Цена свободы

               
                Всякая палка о двух концах.


                0.

- Не убивай, не убивай! – Купец зажимал ладонью рану на животе и отползал к ближайшему дереву.  – Вот, возьми! – Дрожащей рукой он вытащил из кармана черный камень на серебряной цепочке и протянул его грабителю в черном плаще.  – Такое ты ни где не купишь! – раненый, наконец, добрался до дерева и прижался к нему спиной. – Этот талисман дает власть над оборотнями. Он именной. Вот видишь? На камне имя того, кто ему подчинится.
Человек в черном молча взял камень и сунул его в карман. Потом он наклонился и перерезал купцу горло. Обыскав жертву, убийца взял себе все ценности, какие смог найти. Не тронув багаж, состоявший из нескольких тюков и осла, на которого эти тюки были навьючены, он собрался уходить, но заметил корзинку. В корзинке копошился черный лохматый щенок.  « Этот бобер не стал бы таскать с собой дворнягу» - подумал убийца и забрал щенка с собой. 
    Песик рос крепким, благодаря хорошему питанию и злым, благодаря воспитанию. Воспитывался он по методу «кнута и пряника», причем соотношение этих двух стимулов было один к десяти в пользу кнута. Однажды, на зов хозяина вместо пса из конуры выполз черноволосый подросток…

                1.

   Убийца прятался в темноте переулка. Луна освещала всю мостовую, но сюда ее свет не доставал. Не горели благоразумно потушенные заранее фонари. Было так тихо, что каждый шорох казался громом, но наемник умел не издавать звуков. Время шло, но он умел ждать. Послышался стук каблуков по булыжникам, он напрягся было, но почти сразу расслабился – слишком легкие шаги. Наверное, служанка припозднилась и теперь спешит, опасаясь получить от хозяев нагоняй. Каблучки исчезли в ночи, и вновь воцарилась тишина. И снова звук шагов. Наконец-то! Но почему их двое?!  Ну, ничего, второго поручим напарнику, пусть отрабатывает свой хлеб. Убийца чуть слышно притопнул ногой, и из глубины подворотни к нему приблизилась черная тень. Блеснули, поймав лунный свет глаза. Наемник оттопырил на руке два пальца. Напарник отлично видел в темноте и все понял. Он занял свою позицию и приготовился к прыжку. Напротив укрытия показались двое подвыпивших мужчин. Один из них опирался на трость с массивным набалдашником и приобняв за плечи своего товарища что-то горячо ему доказывал. Тот попросил подождать и неверным шагом направился к подворотне. Путаясь в собственном плаще, он пытался на ходу расстегнуть штаны. С глухим рыком ему на встречу из темноты выпрыгнула черная тень. Повалив человека на землю, черный косматый пес пытался добраться до его горла. В это время наемник рванулся к своей цели. В его руке тускло блеснул кинжал. Но и цель тоже не собиралась сдаваться просто так. Человек с тростью был не так пьян, как показалось вначале, да и трость носил отнюдь не для красоты. Он легко отбил первую атаку наемника, и теперь противники кружили на мостовой. Мужчина орудовал тростью как шпагой и понемногу теснил нападавшего к стене. В тот момент, когда он был готов нанести решающий удар по голове, громадный пес повис на его плечах. Человек пошатнулся и опустил трость. В этот миг кинжал вошел ему под ребра, пробив тонкую кольчугу под одеждой.
 
                2.

