Вожак четвертые сутки уходил от погони. Рана от пули кровоточила все сильнее, как бы он ее тщательно не зализывал. Снег был единственной пищей, но его было недостаточно, чтобы поддерживать жизненный тонус. Силы матерого волка были на исходе.
Кровавый след тянулся за Волком, оставляя четкий след на девственно-белом снегу. Вдруг незнакомый запах заставил хищника остановиться. Он исходил от его исконно древнего врага – Собаки. Вскоре Волк увидел ее – это была довольно крупная, пегая сука с белой отметиной. Вожак остановился и, оскалив зубы, угрожающе зарычал. Собака, как ни странно, совершенно не испугалась, а наоборот, вильнув пушистым хвостом и скосив глаза в сторону Волка, побежала вперед, маня его за собой. Вожак в недоумении остановился, но приближающийся запах преследовавших его охотников, заставил пойти за Собакой. Выбора у него не было.
- Багира,– ко мне! – раздалось в лесу. – Где же ты запропастилась?! Там же Волк!
Но Собака не обращала никакого внимания на крики хозяина. Она уверенно вела Волка к гряде скал, затерянных в глубине леса.
Вожак еле тащился за ней – силы окончательно оставили его. И тогда Собака, ухватившись зубами за холку, втащила раненого Волка в укрытие. Последнее, что запомнил Вожак – это шершавый язык Багиры, осторожно лижущий рану…
На следующее утро Волка разбудило острое чувство голода. Он попытался вскочить, но резкая боль в задней лапе, заставила его лечь. Вожак огляделся – он находился внутри большой пещеры, узкий вход которой позволял с трудом заползти вовнутрь. Слабый свет у входа освещал временной убежище раненого. Вдруг стало совсем темно – это вернулась Багира, закрыв собой полностью вход в пещеру.
Волк ощутил запах такой желанной и спасительной пищи. Собака подползла к нему и положила перед ним тушку зайца, видимо, попавшим в капкан. Вожак с жадностью накинулся на добычу и в мгновении ока растерзал ее. Приятное чувство сытости растеклось по всему телу и глаза сами по себе сомкнулись. Картина предыдущей жизни кадрами пролетела в его затуманенном сознании …
Матерый Волк стоял на пригорке и осматривал свою территорию. Сегодня ему с Главной Волчицей предстояла серьезная работа - охота на Лосей. Подняв морду кверху, Вожак издал низкий и отрывистый вой. Первой отозвалась Главная Волчица, подпевая Вожаку на более высокой ноте. То здесь, то там в лесу раздавался ответный вой – это стая собиралась на охоту.
Три долгих дня стая выслеживало стадо. И вот заветная цель близко. Огромные животные были очень опасны – удар копытом мог за считанные секунды раскрошить неповоротливому волку череп. Поэтому нужно было тщательно расставить стаю по «номерам». Часть волков должна ждать в засаде, а остальные – загонять больных и неуклюжих животных в расставленные «сети». Короткий беззвучный сигнал – и охота началась!
Впереди бежали быстроногие волки, Вожак - посередине, координируя действия собратьев. Снег был глубоким и молодые волки быстро выдохлись. Но Вожак продолжал изнурительный забег – нужно было накормить стаю. Только он отвечал за ее безопасность и сытость. Продолжение рода зависело, в первую очередь, от количества пищи. И, конечно же, дисциплины. Строжайшей. Малейшее проявление бунта среди молодых волков каралось незамедлительно. Конечно, Вожак не упускал подходящей возможности показать свою силу, изредка показывая наступающему на пятки молодняку, кто в доме Хозяин. Но, чаще всего, он дрался в полсилы, разумно рассудив, что уничтожать «боевые единицы» не стоит. До поры до времени…
Огромный Лось, резко остановившись, низко наклонил голову с огромными ветвистыми рогами. Но Вожак не испугался – этот приемчик он знал наизусть. Подав короткий сигнал Главной Волчице, он стремительно бросился на вперед, отвлекая внимание Лося. Ловко увернувшись от ударов смертельных рогов, Вожак резко отскочил в сторону. В это время Главная Волчица вместе с самыми сильными членами стаи набросилась сзади. Вытекающая из многочисленных рваных ран замерзшая на морозе кровь на задних лапах Лося облегчала погоню. По сигналу Вожака стая дружно набросилась на жертву…
После кровожадной и сытной трапезы волки улеглись в ближайших зарослях, чтобы немного отдохнуть после многочасовой гонки. Однако на обратной дороге стая сама попала в засаду. Уйти удалось немногим, в том числе и Вожаку…
