Глава 1.
Она проснулась от оглушающего шума, казалось, что кто-то невидимый бьет в гонг у нее над головой. В действительности же все было несколько иначе. Надзирательница с громогласным криком “Ялла, Ялла! “, что в переводе на русский язык означало приблизительно “Давай, Давай!” стучала палкой о прутья тюремных решеток. Было шесть часов утра. С чувством нереальности происходящего она принялась натягивать черные атласные джинсы, которые так красиво подчеркивали ее фигуру.
- “ Уот из ю нейм?“- на ломаном английском языке спросила, с интересом рассматривающая ее соседка по камере, пухлая, хитроглазая иранка.
- Катя.
- Катия, Катья,- а дальше шла незнакомая речь, сопровождающая жестами, однозначно обозначающими утреннее умывание и завтрак.
Интересно чем здесь кормят,- подумалось Кате. В разыгравшемся воображении представлялась жестяная миска с баландой, неясно из чего сваренной, атрибут, родных, не столь отдаленных мест. Спрыгнув со второго этажа нар, Катя обулась, надевать кожаную куртку не имело смысла, но и оставлять ее на постели по Катиным представлениям было нельзя, и она обернула ее вокруг талии, завязав спереди рукава. Из личных вещей у Кати больше ничего не было. Но в тюрьме ведь ничего и не надо, нужна лишь надежда на свободу. Надежда была, была даже уверенность в том, что сегодня же она выйдет отсюда, и все это останется только в ее памяти. Потом, через много лет, вспоминая об этом, можно будет улыбнуться или даже посмеяться над собой, как бывает, оглядываясь назад на беззаботную, безответственную молодость. Но сейчас смеяться не хотелось, настроение у Кати было хуже некуда.
В камере уже никого не осталось, все женщины торопились на завтрак, после которого оставалось ждать еще два часа. Ждать событий, способных ускорить, изменить, а может и разрешить ситуацию каждой. Начиная с восьми часа утра, вызывали наверх, в соседнее здание под названием “Неяба”, на следствие, а кого и на суд. Тюрьма же, в которой оказалась наша героиня, находилась в подвале, под зданием. Идеально ровные белые стены, мраморный пол, встроенные неоновые лампы с дневным светом. Десять камер, в каждой восемь двухэтажных кроватей с мягкими матрасами, устеленными белоснежным, приятно пахнущим бельем, накрахмаленным и отутюженным. Камеры выходили в большой зал, в центре которого, укрепленные в пол стояли два ряда столов и скамеек. Глядя на них, вспоминались школа, школьные парты, не хватало только доски. Вместо нее было огромное зеркально- стеклянное окно, через него надзирательницы, спокойно болтая о том, о сем, попивая чай или арабский кофе, наблюдали за своими подопечными. Иногда, скучая, надзирательницы вызывали к себе более шустрых и смешных заключенных. И, конечно, с интересом слушали истории новеньких, подробно расспрашивая, что и как.
Такой же чести прошлой ночью удостоилась и Катя. Ей повезло, она попала в смену двух молоденьких, недавно окончивших школу полиции местных арабок и их начальницы ливанки, которую все любили за добрый и мягкий характер. Женщины, пытаясь завоевать расположение обаятельной радушной надзирательницы, в дни её дежурства старались не устраивать никаких потасовок. Возникающие же споры с ее помощью как-то разрешались сами собой, без последующей за ними вражды и мести. Звали ее Рим,- как вечный город. Это странно звучавшее имя, тем не менее, очень подходило ей и становилось красивым. Именно она вселила спокойствие в тревожно оглядывающуюся по сторонам Катю, которая ждала увидеть нечто ужасное,- тюрьму, острог, нечто страшное, черное, грязное, кошмарный сон для русского человека.
Рим усадила ее на стул и принялась читать досье.
-Tы очень похожа на Анна Куркова, ты знаешь Анна Куркова, русская теннисистка?- спросила Катю одна из молодых арабок, коверкая фамилию известной спортсменки.
-Смотри, какой у нее красивый кулон,- отвлекала ее другая, а где ты купила эти джинсы, а это твой натуральный цвет волос?- засыпала она Катю вопросами.
После осмотра сумки и содержимого косметички, примерке золотых безделушек и сопровождающей процессу, болтовни, отношение арабок к русской стало благоприятным. Эта русская, “руссия”, как говорили они, хорошо владела английским языком и вообще была непохожа на вереницу своих соотечественниц, проходившую у них перед глазами. Не было затравленного взгляда, ужасно окрашенных волос, безвкусной яркой одежды, купленной на “Найф роуде”, улице трех звездных отелей с сомнительной репутацией и сетью маленьких магазинчиков торгующих дешевыми вещами.
Катина сумка, со всем ее содержимым, отключенный мобильный телефон, а так же золотые украшения, после переписи отправились в сейф. Рим, пересказав на арабском языке своим подчиненным суть обвинения, написанного в сопроводительных бумагах, поинтересовалась у Кати, как она попала в полицейский участок. Катя сбивчиво, постоянно повторяя “вы понимаете”, рассказала свою историю.
-Значит, ты работаешь в отеле, но здесь написано, что ты туристка,- спросила Рим.
-Наверно, потому что мои документы ещё находятся в стадии оформления, у меня нет еще рабочей визы, и карточку удостоверения личности я еще не получила.
- У тебя здесь нет ничего серьёзного,- улыбалась Рим, - позвонишь завтра своему начальнику, и он тебе поможет,- успокаивала она Катю,- если, конечно, он хороший человек.
- Отведи ее в третью камеру, вот ключи от бельевой, дай ей постель,- обратилась Рим к одной из арабок.
-Сейчас иди и поспи, а утром увидишь своих русских подруг,- кивнув головой, наставляла Рим Катю.
“Русские подруги, родные лица, родная речь”. Эти последние слова как никогда успокаивали. Сдержав подступившее сильное желание расплакаться, Катя побрела вслед за надзирательницей.
- Эй, идите спать, уже три часа ночи. Днем надо разговаривать, а ночью спать,- прикрикнула надзирательница на двух девушек, сидящих за столом.
- Я не могу спать, у меня суд завтра,- ответила ей одна из них, красивая, молоденькая мулатка.
Нужно наверно поздороваться, не зная, как себя вести, подумала Катя.
-Привет.
- Это “джанки”, наркоманки, ты с ними не общайся, “ялла”, пойдем,- подтолкнула Катю надзирательница,- Вот твоя постель, сама застилай и спи.
Лежа на нарах, Катя чувствовала, что силы покидают ее, слишком много всего навалилось на неё, слишком много было отрицательных, ненужных эмоций. Сказывалось и огромное психическое напряжение в течение последних месяцев, стремление влиться в стремительный темп жизни чужой страны, не отставая от других. Стресс, вызванный последними событиями, вылился в подушку потоком слез.
Вдоволь наревевшись, Катя сразу почувствовала себя намного лучше. Ей очень хотелось пить.
“Пойду, спрошу воды у этих “джанки”,- подумала Катя,- не убьют же они меня за это”.
-Извините, где можно попить воды?- вежливо спросила она девушек.
-Иди до конца, там увидишь дверь в туалет, за ней установка с питьевой водой. Потом приходи, посиди с нами, ты ведь не хочешь спать?- обнажив в улыбке белые зубы, ответила ей мулатка.
Питьевая вода находилась в стальном контейнере с холодильной установкой внутри, охлаждающей воду до ломоты в зубах. Такие же контейнеры с водой стояли в городе, вблизи мечетей и на оживленных городских улицах, рядом с автоматами извечно соревнующихся между собой компаний кока и пепси. Где, изнуренные сорока, а то и пятидесятиградусной влажной жарой, прохожие, могли утолить жажду.
Катя умылась в умывальнике. Затем, не замечая того, что вода была ледяной, она с жадностью пила воду из подставленных под струю ладошек, она просто не заметила стоящих в стороне одноразовых стаканчиков. Вернувшись в общий зал, Катя подсела к девушкам.
-Меня зовут Катя, а как вас зовут?- осторожно спросила девушек Катя.
-Меня зовут Кристина, я из Эфиопии, а это Зои, она из Филиппин,- представила мулатка другую девушку.
Зои была страшно худая, с нездоровым, желто- коричневым оттенком кожи.
-У тебя есть сигареты?- спросила она у Кати.
-Нет, я не курю.
-Ты счастливая, - отвечала ей Зои,- здесь курить нельзя, а в другой тюрьме, на “Джемейре” можно, там и телевизор есть. Крис, принеси из своей заначки,- попросила её Зои.
-Что с тобой случилось?- поинтересовались девушки у Кати,- как ты попала сюда?
Подруги, затягиваясь поочередно сигаретой, слушали Катин рассказ.
-Это все ерунда, ничто!- констатировала Кристина Катину историю,- вот у меня завтра будет суд во второй раз, а на первом мне присудили двадцать лет тюрьмы,- с потухшими глазами сказала Кристина.
-За что?- ужаснулась Катя.
-У меня нашли кокаин прямо в аэропорту, я везла его транзитом, - не без малой толики гордости отвечала на Катин вопрос Кристина.
-Сколько тебе лет Кристина?- почувствовав своё старшинство, поинтересовалась возрастом Кристины Катя.
- Восемнадцать.
- Восемнадцать!- Кате вдруг стало невыносимо жалко эту симпатичную, полную жизни девушку.
Последовавшее неловкое молчание выдало ее чувства.
-Мне везет, я счастливчик, здесь за наркотики смертную казнь присуждают,- все хорошо, все окей, бесплатный дом, бесплатная еда- Кристина грустно улыбнулась.- Мой отец нашел деньги, у меня есть хороший адвокат, он местный, но он черный, он мне обязательно поможет, мне уменьшат срок,- подбадривала Кристина саму себя.
-А ты здесь за что? – поинтересовалась Катя у Зои.
-За то же самое,- последовал лаконичный ответ.
- И сколько наркотиков нашли у тебя?
-Нисколько,- покачала головой Зои,- просто я наркоманка.
-Ну и что? Ведь у тебя ничего не нашли, и ты ведь не продавала наркотики?
Правда? - вопрошала Катя.
-Полицейским достаточно одного анализа,- рассказывала Зои, - здесь была одна египтянка, они с мужем курили гашиш, марихуану у себя дома. Так полицаи по оставшимся в пепельнице окуркам определили наркоту,- продолжала она, - конечно же, кто-то настучал на них в полицию, друзья или соседи, как говориться услужили. Дали им два года тюрьмы.
-Сколько лет тюрьмы грозит тебе?
-Я не знаю, - продолжала Зои, - суда еще не было, я здесь всего месяц, до этого меня держали в госпитале. Наверно лет пять.
-Почему пять, так много.
-Это минимальный срок для меня, героин.
Как будто что-то вдруг вспомнив, Кристина вскочила со своего места и ушла в свою камеру.
-Куда это она?- спросила Катя.
-Наверно пришло время молиться, она мусульманка, а я христианка, - Зои вопросительно посмотрела на Катю,- ты ведь тоже христианка?
-Да.
За два месяца, проведенных в этой стране Катя усвоила, что лучше отвечать:
“Да, я христианка”.
Невозможно было объяснить то, что так упорно втолковывали нам в детстве, в школе - “Бога нет”. Не то чтобы Катя не верила в Бога, она верила в некую высшую силу, объединяющую человека, природу и космос. Райские сады, чистилище, ад- это все абстракция, людская фантазия. Атеистическое воспитание брало свое. Разум не признавал иллюзии, что кто-то свыше контролирует и ведет все людские помыслы и поступки. Катя знала и верила, что вся ее жизнь зависит от нее самой. Молитвы по часам, определенные обряды и ритуалы были, по ее мнению, просто самовнушением. ” Что ж, если с кем-то это работает, почему бы нет”. Но высказывать вслух свои мысли было нельзя. Для мусульман, впитавших свою веру с молоком матери, неверующие были даже хуже, чем потомки Моисея.
Кристина вернулась из душевой, облачившись поверх одежды в длинную хлопчатобумажную белую юбку на резинке и повязав на голову белый платок с вышивкой. Она расстелила специальный коврик для молитвы и встала на колени.
Коврик расстилался в определённом направлении, в сторону священного мусульманского чёрного камня: “Каабы”, находившегося в Мекке, в Саудовской Аравии. Это направление было указано в тюремном зале нарисованной на потолке стрелкой, такие же указатели-стрелки, в Арабских Эмиратах, были везде, в специально отведённых комнатах для молитв. А так же в каждом гостиничном номере, в многочисленных здесь, отелях.
-Знаешь, если выучить Коран наизусть, то тебе скосят срок на пятнадцать лет, - вполголоса рассказывала Зои Кате,- и вообще, здесь с каждого года заключения скашивают три месяца.
-Ладно, оставим ее одну, ей завтра предстоит трудный день,- увела Катю за собой филиппинская девушка,- спокойной ночи.
-Спокойной ночи.
Чужие беды помогли Кате забыть свои собственные, и она уснула.
Входя в тюремную столовую, Катя, прежде всего, стала искать глазами своих ночных собеседниц, но их не было. Зато за одним из столов сидели русские женщины.
-Здравствуйте,- радостно поздоровалась со всеми Катя.
Женщины, оглядывая новенькую, не прерывая еды, закивали головами.
-Тебя как зовут? Катя? Иди Кать скорей, возьми сэндвичи, а то они сейчас закроют.
Взяв из окошка два завернутых в бумагу сэндвича и кружку чая, Катя подсела к своим соотечественницам.
-Тебя что, ночью привезли? За что?
Жуя первый сэндвич с овощами и майонезом, Катя в третий раз начала рассказывать происшедшее с ней.
-Ты сама то откуда?- спросила ее светловолосая женщина лет сорока.
-Из Ташкента.
-Ну, значит землячка. Мы с Людой тоже из Ташкента,- показала она на свою подругу, полноватую женщину такого же возраста.
-Очень приятно,- обрадовалась Катя,- а вас как зовут?
-Меня Маша, Мария. Кать, слушай, у тебя деньги есть?
-Сейчас при мне нет, они мой кошелек вместе с сумкой в сейф закрыли.
-Ладно, потом попросишь у начальницы, тебе дадут. Ты доедай, а мы пойдем, вон видишь, сейчас наш супермаркет откроют.
Супермаркетом было второе окошко в комнату, где продавщица- индуска торговала вещами первой необходимости: мылом, шампунем, расческами и зубными щетками, а также всевозможными сортами печенья, вафель и шоколада. Магазинчик открывался на определенное время. Завтрак, обед и ужин в тюрьме проходили в стремительном темпе. Надзирательницы подгоняли женщин словами, а потом могли и просто выпихнуть засидевшихся. Дело в том, что столовая в тюрьме была одна на мужчин и женщин. Она располагалась посередине, между женским и мужским отделением тюрьмы. И с противоположной стороны уже колотили в дверь голодные мужики. Женщинам был отдан приоритет, как и везде в Эмиратах. Любые очереди и залы ожидания делились на мужскую и женскую секции. Мужчинам на женскую половину вход был запрещен.
После завтрака заключённые женщины принялись заниматься своими делами. Купались, стирали, развешивая одежду на решетки камер. Некоторые, готовясь к выходу наверх, принялись одеваться, причесываться и подкрашиваться, смотря на свое отражение в то самое зеркальное окно, выходящее в комнату с надзирательницами. Иметь при себе зеркало, так же как и колюще- режущие предметы, было строжайше запрещено. Пришла уборщица, она сначала вытерла столы и стулья. Потом, выгоняя по очереди из каждой камеры их обитательниц, тщательно вымывала полы, распространяя сильный, своеобразный запах антисептика.
Такой же запах, после уборки, витал везде: в офисах, магазинах, отелях, подъездах жилых домов, пляжных кабинках. Создавая вперемежку с кондиционерами и освежителями воздуха атмосферу стерильной чистоты.
-Идем к нам в камеру,- позвала Катю Мария,- Наташ, дай ей Танькины шлепки, тебе неудобно, наверно, на каблуках.
-Не надо, спасибо,- поблагодарила Катя,- меня сегодня выпустят отсюда.
-Успокойся, никто тебя сегодня не выпустит. Набирайся терпения, раз уж ты сюда попала, - безнадежно отвечала ей Мария.
-Нет, точно,- убеждала Катя,- вчера их начальница мне сказала, симпатичная такая. Она сказала, что меня выпустят, она читала мои бумаги.
-Они все так говорят. ”ИншАлла”, завтра, может быть, дай Бог. Нам тоже так говорили, мы здесь уже три месяца сидим ни за что,- рассказывала Мария.
-Черт нас дернул пойти к этому палестинцу, и зачем я только пошла. Ладно, Людка дура, а я то. Людка то она не замужем, знаешь, и замужем не была. Ей мужики постоянно лапшу на уши вешают, а она им верит до сих пор. Жизнь прожила, а ума не нажила,- досадовала Мария.
-Я ее сюда в первый раз с собой взяла, так она на моей точке, на “ипподроме” торгует. Я сама то уже сюда лет двенадцать за товаром езжу. Вот теперь по милости этой дурынды сидим здесь,- завелась Мария.
Мария занималась коммерцией, а “ипподромом” назывался огромнейший крытый рынок в Ташкенте.
-За что же вас тут держат столько времени?- желая услышать продолжение рассказа, спросила Катя.
-Да понесло нас к чертям собачьим в гости к этому красавцу, черт бы его побрал, - увидев вошедшую в камеру Люду Мария, осеклась на полуслове.
-Пришли мы с Людой в гости к одному знакомому,- продолжала, уже поспокойней, Мария.- Он друга пригласил, все чинно, благородно. Заказали в “Голден Форке” креветок, сидели, кушали. Тут в дверь звонят, представляешь, целый наряд полиции залетает, наши кавалеры наркоманы оказались, вот так вот. Ладно, обыскали всю квартиру и забрали их обоих и нас заодно. Ну а мы то здесь причем? Сначала взяли у нас анализы на наркотики, говорили, что отпустят, если результат будет отрицательный. Так мы этого анализа две недели ждали. И что, думаешь, отпустили? Взяли и приписали нам бой-френдов.
-Что значит бой-френдов?
-Здесь такие идиотские законы. Нельзя находиться вместе с женщиной, если она тебе не жена и не сестра. Нас то хоть с квартиры забрали. А вон Розку с улицы, а Алиюшку из машины. Здесь законы же, вообще умрешь, если поймают араба в машине с русской, бабу депортируют, у араба машину отбирают на месяц. А фотографию того араба печатают в газете, вот, мол, смотрите какой позор. Это значит с нами в машине позорно сидеть, а если он тебя просто подвозит? – Мария завелась не на шутку.
- Эти арабы совсем распоясались. Видела бы ты их лет десять назад. Они готовы были с нас пылинки сдувать. Тогда русские только начинали сюда ездить. Так они от наших женщин с ума сходили, такие подарки дарили, деньгами швырялись только так. А сейчас ни в грош не ставят. И все наши бабы, сами дуры, виноваты, нет у них никакого достоинства,- выразительно взглянув на Людмилу, закончила свой монолог Мария.
-Ладно, Маша, хватит,- легонько толкнула ее в бок худенькая женщина с седыми волосами и без единой морщинки на лице. Её звали Света.
Люда же не обращала никакого внимания на слова Марии. Видимо она привыкла к ее упрекам. Привыкла, что Мария винит во всем случившимся ее, и сама стала считать точно также.
Тем временем вошедшая надзирательница стала выкрикивать имена, вызывая женщин наверх.
-Интересно, Таню уже отправили, или нет,- не обращаясь ни к кому конкретно, проговорила Люда.
-Да оставь ты эту затею, ничего у тебя не получится,- ответила ей Мария,- лучше бы придумала, что нам делать. Ума не приложу, что мужу опять наврать, надо звонить, а я никак не соберусь. По детям соскучилась, Господи, как же они там без меня, у меня сыну уже шестнадцать лет,- объясняла она Кате,- боюсь, вляпается в какую историю, да и Наташке, дочери, уже скоро тринадцать исполнится и за нее боюсь, сейчас время такое. Сашка то, мой муж, небось, на работе целыми днями пропадает, а дети без присмотра шатаются, где-то по вечерам,- не унималась словоохотливая Мария.
- Кристина, Кристина, пойдем,- кричала надзирательница.
“Все будет ол Райт, все будет окей”,- напевала популярную американскую песенку скромно одетая, с белым платком на голове, Кристина, направляясь к выходу.
“Удачи! Удачи!”,- кричали ей со всех сторон.
-Жалко ее, она такая молодая,- сказала Мария, смотря ей вслед,- ее ведь тоже бой-френд подставил, отправил с ней кокаин. Негритос какой-то, мафиозник, у него, наверно, таких как она дурочек, полно. А он их использует, с каждой свой кокаин и отправляет, деньги делает.
-Да, жалко,- согласилась Катя,- Мария, а вы не пытались связаться с нашим консулом, он обязательно должен вам чем-то помочь.
-Звонили, конечно, он отвечает: “Это не в нашей компетенции, не надо было нарушать законы Объединенных Арабских Эмиратов”. Видела я его пару раз в аэропорту, встречал он там кого-то, что ты, к нему не подступишься. Он, наверняка и смог бы нам помочь, да только не станет.
-Да, наша страна нам не помощник, никому мы не нужны!- сделала вывод Мария,- я тут как-то в местной газете читала про одну филиппинку, она убила местного араба, у которого работала прислугой. Он над ней так измывался, что она просто не выдержала и убила его. Ой, там столько было ножевых ранений! Так как ты думаешь?- обратилась Мария к Кате,- правительство её страны, то есть Филиппин, выплатило семье этого араба большую денежную компенсацию, только лишь для того, как ты думаешь? – не дожидаясь Катиного ответа, продолжила Мария,- для того, что бы этой несчастной девушке вместо смертной казни дали двадцать лет срока тюремного заключения! Вот так вот! Вот это страна! А мы никому не нужны,- глубокомысленно вздохнув, закончила свой рассказ, Мария.
-Илчинку Уксана!- коверкала русское имя надзирательница-арабка. В арабском языке имеются лишь три гласные буквы, поэтому произносить иностранные имена и фамилии для арабов, не знающих английского языка было очень трудно.
-Ну, девчонки, с Богом,- торопливо проговорила, вышедшая из соседней камеры, маленького роста, сбитая, с короткой стрижкой женщина, одетая во все джинсовое.
-А она здесь за что? - спросила Катя.
-Они с мужем на корабле работают. Выпили в портовом баре и разбили арендованную машину, - отвечала Мария.
-И что теперь с ними будет?
-Ничего, сегодня должны, вроде отпустить. Их капитан сначала разозлился, говорил, пусть сами отдуваются. Но моряки своих друзей в беде не бросают, он договорился с офисом аренды машин, что возместит понесённый ущерб. Но Оксана говорит, что он потом с их зарплаты высчитает и уволит с корабля, спишет на берег и не возьмет больше в рейс. Ее в первый раз взяли в море, на корабль, она долго ждала, все хотела на нем работать, а теперь все насмарку.
-Откуда корабль?
-Из Одессы.
Катя задумалась, припомнив свои детские несбывшиеся мечты. А мечтала она также работать на корабле, неважно кем, лишь бы бороздить завораживающие морские просторы, узнавать далекие загадочные страны.
-Кать, это не тебя зовут?- вернула ее к реальности Мария.
-Симакова Икатарина! Катарина!- кричала надзирательница.
Катя вскочила с нар.
-Прощайте девчонки, не унывайте здесь, я обязательно приду вас навестить.
-Катя, пожалуйста, можно тебя попросить,- поддаваясь внезапному порыву, спросила её Люда.
-Катарина!- вопила надзирательница.
-Говорите быстрей, я пойду.
-Ничего не надо, ладно, Катюш, иди. Удачи тебе,- под тяжелым взглядом Марии, Люда передумала.
-Пока, девчонки, счастливо…
Глава 2.
Провожая взглядом уходящую Екатерину, Люда мысленно укоряла себя за нерешительность: еще удастся все устроить, вернется за вещами Оксана, надо будет еще раз напомнить ей обо всем. Сев за стол поближе к дверям, Люда принялась ждать. Она надеялась, что Таня еще здесь, в Дубае…
Татьяна летела домой. Вместе с группой девушек из Казахстана и Киргизии ее привезли на специальном автобусе с решетчатыми окошками. Войдя в круглое здание аэропорта города Шаржи, девушки столпились в кучку под присмотром женщин надзирательниц в стороне от остальных пассажиров, проходящих регистрацию. Сопровождающий их мужчина полицейский с паспортами девушек прошел для оформления в секцию регистрации.
