Герман Стерлигов. Дать людям волю!

Предисловие

Дорогой    читатель!
Представляю вашему вниманию  произведение, которое  в полной мере назвать книгой довольно сложно. Скорее это литературный очерк, выполненный в форме диалога,   о двух новых грандиозных проектах Германа Львовича Стерлигова. Человека по-своему интересного  и необычного. Который ознакомившись с нижеизложенным материалом, приостановил превращение его в книгу. Почему? Мне сложно понять. Причин должно быть довольно много, потому что Герман Львович щедро отблагодарил меня за работу и категорически отказался участвовать в проекте книги  дальше.
Однако, "строчки стали проситься" к людям. Слишком необычная  получилось литература уже в предварительном изложении. И благодаря словам Стерлигова, и в описании моих собственных ощущений от услышанного.   Поэтому я посоветовался с друзьями и  принял решение самостоятельно опубликовать произведение под  двойным названием "Дать людям волю! (Главы из  недописанной книги)".   
Читайте смело, эта книга (если ее можно так назвать) совершенно правдива. В ней нет ни слова художественного вымысла. Правда, как вы знаете, довольно редкая штука, особенно  в наше время.
С  уважением,
автор




Пролог


Впервые я увидел Германа Львовича на пресс-конференции в газете «Известия». Его заявления и ответы на вопросы производили сильное впечатление даже на видавших виды журналистов. Он весь был какой-то живой. Резкий, органичный. Чрезвычайно конкретный. Несмотря на средний рост, из-за своей энергичности, казался просто гигантом. Откровенные фразы и понимание последствий сегодняшних экономических событий в мире, иногда даже шокировали. Не было в нем холеной неторопливости, которая присуща большинству московских политиков и предпринимателей. Он говорил короткими емкими фразами, которые выражали самую суть. Никакого словоблудия, никакого заигрывания с аудиторией. Коротко, толково и по существу. Только смысл его слов доходил до меня с трудом. Оглядев собравшихся представителей СМИ, я понял: сложности с пониманием не только у меня.
Нет, Стерлигов говорил членораздельно. Правильно строил предложения. Плюс, хорошо поставленный голос, выдавал в нем человека, привыкшего выступать публично и управлять людьми. Стопроцентный лидер. Другое дело – смысл сказанного. Слишком сильно отличались речи Германа Львовича от привычной «требухи» московских пресс-конференций.   
Он начал говорить о глобальном кризисе. А потом вдруг сделал неожиданный вывод,  мол, кризис – это  уникальная возможность расселения городов.  Правительство  страны могло бы стимулировать переезд населения из  мегаполисов в сельскую местность.  По словам Германа Стерлигова: «можно было бы выделить деньги из бюджета для создания инфраструктуры в селах, ввести определенные крестьянские льготы и дополнить законодательство  правовыми документами». Которые позволили бы безболезненно поменять место жительства большому количеству людей в короткие сроки.
 
Из зала тут же посыпались вопросы. Не могу сказать, что кто-то пытался дискредитировать Германа Львовича, но высказывания были довольно резкими. Журналистов можно понять, большинство из них приехали с периферии, чтобы добиться в Москве успеха. Именно в своей профессии. А тут расселение, полная перемена образа жизни. Не сильно ошибусь, если скажу: многие гуманитарии только от мысли, что надо будет возделывать землю или заниматься животноводством, испытывают ощущения, весьма похожие на панику.
Между тем, пресс-конференция продолжалась. Стерлигов рассказывал о том, что
в настоящий момент он вместе со своими партнерами занимается освоением  некоторых районов. Готовит «почву» для будущих переселенцев.
Зал стал сыпать едкими репликами и разразился каверзными вопросами. Герман держался  достойно. Игнорировал хамские фразы, отвечал на конструктивные вопросы.
Скажу честно, я сам житель большого города и никогда не занимался сельскохозяйственными работами. Даже в институтские годы на картошку не ездил. Но  идея расселения части городских жителей в сельскую местность для предотвращения дефицита продовольствия, из уст Германа Львовича звучала довольно привлекательно. Наверное, потому, что в его жизни был и есть опыт крестьянской жизни.
Ни для кого не секрет,  Стерлигов  со своей семьей в течение пяти лет благополучно жил в непосредственной близости от природы, разводил овец и вел практически натуральное хозяйство. По его словам, только беспокойство за будущее России заставило его покинуть дом, оставить семью и вернуться в Москву для принятия действенных мер против разрастающейся экономической катастрофы. Простая крестьянская жизнь для него более привлекательна, чем существование в мегаполисе. Это слышалось в его голосе, когда он описывал свой дом, скот, хозяйство.

Вторая заявленная тема пресс-конференции была посвящена созданию АРТЦ  -Антикризисного Расчетно-товарного Центра.  Сам по себе проект уникальный, если не сказать одиозный. Центр поражает своим размахом и простотой. Вот как Стерлигов комментировал свою идею: «Правила работы другие, система как бы вне игры. Многих подобная идея смущает, хотя бы потому, что ранее не было ничего подобного. Это бизнес 21 века, в нем совмещены информационные технологии и натуральный обмен. Который  мы привыкли называть бартером.  Смена формации всегда болезненна. Жизнь требует постоянного поиска чего-то нового. Каких-то десять лет назад большинство людей не имело понятия об интернете и мобильных телефонах, а сейчас это уже повседневная жизнь».
Далее он объяснил, как будет работать вся схема. Но об этом позже. Главное, он поделился своими предположениями, как будет выглядеть Россия, если срочно не предпринять антикризисные меры. Безработица, голод, преступность. Не исключены локальные международные конфликты. Стало страшновато, неужели нас ждет «Америка тридцатых»?

….Рост американской экономики прекратился в июне 1929 г., в сентябре началось падение курса акций, а 29 октября того же года наступил знаменитый «черный вторник», когда рухнули акции даже самых надежных компаний. Началась «Великая депрессия»… Безработица выросла с 3,2% в 1929 г. до 24,9% в 1933 г. и 26,7% в 1934 г. 34 миллиона американцев оказались вообще без какого-либо дохода. Рухнул сбор налогов и мэрии городов оказались не в состоянии поддерживать городское хозяйство и систему школьного образования. В Чикаго мэрия задолжала учителям 20 млн. долларов. В Нью-Йорке триста тысяч учащихся перестали посещать школы из-за отсутствия средств у муниципальных властей, а из числа тех учеников, которые продолжали ходить в школу, 20% страдали от недоедания. К 1933 г. обанкротились или закрылись около полутора тысяч колледжей. Страна была охвачена голодными маршами… *
(* здесь и далее фрагменты статьи «Управление экономикой  США в кризисных и чрезвычайных условиях: уроки для России». http://mfit.ru/defensive/vestnik/vestnik4_1.html)

Откуда-то пришло странное двойственное чувство. С одной стороны, мозг отказывается верить тому, что слышал. С другой,  уверенность: «этот человек не лжет». Он пришел сюда, в «Известия» не за популярностью. И не за пиаром. Он действительно хочет помочь стране.
Возможно, Стерлигов прав, а мы сидим в этом просторном зале, надуваем щеки и спорим, чуть ли не в глаза смеемся.  А потом через полгода или год, с матюками улепетывая из Москвы, мы все будем вспоминать об этом предупреждении и жалеть, что не услышали. Потому что все как один держались за непоколебимость Москвы. Мы верили всегда ей, начиная с момента приезда в погоне за славой и материальным благополучием, и заканчивая унылыми буднями душных офисов в ежедневной тягомотине нашей неудавшейся жизни. Конечно, мы убеждали себя, невзирая на тяжелые рутинные годы: «Москва еще нам улыбнется». Преподнесет «блюдечко с голубой каемочкой».  И вот тогда можно будет жить. Именно жить так, как навязывают  нам киношные и телевизионные сказки.
Я сидел тогда и думал, что, если Стерлигов прав, хотя бы на половину, всего этого, что мы привыкли считать символами удавшейся жизни, может просто не стать.
Конечно, не верится. Что бы изменить привычную картину мира миллионов людей, воспитанных телевизором, одной пресс-конференции недостаточно. И десятка будет мало, знаю, почти десять лет пиаром занимался. Нужна последовательная, ежедневная пропаганда, построенная на фактах. Фактах, которые «лезут в глаза». А в настоящее время, все идет своим чередом. Да, кого-то где-то увольняли, доллар с евро поднимался каждый день, периодически слышалось слово кризис, но телевизор продолжал развлекать, и большинство людей продолжали как-то жить, периодически поругивая правительство за неумелое обращение со страной.
Стерлигов был другим. Все были привычные «люди-как-люди», а он один на всю пресс-конференцию был другим.
Как будто Судьба  специально  его вместе с женой и детьми, чтоб побольнее,  пять лет закаляла там, в лесу Можайского района. Где нет электричества и никаких элементарных условий для жизни, по нашим, общепринятым понятиям.

Просто писать статьи о Германе Львовиче и его начинаниях недостаточно. Газеты можно не читать, а телевизор не смотреть. Миллионам людей для понимания того, что на самом деле спрятано за вечно острящими телеэкранами, нужно поверить. Например, в то, что наша жизнь в наших собственных руках. Мы же в России, куда нам без веры? 
- Тогда может понимание придет, - сказал я вслух и встал с кресла.
Пресс-конференция закончилась не большим фуршетом, где представители различных СМИ обменивались мнениями. Через некоторое время Герман Львович вышел к столам. Чем-то угостился и заговорил с одним из организаторов мероприятия. Не знаю, что на меня нашло, появилось страстное желание написать книгу обо всем услышанном. Об АРТЦ, расселении мегаполисов и Германе Стерлигове.
Не долго думая, я подошел к собеседникам.
- Здравствуйте, Герман Львович, - сказал я.
- Здравствуйте, - он пожал мне руку и продолжил: - Хочу поблагодарить вас за вопросы, они были своевременными и по существу темы.
- Спасибо, - я улыбнулся. – У меня есть довольно необычное предложение.
- Интересно. Какое?
- Я хочу написать книгу о вас и ваших проектах.
- Ну, - Стерлигов слегка улыбнулся. – Наверное, мне еще рано писать мемуары, а вот о проектах – это другое дело. Может получиться полезная книга.


Весь материал, который вы прочитаете далее, является только мнением автора, написанным в результате личных встреч  с генеральным директором АРТЦ Германом Стерлиговым.   

 Первая встреча. Разговор в машине.

Наша первая встреча после принятия решения о написании этой книги, как это ни странно, произошла в машине. Герман Львович торопился по делам и любезно согласился взять меня пассажиром, чтобы по дороге я мог задать ему несколько вопросов. Ехали мы довольно быстро, но Стерлигов отличный водитель. Через некоторое время  я  освоился и начал спрашивать:
- Кто такой Герман Стерлигов? Скажите, кем себя считаете?
Мой собеседник удивленно посмотрел на дорогу. Повернуться ко мне видно было опасно, скорость все-таки. Он выдержал не большую паузу.
- Я, прежде всего, православный христианин.

Уважаемый читатель должен понять меня правильно. Прежде чем, начать писать книгу подобного рода, необходимо было подготовиться. Разобраться в личности человека, выдававшего на всеобщее обсуждение факты, которые даже подготовленной публике, казались слишком сильными.

- Герман Львович, вы поставили перед собой глобальные цели. Вы спасаете мир? 
- Да нет, что вы…? Пытаюсь выжить в этом мире. Но для того, чтобы выжить, нужно избежать ядерной войны.
- Вы серьезно? – язык меня слушался неохотно. – Я имею ввиду… о ядерной войне…
- Конечно, серьезно.
Стерлигов на несколько секунд повернулся ко мне и внимательно, изучающе посмотрел сквозь очки.
Мне же говорить на тему ядерной или еще какой-либо войны вообще не хотелось. К чему о ней говорить? Нужно просто сделать все возможное, чтобы не было ничего подобного. Вдруг мне пришла в голову совершенно неожиданная мысль. 
- Скажите, Герман, вы революционер? Я имею ввиду… в хорошем смысле этого слова… 
- Да нет, что вы. Никакой революции. Все должно, наоборот, проходить плавно.
- Но ведь вы, по сути, делаете революцию в умах, - во мне появился азарт журналиста.
- То, о чем вы говорите, называется познанием истины. Вот я, пока не знал, что есть рай и ад, у меня было все как у всех. Но когда я узнал об этом, у меня в уме произошла революция. Всегда так. Узнаешь что-нибудь серьезное, и меняются настройки, мировоззрение. Какие-то цели оказываются ложными, ставятся новые. Это называть можно как угодно, но, конечно, к революции это не имеет никакого отношения. Процесс познания, скорее.
- Процесс познания. Хорошо сказано, - подумал я.
- А как супруга относится к вашему нынешнему занятию?
Подобный вопрос, наверное, прозвучал не очень тактично. Но у меня была цель – прежде чем писать о проектах Германа Стерлигова, очень хотелось узнать его просто как человека. Тем более и я, и вы, уважаемый читатель, понимаете, Герман Стерлигов сейчас и тогда в 2004 году – это все-таки разные люди. Пусть хоть не много, но все-таки разные.
Мне показалось, Герман Львович понял мои мысли относительно подобных вопросов, он вздохнул и нехотя проговорил:
- Ругается. Потому что времени не хватает ни в магазин съездить, ни еще куда-либо. Так  она периодически выезжала со мной в Москву. Сейчас нет возможности, сидит дома безвылазно и бухтит. Но понимает -  дело серьезное.
- Конечно. Вы же взвалили на себя столько… - я посмотрел на Стерлигова, надеясь увидеть его реакцию. Однако, ничего такого не заметил. Он продолжал спокойно вести машину.
- Ничего я не взвалил. С легкостью делаю все, что происходит и, слава Богу, пока все получается хорошо. Многое, конечно, зависит от правительства России… Но в остальном все нормально. Нормальный организационный процесс.
Я немного растерялся. Ответ по моему разумению должен был быть совсем другой.
- Вы меня правильно поймите. Положение в стране непростое. А цели у вас очень серьезные…
Стерлигов меня перебил.
- Цели серьезные, но это не значит, что перенапряжение идет какое-то.
- Понимаю. Но если бы у вас был бы просто бизнес, то это, может быть, было бы проще для восприятия. Однако, у вас цель совсем другая. Деньги – не причина, скорее следствие. Кризис…
- Деньги даже и не следствие. Может быть, и потеря денег будет. И в этом нет ничего страшного. Главное – чтобы не было ядерной зимы. Деньги вообще не фактор рассуждения, они всего лишь один из многочисленных инструментов. Деньги даже не категория, когда речь идет о жизни человека. Тем более, о жизни большого количества людей. Это фантики, которые позволяют приобрести себе всякие игрушки. Всякие газеты, пароходы. Головная боль одна.
- Как правило, не нужные игрушки, - проговорил я еле слышно.

