Тут действительно русских хоть пруд пруди. Вот иду около Эйфелевой башни и удивляюсь, сколько там всевозможных выставок. Смотрю на одной из них картины из пушкинских сказок. Около них стоит молодая симпатичная девушка, которая с интересом разглядывает прохожих. Я задержался и стал внимательно рассматривать ее картины: “Семь богатырей”, “Рыбак и золотая рыбка”, “Волки” и другие. Нарисованы они с каким-то единичным свойственным оттенком. Я понял, что девушка русская.
-Это ваши картины? - спросил я.
-А чьи же, - получил ответ.
-Вы русская?
-Да.
-У вас большой художественный талант, - чтобы завязать разговор польстил я.
-Не знаю, некоторым нравятся мои картины.
-Да, они хорошо нарисованы.
-Вы здесь живете или откуда-то приехали?
-Приехала и теперь здесь живу.
-Откуда?
-Из Аддис-Абебы.
По моему телу заходили мурашки. Неужели это она, Оля.
-Постой, постой, - спохватился я.
-Вас зовут случайно не Олей?
-Откуда вы это узнали?
-Я гипнотизер и провидец. Вас я видел года два назад во сне.
-Неужели? - удивилась девушка.
-Мне вас видеть бог велел. Он мне сказал как вас зовут и фамилию. Вы Оля Гогина. Та самая, которую абиссинские дети называли “Ойеро Воркинеш”.
Девушка смутилась и стала внимательно рассматривать меня. Потом спросила:
-Вы были в Аддис-Абебе?
-Нет.
-Я не пойму, откуда вы обо мне так много знаете, или действительно вы провидец, или вам кто-то обо мне рассказал:
-Как вам сказать, и то и другое.
От девушки я узнал, что ее мать умерла в Абиссинии, отец уехал оттуда, купил дом в Париже и теперь она с ним живет. Я дождался конца дня и проводил Олю с ее картинами домой. Мне удалось устроиться на работу в одной из частных поликлиник. В свободное время мы с Олей встречались и бродили по городу. Иногда примыкали к экскурсиям и вместе с экскурсантами осматривали достопримечательности. В одной из экскурсий было много русских и экскурсовод на русском языке объясняла:
-Эйфелева башня построена инженером Эйфелем из 150 000 отдельных железных частей. Они имеют два миллиона пятьсот тысяч заклепок. Весит она семь тысяч тонн. Высота триста метров. С ее верхней площадки прекрасный вид на окрестности Парижа.
Идем на площадь Этуаль. Там прекрасная триумфальная арка. Она заложена под строительство в 1806 году. Строили архитекторы Шальгрен, Густ и Бэлуэ. Стоит она 9 052 115 франков. Это военная слава Франции. На стенах названия городов - победы французского оружия. Там есть и Смоленск и Москва. Под сводами арки могила неизвестного солдата.
Дальше Елисейские поля, площадь Согласия, игла Клеопатры, Золотые копья сада Тюльери, колонада Лувра, городская ратуша, собор Парижской богоматери. Все это мы обошли и зашли в Монмартский погребок “Черная кошка”, выпили по бокалу шампанского. Далее экскурсовод остановилась на истории взаимоотношений Франции с Россией. Она заострила внимание, что Елизавета Петровна была влюблена во французского короля Людовика XV и хотела, чтобы он женился на ней, но он этого не сделал, а женился на польской графине Лещинской. В знак мести Елизавета Петровна порвала дипломатические отношения с Францией, но французам разрешила въезд в Россию и они хлынули туда камердинерами, лакеями, учителями и даже командовали подразделениями в армии. От них русская знать училась французскому языку и он им теперь очень пригодился. На этом рассказ экскурсовода закончился. Я проводил Олю домой. Вскоре меня, как плохого специалиста с работы уволили. На последние деньги дал объявление в газету: “Лекарь, не имеющий закрытого помещения, принимает под фонарем напротив дома Гогина К.” Это место я облюбовал, когда провожал Олю домой. Вечером я подошел к этому месту, встал в кругу тротуарного фонаря и посмотрел:
-Парижский ли это фонарь? Откуда ему такому взяться с керосиновой лампой со стеклом, чуть тронутым копотью. Такой же свет излучала лампа в моем родительском доме. И каштан над фонарем, как абажур. Только увлекся воспоминаниями, вижу идет человек. Увидев меня под деревом, он сказал сам себе:
-Ой, влюбленный!
А когда ко мне приблизился, выговорил:
-Ой нет, я ошибся. Влюбленный в ожидании девушки обычно ходит, крутит в воздухе тросточкой и напевает какую-нибудь веселую мелодию, а этот стоит и чего-то ждет.