Отъезжающие туристы и коммерсанты с интересом бросали на арестованных косые взгляды. Для сотрудников аэропорта и туристических агентств это было обычным делом. Каждую неделю, по нескольку раз, сотрудники эмиграционной тюрьмы привозили граждан России и бывших союзных республик в аэропорт, для депортации домой. Эмиграционная тюрьма была конечным этапом неволи. Сюда, перед отправкой на родину, привозили людей, отбывших свой срок наказания. Сюда привезли и Татьяну, после девяти месяцев проведенных в тюрьме на “Джемейре”, и двух месяцев проведённых в следственном изоляторе в “Неябе”.
Наконец весь этот кошмар остался позади. В кабине самолета, оказавшиеся на свободе девчонки, счастливые, не смотря ни на что, принялись распивать купленную вскладчину в магазине “дюти-фри” литровую бутылку “Столичной”. Они громко разговаривали и смеялись, быстро захмелев от спиртного. И как обыкновенно бывает, быстро нашлись желающие, присоединится к их шумной компании. Несколько молодых людей подсели к девушкам, поменявшись местами с недовольными пассажирами, и их маленькая пирушка в кабине самолёта продолжилась.
Сев отдельно от них, Татьяна, казалось, не испытывала радости. Внутри нее поселилась пустота. Мучительные воспоминания не оставляли ее не на минуту.
Таня поняла, что теперь, до конца своей жизни, она обречена на вечную муку раскаяния в своем преступном малодушии.
“Все что ни делается, все к лучшему”,- повторяла она про себя, словно молясь.
“Я сделала лучше для всех, именно так мне надо было поступить”,- твердила она сама себе. Но облегчение не наступало. Уперев лоб в стекло иллюминатора, всматривалась она в приближающиеся огни родного города. Там ждали ее мама и маленький сынишка.
Ради них обоих она и пошла на это…
Не видя глаз, похотливо рассматривающих ее, не чувствуя рук, тискающих ее тело, не отвечая на слюнявые поцелуи, Таня считала в уме деньги. Деньги, на которые можно купить бананы и ананасы, конструкторы “Лего”, велосипед, игровую приставку - “Сони плэйстэйшн”, телевизор, автоматическую стиральную машинку, кучу одежды, отремонтировать их с мамой маленькую квартиру.
Все эти вещи выстроились в уме в строгой последовательности по мере их значимости. Каждый день Таня считала свои вырученные деньги, считала, сколько ей ещё нужно накопить до той необходимой суммы, которую она просчитала. Вместе с деньгами, Таня считала и дни, оставшиеся до заветной цели. Представляла себе радостную встречу с мамой и сыном Алешкой. Представляла его искреннее детское счастье, при виде своих желанных сокровищ и слезы матери, изволновавшейся за свою дочь.
Эти мысли придавали ей нечеловеческой силы и выдержки. Тане не надо было, как другим девушкам, напиваться до чертиков, она просто не замечала ничего вокруг. Мужчины приходили и уходили, бесконечной чередой. После ухода каждого из них Таня, заперев дверь своей крохотной комнаты в отеле, бежала в ванную комнату. В ванной она с полчаса мылась, ужесточено терлась губкой, смачивая ее средством, купленным в аптеке по совету других. Этим же средством полоскала рот и мыла волосы. Иногда, ей сразу же приходилось возвращаться к очередному “клиенту”.
Таня не выходила из отеля на улицу, как ей объяснили её сутенёры, покидать отель было не безопасно. Она и сама этого боялась, практически не зная ничего о той стране, в которой оказалась. Таня заучила лишь несколько слов на английском языке, минимальный словарный запас для общения с “клиентами”. Все необходимое ей приносили сутенёры, каждый день забирающие половину её выручки. Еду ей в номер по заказу приносили посыльные-индусы из маленького кафе, расположенного неподалёку. Таня оказалась по сути дела узницей, заключённой в четырёх стенах маленького, маскирующегося под гостиницу, дешёвого борделя. Мужчины приходили сюда не только в вечернее и ночное время, а так же и днём. В Объединенных Арабских Эмиратах, где девять месяцев в году стояла изнуряющая жара, большинство компаний работало в прерывистом графике, по утрам и вечерам, а днём, в самый пик жары, был трёхчасовой перерыв.
Таня спала урывками, в промежутках времени, когда в отеле не было посетителей. Когда Тане всё же удавалось немного поспать, ей постоянно снился один и тот же кошмарный сон. Ей снилось, что она возвращается домой, вот она идет, заходит в подъезд родного дома, открывается дверь, где на пороге ждут ее мама и Алешка. А денег у неё нет, их нет, ничего нет, Таня вернулась домой с пустыми руками. Татьяна просыпалась, не понимая в первую минуту, где она. Нет, она ещё здесь, в чужой стране, и деньги есть, они копятся в потайном кармане ее сумки. Наступил новый день, такой же, как всегда, четыре стены её комнаты в отеле, и они, “клиенты”.
В тот роковой день все шло как обычно. Одетый в белую национальную одежду: “гондору” к ней в номер зашел полицейский. После короткого разговора о стоимости, он заплатил ей помеченной купюрой, и с ухмылкой стал смотреть на раздевающуюся Татьяну. Когда на ней остались лишь трусики, араб открыл дверь, и в комнату вошли еще двое полицейских в штатском. Дав Тане, всего пять минут на сборы, не позволив ей взять с собой даже необходимые вещи, её, надев на руки наручники, вывели в фойе. На улице Татьяну, и ещё двоих таких же бедолаг, запихали в полицейский микроавтобус. Остальные же девушки, занимающиеся древним ремеслом в этом отеле, успели спрятаться, или сбежать через черный ход.
Полицейские привезли Таню и ее подруг по несчастью в районный участок полиции, где в этот злосчастный день собралось еще четырнадцать женщин. Закончилась одна, из запланированных отрядами полиции, облав, на так называемые отели трех звезд, на самом деле являющимися публичными домами.
Следствие по делу Тани длилось недолго, всего несколько дней, необходимых для оформления сопроводительных бумаг. Суда же, как такового, вообще не было. Выражаясь судебным термином, каждая девушка была поймана с поличным.
Таковы были несколько раз переизданные, приспособленные законы, в стране, вследствие огромного количества, не прерывающего потока женщин, соблазненных легкими деньгами. Чисто физически было невозможно устраивать над каждой судебный процесс. Тане присудили год заключения в тюрьме. С каждого месяца “скашивалась” одна неделя, так что в итоге получалось девять месяцев.
Получив разрешение доступа к телефону, осужденные девушки позвонили в свои отели с просьбой привезти их личные вещи. Привезли и Танин небольшой чемодан. Первым делом, Таня кинулась проверять сделанный ею в углу внутренней обшивки потайной карман. Денег не было. Накопленные, во многом себе отказывающей, Татьяной, три тысячи долларов исчезли бесследно…
Таня смирилась с пропажей денег. Она вообще верила в судьбу, раз уж так должно было случиться, тут уж ничего не изменить. Щемило сердце от предстоящей долгой разлуки с сыном и матерью.
Прошел месяц, и тут, словно гром среди ясного неба, нагрянула новая беда. Грешно называть это бедой, но в Танином настоящем положении это было именно так. Она поняла, что беременна.
Случилось это в ее жизни во второй раз. В первый раз все было иначе. Тогда эта новость обрадовала ее, она стала жить с радостным предчувствием чуда рождения ребенка. Представляла, как пеленает, укачивает своего маленького, и ни разу, несмотря на юный возраст и бросившего ее возлюбленного не приходила ей мысль об аборте. Тогда рядом с ней была поддержка в лице мамы, сейчас же рядом не было никого, и Татьяна рыдала от чувства безысходности.
То, что Тане надо избавляться от растущего у нее в чреве ребенка, было делом решенным. Вопрос стоял в том, как это сделать? В Объединенных Арабских Эмиратах, как и в любой другой истинно мусульманской стране, аборты были строжайше запрещены.
Узнавшие про Танину новость, её тюремные “подружки” ничем не могли помочь. Они не смогли даже понять и утешить, словно запаянную в скафандр одиночества Татьяну. Подливая масла в огонь, они принялись строить догадки, что же случиться с ней дальше. Кто предполагал, что ребенка отнимут, как только он родится, кто говорил, что оставят ей. Из всех этих разговоров Таня поняла только одно, ей надо утверждать, что отец ребенка местный араб, тогда, возможно, его и заберут.
Не зная отца ребенка, Таня с беспокойством ждала его появления на свет.
Когда родилась прелестная, светленькая, курчавая девочка с голубыми глазами в обрамлении длинных ресничек, Таня вспомнила ее отца.
Что именно привлекло ее в этом ливанском юноше, она не знала. Его искренняя улыбка или же натренированная мускулистая фигура. Весь он, как бы излучал мощную и свежую энергию. Нравилось ей также, что одет он был всегда с иголочки, и аромат одеколона, смешиваясь с его собственным запахом, создавал притягательную ауру. Выглядел он на сто процентов, как сошедший с рекламного плаката, голубоглазый “мачо”. Даже имя у него было под стать внешности: Жамиль, что в переводе с арабского языка означало: “красивый”. Постучался он к Татьяне в номер в четыре часа ночи, после закрытия дискотеки, и так приходил потом частенько, заплатив за секс лишь в первый раз. Таня ждала его визитов, казалось, он приносил ей с собой глоток свежего воздуха, и она, нехотя, все же влюбилась в него.
Такая влюбленность-отдушина была у большинства девчонок, несчастных, с трудом переносивших ситуацию, в которой оказались. Их мечущиеся, заблудшие души мечтали о принце на белом коне. Ведь так хотелось верить в настоящую, непорочную, всепоглощающую любовь…
Глава 3.
Катю вели по длинному, извилистому коридору, разделяющему непосредственно вход в следственную тюрьму с выходом на улицу. Пройдя, как минимум три запирающиеся решетки, надзирательница ввела Катю в комнату, в которой сидели две черные женщины. Обе были высокого роста, с крутыми бедрами. Одна из них была одета в национальную африканскую одежду: объемное, непонятно как задрапированное платье, окрашенное всей палитрой красок и с ярко оранжевым тюрбаном на голове. Другая была полицейской, работающей в конвое, одета она была в форменные брюки и куртку, на поясе, в кобуре висел пистолет, а сбоку болталась резиновая дубинка. Арестованная африканка что-то говорила грудным голосом на ее родном языке, без конца всхлипывая и причитая. Вошла другая из конвойных полицейских, высокая, худощавая арабка, почему-то сразу вызвавшая у Кати острую неприязнь. Защелкнув наручники на запястьях арестованных, полицейские повели их в стоявшее неподалеку здание суда. С задней стороны здания, арестованные, вместе с их конвоирами поднялись на специальном лифте на четвертый этаж.
В большом помещении, полном людей, полицейские усадили Катю с африканкой на скамью, дожидаться своей очереди. Здесь брали отпечатки пальцев и фотографировали в трех проекциях.
Какой-то бородач-пакистанец свирепой наружности уставился на Катерину немигающим взглядом. Кате стало не по себе, вдобавок к этому, сухая, противная конвойная уселась вплотную рядом с ней. Обращаясь к Кате, африканка заговорила с ней на ужасном английском языке. С трудом, разбирая слова, Катя поняла, что африканку привезли в следственный изолятор так же, как и Катю, прошлой ночью, после того, как она самолично заявилась в полицейский участок с просьбой поменять ей фальшивые доллары на местную валюту: дирхамы. Как утверждала чернокожая женщина, эти деньги дал ей сдачей какой то торговец на рынке, что сильно попахивало глупой выдумкой.
Одну похожую историю Катя слышала от Семетея, ее коллеги по работе. Он рассказывал, что одному его другу, местному арабу, представили африканца, якобы крутого фальшивомонетчика. Африканский мошенник, попросив у араба стодолларовую купюру, стал демонстрировать чудеса. Вытащив из кармана две белые бумажки по размеру купюры, прикрыл ими с двух сторон сто долларов, и полил их осторожно темноватой жидкостью из бутылочки. Он объяснил богатому арабу, что и бумага, и жидкость обладают особенными свойствами. Эти предметы для изготовления фальшивых денег, объяснил мошенник, ему с превеликим трудом удалось привезти с собой из Африки. Попросив емкость, вспенив в ней обыкновенный стиральный порошок, мошенник ловко подменил две белые бумажки настоящими деньгами, и с торжественным видом вытащил постиранные, стодолларовые купюры.
Местный богач, может, и не отличался гибким умом, но обладал быстрой хваткой в отношении денег. Он, сделав серьезную мину на лице, прикинулся, что полностью поверил чернокожему мошеннику. Восхваляя негра, араб поинтересовался, выдержат ли купюры испытание банковской машинкой. “Конечно”,- согласился тот. Пообещав поиметь с африканцем большой бизнес, араб оставил купюры у себя для проверки, запросто обдурив на двести долларов незадачливого мошенника. Посмеявшись тогда над этим случаем, Катя подумала, что отстающим на века африканским доморощенным мошенником ох как далеко до русскоязычных профессиональных аферистов. И сейчас перед ней сидело еще одно тому живое подтверждение.
“Да, видел бы меня сейчас Сим-Сим”, - подумала Катя.
Её коллега по работе, молодой парень по имени Семетей, был родом из Киргизии. Родители- педагоги, начитавшись народного эпоса, назвали его в честь киргизского богатыря Семетей. Имя это было труднопроизносимым для разноязычных сотрудников отеля, и девушки филиппинки с рецепшена назвали его Сим- Сим. Максим, еще один русскоговорящий сотрудник отеля называл его Сим - Симыч. На киргизского богатыря Семетей был мало похож. Худенький, жилистый, с раскосыми глазами, он был больше похож на китайца, за которого его все и принимали.
Отучившись в университете в родном Бишкеке, Семетей укатил в Англию по студенческой обучающей языковой программе. Год он учился и работал в Лондоне. Набравшись опыта и изрядно помучившись на чужбине, Семетей, затем вернулся домой, в Бишкек. Родители уговаривали его жениться, они даже подыскали ему подходящую невесту. Но Семетею, после его зарубежных приключений, уже стало тесно в его родном городе. Он, обратившись в агентство по трудоустройству, уехал по рабочему контракту в Дубай. Семетей, как и Катя работал ресепшионистом, то есть администратором отеля. Всего русскоговорящих сотрудников в отеле было трое.
Девятнадцатилетний Максим попал в Эмираты, будучи еще ребенком. Его семья принадлежала к так называемой русской диаспоре, сообществом русскоязычных людей, долгое время живущим и работающим в ОАЭ. Его отец возглавлял компанию по обслуживанию и ремонту российских грузовых и пассажирских самолетов, мама Максима работала на полставки секретаршей.
С учебой у Максима были проблемы с самого начала, да и школа в которой он учился, оставляла желать лучшего. Максиму не хотелось учиться, он хотел, как и многие подростки, заработать денег, причем побольше и побыстрее. Ввязываясь в различные, с треском проваливавшиеся авантюры, Максим порядком надоел, уставшим от его злоключений родителям, и они решили устроить его на работу. Так он стал помощником повара в самом крупном отеле пяти звезд в городе Шаржа. Неплохо, кстати, оплачиваемая и престижная профессия. Опытные, профессиональные повара получали зарплату, даже большую, чем их непосредственные руководители- менеджеры. Семетей и Максим стали за короткий промежуток времени Катиными друзьями.
Сотрудники отеля жили в общежитии, расположенном в загородном районе города. Это были отдельно стоящие, огороженные здания со своей внутренней инфраструктурой. Там располагались: столовая, Интернет-кафе, душевые комнаты и прачечные комнаты со стоящими в ряд, автоматическими стиральными машинками. Мужчины и женщины жили на разных этажах, вахтёры-охранники, как в советские времена следили за соблюдением морали. Но, всё равно, сотрудники отеля имели возможность и для более тесного общения друг с другом, собираясь на вечеринки. Что они и делали, флиртуя, влюбляясь и образовывая парочки. Отношения между русскоговорящими сотрудниками были чисто дружескими. Катя, Семетей и Максим вместе обедали в столовой для персонала, обсуждали новости, делились несущими проблемами и старались поддерживать друг друга.
Арестованных, наконец-то сфотографировали, сняли отпечатки пальцев по одному, а затем всей ладони.
Оттирая с рук черную, липкую мастику Катя размышляла, зачем были нужны эти судебные процедуры, ведь она не преступница и ничего не совершала. Постепенно червь сомнения начинал подтачивать ее уверенность.
Африканка не переставала причитать, она так надоела своей чернокожей конвойной, что та, прикрикнув на нее, поволокла ее к лифту. Случайно встретившись глазами со своей конвойной, Катя почувствовала, как мурашки побежали по телу. Арабка пожирала Катю совершенно мужским взглядом. Выйдя на улицу, конвойные повели Катю с африканкой обратно к зданию, в подвале которого помещалась тюрьма.
Катерина запаниковала:
-Мы что, возвращаемся? Можно мне увидеть офицера, я хочу поговорить с офицером!
При слове офицер ее провожатая неприятно оскалилась, чернокожая полицейская же ответила:
-Когда вызовут тебя, тогда и будешь разговаривать со своим офицером.
Она была рада сплавить свою землячку, вернув ее обратно в прежнее заточение. Отстегивая Кате наручники, конвойная арабка незаметным движением провела Кате по волосам. Шарахнувшись от нее в сторону, Катя чуть ли не бегом понеслась по коридору, решив, что ее конвойная переодетый мужчина.
“Мужик!”- женщины дружно хохотали над передергивающейся Катериной.
-Правда, я тоже сперва подумала, что это мужчина!- сквозь смех проговорила Наташа.
-Теперь, Наталь, твоя любовь тебе изменила,- держась за живот, тряслась от смеха Мария.
На шум у русских сбежались другие женщины.
-Да это Сабах влюбилась в нее,- показывая пальцем на Катю, хохоча чуть ли не до слез, объясняла им Мария.
Первоначальный испуг прошел, и Катя начала тоже посмеиваться над собой, заражаясь весельем подруг. Вскоре над Катериной смеялась вся тюрьма, все заключенные женщины знали полицейскую надзирательницу с лесбийскими наклонностями.
Стали созывать на тюремный обед, состоявший сегодня из тушеного мяса с кабачками, приправленного сильно душистыми и жгучими пряностями.
Тем не менее обещание Рим не сбылось, Катю не выпустили из тюрьмы, и мало того, даже не вызвали на допрос.
-Что мне делать?- не на шутку разволновавшись, спрашивала она совета у Марии.
-Ладно, одолжу я тебе телефонную карточку, ты только не забудь, завтра утром возьми у надзирательниц из сейфа свои деньги. Звони, кому ни будь из своих знакомых, проси их, пусть завтра с утра приедут и все про тебя разузнают, а то будешь сидеть здесь неизвестно сколько. Да, и слушай, заберешь деньги и отдашь мне на хранение, а то вон та твоя соседка нечиста на руку,- Мария показала на полную, маленького роста иранку, ту, которая утром звала Катю на завтрак. Иранка бодро шагала вместе с группой женщин, описывая круги вокруг столов.
-Что это они ходят как заведенные? - спросила Катя.
-Худеют, сидишь тут сиднем ничего не делая, пухнешь как на дрожжах, я вон, тоже располнела,- оглядывая себя, отвечала Мария,- пойду, прилягу, у меня от них голова начала кружиться.
-Пойдем, я тебе дам мыло и шампунь, хочешь искупаться? – предложила Мария.
-Спасибо!- благодарно ответила Катя.
Через полчаса, проведенные в душе, Катя почувствовала себя заново рожденной. Мария дала ей чистую пижаму. Было приятно облачиться в просторную одежду после стягивающих брюк. Никогда их больше не одену, глядя на них, подумала Катя, ведь эти эффектные джинсы были отчасти виноваты в том, что она оказалась за решеткой. Конечно, это была тюрьма, более походившая на наш санаторий, да и ее обитательницы не являлись опасными отпетыми уголовницами. Катя была спокойна, поняв, что ничего страшного здесь ей не угрожает. Но клетка, несмотря на материал, из которого сделана, не меняет своего предназначения.
Звонить разрешалось с четырех часов дня, но женщины стали выстраиваться в очередь заранее, напоминая наших старушек во времена застоя, несущихся с бидонами за молоком, ни свет, ни заря, задолго до открытия магазина.
Телефона-автомата в тюрьме было два, один работал за монетки, а другой по специальным пластиковым карточкам. Очередь продвигалась медленно, куда только не звонили женщины с этих телефонов. Звонили в Россию и на Филиппины, Индию и Марокко, Иран и Египет, Пакистан и Англию.
Англичан в Эмиратах было много, одна из них затесалась и сюда, в тюрьму, видимо, пристрастившись курить марихуану еще в студенческую пору. Катя поначалу приняла ее за русскую, но, приглядевшись повнимательнее в ее бесцветную внешность и манеру держаться, определила в ней чопорную жительницу туманного Альбиона.
-Ей с нами зазорно, видите ли, общаться,- рассказывала про англичанку со злостью Мария,- я у нее что-то спросила один раз, так она, что ты, сделала вид, что меня не замечает, уродина. Предпочитает с черномазыми сидеть.
Действительно, англичанка предпочитала проводить время в обществе арабок. Проживая в Эмиратах долгое время, будучи замужем за местным арабом, она полностью переняла их образ жизни и овладела языком. И сейчас, англичанка, одетая в арабское платье: “галлабию” что-то быстро тараторила в телефонную трубку своему мужу.
Подошла очередь Катерины. Катя набрала номер мобильного телефона Семетея. Семетей долго не отвечал на звонок. Его рабочая смена была ночью, поэтому днем он, как всегда отсыпался. Наконец то он ответил сонным голосом.
-Алло, Семетей, привет.
-Ммм…Привет Катюх, ты куда пропала? - зевая, отвечал Семетей.
-Сим- Сим, я в тюрьме,- жалобно проговорила Катя.
-Где!? Что случилось?- ничего спросонья не поняв, спрашивал Семетей.
-Сим- Сим, меня вчера в тюрьму забрали, Сим приезжай завтра сюда рано утром, пожалуйста, надо, что бы кто-то на свободе узнал всё про меня, - взволнованно говорила Катя.
-Хорошо, приеду,- проснулся окончательно Семетей,- успокойся, говори в какой ты тюрьме.
-В Дубае, в Неябе, это где здание суда, под мостом, знаешь?
-Ты хоть вкратце можешь объяснить, что случилось?
-Я поссорилась, поругалась, кажется с менеджером отеля.
-Нашего что ли,- Семетей чертыхнулся.
-Нет, не нашего отеля, другого, “Шангрелла”, знаешь?
-Как ты туда попала?
-Это долго рассказывать, не по телефону.
-Ладно, не переживай, завтра постараюсь все выяснить, а тебе самой что ни будь нужно.
-Нет, спасибо, только ты приезжай, пожалуйста,- принялась все-таки реветь Катя, видимо ее доконало последнее проявление заботы о ней.
-Все, не реви, приеду,- раздраженный ее всхлипами, старался успокоить Катю Семетей.
-Пока.
-До завтра,- Семетей повесил трубку.
Раздумывая кому бы еще позвонить, Катя замешкалась, но надзирательница, желающая ускорить процесс звонков, отпихнула ее от телефона, давая место другим.
А за стенами тюрьмы полил дождь. Он забарабанил крупными каплями по стеклянной крыше тюремного дворика. Сам дворик непонятно для чего был предназначен. Может быть, его устройство требовалось правилами противопожарной безопасности или же его построили для недолгих прогулок заключенных. Но, выходящая во двор, массивная стеклянная дверь была всегда закрыта.
Катя прислонилась к ней, смотря на маленький кусочек неба, который просматривался отсюда. Дождь полил сильнее.
Дождь в Объединенных Арабских Эмиратах был редким капризом погоды, и превращался для жителей в праздник. Приносимый штормом с океана, тропический ливень, лил, как из ведра. Улицы города превращались в озера, по которым, резвясь, бегала детвора. Не имеющая стока для воды, проезжая часть, являла собой бурный поток. Где застрявшие машины заливала вода, доходя порой до верхнего уровня колес.
