Интересные историки у нас http://www.zlev.ru/121/121_20.htm – пишут вроде непонятную чушь, а присмотришься – пытаются объяснить нынешним власть имущим, какие они хорошие, и почему менять в обществе ничего не надо. Небезызвестный генерал в отставке в пьесе Островского «На всякого мудреца довольно простоты» был куда умнее. Он прямо писал трактат «О вреде реформ вообще», то есть брал быка за рога, а не ходил вокруг да около в ожидании аплодисментов за смелость и гонораров за службу. Но то была школа старая, пусть ретроград, да не трус. Сейчас же время полного торжества совсем иных персонажей. Пишут непонятно что – Россия Крымскую войну не проиграла, всё было хорошо, святые места в Палестине защитила, гром победы раздавайся, и, вообще, война полна тайн, но главная «тайна» на виду – война была почти победоносна, а её результаты приятны душе патриота. Непонятно, почему, имея почти двухмиллионную армию, Россия не могла её использовать в Крыму. Да, непонятно историку, хотя современникам ясно – опасность морских десантов и отсутствие железных дорог заставляло растягивать войска вдоль Балтийского побережья и Белого моря. Или загадка плохих ружей в Крыму и хороших на Украине. Очень интересная загадка, когда угроза нападения Австро-Венгрии на Украину была чревата куда большим ущербом, чем только потеря Крыма. Короче, много загадок, зато наваляла Россия Британии и Франции так успешно, что автор от радости забыл упомянуть весьма загадочные причины условий мира – отказ от права иметь Военно-морской флот на Черном море, отказ от нападений на Турцию, потерю надежды на контроль над проливами в ближайшем будущем.
На самом деле самая страшная загадка Крымской войны лежит на поверхности. Войны с Наполеоном показали гнилость рекрутской системы. Эта система не позволяла содержать большую армию в военное время, поскольку массовый набор не предполагал роспуск больших масс солдат по домам в мирное время. Проблема демобилизации части армии вызвана крепостничеством. Помещикам-рабовладельцам просто не нужны были бывшие солдаты. Они рассматривались как социально-опасный элемент – в полном соответствии с этикой того времени бывший солдат имел право на личную свободу, к тому же он умел стрелять и владеть штыком, да и к офицерам мог относиться крайне плохо, рассказывать крестьянам неправильные вещи. Война с Наполеоном потребовала массового призыва. Александр Первый попытался решить проблему как типичный бюрократ – часть крестьян призывалась в статусе рекрутов, а часть в статусе ратников, то есть крестьян, подлежащих демобилизации после военной компании. О недовольстве помещиков этой мерой отлично рассказал Толстой в Войне и Мире. Вспомните дискуссии дворян перед приездом Александра в Москву с целью воодушевления общества в 1812 году. Аракчеев после войны с Наполеоном пытался решить проблему с помощью военных поселений, то есть армию не демобилизовывать, а заставить себя кормить. Результаты оказались плачевными – крестьянское хозяйство не способствовало боевой выучке, зато недовольство поселян часто заканчивалось волнениями.
Эта проблема мобилизации и демобилизации армии стала совсем очевидной в 1830 году во время Польского восстания. Все зарубежные специалисты отметили, что Россия не смогла выставить против польских повстанцев действительно крупной армии. Как потом говорили – Европа вздохнула спокойно, даже Пруссия могла отразить нашествие такой армии, не говоря уже о Франции и Австро-Венгрии. Более того, российская армия оказалась настолько посредственной на поле боя, что пришлось прибегнуть к немыслимой для «просвещенной» России форме борьбы с сепаратистами. Поляков сняли с довольствия за счет эксплуатации православного украинского и белорусского крестьянина, переведя крестьян из собственности поляков в государственные крестьяне. В те времена украинцы и белорусы были приравнены к русским, и освобождение от крепостной зависимости от польских аристократов-бунтарей было равносильно лишению Чечни дотаций из Центра, а чеченцев на территории собственно России их позиций в администрации и бизнесе. Эта мера позволила справиться с восстанием, но показала слабость армии. К началу Крымской войны претензии России на право захвата проливов и дележ Турции ещё меньше подкреплялись реальной военной мощью и вытекающим отсюда статусом среди европейских держав. Но был момент, о котором наша историография умалчивала.