Прохожий прошел. Вечер был тихий, теплый. За домом Гогиных стал подниматься месяц. Больные по моему объявлению в газете “Зарубежные ведомости” не появлялись. Вдруг слышу заскрипела дверь в доме Гогиных и отворилась. Из дома вышли отец Оли и гость. Я видел их раньше мельком в ближайшем кафе.
-Счастливо оставаться, - сказал гость.
-Благодарю вас Николай Петрович, - ответил Гогин. Ваш визит доставил мне всемерное удовольствие.
-А я вот на ваш домик смотрю, ученое строительство в российском штиле и аллекторы, как живые, вот, вот закричат “Ку-ка-ре-ку!”.
-Благодарю бога, мне удалось найти дом доподлинно хороший. Я и в изгнании священное право собственности блюду. Верю, что потомство оценит это.
-Оценит, оценит, достопочтенный Константин Антоныч. Ведь вы, можно сказать, теперь первая особа зарубежья.
-Куда там первая. Тут до меня много русских знаменитостей было. Тургенев тоже тут свой дом имел и тут умер. Наверно и мне здесь придется кончить свой век. Жену схоронил в песках Абиссинии. Из-за дочки я сюда приехал. Она талантлива к художеству, да и замуж ей пора. А где там в Абиссинии женихи? Русских почти нет. Я хочу выдать ее за русского. Она не плоха собой, правда ведь Николай Петрович?
-Правда, правда Константин Антоныч. Я, если бы был помоложе, непременно бы женился на ней.
-А я бы за тебя ее не отдал.
-А что, я был бы плох жених для нее?
-Плох. Она у меня красавица и талантлива, а ты кто? Тюфяк.
-Ну так-то уж и тюфяк. Как вы смеете Константин Антоныч так меня унижать! - закричал Николай Петрович. Я тоже могу сказать, что у вашего дома аллекторы не так вделаны, но я же этого не говорю.
-Да, неужто вы обиделись из-за пустяка Николай Петрович? Я так, по- простецки вас назвал.
-Обиделся, обиделся. Как не обидешься, если тебя тюфяком назовут.
Николай Петрович спустился с крыльца. Константин Антонович сказал ему вслед:
-Разгневался из-за пустяка. Видимо водка сильно подействовала, выпили два штофа.
Николай Петрович уже не слышал этого. Он шел по улице и напевал:
Фонарики – сударки
горят себе горят
Что видели, что слышали -
про то не говорят...
Николай Петрович скрылся за углом, а Константин Антонович - за дверью. Наступила тишина. Месяц продолжал подниматься. На крыше дома появился черный кот. Мне показалось, что это не кот, а какая-то нечистая сила. Неужели в этом доме она такая черная, тогда как в нем живет прекрасная девушка. В одном из окон зажегся свет, засияла голубизной занавеска. Это наверно Олина комната. Вот она вышла на крыльцо, осмотрела почтовый ящик и со вздохом сказала:
-Опять ничего нет.
Она от кого-то ждет письма, мелькнуло у меня в голове. Надо на эту тему с ней поговорить. Вот она чихнула, может простудилась? Не плохо бы прописать ей чего-нибудь с мятой или с анисом на сахаре. Я приблизился к рыльцу и сказал:
-Будьте здоровы! Ольга Константиновна.
-Это вы? Вы слышали, как я чихнула?
-Да-а. И решил спросить не заболели ли вы?
-А что вы делаете около нашего дома?
-Ждал знакомого, но он не пришел,- соврал я. Если вы заболели, я могу полечить. Я ведь доктор.
-Интересно. Я не знала. Нет, я здорова и Оля взялась за ручку двери.
-Вам не скучно? - спросил я.
-Немного да. Я оставила своих друзей в Аддис-Абебе и теперь скучаю по ним.
-В таком случае я вас развлеку.
-Чем же вы будете меня развлекать?
-Я покажу вам фокус.
-Так вы не только провидец, оказывается вы доктор и фокусник? - с улыбкой сказала она. Это очень интересно. Какие вы фокусы умеете показывать? Неужели омлеты в шляпе?
-О, если бы я умел делать омлеты в шляпе, я бы стряпал их по несколько раз в день не только для себя, но и для всех, кто хочет есть.
-Так что же вы умеете делать?
-Мой фокус – это откровение из семи слов. Скажите мне любые семь слов и я угадаю все, что у вас на душе.
Оля удивилась, отошла от двери и сказала:
-Это интересно, но я не верю, что вам удастся узнать, что у меня на душе.