  « Толстый боцман» находился достаточно далеко от порта для того, чтобы пьяная матросня не совала сюда свои носы, и достаточно далеко от уютных и чистых кварталов «белого города» чтобы посетителей этого заведения не беспокоила городская стража. Хотя, если бы доблестные блюстители порядка соизволили бы зайти заглянуть сюда, как говорится «на огонек», они собрали бы бо-ольшой урожай. Настолько большой, что к городской тюрьме пришлось бы срочно достраивать новый корпус. Но хозяин кабака по кличке Боцман, не зря каждый месяц относил кое-кому увесистый кошелек. И конечно он не оставался в накладе. Справедливости ради надо заметить, что Боцман вовсе не был толстым. Коренастый, крепко сбитый в свои пятьдесят четыре он сохранил прекрасную форму. А название заведения было таким нарочно, что бы заранее настроить клиента на отдых, кружку пива и веселого хозяина.
      Почти все посетители были завсегдатаями этого заведения и приносили его хозяину стабильную прибыль. Сюда приходили не только отдохнуть от трудов скорбных, но и обменять их плоды на звонкую монету, которую Боцман щедро платил, если товар того стоил. А платил щедро по тому, что приличная часть этих денег возвращалась к нему в тот же день: за выпивку, за конспирацию и за прочие удобства. Как уже говорилось, все клиенты были свои, проверенные. Новички сюда захаживали редко, но сегодня Косой Али, кроме троих своих ребят, привел с собой парня, которого Боцман раньше не видел. Нет, все было в порядке. Раз Али привел, значит, человек свой, правильный. Новичок (так его окрестил про себя Боцман) ничем не выделялся из компании. Ел, пил, играл в кости. Но когда пришло время расплачиваться, Али подошел к стойке добавил еще двадцать монет сверху.  Боцман удивленно вскинул вверх бровь.
- Этого  - Али мотнул головой назад, - нужно по-тихому убрать.
- Новичка? – тихо переспросил Боцман.
- Да. Он – легавый, гад.
- Ты привел сюда ищейку? – глаза Боцмана хищно сощурились. Взглядом он буравил Али просто насквозь.
- Я не виноват! Я думал он свой, правильный! Дело с ним прокрутил серьезное. А потом мне сказали, что он засланный!
- Это точно? – Боцман бросил взгляд на веселящегося со всеми Новичка. – Кто сказал?
- Эй, Али ты скоро наболтаешься? –  окликнули Косого.
Али вернул на лицо маску беззаботного веселья и обернулся к своим товарищам.
- Я сейчас! Дайте с другом поговорить! – он вновь повернулся к бармену, и улыбка слетела с его лица, точно и не бывало. – Точно, Боцман, точно!
- Тогда дашь за него вдвое больше!
- Почему это?
- Потому что из-за тебя, кретин, - Боцман наклонился через стойку к самому лицу Косого, - я тоже могу оказаться в шахе!
- Тогда для твоей же пользы, – Али тоже начал «заводится», - убрать этого гада как можно быстрее! Дам еще пятнадцать монет, - продолжил он, чуть успокоившись, -  когда закончишь.
- Двадцать! – продолжал настаивать Боцман.
Али побарабанил пальцами по дереву стойки.
- Черт с тобой! Получишь еще двадцать, если завалишь его сегодня же. Вот его адрес. – Он протянул бармену записку, - а вот его перчатка. И на черта ты их берешь всегда?
- Коллекционирую. – Буркнул бармен и отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Когда посетитель ушел, боцман приоткрыл дверь, ведущую в кухню:
- Гриммо! Не уходи сегодня, еще есть работа.
- Как всегда?
- Да, но дело серьезное. Пойдем вместе. Иди отдохни, пока. И будь готов, не подведи меня, как в тот раз!
   Гриммо кивнул и пошел на второй этаж, в свою комнату. Он был моложе Боцмана и пошире в кости, но ему не хватало опыта, по этому особо важную работу они выполняли вместе. Боцман был главный, ему приносили заказы и деньги, а он, в свою очередь, приказывал Гриммо. Парень ненавидел свою работу, но уйти не мог. Он боялся сделать что-то не так, потому что за малейшую ошибку Боцман его жестоко наказывал. Боцман был не просто главным, он был Хозяином. Гриммо ненавидел Хозяина. Самой заветной мечтой Гриммо была мечта о том, как он разорвет Хозяину глотку.

                3.