Прошло несколько дней, и Вожак почувствовал в себе достаточно сил, чтобы самому добывать пищу. Ранним утром, брезгливо обойдя лежавшую у входа Собаку, Волк ушел…
Несколько дней Вожак безуспешно сзывал всех, кто смог уцелеть. Но на его призывный вой никто не отозвался. Даже Главная Волчица…
Наступила весна, и одинокий Волк, рыская по тайге в поисках дичи, по вечерам садился на возвышенности и тоскливо запевал весеннюю песню Любви. Как-то ночью, когда ему было особо одиноко, между деревьями мелькнула неясная тень. Волк принюхался и… ощутил будораживший кровь запах готовой к продолжению рода самки. Он стремительно ринулся в густую чащу, откуда исходил соблазнительный сигнал. И… резко остановился – игриво виляя кончиком пушистого хвоста, на него смотрела Багира, приподняв верхнюю губу, словно улыбаясь…
В течение последующей недели, Волк и Собака вовсю наслаждались любовными играми. Вожак вновь ощутил себя Главой, хоть и небольшого пока семейства. Весна была в разгаре, и добыть пищу не составляло никакого труда. Но пока Волку приходилось заниматься этим в одиночку – Багира совершенно не умела охотиться. Да и петь по ночам Большую Песню она отказывалась, лишь изредка неумело подвывая. В то время как Вожак охотился, Собака усиленно искала место для будущего потомства. Побродив по лесу, она возвратилась к первому убежищу – пещере…
Ранним апрельским утром Багира выползла из логова и жадно набросилась на небольшую тушку зайца, принесенного Хозяином. Из глубины норы доносился слабый писк – это новое потомство приветствовало Вожака!
Через три недели волчата впервые выползли из норы. Неуклюжие, толстенькие, полуслепые, они, тихонько повизгивая, осваивали новую для них территорию. Багира, греясь на ласковом весеннем солнышке, искоса поглядывая на Вожака, как бы говорила: «Посмотри, какие красавцы – все в тебя!» Только один щенок, самый крупный, с белой отметиной был похож на Багиру.
Лето пролетело в заботах о потомстве. Пока щенки питались исключительно молоком, Багира практически не отходила от них ни на шаг. Лежа на пригорке, она наблюдала за неуклюжими играми малышей. В них волчата не только развивались, но и обучались навыкам охоты. Особенно с того времени, когда Вожак начал приносить полузадушенную птицу или зайца. Волчата старались догнать несчастную жертву, а потом попробовать на зуб. И только один волчонок не участвовал в играх хищников – тот, который был похож на мать. Тем не менее, он первым выхватывал из пасти отца принесенную добычу и, грозно рыкая в сторону братьев и сестер, мгновенно заглатывал лакомый кусочек.
Как-то уходя на охоту, Вожак зашел довольно далеко от логова. Правда, возвращался с богатой добычей, припрятав остатки в густых зарослях молодого леса. На подходе к норе Вожак издал обычный в таких случаях слабый короткий вой, предупреждая, что он на подходе. В ответ – непонятная и страшная тишина. Неожиданно до него донесся ненавистный запах человека-охотника. Вожак мгновенно исчез в ближайшем кусте ежевики и затаился в тревожном ожидании. До самой ночи он пролежал в своем убежище. Когда же он убедился, что угроза миновала, Вожак издал долгий вой, вызывая волчат. Через некоторое время, до него донося еле слышное тявканье, переходящее в жалобное скуление.
Выбравшись из зарослей, он замер в преддверии непоправимого. Представшая перед ним картина повергла его непередаваемую тоску. На небольшой полянке перед логовом лежали бездыханные тела волчат, а поодаль – изрешеченное пулями тело Багиры. Задрав голову к самому небу, Волк издал протяжный одинокий вой, как бы прося у Неба защиты. Но на него отозвался только оставшийся в живых щенок, похожий на мать. Пригнув уши и согнув в коленях лапы, малыш медленно подполз к отцу и лизнул его в нос, как бы говоря: «Прости, меня, я ничего не смог поделать. Против человека с ружьем я бессилен…» А затем и сам завыл тоненько и безысходно…
Для Вожака настали тяжелые времена. Тоска по Багире и волчатам не утихала ни на миг – она притуплялась только тогда, когда рядом был Малыш. Вожак старался как можно скорее обучить сына всем премудростям будущего охотника, потому что будто чувствовал, что близкая разлука неминуема. К счастью, Малыш оказался очень способным учеником и буквально на лету схватывал все наставления и повадки опытного Волка. Только одного так и не сумел выучить сын Волка и Собаки – волчьего языка.
