Мировой бестселлер Дэна Брауна издан тиражом более чем 80 миллионов экземпляров и переведен на 44 языка. В чем причина успеха этого произведения с явно детективным сюжетом? Ответ на этот вопрос и прост, и сложен. В романе, кроме героев – наших современников – участвует также один из величайших и популярнейших деятелей истории, «титан Возрождения» Леонардо да Винчи. Это повествование касается его знаменитого произведения «Тайная вечеря», библейских персонажей, в первую очередь, Иисуса Христа. Участие в детективном сюжете таких личностей само по себе повышает к нему интерес аудитории, а если при этом произведение претендует на открытие новых революционных истин в истории, живописи и религии, то при определенном мастерстве изложения оно обречено на успех. Другой вопрос, действительно ли революционны открытия, о которых пишет Браун, и имеют ли они под собой какую-то серьезную историческую основу? Огромный тираж книги, горячие дискуссии по ее поводу свидетельствуют о том, что затронутые в ней темы находятся в центре внимания до сих пор.
Итак, каковы же «открытия» Дэна Брауна, касающиеся «Тайной вечери»? Автор книги утверждает, что Леонардо да Винчи, якобы являясь великим магистром «Приората Сиона», тайного общества, созданного христианским орденом тамплиеров, закодировал его основные идеи: на картине слева от Христа он будто бы изобразил не апостола Иоанна, а Марию Магдалину, «линия фигуры которой вместе с линией фигуры Христа образуют древний символ женского начала», который имеет и второе значение – «чаша». При этом Леонардо будто бы подразумевал, что истинная чаша Грааля – это Мария Магдалина, поэтому вместо одной чаши, из которой пили Христос и апостолы, описанной в Евангелии, он изобразил тринадцать маленьких стеклянных стаканов. При этом, как с изумлением отмечает героиня романа Софи Невье: «Уверена, искусствоведы должны были это заметить». На что получает ответ: «Вы удивитесь, узнав, что некоторые странности в рисунках и картинах Леонардо сознательно обходились учеными и искусствоведами…».
Надо отметить, что чем менее читатель информирован об истории и традициях живописного изображения библейских сюжетов, тем охотнее и с горячим энтузиазмом он воспринимает «революционные» откровения Дэна Брауна.
Хотелось бы еще раз напомнить об основных моментах создания «Тайной вечери» Леонардо да Винчи. Написанная в 1495–1498 годах по заказу миланского герцога Лодовико Сфорца, эта фреска является росписью трапезной монастыря Санта Мария деле Грацие. Леонардо изобразил момент, когда Христос произносит слова: «Один из вас предаст Меня». Как мы уже упоминали, художник живописно продолжил реальное пространство трапезной, изобразив три окна с видимым в них горным пейзажем и под ними стол – точно такой же, как и другие столы в монашеской трапезной. Стол этот покрыт скатертью с простым тканым узором. На нем такая же посуда и такая же еда, как и на других столах. Христос и двенадцать апостолов сидят на возвышении в трапезной и как будто вместе с монахами справляют вечерю. В этом общеизвестном факте и заключается разгадка «страшной тайны» отсутствия единой чаши в руках Христа. Надо сказать, что в живописи Возрождения внимание к деталям обстановки в смысле их точного соответствия истории не практиковалось. Мы не раз можем увидеть римских солдат, одетых в средневековые рыцарские доспехи, одежду и предметы быта, характерные для эпохи создания живописного полотна.
Для Леонардо да Винчи при написании фрески было важно передать душевное состояние апостолов после слов Христа. Для этого перед созданием каждой фигуры он описывал словами жесты и выражение их лиц: «Тот, кто только что пил, поставил стакан на стол и повернул голову в сторону говорящего. Другой сжал пальцы рук и с нахмуренным видом повернулся к своему соседу. Третий протянул руки и раскрыл ладони, голова его втянута в плечи. На устах удивление…». Леонардо был противником придания любому живописному полотну какого-либо смысла, который не был бы понятен зрителю с первого взгляда. «Живопись в состоянии сообщить свои конечные результаты всем поколениям вселенной, так как ее конечный результат есть предмет зрительной способности; путь через ухо к общему чувству не тот же самый, что путь через зрение. Поэтому она не нуждается, как письмена, в истолкователях различных языков…».
