Ничего личного
Поговорку про суму и тюрьму любит повторять Ольга Каракай, начальник Одесской женской исправительной колонии №74. Истории заключенных многократно ее подтверждают.
Недавно отсюда досрочно освободилась Елена Д. – местная активистка и признанный всеми лидер. Шесть лет за экономическое преступление. Все эти годы женщина мысленно представляла себе жизнь после освобождения, пытаясь решить дилемму: на воле она всегда жила в достатке, там остались друзья – они помогут вновь открыть свое дело, которое станет проездным билетом в безбедную жизнь. Но это значит, снова придется заигрывать с законом. Второй вариант -- жить на зарплату.
История вторая: за сутенерство осудили на два года молодую женщину. До ареста она даже слова такого не знала и уж никак не предполагала, что ее работа – подсудное дело. Став инвалидом после аварии, женщина с радостью приняла предложение работать на телефоне, принимая заказы на девочек, не предполагая, что это противоречит закону. Местная газета пестрела объявлениями подобного толка.
-- Я стараюсь не вчитываться в дела заключенных, -- признается Ольга Каракай. – Не только потому, что наша судебная система далека от совершенства. Главная причина в другом: не зная подробностей преступления, не испытываешь к осужденному личного отношения, что в нашей работе очень важно.
Осужденная за убийство Елена С. тоже старается не лезть в прошлое тех, с кем сидит – и никогда не лезет к ним в душу. Хотя с прошлым и тайнами чужих душ Лене приходится иметь дело постоянно: она – тюремный библиотекарь.
Бессонница или Дьявол на воле
Лена в колонии уже шесть лет и ко всему привыкла: она почти на автомате поднимается при виде начальства, ее перестала раздражать косынка, она научилась быть терпимой к коммунальным неудобствам…
-- Это все мелочи, -- говорит Лена, -- А вот к главному -- к тому, что ты находишься здесь, привыкнуть невозможно. Каждую ночь мне снится, что я освобождаюсь досрочно, осталось два-три дня. И каждую ночь я переживаю эти эмоции.
На воле девушку ждут мама, папа и брат. Девушка в колонии зарабатывает неплохо – около 400 гривень, кормят здесь нормально, самые необходимые вещи можно купить в магазине. Но родители при каждой возможности стараются передать дочери что-нибудь вкусненькое -- на каждое свидание везут из Запорожья домашнюю еду и книги, о которых просила дочь. Что вышло на свободе, Лена узнает из газет и журналов, самое интересное заказывает, а когда заканчивает читать, отдает в фонд тюремной библиотеки. В последний раз родители привезли ей сборник Камю и «Бессоницу или Дьявол на воле» Генри Миллера.
-- Родители у меня школьные учителя, люди уже немолодые, -- рассказывает она, провожая меня в библиотеку, где закончила занятия группа верующих. -- Я, конечно, страдаю от мысли, сколько страданий им причинила.
В прошлой жизни, до того, как случился «перелом» -- так Лена называет то, что с ней произошло: не «убийство», не «преступление» -- «перелом»... Так вот до того, как случился «перелом», она училась в мединституте, на третьем курсе лечебного факультета.
-- Я окончила школу с золотой медалью, а когда поступала в институт, конкурс был 4,8 человека на место. Если все будет хорошо, после освобождения опять в мед пойду, - мечтает она. А пока, чтобы не терять времени, окончила ПТУ, получила специальность закройщика.
Когда Лена попала в колонию, ее сразу определили в библиотеку. Хорошее место, не пыльное, скажет кто-то. На швейной фабрике колонии работать намного сложнее (именно там трудятся большинство заключенных): помимо плана, там требуют качество – шьют там не только простые изделия типа постельного белья, но и технологически сложную форменную одежду по заказу МВД. Тяжелой физически считается работа на кухне: кастрюля для первого блюда – на 60 литров, бак для чая – 90 литров, за смену повар и кухработник столько тяжестей натаскается, что к вечеру мечтают только об одном – добраться до постели. Работа библиотекаря для многих кажется райской: сидишь себе в тишине, книжки листаешь…
-- Да, работа хорошая, -- соглашается Лена. – Читать я всегда любила. Моей любимой книжкой с детства была «Отверженные». Очень нравится чешская и немецкая классика, любимый писатель – Милан Кундера, мастер психологического портрета. Не читали?