Тяжело было что-то добавить. Конечно, можно было что-то начать спрашивать и про газеты и про пароходы, которые были тогда в его прошлой жизни...  Только зачем?  И так было понятно, какие жизненные ценности в настоящий момент двигали этим человеком. Поэтому повисла пауза. Через некоторое время Герман Львович внимательно посмотрел на меня, потом перевел взгляд на дорогу. Мы продолжали ехать по Москве на довольно приличной скорости. Писательское любопытство взяло во мне верх. И я продолжил:
 - Ну, вы бы что хотели в жизни иметь?
- Я все имею, что хотел. В смысле материального образа жизни, мне нечего даже пожелать. Когда вы побываете, я надеюсь, у меня в гостях сами увидите. У меня прекрасный дом, мне не нужно лучшего. Замечательная изба большая, отличная печь. Огороды, скотина… Земли бы чуть-чуть побольше. Но в принципе и этой хватает. Мне, в общем-то, вообще ничего материального не надо.
Потом немного промолчал и добавил:
- И на все хозяйство, между прочим,  уходит совсем не много денег.

Тогда я не понял, что именно хотел сказать Герман Львович. Только потом, через месяц, когда книга была написана во время окончательной правки, мне вспомнился тот разговор и вдруг до меня «дошло». Мой собеседник хотел донести до меня, жителя мегаполиса, простую истину: жизнь современного крестьянина проще и легче, несмотря на физический труд. Здесь в столице мы тратим слишком много сил и средств только на выживание, хотя для того, что бы наслаждаться жизнью и растить здоровое потомство, нужно гораздо меньше…
Но, увы, тогда я не понял собеседника и задал, как мне показалось, каверзный вопрос:
- А как же антикризисный механизм?
- На него - да, сейчас тратится очень много, – ответил откровенно Стерлигов.   
Мы подъехали к одному из архитектурных исторических памятников, которыми славится столица России, знаменитому дому Пашкова.  Герман Львович и я вышли из машины, тепло попрощались и отправились каждый по своим делам. Я шел и размышлял над нашей первой встречей. За эти 20-30 минут мне удалось узнать так много, и так мало. Однако, этот первый короткий разговор дал мне твердую уверенность, что написать книгу об АРТЦ и других начинаниях Германа Стерлигова, хорошая идея.

Вторая встреча. Расселение мегаполисов

Следующая встреча состоялась непосредственно в АРТЦ. В большом кабинете, где размещались коллеги Германа Львовича и сам Стерлигов, стоял громадный круглый стол. На одной стене красовалась карта мира  с заметными пометками на населенных пунктах. На другой стене висел большой экран с установленным на него проектором. Так что прямо с компьютера можно было транслировать любое изображение прямо на экран. Еще одна стена состояла целиком  из стекла.
Было очень интересно смотреть, как Стерлигов периодически во время разговора по мобильному телефону подходил к стеклу и любовался прекрасным видом города. Пожалуй, самым прекрасным, какой мог предложить 26 этаж башни «Б» в офисном центре «Москва-Сити».
Мы пожали руки, и сразу перешли к делу.
- Я готов, Сергей, - сказал Герман Львович и жестом пригласил меня присесть. Я достал диктофон. «Пришло время  вопросов и ответов», как было написано в какой-то бульварной прессе… 
- Герман Львович, предлагаю поговорить о вашем проекте расселения  мегаполисов.
- Можно просто Герман, так будет быстрее. Давайте, давайте обсудим это.
- С чего должно начаться расселение? Выходит государственный закон или будет организована массовая пропаганда?
- Хорошо. Первое. Должен быть указ о национализации земли.
Герман Львович взял лист бумаги и написал сказанное. Не знаю почему,  хотя у меня в собственности нет земли, слово «национализация» меня как-то обеспокоило.
- Извините, я вас перебью, - я старался максимально сохранить корректность. -  У нас в стране много свободной земли, взять ту же Сибирь к примеру. Может, не надо национализировать?…
Воображение сразу предложило мне образ вооруженных до зубов людей, которые что – то убедительно «терли» на фоне пока еще целых джипов. Не самое приятное зрелище, честно скажу…
Стерлигов не заметил или сделал вид, будто не заметил последней фразы.
- Конечно. Земли много и государственной и частной. И всю ее необходимо раздать людям. Уверяю вас, желающих будет предостаточно, когда будут проблемы с продовольствием. Сейчас все сытые, поэтому желающих нет. Как только начнутся перебои с продовольствием, желающих будет  много. Потому как  люди любят своих детей, а детям надо кушать. Если проблем с продуктами не будет, считайте, что мы на всякий случай «подготовили сани к зиме». Не будет ничего - слава Богу! Значит, никто не пойдет на улицу устраивать бунты, значит, мы напрасно перестраховались. Но задача государства и нас граждан – перестраховываться. Если это наши люди, сотрудники или народ, мы должны быть готовы помочь своим людям! Мы за них отвечаем, поэтому надо делать все заранее.
Стерлигов договорил и вопросительно на меня посмотрел. Развести руками в знак отсутствия возражений – самое вразумительное, что пришло мне в голову. Жест, наверное, выглядел не очень солидно, но ничего другого на ум не пришло. Он повернулся к листу, на котором писал.
- Итак, указ о национализации невозделываемой  сельхоз земли, - сказал генеральный директор АРТЦ.

«Вспомним хотя бы, как выходила Америка из Великой депрессии. Разве президент Рузвельт не усиливал роль государства? Еще как усиливал! Еще на какие непопулярные меры шел! Еще какие государственные монополии вводил! Вот это был подлинный, как говорили, госконтроль!»
(Евгений Примаков. Известия, 20 ноября 1998  г.)

В момент нашего разговора, за круглым столом продолжали заниматься своими делами сотрудники руководящего аппарата АРТЦ. Казалось, их совсем не интересует, что говорит мой собеседник. Или же они прекрасно понимали всю важность собственной работы и предпочитали не отвлекаться на посторонние реплики.
Между тем, Стерлигов продолжил.
- Второе, - он поставил двойку на бумаге и написал, проговаривая вслух:
- Указ о выделении бюджетных средств. Для расселения, например, двух миллионов семей. Для начала. Деньги идут на предприятия, которые производят сельскохозяйственную технику и строительные материалы. 
- А у государства хватит денег?
- Это копейки. Денег достаточно. Но переселенцы получают все необходимое натуральным продуктом.
Я хотел задать уточняющий вопрос, уже было открыл рот, но Герман меня опередил:
- Об этом чуть позже, Сергей.
- Далее, - он опять сделал на бумаге какую-то пометку. - Предельно упростить механизм оформления земли. Ограничить одной записью в одной книге с заверением минюста.
- Не понимаю, это как? Одной записью? – меня одолели большие сомнения.
Думаю, многие знают, как тяжело оформить землю в наше время.
- Очень просто. Один чиновник делает запись в реестре и тут же представитель министерства юстиции эту запись заверяет. И все. Не нужно никакой волокиты. Если сделать по-другому, это тупик.
- Хорошо. Я понял, что дальше? - скажу честно, меня захватил план работы, который писал на бумаге руководитель АРТЦ.
Он продолжал:
- Учредить государственный орган с соответствующими полномочиями чрезвычайной ситуации по содействию добровольным переселенцам. 
Герман Львович как-то сурово посмотрел на меня и веско добавил:
- Все препятствующее  переселению должно быть ликвидировано.

…Я имею в виду не всеобъемлющее регламентирование и планирование экономической жизни, а необходимость властного вмешательства государства в экономическую жизнь во имя истинной общности интересов не только различных регионов и групп населения нашей великой страны, но и между различными отраслями ее народного хозяйства.

                (Франклин Рузвельт)

Слово «ликвидировано», конечно, как-то царапнуло по уху, уж больно категорично прозвучало. Но было понятно, что под ликвидацией подразумевается не физическое устранение кого-то кем-то с полномочиями. А быстрое решение возможных сложностей с помощью современных технологий, например, связи. И с применением полученной власти в рамках собственной компетенции.
Я слегка прокашлялся.
- Герман, а чем собственно должна заниматься вышеупомянутая организация?
- Выполнением указов, прежде всего. Это может быть что-то типа комитета по расселению. Туда обращается человек, пишет специальное заявление. Кто он, сколько детей, в каком районе хотел бы получить земельный участок, если есть возможность. Комитет рассматривает документы и принимает решение о помощи гражданину, который захотел переселиться. И по количеству земли и членов семьи выдает ему чеки для получения техники, строительных материалов, скота и все остального.
- Согласен. Но указы указами, а пропаганда в средствах массовой информации?
- Конечно. Ее необходимо проводить заранее! – ответил Стерлигов и улыбнулся.  - Кстати, мы ее уже начали. Вы заметили?
- Заметил. Не много, но уже есть, - я тут же вспомнил пару статей, которые читал в периодике, и довольно заметно кивнул головой. Не знаю зачем, наверное, разговор слишком меня захватил.
-  Согласен. Давайте дальше, - я наклонился над листом, на котором писал Герман. - Первыми пойдут на переселение, если так можно выразиться, самые голодные…
- Да?
Стерлигов тоже кивнул:
- Правильно, самые голодные и самые умные. Тот человек, который может хоть немного прогнозировать развитие событий, не станет дожидаться, пока начнется голодовка. И поэтому среди самых голодных, будут еще самые умные, но не голодные. Удел дурака действовать, когда гром грянет!
В этот момент к нему подошел кто-то из сотрудников и попросил подписать какие-то  бумаги. Мой собеседник извинился и обменялся несколькими фразами с подошедшим. Через несколько минут он вопросительно посмотрел на меня.
Я вновь  включил диктофон.
- С этим понятно. Но среди малоимущих будут люди, которые не смогут быстро продать свое жилье, что им делать?
- Ничего. Закрыть на ключ свои квартиры и ехать. Поймите, скоро квартиры в городе никому не будут нужны! Будут пустыми стоять огромные микрорайоны. Такой период будет. Так что никто на квартиры не станет претендовать.

Я представил себе страшную в своей рациональности картину. Нет никаких разрушений. Все чисто. Улица, высокие дома, закрытые магазины. Неработающие светофоры. Тишина. Только ветер разносит опавшую листву. Никого нет. Ни одного человека. Где-то вдалеке проехала одинокая машина…

- Замучаемся детей рожать!  - голос моего собеседника вернул меня в реальность. Тяжело представлять себе такое, честно скажу. Пугают меня такие картинки и как человека, и как писателя.
Между тем Герман продолжал развивать свою мысль:
 - Кстати, важнейшая антикризисная мера – запрет абортов!
- А в чем смысл запрета? – кажется, я окончательно пришел в себя. 
- Смысл в том, что родители перестанут убивать своих детей, - очень серьезно ответил Стерлигов.
- Понимаете, Сергей, любая беда – плата за грех. В национальном масштабе несколько поколений убивали своих детей. И во всем мире такая же ситуация. Если говорить с социальной точки зрения, а не с духовной, то запрет абортов – главный стимул для людей. Если нет детей, то человек теряет смысл жизни. Ходит по клубам, развлекается в допустимых и не допустимых пределах. Просто, чтоб жизнь как-то прожить. Вот в чем дело.
- Понимаю.
В какой-то момент совершенно незаметная секретарша принесла нам чай и бесшумно поставила на стол. Я сделал маленький глоток обжигающей жидкости и решил задать вопрос, который меня мучил еще с нашего первого знакомства.
- Герман, скажите, расселение должно быть добровольным?
- Конечно, мы говорим о добровольном. Для этого нужно создать не механизм расселения, как вы пытаетесь сказать, а все условия, чтобы людям было куда расселяться.