-Давайте попробуем. Всего семь слов...
-Какие?
-Любые. Давайте я буду считать по пальцам.
-Ну хорошо. Считайте: остров, парус, Пушкин, медведь, двое, радуга, рябчик.
-Да-а, - сказал я. Меня немного смущает рябчик. Вы знаете какой он?
-Обыкновенный рябчик, - повторила Оля.
-Ну ладно, пусть будет рябчик. Вы сказали “Остров” - это одиночество. В туманной дали белеет “парус” одинокий, за которым вы следите затаив дыхание. Значит дом, в котором вы живет “остров”. Вы увидели “парус” и приехали на корабле в этот дом. Слова “Пушкин” и “медведь” показывают в какую сторону вы должны были ехать, но вы не поехали, это ваша Родина и душа ваша скучает по ней. Не правда ли?
-La Russie. Как приятно звучит это слово, - сказала Оля.
Глаза ее ярко засветились. Небольшая улыбка сделала ее лицо настолько красивым, что мне стало не по себе. Как-то раньше этой красоты я не замечал.
-А как бы вы провели первые дни, оказавшись на Родине? - спросил я.
-Я первым делом осмотрела бы нашу усадьбу, в которой жили бабушка и дедушка. Побывала бы у них на могилах, если они сохранились. Положила бы цветы. Мне очень хотелось похоронить маму на родине, а то лежит бедная в чужой земле.
У Оли побежали на глаза слезы.
-Вот вы поехали бы на Родину и вдруг кто-нибудь обругал бы вас?
-Пускай. Я бы этому была рада. Русские часто ругаются. Это я здесь заметила.
-Давай теперь продолжим перечисление ваших слов: “парус”, “остров”, “Пушкин” и “медведь”. На очереди следующие: “двое”. Вы плыли сюда вдвоем на корабле, плыли туда, куда показывала одним концом “радуга” и вы приплыли сюда, а не на родину. Но черт побери, зачем в этой семерке “рябчик”. Я не нахожу в нем ни какой символики. Куда же мне его девать? Зачем такое слово сорвалось у вас с языка? Подумав, я вспомнил, что она ждет письма.
-А-а, “рябчик” - это голубь, который должен принести вам письмо, но письмо в ближайшее время не получите.
-Вот именно голубь, - сказала Оля. Он должен прилететь и принести мне весточку от моих абиссинских друзей. Это не связано с родиной, поэтому вы долго не могли отгадать, что означает слово “рябчик”. Вот вы сказали, что я письма в скором времени не получу. Почему?
Не успел я ответить, как кто-то громко застучал палкой о дерево. Я побежал туда и на ходу крикнул:
-Войдите!
-Принимаете? - услышал вопрос.
-Да. К вашим услугам. На что жалуетесь?
-А-а, время жалоб давно прошло, - безнадежно махнул рукой пациент. Я вынул стетоскоп и попросил скинуть рубашку.
-Не трудитесь пожалуйста в моем сердце ничего не осталось и нечего его слушать. В нем только презрение к женщине, с которой я прожил более двадцати пяти лет. Теперь она бессовестно мне изменяет.
-Но все же сердце надо послушать.
-Да, что вы лезете ко мне с пустяками? - рассердился мужчина. Первый раз в жизни встречаю такого адвоката.
-Так вы к адвокату? - удивлено спросил я.
-А к кому же мне обращаться по бракоразводному делу?
-Должен вас огорчить, адвокат уже под этим деревом не принимает. Принимаю я – доктор по всем болезням: ухо, горло, нос, грудные, желудочные и нервные болезни лечу.
-Подумайте, какая досада! - огорчившись сказал пациент.
-Но, все же, может у вас что-нибудь болит? - настойчиво спрашивал я. Может печень пошаливает. А ну-ка, сознайтесь.
-Имею абсолютно здоровую печень, - расхохотался клиент.
-Может желудок? Сейчас у многих желудки расстроены.
-Имею абсолютно здоровый желудок, - похлопал по животу мужчина.
-Очень рад, что вы здоровы, - наконец заявил я. Здоровье - прежде всего.
Мужчина не уходил, поэтому я вынужден был раскланяться и скрыться за углом. Вдруг услышал вдогонку крик:
-Доктор болит... болит... Смотрю, пациент бежит за мной.
-Я догадался доктор, что вы голодны. Прошу принять это за прием. Он протянул мне пятнадцать франков. Я упорно не брал, но он сунул мне в карман. Имея их, я пошел ужинать и ночевать в гостиницу.