Как я уже и говорил: на волне объединений двух Германий стали поднимать головы неонацисты. Иногда они просто мелко пакостили, забрасывая воинские части банками с пивом... Бросали наугад на звуки шагов марширующих солдат. Если такая банка прилетит - мало не покажется, независимо от места, в которое попадает. В лучшем случае обольёт пеной, так как при ударе об асфальт закрытые банки взрывались. Бойцы, правда, мгновенно научились эти банки мягко принимать и после втихую пили.
Иногда нацики пытались бить наших офицеров и их детей, но даже с последними у них нередко случались промахи, потому что стоило только на немецкой улице прозвучать кличу "Наших бъют", то к источнику клича изо всех щелей вылазило неизвестно где до этого ховавшихся или гулявших братьёв, объединённые этим языком...
А если перевес у нациков был меньше чем один к двум - они просто позорно сбегали, в худшем случае их били даже наши школьники- десятиклассники. Последние даже удовольствие получали: я не раз замечал, как рядом с камуфлированными взад-вперёд прохаживались пара-тройка наших ребятишек с вызывающим видом и поведением, а ещё добрая часть караулила начало стычки где-нибудь за углом дома... А задиры перед носом у нациком рисовали красным балончиком звёзды на заборе...
А вот иногда доходило и до открытых терактов. В таких случаях подключалось местное Штази.
Как-то ночью был обстрелян пост с часовым второго караула. Второй караул это, как правило, караул, охраняющий объекты за городом. Так вот, вдоль дороги общего пользования размещался один из постов, ограждённый двумя рядами колючей проволоки, а между рядами ходил часовой. Протяжённость части этого поста, идущего вдоль дороги была метров пятьсот.
Так вот ночью на дороге на большой скорости появился Фольксваген гольф, нацики выставили автоматный ствол в окно, и когда гольф поравнялся с началом поста, просто нажали на спусковой крючок, "вылив" весь рожок в одну длинную очередь. Понятно, что огонь прицельным не был и часовой остался жив, но опасность была серьёзной.
Потом спустя ещё пару дней таким же образом была обстреляна казарма, выходившая окнами на дорогу, затем, ещё несколько дней спустя, обстрел нашего поста опять повторился...
А утром следующего дня в части появились крепкие немецкие ребята в гражданке, которым особист дал всякие преференции, и те "одолжили" в парке боевых машин ни много, ни мало две боевые единицы: бронетранспортёр и боевую разведывательную машину, всё из боевой группы, то есть с полным боекомплектом. Выехали на этой технике в район поста и замаскировали машины, аккурат против его начала и окончания.
И вот в таком виде они, сменяясь через сутки другими "братьями-близнецами", стали дежурить в этом месте. Днём машины просто стояли в зарослях, карауля дорогу стволами. Однако на ночь спецы делали хитрее: цепляли к машинам длинные стальные тросы, перебрасывали их через дорогу, а с противоположной стороны другими концами цепляли за деревья.
В спокойном состоянии тросы лежали на асфальте и машины беспрепятственно через них переезжали, но стоило БТР-у или БРМ-у сдинуться назад, как тросы натягивались. Вот в таком ожидании они находились довольно продолжительное время, мы уж и сами о них стали забывать, когда в одну из ночей на дороге вновь появился Фольксваген на большой скорости.
Поравнявшись с постом, сидевшие в машине открыли стрельбу очередями. Машина увеличила скорость и тут же влетела в натянутую струну. Трос буквально разрезал её на две части, на уровне нижнего края окон. Машина ещё какое-то время пролетела по инерции по обочине и заглохла в кустах.
Внутри оказалось четверо боевиков, вернее то, что от них осталось. водитель и сидящий справа были разрезаны пополам на уровне груди, сидящие сзади были без голов... Внутри искорёженная машина была залита кровью полностью.
Через короткое время место было оцеплено нашей разведротой. Подняли по тревоге и оцепили. К месту подошли два немецких грузовика: кунг и обычный бортовой. На бортовой закатили машину, накрыли брезентом, в кунг положили останки боевиков и всё. Машины ушли, никто ни с кого никаких бумаг не спрашивал. Никаких протоколов. На том обстрелы прекратились.
Месяцем позже, уже в разгар лета, произошёл ещё один случай. По ночам опять же во втором карауле, из леса кто-то стал высвечивать мощным фонарём-галогенкой часового артскладов, как только часовой появлялся в определённом месте, равноудалённом от окопов. В этот момент боец был как на ладони, плюс яркий свет в глаза... А по нашему уставу такой вариант не предусмотрен каким-либо ответным действием. Приём чисто психологический. Открытой агрессии нет, но весьма стрёмно.
Поднимали дежурную роту, пытались силами караула прочёсывать лес, - безрезультатно.
Приехали двое мужичков в гражданке, опять же из Штази, взяли снайперскую винтовку и пулемёт Калашникова с магазином на две с половиной сотни патронов и устроили лёжку за одним из брустверов, ограждающих одно из хранилищ.
Дня через три или четыре разведрота опять была поднята по тревоге…
Как в последствии рассказывал часовой, сражённый действием немецких спецов, в момент, когда он вышел на открытое место и был выхвачен ярким лучём из леса, снайпер тут же выстрелом из винтовки «погасил» фонарь, а пулемётчик взял двадцати метровый сектор слева и справа от фонаря и стал выкашивать непрерывной очередью деревья… Как Шварценеггер в фильме «Хищник» выкашивал из своего вулкана джунгли… Наш боец даже упасть забыл, так и стоял с открытым ртом, смотрел как немцы делали просеку… Один из пулемёта, а второй из снайперки, одиночными выстрелами, целясь во всё, что хоть как-то в обозначалось движением в его ночном прицеле...
Причём их, видимо, вообще не заботил тот факт, что метрах в восьмистах позади леса находился немецкий дачный посёлок. Мол, приличным людям в лесу ночью делать нечего, а если кто там есть, то он «неприличный».
После прочёсывания в лесу нашли разбитый аккумуляторный галогенный фонарь, провод, тянущийся от него метров на пятьдесят-шестьдесят вправо (оттуда включали) и всё, если не считать посечённые деревья. Однако всяческие психические штучки прекратились.
А следом мы стали замечать, что волна нацистской деятельности стала резко спадать.
К чему я это?
Когда мне говорят, что государство бессильно что-то сделать, я отвечаю: «В полностью разваленной восточной Германии, когда местная власть уже бездействовала, когда Хонекер уже был тайно вывезен в Советский Союз, а западники ещё не вступили в силу, нацистов одномоментно прижали. И это сделало умирающее государство. Поэтому я просто уверен - государство может всё.
Вообще всё. А если нет, то это кому-то нужно из самих управленцев.»
Всё просто…