Я вновь стал рассматривать листок, лежащий перед ним на столе, как будто на нем был написан скрытый ответ.
Мой собеседник, между тем,  продолжал развивать свою мысль:
 - Необходимо дистанционно от людей подготовить им все условия. А это означает, надо быть готовым к выделению земли всем желающим. У государства должна быть земля в распоряжении! То есть необходимо срочно национализировать всю землю, которую в настоящий момент не возделывают. Вся земля, которая зарастает березками и осинками должна быть национализирована.
- А как определить? По каким признакам?

- Очень просто, по тем же березкам и осинкам. Раз там полно дикой растительности (чапыжника), значит, ее необходимо национализировать! – ответил на вопрос мой собеседник.

Меня одолевали сомнения. Как-то слишком необычная градация земли…по чапыжнику. Не укладывается в голове. Слишком уж просто. Нас всех с детства учили выражать свои мысли многослойно и многословно. Сочинение эдак на три листа, а если больше, то лучше. Да что говорить? В руководстве по эксплуатации туалетной бумаги около двадцати пунктов. Это ж туалетная бумага! Чего там, на двадцать пунктов расписывать? 

- Будет много недовольных…, - все, что я мог произнести в тот момент.
- Взрыв сорока владельцев земель мы можем и не заметить в масштабе государства. А взрыв сорока миллионов недовольных граждан, нас может снести, - Герман Львович заметно повысил тембр голоса.
- Это в интересах страны, в интересах безопасности государства! А то, что в интересах страны, имеет право на жизнь, особенно в условиях чрезвычайной ситуации.

Мой вопросительный взгляд, спровоцировал Стерлигова продолжать свою мысль. И он стал говорить, чеканя каждое слово:
 - Кризис – это  чрезвычайная ситуация! Война – это чрезвычайная ситуация! Никто во время войны не смотрит, сносить дом или не сносить. Если нужно для строящейся дороги, чтобы прошли танки, то его немедленно сносят, а потом разбираются, чей это был дом...
Он отпил чай из своей чашки. Я воспользовался паузой и задал следующий вопрос:
- А на сколько правительство будет готово идти на такие крайние меры?
- Насколько правительству будет угроза от массовых волнений в стране, настолько правительство будет готово идти на крайние меры.

Герман Львович перешел на более рассудительный тон ведения беседы. Чувствовалось, что наша дискуссия доставляет ему такое же удовольствие, как и мне. Он сказал:
- Умное правительство делает все заранее, глупое правительство дожидается пока массы выходят на улицу. Я уверен, что у нас умное правительство. Об этом свидетельствуют поступки и Путина, и Медведева.
Я согласился.
 - Хорошо. Предположим, землю национализировали, а по каким критериям она будет распределяться среди людей?
- По жеребьевке, - просто ответил Стерлигов.

Признаюсь, я опять почувствовал себя странно. Кажется, тупостью никогда не отличался, но простота предлагаемых решений обескураживала.

- Вы серьезно, Герман Львович?
- Конечно. Так всегда было. Всегда собиралась община, неважно большая или маленькая, и всегда земля, нарезанная ломтями, справедливо распределялась между людьми. И все.
- Эти участки, если так можно выразиться, были абсолютно равными? – мне стало интересно.
- Да. По количеству едоков. У кого, сколько детей тому и определенное количество земли. Выходил старейшина и тянул жребий. Так же нужно сделать и в масштабах государства. Создать комитет, по количеству едоков определить размеры участков и дальше тянуть жребий. Чтобы никому не было обидно, у кого поближе к болоту, а у кого повыше у горочки. Это жизнь. Ничего сложного придумывать не надо, любой сложный механизм вызывает коррупцию…
Я не удержался и перебил его:
 - А жребий?...
- Жребий, отработанный тысячелетиями, отрицает саму возможность коррупции. Если будет сидеть какой-нибудь чиновник на распределении, то мы создадим новое поле для колоссального получения взяток. Если мы будем работать в режиме жеребьевки, то это будет только техническая работа по нарезанию земли. 

Рассуждения Германа Стерлигова просты и понятны. Мы понимаем, что вышесказанное, прежде всего, предложения, идеи, которые он, как патриот, своей страны говорит публично. Просто потому, что имеет такую возможность и считает эти идеи правильными. Чай был очень вкусным и как-то быстро закончился. Мы продолжали беседу. Очередной вопрос родился сам собой.

- Как вы считаете, Герман, много будет смельчаков переехать из города в сельскую местность? Мне кажется, их будет не так уж много?
- Да. Сейчас таких смельчаков не много. Но когда начнутся проблемы с продовольствием, таких голодных людей будет достаточно. Вот допустим вы, если нечего будет есть, то соберетесь и поедите. И я так же. И это будет не «смельчаком» быть, а «повезло вырваться». И все будет нормально. Есть работа, питание и все спокойно.

Мне представилась картина массового переселения. Громадная колонна различного транспорта, медленно двигающаяся в одном направлении по трассе. Грузовые машины, нагруженные скарбом, крытые грузовики с людьми, «легковушки» битком набитые детьми. Все едут и с надеждой смотрят вперед. В неизвестное, но возможно, светлое будущее.  Потрясающая картина, но… Как всегда есть «но»…

- На пресс-конференции, где мы познакомились, вы упоминали о выделении государством сельхоз техники для переселенцев…
- Да и не только техники, - охотно ответил Стерлигов. - Еще и строительных материалов, необходимых для строительства домов для семей. Так же все необходимое, связанное с семенами, со скотом, навесным оборудованием и так далее.
- И вы думаете, что все это необходимо обеспечить государству? – признаться, скрыть нотки сомнения в голосе было сложно. Как –то было странно слышать подобное. Конечно, власть много делает, но… Всегда есть «но».
Стерлигов явно уловил мои сомнения и стал развивать свою мысль:
- Безусловно! На это нужно очень мало денег. Государство должно обеспечить безопасность своей страны, своей территории и своего населения. Для этого нужно выделять деньги – это вопрос безопасности! Дать альтернативу людям, которым негде работать, применить свои силы для добывания пищи себе и своим детям, - он вновь заметно повысил голос.
Видимо, это происходило подсознательно, для большей убедительности. Когда требовалось достучаться до сердца собеседника. Я намеренно выдерживал паузу. И он говорил:
- Это вопрос государственной безопасности. Если на это не выделяются деньги, то зачем тогда государство?
- Вы сказали, денег на переселение нужно очень мало. Как это понять?
- По сравнению с тем, сколько выливается в банки, то это просто ничтожная часть. 
- Если можно подробнее, для меня все это как-то сложно.
- Когда деньги поступают в банки, у них есть три пути. Первый – отправиться на предприятия, но кредиты сейчас трудно взять, поэтому к ним попадает малая часть. Кроме того, есть большой дефицит доверия. Второй путь – деньги уходят в оффшоры. И это ни для кого не секрет. Третий путь – нулевой.  Деньги остаются в банках. Их никому не дают. Только что могут, то и спасают, как они выражаются. Но это пагубный путь.
- То есть с банками надо как-то бороться? – как только договорил эту фразу, сразу понял, что прозвучала она, мягко говоря, странно. Но Герман Стерлигов – воспитанный человек. Не обращая внимания на формулировку вопроса, он терпеливо сказал:
- Банки, безусловно, нужны. Как расчетная система. Повелось называть банком, пусть и будет «банк». Но когда к ним привязан весь товарооборот, то получается банковское рабство. Без них шаг нельзя сделать! Мы в свободной стране живем или в рабстве у банков?

Сейчас я улыбаюсь, когда пишу эти строки. Но в тот момент, на какую-то долю секунды, офис для меня исчез. Мы находились в учебном заведении, которое было мной закончено много лет назад. Стерлигов – преподаватель, Красовский – студент.

 С трудом протолкнув ком в горле, мне удалось промямлить:
- Получается в рабстве…
- Да. Более того, мы всем миром уже дожили до кризиса. Именно из-за  банковской системы, это всем известно. И учитывая, что мы дошли до кризиса в результате взаимодействия той или иной системы, от нее следует отказаться! Потому что такая система опасна для жизни мирового сообщества.
– Вы предлагаете заменить банковскую систему?

Тема разговора сменилась, но стала даже интереснее. Похоже, и Германа Львовича, смена темы не смутила. Тоном того же терпеливого преподавателя, он изрекал свою точку зрения на грядущие перемены в экономическом секторе.   

– Вовсе нет. Просто банковская процедура с товарным кредитом безнадёжно устарела при появлении современных систем связи и системы компьютерных сетей. Она просто перестала быть нужна. Компьютер справляется лучше, чем банки, и без всяких кредитов. Потому что идёт взаимозачёт товаров. И, прежде всего, в крупной промышленности и большом бизнесе. Но банки при этом остаются кровеносной системой экономики. Банки остаются расчётной системой. У банков остаётся ещё функция кредитования на развитие. Ну, а, что касается товарного кредита, то по этому поводу к банкам теперь обращаться будет просто бессмысленно, – после того, как будет окончательно создана Система Глобального Бартера АРТЦ, которая сейчас распространяется по всему миру. Система сама обеспечит себя деньгами, и без всяких процентов.
- Хорошо, ответ понятен. Давайте пока оставим банки в покое. Вот что важно:  расселятся люди по земле, построят дома, хозяйство там всевозможное…
Гендиректор АРТЦ кивнул.
- …Герман, мне не понятно, переселенцы будут потом должны государству за помощь? Трактора, стройматериалы, семена, наконец. Потом превратятся в долг государству?
- Нет, – решительно возразил мой собеседник. - Переселенцы будут потом продавать произведенные продукты на рыночных условиях! Идея в том, что люди станут производителями, а не дармоедами! В этом и есть выгода государства, а не то, что оно от них чего-то получит. Никакого одолжения со стороны государства в том, что техника, которая произведена силами страны, достанется жителям страны. В этом нет никакого благодеяния!
Стерлигов чуть снизил тон голоса и неожиданно закончил свою мысль:
- А если ставить банковские структуры посредниками между жителями и государством, тогда людям придется постоянно кому-то что-то отдавать. Причем не государству, а банку.

Все было ясно. Даже не разбираясь особо в экономике можно уловить мысль моего собеседника.  Но судя по всему, вид у меня был все-таки обалделый. Поэтому, как неуспевающий студент, был награжден еще одним пояснением. 

- Поймите, Сергей, банки наживаются за счет бед людей. Когда вам негде жить, это называется ипотека, когда вам нужны деньги на личные нужды, это называется потребительский кредит, и так далее. В результате, люди попадают в кабалу. Надо  прекратить такие вещи! Закончилось плохо. Уже закончилось плохо, больше этого делать нельзя! 

Спорить было бесполезно. Да и не хотелось. С чего вдруг заступаться за банки? Это с одной стороны, а с другой, и у меня был в жизни период, когда срочно нужны были деньги и знакомый банкир меня выручил. Естественно, под проценты. Но все-таки… Опять не приятное чувство двойственного отношения. Кажется, и так правильно, и так уже годами, десятилетиями сложилось.

«Хорошо Герману», - подумалось вдруг с завистью. «У него такой жизненный опыт за плечами. Он давно все приоритеты в жизни расставил. А ты тут, как рыбина на льду, кочевряжишься, и думаешь, то ли в прорубь плюхнутся, то ли на свежем воздухе остаться. Вдруг, мир что-нибудь интересное покажет»?
 
Мои размышления  прервал ощутимый взгляд. Стерлигов пристально на меня смотрел. Кажется, очки только усиливали магнетизм его взгляда. Очень хотелось все обдумать. Честно говоря, не рассчитывал в тот день на такую долгую аудиенцию, но подстраховался.  Надо было что-то говорить, и,  к счастью вопросов было заготовлено достаточно.

- Вернемся к расселению. А как быть с образованием? Уровень образованности в стране может упасть!
- Уровень образованности только повысится. В школах детей только губят, а не учат! Школа -  это ведь детский коллектив, они повторяют все, что видят по телевизору. Дети должны быть на глазах у родителей! Детей нужно учить дома. Собираться несколькими семьями и учить. Скидываться и приглашать учителя. Не стоит никуда оправлять ребенка, тем более в такое время тяжелое. Наверняка, среди поселенцев будет достаточно учителей где-нибудь поблизости. Государство вполне может обеспечить учебниками. Этим уже сейчас занимается Общество Любителей Древней Письменности.
- А как должно учитываться?
- Что?
- Ну, кто там учится, а кто нет…
- Не надо ничего лишнего учитывать. НАДО ДАТЬ ВОЛЮ ЛЮДЯМ!

Именно на этой второй встрече с Германом, мне довелось услышать выражение, которое впоследствии ляжет на обложку книги. Тогда, конечно, ни о чем подобном я даже не думал.

