В 12-м отдельном... Рассказ 6.
Среди нашего мужского населения, большая часть которого отдала какую-то часть своей жизни армейской службе, во все времена бытовали легенды про то, как сметливый солдат обвёл вокруг пальца, или попросту – "наколол" старшего – старшину, офицера, чаще всего – генерала. Что касаемо генерала, то это обычно настолько далёкое от солдата существо, что иной за всю службу его и в глаза не видел. Поэтому в солдатских байках генерал – глуповат и наивен, ну, этакое безликое сказочное существо.
В нашей легенде генерала не будет. Поначалу не будет и самой легенды. Будет случай, у которого в будущем был шанс стать легендой. Кто мог тогда знать, что через какой-то год с хвостиком батальон будет спешно расформирован…
В каком бы месте дислокации, в каком бы роде войск ни служил солдат, - есть такой вид тяжелой солдатской работы, которого ни одному солдату не миновать. Это – караул.
Выведенный из Австрии в Самбор и размещённый на территории авиадивизии, 12-й ОРБ был здесь и нежданным и нежеланным, даже в какой-то степени – чужеродным.
Вы слыхали от молодых и немолодых солдат слова "чмо", "чмошник"? Смысл, вкладываемый в эти слова, с годами всё более отдаляется от изначального. В годы войны части материального обеспечения ВВС (ЧМО), расположенные, как правило, не только вдали от переднего края, но и вдали от тыловых комендатур, отличались крайней расхлябанностью, особенно в том, что касается формы одежды. Старшины прочих родов войск делали замечания своим бойцам:
- Подтяни ремень, ты же не в ЧМО!
Это сочетание звуков, сочное, «чмокающее», постепенно приобрело индивидуальную окраску, вопреки здравому смыслу:
- Ты – чмо!
Ну, это присказка. А вот появление вышколенного комендантской службой в капстране Австрии батальона для вольницы авиаторов было костью в горле.
Впрочем, может быть, и не по этой причине, но территорию для автопарка ОРБ выделили за пределами территории авиадивизии. Чтобы попасть на пост в автопарке, караульным приходилось выйти из караульного помещения, пройти 200 метров до КПП, затем выйти на улицу, пройти 150 метров вправо, перейти улицу, войти в переулок и там пройти ещё метров 200. Справа, за железным решетчатым забором стояли автомобильные радиоузлы батальона. Некоторые – под навесами, некоторые – под открытым небом.
Ещё одно неудобство для караула заключалось в том, что при КПП была комната дежурного по части, и он в окно мог видеть идущую смену. Такое положение уже не позволяло начальнику караула изменять по своему усмотрению время смены постов.
В начале апреля ночи в Карпатских предгорьях довольно холодны.
Заступая на пост в автопарке в 2 часа ночи, рядовой Дзюба надел тулуп. Дежурным по части был капитан –авиатор.
Так часто бывало, что солдаты караула не знают дежурного по части в лицо и видят его впервые в своей жизни издалека при разводе караула. Подобная ситуация предусмотрена Уставом гарнизонной и караульной службы. Поэтому при определении такого понятия, как неприкосновенность часового, говорится: «сменить, или снять часового могут строго определённые лица – начальник караула, помощник начальника караула или свой разводящий».
На той же улице, где располагался автопарк батальона, проживала семья капитана. Где-то около 3 часов ночи он забежал зачем-то домой и, возвращаясь, заглянул в автопарк. О, радость: часовой залез в кабину автомобиля, и ,завернувшись в тулуп, дрыхнет. Карабин часового стоит, прислоненный к машине.Такой шанс проучить «образцовых» выпадает не каждый день! Капитан прокрался в автопарк, взял карабин и заспешил на территорию дивизии, к себе в дежурку.
Самый сопливый лейтенант знает: проверяющим запрещены подкрадывание к часовому, появление перед ним, с целью проверки, внезапно и т.п. По этой теме есть не только указания устава, но и куча Приказов Министра Обороны, в которых упоминаются несчастные случаи, вызванные внезапными проверками часовых. Разумеется, знал об этом и капитан. Но уж слишком заманчивой и безобидной казалась ситуация.
Дзюба проснулся и видит: дежурный по части уносит его карабин. Что делать? Он вылазит из тулупа и крадётся за капитаном. Капитан – в калитку, Дзюба – через забор. Видит, капитан занёс карабин к себе, а сам выскочил, и чуть не бегом, помчался к зданию, где размещался караул.
Дзюба, гонимый отчаянием, влетает в комнату дежурного, хватает свой карабин и, никем не замеченный, тем же путём, возвращается на пост в автопарке.
Из темноты переулка в сумрак автопарка просочились три фигуры.
Это были: капитан - дежурный по части, с ним - начальник караула и один из караульных. Из сумрака голос часового:
- Стой, кто идёт?
Ответ не по уставу незнакомым голосом капитана:
- Свои.
- Осветить лицо! – Дзюба устав знает.
- Перебьёшься! – тот же голос.
- Стой, буду стрелять!
- Давай, попробуй, стрельни!
Выстрел.
Пуля просвистела где-то высоко над головами и унеслась в космос.
Часовой, для которого ситуация предсказуема, в себе сейчас уверен:
- Ложись, буду стрелять!
Все «гости» плюхнулись на землю.
Начальник караула сержант Зыкин, наконец, подал свой голос:
- Дзюба, это я. Начальник караула!
- Начальник караула – ко мне, остальные на месте!
Да, Дзюба действует строго по уставу. Ни слова лишнего.
Капитан сначала хотел провести своё дознание, расширить скандал,но сообразил, что у него «рыльце в пушку» больше, чем у того связиста. Во-первых, он с дежурства уходил домой. Но самое страшное, - вопреки приказам Министра Обороны и соответствующим положениям Устава, он «проверял» часового в отсутствие лиц, которым часовой подчинён, чем ущемил охраняемые Законом "права и личное достоинство" часового. Попасть в ещё один приказ Министра Обороны Жукова? Нет уж, увольте!
«Спустить дело на тормозах» были заинтересованы все участники «спектакля». Израсходованный патрон нашелся у знакомого сверхсрочника – завружсклада. И это - счастье. В те годы солдаты не уходили со стрельбища, пока все гильзы до единой не были найдены и пересчитаны. СКС был чуть ли не секретным.
Капитан вызывал Дзюбу и спрашивал:
- Между нами – уносил я у Вас карабин, или нет?
Он уже не верил себе.
Дзюба стоял на своем, на всякий случай:
- Ничего такого не знаю, извиняюсь, товарищ капитан.
Но что самое любопытное. Не только капитану, или, скажем, сержанту Зыкину, но и своим же товарищам он твердил, как истукан:
- Капитану померещилось.
Никогда больше Дзюба не спал на посту.