Кот и пес неслись по шоссе, а впереди мрачной громадой вставал озаренный лунным светом дремучий лес. Потом деревья словно расступились и сомкнулись, и лунный свет причудливо просачивался где-то на вершинах елей. Медведь Самсоныч, разыскивавший запоздалые плоды под дикой яблоней, выпучил глаза, глядя на странную пару в лунном пятне.
- Примерещится же такое! - сказал он сам себе, почесывая затылок когтистой лапой. - Это у меня зимние сны начинаются. Видно, в берлогу пора.
В лесу было страшно, но вроде бы теплее и суше, и кот, угревшись на спине Тобика, погрузился то ли в дрему, то ли в раздумье. Ему снилась Дианка, и она широко раскрытыми, полными восхищения глазами смотрела, как доблестно скачет он верхом на собаке — прямо-таки рыцарь на верном скакуне. Правда, маленький смешной Тобик мало походил на рыцарского скакуна, поэтому во сне Тимофей Иванович восседал на прекрасной пегой борзой с тонкой, изящной мордой и длинными стройными ногами. «Вот, - сказал кот во сне, - смотрите, коварная Дианка, кому вы так низко изменили! Я прощаю вас, будьте счастливы с вашим рыжим Васькой, живущим за помойкой, но никогда уже не будете вы дамой моего сердца!»
Его сладостный сон был прерван самым грубым и бесцеремонным образом. Наткнувшись на выползший из земли корень, Тобик со щенячьим визгом шлепнулся на землю, и Тимофей Иванович, по инерции перелетев через голову своего «скакуна», трижды перевернулся и кубарем покатился в кусты. Там, вопя от злости и досады, он почесывал ушибленные места и возмущался:
- Ты что, совсем от глупости голову потерял? Что, корешка не заметил?
Пес скулил и лизал лапку.
- Хватит! - закричал он. - Я волоку на себе эту кошачью тушу, а он и не подумает, что мне нужно отдохнуть!
- Таким, как ты, ничего нельзя доверять! Тебе и в доме приличном нечего делать! На месте Ивана Петровича я давно бы тебя выгнал. Живи себе на помойке, как все бродячие дворняги!
- Да уж, это вы у нас великий охотник за мышами! Видели мы, как вы мышам крошки за холодильником рассыпали, чтобы не выгнали вас на помойку за ненадобностью!
Пес угрожающе зарычал, а кот выгнул спину и зашипел, как змея, которой наступили на хвост. И быть бы здесь очередной драке между кошкой и собакой, если бы в развилку между двумя березовыми стволами не просунулась огромная, страшная, лохматая голова с красными огоньками в глазах и пастью, ощерившейся мощными клыками.
- Кто это в лесу шумит? - хрипло сказало чудовище, и эхо его негромкого голоса разнеслось по всему лесу. - Кто это мне на ужин просится? Ты, что ли, косой, опять разбушевался?
Но последних его слов пес и кот уже не слышали. Обеспамятев от ужаса, они неслись по лесу, не разбирая дороги, - кот впереди, пес, чуть припадающий на больную лапу, — позади. Сердца их так колотились, что готовы были выпрыгнуть из грудных клеток. Наконец кот упал без чувств и закрыл глаза, ожидая смерти. Пес упал рядом, уткнувшись носом в пушистый кошачий бок. Вместе им стало тепло и вроде бы не так страшно.
- Как ты думаешь, он гонится за нами? - простонал кот. Пес повел носом по ветру, покачал мохнатыми ушами:
- Кажется, нет... Он нас и не разглядел, наверное. За зайца принял.
- А кто это, по-твоему?
- Волк, - не очень уверенно ответил Тобик: волков он видел только в мультфильмах по телевизору.
- И я так думаю, - согласился Тимофей Иванович. - Там, где заяц, там и волк. Страшный какой. А зубы какие - видел?
- А где мышь? - спохватился пес. - Ты, наверное, потерял её, когда у меня на спине заснул. Жалко мышку, умная была...
- Тут я, — раздался писк, — жива. Я на хвосте у Тимофея Ивановича, - и Серебряная мышь соскользнула на землю и села между котом и псом.
- А я-то думал, что я пассажир, — недовольно протянул кот. – Оказывается, это я лошадью был.
Тобик прищурился и подозрительно посмотрел на Тимофея Ивановича.
— Так-так, — сказал он холодно. — Ты и в лошади годишься, бедняга. Когда ты впереди меня от волка драпал, что-то незаметно было, что у тебя ноги больные. Как хозяину за лекарством, так лапы не держат. А как шкуру свою спасать...
— На что это ты намекаешь, щенок? - возмущенно заорал кот.
Мышь укоризненно покачала головой:
— Опять ссоритесь? Вот уж воистину кот с собакой!.. Если вы подерётесь, мы никогда не достанем лекарства для Ивана Петровича. Как он там сейчас - один, больной, без друзей, без помощи?..
Кот и пес успокоились, виновато опустив головы и не глядя друг на друга. Первым заговорил пес:
— Да, плохие мы друзья Ивану Петровичу, если маленькая мышь думает о нем, а мы только сводим счеты... Прости меня, друг мой Тимофей Иванович! Если твои старые ноги болят, садись на меня верхом, и я повезу тебя без всякой обиды, потому что очень хочу побыстрее достать волшебные травки для нашего друга и хозяина.
