Склифосовского... Через полчаса... Травма не совместимая с жизнью... Можешь успеть попрощаться! Будь осторожен!» «Мама! Мамочка!» и ещё «Малыш! Что с тобою! Я люблю тебя, я тебя никогда не оставлю» или: «Я в ответе за тебя! Кроме неё у меня только ты!» Она, наконец, прекратила попытки проглотить кашу, ей было всё равно. Зачем, ведь смерть это единственное блаженство, на которое она ещё могла надеяться. Умереть просто, по - человечески, а не быть сожранной тем червём внутри себя!


САМАЯ ПРАВДИВАЯ ИЗ ВСЕХ ИСТОРИЙ!!!!!!