Николай Первый любил говорить – если ему удастся отсрочить введение в России неизбежных реформ лет на 50, он может умереть спокойно. Речь шла именно об отмене рабовладения в России. Отмена крепостной зависимости после наполеоновских войн стабильно рассматривалась в Европе как неизбежное условия успешного развития. Наполеон отменил крепостничество в Германии. Россия осталась единственной страной в Европе и около Европы, сохранившей рабовладение, тем более не рабовладение негров, а самое постыдное – рабовладение людьми своей крови. Как следствие, Россия имела массу проблем и отставала в развитии экономики и приросте населения. Отставание было заметно по всем признакам – потеря конкурентоспособности металлургической промышленности, медленный рост сети железных дорог, отставание в качестве и количестве вооружений, легкой промышленности и так далее. Непосредственно в Крымскую войну отсталость Российской империи была на руку Британии и Франции, но в долгосрочной (20-30 лет) перспективе это отставание грозило Британии и Франции национальной катастрофой. Пруссия и Австро-Венгрия уже были сильнее России, а лет через 20-30 могли бы элементарно совершить блицкриг. Британия помешать им была не в состоянии. Франция уже с трудом сдерживала стремление немецкой нации к объединению. Между тем, через 20-30 даже без объединения Германии без отмены крепостного права в России, Пруссия и Австро-Венгрия могли бы захватить Россию и, опираясь на её природные богатства, создать империи, которые были бы заведомо сильнее союза Британии и Франции. Франции это могло грозить оккупацией, а Британии уходом с континента (Европы) и возникновением целого ряда угроз Британской империи – открывался маршрут для сухопутной армии немцев в Индию и на Суэцкий канал, с последующим выходом в Африку. Нашествие Наполеона также показало, чем могло бы грозить решение Пруссии или Австро-Венгрии отменить крепостное право на территории Российской империи. Наполеон, отказавшись предоставить отмену крепостного права славянским народом летом 1812 года, сам оттолкнул от своего войска уставшее от рабства крестьянство, а, приказав польским отрядам заниматься реквизицией продовольствия, совсем отбил охоту поддержать его в войне против Александра Первого. Поляки быстро объяснили населению, какие бары заменят старых в случае победы Наполеона. Эта тема, как и следовало ожидать, имела крайне широкое обсуждение в Европе. В 1812 году произошло нечто неожиданное – непобедимая армия была разгромлена полностью. В таких случаях причины неудач и ошибок исследуют крайне глубоко. Не один Наполеон посвятил теме освобождения крестьян место в своих мемуарах, вся культурная Европа десятилетиями обсуждала этот сюжет, соответственно, надеяться на повторение старой ошибки Пруссией или Австро-Венгрией никто в Европе не мог. Надеяться, что новый захватчик наступит на старые грабли, могли только в Российской империи, где имелась прямая заинтересованность в сладком обмане.
У Франции и Британии была ещё одна причина не добивать Россию свыше определенного предела. Отторжение Крыма, разгром противника на территории Украины, передача Крыма Турции имела два негативных, уже сиюминутных, момента. Во первых, столь широкие операции неминуемо ослабили бы Британию и Францию на время. Тогда Пруссия и Австро-Венгрия сразу получили бы возможность отхватить от Российской империи крупный кусок. Даже, если бы это была только Польша вместе с Западной Украиной и часть Прибалтики, расклад сил на континенте автоматически бы менялся в пользу немецких государств, а Франция и Британия получали бы контроль над территорией, ненужной для ведения войны на континенте и малонаселенной, чтобы иметь серьезное, экономическое значение. Или объединение Германии из-за усталости Франции произошло бы намного быстрее, и тогда победоносный блицкриг против крепостной России мог бы иметь место не, условно говоря, в 1876-86 гг., а намного раньше. Этот вариант был особенно вероятен – сговор с Петербургом, мстящим за территориальные потери, рывок на Запад из Берлина и Вены, объединение Германии, союз Германии, Австро-Венгрии и Российской империи, полный уход Британии с континента, короче, национальная катастрофа, когда Франция оказывается перед выбором – подчиниться или быть раздавленной немецкими государствами.