Сам тюремный библиотекарь – больше, чем библиотекарь: он еще и психолог. Люди приходят разные: одному нужна книга, другому -- совет, третьему – помощь, письмо, например, надо написать. Лена вспоминает одну такую историю с письмами:
-- Как-то обратилась женщина с просьбой помочь наладить отношения с детьми. Семь лет они отказывались с ней встречаться, она им писала – они не отвечали. Мы вместе написали им еще раз, потом еще и еще. И дети откликнулись. Письмо написать -- дело не сложное, сложно побороть в себе страх в очередной раз получить отказ. Это большая внутренняя работа, на которую способен не каждый. Я стараюсь не лезть в душу людям – если решают поделиться, слушаю, но расспрашивать сама не стану. И осуждать тоже. Как можно судить человека за его вину, если я и свою-то долго не признавала? В тюрьме, как и на воле, есть золотое правило бумеранга: не отталкивай человека, если не хочешь быть отвергнутой тоже.
Кулинарный рецепт для другой жизни
Тем, кто до колонии держал в руках лишь школьные учебники, библиотекарь Лена рекомендует начать читать с «Записок из мертвого дома» Достоевского.
-- В них тонко подмечена психология заключенного, - объясняет она и произносит слово, позаимствованное из лексикона, по крайней мере, середины прошлого века: – Достоевский милостлив к ним. Потом надо читать «Преступление и наказание». Всем нравятся «Братья Карамазовы» -- в романе много размышлений, связанных с религией.
Творческим натурам тюремный библиотекарь предлагает Эмиля Золя. А как-то у нее попросили Франсуа Рабле – женщина не успела дочитать его на воле. Но в тюремной библиотеке его, увы, не оказалось.
-- Ничего, мы нашли выход, -- говорит Лена. -- Заменили Рабле Проспером Мериме.
Есть в библиотеке литература на иностранных языках – на английском, французском. И на полках она отнюдь не пылится, потому что среди осужденных немало тех, кто способен прочесть Шекспира в оригинале: кто-то «в прошлой жизни» окончил специализированную школу иностранных языков, кто-то получил консерваторское образование и успел поездить с концертами по миру, у кого-то родители были военными и пришлось жить за границей… Вот уж действительно: от сумы да от тюрьмы…
Пополняется библиотека добровольными пожертвованиями, и делают их не только библиотекарь Лена и ее родители-учителя. Около четырехсот томов подарила колонии библиотека имени Горького , множество книг передали профессор Наталья Низова из Одесского медуниверситета, известный художник Михаил Пархоменко. Он, кстати, частый гость колонии, недавно устроил в читальном зале библиотеки выставку, уговорив поучаствовать друзей-художников. Те из них, кто впервые переступил порог зоны, были немало удивлены, увидев рядом со своими полотнами вполне приличную живопись заключенных.
Холсты, краску, кисти, нитки для вышивания руководство колонии приобретает за счет бюджета учреждения. А вот периодику – от журналов для рукодельниц до женского глянца -- осужденные выписывают сами.
-- Потом многие из этих журналов оказываются в библиотеке, правда, пока их читают, они становятся все тоньше и тоньше, -- Библиотекарь Лена смеется и разводит руками. – Особенно нравятся кулинарные рецепты -- кто-то вырывает их из журнала, а кто-то переписывает в толстые тетради.
Вырывают и переписывают, чтобы приготовить – когда-нибудь, в другой жизни. Другая жизнь – это воля, о которой тут мечтают все.
-- Я, если честно, немного боюсь освобождения, -- признается Лена. – Здесь я знаю, откуда ждать положительные и отрицательные эмоции, научилась воздвигать невидимые стены. Последнее время стараюсь меньше разговаривать – в самом начале наговорилась. Что будет на воле? Не знаю. Но будет столько нового!