- И ты меня прости, друг мой сэр Тобиас! — несколько смущенно отозвался кот. — Мои старые ноги действительно болят, но ради хозяина я готов терпеть и не такое. Пойдем рядом, бок о бок, а маленький наш дружок мышь пусть едет на том, кто удобнее.
Медведь Самсоныч давно уже слушал их разговор, потому что свалились пес и кот именно на той поляне, где он лакомился яблоками. Лесные гости показались ему забавными, и он решился высунуть из кустов лохматую голову.
— Здорово, ребята! — рявкнул он своим раскатистым басом — так громко, что пес и кот упали на хвосты от неожиданности и поэтому не сразу бросились бежать. — Да не бойтесь вы меня, я вас не съем!
— А кто ты? — робко спросила Серебряная мышь, которая отличалась отвагой и поэтому пришла в себя первой. - Ты тоже волк?
- Да не волк я! Волк - он серый. А я, как видишь, бурый. Медведь я, Самсонычем меня кличут. Это ты, серая кроха, больше на волка похожа.
- Мышь - волк!- крикнул Тобик и зашелся от смеха. Засмеялись и кот, и Самсоныч, и мышь веселым попискиванием вторила их смеху. Повеселившись, друзья рассказали Самсонычу, какая надобность привела их в лес. Медведь задумался, почесал затылок:
- Что ж вы, ребята, за травами осенью пришли? Травы – они летом растут, уже давно увяли. Поди поищи их в лесу!
Янтарные глаза верного Тобика наполнились слезами.
- Неужели мы ничем не сможем помочь нашему Ивану Петровичу? - вздохнул он.
- А что ему помогать? - весело спросил медведь, кладя тяжелые лапы на спины Тобика и Тимофея Ивановича. - Человек - он и есть человек. Сажает зверей в клетки, убивает просто так, для развлечения, шкуру снимает... По мне, чем меньше людей на свете, тем лучше нам, зверям. Плюньте, оставайтесь в лесу! Ребята вы весёлые, будете меня забавлять, пока я в берлогу не залягу. А на зиму я вас с собой возьму, будет нам всем тепло и уютно в берлоге.
- Пойдем отсюда, Тимофей Иванович! - возмутился Тобик. - Он нас никогда не поймет. Он, наверное, никого на свете не любил, вот и говорит так...
- Почему же не любил? - обиделся медведь.- Это сейчас я состарился, стал одиноким медведем. А в молодости и жена-медведица у меня была, и детки. Вот только постелил охотник в своем доме медвежью шкуру, а детушек в зверинец сдал... Не ваш ли это был
хозяин?
- Нет, - сказал кот. - Наш хозяин любит нас. Мы его друзья...
- И мы служим ему, - добавил пес. - У него никого на свете нет, кроме нас. Кто ему поможет, если мы с тобой здесь, в лесу, развлекаться будем?
- Ишь ты! - удивился медведь. - Так эти люди бросают своего соплеменника в беде? Почему они не помогают ему? Нет, жестокость людей не знает границ!
Пес и кот смущенно переглянулись, и тогда Серебряная мышь пришла им на помощь.
- Видишь ли, - сказала она, - люди живут в своих домах каждый отдельно, и у каждого дверь на замке.
- Зачем? - еще более удивился медведь. - Даже мы в своих берлогах не заводим ни дверей, ни замков.
— Люди живут, как пчелы в сотах, — стал объяснять Тобик — он иногда смотрел передачу «В мире животных». - У каждого человека – своя квартира-сотинка.
- Уж я-то пчелиную жизнь знаю!- прервал медведь. – Дружнее их нет! Когда они вместе, они и со мной справятся. И у них на сотах нет замков – уж я-то это знаю! Значит, люди глупее пчел?
- Что с тобой говорить! – вздохнул пес. – Бесполезно спорить с тем, кто не знал хозяина. Разве ты знаешь, какое это счастье, когда его теплая рука гладит твою спину или чешет за ухом, когда он тебя кормит или гуляет с тобой?.. Его голос, его запах ты различаешь сквозь тысячи других, и нет для тебя высшего счастья, чем служить ему! Я прав, Тимофей Иванович?
— Мы, кошки, иначе любим своих хозяев, — надменно сказал кот. — Мы не слуги — мы друзья, равные человеку, и мы любим его, если он не унижает нас, считается с нами, относится к нам с уважением.
Тобик насмешливо фыркнул, но кот сделал вид, что не заметив ли насмешки.
- Да, с уважением! - повторил он. - Мой хозяин - мой друг. Он служит мне, если я в этом нуждаюсь, и я отвечаю ему любовью и нежностью.
Серебряная мышка промолчала, отведя взгляд. Она по-своему любила человека, но не решалась в этом признаться, потому что не знала, как он относится к ней.
— Отупел я, видно, от старости, — сконфуженно проворчал Самсоныч. - Простите меня, ребята! Я верю, что хозяин ваш – человек хороший. Нам, диким животным, трудно это понять, но я верю. Скажите, чем я могу помочь вам, и я сделаю всё для этого человека.
http://www.proza.ru/2009/03/18/312