Приближается очередная годовщина святого праздника для русского человека – Дня Победы. 64-ая годовщина Великой Победы. И снова в этот день будут звучать песни военных лет, будут собираться редеющие с каждым днём группы ветеранов той войны, к братским могилам возложат венки, с эстрад польются стихи, и в городах запоют гармони. День победы! В этот день на время замолкнет всё чаще звучащий надоедающим и занудным комариным писком, но хорошо отрежиссированный хор «свидетелей « и «очевидцев» тех событий, которые будут взахлёб рассказывать о том, что не было героизма, патриотизма, не было военных специалистов, воевали числом, а не умением, что нужно было бы сдать Ленинград фашистам, что победил СССР только благодаря заградотрядам и т.п. Один раз в году можно отдохнуть от этой кампании лжи и тенденциозной полуправды.
Но в этот день мы вспоминаем не только солдата, часто ценой своей жизни обеспечившего победу, не только женщин, на плечи которых пали все тяготы войны, но и детей, по детству которых, а зачастую и жизни прошёлся бронированный кулак войны. В их жизни были бомбёжки и эвакуации, смерть близких, голод, а для ленинградских детей – ещё и блокада.
Моя знакомая машинистка – Лидия Андреевна Левина шла на работу в Большой дом. Это было осенью сорок первого года. Из города уходили крысы. Они шли сплошным потоком по Литейному проспекту через Литейный мост на север, спина к спине. Она уже поставила ногу на мостовую, когда какой-то военный втащил её назад на тротуар, со словами: «Куда! Они же тебя загрызут!» Так она и стояла на перекрёстке, пока вся крысиная колонна не освободила мостовую Литейного проспекта.
Сегодня, когда мы провожали в последний путь сотрудницу, блокадницу Нину Сергеевну Киселёву, проехали по дороге на кладбище в Ковалёво мимо стелы с надписью «Дорога жизни». Вот по этой дороге жизни и вывозила её мать - Евгения Ивановна - в 1942 году. Дом, в котором они жили, во время войны был разбомблен. Чтобы вернуться в Ленинград, Евгении Ивановне пришлось завербоваться на стройку по восстановлению Ленинграда после блокады. Но завербованным рабочим не разрешали с собой брать детей. Куда же деть шестилетнего ребёнка? И тогда мать, как в сказке «Маша и медведь», посадила её в мешок и в мешке за спиной вынесла девочку на вокзале в послеблокадном Ленинграде. На Рябовском шоссе по дороге в Ковалево я увидела рощу с ровными рядами берёз. Стволы деревьев где-то в метре от земли перевязаны красными пионерскими галстуками. Автобус на минуту остановился у светофора. Читаю надпись: «Здесь посажено 900 берёз в память о девятистах днях блокады Ленинграда».
Ленинградцы, пережившие всю блокаду в Ленинграде, об этом времени вспоминать не любят – тяжёлым неизгладимым следом легла она на неокрепшие детские души. Только иногда какие-то эпизоды всплывают в памяти. Трёх - пятилетняя во время блокады девочка - Таня Шупенко, жила в детском доме вместе с мамой, которая работала там учительницей. Таня помнила, как дети вместе с воспитательницами перебирали крупу, - черные зёрнышки в одну кучку, а белые – в другую. Очень аккуратно и тщательно! Это крупу отделяли от мышиных экскрементов!
Сегодня я вспоминаю разговор с её мамой, Наталией Васильевной. Она рассказала, что когда началась война, было решено эвакуировать детей из Ленинграда, без родителей, с воспитателями. Её старшие дети – сын и дочь – погибли при бомбёжке, детский эшелон был разгромлен фашистскими палачами. Младшая же дочь жила с ней все девятьсот дней блокады.
Дети войны. Я вспомнила рассказ Наталии Васильевны, услышав по радио рассказ об истории гибели в августе 1941 года эшелона с эвакуированными ленинградскими детьми вблизи новгородской деревни Лычково. Журналист рассказывала о тех трагических днях, когда фашистский самолёт бомбил эшелон с маленькими ленинградцами, как женщины из этой деревни спасали оставшихся в живых, хоронили мёртвых, ухаживали все военные и послевоенные годы за братской могилой ленинградских детей, и наконец, по всему Советскому Союзу прошла волна сбора денег на памятник. И наконец, в маленькой новгородской деревне Лычково появился мемориал погибшим там детям. Эта передача так тронула душу, что сразу родилось стихотворение.
Порою в августе затишье:
Ни шороха, ни ветерка.
Лишь тихий звон над степью слышен,
Как свет далёкий маяка.
Но если ветра дуновенье
Чуть колыхнёт степной ковыль,
Исчезнет звон в то же мгновенье.
Так ливень прибивает пыль.
Военный август в сорок первом -
Ещё не началась блокада.
Эвакуировали первых,
Одних, детей из Ленинграда.
Их все родные провожали.
Для жизни их везли на юг.
Войну они ещё не знали,
Но небо потемнело вдруг.