- Пусть сами образовывают и воспитывают своих детей, как им хочется. Не надо отправлять в школы! Есть государственный образовательный минимум, он должен быть достигнут! Существует закон о домашнем образовании, ничего не надо придумывать. Дети учатся дома и сдают экзамены в школе. Лучшее образование всегда считалось домашним.
- А как получать высшее образование?
- Никак, - ровно ответил Герман.
- ?????
- Ничего страшного тут нет, - успокоил он меня. - Сейчас девяносто процентов молодых людей  имеют высшее образование и что хорошего? Работать на земле, да и вообще руками, стало некому, и в результате получился кризис. Тех, кто работает головой, должен быть минимум, а тех, кто руками максимум. И не факт, что первые будут счастливее остальных. Работать головой – самый тяжелый участок человеческой деятельности.
Стерлигов как-то изучающе посмотрел на меня и добавил:
Счастливая жизнь – это жизнь пахаря и воина, как издавна было в нашей стране! 
- Потрясающе, - подумалось мне. - Пахаря и воина…

Время нашей встречи истекло. Мы сердечно попрощались. Я раскланялся с окружающими и  вышел быстрой походкой. Необходимо было переварить услышанное.  А перед мысленным взором у меня стоял «пахарь и воин». Громадный мужик на коне в фуфайке с копьем и автоматом за плечами. На голове мужика почему-то красовалось сомбреро.
- Фу, ерунда, какая, - сказал я и мысленно разогнал видение.
«Бред взбудораженной совести» - вспомнились слова из какого-то романа братьев Стругацких.

Третья встреча. Личный опыт жизни на родной земле.

«Небольшой бревенчатый дом Стерлиговых внутри кажется даже меньше, чем снаружи. В центре – большая русская печь. Вдоль окон – длинный стол. В углу у иконы теплится лампада. С потолка на веревках свешивается резная деревянная люлька….»
Хотел бы я что – нибудь подобное написать, как тот журналист из журнала «Отдых в России», который приезжал к нему домой еще в 2006 году, но не могу. Слишком занят герой моей книги в настоящее время, все наши встречи проходили в офисе или на бегу. Вот я и начал галопом вопросы задавать, как только увидел, что Стерлигов  на минуту остался один.
- Герман Львович, расскажите, как все началось?  - хотелось начать, как можно осторожнее. Пока я задавал вопрос, он успел уткнуться в какие-то бумаги, лежащие на столе.
- Сергей, ты сейчас о чем? – не много раздраженно и без обычного «вы», спросил Герман.
- Почему вы – преуспевающий бизнесмен и политик вдруг стали, по сути, крестьянином?

Мой собеседник откинулся на спинку стула. Было видно, говорить ему на эту тему сейчас не хотелось. Но у нас существовала договоренность. Хотя… мне кажется за последние несколько месяцев, он просто привык. Разные люди появляются, журналисты, предприниматели каждый норовит что-нибудь по-заковыристее спросить. Иногда совершенно не подумав. Одним словом, мой собеседник сказал.

- Все началось с того, что меня сняли с президентских выборов. И я остался в долгах, как в шелках. Продал бизнес, акции, офисы, даже дом. Остались с женой и пятью детьми под открытым небом. Была у нас большая армейская палатка и машина «Нива», которую я взял у товарища. Мы поехали на машине прямо в лес, благо было лето.  Разбили там палатку, я еще плиту привез чугунную. И стали там жить-поживать, да добра наживать, пока не нажили целое хозяйство.

Ответил Стерлигов в стиле русских народных сказок. Я молчал. Слишком необычным был ответ бывшего миллионера с Рублевки.

- И потом спустя четыре года, когда развели скотину, мы еще один дом купили с электричеством. До этого все это время жили вообще без электроэнергии. Потому что на электричество денег не было,  – завершил он.
- То есть вы с женой первое время жили в палатке? Вы серьезно? – я еле перевел дыхание.
- Конечно. Это чистая правда. Мы жили в Можайском районе в палатке. А потом начали строить дом, конюшню, коровник и курятник.
- Начали строить? – мне неверилось. – Это значит, Герман Стерлигов взял в руки топор и …
- Нет. Не топор. Сначала я пригласил две бригады рабочих из Ржева и  начал строить. А деньги занял у товарища, что б было на что построиться. Говорю ему: «Отдам тебе потом бараниной, курятиной. Ну, еще чем тебе будет надо. Он человек богатый и дал мне взаймы. Тем более, много денег там, в лесу не надо. Вот так я построил себе целое хозяйство. Потом пробурил скважину и генератор, чтоб воду качать, а затем стал разводить овец.
- И что? – с трудом проговорил я.

Мне не верилось. Не помещалось в голову. Не воспринималось. Как? Как скажите мне, человек из шикарного дома переехал жить в палатку. Да еще и с женой на восьмом месяце беременности и с маленькими детьми… Как?

- Стадо плодилось неимоверно. Каждая овца приносила по четыре ягненка в год. Два раза по два ягненка. Очень скоро превратилось мое маленькое стадо в большую отару. Я начал овец продавать  и наживать, таким образом, все больше и больше денег. И в конце-концов построил огромный забор  вокруг пятидесяти гектаров земли, что бы овец не пасти.
- Пятидесяти?
- Да. Но забор не от людей, а от овец. И чтоб волки не лезли. Тогда стадо стало еще быстрее увеличиваться. Овцы паслись самостоятельно. Вскоре у нас появились деньги и мы смогли построить дом с электричеством.
- Простите. Но вы все-таки городской житель. Что бы построить дом, коровник там, конюшню…  надо обладать определенными навыками.

Меня действительно удивила и потрясла история Германа Стерлигова. Она по-настоящему необычная, хотя совершенно правдива.  Хотелось бы что-нибудь добавить,  но не буду. Книга ведь о другом. 

- Я всему учился у рабочих. Нанимал рабочих, работал с ними вместе и всему очень быстро научился. Потому что не было другого выхода.
- А как вы нашли это место, на котором поселились?
- Там прадедушка мой жил. У него когда-то там был дом на этой поляне.
- И вы пошли к своим корням?
- Просто эта полянка была мне знакома. Я  был на ней в детстве один раз  и мне там очень понравилось. И когда ехать было некуда, я вспомнил про эту полянку. Конечно, там уже ничего в помине не было. От большой деревни остались только истлевшие качели на старом дубе. Сейчас там почти рядом стоит мой дом.
- Мне трудно вас понять. Скажите, пожалуйста, а что в голове происходило? Какие чувства были?
- Важно, что у жены происходило. Я был озабочен, как чего строить. А она была в шоковом состоянии. Потому что из рублевского огромного дома с интервалом в одни сутки попасть в армейскую палатку…
Он замолчал, уставившись в одну точку.

Трудно даже представить весь кошмар подобной ситуации. Такие резкие переходы от богатства к бедности выдерживают далеко не все. Огромная сила воли должна быть у человека, который в подобной ситуации сохранял спокойствие и присутствие духа. Более того, надо было поддержать супругу, которая в это время была беременна. Позаботиться о детях. Руководить строительством и учится у своих же работников.

- …Жизнь изменилась до неузнаваемости. Это было круто. Было круто, – добавил Стерлигов с оттенком грусти. – Это был самый запоминающийся этап в моей жизни. А дети были очень довольны. Жена вот была не очень довольна.
- А вы что ощущали?
- Да ничего. Я был уже полностью увлечен процессом строительства. Появилось столько интересных дел. Еще за три дня до этого я сидел в душном офисе и пальцы веером держал. А тут столько невиданной работы появилось. Полная смена обстановки. Так что горевать времени не было.
- Простите, задам глупый вопрос. Тяжело было эти четыре года?
- Очень легко! – бодро ответил мой собеседник
- Почему?
- Потому что было очень спокойно, - его слова прозвучали не много резко.

Впрочем, почти все окружающие спокойно реагировали на резкий тон Германа Львовича. Просто он человек, которому некогда заниматься словоблудием. Дело надо было делать, а значит, и говорить максимально понятно и коротко.

- А Рублевке не было спокойно?
- Нет. Жизнь, когда она пустая, все время дергается из стороны в сторону.

Мне тяжело было понять Германа Львовича и оптимизм, с которым он рассказывал о своей жизни. Слишком это было невероятно, как старая народная сказка. Дом на рублевском шоссе, а потом дом в лесу. С интервалом в два месяца, в течение которых надо было жить в старой армейской палатке.   

- Это можно пережить, - произнес Стерлигов позже. -  Люди по десять лет в тюрьме сидят. А тут два месяца новой работы. Каждый мужик пережить сможет. Ничего страшного. С того момента я включился в сезонный ритм жизни. Когда живешь на земле, то живешь сезонами, а когда в Москве, то годами. В Москве не важно, какой сезон, у тебя все время одна и та же работа. Все время один и тот же образ жизни. Один и тот же график. Ничего не меняется. А на воле каждый сезон разная работа! – добродушно завершил Стерлигов.
- Вы извините, - я деликатно отозвался. – Вы не могли бы подробнее рассказать про сезонную работу?

А сам подумал: надо запомнить. Мало ли, как судьба повернется, вдруг и мне придется с Германом Львовичем соседствовать. А что? Было бы не плохо... Если уж придется жить в лесу, то лучшего соседа не найти. Такую школу жизни человек прошел, ему теперь никакой кризис не страшен.

- Допустим, весной надо сеять, а осенью убирать, - начал Стерлигов. -  Стричь скотину надо в конце весны.
- А зимой что делать? – не утерпел я.
- Зимой надо готовиться к посевной.
- Интересно, - слово как-то вырвалось само собой.

Перед глазами на мгновение возникла картина заснеженного леса. Сугробы по пояс, деревья в тяжелых белых шапках, белки весело скачут с ветки на ветку. Где там сеять?...

- Да. Работа на земле интересная, постоянно разная, - как-то чуть мечтательно сказал Стерлигов. - Не успевает надоедать, потому что все время меняется. А здесь в городах всегда все одинаковое. Жизнь людей проходит серо и незаметно.
- Я пытаюсь, как бы прожить вместе с вами. Конечно, мне очень сложно. Поэтому еще один вопрос. За все эти годы не хотелось вернуться в город?
- Нет. Просто сейчас вынужден. Если здесь шарахнет что-нибудь, начиная от наших волнений, кончая в соседних странах, то и моя семья в стороне не останется. И мы пострадаем и наши дети, я уж не говорю о хозяйстве. Поэтому пришлось выехать сюда в центр, что бы помучится в душной Москве, но создать механизмы, которые позволят всем нам выжить. Отсиживаться в лесу – просто предательство. 

На этом аудиенция была окончена. Мне оставалось только попрощаться с генеральным директором АРТЦ и его коллегами, раскланяться с персоналом компании и поехать домой, переваривать услышанное. Всю дорогу в голове постоянно крутилась фраза, услышанная мной накануне. Ее сказал Илья Колосов журналист телеканала ТВЦ в документальном фильме «Бесценный доллар»: «Нестабильность 30-х годов, естественно или искусственно созданная,  привела ко второй мировой войне».

Четвертая встреча. О законодательных инициативах.

Офис Антикризного Расчетного-Товарного Центра, как обычно встретил меня теплыми улыбками и рукопожатиями.
- Хорошую команду все-таки набрали, - подумалось мне. - Толковые ребята. Молодые, но толковые.
Герман Львович был еще занят. Значит, была возможность осмотреться по сторонам. Помещение для сотрудников представляло собой зал, уставленный многочисленными столами. Естественно, одна из стен была полностью прозрачной. Парни и девушки занимали каждый свое место за компьютером. Что-то печатали, говорили по телефону, обсуждали. Трудно было поверить, что в этом зале находится сердце АРТЦ. Все было тихо, спокойно, даже как-то по-домашнему. Странно все-таки люди устроены, чем грандиозней проект, тем большую суету мы себе представляем вокруг него. А на самом деле, серьезные вещи делаются именно так, как писал в свое время Михаил Зощенко «чинно – благородно», без лишнего шума.
Меня провели в помещение, которое Герман Львович периодически использовал, как кабинет. В остальное время, все важные решения принимались топ - менеджментом АРТЦ за Круглым столом  под председательством Стерлигова. Но у Германа, как первого лица компании были еще дела, требующие переговоров «с глазу, на глаз» для которых, видимо и служил кабинет. Обстановка самая что ни на есть спартанская. Стол, стулья и шкаф. Было видно, в этом помещении не живут, как в некоторых офисах, а только работают. То есть занимаются делом. Герман Львович появился неожиданно.
- Сергей, у меня мало времени, давайте сегодня коротко. 
Листок с вопросами уже лежал на столе, оставалось только включить диктофон.
- Какие должны быть практические шаги по внедрению законодательных инициатив? Как вы думаете?
- Не надо законодательных инициатив, нужны указы! – отозвался Герман. - Указы Президента страны и постановление премьер-министра правительства.
- В связи…
- В связи с тем, что в стране чрезвычайное положение. Вот смотрите, берем аналитику.
Герман Львович взял со стола статью «Управление экономикой  США в кризисных и чрезвычайных условиях: уроки для России» ***.
- Все новое – хорошо забытое старое, – проговорил он и начал читать, выделенный фрагмент.

