Роман Предсказание по таблетке АСТ, Астрель, 2008

Елена Янге
«Мысли – это господа мира. Каковы мысли, таков и мир».

Л.Фейербах

Часть I
 Глава 1
 

Никто не считает, что жизнь предсказуема, однако в мистическое начало мало кто верит. Не верила в него и я. Какая тут мистика, если схема - одна: родился, учился и так далее. К весне 1992-го мне было двадцать три, и мои анкетные данные умещались в три строчки: родилась в Москве, окончила французскую спецшколу, затем - филфак. До стадий под условным названием «так далее» я ещё не дожила. И всё-таки в моей схеме был сбой: в семнадцать лет я потеряла отца, а полгода назад - маму.

Я осталась одна, и в нашей, когда-то уютной квартире стало тоскливо и пусто. В книжном шкафу стояли мамины альбомы, на фортепьяно лежали мамины ноты, в шкафу - мамины платья. Вещи живут, а мама - нет!

Тяжелее всего было вечером. Чтобы растворить тоску, я выходила в Лялин переулок, далее - по привычному маршруту:  Подсосенский, Воронцово Поле, бульвар, Покровка, Малый Казённый, опять Лялин, знакомый каштан. Круг замыкался, я шла домой, и мне казалось: всё плохое и хорошее осталось в прошлом.

Однако я ошибалась! Судьба вывела меня на поворот и посадила около него старуху. Хотя не совсем так! Старуха сидела около моего подъезда. Маленькая, худая, в нелепой широкой юбке, пыльных ботинках, на голове – жёлтый вязаный шарф. Ни дать, ни взять – нищенка! В тот вечер я возвращалась с прогулки и, остановившись у скамейки, стала искать ключи.  Старуха  встрепенулась и переместилась поближе. Почувствовав пронзительный взгляд, я оторвалась от сумки и посмотрела в её сторону. Какое удивительное лицо! Узкий с горбинкой нос, широкие скулы, губы, похожие на вывернутые лепестки, огромные миндалевидные глаза. Казалось, в её чертах присутствуют признаки всех рас.

-  Сядь! – приказала старуха.

Не попросила, не предложила, а именно приказала. Я опустилась на скамейку.

-  Это хорошо, что поставила крест, хорошо!

Старуха скривила рот и добавила:

-  Камень - есть камень, слишком давит!

Я вздрогнула. На меня повеяло могильным холодом.

-  А мать тебе надо отпустить! Она уже далеко, путы ей – ни к чему!

Глаза наполнились слезами, и я всхлипнула. Старуха вздохнула и полезла в карман.

-  Не одиночество хуже всего, а неопределённость. Все беды  – от неё. Вот погадаю, и успокоишься.

Она вытащила лист бумаги и положила его на землю. Кроме небольшой таблицы, состоящей из колонок цифр,  на листе ничего не было.

-  На, пожуй!

Не знаю, откуда, но в моей руке оказался кусок хлеба. Безвольно засунув его в рот, я стала жевать.

-  Старое гадание, издалека пришло! Поди уж, и забыли про него.

Она перехватила мой взгляд и забормотала:

-  И понеслась, полетела, змеёй зашуршала, а впереди – топь! Перескочила, закликала, крылами захлопала и поднялась!

Я почувствовала на себе цепкие пальцы и перестала жевать.

-  Плюнь! – крикнула старуха.

Мякиш полетел на землю, и на него тут же опустился пыльный каблук. 

-  Вот и таблетка. Теперь кидай.

-  Куда кидать?

-  В квадраты, голубушка, куда же ещё!

Таблетка подпрыгнула в моей руке и упала.

-  10, - хрипло сказала старуха. – Это ещё ничего.

Она широко расставила ноги и, устремив взгляд на таблицу, скороговоркой начала:

-  Мужчина, книги, много книг. Вот и ты, глупая! Попалась ему, теперь  служи! Тоска,  годы идут, и нет ничего! Осталась с пустотой.

Старуха подняла таблетку и, протянув её мне, приказала:

-  Снова кидай!

