Я бегу уже много дней. Дни я не считаю. Времени у меня сколько угодно. И бегу я не потому, что спешу. Спешить мне некуда. Я просто бегу. Потому что так легче. Легче бежать. Не спеша, трусцой, краем глаза замечая проходящие мимо сапоги, ботинки, кроссовки. Ловить, скользящие мимо, запахи чужой жизни.
Вот прошли женские сапоги, мелькнул край длинного пальто, рука с сумкой. Перчатка на руке пахнет хорошей кожей, а сумка - бумагами, смешанным запахом множества рук, сигарет, духов, кофе и… ругани. Кроме запахов, я давно научился чувствовать состояние людей. Мне без этого никак. Иначе бы я давно пропал. Я хорошо различаю чувства безразличия, страха, ненависти, брезгливости, желания меня уничтожить и любую опасность, исходящую от человека. Бывает - мимолётный интерес, жалость, редко – сострадание и уж совсем редко - любовь. И хоть сейчас я чувствую, как раздражена и озлоблена той руганью, что связана с бумагами, лежащими в сумке, женщина, мне она не опасна. Она опасна для своих ближних. Придя домой, будет кричать на детей. Я часто слышал такое, лёжа под окнами дома. Люди ругаются гораздо чаще чем мы. И мы никогда не обижаем и не кусаем своих детей. Люди делают это постоянно…
А вот медленно прошаркали мимо три ноги. Две в стоптанных ботинках с запахом старого, заношенного кожзаменителя, сапожной дранки, клея и заплат. Третья нога деревянная с резиновым набалдашником. Из пакета, неуклюже болтающегося у самой земли, пахнет хлебом и … нет, больше ничем, разве только ещё пустой бутылкой из-под пива. А сам проходящий пахнет старостью. А от его старости веет страхом. Он чего-то очень боится. Жизни? Смерти? В этом возрасте люди одинаково бояться и того, и другого. Мне об этом однажды рассказал друг, с которым мы зимой жили в подвале на тёплых трубах. Нам было хорошо вместе. Ему было с кем поговорить, а я люблю слушать, и я был ему нужен. Это же самое главное - быть кому-то нужным. Но однажды он не пришёл. Я долго искал его по тем дворам, где он выбирал из мусорных контейнеров то, чем можно укрыться от холода и остатки пищи. Наконец, нашёл место, где он лежал. Но рядом с его запахом был запах смерти, и я понял, что здесь он умер.
Я лёг на это место. Я тоже хотел умереть. Я ждал смерти до самой ночи. Но она не пришла. Зато налетел ветер. Он толкал меня то справа, то слева, ему было весело, Ветру всегда весело. Ему не нужен дом, не нужен хозяин, он не любит кого-то слушать, он любит, чтобы слушали его. И по ночам он поёт свои странные песни. Я бы с радостью стал ветром. Я бы вот так же ничего не хотел и не зависел от своих желаний, и пел эти странные песни. И я запел. Я пел долго. О том, как это страшно – потерять друга и стать никому ненужным, о том, как плохо не иметь дома и жить на улице, о том, как обидно, когда ты любишь всех, а тебя не любит никто, о том, как холодно зимой, о том, как подводит брюхо от голода, о том, как жестоки люди и как неправильно устроен мир…. Я пел всю ночь, а утром понял, что надо бежать. Надо просто от всего этого бежать, потому что иначе у меня окаменеет сердце и я стану опасен. Мне надо бежать, пока не встречу того, рядом с кем можно остановиться.
Вот приближаются красивые кроссовки, ноги в джинсах и рядом две весёлые подпрыгивающие ножки, тоже в маленьких кроссовках и джинсах. Но ноги побольше замедляют шаг, и я чувствую страх исходящий от женщины, страх и злость. За что она злится на меня, я ведь ничего ей не сделал?! Но я уже привык. Это происходит довольно часто. Люди ненавидят нас не потому, что мы сделали им что-то плохое, а потому, что любят о плохом думать, не понимая, что это и есть самое плохое. Но вот от мальчишки, от него исходит интерес и любовь. Я останавливаюсь. Мне от них ничего не надо. Я просто постою рядом с этим малышом. Я вижу его улыбающееся личико и весёлые добрые глаза, он тянет ко мне руку, и я готов лизнуть её в знак благодарности. Но что это, страх его мамы сменяется ненавистью, она со злость дёргает к себе малыша и кричит. «Пошла вон! Не трогай её, маленький, она тебя укусит! Помнишь тебя поцарапала кошка? Больно было? А у этой - острые зубы, она страшная».
Глупая баба! Это ты страшная. Посмотри, что ты сделала? Доброта выскользнула из его глаз, и они стали испуганными. А любовь сжалась в сердечке, зато растопырился страх. Он уже боится кошек? Теперь он будет бояться нас, Потом ты научишь его бояться высоты, темноты, драк, вообще людей и, наконец, жизни. Страшная, глупая баба, что же ты делаешь со своим ребёнком?! А я бы научил его доверию, и он бы понял, что любить – это не страшно. Но… я поворачиваюсь и бегу дальше.
Неуверенно, заплетаясь друг о друга, прошагали мимо ботинки с запахом машинного масла, железок и бензина. В нос ударил запах алкоголя. Прошли красивые ноги в модельных сапожках и бессовестно коротенькой юбочке. Пролетело ощущение беззаботности и юной глупости. Просеменили худенькие старушечьи ноги в больших, не по размеру сапогах, обдав меня ненавистным запахом кошки, нет, даже множества кошек. Кошки - это единственное, что я ненавижу на этом свете. Я уже был готов возненавидеть и эту пропахшую кошками старушку, но что это? Это она меня подзывает? Ну да, меня. Что это она суёт мне? Булочку. Я осторожно зубами беру, из дрожащей от старости руки, булку. Кроме кошачьего запаха, я чувствую, от старушки исходит сострадание. Это потому, что она тоже голодная. А как же ты? Мне бы вернуть булку, но на это нет сил, я не ел уже два дня. Старуха семенит дальше, а я смотрю ей вслед. Сейчас я простил бы её даже, если бы она сама была кошкой.
Делаю небольшую остановку и медленно съедаю булочку. Я хорошо знаю, чем меньше у тебя еды, тем медленнее её надо есть… Пью из лужи и бегу дальше.
Я не знаю куда бегу и не знаю сколько мне ещё бежать, но я знаю зачем. Я буду вот так бежать мимо чужих ног, обутых в добротную, дорогую, безвкусную, дешевую, новую, стоптанную, с чужой ноги, совершенно разбитую обувь. Мимо меня будут проплывать разные запахи: дорогих духов, хорошей шерстяной одежды, противные запахи искусственных тканей, алкоголя и перегара, запахи офисов, школ, больниц, магазинов.
Я буду чувствовать людскую уверенность, усталость, расстройство, спокойствие и нервозность, злобу, зависть, ненадёжность, раздражительность и рассудительность, страх и безысходность. Я буду бежать мимо этого столько, сколько понадобится. И, может быть, однажды я почувствую запах счастья. Ведь должен же мне встретиться хоть один счастливый человек? И тогда я остановлюсь… Вот только я не знаю, можно ли стать счастливым, стоя рядом с чужим счастьем….