В ряде моментов живописец отошел от традиции в написании данного сюжета. Например, он выделил Иуду из числа апостолов не композиционно, а сделал это, показав на картине его настроение, алчность и боязнь наказания за предательство. Однако, основные правила изображения «Тайной вечери» вполне традиционны. Это касается и трактовки образов апостолов, которые у Леонардо очень индивидуальны, и согласно взглядам живописца «написанные фигуры должны быть сделаны так, чтобы зрители… могли с легкостью распознавать состояние их души по их позе». Для образов апостолов Леонардо тщательно выбирал модели. Его можно было встретить в самых различных частях города, где он внимательно присматривался к лицам людей. Конечно, он не обошел вниманием и апостола Иоанна, который изображен на фреске по правую руку от Христа, одного «из учеников Его, которого любил Иисус» (Ин. 13:23). При этом он придал Иоанну выражение грусти, смирения, покорности судьбе. Как известно, Иоанн был самым молодым из апостолов и традиционно изображался в виде юноши с мягкими чертами лица и длинными волнистыми волосами. На многих картинах «Тайной вечери» он изображен спящим, например у Андреа дель Кастаньо (1450) или Фра Анжелико (1444). Сохранился один из набросков Леонардо да Винчи, где все фигуры апостолов расположены в традиционном порядке и Иоанн, как часто было принято, изображен спящим. В дальнейшей работе над композицией Леонардо изменил расположение фигур для создания более цельного впечатления от фрески. Иоанн представлен совершенно традиционно, но, к сожалению, фреска сильно пострадала от многочисленных реставраций.
Что же касается утверждения Брауна, что вместо Иоанна изображена женщина – Мария Магдалина, то можно сказать: для подобного вывода автор неудачно выбрал как произведение, так и живописца. Дело в том, что среди апостолов Иоанн являлся всегда фигурой важной и значительной как любимый ученик Христа, как один из столпов веры, т. е. никак не мог быть исключен из традиционного библейского сюжета. Если бы Леонардо захотел ввести в сюжет Марию Магдалину, по традиции живописи того времени ничто не мешало бы изобразить ее в качестве дополнительного персонажа, а не как участника трапезы, что противоречило иудейским законам, по которым в трапезе женщины и мужчины участвовали раздельно. Например, у Тинторетто мы видим рядом с апостолами двух женщин, подающих пищу. Что же касается сходства Иоанна с женщиной, то здесь, по-видимому, просто сыграло роль невежество автора.
Следует отметить, что в искусстве Возрождения XV-XVI веков мужская красота юноши, чистая и безгрешная (в противоположность красоте изгнанной из рая Евы), была идеалом для живописи. Поэтому юноши традиционно изображались с тонкими, мягкими «ангелоподобными» чертами. Такие черты при желании можно увидеть в большинстве классических изображений апостола Иоанна не только в эпоху Возрождения, но и в более поздние времена, особенно в эпоху классицизма.При том по традиции, принятой еще со времен Рафаэля Санти фигура апостола Иоанна писалась с женской натуры. Наиболее характерным является его изображение в картине Александра Иванова «Явление Христа народу», что было традиционно для академического сюжета, причем в отличие от фрески Леонардо полотно это находится в прекрасном состоянии. При этом совсем не надо делать сенсационных открытий и анализировать детали внешности, чтобы увидеть явно женскую фигуру в изображении апостола Иоанна. Что же касается символа чаши, то треугольник, который естественным образом образуют верхние части двух человеческих фигур, не является у Леонардо каким-то нарочитым символом. В наброске к «Тайной вечере» такой треугольник образуют фигуры апостолов Иакова-старшего и Фомы. Но таких «символов» мы можем обнаружить сотни в других произведениях. Например, в «Тайной вечере» Андреа дель Кастаньо такие треугольники обнаруживаются между большинством фигур апостолов. Удивительное невежество в вопросах традиционных изображений в живописи автор демонстрирует и устами своей героини Софи Невье. Ее наивное удивление при созерцании «Тайной вечери», которую она «много раз видела, но ни разу не замечала… столь характерных черт», а также по поводу того, что искусствоведы не обратили внимания на отсутствие единой чаши на столе, может быть простительно полицейскому, но никак не внучке хранителя Лувра, который серьезно занимался ее воспитанием.
Таким образом, все «революционные» открытия Дэна Брауна, касающиеся живописи, а собственно и всего «Кода да Винчи», поскольку на этом и строится сюжет романа, является достаточно примитивной спекуляцией, основанной на невежестве автора, на незнании им основных канонов живописи. Причем не только эпохи Возрождения, но и библейской живописи вообще.
Использование подобных домыслов для создания детективного сюжета, конечно, может быть оправдано для придания занимательности чтению. Однако вряд ли стоит принимать всерьез эти «открытия» для познания и понимания великого произведения живописи. Но как не парадоксально, это вызвало горячий интерес к шедевру Леонардо. Сейчас в Милане для того, чтобы попасть в трапезную Санта Мария деле Грацие, нужно заказывать билеты за полгода вперед.
Однако, изначальные идеи автора,который в принципе был противником каких-либо "кодов в живописи", идеи, описанные в его трактатах, дневниках и записках свидетельствуют о совсем других мыслях и настроениях гения, писавшего этот великий шедевр мировой живописи.
Иллюстрация: один из подготовительных карандашных эскизов Леонардо да Винчи к фреске "Тайная Вечеря". Иоанн (о чем свидетельствует подпись вверху)изображен спящим.