И чёрной свастикой фашистской
Накрыло детский эшелон.
Вниз бомбы падали со свистом,
И лес пылал со всех сторон.
Над новгородскою деревней
Есть в воздухе щемящий звон,
И лес ему как будто внемлет,
А эхо повторяет стон.
Из-под земли слышны то всхлипы,
То детский вскрик, предсмертный плач…
И кажется, что ели, липы
Твердят: "Будь проклят ты, палач!"
Лычково. Братская могила
Твоих детишек, Ленинград.
Беда вас с ним соединила,
А в сердце боль стучит, как град.
Междугороднее справочное, заказываю: « музей Лычково со справкой». Соединяют с Советом Ветеранов, и заочно знакомлюсь с его председателем, Людмилой Фёдоровной Жигурновой, возглавившей движение по увековечиванию памяти погибших ленинградских детей. Она рассказывает, что после первых передач по радио и телевидению в адрес Лычково посыпались переводы буквально со всей страны. Октябрята, пионеры присылали свои сбережения и накопления – то рубль, то три - с надписью: «На памятник погибшим детям». В 2003 году московский скульптор А. Бурганов преподнёс в дар лычковцам бронзовую скульптуру, которую установили на братской могиле ленинградских детей.
Братская могила … детей! Какое чудовищное словосочетание! Двенадцать вагонов с детьми разбомбил немецкий варвар. А работа Совета ветеранов продолжалась. И вот 4 мая 2005 года на железнодорожной стации Лычково открыли памятник погибшим в военное лихолетье детям. На пьедестале из чёрного гранита выбиты такие строки:
«Память в сердце стучит,
Их безгрешные души забыть мы не вправе.
Сколько бы лет не прошло…».
Трогательная фигурка девочки охвачена пламенем. Так увидел волгоградский скульптор В.Г. Фетисов эту трагедию первого года войны. На открытие музея приехали и некоторые из выживших детей. На буклете присланном мне Людмилой Фёдоровной Жигурновой, приведены строки из стихотворения эвакуированной Л.В. Пожидаевой:
«…Самолёт в Лычково разметал
Эшелон с детьми из Ленинграда.
И опять… Могильный вырос холм.
Не стреляйте по птенцам, не надо!»
Мир тесен, но случайности, по-видимому, не случайны. Совсем недавно снова вспомнилось Лычково. В поликлинике, где я проходила курс массажа из сумки случайно выпал томик моих стихов. Им заинтересовалась Оля медсестра, сказавшая, что она очень любит читать стихи. Подарила ей его. Прихожу на следующую процедуру и …
- А вы знаете, с этим эшелоном эвакуировались моя бабушка и её младшая сестра. Бабушке было лет пятнадцать, а сестре –семь.
- Они погибли?
- Нет. Они выжили, но бабушка умерла несколько лет тому назад, а вот её сестра живёт в Москве, но она очень больная и старенькая.
Интересуюсь, что же рассказывала ей бабушка об эвакуации.
- Никогда и ничего. Только когда услышали передачу по радио, она сказала, что была в этом поезде. Она сказала, что не хочет вспоминать об этом ужасе. Когда началась бомбёжка, они выпрыгнули из вагона и побежали к лесу. Её сестрёнка всё время повторяла: «Только без паники! Только без паники!»
- А потом?
- Бабушка сказала, что они долго жили в Лычково, каждый день писали письма своей маме со словами: «Мамочка! Забери нас отсюда скорее!» У нас где-то были эти письма.
Я прошу Олю посмотреть письма, позвонить в Москву двоюродной бабушке, поговорить с ней, может быть, остались какие-нибудь фотографии, чтобы переслать в Лычково. При следующей встрече Оля говорит, что она позвонила в Москву, но бабушка ничего не могла рассказать дополнительно об этом трагическом эпизоде её жизни, не помнит, когда и куда их вывезли из Лычково, а у Оли все письма при переезде из одной квартиры в другую пропали.
Жаль, очень жаль. Ведь сейчас, 68 лет спустя, каждая строчка письма, каждая фотография, представляет уже историческую ценность.
А вот имена этих двух ленинградских сестрёнок, которых не удалось убить фашисту, нужно назвать:
СТЕПАНОВЫ МАРИЯ ПАВЛОВНА ( 1926 г.р.) и НАДЕЖДА ПАВЛОВНА ( 1934 г.р.).
Они победили смерть.
В день открытия мемориала в Лычково была перерезана красная ленточка и перед входом в Военно-исторический музей. Музей и мемориал в деревушке в наше рыночное бездуховное время – это здорово! Пока не ушло совсем из жизни поколение ветеранов – советских патриотов – всё ещё теплится надежда на духовное возрождение страны. И в эти предпраздничные дни хочется поклониться не только воинам - ветеранам, но и русской женщине, обеспечивающей победу в тылу, тем жительницам деревушки Лычково, которые спасали ленинградских детей, похоронили погибших и все годы заботились о братской могиле.