«…Некоторые отступления от принципов свободного (в наших условиях стихийного рынка) не означает, что демонтируются рыночные отношения « ... некоторое отступление от принципов свободного (в наших условиях стихийного) рынка вовсе не означает, что демонтируются рыночные отношения, частная собственность, а тем более демократические свободы. Опять же исторический пример: кризис в США 1929-1933 гг., названный Великой депрессией, — падало производство, потребительский спрос, разорялись банки, росла безработица…»

Он повернулся ко мне:
- Сегодняшняя ситуация.
Я кивнул, а он продолжил:
 -  Президент Гувер пытался помочь бедным слоям, но окончательно разбалансировал госбюджет.
- Сегодняшняя ситуация.
Я опять согласился. Действительно, много общего с нынешней ситуацией в России. Просто многие пока не видят и не понимают. А может, просто не верят.
« …Приход к власти Франклина Рузвельта ознаменовал собой перелом, - читал дальше генеральный директор АРТЦ. - …Он объявил новую экономическую политику, получившую название «Новый курс». Это была система мер, включающая в себя усиление государственного регулирования экономикой. Рузвельт начал с объявления банковских каникул…»
Стерлигов оторвался от бумаги и обронил:
- Отставить банки.
Дальше прозвучало следующее:
«…Введения законов о фиксированных ценах на продукцию, контроля за объемом производства. Появился даже Кодекс честной конкуренции, распределяющей рынки сбыта. Вместо пособия безработным была создана система гарантированных зарплатой социально и экономически значимых работ…»
Еще одна пауза и комментарий:
- Пособия по безработице отменили вообще. Их не было.
- Я понял.
- «Америке удалось избежать революции и выкарабкаться из кризиса», – дочитал Стерлигов.
Потом несколько секунд помолчал. И начал читать еще один фрагмент:
«Тот же Рузвельт боролся с великой депрессией. Он добился от Конгресса США чрезвычайных полномочий на два года, законодательная инициатива была полностью передана президенту...»
- Ответ на ваш вопрос, - оторвался от материала мой собеседник и тут же продолжил:
«В течение трех месяцев он принял семнадцать чрезвычайных законов, которые за восемь лет вывели Штаты из депрессии…»
Герман Львович отложил статью. Встал и прошелся по кабинету. За громадным стеклом от потолка до пола красовалась столица.
- Мы можем приводить исторические примеры десятками! Когда происходит чрезвычайная ситуация, вся эта ерунда с законодательными собраниями забывается! Госдума на этом этапе не нужна, она мешает, не потому что это плохой инструмент, а потому что – война!
Я был в шоке.
Молчал.
Подозреваю, с открытым ртом.
- Какая госдума, Сергей? Должна быть вертикаль командования и адекватные меры…
- Государственную Думу придется распустить?
- Это Президент решает. А вообще по идее нужно. И все региональные представительские структуры на период кризиса необходимо распускать.
- То есть городские, областные?
- Да, -  чуть устало сказал Герман Львович.  – Конечно, можно их содержать, там люди умные, может, что-нибудь предложат. Но лучше пускай работают. Там же вокруг  тысячи афелированных структур, миллионы людей их обсуживают. Не сотни тысяч,  миллионы, которых мы не можем сейчас прокормить. Нам самим себя прокормить надо! Проблема в этом.

Мне нечего было сказать. Он не просто представлял, ЧТО нужно делать. Стерлигов знал КАК. Поэтому я просто слушал. 

- Надо, чтобы дармоеды превратились в работающих людей! В этом и есть комплекс необходимых государственных мер. Сжатая суть выхода из кризиса.
- Прямыми указами? - мне захотелось уточнить.
- В наших условиях, указы Президента – раз, постановления правительства – два! Потому что есть специфика. У нас два центра…
Стерлигов неожиданно перебил сам себя.
- Главное, чтоб не было волнений,  не было никаких революций! Нужно сделать все, что бы мы спокойно, плавно вышли из экономического виража. А не улетели, кувыркаясь в пропасть…
- А как быть со средствами массовой информации? Государство должно обязать СМИ проводить разъяснительную политику?
- Конечно. Обязать! Написать четкую программу! Например, поручить, допустим, вам, Сергей, написать понятную программу. Для газет, телеканалов, радиостанций и сетевых ресурсов. Основные положения, тезисы, то, что недопустимо и так далее. Все, вперед!
- И на основании… - я попытался развить мысль.
- Кто плохо работает, того в поле, - отрезал Герман, глядя в упор на меня, как будто за мной действительно были грешки по информационной политике.
 – Добровольно…
- Добровольно, - на повторении мой голос прозвучал как-то неубедительно.
- На самом деле, действительно добровольно, - мягко сказал мой собеседник. - Если человека уволят с телеканала, как некомпетентного, он будет искать другую работу и найдет ее только в поле. Больше нигде не будет.
- Логично…

Мне стало значительно легче. А то поле, наполненное суетящимися журналистами, спрашивающими друг друга ЧТО ДЕЛАТЬ, наводило тоску. Не потому, что я двенадцать лет своей жизни посвятил журналистике, а просто людей стало жалко. «Рожденный ползать, летать не сможет». Интересно, эта поговорка относится к современному человеку? Если «Да», то в какой степени?
 
- Он же в оконцовке еще и доволен будет. Скажет: «О, как хорошо получилось». Сначала, естественно, расстроится. Но «не было бы счастья, да несчастье помогло».
- Да уж…

На этом наша встреча окончилась. «Краткость – сестра таланта», - сказал кто-то из великих русских писателей. Похоже, всем нам необходимо научится действовать быстро, а выражаться кратко. Слишком молниеносно происходят события. Кризис диктует свои правила игры. Генеральный директор АРТЦ понял и принял эти правила, именно поэтому проект развивается семимильными шагами. И аналогичные структуры, которые по идее должны были конкурировать с АРТЦ, стараются присоединиться. Герман Львович уже пережил свой личный кризис и вышел победителем. Теперь он в Москве, поделится опытом, и помочь своей стране. Звучит патетично, согласен. И в белой простыне можно найти черные пятна. Но пока будешь искать, можно остаться и без простыни и без кровати…


***постоянный адрес статьи: http://mfit.ru/defensive/vestnik/vestnik4_1.html
 

Пятая встреча. Как изменить менталитет городского жителя?

Все-таки Стерлигов – отличный водитель. Я сидел на пассажирском сидении его джипа и пытался не растерять листки с вопросами. Диктофон, неудачно положенный на панель, мотылялся по панели управления вдоль лобового стекла. Скорость впечатляла. Герман Львович оторвал взгляд от дороги.
- Ну что же вы, задавайте ваши вопросы.

Фраза прозвучала скорее удивленно, чем с «подковыркой». Мне удалось, наконец, поймать диктофон и достать из кипы бумаг вопросы для сегодняшней встречи.   

- Герман, вы человек с активной жизненной позицией. Ваше отношение к миру скорее исключение, чем правило. А как рядовым жителям страны изменить менталитет городского жителя на другой, пока не совсем понятный для многих?
- Кризис. Кризис все изменит, создаст все условия для переезда, для изменения образа жизни. Важно воспользоваться этим, когда люди начнут понимать происходящее, и предоставить им альтернативу, возможность изменить себя и свою жизнь. Предоставить возможность заняться чем-нибудь полезным, завести свое хозяйство, например. Наше дело сказать, а услышит человек или нет, зависит о самого человека.
Машина мастерски вписалась в поворот.
- Как вообще можно поменять менталитет миллионов людей в условиях кризиса?
- Менталитет кризис поменяет. Кто не услышит через уши, услышит через желудок. Когда начнутся проблемы с едой, люди начнут быстрее соображать. Не соразмеримо быстрее.
- Человеку голодному не до духовности…- схватившись за ручку дверцы, пролепетал я.
- Правильно. Он  будет искать, где поесть. И поэтому он поедет туда, где есть пища. А пища будет в сельской местности. Для тех, кто работает. Не будут давать еду белым воротничкам или ЧОПовцам, которые мучаются, бедные, на своих нерабочих местах. И мучают окружающих тем, что едят свой хлеб напрасно.
После этой фразы представился хороший, как мне показалось, случай задать вопрос, который меня давно волновал. Очень уж хотелось понять позицию Германа.
- Вы иногда позволяете себе довольно резкие выражения, взять хотя бы ту пресс-конференцию в газете «Известия». Это стратегия поведения или определенный стиль?
- Это для того, чтобы донести свою мысль. Это гротескное выражение мысли для того, чтоб сэкономить время на понимание собеседников. Для этого нужно употреблять слова соответствующие мысли максимально.

Он ответил совершенно спокойно. В принципе, другой реакции и не ожидалось. Тем не менее, вопрос прозвучал совершенно нейтрально, по крайней мере, все усилия были приложены. У меня цель – максимально достоверно написать книгу, а не критиковать, кого бы то ни было. Мы продолжали диалог.

- Мне показалось, что в результате подготовки горожан к расселению должна появиться некая идеология. Герман, что вы думаете по этому поводу?
- Нет никакой идеологии. Все кто говорит о ней, говорит о  ложном пути. Потому что вера либо есть, либо нет. Идеология – это веразаменитель.
- Не совсем понятно, если честно.

Как человек, который в недавнем прошлом посвятил двенадцать лет своей жизни журналистике и пиару, я думал о создании идеологии, как о единственно верном способе создания общественного мнения. Или, например, разъяснительной работы. Но Стерлигов одним махом разрубил еще один «гордиев узел».

 - Смотрите, когда во главе государства стоят верующие люди, тогда им нет  нужды в идеологии. Они, как Владимир Креститель, распространяют веру на своих подданных. И живут они все по заповедям божьим и никакая идеология им совершенно не нужна.  Таких примеров в истории тысячи.
- Понимаю.
- Отсюда следует, идеология нам не нужна, нам нужна вера.
- Подождите, но мы же говорим о менталитете городских жителей, который надо менять…
- Человек может быть либо верующий, либо безбожник. Что непонятного?

Если честно, хотелось пофилософствовать на тему идеологии и веры. Но скорость, с которой мы двигались по улицам Москвы, лично меня к дискуссии не располагала. Мой собеседник спешил на встречу, любезно согласился взять меня пассажиром и невозмутимо, как будто мы в офисе «Москва-Сити», отвечал на вопросы, так что мне свою философию пришлось оставить при себе. Листик с заметками, слава Богу, был на месте.

- А с каких событий в стране, или может, в мире, должно начаться массовое понимание жизни вне городов?
- Через желудок, через войну, или несчастья. Люди умные стараются без всего этого понять. Остальные живут сегодняшними удовольствиями, сегодняшней похотью, сегодняшней конфеткой и поэтому им необходимы какие-то потрясения. 

Мне показалось, что Герман Львович говорил с сожалением. Что его волновало, поведение людей или приближающиеся невзгоды, понять было трудно. Скорее всего, оба этих факта.

- Без потрясений они ничего не хотят и не могут. К сожалению, таких людей много, так что катаклизмы неизбежны. Господь милостив и вразумляет людей…  Вот как я вразумляю своих детей? Сначала объясняю, а если не понимают,  наказываю.  Тогда понимают. Но в некоторых случаях они понимают без порки и в этом случае, они наказания лишаются. Оно им не нужно. Дети и так поняли. Так же и люди, не понимают без потрясений, дойдет с потрясениями. Через беды, через кровь, через наказание. Не помогут эти события будут еще большие и так вплоть до апокалипсиса. Но это уже религиозный диспут.
- Согласен.

Спорить с Германом Стерлиговым было крайне сложно. Он очень подготовленный человек. Тогда я решился задать, как мне показалось провокационный вопрос.

- Герман Львович, вы говорили в одном из своих интервью, что точно знаете как помочь своей стране. Откуда появилось это знание? Как можно придумать такой грандиозный проект, как например АРТЦ, находясь  вдалеке от  мировой экономики?
- Господь послал. Придумал, – просто ответил Стерлигов.
- Но вы почти 5 лет занимались крестьянским хозяйством! Где тут может быть связь? Как можно разводить скотину и придумать проект планетарного масштаба? - наверное, моя речь была слишком эмоциональна. Но по-другому не получалось. Очень хотелось понять этого человека.
- Поэтому мне легче было соображать. У меня не была голова забита, как у подавляющего числа  городских жителей! У них же каша в голове! Если каждый день смотреть телевизор, о чем можно думать? В телевизоре тысячи элементов различной информации! Ничего не сопоставишь. Сплошная каша. А у меня не было каши, не потому что у меня голова такая замечательная, а потому что мне дозировано поступала информация. Самое необходимое. Один человек приедет, расскажет самое главное, другой. И вот из самого главного сложилась комбинация. 
- Некоторые ваши мысли звучат непривычно для большого количества людей. Национализация земли,  распределения этой земли между желающими переселиться, упразднения некоторых органов власти и т.д. Вы специально придерживаетесь какой-то стратегии в подаче информации или это что-то другое из разряда, может, личной жизненной позиции? А если просто, зачем людей пугать раньше времени?
- Чего пугаться? Поймите, те люди, которые сейчас потеряют работу, в результате кризиса изменят образ жизни, они первые будут рады, что так произошло.
- Все-таки, как ни крути, получается странная вещь. Кризис – как будто во благо… Механизм избавления что ли…
- Да, - как –то не много печально ответил Герман Львович.
- Во времена советского строя была песня «С чего начинается родина…?». Сейчас это понятие, на мой взгляд, почти утеряно. С чего начинается родина у Германа Стерлигова? 
- С Иисуса Христа. Любой православный человек вам так скажет.

