Это нереальное чувство, такое может быть только во сне, но не в этой жизни, не в моей жизни. Но оно было. Странно говорить, но оно казалось мне сном, наваждением. Я думала, что не смогу испытывать такие сильные эмоции. Легкая привязанность сменилась бешеной эйфорией просто оттого, что этот человек был рядом, что я могла его видеть, слышать его смех, заглядывать ему в глаза, чувствовать его тепло. Само ощущение покоя, комфорта, защищенности рядом с ним обезоружило меня полностью. Я летала где-то в облаках, у меня внезапно прорезались те крылья, которые я много лет назад общипала и захотела вырвать навсегда, но не смогла (звучит пафосно, но все же это моя правда).
Хочется всегда верить во что-то лучшее, огромное, большое и светлое. Хочется верить в слова, которые ждешь услышать. И потому так часто обманываешься сама и обманываешь других.
Эйфория сменилась вопросом «почему». Крылья обмякли и рассыпались в прах. Безуспешное заглядывание в глаза не приносило своих плодов. Все больший вопрос «почему» мешал думать, учиться, есть, спать, жить, наконец. Все ушло в поиски ответа на этот вопрос. Это не была черная полоса, это было как в ретроспективном черно-белом фильме, где видны только тени предметов или их очертания. Краски, еще недавно полыхавшие на всем, что меня окружало, как-то поблекли, перешли в иное измерение. Гадания не были правдивы только лишь потому, что я сама не хотела в них верить.
Зачем мне вообще было дано это чувство? Хотя оно и относилось к определенному человеку, этот человек не нуждался в нем, он не отталкивал его, нет, но и не принимал. Ему, наверное, нужны были доказательства, но я так ничего и не поняла. А может и не было ничего? Может, захотелось вдруг любви, а он оказался рядом, ближе, роднее, теплее, как привычный, давно знакомый образ, который никто не может вытеснить из памяти? Я ощущала его поддержку, его невидимую защиту. Он видел мои слезы, мою улыбку, он не мог понять, кто я, что внутри меня, а я постепенно открывала свой футляр, час за часом приближаясь к моменту, когда буду готова открыть его полностью, сбросить этот ненавистный кожаный футляр, которому не будет места в моей новой жизни.
Да, я была крепостью, тайной, но страстно желала, чтобы хоть кто-нибудь увидел меня настоящую, но никому не показывала свое лицо без повязки, платка… Во мне не было жизни, я сомневаюсь, что она появилась и сейчас.
Когда-нибудь, наверное очень даже скоро, я перестану обращать внимание на все те вещи, что хоть как-то связаны с ним – имя, номер автобуса, песни, книги, фильмы, улицы, дома, знакомых… Когда-нибудь я отпущу это чувство на свободу, и оно больше не сведет меня с этим человеком. Но воспоминания об этом будут жить во мне: все эти несколько месяцев игры в кошки-мышки, прятки, пятнашки, ребусы, анаграммы, иногда рулетку, временами шахматы. Все это останется со мною и во мне, и никто не сможет отнять эти воспоминания.
А пока еще живет та нежность и теплота, тлеют последние угольки этого чувства, я обращаю внимание на все те мелочи, которые ничего не смогут изменить, но от этого они не становятся мне менее дороги.