Такой дождь сопровождался порывами шквального ветра, от которого гнулись до земли финиковые пальмы. На пляжах персидского залива, именовавшегося местными жителями арабским морем, волны бушевали вовсю. Накатываясь на песчаный берег, они приносили с собой запутавшуюся в водоросли грязь и медуз. Через небольшой промежуток времени, словно по взмаху волшебной палочки, все стихало. Сквозь тучи проглядывало солнце, и на следующий день от пронесшегося шторма оставалось лишь слабое напоминание в виде поваленных кое-где деревьев и наводивших порядок рабочих, одетых в ярко-оранжевые жилеты муниципальной службы.
Глава 4.
Притихшие от навеянных дождем грустных мыслей, женщины, доедали свой ужин: булочку со стаканом разведенного порошкового молока.
После ужина Катя подсела к двум девушкам-казашкам, игравшим в карты за столом. Игра называлась “конкан” и имела довольно непростые правила, захватив полностью внимании е девушек. Одна из девушек была совсем юной, тоненькая, с длинными волосами, заплетенными в косу, миловидным личиком, напоминавшая изящную гейшу с японской картинки. Вторая была намного старше, полной, щекастой, с круглым, как луна лицом. Это были те самые Алия и Роза, про которых упомянула Мария. Находились они здесь по вине своих бой-френдов.
У Алии был друг египтянин, молодой и симпатичный. Он работал в салоне по продаже автомобилей и имел свой, хотя и подержанный “Мерседес”. Жил он в маленькой квартире- студии, состоявшей из небольшой комнаты, служившей одновременно гостиной, спальней и столовой, и крохотной кухоньки. Удовольствие жить в такой квартирке, в центре Дубая, стоило пять тысяч долларов годовой ренты. Но в отличие от Кати, и ее коллег, живших в общежитии для сотрудников отеля, по несколько человек в комнате, возлюбленный Алии имел свое жилье. Он мог позволить себе заводить подружек, что он и делал, периодически меняя их, а то и заводя интрижки сразу с двумя.
У Розы ухажер был постарше, по национальности иранец. Этот тоже сидел за рулем “Мерседеса”, правда, принадлежавшего не ему, а компании “Дубай-такси”. Как выяснилось впоследствии, в Иране у него имелась жена и трое ребятишек, что не мешало ему строить вместе с Розой планы их ожидающейся в будущем свадьбы.
Национальность лиц, проживающих в так называемом гражданском браке значения не имела, в тюрьму сажали всех подряд, причем обоих. Допрашивали по отдельности, сопоставляя показания. Если обе стороны соглашались на заключение брака, то, после того, как собирались необходимые документы, суд признавал их мужем и женой. В качестве свадебного подарка новобрачным дарили свободу. В большинстве случаев возникали сложности, конечно же, со стороны так называемых бой-френдов, по возрасту годившихся девушкам в отцы, и давно женатых. Такие подло отпирались, объясняя все мимолетной встречей. Бой-френды могли и обвинить своих подруг в проституции, подло предавая своих возлюбленных, которым еще вчера клялись в вечной любви и верности. Права человека в неприкосновенности личной жизни не попирались. Чтобы оказаться за решеткой, нужно было попасть сначала в криминальную ситуацию.
В случае с Алией, внимание патрульной машины привлек водитель- индус, принявшийся беспрерывно сигналить ночью. Любовник Алии, оставив ее сидеть в машине, поднялся на десять минут в квартиру друга. Он, неправильно припарковав машину, загородил въезд нетерпеливому, вспыльчивому индусу, который изрыгал ругательства в адрес владельца “Мерседеса”. На шум выбежал хозяин машины, началась словесная перепалка, которую прекратили полицейские.
Роза попала в тюрьму после очередной ссоры со своим любимым. В сердцах, выбежав вон из его квартиры, она побежала на улицу, одетая лишь в красный шелковый ночной пеньюар. Роза пронеслась, как ветер, мимо опешившего полусонного смотрителя. Вслед за ней, в одних пижамных брюках, без майки, погнался ее друг-иранец. Смотритель-индус, долго не раздумывая, вызвал полицию, не замедлившую приехать. Обе подружки из Казахстана дружно возненавидели граждан Индии, посчитав их виновниками своих бед, перенося свою неприязнь на заключенных индианок.
Женщин из Индии и Пакистана в тюрьме было множество, как, впрочем, и в самих Эмиратах. Приехав сюда на заработки, они чаще всего оказывались на низкооплачиваемых рабочих местах. Не имея достаточного капитала для создания семьи, индуски и пакистанки сожительствовали вне брака, за что и отчитывались сейчас перед законом. Были и такие, которые с помощью закона, принуждали своих возлюбленных жениться. В незаконных связях обвинялись также жители Филиппин.
Арабские женщины в этом отношении были более защищены. Древний обычай в прямом смысле слова продавать своих дочерей за баранов, золото и деньги наложил свою пяту на восприятие мужчин. Никакие любовные возлияния, изощренное вранье или обещания золотых гор и луны с небес не могли уложить их в постель. Расчет шел только на реальные блага и немалые деньги. Проститутки арабки были очень высокооплачиваемыми. Они одевались в бутиках ведущих французских и итальянских дизайнеров, разъезжали на автомобилях последних марок, и имели солидные счета в банках, с которых отправляли ежемесячно деньги своим небогатым родным. В основном это были девушки из бедных семей Ливана, Марокко и Египта. Набравшиеся опыта в любовных утехах, отлично знающие требования своих мужчин- мусульман, они, без труда окручивали сказочно богатых Эмиратских, Саудовских, Кувейтских арабов. Случалось, выходили за них замуж, становясь второй, третьей или четвертой законной женой. Благо, арабские богачи съезжались со всех стран Персидского залива в Дубай за развлечениями.
Развлечения в Дубае были на все вкусы. В каждом отеле находилось по нескольку ночных клубов, в которых выступали известные и не очень певцы и танцевальные группы со всего света. Но самой главной наживкой для приезжих из близлежащих стран Персидского залива оставалась доступная, платная любовь. Даже в священный мусульманский месяц: рамадан не прерывалась охота на ночных бабочек.
О мусульманском посте и зашла сейчас речь между Катей и подругами казашками. Вспомнив про прошедший недавно праздник встречи нового года, Катя расспрашивала девушек, как они отмечали праздник здесь, в тюрьме. В этом году новый год приходился как раз на месяц рамадан. В мусульманский пост не разрешалось, есть, пить и курить с момента восхода солнца и до его заката. По изначальному смыслу проведения поста правоверные должны были почувствовать голод нуждающихся бедняков, дабы вызвать у богатых чувство сострадания к неимущим людям. В Объединенных Арабских Эмиратах в месяц рамадан большинство жителей переходили на ночной образ жизни. Офисы компаний и магазины были закрыты утром и днем, а открывались лишь после заката солнца. Так было всем легко и удобно, люди, бодрствуя ночью, после плотного завтрака укладывались спать с рассветом, чтобы опять проснуться к закату, а, следовательно, к обильному ужину. Но, в тюрьмах, в мусульманский пост устроили настоящий разгрузочный месяц для всех заключенных, независимо от их вероисповедания. Завтрак перенесли на раннее утро, совместили обед с ужином в семь часов вечера, не меняя режима сна и бодрствования.
Алия и Роза наперебой рассказывали Кате, как вся их “русская компания” вместе с индусками и филиппинками собиралась организовать забастовку.
-Все равно, новый год мы классно встретили,- мечтательно улыбалась Роза,- напились все бражкой.
-Чем?- уточнила Катя.
-Машка у нас мастер на все руки, она из томатного сока бражку сделала, объясняла Роза,- такая гадость получилась, пили, давились, но развезло всех только так. Алиюшке даже плохо стало.
-Фу, не вспоминай,- морщила свой носик Алия.
-Почти всю ночь не спали,- продолжала Роза,- песни наши пели, как раз дежурство Рим было, надзирательницы нам не мешали.
-Мы и торт сделали, такой вкусный получился,- вставила Алия.
-Торт?- удивилась Катя,- ну вы молодцы, из чего?
-Купили печенье и вафли, прослоили их с джемом, а сверху растаявшим шоколадом намазали,- возбуждая аппетит, рассказывала Роза.
-Я, как выйду отсюда, куплю себе целое ведерко “кентакки”,- мечтала, возбуждённая воспоминаниями о кулинарных шедеврах, сделанных русскими женщинами в тюрьме, Алия.
Сеть кафе- закусочных “Кентаккские цыплята”, популярных во всем мире, продавали так же свои блюда на вынос. Для большой семьи еда упаковывалась в картонное ведерко: сочные большие куски жареной курицы, вкусный салат из капусты “Коллеслоу” и неизменная картошка фри. Один раз, попробовав это незатейливую пищу из сети “фаст-фуд”, посетители закусочной становились поклонниками этого блюда. Секретный, запатентованный рецепт заключался в кляре, благодаря которому куски курицы, при жарке, покрывались вкусной, хрустящей корочкой.
У сытой, съевшей без остатка свой ужин Катерины, при воспоминании о жареных цыплятах потекли слюнки.
- А я, как выйду, напьюсь пива,- видимо, располневшая от этого пристрастия, мечтала Роза.
Кате, вдруг, тоже ужасно захотелось пива.
-Ну, размечталась, а копченой рыбки к пиву не хочешь?- спросила подошедшая к ним Мария,- а я бы сейчас целую салатницу “оливье” бы слопала,- внесла она свою лепту.
Катя, сейчас, не отказалась бы ни от салата “оливье”, ни от копченой рыбы, ни от пива, ни от “селедки под шубой”. Удивительно, какой аппетит разыгрывался здесь, за решеткой, при одном только упоминании о недосягаемых сейчас, любимых кушаний. Девчонки побежали жевать свои припрятанные припасы. Вошедшая вскоре, надзирательница, разогнав всех по своим камерам и потушив основной свет, объявила отбой.
Не смотря на раннее время и рой мыслей в голове, Катя уснула, и проспала до самого утра.
Проснувшись, Катя с удивлением обнаружила пропажу своих туфель. В столовой ее ожидало самое настоящее шоу. Иранка, напялив Катины туфли на каблуках, в шортах и в майке без рукавов, театрально обнималась со своей долговязой подружкой. Представление изображало Катерину вместе с ее вчерашней конвойной, и являло собой настолько потешное зрелище, что даже надзирательница тряслась от смеха.
Увидев, вошедшую в столовую Катю, иранка, из предосторожности, подкатилась к ней, как колобок.
-“Ноу проблем?”- показывала она на туфли.
-Нет проблем,- за Катиным ответом последовал очередной взрыв смеха, но для Кати другой вариант ответа казался неприемлемым. Она решила, что правильней всего вести себя спокойно, не обращая на них внимание.
Взяв свои сэндвичи с начинкой из оставшихся от вчерашнего обеда кабачков, Катя подсела на скамью к Марии.
-Доброе утро, Мария,- поздоровалась Катя,- а за что сидит эта иранка?
-Она воровка,- последовал лаконичный ответ.
Катя вспомнила предостережение про деньги.
-Она уже здесь почти год,- продолжила Мария историю иранской заключённой,- она на золотом базаре выбрала самоё дорогое ожерелье и браслет с бриллиантами. Примерила комплект украшений, как бы прицениваясь, а потом смылась вместе с драгоценностями прямо на самолет в Тегеран.
-Она продала там ворованные бриллианты, купила себе дом, и благополучно потратила за год оставшиеся деньги, у нее четверо детей, кстати,- продолжала Мария, - затем она решила вернуться сюда опять, а ее то вычислили, и данные в компьютер занесли, ну так ее прямо с аэропорта сюда и забрали.
Оказавшись в первый раз на золотом базаре, Катя была поражена. Восхищенному взору представлялась огромная крытая галерея, с великим множеством небольших магазинов. От выставленных в стеклянных витринах золотых украшений рябило в глазах. Самый взыскательный покупатель нашел бы себе здесь украшение по вкусу. Были здесь изделия европейского дизайна, выполненные из трехцветного “итальянского” золота. Индийские украшения, как бы сделанные из золотой бумаги, отличались громоздким видом вкупе с низкой массой. Арабские изделия, сделанные из золота высокой пробы, были и объемные и тяжелые. К примеру, браслеты- запястья, полагающиеся носить в паре, весили вместе четверть килограмма. Длинное ожерелье из золотых бусин, нанизанных на золотой шнур вместе с брелком- книжечкой для сур из Корана тянули на полкило. Изумляли золотые статуэтки, вазы, столовые приборы и бокалы. Драгоценные камни переливались лучистыми цветами, бриллианты горели холодным огнем. Катя медленно бродила среди этого великолепия, забыв счет времени.
Золотые ряды тщательно охранялись круглосуточным сменным патрулем полицейских. Каждый участок улицы, входы в магазины и сами магазинчики контролировались видеокамерами. Каждый магазин был оснащен суперсовременной системой сигнализации. Любой, организованный даже группой преступников, налет, был трудновыполнимым. Катя задалась вопросом, каким образом этой полной, неповоротливой иранке удалось сбежать с крадеными драгоценностями, минуя всяческие препоны и преграды.
-У нее талант,- определила Мария,- знаешь, здесь периодически у всех что-то пропадает. Грешат на нее, конечно, но она так ловко орудует, что не обвинишь. Как говориться, не пойман, не вор.
-А как она сама описывает свою кражу?
-Всем по-разному рассказывает, не разберешь где ложь, где правда. Каждый раз что-то новое просачивается. Ее надзирательницы каждый день к себе зовут, чтобы посмеяться. Она там с ними кофе пьет, сладостями угощается. Скорей всего ей удастся отсюда выбраться, у полиции на нее улик не хватает, по два раза на неделе вызывают на допрос и все без толку. Хитрющая бестия.
Катерина мысленно воздала должное своей сокамернице. Ведь для расчета дерзкой кражи, которую совершила иранка, помимо хладнокровия требовалась своего рода гениальность.
Настало время вызова наверх. Катя села в ожидании на скамью, ближе к выходу.
На соседней скамейке сидела Люда, отрешённо задумавшись о чём-то своём. Катя вспомнила, что вчера Люда обратилась к ней с просьбой. Она подсела к Люде на скамью.
-Люда, о чем вы меня хотели попросить,- вспомнила Катя,- вы скажите, если это в моих силах, я сделаю.
Людмила вздохнула.
- Кать, пожалуйста, если тебя отпустят, выбери время съездить в эмиграционную тюрьму. Спросишь там Павлову Татьяну, у нее новорожденный ребенок, девочка. Она хочет ее здесь оставить.
-Оставить ребенка?- Катя замерла.
- Катюша, ее можно понять. У нее уже есть малыш, сын, скоро в школу пойдет. Она его без отца воспитывает, мама больная, на пенсии. Таня никакая не проститутка, она такая же, как мы. Она мне много про себя рассказывала. Матери лекарства нужны, она почти инвалид, мальчишка растет, просит все, купи то, купи это. Она его в семнадцать родила, осталась без образования. Работу сейчас, сама знаешь, трудно найти. Вот она и решилась сюда, все из-за денег. Она накопила деньги, а их у нее украли, и в тюрьму посадили на девять месяцев. А там оказалось, что она беременна. Как она все это выдержала, я не знаю. Я бы на ее месте с ума сошла.
-Да,- вымолвила Катя.
-Вот судьба, поставь себя на ее место, как она домой вернется, без денег и с малышом на руках. Кто их всех будет обеспечивать?
-А ребенок от кого?
-Скорей всего она сама толком не знает, говорит от мальчишки какого-то, ливанца. Впрочем, какая разница, Катюш, самое главное, что ребенок родился здоровый. У нее все анализы здесь брали, и на СПИД тоже,- Люда посмотрела Кате в глаза,- Кать, я хочу усыновить ее девочку.
Катя смотрела в большие, карие глаза Людмилы, проникаясь симпатией к этой, излучающей добро женщине.
-Я уже все обдумала, здесь, конечно, не получится все оформить. Поговори с Танюшей, если она согласиться, пусть летит ко мне домой, в Ташкент, я оставила ей свой адрес. Лучше, Катенька, я напишу все подробно в письме, а она пусть ответит, ты приедешь потом сюда, ко мне? Пожалуйста?
Катя согласилась, и Люда, взяв карандаш и клочок бумаги, стала писать записку.
Глава 5.
Таня кормила грудью свою девчушку. Жамиля, так назвала Таня дочку, сосредоточенно сосала молоко, смотря на маму невинными голубыми глазенками. Не подозревая о том, какая буря противоречивых чувств раздирает душу ее матери. Татьяна ревела целыми днями напролет.
- Танечка, не плачь. Все образуется, я помогу тебе, буду приезжать,- уговаривала ее Людмила,- смотри, какая у тебя славная девочка, перестань плакать, она же все чувствует, сейчас тоже раскапризничается.
А Татьяна от ее слов еще пуще заливалась горючими слезами.
Жамилю нянчила вся тюрьма, включая женщин-полицейских. Даже грозная начальница - полицейская по прозвищу Дракула, умилялась при виде девочки, и, каждый раз в свою смену приносила для неё новую игрушку. Рим принесла для Жамили два огромных пакета одежды, оставшейся от подросшей дочери. Заключенные женщины ливанки, прослышав, что отец девчушки родом из Ливана, пристали к Тане с подробными расспросами, пообещав её напоследок по своим каким-то каналам разузнать про Жамиля. Что, конечно было возможно, но мало вероятно. Арабские женщины обожали детей и по очереди таскали Жамилю, как куклу. Узнав про Танино желание оставить дочку здесь, они подняли дикий шум, дружно осуждая Таню и грозя ей карой небесной. На Танины робкие возражения про материальные трудности, верующие арабки отвечали, что раз Аллах ниспослал ей ребенка, то даст на него и деньги, и еду. Наши женщины, зная нестабильное положение в родной стране, не говорили Тане ничего конкретного. Ни и в их молчании сквозило немое осуждение. Одна лишь Мария нетерпеливо бубнила, что Таниному ребенку будет лучше здесь, в Объединённых Арабских Эмиратах.
-Во-первых,- говорила она,- девочку заберут в детский дом, который находится под патронажем самой главной жена шейха. Так что в материальном отношении у ребенка будет все, чего ты ей дать не можешь,- тыкала она Татьяне.
-Во-вторых: ее наверняка заберут оттуда, какие ни будь бездетные богачи, и воспитают ее по мусульманским обычаям.
-В-третьих: когда она вырастет, отдадут ее замуж за достойного человека, за того, кого они сами ей выберут. Останется девчонка с тобой, что потом с ней будет?- вопрошала Мария,- приедет сюда, что бы как ты, за копейки с вонючими индусами и пакистанцами спать.
Предрекая будущее, Мария была безжалостна.
-А тебе,- поучала она Татьяну,- надо было беременеть не от мальчишки, какого- то, а от мужчины посолидней, причем местного. Эти все ливанцы с пакистанцами: голь перекатная.
- Поедешь домой, к матери, не вздумай ей ничего рассказывать,- учила Мария,- а то мать твоя с ума сойдет, а ты останешься одна. Что ты маме там наврала про свою поездку?
Таня, как и другие девушки, обманула маму, не сказав ей, чем на самом деле она будет заниматься в ОАЭ. Вариантов обмана было множество, девушки говорили родителям, что будут работать официантками, горничными или же продавщицами.
Мария учительским тоном поучала Таню:
- Если хочешь помочь матери, да и пацана своего поднять на ноги, можешь вернуться сюда через год. Да за год пройди курсы английского языка. Приедешь сюда, походи по объявлениям в газетах, поищи себе нормальную работу, ты деваха видная, симпатичная, переспишь с начальником, считай, хорошая должность тебе обеспечена. Разница есть? Одного терпеть или целую толпу. Заработаешь денег, потом пускай их в оборот, да и не складывай деньги в чулок, как старуха. Открой в банке сберегательный счет, и вноси на него.
Деловая и властная Мария, привыкшая командовать, раздавала советы направо и налево. И хотя ее прямота иногда обижала людей, женщины прислушивались к ее, не лишенным разумного смысла, словам.
После депортации домой иностранных граждан лишали права въезда в Объединенные Арабские Эмираты сроком на один год. Переждав этот год, многие женщины возвращались сюда обратно. Осужденные за более тяжкие преступления вносились в так называемый “черный список”, им дорога обратно в Эмираты была заказана.
Провидению же было угодно распорядиться Таниной жизнью по своему усмотрению.
Судоисполнителям надоело два месяца слушать Танины бредни про призрачного отца ребенка. Уголовное дело было возбуждено только для защиты интересов Татьяны и ее новорожденной девочки. Но зацепиться было не за что, отца девочки отыскать было невозможно. Производство по делу закрыли, выдали Тане медицинскую справку по факту рождения безымянного ребенка. Дать имя и определить национальность новорожденной предоставили органам регистрации страны, гражданство которой имела ее мать. Затем из следственного изолятора Таню и Жамилю перевели в эмиграционную тюрьму.
Тюрьма эмиграционной службы не шла ни в какое сравнение с “Неябой”. Расположенная в маленькой пристройке, сбоку от внушительного здания государственного департамента по вопросам эмиграции, тюрьма служила перевалочной базой. Не предназначенная для долгого пребывания в ней людей, тюрьма состояла из двух раздельных камер для мужчин и женщин. Камеры имели размер в тридцать квадратных метров, в которых находилось иногда более ста человек.
Недружелюбная надзирательница выдала Тане два байковых одеяла, одно должно было послужить ей матрацем на голом бетонном полу, другим надлежало укрываться. В течение переезда из одной тюрьмы в другую крошка Жамиля беспрерывно кричала, чувствуя, что что-то нарушилось в ее маленьком мирке. Увидев помещение, в котором ей с ребёнком предстояло находиться не известно, сколько времени, Таня обессилено опустилась на корточки возле двери с хныкающей дочкой на руках. В этой комнате невозможно было сидеть, вытянув ноги. Спали женщины по очереди, воюя за каждый дюйм. Здесь круглосуточно горел свет и стоял несмолкаемый гул голосов. Из-за отсутствия в комнате окон трудно было определить, какое сейчас время суток. Кондиционера не имелось, воздух был спертым, с перемешанным удушающим запахом немытых тел и дешевой парфюмерии.
Примерно пятьдесят процентов женщин, находившихся здесь, были из стран СНГ. Туристическая виза, по которой они приезжали в Эмираты, открывалась сроком на месяц. По истечении визы надлежало покинуть страну, каждый день задержки грозил штрафом размером в 100 дирхам. Привезенные сутенерами, как живой товар, девушки не знали местных законов, а зачастую и не ведали местонахождение своих паспортов. Сутенерами или “боссами”, как их здесь называли, были, постаревшие для своего ремесла, бывшие проститутки, которые первыми проложили дорогу в Эмираты для своих последовательниц. Сутенеры обычно оставались со своими подопечными месяц, в течение которого забирали всю их выручку. Некоторые, особо “совестливые”, а может особо трусливые объясняли девушкам правила пребывания в стране. Обычно же, через месяц “боссы” продавали девушек своим “коллегам”, тем сутенерам, которые находились в Эмиратах постоянно. Измученные девушки, поняв, что у кабалы не будет конца, сбегали от сутенеров. Они, не имея на руках никаких документов и боясь обратиться в соответствующие органы для выезда домой, вынуждены были зарабатывать на хлеб насущный все тем же древнейшим ремеслом.
От безысходности девушки спивались и пускались по рукам. Пока полицейские, через месяцы или года, незаконного пребывания девушек в стране, не вылавливали их, и не сажали за решетку. В самом лёгком случае, обвиняя девушек в нарушении визового режима. Так что компания в эмиграционной тюрьме собралась соответствующая. Встала перед Татьяной еще одна проблема, требовался билет на самолет с открытой датой, неважно в каком направлении, лишь бы человек убрался восвояси из страны.
Вместе с распадом Союза Советских Социалистических Республик, открылись границы страны. За рубеж хлынул поток наших сограждан, прибавив работы полиции и эмиграционным службам многих стран мира. Помимо проблем в ОАЭ, центре туризма и торговли, туристы из стран СНГ приносили ежегодно миллионы долларов прибыли. Так что иностранным государствам приходилось мириться с возросшим процентом преступности.