Нашло ли данное обстоятельство конкретное выражение в мирном договоре? Да, в секретном приложении к договору Александр Второй прямо обязался в течении ближайших лет отменить крепостное право. Пункт этого договора был известен только очень узкому кругу высокого чиновничества, и его теоретически можно было нарушить. Но никакие нарушения договора не меняли расклад сил. Более того, крестьяне во время войны весьма своеобразно доказали, что крепостная зависимость отнюдь не воспринимается ими как благо. Порядка ста тысяч человек со словами «за участие в войне дают волю» устремились в Крым. Этих крестьян отлавливали воинскими командами, которые обязаны были вместо этого воевать или защищать опасные для вторжения направления. Слухи о воле среди массы крестьянства довольно ясно доказали их мнение – поддержка крестьянами власти возможна только в обмен на отмену рабовладения. Отсюда конфликт с немецкими государствами становился неразрешимым в случае декларации ими закона об отмене крепостничества на занятых территориях. Возник тупик, из которого был только один выход.
Александр Второй после заключения мира был вынужден действовать. Рухнули планы широкой раздачи русских рабов под власть грузинской аристократии и перешедших на сторону царизма чеченцев. Нет, Шамилю Александр Второй рабов и имение выделил, но он-то знал, что грядет «катастрофа». Сперва Александр Второй покончил с наиболее одиозным и тайным проектом своего отца – ослабление скрытого, а, иногда, и открытого противостояния русских и немецких рабовладельцев за счет широкой раздачи русских рабов перешедшим на сторону Российского царя представителям кавказских народов. Создание искусственной многонациональности правящего слоя. Тема крайне интересная и темная, поэтому здесь отмечу только одно. Россия чуть ли не 30 лет усмиряла одну Чечню, но, потерпев поражение в Крыму, разобралась с Чечней за два года. Причем Шамиль сдался в день именин Александра Первого, то есть раньше сдаться он просто не смел. Потом за два года с небольшим были разгромлены племена Западного Кавказа, причем в действиях российских войск присутствовала явная новизна отношения к кавказцам, которая опиралась на соответствующие указания из Петербурга – нужна победа, если адыги не выдержат тяжести поражений и сбегут, можно не волноваться. И действительно, западные адыги просто не ожидали, что с ними не будут тянуть время, брать заложников, одаривать деньгами, «забывать» расстреливать заложников за восстания родственников, верить обещаниям мира и отводить войска, а начнут бить беспощадно, как умеет профессиональная, европейская армия, которой при захвате какой-нибудь части Индии или Африке абсолютно не важно, что будет с населением, если оно на предложение подчиниться ответило отказом. Одновременно Александр Второй готовит и издает указ об отмене крепостного права. В среде рабовладельцев наступает шок. Они ощутили, что их предали.
Прямая связь между поражением в Крыму и отменой крепостничества инстинктивно ощущалась современниками. Весьма занятно выразил отношение к крепостничеству Толстой, рассуждая устами князя Андрея о тупости крестьянина, о естественности для него рабства, о том, что только ряд особо плохих помещиков достойны изъятия у них крепостных ради их нравственного блага. Особенно смешон пассаж, когда крепостные отказываются дать княгине Марье подводы и мечтают об отмене крепостничества после прихода Наполеона. Авторской речью Толстой доводит до сведения читателя причину – крестьяне жили на отшибе и были лишены «облагораживающего» влияния дворни. Очень интересно, что разночинцы отнюдь не испытывают никакой благодарности к царю за отмену рабовладения. Действительно, чего ради стоит благодарить? Крымская война и отставание страны заставили. И вот тут народники вольно и невольно совершили подлог, позднее закрепленный быстрым определением Ленина. Жаждая перемен, они переоценивают способность крестьянина к сопротивлению. Каждое проявление недовольства они расценивают как нарастание бунта. Позднее Ленин суммирует это как «революционную ситуацию». Между тем, все десятилетия после разгрома Пугачевского восстания в стране сокращалось количество убитых крестьянами помещиков. К отмене крепостного права народ был уже надломлен и неспособен к сопротивлению без помощи извне. Народ приучили к рабству. В 1860 году крестьяне убили раза в четыре меньше помещиков, чем в году 1800. Большинство бунтов сводилось к шуму на сходках, которые карательные отряды подавляли без труда и даже ленились часто отсылать зачинщиков в Сибирь. Не было смысла, хватало порки. Именно это ощущение прочности своего положения в деревне во времена крепостничества заставило помещиков возмущаться с особым упорством. Им же было комфортно, а страна побоку. Хорошим тоном стало заставлять прислугу называть день освобождения крестьян катастрофой. Можете себе представить – через сорок лет после ликвидации рабовладения, когда развитие Европы и самой России подтвердило необходимость этого действия, Чехов вынужден в Вишневом саде высмеивать данную традицию, влагая фразу о «катастрофе» в уста лакея Фирса!