    Он стоял на берегу озера. Воду почти не было видно под густым покрывалом утреннего тумана. Было так тихо, что собственное дыхание казалось шумом урагана. На другом берегу его ждали братья. Такие же, как он сам. Среди них он видел свою мать, лица которой рассмотреть не удавалось, но парень точно знал, что это она. Братья махали ему руками, звали за собой. Слов слышно не было, но каким-то образом он видел их губы и читал по ним: «Иди к нам, Гриммо, мы ждем тебя, брат». Гриммо ступил в воду. Еще шаг и туман рассеялся вокруг его ног. Теперь можно видеть воду. Она такая прозрачная, что видно каменистое дно. Вдруг чья-то тяжелая рука опустилась на плечо. Гриммо обернулся и увидел Боцмана. Перед лицом Гриммо болтался на  цепочке круглый матово-черный камень. Камень полыхнул темным пламенем, взорвался мириадами осколков и парень проснулся.
Стать свободным, вернуться в свою семью - об этом мечтал еще больше, чем о мести Хозяину.


                4.

    Закутанный с головы до ног в черное, Боцман сидел в большой пустой бочке, что стояла как раз напротив двери его очередной жертвы. Через специально просверленные отверстия он наблюдал за улицей, вслушиваясь в ночь, ожидая стука каблуков. Ждал своего часа небольшой, но достаточно мощный арбалет. Выпущенный из него болт способен пробить любую кольчугу на расстоянии десяти-пятнадцати шагов. Фонарь горел только перед дверью, и любой, ступивший в это пятно света, становился прекрасной мишенью. Боцман ждал. Наконец он услышал, что кто-то идет по улице в его сторону и приподнял арбалет. В круг света вбежал большой лохматый пес. Черный, как сама ночь и остановился, уставившись глазами в темноту. Туда, где прятался убийца.
- Какого черта! – прошипел боцман из своего укрытия. – Где… - он не договорил, потому что собака вдруг стала менять очертания, увеличиваясь в размерах. Пес поднимался на задних лапах, выпрямляя спину и грудь. Морда укорачивалась приобретая человеческие черты. Метаморфоза сопровождалась хрустом костей и сухожилий, слышалось глухое рычание, переходящее в стон. Через несколько секунд под фонарем вместо собаки уже стоял Гриммо. Он вытащил из-под крыльца плащ и набросил его на себя, что бы прикрыть наготу.
- Ты что, спятил? – Боцман вылез из бочки. – Ты что делаешь, идиот?! – О скрытности он уже не думал.  – Где легавый?! Почему ты приперся сюда раньше него!
- Он не придет. – Спокойно ответил Гриммо. 
- Что? – в голосе убийцы послышалась растерянность.
- Вернее он придет, но чуть позже. Что бы забрать тебя. – Оборотень медленно приближался к Боцману.
- Ты спятил? Ладно… - боцман быстро вытащил из кармана круглый черный камень на цепочке и крепко сжал его в ладони. Ничего не происходило. Оборотень продолжал медленно приближаться, на губах появилась едва заметная ухмылка.
- Что, не работает? – спросил он сочувственно и прыгнул вперед. За спиной звякнул и упал в канаву короткий болт. Убийца больше не успел ничего сделать. Руки Гриммо сдавили его горло. Оборотень давил изо всех сил, не замечая ударов в печень, в живот, в пах. Его захлестнула горячая волна ненависти и затаенных обид. Боцман пытался отбиваться, но руки уже не слушались. Перед глазами поплыли оранжевые круги, в ушах зазвонили колокола и мир рухнул в пропасть.

                5.
 