Просить денег Татьяне было не у кого. Такие, как она, без гроша за душой и были основными фигурами, наполнявшими эту тюрьму. Находчивые азербайджанские сутенеры придумали для таких девушек “спасительный” вариант. Сутенёры приобретали им билет в Баку. В столице Азербайджана девушек встречали граждане кавказской национальности и “весело” проводили с ними время, пока не были изготовлены их новые поддельные паспорта. Затем девушек переправляли обратно в Дубай, где те отрабатывали потраченные на них деньги опять таки своим телом, и все начиналось заново. Татьяна с ребенком азербайджанским “помощникам” не подходила.
К концу второй недели, проведенной в эмиграционной тюрьме, Татьяна дошла до ручки. Худая, изнуренная, Таня, впала в глубочайшую депрессию, что не замедлило сказаться на ребенке. У Тани начало пропадать молоко. Недоедавшая Жамиля стала вялой, и постоянно хныкала.
Тут то судьба и послала на Танин жизненный путь Ингу.
Ингу привезли из аэропорта города Дубай, где она в очередной раз меняла визу. Процесс обмена виз вызывал удивление у людей впервые сталкивающихся с этим процессом. По истечении срока визы продлить ее на месте было невозможно, и покидать страну надлежало в обязательном порядке. Перед окончанием месячного срока визы, в туристическом агентстве заказывалась новая виза, агентство так же предлагало свои услуги по покупке авиабилетов в близлежащую страну Оман или на недалеко расположенные от ОАЭ острова, принадлежащие Ирану. Аннулировав закончившуюся визу, вылетев из Эмиратов, пассажиры через сорок минут высаживались из самолёта в аэропорта городов Маскат, Киш или Кишим. Пройдя в транзитный зал, пассажиры недолгое время дожидались своего обратного рейса. Они возвращались в Эмираты, где в аэропорту в их паспорт проставлялась новая виза.
Так поступала и Инга в течение долгих лет, процесс обмена визы для нее было привычным делом. С маленькой сумкой на плече, и с фирменным пакетом магазина беспошлинной торговли с двумя бутылками “Текилы” внутри, Инга подошла к стойке таможенного контроля. Тут ее ждал сюрприз…
Набрав на клавиатуре компьютера номер Ингиного паспорта, служащий пограничного контроля устремил взгляд на светящийся монитор. Через пару секунд компьютер выдал информацию: гражданка Латвии: Лайпене Инга разыскивается префектурой полиции города Дубай. Приветливо улыбаясь Инге, офицер паспортного контроля нажал на специальную кнопку вызова. Подошедшие по сигналу мужчины из полицейской службы аэропорта, взяв Ингу под ручки, провели ее в специально отведенную комнату.
Заинтригованная, Инга, не ведая за собой никаких грехов, расспрашивала у полицейских, в чем, собственно говоря, дело. А дело было в том, что брошенный ею бывший любовник приготовил для Инги “сюрприз”. Но, окружающие ее мужчины, так же, как и сама Инга, не знали, в чем ее обвиняют. Они не могли ответить на ее вопросы, в их обязанности входило задержать требуемого человека, и отправить его в главное полицейское управление. Один из офицеров ушел звонить в дирекцию полицейской службы, оставшиеся же двое бесцеремонно рассматривали Ингу, даже не пытаясь отвезти взгляд.
Инга была очень красива. У нее были пепельного цвета волнистые длинные волосы, разделенные на прямой пробор, зеленые кошачьи глаза, прямой, чуть вздернутый нос, чувственные пухлые губы, подчеркнутые татуажем, вытатуированные брови, идеально нарисованные умелой рукой художника-визажиста. Одетая в шоколадного цвета узкие брюки с глянцевым рисунком и облегающую майку, окрашенную под леопарда от “Дольче и Габанна”, Инга, умудрялась выглядеть голой. Она имела обыкновение не носить нижнего белья. Европеец назвал бы Ингу пухлой, но по восточным канонам красоты её фигура была в самый раз. Обутая в босоножки на высокой платформе, Инга, выглядела стройнее. Сидя на стуле, закинув ногу на ногу, сверкая золотым браслетом на щиколотке, она ничуть ни нервничала, решив, что ее задержка лишь досадное недоразумение. Достав из сумочки сигареты, Инга прикурила позолоченной зажигалкой “Зиппо”, сексуально округлив губки, выпустила облачко сигаретного дыма. Сексуальность просвечивала во всех ее движениях.
Занятие проституцией с пятнадцатилетнего возраста лет стало для двадцатидевятилетней Инги образом жизни. Инга родилась в маленьком северном Латвийском городке, расположенном на побережье холодного Балтийского моря. Родом с севера, она обладала поистине южным взрывным темпераментом. Инга прекрасно подходила к выбранной ею роли роковой женщины, одновременно соблазнительной и жестокой. Ее неуемный сексуальный аппетит служил помехой к завязыванию долгосрочных отношений с одним мужчиной. Инга, если бы захотела, могла бы стать очень богатой женщиной. Обожающие ее, любовники- миллионеры прельщали Ингу роскошной жизнью вместе с ними. Но требовали взамен верности, чего она дать им не могла. Они же, со своей стороны не могли ей дать главного наркотика в ее жизни: безудержного секса.
В ее любовниках числились многие, занимающие высокие посты, местные чиновники, молодые арабы из аристократических семей, даже придворный поэт шейха и главный тренер местной футбольной команды. Будучи частой гостьей элитных дискотек и ночных клубов, Инга, особенно любила частные вечеринки. На них, Инга, пьяная от обожаемой ею “Текилы”, забиралась на стол, и танцевала стриптиз, изображая дикую страсть. После чего, выбрав понравившегося ей мужчину, занималась с ним сексом. Но чаще всего один партнер не мог удовлетворить ее ненасытный сексуальный аппетит, и Инга сама склоняла мужчин к групповому сексу. Эмираты не большая страна, и по территории, и по численности местного населения. Об Инге поползли слухи, отталкивая от нее обожателей. Но, все равно, стоило лишь Инге позвонить любому из них, как только у нее заканчивались деньги, приглашали Ингу к себе, не в силах отказаться от ее пикантного общества. Из аэропорта, Инга, с двумя бутылками “Текилы”, планировала отправиться к одному из своих любовников в один из фешенебельных коттеджей “Хилтон-клуба”.
Но неожиданный арест нарушил все ее планы. Полицейские, отобрав у Инги спиртное, отвезли ее в главное управление полиции, находящееся по дороге из города Дубай в город Шаржу. Препроводили ее в кабинет молодого офицера, в офицерском звании, равнозначном нашему лейтенанту. Офицер запросил сфабрикованное дело Инги, согласно которому, она обвинялась в непогашенной вовремя задолженности по выплате за купленный автомобиль французской марки “Рено”. От удивления у Инги округлились глаза, она, конечно, и в помине не слышала ни о каком “Рено”. Начав от волнения сильно картавить, Инга стала поспешно объяснять всё офицеру. Полицейский, вчитываясь в дело, нашел там много неточностей. Но принять какое- либо решение без вышестоящих по должности, начальников, было не в его праве. Что он терпеливо объяснил Инге, сказав ей напоследок, что вынужден отправить ее в тюрьму до утра.
Инга пустила в ход все свое обаяние.
-“Хабиби”, назвала она его, что в переводе с арабского языка означало: “дорогой, любимый”. Разве может такая девушка, как она, находиться в тюрьме,- говорила она ему, барабаня пальцами с длинными перламутровыми ногтями по столу. Он же сам видит, что все написанное про нее: неправда. Инга клятвенно обещала офицеру, что завтра утром приедет в полицейское управление, для того, что бы во всем разобраться. Она написала ему номера мобильного и домашнего телефона и адрес. Кстати, она живет одна,- выразительно сверкнув глазами, недвусмысленно намекала она офицеру. Был бы лейтенант хотя бы капитаном, он, конечно, отпустил бы эту чертовски привлекательную девушку на свой страх и риск. Мало того, он бы с удовольствием отвез бы ее домой, и зашел на чашку кофе. Но честолюбие новичка- офицера взяло вверх, и он, поборов искушение, вызвал конвой. Инга, взбесилась оттого, что ее чары не подействовали. Она обидно обозвала офицера на английском языке: тупым, на русском языке: ментом и на арабском языке: ослом. Такого унижения полицейский стерпеть не мог, обозвав ее дешевой проституткой, он, в отместку, велел починённым отправить Ингу в эмиграционную тюрьму.
Весь путь до эмиграционной тюрьмы Инга нервно курила, полицейские не посмели отобрать у нее сигареты. Инга вела себя очень высокомерно, и от неё помимо сексуальности, исходил запах денег, больших денег, а большие деньги означали власть сильных мира сего.
Войдя в здание тюрьмы, презрительно осмотрев женщин-полицейских, Инга облокотилась к стене, осматривая всех вокруг, она была совершенно спокойна, она не собиралась сдаваться. Среди всякого сброда, как мысленно окрестила она обитателей тюрьмы, она выделила Таню, красивую белокожую девушку с грудным ребенком на руках. Инга подошла к Тане, присела рядом и в последующие несколько часов общения узнала про Татьяну все.
Каким образом бывшему любовнику Инги удалось занести ее данные в компьютер, остается для нас секретом. Мы знаем лишь, что он был иранцем по национальности и состоял у Инги в любовниках около года. Недавно приехав в ОАЭ, он открыл свой магазин на золотом базаре, наследуя ювелирный бизнес отца. Иранец первый раз в своей жизни повстречал девушку такого типа, как Инга, и она без труда вскружила ему голову. Но для нее он был скучным, немодным и, как не старался, не мог ей угодить. Единственно, что было хорошо, так это то, что он находился в стороне от окружающего Ингу общества и не был наслышан об ее распутной жизни. Инга, будучи высокого мнения о себе, страдала снобизмом. Мужчина, что бы вызвать ее уважение, обязан был занимать высокое положение в обществе или же должен был заставить ее себя бояться. Что возможно было лишь, проявив властную и жестокую натуру. Иранец же таковым не был, и Инга могла спокойно издеваться над ним. Но, как мы знаем, в тихом омуте черти водятся, умудрился же он, взамен на нанесённое ему Ингой оскорбление создать ей проблемы. А оскорбила его Инга очень сильно.
Случилось это в Болгарии, на побережье Черного моря, куда они отправились отдыхать. На второй день их пребывания в Варне, Инга связалась с восемнадцатилетним мальчишкой, спортсменом, подрабатывающим на пляже спасателем. Завербовав его к себе, в помощники, она стянула у иранца всю его наличность, составляющую около десяти тысяч долларов, и, бросив скучного любовника, укатила развлекаться с молодым красавчиком в Софию. Иранец же, не солоно хлебавши, вернулся в Эмираты, где с горя рассказал все своему дяде. Дядя, выходец из Ирана, имел гражданство Эмиратов. В семидесятых годах, когда здесь, в малообитаемой тогда пустынной местности, нашли месторождения нефти, гражданство ОАЭ давали всем желающим приезжим гражданам, стараясь привлечь трудовые массы. Предприимчивый дядя с тех пор, ни разу не пожалел о своем решении поменять гражданство. Проживая в Дубае долгое время, он имел множество друзей и связей во всех сферах государственной деятельности. Дядя, для того, чтобы успокоить племянника, придумал план отмщения и помог в его реализации.
Забудем же на время об Инге и ее любовниках, событий из жизни этой девушки хватило бы на пару- тройку увесистых, увлекательных романов. В истории же с Таней Инга сыграла роль посредника.
Проведя бессонную ночь в тюрьме, наутро Инга позвонила своему знакомому адвокату. Адвокат приехал к ней на помощь, и после недолгих полицейских проволочек увез Ингу из тюрьмы. Адвокат отвез ее к себе на яхту, стоявшую у причала в проливе, разделяющем Дубай на две части. Звонок от Инги пришелся как нельзя, кстати, у адвоката в это время гостил француз, сын его университетского друга и гостеприимный хозяин привез ему развлечение в лице Инги.
Инга сразу же загорелась идеей фикс, подцепить француза на крючок, и уехать с ним во Францию. За ужином, стараясь вызвать у благовоспитанного француза желание опекать незаслуженно обвиняемую, а так же показать свою якобы возвышенную и аристократическую натуру, Инга принялась описывать свои ужасные страдания в тюрьме. Она вскользь упомянула про Таню, расписав, как ей было жаль несчастную падшую женщину с грудным ребенком на руках.
Ушлый адвокат взял Ингины слова на заметку, и, оставшись с ней наедине, подробно расспросил про Татьяну и ребенка. На следующий день он попросил Ингу съездить в эмиграционную тюрьму, к Тане. С предложением отдать девочку на усыновление в благополучную, обеспеченную, бездетную семью за вознаграждение. Таня согласилась. Получив от Инги ответ Татьяны, адвокат поехал к ней, в тюрьму сам.
Критически осмотрев и Таню, и ребенка, прежде чем предпринимать дальнейшие шаги, адвокат отвез их в частную клинику, для проведения необходимых медицинских тестов и анализов. К вечеру медики закончили осмотр Тани, а маленькую Жамилю полагалось оставить на ночь в детском отделении больницы. Адвокат отвез Татьяну обратно в тюрьму, предварительно угостив ее ужином в маленьком кафе с русской кухней. Адвокат под свою ответственность мог оставить Таню в клинике вместе с ребёнком, на свободе, но просто не захотел с ней возиться.
Впервые, со дня рождения Жамили, морально и физически истощенной Татьяне удалось проспать всю ночь.
Проснувшись утром и не обнаружив возле себя ребенка, Тане потребовалось мгновение, для того, что бы вспомнить вчерашний день. И тут ее окутала леденящая тоска по дочери, взыграл мощный инстинкт женщины, рожденной быть любящей матерью. Таня решила вернуть девочку.
Но ни в этот день, ни на следующий день адвокат не приехал. Татьяна не находила себе места. Через три дня адвокат появился в эмиграционной тюрьме, принеся с собой кипу бумаг на подпись. После взволнованного Таниного монолога, он ошалело уставился на нее. Но не в его правилах было пускать насмарку проделанную работу, и адвокат не отступился. Он, недовольным жестом сложил свои бумаги обратно в “самсонайт” и ушел, не говоря ни слова.
Отвлекая Ингу от ее любовной идиллии с французом, адвокат взял ее с собой к Татьяне, в качестве переводчика. Самоуверенный, внушительный, одетый с иголочки, служитель Фемиды попросил Ингу перевести вопрос: “Кто будет оплачивать понесенные им расходы?”
Он морально подавил Таню властным и тяжелым взглядом, произведенным впечатление даже на притихшую Ингу. Инга, испугавшись, что адвокат, в котором она сейчас очень нуждалась, перенесет свое недовольство на нее, всеми правдами и неправдами буквально заставила растерявшуюся Татьяну передумать и подписать все необходимые документы.
Не последнюю роль сыграла причитающаяся Тане сумма денег, размером в пять тысяч американских долларов.
В аэропорту города Алма-Аты Татьяну и других девушек, подолгу находившихся в Эмиратах, долгое время не пропускали пограничники. Таня откупилась от них взяткой. Выйдя из аэропорта, она, не поторговавшись с водителем, села в такси. Ей не терпелось прижать к сердцу сына и мать. Завтра счастливые мама с Алешкой вместе с Таней поедут по магазинам, покупать все, что душе угодно. Не узнав никогда, что деньги, которые они будут тратить, выручены от продажи их единокровной внучки и сестренки.
А крошечная голубоглазая Жамиля обретет свою семью в далекой арабской стране.
Глава 6.
Нарядной новогодней сказкой предстали перед Катей празднично оформленные залы аэропорта города Дубай. Огромная пушистая искусственная елка, горящая множеством огоньков и переливающаяся разноцветными шарами, приветствовала посетителей у входа в магазин беспошлинной торговли. Повсюду царила предпраздничная возбуждающая суета. Трудно было не заразиться магазинной лихорадкой, тем более что Катя получила первую зарплату. Катя решила на память об этом, преподнести самой себе подарок. Стефания, Катина коллега, девушка из Германии, делившая с нею комнату в общежитии, посоветовала Кате обратить внимание на ассортимент золотых изделий. В аэропорту, в магазине беспошлинной торговли, строго установленная цена, ниже, чем на золотом базаре,- объяснила она Кате. Катерина пребывала в нерешительности перед выбором, что ей купить: золотой кулон в форме медальона, или, выпущенные к своему юбилею, духи: “Шанель № 5”.
Накануне, в журнале ”Вог”, Катя прочитала, что партия самых известных французских духов в эксклюзивной упаковке, выполненной американским художником- авангардистом, поступит в рыночную продажу всего на одну неделю.
Давно, когда она была маленькой девочкой, эти духи привез для Катиной мамы её родной брат, Катин дядя из Америки, и пустой флакончик духов ещё долго оставался её любимой игрушкой. Громкоговоритель объявил начало регистрации на ее рейс, и Катя, второпях, купила золотой кулон. Чашу весов сомнения перевесила стоимость золотого украшения, которая была в два раза дешевле, чем цена за духи.
Ежемесячная зарплата Кати составляла полторы тысячи дирхам, в переводе по валютному обменному курсу: четыреста американских долларов. В соотношении с уровнем жизни в Объединенных Арабских Эмиратах эта сумма была очень мала. Но Катя заключила рабочий контракт, будучи еще в Ташкенте, там ей эта зарплата казалась очень даже неплохой. Отель предоставлял общежитие со всеми удобствами, двух разовое питание, стандартную медицинскую страховку. Так же оплачивался авиабилет из Ташкента в город Шаржу, а затем месячный отпуск, полагавшийся раз в год. Испытательный срок для новых сотрудников длился три месяца, на срок “визит визы”. Затем, если сотрудник устраивал работодателя, для него открывалась рабочая виза сроком на три года. Катюша прошла испытательный срок успешно, и, сейчас, она вылетала в близлежащий город Маскат, столицу Омана, для обмена визы.
Боинг 777, принадлежавший компании “Британские авиалинии”, выполнял ежедневные рейсы по маршруту Лондон – Дубай - Маскат и в обратном направлении. Катя прошла в кабину самолета, в которой, уставшие от долгого перелета, находились немногие пассажиры, летевшие из Лондона в Маскат. Пройдя в салон, эконом класса, Катя села на свое место, рядом с полноватым, рыжим европейцем средних лет.
Самолет вырулил на взлетную полосу, на экранах миниатюрных телевизоров, встроенных в спинки кресел, улыбающиеся стюардессы, объясняли правила безопасности полета. Катя вынула новенькие наушники из пакета и в пульте, расположенном в подлокотниках кресла нажала на кнопку радио. Полилась приятная популярная мелодия рождественской песни в исполнении Джорджа Майкла, навеяв на Катю беспричинную грусть. Катя затосковала по волшебному празднику встречи нового года, с неповторимым хвойным ароматом живой ели и маминой стряпни. Затосковала по родителям, которые в первый раз будут встречать новый год без нее.
Задумавшись, глядя в одну точку, Катя не замечала подошедшей стюардессы, предлагающей напитки. Отвлекло ее, обращенное к ней, смешное конопатое лицо европейца. Катя сняла наушники.
-Что предпочитаете выпить?- вежливо интересовалась стюардесса.
Уставившись на кучу разнообразных бутылок, стоявших на передвижном столике перед стюардессой, Катя растерялась. Ее взгляд упал на стакан томатного сока, заказанного европейцем.
-Мне то же самое, пожалуйста,- показала она на его бокал.
Стюардесса, положив в бокал кубики льда, налила в него томатный сок, затем, добавив сверху немного темного соуса, осторожно влила водку поверх смеси.
Европеец, видимо, посчитав Катин заказ за начало знакомства, приветственно протянул свой бокал.
-Счастливого рождества!- поздравил он Катю.
-Счастливого рождества!- ответила она, и, чокнувшись с ним бокалами, выпила коктейль.
Алкоголь помог расслабиться, и вскоре Катя запросто болтала со своим попутчиком, узнав, что зовут его Марк и родом он из Финляндии. Марк знал несколько слов на русском языке, и восхвалял красоту русских девушек, тем самым, делая Катерине завуалированные комплименты.
В аэропорту города Маската, Марк галантно попрощался с ней, поцеловав ей на прощанье руку. Катя зарделась от смущения, и, уже проходя в транзитный зал, обернулась и помахала ему рукой. В прекрасном настроении, Катя, побродив по магазинам беспошлинной торговли, присела в кресло. До вылета ее самолета оставался час, и Катя засмотрелась на поток европейцев, судя по всему англичан, летящих тем же рейсом в Лондон встречать рождество.
-Девушка, а вы что здесь делаете?- Катя обернулась к девушке, обратившейся к ней, и, вскочив от радости, бросилась в объятия своей студенческой подруги.
-Марина, здравствуй! Какая встреча! Не могу поверить!- расцеловав подружку, радовалась Катя.
-Хорошо выглядишь, совсем не изменилась!- улыбаясь, говорила Марина.
-Ты тоже!- слегка покривив душой, отвечала Катя.
Катя во все глаза рассматривала Марину. Они в прошлом учились вместе в текстильном институте, на факультете моделирования. Правда, Марина не доучилась, выйдя замуж, бросила институт на третьем курсе. С тех пор их дороги разошлись, но Катя от их общих знакомых слышала, что семейная жизнь у Марины не задалась, и что она не доносила ребенка.
Они были ровесницами, но Марина выглядела сейчас намного старше своих лет. Ее лицо было, каким то осунувшимся, а под глазами залегли глубокие тени. Только излюбленная прическа Марины осталась той же, волосы, стянутые резинкой на макушке в высокий ”конский” хвост, но цвет волос изменился из каштанового на иссиня черный, что очень старило Марину. Марина была не одна. Стоявшая рядом с ней девушка, судя по всему, узбечка по национальности выглядела как актриса черно-белого немого кино. Короткие пряди волос черного цвета были гладко причесаны в направлении от затылка к лицу. Кожа лица была покрыта слоем неестественно белого тонального крема, ресницы сильно накрашены, а красные губы обведены черным карандашом. Крупная родинка у нее на щеке смахивала на прыщик, замазанный коричневым карандашом.
-Познакомься, это Гуля,- представила Марина, стоявшую рядом девушку,- Кать, пойдем в то кафе, перекусим, заодно и поболтаем.
Усадив Катю за столик, Марина потянула Гулю за собой.
-Ничего не говори,- показав глазами на Катю, сквозь зубы говорила Гуле Марина,- она не должна знать, чем мы здесь занимаемся.
Подкрепляясь гамбургерами, запивая их апельсиновым соком, Марина предоставила Кате рассказывать. Катя рассказывала про прошлое, как она, после окончания института, не найдя работу, брала заказы на пошив одежды на дом. И какой удачей обернулось для её Кати увлечение английским языком. Рассказывала про то, как она успешно прошла собеседование в крупнейшем агентстве по найму персонала, в знании английского языка нисколько не уступив выпускникам института иностранных языков. Катя с воодушевлением рассказывала про отель, в котором сейчас работала.
-А вы где работаете?- спросила Катя у Марины и ее знакомой.
-В магазине,- неопределенно ответила Марина, под столом легонько толкнув Гулю коленкой,- а как живут Лариса с Нелей?- перевела она тему разговора.
Лариса и Неля были самыми близкими студенческими подругами Кати, проживающими с ней в одном районе города.
-Неля, сразу после защиты дипломной работы, переехала со всей семьей в Израиль, на постоянное место жительства. Мы с ней часто переписываемся, она меня постоянно в гости зовёт. Теперь уж не знаю, как и когда поеду, придется паспорт менять, ведь с арабскими штампами в Израиль не пустят, наверно.
А Лариса вышла замуж за Стаса, помнишь его, он с факультета текстильного оборудования? Она сейчас на последнем месяце беременности, УЗИ показало, что двойня, представляешь какой у нее огромный живот,- Катя стала показывать руками размер живота Марины, и осеклась, вспомнив про Маринино горе.
-А помнишь…
Уводя от щекотливой темы, Катя стала вспоминать подробности веселой студенческой жизни. За разговором, она, чуть не опоздала на свой самолет. У Марины и Гули рейс выполнялся другими авиалиниями, и их самолет вылетал позже.
Оставив Марине свой номер телефона, строго наказав ей завтра же позвонить, Катя, одной из последних побежала к трапу самолета.
Вечером, лежа на кровати в своей комнате, Катя, в приподнятом настроении мысленно подводила итог удачно сложившегося дня. Она прошла испытательный срок, и стала полноправным сотрудником отеля, который ей очень нравился.
