В городе Достоевске, Гоголевской губернии, Пушкинского уезда, на Набоковской улице, в двух шагах от площади Толстовской, сто страниц тому назад поселился Локотков Иван Васильевич. С семейством.
Связка книг и ученый воробей, умеющий говорить на тарабарском.
До поселения на новом месте, Иван Васильевич долго и тяжело скитался. Средством передвижения ему служила зеленая изгородь. Защитой от непогоды – хрестоматия, а навигационным прибором - список писателей, обязательных к прочтению в девятом классе. Усевшись на изгородь поперек, и свесив ноги в оранжевых ботинках, он поглощал книгу за книгой, в то время как воробей чирикал на тарабарском, объясняя трудные места.
В город Пушкинск семейство прибыло пыльным летним утром, когда косые солнечные лучи, пронзая придорожную листву, рисуют на асфальте тени. Тени колышутся, воздух тлеет истомой, той особенной летней истомой, когда так хочется продолжения детства. Пахнущего легкой влагой ночного дождя, медом и парным молоком. Ивану Васильевичу вдруг почудился запах бабушки, он зажмурился, уткнувшись головой в ее теплый живот, и в это время услышал голос:
- Здравствуйте, милый садовник, почему на вас спущенные штаны с торчащими трусами, в которые по странному стечению обстоятельств заправлен свитер из английской шерсти? А еще на вас оранжевые ботинки. Боже, да вы еще оседлали забор. А что говорит ваш воробей?
- Меня зовут Локотков Иван Васильевич. Это и говорит мой воробей. Я путешественник, ищу пристанища для своего семейства. Однажды я встретил художника, который одевался еще более замысловато, потому что верил в то, что за пределами бумажных страниц живут существа, которые наблюдают за нами. Он считал, что чем сильнее он их поразит, тем сильнее его запомнят. На мне его подарки. Мы недавно попали в сильный ливень. Обычно я одеваюсь проще.
- А чем планируете заняться на новом месте? И большое ли у вас семейство?
- Я ухаживаю за деревьями. Имею навык разведения пчел. Могу сооружать зеленые скульптуры. Мое семейство перед вами все. Вот этот говорящий на тарабарском воробей и связка книг.
- А я - Дастинхофман. Меня выбросило на берег морской волной. Я слегка обсох и сразу приступил к наведению порядка. Если вы решите у нас обосноваться, то милости просим. Слазьте со своей изгороди, я проведу вас к свободному дому.
Иван Васильевич слез с изгороди и повел ее под уздцы. Рядом вышагивал Дастинхофман. Невысокий малый, с острым лицом и пронзительными глазами. На нем был не то халат, не то сюртук, точнее сказать невозможно. Вроде стоит человек – халат, пошел – сюртук. Но в обоих случаях, прямая спина выдавала в одежде мундир.
- А как все-таки называется ваш город?
Иван Васильевич обратил внимание, что при въезде в город, название одно, а когда он оглянулся – название поменялось.
- «Этот город скользит и меняет названья, этот адрес давно кто-то тщательно стер…» (Александр Башлачев "Абсолютный вахтер")
Услышав ответ, воробей быстро-быстро зачирикал что-то на тарабарском. Волнуясь и сглатывая окончания.
- А что сейчас, милый садовник, говорит ваш воробей?
- «Этот город странен, этот город непрост. Жизнь бьет здесь ключом. Здесь все непривычно, здесь все вверх ногами, Этот город - сумасшедший дом.» (Майк Науменко "Уездный город N") Извините, из песни слов не выкинешь.
- Не извиняетесь. Известная доля здорового протекционизма не помешает. Я некоторое время жил на тарабарщине и немного понимаю их язык. Не бойся милая птица, я, конечно, несу свою службу без сна и отдыха, однако никому на плечи бросаться не собираюсь. Другими словами, мы чтим традиции нашего города, но к некоторым моментам нашей истории относимся критически.
Совсем рядом запахло булочной. Дверь в заведение оказалась открытой. На пороге стоял булочник. Круглый человек в белых фартуке и колпаке. Булочник поклонился кампании, кампания поклонилась в ответ. Булочник предложил посетить его заведение, кампания вежливо отклонила предложение, обещая зайти позже.
- А скажите, вы хорошо знаете пчеловодство? - поинтересовался Дастинхофман у Ивана Васильевича.
- Я был ведущим пчеловодом в Империи Свободных Пасечников.
- Отлично. Вот, кстати, и ваше новое жилище.
Дастинхофман любезно предоставил Ивану Васильевичу ключи от небольшого белого домика в глубине улицы. Зеленая изгородь нашла себе место у калитки. Воробей облюбовал подоконник. Иван Васильевич - кушетку в углу кухоньки среди сверчков, кастрюль и ухватов. А книги заняли остальное пространство дома.