         Палач плеснул из ведра ледяной водой и Боцман открыл глаза. Обнаженный, он полувисел – полулежал привязанный к дыбе. Когда его глаза привыкли к полумраку тюремной камеры, первое что он увидел – это стол, на котором в аккуратно, в строгом порядке были разложены всевозможные ножи, крючья, пилки и еще какой-то инструмент, очень похожий на плотницкий. Только вот плотники не носят кожаных фартуков и масок с прорезями для глаз. Боцман чуть повернул голову вправо и увидел Гриммо. Оборотень стоял и смотрел на своего хозяина, своего бывшего Хозяина, скрестив руки на груди. Он стоял и улыбался. Боцман облизнул слипшиеся губы.
- Зачем? – прохрипел он.
- Не зачем, а за что. – Гриммо подошел ближе. – За все! – он наклонился и говорил Боцману на ухо. Даже не говорил, а сокровенно шептал, – знаешь, сколько я мечтал о том, что бы увидеть тебя таким, а еще лучше перегрызть тебе глотку? Каждый день! Это было как молитва! И Господь мои слова услышал.
- Сука… - прохрипел Боцман. – Продался… сколько…
- Ты хочешь знать, сколько мне заплатили? Нисколько! – Гриммо уперся своим лбом в лоб Боцмана и засмеялся.  – Ни гроша! Я сам готов был заплатить за то, что они нейтрализовали проклятый камень! Смотри! – он достал из кармана талисман и поднес его к глазам убийцы. – Видишь? Он мертв. Теперь это просто камень.
- Ты… поверил… легавым? – Боцман попробовал засмеяться, но из горла вырвался лишь слабый хрип.  – Тебя… повесят… рядом… со… мной.
- Нет, не повесят. Вот – оборотень развернул перед лицом своего бывшего хозяина свиток. – Видишь? Это не легавый, это инквизиция. Они подарили мне полное прощение. Его Святейшество сегодня подпишет. Теперь я свободен. Я смогу уехать домой, найти свою семью. Тебя, кстати, тоже вешать не станут, хотя вина твоя доказана полностью. Али раскололся до самого своего тощего зада. Не выдержал, бедняга, испанского сапога. Ему теперь пожизненная каторга светит. – Продолжал Гриммо будничным тоном, пряча свиток в деревянный футляр. -  Тебя сожгут. Завтра на площади. Даже суда не будет. У Его Святейшества обвинение уже готово. И знаешь что? – он снова приблизил свое лицо вплотную к лицу Боцмана. – Я сам подкину вязаночку-другую, что б жарче горело!      

                6.

- Таким образом, - разносился над площадью голос инквизитора в красной мантии, – вина обвиняемого полностью доказана и, согласно законам нашего города, выносится приговор: смертная казнь через повешение. Однако, принимая во внимание все обстоятельства этого дела, и учитывая тот факт, что обвиняемый уличен в сношении с дьяволом… - при этих словах по толпе, собравшейся у места казни, волной пробежал глубокий вздох ужаса. – А именно: в использовании во время совершенных им убийств оборотня, - толпа еще раз ахнула. Послышалось несколько гневных возгласов. – Его Святейшество решил заменить повешение сжиганием на костре, что бы очистить душу этого несчастного человека от скверны.
Двое палачей в масках притащили упирающегося и орущего Боцмана к столбу посреди площади и проковали его цепями за руки и за ноги. Рот ему заткнули кляпом.
- Для того, что полностью освободить заблудшую душу этого человека от власти нечистого, Святая Инквиция приняла решение сжечь на одном костре с ним его помощника – оборотня Гриммо.
Толпа раздалась в стороны и четверо солдат протащили к месту казни закованного в цепи Гриммо. Воздух дрожал от негодующих криков. В оборотня полетели гнилые овощи и яйца. Когда второго пленника приковали к тому же столбу, что и первого, подпалачики быстро набросали вокруг осужденных большую гору хвороста и полили его маслом. На площади наступила тишина.
- Не желает ли осужденный Боцман сказать что ни будь перед смертью? – Спросил инквизитор.
- Будте вы прокляты! – Взорвался молчавший до сих пор Боцман. – Толпа снова ахнула. Многие стали истово креститься и бормотать молитвы.
- Церковь справедлива ко всем творениям божьим, по этому я предоставлю право последнего слова оборотню Гриммо.
Гриммо поднял глаз на инквизитора, потом посмотрел куда-то вдаль.
- Я хочу домой… - тихо произнес он.
Инквизитор кивнул палачам, и два факела упали на политые маслом дрова. Огонь взвился в верх, словно хотел дотянутся до неба и заревел, заглушая отчаянную брань и вопли Боцмана. Гриммо молчал. Он вошел в озеро и поплыл на встречу зовущим его братьям. Он плыл домой.