Ей нравилась ее работа. Отель был как огромный механизм, живущий своей особенной жизнью. Ей нравилось быть винтиком в этой машине. Кате нравилось то, что она является лицом отеля, что от нее зависит первое мнение гостей. Отзывчивая и коммуникабельная по натуре, Катя с удовольствием общалась с разными людьми, она была полна воодушевления. На обучающих тренингах в отеле психолог учил сотрудников улыбаться, всегда, вне зависимости от ситуации. Но Катюшина улыбка была особенной, отличной от белозубой неестественной гримасы.
Катя улыбалась гостям, улыбалась от всего сердца. Ее совершенно не напрягали придирчивые немцы, плохо говорящие на английском языке китайцы и японцы, французы и иранцы, не говорящие на английском языке вообще.
Катю восхищали пилоты, такие ответственные и подтянутые. Отель располагался на выгодном расстоянии от аэропорта города Шаржи, и у крупнейших авиалиний с отелем был заключен долгосрочный контракт. Каждый день экипажи воздушных кораблей прилетали и улетали, меняя смены. Неопытная Катя, к всеобщему удовольствию называла всех членов экипажа капитанами.
Особенно же она любила русских гостей отеля, которые, смущаясь, на ломаном английском языке пытались объясниться с ней. Катюша, счастливая от встречи с соотечественниками, приветствовала их на русском языке. И тут русские туристы расслаблялись, облегченно вздыхали, и засыпали Катю вопросами.
Сотрудникам отеля Катя нравилась, она никогда не отказывала в помощи, одинаково хорошо относилась ко всем. Проходя тренинги в различных департаментах отеля, Катюша старалась познакомиться со всеми сотрудниками и запомнить их имена. Она впитывала новую информацию как губка, внимательно слушая людей, учивших ее. А они были рады найти в ее лице благодарную ученицу, и давали ей дельные советы, помогая адаптироваться в новой должности. Так у Кати появился свой круг друзей.
И вот теперь она встретила свою давнюю подругу.
И тут Катя поняла, что она, за своей эгоистичной болтовней, фактически ничего не узнала про Марину. Оставалось надеяться, что Марина сильно не обиделась, и Катя решила при первой возможности извиниться перед ней.
Марина не заставила долго ждать своего звонка. Она позвонила Кате через два дня после их встречи в аэропорту, поздно вечером. Взволнованно сказав Кате, что дело не терпит отлагательств, Марина торопливо попросила ее подъехать к отелю ”Шангрела”.
Время приближалось к десяти часам вечера, жизнь в городе затихала часам к трем ночи, а то и позже. Всю ночь улицы ярко освещались яркими фонарями и многочисленными неоновыми вывесками. Такси привезло Катю к высотному отелю, находящемуся в престижной части района Дейра-Дубай. Отель, в котором Марина назначила Кате встречу, являл собой нечто среднее между трех звездными ночлежками и именитыми отелями пяти звезд. Обстановка отеля и обслуживание были на высоком уровне, имелся ресторан, ночной клуб и бассейн на крыше. Но все равно, на пять звезд отель не тянул.
Марина, одетая в длинное облегающее платье вишневого цвета, ждала Катю в холле отеля, утопая в одном из объемных кожаных кресел. Катя, озирающаяся по сторонам, поначалу не узнала Марину, приняв ее за арабку. В заблуждение ввела внешность и яркий макияж Марины: обведенные черным карандашом на восточный манер глаза, накрашенные темно бордовой помадой губы и пальцы рук, унизанные золотыми кольцами. С помощью Кати, Марина не без труда, поднялась с кресла, и нетвердой походкой повела ее в арабский ночной клуб. Катя уловила исходящий от Марины запах спиртного, вперемежку с терпким, тягучим ароматом духов. Марина подвела Катю к боковому столику, за которым сидел мужчина непримечательной наружности.
-Это Мансур, что ты будешь пить?- спросила Марина у Кати.
Катя, отказываясь, замотала головой.
-Так нужно, Кать - объяснила Марина,- я закажу тебе вино, делай вид, что ты с Мансуром, потом он незаметно проведет тебя в мою комнату, а я потом к тебе поднимусь.
Марина отошла к столику, за которым сидели одетые, так же как и она, в вечерние платья девушки. В одной из девушек Катя узнала Гулю. Мансур напряженно сидел, изредка улыбаясь Кате, видимо его тяготила навязанная им Мариной роль проводника. К столику девушек подошел плотный лысоватый мужчина в клетчатом пиджаке. Встав спиной к столику, за которым сидели Катя с Мансуром, мужчина тем самым загородил от них девушек, и Марину вместе с ними. Мансур решил, что пора действовать.
-Пойдем,- взяв Катю за руку, Мансур повел ее к выходу.
Они поднялись на скоростном лифте на десятый этаж и прошли по коридору к входу в номер. Мансур, повернув ключ в замке, распахнул перед Катей дверь. Но Катя не торопилась заходить в номер.
-А когда придет Марина?- вопросительно смотрела она на него.
Мансуру не надо было ничего объяснять, всунув Кате в руку, ключи от номера, он ушел, бросив на прощание короткое “пока”.
Катя еще пару минут простояла перед дверью. Интуиция почему-то подсказывала Кате уйти отсюда. Чувствуя себя не слишком комфортно, она все же медленно прошла в номер, не закрывая за собой дверь, и присела на краешек кровати. Двух местный номер выглядел не слишком опрятно, на кроватях валялись предметы одежды, много места занимали чемоданы, сумки и коробки всевозможных размеров. На туалетном столике была свалена куча косметики. Оглядываясь вокруг, Катя начала понимать, чем занималась Марина.
Спустя некоторое время вошла запыхавшаяся Марина, она была бледна и немного скованна. Первым делом Марина достала из мини-бара бутылку красного “Чинзано”.
-Давай выпьем,- протянула она Кате полный бокал,- ну, за встречу!
Катя взяла у Марины бокал, и опила глоток.
Марина же выпила свой бокал залпом, никак не решаясь начать разговор.
-Кать, ты прости, я тебя обманула в аэропорту, что мы работаем в магазине, мне просто было стыдно перед тобой,- не глядя Кате в глаза, проговорила она в сторону.
Катя не задавала неуместных вопросов и Марина, постепенно расслабившись, рассказала Кате, как ее привезли в ОАЭ, обманным путем, пообещав работу официантки. Как впоследствии отобрали паспорт и поселили сюда.
-Мы должны сидеть в баре до закрытия и раскручивать на выпивку посетителей, ну, а потом.…Ну, вообще, сама понимаешь.
-Марин, а почему ты сразу же не уехала отсюда? - Катя машинально допила свой бокал с «Чинзано».
-Как? - Марина подавленно смотрела на Катю,- как уехать? Без документов?
-Пошла бы в наше консульство, в полицию,- Катя внимательно смотрела Марине в глаза,- ведь из каждой ситуации есть выход?
-Ты хочешь, что бы я пошла в полицию и сама себя посадила в тюрягу?
-Марин, ну что ты говоришь?- Катя чувствовала закипающее внутри возмущение,- никто никуда тебя не посадит.
-Кать, я так устала от всего этого, я не могу больше, помоги мне,- Марина смотрела на Катю глазами, полными слез.
-Все хорошо, все будет хорошо,- обнимая подругу за плечи, успокаивала Катя.
- Конечно, я помогу, на, вот, выпей, не плачь,- налив в бокалы вина, Катя протянула один Марине, и свой бокал тоже выпила до дна.
-Давай собирай свои вещи, и пойдем отсюда,- Кате захотелось немедленно уйти и увести из отеля свою подругу.
-Кать, ты не понимаешь, это не так легко сделать,- говорила Марина,- ты думаешь, меня выпустят из отеля?
-Конечно, выпустят, - Катя начала злиться, вино ударило ей в голову,- не имеют никакого права не выпустить.
-У меня здесь долг, большой, четыре тысячи долларов.
-За что?
-За отель шесть тысяч дирхам, за последний обмен визы тысяча дирхам,
Абу-Хани десять тысяч дирхам, вот и считай.
-Кто такой Абу-Хани?
-Менеджер отеля, он нас купил.
- Как купил!? Рабыни вы, что ли, что бы вас покупать!- Катя перешла на повышенный тон. Она не на шутку разозлилась, и на гнусного Абу-Хани, и на Марину, и на всех ее безмозглых подружек.
- Тихо, тихо, не кричи,- Марина совсем не рассчитывала на такую Катину реакцию.
-Я уже, все обдумала, что надо сделать,- Марина усадила, вскочившую от возмущения Катю,- я составила план, что надо делать. Кать, ты мне поможешь?
-Конечно, помогу, Марина, не надо никакого плана, собирайся и пошли отсюда,- не могла успокоиться Катя.
-Кать, подожди, давай выпьем и все обсудим,- Марина протянула Кате наполненный бокал,- подумай сама, куда я сейчас пойду? Где я буду жить?
-Хорошо, рассказывай,- Катя выпила, и стала слушать Маринин план побега. Их обсуждению помешал телефонный звонок. Марина подняла трубку, и, через минуту уже бежала к двери, сказав Кате, что скоро вернется.
Проституция в Объединенных Арабских Эмиратах приняла масштабы стихийного бедствия. Катя слышала об этом еще в Ташкенте, а, приехав сюда, увидела все собственными глазами. “Легкие деньги”- авторами этого выражения являются явно, мужчины. Для большинства женщин, переступивших невидимую черту, “легкие деньги” обернутся катастрофой. От которой многие из них так и не сумеют оправиться, попав в удушливые сети наркотиков или алкоголя, или закончив свое существование от неизлечимой болезни. Катя, когда-то читала известную повесть Куприна, оставившую в ее душе неприятный осадок, но в корне изменившую ее представление о “падших” женщинах. Что ж, думала она, за двести лет ничего не изменилось. Кате, как и основной массе людей, не было никакого дела до проституток, ведь это был добровольный выбор самих женщин. Но сейчас это коснулось ее подруги, попавшей в беду. По словам Марины, получалось, что к занятию проституцией ее насильно принудили. Это насилие над личностью, по сути дела безвыходная кабала и возмущала Катю до глубины души.
Внезапно дверь распахнулась, и в номер ввалился тот самый тип в клетчатом пиджаке, подошедший в баре к Марине и ее подругам.
-Что ты здесь делаешь?- высокомерно обратился он к Кате.
-А вы кто?- пока еще спокойно возразила Катя.
-Я спрашиваю тебя, что ты здесь делаешь?- повысил тон “клетчатый”.
-Не ваше дело,- Катин ответ можно было перевести с английского языка и так: “не ваш бизнес”.
-Нет, это мой бизнес!- пыхтя и брызгая слюной, проорал “клетчатый” Кате.
-Я менеджер этого отеля! Вон отсюда!- надувшись, как индюк, показывал он Кате пальцем на дверь.
“Значит, ты и есть пресловутый менеджер, ну держись”!- подумала Катя.
В принципе Катя была спокойной и рассудительной. Но сейчас она была не способна трезво оценивать ситуацию. Потому что трезвой отнюдь не была, от эмоций и выпитого вермута кровь бурлила у нее в венах.
А “клетчатый” и в помине не касался управлением отеля. Это был сутенер египтянин, отличающийся бешенным злобным нравом. Он принял Катю за проститутку-одиночку, промышлявшую без его участия в “его” отеле.
Знать бы это Кате. Она, как взъерошенный воробушек бросилась в драку с петухом, хотя, действуя разумно, могла бы раздавить его, как червяка под ногами.
-Я отсюда не уйду, пока не придет моя подруга. А затем будет видно, что мы сделаем,- настырно заявила Катя “менеджеру”.
Сутенер в действительности заплатил деньги за “пользование” Мариной и Гулей, и рассчитывал на них крупно заработать. Но с Мариной всегда возникали проблемы, она слишком много пила и вообще ускользала из под контроля. А сейчас, видимо, замыслила от него сбежать при помощи этой дерзкой русской. Что ж, ему не в первый раз приходилось применять силу. “Клетчатый”, с брезгливой миной на лице подошел к Кате, и, схватив ее за шиворот, поволок её к выходу.
-Отпусти гад!- завопила Катя. У нее каким то образом получилось увернуться, и она, схватив с кровати свою сумку, принялась лупить ею воздух, но несколько раз удары достигли своей цели.
У сутенера, как у быка налились кровью глаза и заиграли желваки. Своим яростным видом он напугал Катерину, где ей было справиться со здоровенным мужиком. И она позволила ему, больно завернув за спину ее руку, провести ее к лифту. В холле мерзкий “менеджер” Катю отпустил, прошипев, что бы она впредь близко не походила к “его отелю”.
Присутствие людей в холле вдохновило Катерину, упрямства ей было не занимать. Решив звонить в полицию, она бросилась к телефону, стоящему на столике среди диванов и кресел для посетителей. Тем временем “менеджер” нашел себе подмогу в лице одного из служащих отеля. Во многих отелях четырех звезд существовала разветвленная сеть так называемого “секс бизнеса”, который приносил прибыль не только сутенерам. Свои проценты имели все, начиная от вышестоящих чинов в администрации и заканчивая простыми коридорными. Руководство на многое закрывало глаза, ведь девушки привлекали постояльцев. Тем более, что с официальной стороны придраться было не к чему, девушки оформлялись как проживающие в отеле туристки. Их документы и визы были в порядке. Индустрия “секс бизнеса” в таких отелях была направлена на приезжающих из стран Персидского залива и в основном из Саудовской Аравии. Эта преступная сеть оставалась невидимой для обыкновенных постояльцев отеля, но приоткрылась перед ужаснувшейся Катериной.
Сутенер, вместе со своим спутником, арабом, видимо учившимся в России в прошлом, подошли к Кате.
-Уходи отсюда!- на русском языке с небольшим акцентом, приказывал Кате служащий. Он был одет в зеленый фирменный жилет.
-Я уйду из вашего отеля только с моей подругой,- четко выговаривая слова, ответила Катя.
“Менеджер” со своим помощником переговаривались на арабском языке. Со стороны они и Катя, ничем не привлекая внимание, казались мирно беседующими людьми.
- Если ты сейчас же не уйдешь отсюда, мы вызовем полицию!- этот безотказно действующий довод должен был немедленно перепугать эту русскую. Но ее реакция была обратной.
-Прекрасно, вызывайте полицию немедленно.
Служащий отеля, приставив к Кате охранника, вышел на улицу. Где остановил проезжающую мимо патрульную машину, и попросил разобраться с пьяной русской туристкой, устроившей в отеле дебош.
Патрульные полицейские, совершенно не слушая Катины возражения, провели ее к машине и отвезли в полицейский участок.
По правде говоря, Катины объяснения в действительности смахивали на пьяный бред. Она не знала на английском языке перевода слова “сутенер”. Ее заявление о том, что менеджер солидного отеля, владельцем которого являлся миллионер, уважаемый всеми человек, выходец из правящей семьи, покупает девушек, для полицейских было не просто полным абсурдом, но и оскорблением. Пластиковая карточка идентификации личности у нее отсутствовала.
Но самым главным доводом для полицейских был Катин ответ на их вопрос:
-Вы употребляли спиртные напитки?
-Да,- правдиво ответила Катя, не придав этому вопросу никакого значения.
Но законодательство ОАЭ расценивало употребление и хранение спиртных напитков, как уголовно наказуемое деяние. Только вот парадокс, для чего же предназначались все многочисленные бары и ночные клубы, как не для посиделок с друзьями за бокалом вина или кружкой пива?
“Так тебе и надо, дура набитая,- мысленно ругала себя Катя, сидя на скамье в ожидании приезда Семетея, - не нужно было связываться с этими подонками, вот тебе и спокойная страна, да тут мафия покруче, чем у нас”.
Так иногда получается в нашей жизни, что мы сначала импульсивно действуем, а потом только размышляем о содеянном поступке.
“Ну и чего ты добилась”?- вспоминала Катя слова Марии. “Себе же хуже сделала, да и подруге, небось, медвежью услугу оказала. Запомни,- поучала Мария Катю,- в этой стране каждый сам за себя, нечего было тебе лезть в чужие проблемы”.
Очень удобна житейская философия ”моя хата с краю ”. Замерзает на улице пьянчужка, пусть замерзает. Убивают “сомнительного” соседа, пусть убивают. Насилуют проститутку, пусть насилуют. Сами виноваты, поделом им “отбросам” общества. А мы иные, мы избранные, наши дочери не станут проститутками, сыновья не будут наркоманами, и СПИДом мы не заболеем.
Но ведь пьяница может оказаться просто прохожим с больным сердцем. Проститутка - неопытной обманутой девчонкой. А “сомнительный” сосед – достойным, честным человеком. “Жаль, не повезло им”, - покачаем мы головой, и вновь залезем в свои раковины, теша себя тщеславным заблуждением, что нас беда обойдет стороной.
Глава 7.
- И что ты в ней нашел? Симыч, слышь, а что она в постели такого делает? Сим? - тщетно пытался достучаться до друга Максим,- эй, Сим-Сим, ты что, спишь что ли?
Семетей лежал на кровати, делая вид, что спит. На самом деле, глубоко задумавшись о чём-то своем.
Максим рыскал в просторах Интернета, выискивая свои излюбленные порно сайты. Эти сайты блокировались на территории ОАЭ, так же, как и сайты с неугодной для страны информацией. Но Макс без труда умел на них выйти. Девятнадцатилетний прыщавый Максим переживал пик мужской сексуальности.
Когда ему было шестнадцать лет, Макса лишила “девственности” проститутка, русская молоденькая девушка. Встретиться бы им дома, в родной стране. Тогда бы были первые свидания, цветы, конфеты и кино. Были бы робкие ухаживания, первые поцелуи и неумелые попытки залезть рукой под кофточку. К сожалению, здесь, в этой стране все было по иному. Макс заплатил деньги за свой первый сексуальный опыт, а затем стал завсегдатаем дешевых отелей с дешевыми проститутками. Парадоксально, но это совсем не значило, что девушки в этих отелях были сами “дешевыми”, как вы могли подумать. То есть стареющими, больными и пропитыми жрицами любви. Отнюдь нет. Наоборот, в дешевые отели попадали как раз таки молоденькие и неопытные, недавно приехавшие в ОАЭ девушки. Дело в том, что в таких отелях девушек было легче контролировать их сутенерам. Девушкам не разрешалось выходить из отеля, у них не имелось мобильных телефонов, а соответственно и контактных номеров. Контакты с “клиентами” лимитировались временем, за этим тщательно следили “рум-бои”, которые и приводили пришедших клиентов, а иной раз и сами вылавливали таковых на улице. “Клиентами” в таких отелях были в основном мало зарабатывающие индусы и пакистанцы, а так же молодые арабы, такие же, как и Макс, зацикленные на сексе. Уважающий себя состоятельный мужчина и близко бы не подошел к подобным заведениям. Дешевые отели располагались в не престижных, густонаселенных районах так называемого “нижнего города”. Для Максима же посещение этих отелей было оптимальным возможным для него вариантом. Цена его вполне устраивала. Разовый секс стоил сто дирхам или тридцать долларов США, Макс же договаривался на пол часа за такую же цену. И умудрялся за такой сеанс “осчастливить” девушку дважды.
Несколько раз Максиму удалось уговорить и Семетея пойти туда вместе.
Нельзя сказать, что Семетей остался в восторге от таких визитов.
- Симыч,- отвечал Макс на ворчание Семетея, касающегося статуса отелей,- вот как станем олигархами, тогда и будем себе супермоделей в “Бурдж аль-Араб” заказывать.
Друзья частенько предавались мечтам о бешеных деньгах, непременно ожидающих их в будущем. Максим, со свойственной молодостью непосредственностью, строил грандиозные планы. Семетей, более отягощенный советским отрочеством, более реалистично смотревший на жизнь, все же оказывался под влиянием Макса, заражаясь его юношеским оптимизмом.
В первый свой визит в отель, Семетей, мягко говоря, потерпел полное фиаско. Безусловно, он очень любил женщин, но, интеллектуалу Семетею, нужно было общение, нужна была прелюдия. Он не мог впопыхах выбирать себе девушку, как на рынке. Ему просто не хватало времени, он робел, глядя на этих красоток, он просто-напросто стеснялся.
А во второй раз он встретил ее…
Семетей витал в облаках, он не мог думать ни о чем другом, только о ней. Сабрина, какое красивое имя, прекрасное как сама любовь. Сабрина, так звали девушку, в которую влюбился Семетей. Он не просто хотел ее, нет, он хотел ее видеть, постоянно находиться рядом с ней, быть с ней всегда. Он чувствовал к Сабрине непреодолимую нежность, которая была сильнее вожделения. Где бы она ни находилась, рядом с ней был весь мир, его мир.
Семетей хотел, что бы Сабрина стала его женой, что бы она стала матерью его детей. Он представлял, как возвращается в их общий дом, к ней, к Сабрине, к их будущим общим детям. К будущему сыну, конечно же, похожему на него, к будущей красавице-дочери, с прелестными материнскими глазами. Семетей чувствовал, что не просто влюбился, что он пропал.
Какое прекрасное чувство: любовь…
Семетей лежал с закрытыми глазами, он вспоминал ее присутствие, её теплоту, её дыхание, её губы, её глаза, такие красивые бархатные глаза, темно карие. В них была нежность, такая нежность, что хотелось просто смотреть в ее глаза, в ее улыбку. Ему хотелось просто сложить голову ей на колени и забыть обо всем на свете. Сабрина излучала такую нежность и покорность, присущую лишь смиренным мусульманским женщинам.
Семетей знал, что должен, что он просто обязан её обязательно удержать!
Он с ужасом вспоминал тот дешёвый бордель, где его возлюбленная вынуждена была находиться. Там, в этом отеле, сейчас, кто-то имеет ее как хочет. Что он с ней делает, этот кто-то? Нет, лучше не думать об этом, нельзя, нет! Нельзя! Семетей отгонял от себя эти, режущие без ножа, мысли.
Он обязательно что-то придумает! Сабрина будет вместе с ним и забудет прошлое. Она любит его, и она верит ему.
Извечный вопрос: “Что делать”? Где найти деньги?
Перед глазами Семетея стояла касса отеля: десять тысяч дирхам, стартовый ежедневный баланс, а к концу дня денег становилось больше, гораздо больше. Семетей, по долгу службы был еще и кассиром, в его обязанности входило подсчитывать ежедневную наличную выручку. Сумма денег в кассе подчас доходила до пятидесяти тысяч американских долларов. Да, соблазн был велик, но столь большим был и риск.
Семетей, на досуге, иногда размышлял о том, каким образом можно было бы украсть деньги из кассы отеля и беспрепятственно выехать из страны. Нет, Семетей не был преступником, он никогда в своей жизни не совершал ничего подобного, и не предполагал что совершит. Он просто прокручивал в уме различные варианты действий, проверяя себя на изобретательность. Но теперь, с появлением в его жизни Сабрины, он уже не был так уверен в своей непогрешимости. Каждый день Семетей мечтал, что бы он мог сделать с этой суммой денег, как бы он жил дома, у себя в Киргизии, с Сабриной.
“Чертовы арабы,- со злостью думал Семетей,- все им свалилось с неба, пересели с верблюдов на “Ламборджини”. Все блага мира упали к их ногам. Вот вам, пожалуйста, наши девушки тоже для них, и Сабрина, она тоже для них”.
“Он сделает, он обязательно что-то сделает. Надо думать, думай Сим-Сим, думай”.
Размышления Семетея прервал телефонный звонок. Это звонила ему из тюрьмы Катя, прося о помощи.
У Сабрины было другое имя, национальное узбекское, устаревшее. Ей придумали новое, звучное, красивое, оно ей очень нравилось. Сабрина была старшей дочерью в семье, где помимо нее было еще шестеро детей. Как принято в узбекских семьях, Сабрина, с тех пор как себя помнила, нянчила своих братишек и сестренок. Отец и мать работали с утра до ночи, ведь надо было кормить и одевать многочисленное потомство, и по обычаю, копить им приданное в сундуки. Поэтому Сабрина рано повзрослела, и, наравне с родителями приняла ответственность за своих сестер и братьев, а так же за стареющих родителей. Выполняя многочисленную работу по дому, Сабрина представляла себя золушкой. Вот сейчас она все уберет, постирает, приготовит, и за ней приедет сказочно богатый принц. Он подарит ей много красивых платьев и украшений, заберет ее с собой во дворец. Принц осыплет ее семью золотом и подарками, и они, как в сказке, будут счастливо жить, и не тужить. Сабрина, почему-то в глубине души чувствовала, что так и произойдет в будущем, непременно произойдет. Мать Сабрины в последнее время сильно сдала, и отец стал где-то подолгу пропадать вне дома. Когда мама узнала про молодую любовницу мужа, ее схватил удар. Инсульт, поставили диагноз врачи.