До конца дня Иван Васильевич делал уборку. Расставлял книги на полках. Вычищал дом. Словом, совершал те самые мелочи, которые так красят прибытие на новое место. Бывшие хозяева жилище покинули давно. Домик хотя и не потерял своего очарования, но успел запустеть. Обрасти пылью, паутиной и Бог знает еще чем, чему нет названия, но что так отличает необжитое место от обжитого.
Спать Иван Васильевич лег поздно. Ночью ему приснился приятель бывшего работодателя. Ему снилось, как этот человек взбирался в его гамак, натянутый между двумя любимыми кедрами, обутый в грязные сапоги со скверно бренчащими шпорами. Прекратить это безобразие Иван Васильевич никак не мог, поскольку находился в этот миг далеко-далеко, но как это часто бывает во сне – смотреть можно, а вмешиваться нельзя. Приятель вдребезги пьян, грозил и матерился, но упорно лез в гамак. Наваливаясь всем телом, задирая ногу, пытался втиснуться в перекрученный створ. Опорная нога, согнутая в колене под неудобным углом, качалась из стороны в сторону, полная решимости в любой момент «подломиться». Наконец шпора застряла в ячейке, приятель хозяина резким движением дернул ногой, вывалился из шаткого равновесия и упал не землю. Также резко Иван Васильевич вывалился из сна. зашептал неприличные слова в адрес ковбоя, но сон не вернулся. Он встал с постели и, накинув на плечи халат, отправился в сад.
В саду тишь. На предутреннем посветлевшем небе низко-низко висел диск полной луны. Ветерок едва-едва овевал листья. Свежо. Иваном Васильевичем овладело противоречивое настроение.
С одной стороны, вот его дом. Так нежно лелеемый в долгих скитаниях дом.
С другой стороны, господин Дастинхофман. Явно не простачок. Не так просто ключики нарисовал. Что-то он захочет взамен. Изгородь, конечно, сел и поехал... но сколько можно под хрестоматией со списком в руках?
В-третьих, сон. (Нестерпимо хочется ругаться)…
И тут послышался сдавленный голос:- Помогите! Помогите!
Иван Васильевич поднял голову и увидел как в кронах деревьев, запутавшись в ветвях, качался раздутый до неимоверных размеров толстый человек.
- Кто вы? И что вы там делаете?
- Я булочник. Меня отнесло ветром.
Было тихо. Благодаря этому, человеческий голос с такой высоты оказался слышен отчетливо.
- Ветром отнесло, это понятно (в сторону), а как вас угораздило вообще…? - тактичных слов, характеризующих положение булочника, не нашлось.
Но булочник оказался понятливым.
- У меня болезнь. Если меня хвалят – я раздуваюсь от гордости… И вот. Давеча зашел Мишка Мухорез. Он наш местный таксидермист. Он меня ненавидит (толстый человек начал всхлипывать, Ивану Васильевичу показалось, что его размеры чуть-чуть уменьшились) и мечтает набить соломой. Или чем они там трупы набивают (всхлипывание усилилось, кажется и размеры)…
Иван Васильевич решил проверить догадку, - болезнь значит. Ах, ты беззубый поганец, рыжий красный — человек опасный, ерник, за…рь***, (от неожиданности пекарь всхлипывать перестал) прощелыга, пролаза, лежебока***, (Иван Васильевич приостановился, испугавшись, что резкое уменьшение объема приведет к резкому изменению места в пространстве) сластена, пентюх, бахвал***, (но ничего, пекарь крепко держался за ветку и, в самом деле, резко теряя в объеме) негодяй, дубина, выжига, побирушка***, ( Иван Васильевич продолжил с новой силой) задира, франт — коровьи ножки, шут гороховый, байбак, ублюдок, балбес, оболдуй, обормот, пересмешник, спесивец, голодранец, с…ний пастух, г…ный сторож***.
Булочник как заправский пожарный съехал по стволу дерева, - Как вы смеете? Я - уважаемый человек…
Но продолжать не стал, осознав твердость своего положения сейчас и шаткость минуту назад.
Позже Иван Васильевич посетил булочную. Булочник оказался премилым человеком и пек, оказывается, превкуснейший хлеб.
Булочник представился Колей Стать. Иван Васильевич представился садовником. И первым садом, в котором Иван Васильевич навел порядок, оказался сад булочника. Они часто вспоминали обстоятельства их первой встречи в саду Коли Стать, запивая превкуснейшие, еще дымящиеся булочки,теплым молоком.
А еще Иван Васильевич подарил Коле Стать книгу. Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль»***. Коля Стать выучил наизусть книгу и перестал бояться Мишку Мухореза. Который, обидевшись на Ивана Васильевича, начал охоту на изгородь, мечтая сделать из нее чучело.
Но об этом как-нибудь в следующий раз.