Машина резко затормозила. Мы приехали. Встреча была закончена. Договорились на следующую встречу, попрощались и пошли каждый своей дорогой. Вдруг меня осенило, мозаика! Я пишу книгу, которая как мозаика складывается из маленьких отдельных кусочков. Чем тщательней будут подобраны фрагменты, тем четче будет общая картина. Чем четче картина, тем больше будет понятно все изложенное в ней. Интересное сравнение…

Шестая встреча. Питание и спорт. 

По идее следующего материала в книге быть не должно. Он получился спонтанно. В тот день у меня не была запланирована встреча с Германом Львовичем. Мое появление  в офисном центре «Москва-Сити», тем более на территории АРТЦ, скорее счастливая случайность. Удачное стечение обстоятельств. Не хочу утомлять подробностями ни себя, ни читателей. Скажу только одно, компания занятых людей, улучив свободную минуту, увлеклись беседой о здоровом питании. Неожиданно, по какому-то своему делу,  к нам присоединился генеральный директор АРТЦ. И невольно стал свидетелем разговора. Воспользовавшись моментом, я напросился на  короткую встречу и попросил Германа высказать свою точку зрения  просто для меня. Однако, разговор получился интересным, поэтому привожу его здесь практически дословно.   

- Здоровое питание – это не то, которое без химии, - сказал Стерлигов. -  Здоровое питание – это еще и без модифицированных всяких дел. Между прочим,  по-прежнему называется экологически чистым то, что модифицировано, но без химии. Хотя всякие модификации значительно опаснее любой химии. Их необходимо запретить законом. Иначе, человечество может стать слабым и больным. Мутировать или вообще погибнуть. 
- А что касается здорового образа жизни…
Он меня перебил.
- Что касается здорового образа жизни – это обязательно трудовой образ жизни! Хочешь  быть здоровым, обязательно надо трудиться! Так создан человек.
- Ну, современные люди придумали себе фитнес-клубы и …- я попытался развернуть дискуссию
- Вот видите, закончилось кризисом, - договорил за меня Герман Львович. - Когда очень много фитнес-клубов и очень мало работающих людей, происходит коллапс в экономике.

После этого разговора я специально посмотрел в словаре значение слова «коллапс» и вот что увидел: 1. Внезапное резкое падение кровяного давления, требующее немедленного врачебного вмешательства, без которого может наступить смерть (в медицине). 2. Крах, разрушение общества в результате наступившего системного кризиса.
И тут кризис?! Как говорится, без комментариев.

Между тем, мы продолжали беседовать. Герман развивал свою мысль.
- Конечно, для кого-то избранного графья, **может быть, фитнес-клуб и можно сделать, но это должно быть исключение в национальном масштабе. Если крестьяне или рабочие начинают заниматься в фитнес-клубах, то у них на самом деле, нет работы ни в поле, ни на заводе.
Он помолчал и добавил неожиданно громко, выбивая каждое слово
- У них просто сил бы не было на фитнес-клуб. Маразм какой-то…
- Ну а …
- Фитнес-клубы нужны только тем, кто не трудится физически, таких людей должно быть меньшинство. 
Гендиректор АРТЦ наклонился на столом, за которым сидел, в мою сторону. Характерное движение, когда хочешь убедить собеседника.
- Так сказать, для работников интеллектуального труда? – невинно сказал я.
- Да. Интеллектуального труда до хренища и не надо. От него проблемы одни.
- Тем не менее, людей надо будет как-то поделить.
- Поделим. Не вопрос, - он откинулся на спинку кресла.
- Звучит угрожающе.
- Да все просто, Сергей. Кто хочет в пахари, кто хочет в плотники, а кто в интеллектуалы – пожалуйста! Важно другое, не должно быть  у общества такой большой востребованности в работниках интеллектуального труда. Чтобы на пустых не нужных работах, не платили за это деньги. Если ты какой-то гений – вперед и с песней, может, что-то дельное придумаешь. А если это массив людей, которые хотят стать гениями?… Кто их кормить будет, пока они становятся кем-то? Я не буду кормить! Какие пахари и плотники должны  кормить всяких гениев несостоявшихся?
Вопрос Германа Львовича повис в воздухе. Мне нечего было сказать.
- Пускай работают! Станут гениями в поле, тогда и выбьются в гении умственного труда!
- Подождите, - у меня появилась мысль. - Вы же работали в поле! Как вам лично,  комфортно там было с точки зрения психологии?
- Нет никакого комфорта, равно как и никакой психологии. Это все обман! Это придумали всякие умники, которых в поле надо… Пахать и сеять!

Я засмеялся, хотя, скажу честно, мне было не до смеха. Слишком разные точки зрения у писателя – психолога и миллионера, который стал овцеводом. Подчеркиваю, дело не в правоте кого-то конкретно. А в диаметрально противоположных взглядах. Когда Герман рассказывал о своей судьбе, палатке, после дома на Рублевке, отаре овец после офиса на Красной Площади, я задавал себе один вопрос: а как бы ты поступил в подобной ситуации? Признаюсь, мои ответы были не столь сильны, как у него. Ведь он умудрился не только из предпринимателя стать овцеводом, но и наоботорот.  Растущая, как на дрожжах сеть Расчетно-Торговых Центров по всему миру, прямое доказательство. Я вообще не знаю ни одного человека, который после такого падения смог дальше жить и через пять лет вернуться.

- Психология – священникозаменитель, - веско договорил Стерлигов, чем моментально прервал мои размышления.
– То же самое, как  веразаменитель – идеология. Серьезно говорю, этого ничего не надо! Все придумано, все пустое – бессмыслица!
Очень хотелось что-то сказать, но…
- Психологический комфорт,- проговорил Герман Львович с плохо скрытой издевкой в голосе. – Человеку либо хорошо, либо плохо! Все можно назвать разными словами и защитить кучу диссертаций, только зачем? Кому они нужны?
- Но … психология помогает людям, - еле слышно сказал я.
- Наркотик тоже помогает, если там кто-то нервничает. Вколол дозу героина и помогло обалденно. Толку от этого? Это онанизм, все равно возвращаешься к тому, что было.
Мне захотелось перевести разговор на другую тему. Все-таки начали про здоровое питание.
- А что вы ели там, в лесу  все это время?
- Все со своего огорода. Мясо, картошку, иногда рыбу. Овощи там всякие. Хлеб печем сами. Ассортимент достаточно большой. Каждый раз едим что-то разное.
- А с утра?
- С утра чай пьем. Простая добротная еда всегда была и будет у тех, кто поедет к своим истокам, на землю предков.

Так закончилась еще одна наша встреча. Впереди были другие, не менее интересные темы. Мне нужно было подготовиться.

**Стерлигов нарочно произнес это слово с ошибкой, в его произношении оно прозвучало, как «избрАнного». Как будто происходило от слова «брань», слово «графья» тоже с намеренной ошибкой - примечание автора.


Седьмая встреча. Про кризис.

- Герман Львович, если простым языком сказать, откуда появился кризис?
- Кризис получился от того, что много людей стали неработающими и все меньше, и меньше людей остаются работающими. То, что называется современными работами, это охранники на дверях, гаишники, юристы, пианисты и так далее. Это работы придуманные. Таких людей стало  много. В меру – хорошо. А когда становится  много, то всех не прокормить.  И то ничтожное количество людей, которое продолжает работать,  уже не могут прокормить тех дармоедов, насмотревшихся за последние сто лет кино, и желающих жить ничего не делая. Называясь при этом всякими умными работами.
Герман откинулся на спинку кресла.
- А началось…? –  я начал вопрос, надеясь, что собеседник перехватит инициативу, как бывало уже много раз. Так и получилось.
- Кризис начался с финансовой сферы. Там больше всего работает дармоедов, очень многое делается за счет финансовых афер. Так вот эта сфера перенаполнилась дармоедами и все рухнуло.

Я удивленно посмотрел на Стерлигова. Мне всегда казалось, что именно там все должно быть более-менее стабильно.

- Финансовую сферу обслуживает огромное количество людей – от официантов и журналистов до охранников и юристов. Бесчисленное количество людей, обсуживающих этот финансовый пузырь! Понимаете?
- Получается, огромная толпа кормится за счет трех-пяти  «мужиков»? – иносказательно у меня получилось, ничего не скажешь.
Но Герману, похоже, понравилось, он сказал:
- Правильно. «Мужики» упали. У них колени подогнулись и они рухнули. Не могут они больше кормить такое количество людей, начался кризис…  Первые, кто на него реагируют – это банкиры, они как зайцы трусливые, и тут же прячут деньги в оффшорах. В чулках, грубо говоря. И денег вдруг становится мало.
- Денежной массы становится мало?
- Да. Потому что ее прячут, пока не изменится ситуация. А пока ничего не изменилась, что прикажете делать предприятиям и людям, которым не хватает денег в обороте?

К генеральному директору АРТЦ подошел сотрудник. Мне ничего не оставалось, как деликатно отвернутся к окну. Вид на город все-таки впечатляет. Мы находились в головном офисе компании и мне приходилось мириться с тем, что  собеседника постоянно отвлекали различными вопросами. Антикризисный Расчетно-Товарный Центр  требовал постоянного участия Германа Львовича, он набирал обороты, обрастал партерами и дочерними компаниями.  Проект мирового масштаба. Система Глобального бартера. Стерлигов закончил разговор и вернулся за стол. Интервью продолжалось.

- По миру прошла популяризация бездельного образа жизни. Стало модным быть «умным» человеком и ничего не делать. Таким образом, в мире появились ложные ценности.
- Например?
- Например, получить никому не нужное высшее образование и сидеть всю жизнь протирать штаны и ничего не делать.
- Произошла подмена понятий?
Герман кивнул.
- Работой стало называться безделье. Артисты, пианисты, гитаристы…
- Но этого и так было достаточно…
- Это всегда было, потом стало больше, еще больше и еще больше. А теперь этого стало так много, что всех не прокормить. Количество, как вы знаете, переходит в качество.
- Что вы имеете ввиду?
- Количество бездельников переросло в кризис! – безапелляционно заявил Герман.
- Аааа, вот в чем дело…  А если провести параллель между Америкой в период депрессии и нами сейчас. У них те же причины были?
- Примерно те же. Только тогда было проще, это был локальный кризис только в Америке. Из кризиса помните, как они вышли? Озадачили огромное количество людей реальной работой…
- У нас будет так же?
- Хуже!
- Подождите, - я как утопающий стал хвататься за соломинку. – Тогда в Америке за несколько лет кризиса было построено большое количество дорог, госучреждений, домов, школ…
- Правильно. Большое количество людей, которые занимались малопроизводственным, никому не нужным трудом, потеряло работу. У них не было выхода, они стали работать за небольшую зарплату. Рузвельт отменил пособие по безработице. Он сказал, что оно превращает людей в паразитов. Кстати, и у нас надо отменять пособие, чтоб искали работу и трудились, пусть за небольшую зарплату, и не деградировали. Работать - полезно для человека.
- А почему вы сказали, что у нас будет хуже? *
- Потому что у них была жратва! Во всем мире было много жратвы, американцы кое-как выкручивались и во всем мире покупали себе жратву. А у нас негде будет ее покупать и не на что!
- Можно я так и напишу в книге «жратва»? – мне хотелось пошутить, но вопрос прозвучал как-то слишком ядовито.
- Да, - невозмутимо ответил Стерлигов. Это же ваша книга, пишите, как хотите.
- Я серьезно…
- И я серьезно. Люди, когда голодные, они жрут. Едят и дегустируют, когда сытые. А когда люди голодные, они жрут!
- ???
- Я был в армии первые несколько месяцев все время голодным. И не один я. Мы жрали все время. Мы жрали с дикой скоростью. Это была жратва. Нас это ожидает!
Я молчал. Вспомнился друг детства, к которому мы приезжали на место службы. Он так ел привезенные продукты, что со стороны было жутко смотреть…
- И, слава Богу, Сергей! Потому что жратва и желание получить эту жратву подтолкнет миллионы бездельников к продуктивной деятельности. К нормальной человеческой жизни. К выходу из деградации и к росту как человека, как гражданина, как работника, как отца и как мужа! Это даже потенцию исправит у миллионов людей!   
- Правда?
 
*Этот фрагмент еще во время написания Герман Львович попросил убрать из книги, но я решил оставить. На взгляд этот диалог очень важен для понимания этого произведения и самого Германа Стерлигова.