Когда, прослыв про трудности в семье, на пороге их дома появилась известная и в Бухаре, и в Дубае женщина по имени Мухаббат, Сабрина, не раздумывая, согласилась её предложение. Мать, исхудавшая, недвижимая, лежала на “курпаче”, слушая россказни Мухаббат. А Мухаббат рассматривала Сабрину, сидящую в ногах у матери. Она радостно убеждалась, что правы были люди, говорившие о красоте Сабрины.
Мухаббат занимала видное положение в городе. У нее была зарегистрирована своя туристическая фирма, через которую девушки отправлялись за рубеж. Сутенерство не являлось основным бизнесом Мухаббат, скорее одним из побочных. По сравнению с мелкими сошками сутенерами, ничем не брезгующую Мухаббат, можно было смело назвать: акулой или олигархом. Цепочка связей у нее имелась повсюду. Начиная от министра внутренних дел родной страны и заканчивая личным секретарем правящего шейха Дубая.
Мы можем только гадать, чем привлекают мужчин девственницы. А лучше всего предоставим делать выводы психоаналитикам или сексологам. Крон принц эмирата Дубай лишал девушек невинности регулярно. Лишая девушек девственности, принц давно сбился со счета, тщеславно полагая, что был у них первым. Как же он ошибался, многие из девушек не были девственницами. Девственность в наше время стала редкостью, и непорочных девушек нелегко было отыскать, а тем более заручиться их согласием. Девушек оперировали пластические хирурги, восстанавливая им девственную плеву. В Узбекистане подобные операции делались довольно часто. И только Богу известно, сколько обманутых женихов женилось на таких “непорочных” невестах.
В основном юные невинные девушки были родом, конечно же, из Азии. Девственниц “поставляли” со всего света приближенные к секретарю его высочества поверенные женщины, сутенерши, в том числе и Мухаббат из Узбекистана.
Сегодня его высочеству приглянулась Сабрина. Он забавлялся, глядя на нее в монитор камеры слежения. Ее провели в его покои и приказали раздеться и принять душ. Он не был с нею нежен, скорее груб. Привыкший к беспрекословному повиновению, он сделал свое дело, не заботясь о ее чувствах. Сабрину заранее предупредили, что как бы больно ей не было, она должна молчать, дабы не злить его высочество.
Наша Сабрина была девственницей на самом деле. Пятнадцатилетняя красавица Сабрина была вполне сформировавшейся девушкой с пышным бюстом, и выглядела лет на восемнадцать. Шейх вознаградил ее щедро. Помимо ста тысяч дирхам, обычной платы за лишение невинности, шейх преподнес Сабрине килограммовый слиток высокопробного золота.
Но Сабрина и в глаза не видела ни денег, ни подарка. Их передал поверенный шейха “боссу” девушки, то есть Мухаббат, которую, при виде золота, бросило в пот. От алчной радости у Мухаббат аж затряслись руки. На следующий день, в Бухаре, брат Мухаббат привез семье Сабрины десять тысяч долларов, громаднейшую для них сумму. Остальные семнадцать тысяч долларов и золотой слиток осели в карманах Мухаббат. Впоследствии Мухаббат корила себя, что в редком приступе благодарности, отдала семье Сабрины чересчур крупную сумму, но, припомнив, что у Сабрины подрастали такие же красивые сестренки, успокоилась. Да и на счет Сабрины у Мухаббат имелся свой план, который должен был ей принести еще немало прибыли. А пока, на время, Мухаббат отправила Сабрину в дешевый отель, где могла без проблем присматривать за ней. Там и встретил девушку Семетей, беспамятно влюбившись в нее.
Семетей прикорнул у окошка, сидя в автобусе, идущим по маршруту: Шаржа - Дубай. Автобус передвигался с черепашьей скоростью, застряв в привычной для этой трассы пробке. Аренда жилья в эмирате Шаржа была заметно дешевле, чем в Дубае, и многие жители ОАЭ предпочитали жить в Шарже, а работать в Дубае.
В утренние и вечерние часы трасса Шаржа - Дубай превращалась в бесконечный поток машин, двигающихся не быстрее пешехода. Обычное пятнадцатиминутное расстояние, в утреннее и вечернее после рабочее время преодолевалось за часы.
У Семетея в голове зародился и медленно созревал план. Никто не рождается преступником. Совершить преступление человека заставляют жизненные обстоятельства. Чаще всего это социальная среда и атмосфера, окружающая человека. Очень велика роль соблазна. А иногда на преступление толкает самое сильное и самое прекрасное чувство на земле: любовь. Чувство, вдохновляющее людей на подвиги, заставляющее их делаться лучше. Это, воспетое в стихах, чудесное ощущение счастья, это чувство: любовь, иногда превращается в разрушительную и испепеляющую силу.
Катя оказалась в тюрьме в свой невезучий выходной день. В тот рабочий вечер, предшествующий Катиному выходному дню, Семетей и Катя, проводили в отеле специальную церемонию приема гостей. А точнее большой группы гостей из России. У крупнейшей Российской Компании по добыче газа с отелем, в котором работали Семетей и Катя, был заключен контракт. Мы не будем называть этот отель, скажем лишь, что это был крупнейший именитый отель пяти звезд, входивший в концерн мировой цепочки отелей с таким же названием. Руководство Российской газодобывающей компании частично покрывало расходы на туристические поездки своим сотрудникам и их семьям, благо они, своим тяжелым трудом заслуживали такой отдых. Газовики, как и нефтяники, выезжали из районов крайнего севера на юг, погреться и понежиться на теплом солнышке. Зимние месяцы в ОАЭ приходились на самый пик туристического сезона. Оставляя дома суровые холода, северяне оставляли вместе с ними и меховые тулупы, валенки и шапки и облачались в шорты, майки и сандалии. Объединенные Арабские Эмираты встречали туристов летним раем с тридцатиградусным теплом и великолепными песчаными пляжами с прохладной морской водой. Группы сотрудников газодобывающей компании, численностью от сорока до пятидесяти человек прибывали и убывали на срок в две недели в течение трех зимних месяцев. Они, конечно же, являлись почетными гостями для отеля. Для их встречи подготавливался банкетный зал, где уставшие от долгого перелета россияне, могли комфортно разместиться и без спешки пройти процедуру регистрации в отеле. Дорогих гостей отеля встречали русскоговорящие Семетей и Катя. Для новенькой Кати эта встреча была первой, и Семетей по ходу дела объяснял ей все нюансы.
Русских гостей надо было предупреждать о многом. Администраторы отеля предоставляли туристам огромную информацию о мусульманской стране, об ее обычаях и культуре. Надо было в прямом смысле слова, заботится и опекать наших русских туристов, для того, что бы их только что начавшийся отдых не закончился плачевно. За годы работы в отеле Семетей столкнулся с множеством неприятных ситуаций, происшедших с нашими соотечественниками. Семетей объяснял русским гостям, что эмират Шаржа, где находился отель, самый строгий эмират в ОАЭ в отношении мусульманских законов и обычаев. В Шарже, до сих пор, как в средневековье в тюрьмах били плетьми. Алкогольные напитки не продавались нигде, в отличие от эмирата Дубай, употребление таковых было строжайшим образом запрещено. Семетей предупреждал русских туристов о многом: одеваться скромней, избегая коротких шорт и мини юбок, брать счета и визитки из магазинов во избежание обмана, не пить привезенное с собой пиво в общественных местах, пользоваться фирменным такси со счетчиком и еще много других полезных советов, очень нужных для доверчивых русских людей. Ведь способов поживиться на доверии, отсутствии необходимой информации и незнании языка было предостаточно.
Совсем недавно Семетей самолично поймал за руку своего нечистоплотного коллегу из Туниса, который беззастенчиво обманывал русских гостей в отеле. Делалось все элементарно просто: при отъезде гостям предъявлялись счета за пользование мини баром, рестораном или фитнес клубом, некоторые из счетов как бы ошибочно проходили в компьютерной системе дважды. Кассир получал деньги от торопившихся к отъезду туристов и выдавал им предварительный счет. Впоследствии двойные счета удалялись из компьютерной системы отеля, и финальный счет становился соответственно меньше, а разница оседала в кармане кассира мошенника.
Семетей не стал сообщать о случившемся инциденте менеджменту. Он пожалел своего коллегу и заручился его слезным обещанием впредь не воровать. И вот, сейчас, Семетей, собирался сделать то же самое, планируя обворовать своего же соотечественника.
План Семетея состоял в следующем, он хотел украсть деньги из одной ячейки сейфа, в котором постояльцы отеля хранили свою наличность. В отеле сейфы находились не во всех номерах, и в заднем помещении стойки администрации располагалась комната с большим сейфом, разделенным на ячейки. Каждая ячейка открывалась двумя ключами одновременно. Один ключ был так называемый мастер - ключ, хранившийся в администрации, другой же ключ был индивидуальный для каждой ячейки, и оставался у гостей, арендовавших ячейку сейфа.
Катя и Семетей накануне встретили и разместили группу гостей, наших соотечественников с Севера. Этот первый Катин опыт встречи большой группы туристов не обошелся без эксцессов. Поднявшись к себе в номера, устроившись и распаковав свои вещи, некоторые из прибывших не обнаружили у себя в номере сейфов. Катя и Семетей, чьи рабочие часы подходили к концу, доделывали свою работу в бак - офисе, в помещении, располагавшемся позади стоики регистрации.
Один нетрезвый русский мужчина, а вернее сказать, находившийся в состоянии сильного алкогольного опьянения, спустился вниз к администрации и выразил желание положить свою наличность в сейф на хранение. Катя прошла в комнату, где располагались ячейки сейфов, что бы ассистировать ему.
Мужчина уставился на Катюшу мутными глазами, и, дыхнув ей в лицо перегаром, выразил желание, познакомится с ней поближе. Катя вежливо старалась осадить назойливого товарища. Она, кое-как справившись с замками, убрала тугую пачку стодолларовых купюр в сейф и попыталась выйти из комнаты. Но не тут то было, пьяный не давал ей пройти и нахально намеревался заключить Катюшу в свои объятия. Катя, буквально загнанная в угол, повысила тон голоса, уговаривая пьяницу дать ей пройти, в надежде, что кто-нибудь ее услышит. На помощь уже спешил Семетей, а Катя, вырвавшись, наконец, из комнаты, позвала охранников на подмогу. В развернувшейся впоследствии суматохе пьяный гость уронил ключ от ячейки сейфа.
И в данный момент этот ключ лежал у Семетея в кармане его джинсов.
Семетей смотрел в автобусное окно на бесконечный поток машин, и постепенно беспорядочный рой его мыслей стал выстраиваться в четкий план.
“Вот он, его шанс, вот она, удача! Семетей не упусти ее, лови ее за хвост, эту капризную птицу- фортуну. Все складывается как нельзя лучше, пьяный русский гость навряд ли что-либо вспомнит поутру, а самый главный свидетель происшедшего: Катя, сейчас находится в тюрьме”.
У Семетея было время все хорошенько обдумать, а сейчас, Семетей решил перед визитом к Кате в тюрьму заехать в отель к Сабрине.
Глава 8.
Рассказывая об Объединенных Арабских Эмиратах невозможно не упомянуть о ночном клубе “Сайклон”. “Сайклон” клуб или ”Циклон” в переводе на русский язык, выделялся изо всех остальных увеселительных заведений Дубая, и был притчей у всех на устах. Открыв в Интернете любой туристический сайт, вы непременно наткнулись бы на рекламу этого клуба. Причем не на ту рекламу, предоставленную на различные туристические сайты, владельцами клуба “Циклон”. А скорее на отзывы и комментарии самих посетителей, написанных в различных чатах Интернета. Отзывы в основном восторженные, иногда критичные, но в итоге всегда манящие для мужчин, туристов или бизнесменов, собирающихся приехать в ОАЭ.
В отличие от других ночных клубов, находящихся в отелях, “Сайклон” располагался на отдельной территории, входящей в цепочку культурных развлекательных центров.
Приземистое, с виду ничем не примечательное, белое здание, на фасадной стене неоновая реклама в форме циклона, череда такси и множество машин на стоянке. И вот мы у входа в легендарный клуб “Сайклон”. Две дорожки к дверям огорожены золотыми подпорами с завязанными на них красными бархатными канатами. Проходим дальше к воротам во двор, здесь вас обязательно остановит внушительная охрана. Секьюрити проверяют документы, оглядывая гостей намётанным взглядом. Вход в ночные клубы в Объединенных Арабских Эмиратах разрешён лишь лицам, достигшим совершеннолетия, то есть двадцати одного года. И даже довольно таки немаленькая стоимость входного билета, размером в тридцать долларов США, не останавливает сотни столпившихся у входа посетителей.
И вот мы внутри. Огромная овальная стойка бара в середине огромного зала, внутри которой бармены-официанты, не имея ни минуты покоя, обслуживают гостей. Полумрак, клубы сигаретного дыма, громкая ритмичная музыка.
А вот и главная, интересующая гостей клуба, наживка: девушки. Манящие русские девушки, загадочной души, доверчивые и просто невозможно красивые. Вот они, перед вами, выстроились в шеренгу вокруг барных стоек и каждую из них вы можете здесь купить.
“Фиш-маркет” или рыбный рынок, так в шутку называют подобные места. Вот они рыбки-девушки на любой вкус и размер кошелька, а вот и рыбаки- мужчины, покупающие их любовь, с наживкой для девушек: тугим кошельком с банкнотами разных стран.
Девушек в “Сайклоне ” было очень много, разных национальностей. Самыми высокооплачиваемыми были русские девушки из стран СНГ, были здесь и украинки, молдаванки, армянки, азербайджанки, дагестанки, казашки, узбечки. Очень много здесь было китаянок, казавшимся европейскому взгляду на одно лицо. Блондинки и брюнетки, высокие и миниатюрные, стройные и полные, плоскогрудые и с пышными формами. И для всех находился свой “клиент”. Ведь, как известно, некрасивых женщин не бывает. И каждый мужчина находил здесь что-то свое. А мужчин было много, в основном приезжих, а также постоянно проживающих в Эмиратах. Они приходили сюда иногда просто выпить и поглазеть на девушек, но в основном все же с определенной целью: подобрать себе подружку на вечер, на ночь или на часок, другой.
Наша старая знакомая, Инга, была завсегдатаем этого популярного клуба.
Она стояла с группкой своих приятельниц возле одного из высоких столиков. Девушки непринуждённо разговаривали между собой, время, от времени общаясь с подходящими к ним мужчинами.
Инга снисходительно, как великосветская дама, отвечала на простые вопросы мужчин:
-Как дела? Как тебя зовут? Сколько стоит ночь с тобой?
-Пятьсот долларов США,- высокомерно отвечала им Инга.
Опешившие от названной суммы, мужчины, отходили от неё, некоторые же удивлённо спрашивали:
-Почему ты так дорого стоишь?
Обычная, называемая девушками сумма за ночь любви была в два-три раза меньше.
У Инги на этот вопрос имелся заготовленный ответ.
- Потому, что одно моё нижнее бельё стоит тысячу долларов!- равнодушно отвечала она.
Инга причисляла себя к так называемым “элитным” девушкам, проституткам- профессионалкам. К этой категории в основном относились моложавые женщины, перевалившие тридцатилетний рубеж. У каждой из них была своя безрадостная история, привёдшая их на панель. Эти женщины тщательно следили за своей внешностью, они относились к своему ремеслу, как к выбранной профессии. Их внешность была главной составляющей успеха, а пропорционально ему и заработка. Поэтому они не жалели денег на различные косметические процедуры и пластические операции. Силиконовая грудь, надутые ботэксом губы, наращенные волосы и ногти, искусственный загар в солярии, дорогая косметика и одежда были непременными атрибутами “элитной путаны”.
Они, так же как и Инга, за свои “услуги” запрашивали немалые деньги.
Но находились и мужчины, которых не шокировала любая названная сумма.
“Пятьсот долларов, всего лишь “? Они, оглядывая Ингу с головы до пят, легко соглашались на её условия. Это были именно те мужчины, на которых Инга вела охоту: богачи- толстосумы, пресыщенные и извращённые в своих желаниях, ищущие особых наслаждений. Миллионеры, сорящие деньгами, не считая. Их не интересовали молодые неопытные девушки, им более подходили именно такие, как Инга, профессиональные, искушённые в любовных утехах, проститутки.
Народ в “Сайклоне” всё прибывал и прибывал, иногда в клубе приходилось буквально протискиваться сквозь толпу. Впереди Инги и её приятельниц, встали две высокие, как модели, девушки, загородив их от неторопливо проходящих мимо, рассматривающих девушек, мужчин.
-Не могли бы вы встать в другое место, здесь обычно стоим мы!- высокомерно обратилась к девушкам Инга.
В ответ на её реплику одна из девушек повернулась к Инге лицом.
-Ой, привет!- заулыбалась девушка, обнажив белоснежные идеально ровные зубки.
-Привет!- узнав девушку, удивилась Инга,- что ты тут делаешь?
-То же, что и ты!- беззаботно смеясь, отвечала знакомая Инги.
Аня, Ингина знакомая работала консультантом по продаже элитной косметики и парфюмерии ведущих мировых брендов, в крупном магазине: “Галерея Парижа”. Инга являлась постоянной покупательницей в этом известном популярном магазине. Встреча была неожиданной, ни одна из девушек не догадывалась о промысле другой. Сейчас уже бесполезно было обманывать и притворяться друг другу, все девушки, посещающие “Сайклон”, знали, что в сюда никто не приходит просто так, выпить по бутылочке пива, как в обыкновенный ночной клуб. Все посетители клуба приходили в “Сайклон” с определённой целью.
-А что твой миллионер- француз?- смеялась Аня, шушукаясь со своей подружкой.
Как ей вспомнилось, Инга насочиняла Ане историю про свою будущую свадьбу с французским миллионером.
-Да… - Инге пришлось выдумывать на ходу,- он вчера улетел в Париж, а я вот тут решила поразвлечься,- а тебя что? Уволили из магазина?- ехидно спрашивала у Ани, раздражённая этой неожиданной встречей, Инга.
-Нет, я по-прежнему работаю в магазине,- спокойно отвечала Аня,- а сюда я прихожу по выходным. Зачем отказываться от денег, которые сами плывут в руки?
-Ну, конечно же, - язвительно процедила Инга,- что ты там получаешь в своём магазинчике, копейки!
-Мы нормально зарабатываем,- возмутилась Аня,- от двух до трёх тысяч долларов в месяц!- и это была сущая правда, Аня не нуждалась в деньгах, - просто мы с подружкой решили в отпуск на Майами слетать.
Аня снисходительно оглядывала Ингу. Она была выше, стройнее, красивее, а самое главное моложе Инги.
Между профессиональными проститутками, так же, как и в любой другой сфере деятельности людей, имела место жесткая конкуренция. Девушки, лицемерно улыбаясь друг другу, за спиной алчно считали деньги, заработанные своими приятельницами. Они любили хвастаться друг перед другом, нередко привирая и сочиняя вымышленные истории.
Но что особенно раздражало Ингу, прошедшей долгий путь на панель, начав его глупым несмышленым подростком, так это наплыв молодёжи. Современные, совсем ещё юные девушки сознательно вставали на путь проституции. Не смотря на свой юный возраст, они были умны и расчётливы. Образованные, лелеянные баловавшими их родителями, проведя безбедное детство, девушки, не знали нужды.
На путь проституции девушки шли потому, что сейчас это было “модно”. Они хладнокровно “охотились” на толстосумов, поставив для себя конкретную конечную цель: стать женой богатого иностранца. Их целью было: подороже себя продать. На эту дорогу их толкала не нужда, а сказки о красивой жизни, навязываемые нам со всех сторон телевидением, журналами, байками о жизни звёзд шоу- бизнеса. Только за всеми этими сказками о гламурной жизни, почему-то умалчивалось об их обратной стороне: насилии и жестокости, умалчивалось о смертельно опасных заболеваниях.
В отличие от чётко знающих свою цель, современных девушек, Инга, была детищем своего времени, далёких жестоких девяностых.
Инга давно потеряла счёт мужчинам: один или двое, белый, жёлтый или чёрный. Иногда, встречая своих бывших партнёров, которые, радостно приветствовали её, Инга, как ни старалась, не могла их вспомнить. Всё что её интересовало это деньги, которых она так же не считала. Инга помнила лишь тех любовников, после которых в её памяти остались яркие сексуальные моменты. И, если ей приходилось выбирать между деньгами и потрясающим сексом, Инга, безусловно, выбирала секс, пусть и бесплатный. У неё начисто отсутствовало чувство брезгливости и самосохранения. Инга переболела несколько раз опасными заболеваниями, передающимися половым путём. Но эти болезни, так же как и множество сделанных ею абортов были для неё лишь досадной помехой, потерянным временем. Инга особо не задумывалась о смысле своей жизни. Ночные клубы, алкоголь, мужчины, деньги, секс: только это составляло смысл её существования. По-другому она жить не могла и не умела.
Среди девушек находящихся в клубе пролетел слушок: к “Сайклону” подъехал белый лимузин. На таких лимузинах обычно подвозили постояльцев самого фешенебельного отеля Дубая: “Бурдж аль-Араб” или в переводе с арабского языка: “Арабской Башни”. Фантастический замысел шейха построить отель в глуби океана на искусственном острове был осуществлён гениальными инженерами и строителями. Честолюбие шейха не имело границ. Город Дубай славился подобными мега проектами: архипелаг искусственных островов, башни- близнецы, подводный отель, искусственный лыжный курорт и много других архитектурных шедевров.
Девушки встрепенулись, гости из “Бурдж аль–Араба” обычно не скупились, они явно могли себе это позволить, ведь цена за эксклюзивные, отделанные сусальным золотом номера в “Арабской Башне” доходила до ста тысяч дирхам в сутки. Постояльцы фешенебельного отеля прошли к одному из высоких барных столиков, стоящих неподалёку от Инги и её компании. Это были два брата мультимиллионера из Ирландии.
Девушки оживлённо улыбались мужчинам, завлекательно стреляя глазками в их сторону. Высокие, загорелые, безукоризненно одетые, братья в свою очередь улыбались девушкам широкой голливудской улыбкой. Этот безмолвный диалог принёс свои ожидаемые результаты. Один из братьев подошёл к группе девушек:
-Привет красотки! – он уверенно оглядывал каждую из них,- что будете пить милашки? Заказывайте что хотите, мы угощаем, - он показал в сторону брата, кивком головы приглашая его подойти. Мужчины подозвали официанта, и девушки заказали себе напитки. Инга заказала для себя убойный коктейль “Лонг-Айленд”: смесь водки, рома и текилы. Аня с подругой заказали по бокалу красного вина.
- Любишь крепкие напитки?- спросил Ингу один из братьев, сами они пили виски.
-Да! Я люблю крепкие напитки и крепких мужчин!- отвечала раскрасневшаяся от спиртного Инга.
-Похвально!- от души рассмеялся мультимиллионер,- Значит, у нас есть компаньон, будешь пить виски вместе с нами!
Он заказал у проходившего мимо официанта бутылку виски “Шиваз” и бутылку шампанского для Ани и её подруги. Между братьями и девушками, прекрасно владеющими английским языком завязался оживлённый разговор. Инга чувствовала себя в ударе, она смеялась, отпуская фривольные шутки. Братья- миллионеры от души потешались вместе с ней над её шутками, рассказывая свои анекдоты в ответ. Аня и её подруга вели себя скромнее, они улыбались, отпивая по глотку шампанское из высоких бокалов. Инга была уверенна, сегодня она отправится в “Арабскую башню” вместе с братьями.
Но, несмотря на все её старания, мультимиллионеры выбрали Аню и её подругу. Инга отлучившись в туалетную комнату, где минут десять приводила себя в порядок, поправляя макияж, по возвращению обнаружила свой столик опустевшим. За время её отсутствия её собутыльники, богачи из Ирландии испарились вместе с девушками.
