Александр ГЕРАСИМОВ
РЕКОРД
Некто Быстров, не тот Быстров, который каша «Быстров», а просто Быстров Николай Васильевич, наметил попасть в книжку рекордов пивной кампании «Гиннес». Причиной тому послужило прослушивание песни композиторши Александры Пахмутовой, сочиненной ей на стишки своего мужа Николая Добронравова. В этой песенке были такие, с позволения сказать, слова: «Мы хотим всем рекордам наши громкие дать имена!»… или «гордые имена», кажется... но не в этом суть. Короче говоря, грамофонная запись гимна наших физкультурников, опрометчиво выпущенная в эфир работниками радио, сподвигла Николай Василича на необдуманные поступки. Взяв напрокат в районной библиотеке довольно увесистый, напечатанный на дорогой мелованной бумаге том, Быстров с удивлением обнаружил, что все удивительные, безумные и невероятные поступки, на которые только способен человек, уже зарегистрированы в этой, обернутой в сверкающую, переливающуюся всеми допустимыми в природе цветами бумагу, книжке.
Население планеты бодро соревновалось, кто кого: перепрыгнет, переплюнет, перетянет, переспит, перепукает, переговорит, перецелует и так далее. Люди поднимали и сдвигали с места груженые самосвалы и одномоторные самолеты; выращивали неимоверной длины ногти и волосы; за один присест съедали центнеры сладкой кукурузы и килограммы острого чилийского перца; плевали на дальность табачной жвачкой, десятицентовыми монетами и карликовыми лягушками; рвали календари и телефонные справочники; выпекали километры черничных пирогов и варили сотни галлонов глинтвейна; своими руками уничтожали собственные дома и автомобили. И все это лишь для того, чтобы быть упомянутыми в этом волшебном кондуите.
Николай Василич поскреб затылок и крепко задумался. Но, без привычки, мысль не шла в его забубенную головушку. Время спустя, он сбегал в винную лавку, где приобрел в личную собственность семьсот пятьдесят граммов водки и бутылку портвейного. После этого дело пошло на лад. Откушав белого и красного вина, Быстров оживился и придумал себе род деятельности неотмеченный в сборнике. Еще никто в мире не додумался прокалывать шины автомобилей на скорость.
Хронометристом Быстров пригласил соседа Витю Питерского. К шансону тот не имел никакого отношения. У него не было, что называется, ни слуху, ни духу. Питерский – была его настоящая, доставшаяся по наследству от Витиного собственного отца, фамилия. С таким прозванием Витя, частый гость тюремных заведений, сэкономил на погоняле. Кроме фамилии, у Питерского был еще один необходимый в хронометраже предмет – выигранный в «секу» у случайного собутыльника секундомер, тяжелая, солидная, безотказная вещь.
Для разгону начать решили с автомобилей припаркованных в их дворе. Но уже в третьей, принадлежавшей, как оказалось, предпринимателю Кащееву машине сработала сигнализация, на сирену вышел хозяин транспортного средства, и на подоспевшей «скорой помощи» друзей с множественными ушибами мягких тканей отправили в больницу Эрисмана. У Быстрова к тому же случился приступ аппендицита. Вот здесь-то и вышел анекдот. При оперативном вмешательстве в организме Николай Василича хирург Арон Григорьевич Ботаник обнаружил аж три appendix vermiformis. Воспаленные отростки успешно удалили. Об этом случае Арон Григорьевич сделал сообщение в «Медицинском журнале». Оттуда сведения просочились во всемирную сеть. Таким образом, Быстров все-таки попал в «Книгу рекордов Гиннеса». Как говорится, не мытьём, так катаньем.