Как-то шут придворный расплакался
На груди зазнобы своей:
«Зря я видно в актеры подался -
Стал Петрушкою злых королей,
Стал картонкой, наштопанной масками,
Стал объедком чужих страстей.
Я питаюсь одними промашками,
Избегая порочных мыслей.
Стоит руку впустить в гущу томную
Разомлевших поклонниц шута,
И меня уничтожит зловонная
Королевская пошлота,
И меня загрызет дон-жуанщина,
И меня утолит влажноплоть.
Помоги мне покончить с похабщиной,
Помоги мой грех расколоть»
Но в ответ молчала любимая,
И печаль рвала нараспев -
Невозможно спасти шута мнимого
Даже силой самих королев