Подошедший к столику официант, убирая бокалы, хотел, было забрать с собой бутылку с оставшимся виски. Взбешенная внезапным поворотом дела, Инга заорала на официанта:
-За виски заплачено!- орала она на официанта.
-Да, заплачено мэм, но не вами,- робко возражал он.
-Оставь виски!- вырывая бутылку из рук официанта, требовала Инга,- мои друзья сейчас вернутся обратно.
Официант не стал спорить с пьяной девушкой, может, она говорила правду, за напитки ему было заплачено сполна, включая хорошие чаевые.
Глубоко разочарованная, Инга допивала оставшееся виски, стоя в одиночестве у столика. Рой Невесёлых мыслей кружились у нее в голове. Именно сейчас, она, как никогда остро нуждалась в деньгах. Инга нашла так называемого “спонсора”, начинающего бизнесмена, недавно открывшего свою фирму. Он пообещал Инге оформить для нее рабочую визу ОАЭ, открывающуюся сроком на три года. Инга не планировала в будущем работать в его компании, она просто будет фиктивно числиться на рабочем месте. За визу Инге необходимо было заплатить в общей сложности двадцать пять тысяч дирхам, из которых пять тысяч уже к завтрашнему дню ей нужно было отвезти в офис. Небольшие частные фирмы и компании практиковали незаконную продажу рабочих виз. Деньги, вырученные за подобные сделки, являлись для начинающих предпринимателей небольшим подспорьем в ведении бизнеса. Для девушек, занимающихся проституцией, открытая рабочая виза в ОАЭ, служила в какой то степени гарантией их неприкосновенности, а так же позволяла девушкам беспрепятственно посещать закрытые элитные клубы города. Конечно, не все девушки могли позволить себе такую роскошь - заплатить от пяти до десяти тысяч долларов лишь за право законного пребывания в Арабских Эмиратах.
Близился час закрытия клуба. Девушки постепенно сбавляли цену за свои услуги, опасаясь остаться в этот вечер без барыша.
К Инге подошел высокий плечистый молодой местный араб, одетый по последнему крику моды, в рваные джинсы, расписанную футболку, со сдвинутой набок бейсболкой на голове.
Опытная Инга обычно игнорировала подобного типа клиентов, предпочитая им более законопослушных и интеллигентных европейцев. Девушки не без основания опасались местных арабов из ОАЭ, те, порой, вели себя беспредельно нагло, они чувствовали себя хозяевами в своей родной стране.
Араб, почувствовав колебание Инги, равнодушно пожал плечами. Он сказал, что готов заплатить ей половину обещанной суммы прямо сейчас. Он даже показал ей ключи от номера в отеле, в котором снял для себя комнату. Ему удалось убедить Ингу в своей благонадёжности. Позабыв об осторожности, пьяная Инга расслабилась, и согласилась поехать с арабом.
В автомобиль араба Инге пришлось сесть сзади, переднее сидение джипа, рядом с водителем было завалено различными вещами: коробками и пакетами со всякой всячиной. Они с друзьями завтра собираются на пикник - объяснил араб Инге. Порывшись в коробках, он протянул ей на заднее сидение бутылку готового коктейля из водки “Смирнофф-айс”.
Араб попросил у Инги разрешения заехать на бензоколонку. Он вёл себя с Ингой предельно вежливо, пытаясь усыпить её бдительность. Такое поведение было частью выработанного им и его друзьями плана. Деньги, заплаченные вперёд, ключ от отеля, давным-давно украденный ими – всё это тоже было частью их общего плана. Поинтересовавшись у Инги, какую марку сигарет она предпочитает, араб зашёл в небольшой магазинчик, какие обычно стояли около пустынных автодорожных заправок.
Уже на выезде из бензоколонки, в автомобиль араба, на заднее сиденье, где расположилась Инга, открыв двери джипа с двух противоположных сторон, на ходу в машину запрыгнули его друзья-подельники. Схватив Ингу, они заклеили ей рот липкой лентой, затем этой же лентой стянули ее руки за спиной, и грубыми движениями заставили её спуститься с сидения джипа вниз, к их ногам.
Сидевший за рулем араб включил на полную громкость радио, и машина с предельной скоростью понеслась по загородному шоссе.
Под звуки мелодичной песни “Роза пустыни”, в исполнении Стинга, новенький черный джип: “Ланд-кроузер” летел по трассе, минуя города Дубай, Шарджа, Ажман. Увозя Ингу в глубь арабской пустыни, в частные фермерские угодья, в отдалённо стоящий дом, где, не знающие жалости, жестокие молодые отморозки поджидали свою очередную жертву.
И не имелось никакой гарантии в том, что те две юные красавицы с модельной внешностью, отправившиеся сегодня в “Бурдж аль - Араб”, завтра не последуют вслед за Ингой и сотнями подобных, в гости к насильникам, в безлюдную арабскую пустыню…
Глава 9.
К вечеру тюрьма стала походить на разоренное гудящее осиное гнездо. Началась драка, в которую были вовлечены почти все заключенные женщины. Словно вся обида, вся агрессия, накопившаяся в женских сердцах, вырвалась наружу, преобразовываясь в неприглядное зрелище: женскую драку, с клочьями вырванных волос, порванной одеждой и расцарапанными лицами и руками.
А началось все с банальной кражи.
Вернулась из здания суда Кристина. Второе судебное разбирательство по делу Кристины длилось с перерывами два дня, и закончилось провозглашением окончательного приговора.
Кристина медленно шла к своему месту в камере, поникшая, потухшая. От маленького призрачного лучика надежды притаившегося где-то глубоко в ее сердце не осталось и следа. Она обречена…
Она вернулась обратно в тюрьму, в подвал. Вот она идет к своей камере мимо заключенных здесь женщин. И эти женские лица, эти женские глаза, вопросительно взирающие на нее, в большинстве своем равнодушные, эти глаза выдают потаенную радость их обладательниц. Ведь в сравнении с обреченностью Кристины их собственные беды и горести не так страшны. И глаза, эти зеркала души, отбрасывают это сравнение, эту радость за их обладательниц, за то, что у них не все так страшно, как у нее, у Кристины.
У юной, красивой, полной жизни, восемнадцатилетней девушки. Её ждёт двадцать лет заключения, двадцать лет одиночества…
Двадцать лет никто не признается ей в любви. Никто не заглянет с обожанием в ее печальные бездонные глаза, никто не увидит ее великолепного тела, никто не прикоснется к ее бархатной кофейной коже, никто не поцелует жадно и страстно ее жаркие пухлые губы…
Кристина, темпераментная девушка - мулатка вынуждена будет провести годы своей молодости в неволе, в тюрьме, в клетке…
Ей хотелось умереть…
Машинально Кристина потянулась за пачкой сигарет лежавшей под матрацем у неё на кровати, их там не оказалось.
И тут, взгляд Кристины упал на сидевшую напротив молодую индуску, худенькую, небольшого роста девушку, единственную находившуюся в данный момент в их общей камере. Остальные же женщины поспешили ретироваться, не выдерживая вида Кристины, избегая взгляда ее потерянных глаз, не имея ответа для ее немого вопроса.
-Где мои сигареты! Где!- Кристина вскочила, и в один миг, очутившись подле индуски, вцепилась ей в горло мертвой хваткой.
-Где мои сигареты!- шипела Кристина, она душила девушку, с тупой необъяснимой ненавистью сжимая ее горло, и дело было не в сигаретах вовсе, а в том, что эта проклятая, глупая индуска выйдет отсюда, выйдет из тюрьмы на свободу, а она, Кристина, нет…
Бедная, ни в чем не повинная индусская девушка билась под Кристиной в агонии, с ужасом глядя в ее дикие, черные, бессмысленные в данный момент глаза. Собрав в кулак всю свою последнюю силу, индуска с трудом оттолкнула Кристину и закричала хриплым страшным воплем.
Заключенные женщины, находящиеся в этот момент поблизости, ринулись в камеру и принялись оттаскивать от девушки обезумевшую, бившуюся в истерике Кристину. Кристина орала, вырывалась, царапалась как дикая кошка, женщинам с трудом удавалось удерживать ее.
-Кристина успокойся! Успокойся, пожалуйста,- прибежала ее подруга, филиппинка Зои.
-Я хочу умереть, я хочу умереть!- ревела, выла Кристина, - я хочу умереть!
Заплакала и Зои, видя свою подругу в таком состоянии.
Женщины-полицейские срочно вызвали подмогу: конвоиров мужчин. Заковав Кристину в наручники, полицейские увели, а точнее унесли обессилевшую, бесчувственную Кристину. Она еще две недели проведет в одиночном карцере, прикованной к постели, во избежание суицида. Под неусыпным наблюдением надзирателей и тюремного врача, делающего ей успокоительные уколы.
Женщины не торопились расходиться по своим камерам.
Чувствительная Людмила плакала, и плакали многие женщины. Верующие молились, молились за свою тюремную подругу, молились за спасение ее грешной души. И не имело большого значения то, к кому была обращена эта молитва, к Аллаху, к Иисусу, или к Будде, важно было, что женские сердца воздавали ее, прося помощи для своей ближней, молясь за нее всем сердцем, всей душой.
Начало было положено.
Пусть и ненадолго, всего лишь на короткий промежуток времени в женском отделении тюрьмы появились мужчины. Пусть они были одеты в полицейскую форму, пусть они были не очень привлекательны, но это были мужчины.
Женщины в следственной тюрьме пребывали подолгу. Как и в любой другой стране, в Объединенных Арабских Эмиратах судебные дела не решались быстро. Пухлые тома уголовных дел переходили из рук в руки многочисленных судебных следователей и чиновников, а то и пылились на полках, ожидая последних процессуальных сроков. Бюрократический аппарат совершенно не беспокоило, что за каждым таким томом притаилась и ждала своей участи, чья то жизнь и судьба конкретного живого человека.
Запах мужчин витал в атмосфере женского отделения тюрьмы. Женщины вспоминали своих возлюбленных и мужей. Еще острее почувствовалась неволя, лишение свободы, невозможность находится с близкими, любящими людьми.
Профессиональная танцовщица по имени Самане, иранка по национальности, наркоманка с большим стажем сидела у себя на кровати в камере. Она находилась здесь уже три месяца, не считая времени проведенного в тюремном госпитале, где её лечили, выводя из наркотической зависимости.
Иран одна из так называемых “закрытых” мусульманских стран с очень строгой исламской государственной политикой и законами.
Да, Самане была рождена и воспитана в мусульманских обычаях, которые наказывали женщинам быть смиренными, послушными и верными своим мужьям. В большинстве своём мусульманские женщины и есть таковы, безропотно сносящие любые, порой и жестокие, прихоти своих мужей. Но, стоило лишь им почувствовать ту свободу, ту прелесть независимости, стоило им лишь прочувствовать настоящую любовь, настоящую страсть и некоторые из мусульманских женщин становились совершенно необузданными и неуправляемыми. Ведь, чем более запретный порок, тем он притягательней и слаще.
Самане уловила мимолетный взгляд конвоира, всего лишь несколько секунд изучающие мужские глаза остановились на ее лице, но этого оказалось более чем достаточно. Самане возбудилась, как возбуждалась нередко, когда танцевала. Самане сидела у себя на кровати, закрыв глаза и дрожа от возбуждения…
Самане в течение десяти лет работала профессиональной танцовщицей “Белле-данса” или танца живота.
Вот Самане выходит на сцену ночного клуба. Оголенный пухлый живот, крутые бедра, черные как смоль длинные густые волосы, яркий броский макияж, сверкающий сценический костюм танцовщицы. Посетители притихли в зале, они заворожено смотрят на нее. Льется тягучая восточная музыка. Самане начинает свой танец. И вот она танцует, играет, показывает себя. И сейчас, танцуя, Самане обладает магической властью обольщения, она способна остановить на себе взгляд любого понравившегося ей мужчины. Она будет танцевать для него, полностью привлекая его внимание. Самане способна своим танцем вызвать в его душе сначала благосклонность и нежность, а затем желание и страсть. Своими движениями она завораживает, гипнотизирует его, заставляя его увидеть ее внутреннюю сексуальную энергию, заставляя его почувствовать, как она возбуждена.
Слишком долго в жизни Самане не было танцев, не было гашиша, не было мужчин, не было секса…
Самане возбудилась, сильно возбудилась, адреналин бурлил в ее венах требуя выхода. Самане встала, распустила волосы, разделась, оставшись лишь в кружевном черном белье, черную “шейлу” или арабский прозрачный платок с бахромой повязала на бедра и вышла из камеры.
Самане вызывающе посмотрела на потолок тюремного зала, на четыре видеокамеры по его углам в форме полусферы, на четыре всевидящих недремлющих ока, постоянно следивших за заключенными, за которыми могут прятаться мужские глаза.
Подпевая себе в такт Самане начала танцевать.
Заключенные женщины вмиг сбежались на представление, стали подпевать и хлопать в ладоши.
“Ялла, ялла”! “Давай, танцуй”! - слышалось со всех сторон.
- “Ираниян шармота!”, - эти слова, громко произнесенные одной из заключенных женщин арабок, прозвучали как искра, как электрический разряд. Они, подобно бомбе, словно взорвали и без того неспокойную, накалившуюся тюремную атмосферу. “Иранская проститутка” так приблизительно звучало это выражение в переводе с арабского языка.
- Ты сама “шармота”!- кинулась в защиту своей соотечественницы та самая пухлая маленькая задиристая иранка, воровка.
- Арабская шлюха! – кричала она, пытаясь вцепиться оскорбительнице в лицо.
И тут началось! Куча - мала. Свалка. Драка. Иранки против арабок, арабки против иранок, причем досталось и остальным женщинам, волею случая, оказавшимся вовлеченными в борьбу.
Заключенные женщины в тюрьме старались держаться вместе со своими соотечественницами. Образно говоря, разделяясь на лагеря, каждый со своим языком, обычаями, культурой и менталитетом.
Острой национальной вражды в Объединенных Арабских Эмиратах не было, но все же некоторые стычки на национальной почве случались.
Арабы недолюбливали иранцев, индусы не дружили с пакистанцами, жители Шри-Ланки вздорили с индусами, филиппинцы-христиане осуждали мусульман. В большинстве своем межнациональные распри тянулись исторически из глубины веков.
Не было спокойно и среди самих арабских жителей. Сирийцы враждовали с Египтянами, Марокканцы с Ливанцами, к жителям Палестины и Ливии было особое отношение, их опасались, не доверяя вовсе. Ненависть со стороны приезжих из других стран арабов к местным арабам из ОАЭ и к арабам из Саудовской Аравии, возникала, конечно же, от зависти к их финансовому благополучию, стабильности и богатству.
Катя во время драки стояла в стороне, рядом с камерой, в которой размещалось большинство русских. Властная Мария загнала всех своих в камеру, лишь Роза и Алия бросились в драку, причем Роза на сторону иранок, а Алия на помощь арабкам.
В стороне от Кати, словно приклеенная к стене, стояла африканка, с которой Катю водили наверх для снятия отпечатков пальцев. Высокая, под два метра роста с могучей фигурой, африканка тряслась от страха, в ужасе вращая белками вытаращенных глаз. Она качалась из стороны в сторону, словно африканский шаман в наркотическом экстазе, совершавший свой магический ритуал.
Несмотря на весь кажущийся трагизм ситуации, Кате, почему-то стало смешно. Как в детстве, когда за Катины шалости ее ругала мама, Катя частенько ей в ответ улыбалась, с трудом сдерживая смех. Возможно, смех в эти моменты был защитной реакцией психики, помогая разрядить нагнетающую обстановку.
Драка продлилась недолго, ворвавшийся во главе с офицером целый наряд полицейских с резиновыми дубинками в руках прекратил творившееся безобразие. Резким подчиняющим себе тоном офицер приказал всем заключенным встать в ряд лицом к стене, подняв руки вверх. Не послушавшихся его приказа женщин или попросту не успевших это сделать полицейские нещадно лупили дубинками. Иранку-танцовщицу и еще нескольких никак не сумевших успокоиться заключенных увели в карцер.
А остальным женщинам офицер приказал немедленно разойтись по своим камерам. Он наказал надзирательницам запереть все камеры на ключ и выпускать в общий зал лишь по нужде и то по одной заключенной.
Громогласным голосом офицер объявил, что происшедшая в тюрьме драка будет расценена как уголовно наказуемое деяние и что наказание за случившееся понесут все ее обитательницы, без исключения.
Женщины в страхе разбежались, надзирательницы заперли за ними все камеры.
Катя оказалась вдалеке от своих русских подруг, наедине со своими мыслями и противоречивыми чувствами. Семетей не приехал, но Катюшу не покидала надежда. Она была уверенна в нём и предполагала, что какие то непредвиденные обстоятельства помешали ему приехать, и очень надеялась на то, что Семетей приедет завтра. Неясно только, какие последствия повлекут за собой недавние происшедшие события. Завтрашний день будет среда, последний рабочий день перед официальными выходными в ОАЭ, четвергом и пятницей, и если Семетея не допустят к ней завтра на свидание, то Кате придется пробыть в тюрьме до субботы. Ей придется провести в тюрьме еще три долгих мучительных дня, полных сомнений и неизвестности.
Кате не спалось, ее мучили вопросы - сколько времени она будет вынуждена здесь находиться, выйдет ли она отсюда на свободу, или же ее депортируют домой.
Тем временем в камере русских спорили между собой возбужденные Алия и Роза.
-Теперь благодаря этой иранской ненормальной нас накажут,- со злостью проговорила Алия.
-Она не виновата,- защищала ее Роза,- это арабки в драку полезли.
-Нечего было плясать голой, дура твоя иранка, озабоченная какая- то, дешевка!- с презрением вторила Алия.
-Ой, можно подумать твои арабки не дешевки, египтянки вообще самые дешевые проститутки и еще страшные как моя жизнь,- злилась Роза.
Слово за слово подруги землячки из Казахстана разругались. Спор перекинулся на тему их бывших сожителей-возлюбленных, которые, как нам известно, были разных национальностей: египтянин у Алии и иранец у Розы.
- Всё! Хватит! Заткнулись обе!- не выдержала Мария.
С силой хлопнув ладонью по кровати, Мария заорала на девушек.
- Как можно быть такими идиотками!- кричала она.
- Мой бой-френд такой то, а мой бой-френд сякой то,- изображала спорящих подруг Мария.
- Да какая к черту разница!!! Где сейчас ваши бой-френды? Где?!- Мария раскраснелась от волнения,- они же бросили вас! Вы же по их милости здесь, в тюряге находитесь, идиотки!!! Да они же для вас даже билеты домой не купят!
Притихшие подруги молчали Марии в ответ, возразить было нечем…
Глава 10.
- Господи, я больше не могу здесь находиться! - тихонько проговорила молодая женщина с седыми волосами, и заплакала.
- Света, Светочка не плачь,- подсела к ней на кровать Людмила.
Света тяжелее всех переживала своё заточение в тюрьме, вдалеке от родного дома. Врачи охарактеризовали бы состояние Светы как пограничное, граничащее с серьёзным расстройством психики. Постоянно находясь в подавленном настроении, Света или сидела неподвижно, уставившись в одну точку. Или же лежала у себя на кровати, тихонько плача, уткнувшись лицом в подушку.
Она, казалось, игнорировала все происходящее в тюрьме. Света не вступала в разговоры и обсуждения, если же к ней обращались с вопросом, то отвечала односложно, да и то не впопад. Окружающие женщины привыкли к её состоянию и не приставали к ней. Одна лишь Людмила интуитивно догадывалась, что со Светой творится что-то неладное.
Тридцатишестилетняя Света задержалась с замужеством. Единственный поздний ребенок в семье интеллигентов, Светочка пошла по стопам своего отца университетского профессора и сама стала учительницей русского языка и литературы.
“Серая мышка”, так за спиной называли ее и в институте и в школе, где она впоследствии стала преподавать. Света всегда держалась особняком, тихая и неприметная, спокойная и мечтательная, словно ушедшая в себя.
Почему он, удачливый бизнесмен, обратил на нее внимание, она не понимала, да и он, кстати тоже.
Отец одного из “трудных” учеников в ее классе, он пришел в свой единственный раз на родительское собрание в школу.
Она рассказывала о детях, о школе, о воспитании. А он сидел и смотрел на нее, словно парализованный. Не понимая ни слова из ее монолога, он сидел и вслушивался лишь в мелодичный тембр ее голоса.
Он и не представлял себе, что такие женщины, как она, еще могут существовать в нашем современном, циничном, помешанном на деньгах мире.
Вместо того чтобы просить, как обычно, денег на нужды школы, Света, вдохновенно старалась преподнести родителям азы воспитания. Она рассказывала про то, как важно развить в ребенке личность, как научить детей читать книги, как приучить детей трудится. Как научить детей дружбе, уважению и любви к ближнему.
“Она словно живет сто лет назад”, думал он, глядя на нее.
Впоследствии для Светы каждый день из цветочного магазина стали присылать букетики цветов. Хотя и остальные учителя твердили ей о неизвестном воздыхателе, Света решила, что цветы ей приносят по какому-то недоразумению.
Бизнесмен всегда любыми путями добивался своей цели.
Выждав некоторое время, он решил, что пора действовать.
Он приблизительно просчитал, что нужно делать и как себя вести, чтобы завоевать ее сердце. И, конечно же, добился своего.
Совершенно ошеломленная от такого джентльменского мужского внимания Света согласилась поехать с бизнесменом на неделю в ОАЭ…
“И зачем он только притащил сюда эту училку?”- недоумевал бизнесмен, глядя на близоруко щурящуюся, сидящую напротив него, Свету.
Он разочаровался в ней после первой же, проведенной вместе ночи.
Они ужинали в одном из популярных русских ресторанов в Дубае, в “Тройке”. Здесь неплохо готовили русские блюда, черный русский хлеб, икру, всевозможные сорта копченой рыбы и мясных деликатесов доставляли в ресторан прямыми рейсами из России. Ресторан “Тройка” был популярным местом отдыха, как и среди туристов, так среди и местной русскоязычной диаспоры, ностальгически тоскующей по родине. Владельцы ресторана постарались создать душевную русскую атмосферу, внимание гостей привлекали гастролирующие танцевальные группы с шоу-программами. Приятному и теплому застолью способствовал и дизайн ресторана, роспись стен и дверей в народном русском стиле.
Пока Света отлучилась в дамскую комнату к столику бизнесмена подошла одна из множества находящихся здесь девушек.
- Привет милый,- проворковала она,- как дела? Ты в этот раз решил с женой приехать?
- Привет солнышко мое,- бизнесмен чмокнул девушку в накрашенные губки, - она не жена, это так, тетка одна, ты же понимаешь рыба моя, по работе.
- Так мы встретимся?- кокетливо вопрошала девушка.
- Конечно зайка моя, непременно, сегодня же,- отвечал он,- иди, лапонька, я позвоню. Я пришлю вам за столик вина, водки, всё, что захотите, девоньки мои.
“Надо же было припереться в Тулу со своим самоваром,- досадовал бизнесмен, глядя на вернувшуюся Свету,- да ещё с каким! Вот же зануда”.
Ни в эту, ни в последующую ночь бизнесмен не пришел в гостиничный номер Светы. Она поняла, что разочаровала его.
На четвертый день их отдыха в ОАЭ Света с бизнесменом отправились на так называемый сафари-тур. Поездка на джипах в пустыню, включающую в себя катание на лыжах с барханов, барбекю под открытым небом и восточные танцы в экзотических арабских шатрах.
Воодушевившись от новых ярких впечатлений, похорошевшая Света оживленно и мило болтала всю обратную дорогу в отель.
“Трахнуть её что ли, пока тепленькая?”,- размышлял бизнесмен, искоса поглядывая на Свету.
Он свернул с главной асфальтированной дороги на просёлочную, уходящую вглубь пустыни.
Что же, если он хочет её прямо здесь, в машине, она согласна. Она на всё согласна, лишь бы вернуть его внимание.
Внезапно яркий луч фонаря осветил салон автомобиля, застав нашу парочку врасплох в самый интимный момент.
Полицейская патрульная машина, совершая свой обычный рейд, наткнулась на джип бизнесмена.
Первым опомнился бизнесмен, вылезая из машины, наспех застегивая брюки.