- У-у-у… - тихо затягивает Вожак, начиная урок.
Звук усиливается, повышается и вот уже на весь лес раздается тягучий вой. Дальше вой становится все грозней, басистее и вот, наконец:
- О-о-о-а-а! Слышите, это я, Вожак! И это моя территория!
Сын неловко пытается подхватить грозный вызов невидимому противнику, но из его горла вырывается несмелое:
- Ры-и-и!
Виновато поджав хвост и присев на передние лапы, Малыш медленно приближается к Учителю. Вдруг Вожак резко и коротко взлаивает, а потом громко фыркает, подавая новый сигнал:
- Осторожно, опасность! Рядом – Человек...
Незаметно пролетела зима в учениях и заботах – наступила Весна. Лес зазеленел молодыми побегами и бурно растущей травой. Птичий хор оповещал о новой эре пробуждения Земли и Жизни. Все живое образовывалось в пары, и только Вожак одиноко выл по ночам, четко выделяясь на фоне полной Луны. Однажды утром Малыш обнаружил Отца, неподвижно лежащим у входа в пещеру, где когда-то он жил с братьями и сестрами… Стая единогласно признала право стать ему Вожаком.
Все заботы легли на молодого пса, который отличался не только огромными размерами, но и ловкостью. Правда, летом волки редко охотились стаей, так как вокруг было достаточно живности и ягод. Вожак в поисках пищи каждый раз уходил все дальше от родного Логова. Охотясь недалеко от небольшой деревушки, он наткнулся на запах, который щекотал ноздри и волновал кровь. Низко опустив голову и принюхиваясь к следам, Малыш помчался навстречу своей Судьбе…
Трофим Иванович впервые после тяжелой болезни вышел в лес, прихватив с собой Рейну. Молодая сука резво бежала впереди, принюхиваясь к лесным запахам. Для нее все здесь было незнакомо – ведь раньше Хозяин не брал ее с собой. Вначале она бежала рядом, шарахаясь от незнакомых звуков, но беспечная молодость одержала вверх. Увидев яркую бабочку, собака помчалась вслед, потеряв из виду Хозяина. Что-то непонятное и шевелящееся в кустах заставило ее замереть на месте – из глубины кустарника на нее глядели два горящих глаза. Рейна припала к земле и затаилась. Наконец Незнакомец осторожно вышел из кустов. Тихонько повизгивая, Рейна несмело вильнула хвостом и, решив, что опасность миновала, негромко тявкнула, приглашая Незнакомца поиграть.
- Рейна, где ты? – надрывался Трофим Иванович, продираясь сквозь густые заросли. – Иди же ко мне, малышка! Я не переживу, если потеряю тебя, как когда-то Багиру.
Раздвинув колючие кусты ежевики, Трофим Иванович замер в изумлении: на зеленой полянке резвились две собаки, похожие друг на друга как две капли воды!
Трофим Иванович свистом подозвал к себе Рейну:
- Иди, милая, сюда! – произнес он еле слышно. - Разве не видишь, что это дикая собака? Да еще и размером с теленка!
Рейна повела ухом, но с места не сдвинулась. В это время громкий призывный вой донесся с глубины леса. Пес насторожился, прислушался и… спрыгнул со скалы. Собака и человек одновременно подбежали к самому краю и глянули вниз. Лесного красавца и след простыл!
- Что ж, ты, Рейна, не удержала пса! Ладно, шучу, - охотник потрепал по загривку возбужденную собаку. – Пойдем домой – там кавалеров хоть отбавляй! А ты, я вижу, молодая – да ранняя!
Придя домой, Трофим Иванович обратил внимание на странное поведение своей собаки. Она не набросилась на еду, как обычно, а только осторожно понюхала, будто брезгуя.