Так что же показала Крымская война? Она показала, что в середине 19-го века российское общество и государство в первую очередь полностью потеряло способность к самостоятельному развитию, а важнейшие реформы могло провести только под давлением внешней среды под угрозой гибели правящей элиты. Рядовые же представители истеблишмента в лице дворянства в огромной степени лишились способности видеть дальше сугубо шкурных интересов. К самостоятельным реформам общество было неспособно. В США отменили рабство по собственному решению, а в России под влиянием пинка извне. Эта неспособность к самостоятельным, разумным решениям всегда подразумевает неспособность адекватно мыслить. Что мы и видим в попытках задним числом героизировать историю Крымской войны и уйти от освещения реальных проблем. После 1861 года эта неспособность адекватно мыслить прямиком приводит российское общество к катастрофе октября 1917 года. Достаточно вспомнить игры царской охранки с провокаторами в «управляемый» терроризм (история Азефа), затяжка Витте и лично Николаем Вторым начала строительства Транссиба на 10 (!) и, как следствие, проигрыш войны с Японией, ограничения на крестьянские переселения в Сибирь, которую потом Столыпин заменяет на политику насильственного переселения в Сибирь, что было по сути прямым проявлением крепостнического отношения к народу, превращение Думы в декоративный инструмент одобрения кабинетных решений, принимаемых царем и исполнительной властью. Более того, несмотря на реформы, разрыв в скорости развития России и Европы отнюдь не сократился. Скорость развития России, если брать пореформенный период в целом, была намного ниже скорости развития Германии и США, то есть государств, не имевших больших колоний. Страна стала серьезно сокращать своё отставание только при Сталине, но ценой каких человеческих жертв!
После этого мы снова имеем период застоя, демонстрирующий неспособность правящей страты к адекватному развитию страны, а сейчас правящая страта не может даже поддержать уже достигнутый уровень развития государства. 20 лет не хватило превзойти уровень 1988 года. То есть снова пора ставить вопрос о способности страны к самостоятельному развитию и адекватности мышления государственных управленцев и владельцев капитала современным требованиям. На этом фоне появление «верноподданнических» исследований, уводящих мысль читателя от реальности, выглядит совсем смешно. Нам хотят доказать, что Крымская война не была проиграна, но, чтобы передергивание имело смысл, рядовой читатель должен хотя бы знать логику подобного передергивания. А логика может быть только такой – Россия, якобы, не потеряла способность к развитию, успешно вмазала европейским агрессорам, всё было хорошо. Так, что значит «хорошо»? Настолько хорошо, что не было смысла отменять рабовладение? Ну, идите, господин хороший, сделайте доклад на европейской конференции. Ведь смеяться будут не только над вами, но и над вашим руководством!
Впрочем, сейчас стало модно под видом пропаганды патриотизма уходить от важных для общества вопросов, но невольно наводить на грустные мысли. Недавно читал одного господина, он решил доказать упорство боев летом 1941 года и приводит данные о погибших немецких генералах. Насчитал он аж 18 человек, правда, 11 оказываются полковниками, которым звание генерала дали посмертно. Вроде, хорошее дело делает и факты в «правильную» сторону подкручивает, да только эти полковники и генералы погибли не в штабных землянках. Они поднимали бойцов в атаку на передовой. Так и хочется сравнить с потерями наших генералов в Первую и Вторую чеченскую. Сколько их, мужественных, погибло не в самолете, а именно поднимая бойцов в атаку?
М да, сейчас в казенно-патриотической истории наступил период хаоса.