Не могу сказать, что появилось жгучее желание схватить лопату. Брать больше и кидать дальше. Пока с этим делом все в порядке. Но… с годами, сами понимаете…
- Правда! Физический труд положительно влияет на потенцию! – авторитетно проговорил Стерлигов. – Огромное количество детей родится от голода. Потому что аборты надо будет запрещать!
- На такие крайние меры, мне кажется, правительство может не пойти… - сомнение слышалось в моем голосе за километр.
- Какие? Аборты запретить?
- Да.
- Разрешать родителям убивать своих детей – вот крайняя мера. Даже крайнее сумасшествие!
- Это ужасно. Я согласен…
- Но если вы с этим согласны, почему вы называете крайней мерой запрет детоубийства? Это естественная мера! До боли…
- Я оцениваю общество, в котором мы сейчас живем, и предполагаю его реакцию на подобные законопроекты, - голос мой прозвучал совершенно спокойно, если не сказать цинично.
- Общество и его реакция никого не интересует, когда кризис, когда оно голодное, когда нет той самой жратвы. У голодного человека реакция одна, ему жрать надо! 
Я криво улыбнулся, но промолчал. А Герман Стерлигов говорил.
- Человеку что нужно? Чтоб он был накормлен, чтоб он был обогрет и чтоб он был занят…
- Всего три вещи? – удивился я.
- Нет, есть еще четвертая, которая налагается на все эти. Что б ему по дороге с работы домой не били морду! То есть, чтоб было поменьше преступности…
- Понимаю. Накормить, обогреть, занять. И безопасность.
- Верно. Но все это не имеет отношение к общественному мнению!
- Почему?
- Общественное мнение – это когда все сытые. Сидят, умничают, пальцы гнут и всякие теории придумывают. А когда все эти «гнущие пальцы» голодные, они просто голодные субъекты, которым надо пожрать! У них мнение всего одно – надо жрать! Я сам был голодным человеком и говорю вам: у голодного другого мнения быть не может! Все общественное мнение сводится к жратве, если жрать нечего! И еще к теплу, когда очень холодно! И еще к канализации, если она отключена из-за отсутствия электричества и помои надо из окна выливать. Вот тебе и все общественное мнение в момент кризиса.
- Жуть. А как могут развиваться события в ближайшее время?
- Есть два варианта. Самый лучший и самый худший. Это зависит от нашего правительства. Про худший мы сейчас говорили. Но я думаю, президент выберет лучший.
- А как будет выглядеть лучший вариант?
-  Как расселение мегаполисов, создание для этого всех возможных условий, а так же  использование резервной расчетной системы, где нужно минимум денег, и максимальное привлечение всех ресурсов страны. Это если одной фразой.
Меня вдруг осенила одна мысль.
- Герман, скажите вы все-таки предприниматель?
- Я – овцевод и не собираюсь менять профессию. Сейчас  я временно отвлекся от своего основного занятия.
- Позвольте проговорить последовательность. Предприниматель, политик, овцевод и опять предприниматель. Временно.
- Верно, - сказал Стерлигов.
- Тогда у меня вопрос, как к предпринимателю. Если условно наложить кризис на модель предприятия, какой-то коммерческой структуры. Что происходит с фирмой, когда наступает кризис?
- Она умирает, - в полголоса ответил Герман.
Повисла пауза. Тяжелая. Долгая.
- И страна умирает? – так же еле слышно сказал я.
- Нет. Умирают только коммерческие предприятия. Страна умирает, если ей жрать нечего. Все просто. Человек умирает, когда ему жрать нечего, а предприятие умирает, когда у него денег нет. В этом отличие человека от предприятия.
Телефон резко зазвонил. Кажется, я вздрогнул. Герман схватил трубку. Но звонок сорвался.
 - Продолжаем, - сказал он невозмутимо.
Только я открыл рот, чтобы произнести следующие предложение…  как опять увидел телефон возле его головы.
- Вы по телефону…?
- Я одновременно, - улыбнулся он, подержал трубку еще несколько секунд и положил ее на стол.
- В Америке тех времен не было ни АРТЦ, ни расселения. Как они выбрались?
- Они занимались расселением. Там были трудовые лагеря. Было расселение городов в значительной степени за счет трудовых лагерей. Только не так масштабно, как сейчас. Тогда не было таких мегаполисов, как сейчас. Не было городов по пятнадцать миллионов человек. А сейчас есть. Значит, в наше время масштабы будут больше. Вот представьте себе дороги. Их строили на тысячи километров…
- Для этого создавались…
- Для этого создавались трудовые лагеря. Десятки, сотни  тысяч людей выезжали на места, где была работа. Это огромное переселение людей.
- А если бы не было АРТЦ, идеи расселения, то что? – я задал очередной вопрос.
- То все это надо было бы придумать.
- А если пофантазировать? Есть еще какие-то выходы из кризиса?
- Нет. Самый  хороший выход из любой ситуации всегда один. Их не может быть пять. Правильный выход всегда один!
Герман Львович сделал ударение на слове «правильный».
- Он простой и ясный, дешевый и всем понятный. Хороший выход – всегда простой, когда выход сложный – это просто разводилово.
Телефон опять зазвонил. Стерлигов встал из-за стола, подошел к окну и стал в полголоса говорить. Через пару минут он вернулся.
– Получается, кризис можно повернуть на пользу экономике страны?
– Ликвидировать кризис мы не можем. Но вот минимизировать его негативные последствия – вполне в состоянии. Ведь есть и положительные моменты. Например, возрождение сельского хозяйства. С нехваткой валюты становится труднее закупать импортное продовольствие, следовательно, неизбежен рост спроса на отечественное. В городах высвобождается значительное количество рабочих рук. Бывшие строители, менеджеры, клерки, охранники деловых центров, после краха дутых бизнес-проектов, будут вынуждены вернуться к земле. И уже сейчас я могу сказать, что эту конъюнктуру чувствуют наиболее дальновидные руководители агрохозяйств. Кстати, чем ближе к земле, тем проще заниматься натуральным обменом. Это я вам говорю, как руководитель крестьянского хозяйства…

Еще одна встреча с Германом Стерлиговым. Прошла. Осадок, конечно, тяжелый. Что в общем–то и неудивительно. Большинство людей постоянно живут «с широко закрытыми глазами». Ходят на работу, покупают пищу, влюбляются, смотрят телевизор и не подозревают, что истинная природа вещей совсем другая. Все очень зыбко в нашем почти благополучном обществе. Мне не раз приходила в голову мысль подобного рода, но … обдумать, проанализировать как-то не было времени. Герман Львович не стал церемониться, своими выводами он поставил меня лицом к лицу с реальностью. И теми ужасными перспективами, которые сулит нам кризис…

Что такое система АРТЦ? В комментариях Германа Стерлигова. ***

- Идея создания расчетного центра возникла под воздействием кризиса или существовала задолго до него?
 - Идея возникла в августе. Сидел я на пеньке в слободе и думал о судьбах человечества в связи с приближающимся кризисом, и меня осенило: надо создать антикризисный расчетно-товарный центр. И сразу поехал в Москву. Уже в августе начали создавать.
- В 90-е годы бартерные схемы были очень распространены, фактически сейчас вы предлагаете вернуться к этой практике?
- В 90-е годы такого не было, был примитивный натуральный обмен, а сейчас есть глобальная компьютерная сеть. Это все равно, что сравнивать телегу с мчащимся поездом! Проект невозможно было начать в 90-е, потому что не было связующего фактора: в нашем случае компьютерная сеть действует, как деньги. Технологически это новая экономическая формация, которой не было до сих пор и быть не могло, потому, что не было Интернета. Но Интернет до сих пор использовался, как развлечение, СМИ и т.п., то сейчас это становится реальным инструментом торговли.
- Расскажите чуть подробнее, как работает система?
- В систему вносится заявка. Товар может быть трех видов – собственно, товар, деньги или неплатеж. В заявке указывается, что у человека есть и что он хочет получить. Заявка заносится в компьютер, он ее обрабатывает и выдает цепочки из 5 звеньев пяти ее участникам. Информация направляется на e-mail с обратными координатами возможных контрагентов, а менеджеры этих компаний уже связываются между собой, чтобы выяснить, насколько возможна сделка. А чтобы цепочка была замкнутой, то последним звеном ставятся деньги из сети, которые привязываются по признаку последнего товара.
- Какова роль самого АРТЦ?
- Мы не осуществляем сделку, мы не посредники. Мы информационная база, которая дает новый тип связи между предприятиями. Потому что они между собой отлично знакомы в режиме купли-продажи, но в режиме бартерных схем они вообще не знакомы – не знают, кому какой товар нужен. Кто продавал тракторы производителям зерна, сам в зерне абсолютно не нуждается, и здесь нужно выстраивать цепочки через квартиры, машины, носки, бананы, а замыкать цепочку должны деньги. Работа осуществляется через центры, что предполагает договор и гарантийный взнос - 2% от стоимости товара, объявленной продавцом, а не просто размещение в интернете. Иначе получится очередная свалка информации.  Поэтому центры должны быть в шаговой доступности по всей стране, а не только в 85 региональных центрах. Каждый из них открывает тут же вокруг себя центры, поэтому у нас к концу февраля должно быть в 85 регионах 1600 центров (геометрическая прогрессия). То же самое в мире – открываются в столице и тут же по городам. Вот это важно!
- Кто входит в число акционеров предприятия? Кто организует центры в регионах, насколько там велика заинтересованность?
- Все 100% акций принадлежат мне. Организаторы в регионах - от страховых компаний до частных лиц. Это не только те, кто хочет сбыть свою продукцию, но и люди, у которых просто есть голова на плечах и деньги. Что касается заинтересованности, то если за 20 дней открыто такое количество офисов, то это говорит само за себя. Причем, это все создается за счет тех, кто открывает центры. Мы осуществляем работу общей сети.
- Как вы оцениваете затраты на проект и кто разрабатывал программное обеспечение вашей информационно базы?
- Мы обратились к представителям оборонной промышленности, которые сделали информационную систему за приемлемые деньги. На сегодня общие затраты составляют более 10 миллионов евро моих денег - и зарплаты, и реклама, и аренда офисов, и программное обеспечение. Это не учитывая затраты на местах, к которым я не имею отношения. У нас только в Москве сейчас открывается четыре офиса.
- Сколько на сегодня уже зарегистрировано участников в системе и кто они?
- Не знаю, подсчет мы не ведем. Это пока не важно, сейчас идет первый этап – построение сети, накопление базы данных. Когда он будет завершен, то начнется второй этап – закачивание информации. У нас уже тысячи заявок, но пока это можно назвать тестированием системы, для оперативной работы их очень мало, для этого  их должно быть сотни миллионов. Поэтому важно не количество заявок, а количество центров. Сейчас открывается три центра в день – это мало. Сегодня создается механизм, инструмент, который начнет в полную силу работать, я думаю, с конца февраля-начала марта, может чуть раньше. Это как будем работать, бизнес-планов нет, и не будет, нам они не нужны. Пока в системе регистрируется, основном, крупная промышленность, градообразующие предприятия, крупный и средний бизнес.
- А как быть малым предприятиям?
- Что касается малого бизнеса, то мы в мае планируем начать аналогичный проект. Пока мы не можем его охватить, потому что для этого центров должно быть на порядок больше, чем для «крупняка». Оплата гарантийных взносов и расчеты будут производиться через платежные терминалы мобильной связи. Можно будет в гастрономе купить пакет участника глобальной бартерной сети с носителем информации (дискетой), авторизоваться в сети и обмениваться товарами.
- Малый бизнес – более затратная и кропотливая работа?
- Не могу пока сказать – практика покажет. И сейчас она показывает, что с крупным бизнесом очень легко происходит,  это обычная сделка, как с деньгами, только она пятиуровневая, чуть больше времени, но зато кредит в банке не надо брать. Нет таких понятий, как «кредит», «денежное обеспечение», потому что шестым звеном деньги ставим мы, без кредита, без гарантий, без денежного обеспечения. К тому же у нас дефолтный рынок, то есть с самыми низкими ценами, на котором выставляется то, что не удалось реализовать. Мы так и назвали дочерний сайт www.dnokrizisa.ru
Ниже по цене нет, поэтому к нам с удовольствием носят деньги. У нас сейчас денег больше, чем товара.
- Это значит, что деньги в экономике есть?
- Они не в экономике, а в чулках и в оффшорах. Они их не достают оттуда, а только информацию размещают, и не обо всех деньгах, а только, предположим, о $1 млн. и через этот миллион они могут миллиард пропустить. То есть они кидают удочку и сидят на берегу, ждут что клюнет. А утром, за чашкой кофе в удаленном доступе смотрят, какие есть предложения. И обходится это в $20 тыс. Даже не за $20 тыс., эти деньги просто у нас лежат (какая разница, у нас или на Мальте) Получают ежедневную информацию, как они могут использовать свои деньги с Мальты. Они выставляют эти деньги, и если в нужный момент не оказывается $1 млн., они потом могут пойти на возмещения ущерба, за потерянное время и все. Хранение денег только в Сбербанке, мы только через Сбербанк работаем, это наше требование. Они - самый надежный банк в стране.
- А что получает Ваша компания, какова доходность проекта?
- Каждый участник уплачивает нам 1% от суммы сделки, итого получается 6% от оборота. Махинации исключены, не знать о сделке мы не можем – так устроена информационная система, и обратно мы 2% гарантийного взноса не отдадим, пока они не доложат о заключении сделки. А когда доложили, мы отдаем только 1%. Что уж скрывать, дело доходное, поэтому мы декларируем и письменно и устно, что по первому требованию правительства контрольный пакет акций я передаю российскому государству, потому что не имею ни морального, ни какого другого права обладать такими механизмами, как частный бизнесмен. Это вообще удел государства, я могу только наладить эту систему, а хозяином должно быть государство. В России – Россия, во Франции – Франция, в Германии – Германия. Но центр расчетов должен быть в Москве.
 - В Европе интерес проявляют в основном потребители?
 - Не только, еще и производители, включая продовольствие, которого и у них сейчас не хватает и у нас, а то, которое есть, лежит без дела, потому что нет связующих звеньев. Мы стартовали раньше других, с августа, мы опередили весь мир, что очень важно в условиях войны и кризиса.
 - Предлагаемая Вами схема товарообмена актуальна при кризисе. Как долго продлится проект, и что с ним будет, когда экономическая ситуация стабилизируется?
- Сейчас система просто не обходима, более нужного ничего нет. Но я полагаю, что пока можно расслабиться и лет через десять поговорить о преобразовании центра в другую структуру.
- Так долго?
 - Думаю, да. Ведь даже локальный кризис в Америке, названный «великой депрессией» длился больше 10 лет, а сейчас мировой.
- Несмотря на уже проявленный  интерес бизнеса, очевидно, что не все еще обладают достаточным объемом информации о проекте. Как строится информационная политика?
Несомненно, наши единомышленники – это весь бизнес страны, все, кто столкнулся с подобными проблемами,  любой директор любого предприятия. Как только он понимает суть проекта, он наш единомышленник, ведь,  он же не может чугуном выдавать зарплату. И СМИ – единственный механизм доведения до людей новых правил игры. Поэтому первая скрипка сейчас ваша. Поэтому где-то 50% времени я трачу на встречи с журналистами.
 - Тем не менее, информатизация нашей страны находится еще не на высоком уровне, например, в сравнении с Европой. Как вовлечь в процесс товарообмена, допустим,  сельхозпроизводителей, которые не имею доступа в глобальную информационную сеть?
Мировой кризис – это возрождение сельского хозяйства во всем мире, потому что самым ценным во время кризиса становятся продукты питания. Но Интернет крестьянам не нужен, а у крупных агрохолдингов  с Сетью все в порядке. Это удел тех, кто специально этим занимается.
 - Но это может привести к увеличению армии перекупщиков, от которых сейчас крестьяне стараются избавиться?
- Так было и есть сейчас, но мы выписываем новые правила игры. Так вот, чтобы не было скупки за бесценок у крестьян продовольствия, я это говорю, как крестьянин и овцевод, нужно, чтобы никакие диаспоры и  преступные группировки не имели возможность скупать продовольствие – надо это запретить. Этим должно заниматься государство, по установленным ценам. Государственная монополия, за исключением тех случаев, когда человек хочет поехать на рынок, как свободный человек, и продать сам. Это то, о чем говорят последнее время, но до сих пор не возможно из-за чудовищной коррупции.  Заготконторы – это выход из порочного круга.