- Э-э-э, да ты, никак, загуляла! – догадался Хозяин. – Тогда – под домашний арест! Сейчас перезвоню Володьке – договоримся о встрече. У него шикарный кобель – тебе понравится.
Рейна посмотрела на Хозяина печальными глазами:
- Не нужен мне никто! У меня есть Вожак!
Закрыв собаку в вольере, Трофим Иванович, заведя старенький мотоцикл, поехал в районный центр за покупками. Супруга его умерла два года назад, а дети разъехались по разным городам. Татьяна – старшая дочь, вышла замуж, и теперь жила в небольшом городке на берегу Днепра. Они изредка созванивались и еще реже виделись. Младший Василий служил Отечеству, охраняя северные границы Родины. С Трофимом Ивановичем осталась Рейна, которая была ему и за друга, и за ребенка. Выйдя на пенсию, он занимался домашним хозяйством, изредка выходя поохотиться. Больше из-за собаки, чтобы она набегалась вволю.
Рейну ему на 60-летие подарил друг, когда узнал о пропаже Багиры. Теперь старику было о ком заботиться. Собачка оказалась ласковой и понятливой, и Трофим Иванович всей душой прикипел к малышке.
Вернувшись поздно домой, старик первым долгом пошел к своей любимице. Зайдя в вольер, он с удивлением обнаружил, что собаки там нет.
- Нет, не может быть! Рейна, Рейна! – в отчаянии метался по двору Хозяин. – Рейна, отзовись!
Всю ночь напролет он, взяв фонарик, обходил дворы хутора, зовя собаку. На шум вышли соседи и, узнав о пропаже, дружно подключились к поиску. Но Рейны нигде не было...
На следующий день решили идти в тайгу, взяв своих собак. Наверняка, какой-нибудь кобель выведет на след течной суки. Действительно, вначале собаки вроде бы и взяли след, но после многочасовой безрезультатной погони, решили вернуться домой.
Еще неделю Трофим Иванович каждый день приходил на полянку, где впервые встретил незнакомого пса.
- Ты, и только ты увел мою красавицу, подлец! – грозился он в чащу леса. – Как я теперь без нее?!
…Прошло два месяца. Лето было в самом разгаре, и в заботах о большом хозяйстве боль о пропавшей собаке потихоньку стала стихать. После долгого трудного дня, Трофим Иванович присел на крыльцо покурить.
- О-хо-хо! Плохо одному старость коротать! Нужно все позакрывать – тучи, вон какие надвигаются!
Около полуночи разразился ливень, и старик вышел во двор посмотреть, не протекает ли крыша в сарае. Трехгодовалая Манька должна была вот-вот разродиться, и он переживал – первый раз ведь. В сарае было сухо и тепло и только капли дождя барабанили по крыше, нарушая тишину. Вдруг посторонний звук привлек внимание Трофима Ивановича. Из стойла доносилось странное попискивание.
- Что это, у меня старого, крыша едет? Кто это может пищать…
Трофим Иванович не закончил фразу, потому что то, что он увидел в дальнем углу стойла, лишило дара речи. Удобно примостившись на свежескошенном сене, на полу, прижавшись спиной к стене, лежала Рейна, а возле нее, тихо попискивая и посапывая, присосавшись к теплым материнским соскам, лежало пятеро щенят!
- Рейночка, милая – нашлась!
Слезы радости текли по щекам старика:
- Господи, да исхудала-то ты как! Сейчас я тебе молочка парного надою!
Рейна посмотрела на Хозяина виноватым взглядом, как бы говоря:
- Ты уж, извини меня, беспутную! Мало того, что ушла без спроса, так вот вернулась с выводком!
- Да что ты, родная! Я на тебя не сержусь – Природа! А щеночки у тебя великолепные – просто красавцы!
Утром весь хутор знал о счастливой находке Трофима Ивановича. Люди расспрашивали о Рейне и старик с гордостью, будто о собственной семье.
Щенки, на радость старику, росли не по дням, а по часам и к осени их разобрали по домам. Всех, кроме одного. Это был самый крупный щенок – сильный и ловкий. Среди братьев он отличался более темным окрасом, огромным преимуществом в росте и белой отметиной. Друзья и знакомые не раз предлагали продать его, но Трофим Иванович не соглашался, ни за какие деньги. Он дал ему звучное и странно звучащее в тех местах имя – Динар.
Динар – сын Вожака...