- Хелло, капитаны!- стараясь хоть как-то взять ситуацию в свои руки, бодро проговорил бизнесмен. Встреча с полицейскими не сулила ничего хорошего.
Патрульные офицеры критично осматривали и машину и бизнесмена.
- Вы русские?- задал вопрос один из них.
-Да.
- Понятно!- полицейские и не ожидали другого ответа, - а здесь кто?- полицейский светил фонарем на совершенно растерявшуюся, пунцовую от смущения Свету.
- Кто она?- строго спрашивал бизнесмена патрульный.
- Моя жена.
-Покажите ваши документы!
Бизнесмен достал из папки свой паспорт, визу, права и документы на машину.
- Её паспорт?- спрашивал полицейский.
- Где твой паспорт? Да одевайся же быстрей!- тормошил бизнесмен застывшую, словно в ступоре, Свету.
- В сумочке,- еле слышно вымолвила Света.
Бизнесмен перерыл все содержимое Светиной сумочки, но паспорта не нашел.
- Где твой паспорт?!- торопил её бизнесмен.
Но от Светы было трудно добиться внятного ответа.
Бизнесмен тщетно пытался отыскать Светин паспорт в салоне автомобиля.
Полицейским надоело ждать.
- Сэр, пройдите в патрульную машину!- приказывали они бизнесмену.
Бизнесмен понимал, что с местной полицией лучше не шутить. В Объединенных Арабских Эмиратах под запретом были даже невинные поцелуи между мужчиной и женщиной в общественных местах. Секс в машине, на дороге расценивался как уголовно наказуемое деяние.
Бизнесмен попытался вступить в переговоры с патрульными офицерами, рассчитывая, что лучше всего разрешить эту проблему на месте.
Но полицейские не уступали.
-Сэр, садитесь в патрульную машину,- уже более твердо проговорил один из патрульных.
И тут бизнесмен совершил роковую ошибку.
Привыкший раздавать взятки направо и налево в своей родной стране, улаживая тем самым любые проблемы, бизнесмен достал портмоне и, вытащив оттуда пару стодолларовых купюр, попытался всучить их офицеру.
Местный полицейский просто опешил от такой наглости. Как же им надоели эти невоспитанные, проблематичные, вечно пьяные русские.
-Сэр, уберите свои деньги!- проорал взбешенный служитель порядка,- садитесь в машину!
Бизнесмену не оставалось ничего другого, как только подчиниться.
Один из полицейских сел в патрульную машину вместе с бизнесменом, а другой сел за руль в джип с сидевшей на заднем сидении, растерянной Светой. На двух автомобилях нашу незадачливую парочку отвезли в полицейский участок.
Всё происходящее впоследствии смутно отложилось в Светиной памяти, словно сквозь нереальный туман.
Она помнила враждебные чужие лица полицейских и почти такое же враждебное, искаженное злостью лицо бизнесмена. Света, как ни старалась, не могла вспомнить местонахождение своего паспорта. Она помнила лишь, что по приезду в аэропорт, положила свой паспорт вместе с вложенной в него визой в сумочку и не вынимала до сих пор…
В дамской комнате ресторана “Тройка” две ярко одетые молоденькие девушки болтали между собой, подкрашиваясь перед зеркалом.
-Помнишь,- говорила одна девушка другой,- я тебе рассказывала про москвича, с которым я как-то пять дней зависала.
-Ну, да, что-то припоминаю,- отвечала ей подруга,- это тот, который тебе бриллиантовое колечко задарил?
- Ой, он мне еще всякую кучу барахла накупил, да и заплатил за все время сполна,- хвасталась девушка, - так вот, он у нас сегодня в ресторане гуляет, только вот с ним кикимора какая-то, наверно жена.
В этот момент в туалет зашла Света.
Рассказывающая девушка осеклась на полуслове. Легонько толкнув плечом свою приятельницу, она покосилась на Свету, указывая подруге на нее взглядом.
Когда Света вошла в туалетную кабинку, девушка заговорщическим шепотом наставляла свою приятельницу.
- Задержи ее здесь, а я побегу почирикаю с москалем, может он нас двоих сегодня возьмет,- просила подругу девушка.
Когда Света стала мыть руки, девушка незаметным движением столкнула, стоящую на мраморной притолоке Светину сумочку на пол. После чего, резким движением ноги оттолкнула сумку в другой угол просторной дамской комнаты. Вещи из сумки разлетелись по всему полу.
-Ой, простите, я нечаянно,- мельком бросив извинение для Светы, девушка побежала в зал ресторана, ей натерпелось познакомиться со щедрым клиентом своей подруги.
В это время в туалете находилась еще одна девушка, стоявшая в стороне, словно ждущая своей очереди.
-Разрешите, я вам помогу!- бросилась она на помощь, опустившейся на колени Свете.
-Спасибо!- поблагодарила ее Светлана, близоруко щурясь, пытаясь почти на ощупь собрать свои вещи.
Лиля, та самая девушка, которая вызвалась помочь Светлане, на самом деле преследовала другую цель, она рассчитывала стянуть что-либо из ее сумочки: деньги, золото, мобильный телефон, что-либо имеющее ценность. Она привыкла промышлять таким образом на дискотеках и в ночных клубах, обворовывая своих же подруг по несчастью. Мужчин клиентов она тоже обкрадывала без зазрения совести. За долгое время, проведённое в этой стране, Лиля разочаровалась в мужчинах и возненавидела их. Она с трудом заставляла себя кокетничать с клиентами. Лиля давно поняла, что для неё было легче сбежать от них, прихватив их кошелёк, чем исполнять их прихоти в постели. Она ненавидела этих похотливых молодых самцов, этих молодящихся старикашек, этих самодовольных, чванливых, сорящих деньгами снобов. Она ненавидела и презирала всех мужчин, которые стаями вились вокруг нее, обольщенные её невинной ангельской внешностью. Лиле недавно исполнилось тридцать лет, но внешне, особенно в полутьме ночных клубов она выглядела лет на восемнадцать. Она научилась театрально хлопать сильно накрашенными ресницами и надувать обрисованные губки. Маленького росточка, худенькая, Лиля была из той породы женщин, про которых народная пословица гласила, что “маленькая собачка всю жизнь щенок”. Мужчины и не подозревали, что в белокурой головке женщины ребенка притаился расчетливый хладнокровный рассудок. А за кукольной внешностью скрывался жестокий и алчный характер.
Лиля, как обыкновенно после совершения кражи, сразу же торопливо ушла из ресторана и вернулась к себе домой. Она снимала одну из комнат на вилле, где русская женщина, хозяйка виллы, сдавала меблированные комнаты гражданам из стран СНГ. Поначалу Лиля задумала продать Светин паспорт за пару тысяч долларов знакомой сутенерше, которая нередко помогала ей сбывать краденые вещи.
Эта же сутенерша каждый месяц выправляла для Лили поддельные копии паспортов и виз, необходимых для визитов к клиентам в отели.
Правительство ОАЭ принимало необходимые меры для охраны, как и местного населения, так и иностранных гостей. Правоохранительные органы старались гарантировать безопасность для опасающихся приезжать в извечно неспокойный регион стран Ближнего Востока граждан Евросоюза и Америки. Полицейское управление требовало от руководства всех, без исключения отелей, находящихся на территории ОАЭ, немедленного полицейского репорта “он-лайн”. При въезде и выезде гостей сотрудники администрации заполняли определенную форму и сканировали паспорта гостей, после чего вся информация через Интернет отправлялась для учета на сервер полиции. От посещающих клиентов отелей девушек в обязательном порядке служащие отелей требовали копии паспортов.
Российский заграничный паспорт, да еще и с действующей визой имел здесь, в Объединенных Арабских Эмиратах большую ценность. По нему можно было беспрепятственно выехать из страны, нужно было лишь подобрать, готовую заплатить за паспорт девушку, похожую на владелицу паспорта.
Лиля внимательно смотрела на свое отражение в зеркале, сравнивая своё лицо с черно-белой фотографией Светы. Она тщательно смыла с лица всю косметику, нарисованное бэйби-фейс стерлось, и под ним обнажилось настоящее уставшее лицо Лили. Лиля безвыездно находилась в ОАЭ уже шесть лет, она и не надеялась на возвращение домой.
Всё! Решено!
Она рискнёт! Она умна и расчетлива, и авантюризма ей не занимать.
Ей нужно лишь перекрасить выжженные волосы в пепельный мышиный цвет, напялить на себя мешковатую одежду и громоздкие учительские очки.
Вылетать на территорию России прямыми рейсами было небезопасно. Лиля знала, куда она полетит со Светиным паспортом, в Киргизию.
Буквально на днях Лиля просмотрела программу по телевидению, затрагивающую настоящее положение дел в этой стране.
Лиля, как и все подолгу находящиеся на чужбине, тосковала по родной стране и с удовольствием смотрела транслирующиеся в ОАЭ через спутниковую связь, российские каналы. Недавно на одном из лидирующих каналов показывали Киргизию, как перевалочную базу наркоторговли. Показывали местное бедствующее население, готовое за небольшую мзду перевозить через границу наркотики, оружие или людей. Показывали и местные власти, находящиеся не в состоянии что-либо пресечь или изменить. Именно через Киргизию Лиля вылетала шесть лет назад в Арабские Эмираты, по поддельному киргизскому паспорту с вклеенной Лилиной фотографией.
Дело в том, что власти Узбекистана, откуда была родом Лиля, ужесточили пограничный контроль. Одиноких, без сопровождения родственников, женщин возрастом до тридцати лет по туристической или визит визе в ОАЭ не выпускали на узбекской границе. Правоохранительные органы и служба государственной безопасности Узбекистана пытались, хоть каким то образом приостановить торговлю людьми. Ведь многие, вылетевшие за границу из интернационального аэропорта города Ташкента, девушки, годами не возвращались домой. В МВД Узбекистана сотнями собирались заявления от обеспокоенных, впавших в отчаяние родных. Но фактически было очень сложно отследить местонахождение пропавших людей. К примеру, вылетающих в Бангкок, столицу Таиланда, девушек, незаконным образом через границу переправляли далее в Малайзию, Сингапур или Бруней. Девушек, вылетевших в Египет, через неохраняемые участки границы, находящиеся в пустынях, переправляли в Израиль или Иорданию. Бордели Турции, Южной Кореи и Греции, улицы красных фонарей стран Европы были заполнены девушками из стран бывших союзных республик, жертвами, раскинувшей свои щупальца по всему миру, преступной сети торговли людьми.
Но, несмотря на все усилия узбекских властей, пытающихся пресечь вывоз девушек за границу для занятия проституцией, сутенеры продолжали свою деятельность. Девушек переправляли в Дубай через Москву, Алма-Ату, или же через Киргизию, что было самым дешевым вариантом. На границе между Узбекистаном и Киргизией нужно было лишь перейти вброд небольшую речку, и девушки оказывались в другой стране. Затем девушки вылетали в город Шаржа чартерным рейсом из аэропорта провинциального киргизского города Ош. Для Лили именно этот путь в ОАЭ оказался единственно применимым. До выезда в Эмираты за плечами Лили имелся довольно солидный криминальный багаж. Срок, отбытый в колонии для несовершеннолетних, последующий за освобождением срок условного заключения, а также воровской криминальный опыт и занятие проституцией в Москве. Поддельный киргизский паспорт Лили остался у сутенеров, от которых она сбежала через неделю после приезда. Она в течение шести лет проживала на территории Арабских Эмиратов, не имея при себе никаких документов.
Заполучив Светин паспорт, Лиля рискнула выехать из страны. На следующий день после кражи паспорта, Лиля, не теряя времени, выехала в аэропорт Шаржи, где купила билет на чартерный рейс в Бишкек. С российским паспортом Светы ей удалось беспрепятственно пройти через местный пограничный контроль.
Света поседела за одну бессонную ночь, узнав, что человек с ее паспортом и визой покинул территорию ОАЭ. Неизвестно было, сколько времени Свете придется провести в тюрьме, как минимум несколько месяцев, необходимых для идентификации её личности.
Бизнесмену же потребовались все его связи для освобождения. Он чертыхался и проклинал невезучую училку, обвиняя ее в происшедшем.
В Москве его ждала семья, а также бизнес и куча дел, требующих его незамедлительного присутствия. Он срочно вылетел к себе на родину, оставив Свету потихонечку сходить с ума в чужестранной тюрьме…
Глава 11.
Сабрину повели на смотрины к местному арабскому богачу. Сначала, запыхавшаяся Мухаббат, забрав девушку из отеля, отправилась с ней в магазин. Она купила для Сабрины яркий, переливающийся стразами и вышивкой на восточный манер костюм, в тон ему прозрачный платок на голову, а так же изящные босоножки и сумочку. Сейчас, глядя на переодевшуюся и подкрашенную Сабрину, её невозможно было отличить от арабской девушки. Сабрина была узбечкой лишь наполовину, от отца таджика она унаследовала огромные, изумительного разреза глаза, как у газели и длинные ресницы.
Мухаббат критично осматривала девушку, облегающий костюмчик сидел как влитой на идеальной фигурке Сабрины, длинные волосы блестели, на её милом свежем личике от волнения проступил естественный румянец. Придраться было не к чему.
Мухаббат нервничала, ей очень хотелось угодить местному арабу, который в прошлом занимал высокий полицейский пост, но и сейчас, выйдя на пенсию, имел большое влияние, связи и авторитет.
Местный богач был давно и счастливо женат, имел семерых детей, старший из которых был намного взрослей Сабрины. Он вступил в тот опасный для мужчин возраст, про который говорят: “седина в бороду, а бес в ребро”. Он частенько изменял жене, но до встречи с Сабриной, все эти измены были лишь мимолетными случайными связями.
Сабрина, прелестная юная девушка, сравнимая лишь с нераспустившимся бутоном розы, совсем еще ребенок, с первого взгляда покорила сердце арабского миллионера.
Ей повезло, сбылась её мечта. Сабрина встретила своего принца, который бросит к её ногам весь мир.
Он заплатит за нее выкуп: шесть тысяч долларов обманщице Мухаббат, так называемые, понесенные ею на дорогу расходы.
Он осыплет счастливую Сабрину подарками и золотом. Он накупит для нее целую гору одежды. Красивейших восточных нарядов, в которые Сабрина будет наряжаться, меняя их каждый день, красуясь перед ним и радуясь как дитя.
Он полетит вместе с ней в Бухару, к ней на родину, как полагается, просить благословения её родителей. Он купит для её большой семьи огромный дом в Бухаре и отдельную квартиру для Сабрины. Он заплатит большую сумму денег за лечение её больной матери и вернет её отца в семью. Он откроет для Сабрины частный малый бизнес: салон красоты в центре города, а для её отца купит мини автобус, давая ему возможность зарабатывать деньги.
Он позаботится о братишках и сестренках Сабрины, оплачивая их учёбу в дальнейшем. Он целиком и полностью взвалит все проблемы её многочисленной родни себе на плечи.
Он откроет для Сабрины двери в роскошный, не ограниченный возможностями мир больших денег. Он покажет ей весь свет, отправляясь путешествовать в разные станы.
Сабрина мечтала об этом с самого раннего детства, без устали трудясь по дому, как Золушка мечтала о своём принце.
Иногда мечты сбываются, нужно лишь очень сильно этого желать. Сабрина верила в свою мечту, верила в то, что с ней должно произойти нечто чудесное и это произошло, как написано в сказках.
И пусть её принц по возрасту годится ей в отцы, и пусть она никогда не испытает с ним сжигающей сумасшедшей страсти, но она будет благодарна ему, привыкнет к нему, а может и полюбит его впоследствии.
Что значит любовь?
Любовь - разве это не трогательная забота, разве это не благодарная возможность в любую минуту жизни ощущать твердую поддержку близкого человека? Сабрина будет благодарна ему за всё, что он сделал для неё и для её семьи.
А что самое главное - он спасет от алчных рук Мухаббат подрастающих сестёр Сабрины, им не придётся пройти через всё то, через что пришлось пройти ей.
Но всё же иногда, по ночам, ей будут сниться раскосые влюблённые глаза небогатого парня, который платил деньги только лишь за то, чтобы прикоснуться к её рукам, робко обнять её, сложив голову к ней на колени.
Семетей пил, пил по настоящему, по-мужски, не закусывая. Он потерял её, свою женщину.
Семетей приехал в маленький отель, где жила Сабрина. Он был окрылён своим найденным отчаянным решением, и спешил порадовать свою возлюбленную радостной новостью, о том, что в скором времени заберет её отсюда. Но Сабрины в отеле уже не было…
Остальные, проживающие в отеле девушки, не знали теперешнего местонахождения Сабрины, они лишь сообщили ему, что её, накануне, из отеля забрала Мухаббат.
У Семетея не было никакой зацепки, ни единой ниточки, за которую можно было бы зацепиться, чтобы, размотав клубок, найти Сабрину. Он ведь даже не знал её настоящего имени и фамилии, ни тем более данных Мухаббат. Обычно сутенёры вели себя предельно осмотрительно и осторожно, ведь их преступная деятельность жестко каралась местными законами. Семетей проработал в ОАЭ уже несколько лет, он слышал немало подобных историй, случившихся с привезёнными сюда девушками. Он чётко осознавал, что бесполезно даже пытаться отыскать свою возлюбленную, запрятанную в большом мегаполисе.
Совершенно забыв про Катю, а так же про свой, разработанный в уме “план ограбления”, Семетей вернулся домой. Так, Сабрина, своим внезапным исчезновением, воспрепятствовала свершению его планируемого “подвига”. Она спасла Семетея от той невидимой черты между законом и беззаконием, отделяющей совершение преступления и, неизбежно влекущего за собой, наказания.
Внизу, в общежитии отеля, купив за десять долларов бутылку контрабандного дешёвого индийского виски, Семетей поднялся к себе в комнату. Максим находился на работе в отеле, это обрадовало Семетея, в настоящий момент он бы не выдержал не только разговора с любопытным Максимом, но и просто его присутствия.
Семетей налил себе, а затем залпом выпил полный стакан виски. По его щеке побежали скупые мужские слёзы. Слёзы бессилия от невозможности что-либо изменить в этом мире, навязывающем нам свои, жестокие правила. Где-то внутри у него зарождалась злость, холодная страсть к разрушению, направленная сначала на других, а затем против себя самого. Семетей выпил литровую бутылку виски, сидя в своей комнате в одиночестве и разговаривая сам с собой.
Эту короткую сильную любовь, ставшую впоследствии для Семетея наваждением из-за своей незавершенности, эту девушку он не забудет никогда. Ему было дано пережить яркую вспышку сильного чувства и память о ней пронести через всю оставшуюся жизнь.
В отеле, где работали Катя и Семетей забили тревогу. Сначала, без объяснения причины, не вышла на своё рабочее место Катя, её мобильный телефон был отключен, и сама она пропала без вести, не появлявшись в общежитии для сотрудников отеля. А сегодня, другой русскоговорящий сотрудник рецепшена, Семетей, вслед за Катей не вышел на работу и не отвечал на звонки своего мобильного номера. Обеспокоенный супервайзер доложил о случившимся менеджеру “фронт-офиса”.
“Что происходит с этими русскими”?- недоумевало руководство отеля. Русские сотрудники отнюдь не являлись самыми примерными, дисциплинированными и организованными. Но руководство отеля прощало им лёгкие промашки в работе и небольшие нарушения дисциплины. Такое поведение на рабочем месте было особенностью русских людей, и работодатели заранее смирялись с этим. Русскоговорящие сотрудники были необходимы отелю, ведь множество туристических фирм заранее, перед бронированием мест в отеле для своих туристов обговаривали с руководством обязательное условие: наличие русских сотрудников в отеле.
Супервайзер фронт офиса по указанию менеджера спустился вниз на кухню, где работал Максим, с поручением выяснить непонятные действия, а точнее бездействие русских сотрудников.
Максим, вернувшись после работы в свою комнату в общежитии, которую он делил вместе с Семетеем, обнаружил его лежащим на полу. Его тщетные попытки разбудить забывшегося в пьяном угаре Семетея, не принесли результата.
На следующий день, проспавшись и придя в себя, Семетей выйдет на работу, он вернёт ключ от сейфа незадачливому русскому туристу и расскажет про происшедшее с Катей своему менеджеру.
Тем временем в следственном изоляторе, где находилась Катя, ввели ужесточение режима. В наказание за происшедший накануне инцидент, заключенным женщинам запретили выходить из камер в общий тюремный зал. На три дня, до субботы, заключенных лишили коротких свиданий с родственниками и другими посетителями тюрьмы.
Время тянулось мучительно долго, оно, как казалось Катерине, просто остановило свой ход. Ей не оставалось ничего другого, как только ждать. Ждать субботы, ждать Семетея, ждать помощи извне, ждать своего шанса выйти из тюрьмы на свободу…
Эпилог:
Вот она!!! Свобода!!!
Свобода! Солнце! Небо!
То, что чувствовала сейчас Катя, невозможно передать словами, это надо прожить, ощутить, прочувствовать. Чувствовать свободу, смотреть на это нереально лазурное небо, на теплое ласковое солнце, на синее манящее море, такое притягательное и в тоже время такое опасное в своей немереной мощной силе.
Свобода! Кажется, что даже сам воздух на свободе другой, так и хочется вздохнуть полной грудью, так и хочется кричать, кричать от счастья!
Катю выпустили из тюрьмы.
Генеральный менеджер отеля, коренной американец, снисходительно отнесся к Катиному приключению, а точнее сказать злоключению. К тому же зимой в Объединенных Арабских Эмиратах был самый разгар туристического сезона, и в отеле, на рабочем месте присутствие русскоговорящей девушки было острой необходимостью. На оформление Катиных документов, на визу и на билеты из бухгалтерии отеля уже была выделена и потрачена энная сумма денежных средств, и, генеральный менеджер принял единственно разумное и рациональное решение оставить Катю работать в отеле.
По закону ОАЭ употребление спиртных напитков каралось штрафом в размере от 500 дирхам или же лишением свободы на срок от 5 дней. Катюша пробыла в тюрьме «Неяба» пять дней, пять долгих незабываемых дней. Выражаясь судебным термином, Катя свой срок наказания отбыла, и ее отпустили.
На фирменном гостиничном мини- автобусе за Катей приехали водитель и сотрудник отдела кадров отеля, молодой индус с русским именем Андрей. Они еще долго впоследствии будут добродушно подтрунивать над Катериной, как впрочем, и остальные сотрудники отеля, дружные с ней. Сейчас же, Андрей, как официальный представитель, оформил необходимые для Катиного освобождения документы, и, с улыбкой и с хитрецой в глазах встречал ее у выхода из тюрьмы.
Выходящая из ворот тюрьмы Катя тоже улыбалась ему в ответ.
Улыбалась от всей души, улыбалась со слезинками радости на глазах. Катя была счастлива!
Водитель вез Катю по “Джемейра роуд”, элитной улице, расположенной параллельно пляжу. Они проезжали мимо гряды пятизвездочных отелей и живописных частных вил, чудес архитектуры.
Вот он, “Бурдж аль–Араб” или “Арабская башня”, отель, не имеющий аналога в мире. Визитная карточка Дубая, отель-чудо, отель-сказка, самый высокий отель в мире, дерзкая идея современного дизайна. Вот он, словно парус, парящий в море, фешенебельный отель, каприз правящего шейха.
Катя смотрела на этот отель, на эти виллы, смотрела сияющими от счастья глазами.
Но все же ее счастье свободы было не полным, нет, ее сердце жгла горечь, горечь и обида за подруг, оставшихся в тюрьме.
Катя еще много раз будет проезжать мимо Арабской башни, но, почему-то впоследствии, этот отель, это воплощение роскоши и баснословного богатства не будет вызывать в ее душе восторга.
При виде его Катя будет вспоминать те пять дней, проведенные в тюрьме, в неволе.
Она будет вспоминать своих подруг, повстречавшихся там, несчастных прекраснейших женщин. Катя будет вспоминать заплаканные глаза Марины и добрые глаза Людмилы, она будет вспоминать красивую мулатку Кристину…
И весь этот блеск, весь этот глянец и вся эта показная роскошь Дубая не затмит в ее душе того сильнейшего впечатления от обратной стороны этой глянцевой картинки. От тех пяти дней, проведенных ею в заключении в тюрьме под названием “Неяба”, в суперсовременном арабском “зин-дане”.