***Этот материал ввиду большой занятости Германа Стерлигова  был  взят из его интервью для  журнала «Компания». 

Седьмая встреча. Система АРТЦ (продолжение)

Герман Львович был занят. Приехали представители Санкт-Петербурга заключать контракт. Пришлось ждать. Офис АРТЦ жил своей трудовой жизнью. Симпатичная девушка принесла мне чай и конфеты. За стеклянной стеной бушевала деловая Москва. Большая часть материала для написания книги была собрана. Хотя было чувство будто чего –то не доставало. О чем-то важном не спросил я Германа Львовича. Где-то не дотянул, не додумал.  В поле зрения резко появился Стерлигов и жестом позвал меня в свой кабинет.

- Ладно, - решил я про себя. Через пару дней еще одна встреча там и найду оставшийся фрагмент моей мозаики.
- Я готов, Сергей. О чем сегодня будете спрашивать?
- Об АРТЦ.
- Я думал про АРТЦ, вы уже написали…
- Написал, но есть один вопрос…
- ???
- Герман, если честно, есть минусы в системе АРТЦ?
- Честно?
- Честно.
- Ни одного.
- Не бывает идеальных систем.
- Бывает. Минусы появятся лет через пятьдесят.
Мое лицо выразило глубокое сомнение. Герман Львович улыбнулся.
- Ладно, через двадцать.
- Вы уже предвидите, какие они могут быть?
- Это может быть новый уровень компьютерных технологий. Тогда у этой системы будут минусы и потребуется новый уровень программы, который я не могу предвидеть. Технология сделает следующие пару шагов и эта система устареет. Как устарела банковская система на сегодняшний день.
- Герман, а вы сами писали техническое задание программистам? Или кого-то напрягли?
- Сам. Сидел и объяснял что мне надо, чтоб компьютер за меня делал, как за человека. Программы написали двух видов.
- Взаимозаменяемые?
- Да. Посмотреть, какая лучше работает. Всегда так лучше делать, на всякий случай. Вдруг что-нибудь сломается. Надо иметь замену.
- Согласен. Это действительно важно.
- И в овцеводстве точно так же. Запасной баран всегда стоит. Если один сдохнет, другой будет покрывать овец.

Сравнение овцеводства и бизнеса меня  позабавило. Бизнесом я уже занимался, может теперь как Герман, овцеводством?

- Какие перспективы у ваших проектов?
Стерлигов вздохнул.
- Чего гадать? Конечно, как будет изменяться жизнь человечества, как будут меняться границы государств, как будут переселяться народы, как будет менять образ жизни миллионов людей… Это мы все увидим по ходу сами. Можно не гадать. Нам надо делать тот инструмент, который произведет все перечисленное.
В этот момент у Стерлигова зазвонил телефон. Приехали новые будущие партнеры. Теперь такие встречи происходили у Германа Львовича каждый день. Он был занятым человеком, когда мы познакомились, но сейчас пробиться к нему стало значительно сложнее. Мы быстро попрощались и я вышел.

Девятая встреча. Про волю.

Я шел по улице и улыбался. Неожиданно стало понятно, о чем еще нужно спросить Германа Львовича для того, что бы эта книга обрела смысл. Передо мной возвышалась башня «Б», где располагался головной офис АРТЦ. Встреча со Стерлиговым должна была начаться через несколько минут.

- Как-то на одной из наших встреч, вы сказали, что необходимо «дать волю людям». Как это понимать?
- Раньше было крепостное рабство, которое было отменено 1861 году Александром вторым. Сейчас у нас городское крепостное рабство, потому что людей, которые хотят уехать из города, нет альтернативы. Им негде взять землю, они не могут ее оформить в связи со сложнейшей процедурой оформления, им негде взять технику, негде взять стройматериалы для строительства. Их никто не поддерживает! Кроме того, они просто бояться ехать одни. Нет никакой возможности, то есть человек заперт в офисе, в городе и вынужден жить здесь и умирать.
- А как можно объединить этих людей?
- Их не надо объединять! Им надо дать альтернативу в виде земли, тракторов, стройматериалов и прочего. На старт. А дальше сами.
- И что?
- Ничего. Кто сам не справился, хозяйство загнулось, значит, его землю и технику надо передать другому. Тому, кто справился. Через три года.
- То есть через три года собрались и подвели итоги?
- Да. Это сразу видно. Если земля возделывается – человек справляется, если нет – не справляется. Все. Нет других критериев. Не надо надрываться  никаким комиссиям.

Телефон зазвонил. Герман Львович взял трубку и начал разговаривать. Разговор был коротким. Стерлигов всегда говорил по телефону коротко.

- Уничтожение городского рабства и это и есть дать людям волю! – он продолжил мысль.
- Вот именно этим здесь, - Герман постучал пальцем по столу, -  я и занимаюсь. Потому что надо создать механизм расселения мегаполисов. Это называется «мотивированный отток населения из мегаполисов». ДЕМЕГАПОЛИЗАЦИЯ МИРА!
- Потрясающе, - я никогда не слышал ничего более захватывающего. Однако, хотелось сформировать полную картину, если уж нас всех ждет переселение в мировом, так сказать, масштабе.
- Герман, я хочу вот в чем разобраться. Предположим, поехали мы с вами в поле. Осели. Через три года вы справились, у меня не получилось, может, тогда мне к вам работником пойти?
- Можете пойти работником, а можете вернуться в город. Квартиру у вас никто не отнял, ее не пришлось продавать. Вы никакие мосты за собой не сжигали. Вы просто поехали и попробовали. Вам дали возможность попробовать другую жизнь, другой тип отношений человеческих, другой воздух, другую воду…
- А как понять «другой тип отношений»?
- Когда люди трудятся рядом – это другой тип отношений. Это не то, что в офисах друг с другом интриги всякие крутят. Из-за скуки. В поле нет времени на интриги. Там только у баб есть время на интриги, у мужиков - нет.
- ????
- Понимаете, по-другому люди общаются, когда они работают. Там совсем другая жизнь, эта жизнь очень хорошая. Человеку надо дать возможность попробовать, тогда у него будет альтернатива и он перестанет быть рабом города! Даже если у кого-то не получится, у него будет ощущение свободного человека. Ему не понравилось заниматься сельским хозяйством, он вернулся обратно в город. Это свобода!
- А сейчас нет свободы?
- Ну, какая у вас свобода? Где у вас десять гектаров земли, которые мы можете сейчас возделывать?
- У меня нет земли…
- Правильно. Вы – раб, крепостной этого страшного мегаполиса!

Сказать было нечего. Неприятное ощущение, тяжелое и мерзкое. Прав был Стерлигов, рабы мы тут в этой Москве. Даже защитится, если что нечем, там, на поселениях, наверняка, хоть оружие можно будет иметь. А тут даже в морду дать какому-нибудь хаму страшновато. Моментально милиция загребет. Вот и дышим еле-еле, а ведь это в привычку входит. Избегание острых углов…

- Наверняка будут люди, которые не захотят этой альтернативы, - мой голос прозвучал слишком.
- Ну и не надо. Значит, они и так себя чувствуют, им и здесь хорошо. Ну не все же такие …
- Конечно, - перебил я.
- И таких людей в результате кризиса будет меньше, а тех, кто захочет альтернативы все больше и больше. Можно так предположить, как минимум. Поэтому если люди хотят выехать, а им нельзя, значит они в тюрьме! – он стучал рукой по столу на каждом слове. – Они лишены свободы передвижения и свободы изменения образа жизни!  Это рабство! Прибили ухо шилом к дверному косяку, как в древности!
- Ужасно на самом деле.
- Да вы с этим ухом, прибитым к двери, и стоите сейчас! – отрезал Герман.
- А вы?
- Я свободный человек, у меня есть тридцать семь гектаров земли. Мне тут надоело, я сказал: тьфу! Вышел из кабинета, как есть, и уехал. У меня там дети, жена, овцы, коровы – красота! Воля! Сел себе на пенек и думаю, что делать дальше.

- Да. Забавно. На пенек. Так я поверил. С такой головой надо не на пеньке сидеть. А  где-нибудь в другом месте, посерьезнее… - подумал я.
Чувство стыда и беспомощности меня не покидало.  Мой собеседник засмеялся. Я как смог поддержал его, уж больно открыто и заразительно у него получалось смеяться. Такой смех – редкость. А тут в мегаполисе вообще смеха на улице не услышишь. Если только пьяных... Но разве они смеются, скорее ржут. Истерия, а не смех. Это я как психолог говорю. Иногда от сильного внутреннего напряжения люди начинают хохотать, такое бывает. Больной это хохот, страшный. Скорее скрип организма, а не смех.

Стерлигов как будто услышал мои мысли и прервал:
- Вот это и есть ВОЛЯ!
- В этом смысл?
- Да. Он прост: ДАТЬ ВОЛЮ ЛЮДЯМ!!!

Эпилог

Все, что здесь изложено, лишь ощущения человека, заинтересовавшегося Германом Стерлиговым и его проектами тогда, на пресс-конференции в газете «Известия». На это мероприятие я был приглашен совершенно случайно своим старым приятелем. Он пригласил меня, как организатор пресс-конференции. Для того, что бы услышать мое мнение. Однако, его просьба имела мистический смысл, так как результатом участия в «прессуре» стало написание этого произведения.
Знаю, многие скажут, что Стерлигов получился в этой  книге очень уж положительным героем. Эдаким спасителем страны. Уверяю вас, ничего подобного в книгу я не вкладывал.
Мне хотелось только донести идеи Германа Львовича до людей и передать собственные ощущения от услышанных слов. Если кто-то увидит в книге похвальбы в его адрес (которых на самом деле нет), то это право каждого. Для меня смысл всего написанного -  понять, что такое АРТЦ и для чего Стерлигов предлагает расселение мегаполисов. Особенно расселение, поэтому о нем написано значительно больше. Как ни крути, все-таки АРТЦ – это бизнес – проект и многим простым людям он может быть не интересен.
В результате наших встреч с Германом Львовичем появилось еще одно понятие, на мой взгляд, давным-давно потерянное в условиях современной жизни. ВОЛЯ.
Тут я могу сказать, что целиком и полностью поддерживаю Стерлигова. Людям надо дать волю, хотят они того или нет. У каждого должен быть выбор, как жить, как воспитывать своих детей и какие отношения строить. Знаю, многим будет не понятно – а зачем? Мне кажется, не стоит тратить время на пустые дискуссии, выбор просто должен БЫТЬ. У каждого человека.
С уважением, Сергей Красовский.


20 января 2009 года  Москва