Таблетка упала на второй квадрат, и голос старухи повеселел.

-  Хорошо, очень хорошо! Всё-таки его встретишь. Только накоротке, совсем накоротке. Полоса – узкая, небольшая, на ней – счастье. Счастье - и тебе, и ему. Однако болезнь, и всё! Но ты не горюй, с тобой останется детство! Из него она и придёт. 

Неожиданно старуха сникла и, горестно вздохнув, прошептала:

-  Давай, ещё раз – в последний!

Я высоко подбросила таблетку, и она, сделав вираж, опустилась на квадрат сорок пять. Старуха разволновалась и, стащив с головы шарф,  отбросила его на край скамейки.

-  Приехали! И чего тебя туда понесло! Жила бы себе спокойно, ан, нет! А он-то, гляди: вырядился, как павлин! А ведь – сплошное гнильё!

Она погрозила кому-то неведомому палкой и уже спокойней продолжила:

-  Однако тень рядом! Побережёт тебя.

В моей голове царил хаос.

«Осталась с пустотой. Всё-таки встретишь! Сплошное гнильё! Тень рядом!»  Обрывочные фразы пикировали мозг и оставляли за собой множество загадок. Я смотрела на таблицу и пыталась сосредоточиться.

«Мужчины, загадочная «она», и всё это как-то со мной связано».

Размышления прервала старуха.

-  А ты много не думай! Послушала и забудь!

Она встала и, тщательно отряхнув юбку, добавила:

-  Вот и освободилась!

«Освободилась? От чего?»

Однако спрашивать не хотелось, хотелось одного – спать. Я напоминала себе  сомнамбулу, и в тот момент  времени своей воли у меня не было. 

-  Теперь проводи!

Тяжело опираясь на палку, старуха пошла к арке, я  - за ней. Около арки она остановилась.

-  Прощай, голубушка! Может, когда и свидимся.

Я прислонилась к стене. По переулку шли люди, ехали машины, кто-то бежал. Всё - серое, безликое, туманное. Казалось, это другая жизнь. В той, в которой жила я сейчас, была только старуха. Хотя нет! Рядом - два ярких пятна. В одном из них – джип. Машина притормозила около арки, и я услышала музыку, женский глуховатый смех; почувствовала запах сигарет, дорогих духов. В другом  пятне – пожилой мужчина. Он остановился около старухи и спросил дорогу. На нём - коричневый замшевый пиджак, бежевые отутюженные брюки, в руках - большая трость. Трость была такой элегантной, что, несмотря на  заторможенное состояние, я её запомнила: отполированное дерево, наверху – ручка из слоновой кости, причудливая резьба, мягкий резиновый набалдашник.

Не помню, о чём они говорили, в памяти зацепились последние фразы.

-  В Москве я впервые, ещё не освоился.

-  Знаю, милок! Знаю!

-  Хочу в церковь зайти, Яковоапостольскую.

-  Рядом уже: налево повернёшь и увидишь.

-  Спасибо!

-  Иди с Богом!

Старуха проводила мужчину взглядом, затем завернула за арку и скрылась. Постояв пару минут, я поплелась домой. На скамейке висел шарф, рядом валялась таблица. Я подняла листок и увидела: среди цифр, расположенных в девять столбцов и пять строчек, три - будто бы выжжены.

-  10, 2, 45, - прошептала я и, засунув таблицу в карман, отправилась спать.

На следующий день на меня снизошёл покой, а вместе с ним – несвойственная мне деловитость.  Вспомнив мамино желание,  я решила поступать в аспирантуру и стала готовиться к экзаменам. Книги, научные статьи, словари – они были моими учителями, советчиками, друзьями. Каждый день я ездила в Ленинку; и библиотечная тишина, шелест страниц, лампы под зелёными абажурами оказались для меня лучшим лекарством.

Я,  наконец-то,  расслабилась, и, воспользовавшись моментом, Судьба свела меня с Олегом Александровичем.

Елена Янге, авторский сайт http://eyange.ru/