О непредсказуемости душевных движений

 
   Моя (правильнее) - наша с Борей подруга Полина, имея очень респектабельного, любящего и любимого мужа, словом – благополучный брак, вдруг потеряла голову, но как!
   Путешествуя с мужем в Пушкинских местах, зашли они как-то в бедный храм, и она была неприятно удивлена отталкивающей внешностью батюшки. Огромный, плохо отмытый, бедно одетый. Матушка  тоже не блистала, но после того, как они оставили пожертвование, батюшка счел необходимым с ними поговорить, показать... И вот тут началось. Оказалось, что он очень интересный человек. Начитан, образован; окончил (как узнали позднее) что-то искусствоведческое. Работал с Шемякиным. Спился... Наконец, обрел эту обитель.
   Они стали иногда общаться. Батюшка побывал по делам в Москве, переночевал у них, был потрясен видом, уж не говорю - квартиры,  просто чистого унитаза. Мужчины просидели чуть не всю ночь, упившись до "положения риз". Лина с восторгом рассказывала, как они постепенно «надирались», и, когда Лина на своем актерском личике показала мне, как их глазки «скосились к носу»  после  бутылки водки, после второй – «лезли на лоб»,  а уж  закончив   парой  виски, они выделывали «такое!», что я  от смеха покатилась. Но самое смешное  -  она ими любовалась!
   Наутро хозяйка с гостем отправилась на прогулку по Москве и словно бы увидела ее другими глазами – так интересно и по-новому сумел показать город и его искусство этот неожиданный спутник. Оказалось, что ей очень легко беседовать с ним, узнавать. Но что уже совершенно забрало за душу, так это его способность использовать яркие словечки, фразы и стишки из ее любимой книги о Винни-Пухе. Батюшка мог цитировать книгу с любого места. 
   Что после этого говорить обо мне!  -  в ответ на ее рассказ я послала  батюшке самое лучшее издание «Винни-Пуха».

   Здесь необходимо вернуться немного назад (ничего себе, немного – думаю, лет на тридцать), чтобы лучше понять, почему именно  пристрастие к Винни-Пуху особенно  пленило ее   (и меня).   Именно  благодаря этой книге началась наша дружба. Тогда эту сказку нельзя было купить ни за какие деньги.  Неведамая Полина с неожиданной фамилией напросилась к нам - кто-то ее рекомендовал. Приехала в Комаровку неотразимая молодая актриса ведущего театра Москвы, сказала, что ее друг тяжело болен  и «просит напоследок испить водицы», то есть прочитать Винни-Пуха. (Слава богу, друг ее  выздоровел.) Борис Владимирович не устоял и подарил ей наш, чуть не последний экземпляр книги.  (Не устоял и мой сынок, но это уже другая история.)

   Далее выяснилось, что батюшке надо лечь на операцию – глаза стали плохи. Муж Линочки дал ему необходимые деньги, а Лина так ярко представила себе батюшку, который будет ходить по больничным коридорам в своей затасканной рясе, что,  не раздумывая, побежала в магазин для «крупных» господ: у нее просто голова закружилась – так захотелось все для него купить. Купила спортивный костюм и кроссовки (для больницы). Купила ветровку 66 размера! Долго прятала ее в своих ящиках, чтобы муж не обнаружил, – ей было неловко, что так увлеклась заботой! Как алкоголик не может пройти мимо гастронома, так и ее тянуло в магазины «Трех толстяков». Она  упивалась видом больших вещей! Истратила всю свою заначку. Купила даже весьма дорогой шампунь от перхоти для батюшки, -  и об этом подумала. Словом,  разгулялась ее добрая и широкая душа. У нас она всегда появлялась (и появляется) с мешком подарков: «Линочка опять надедоморозила», – ласково ворчал Борис.
Она уже подумывает, не купить ли батюшке и нижнее белье, догадываясь, что его вообще нет. Если у матушки нет (она знает совершенно точно), так откуда у него – логично? Матушку она одела с головы до ног, даже собственную шубу ей послала. Трогательно знать, как Лина  с умилением слушает  по телефону бред матушки про собственного мужа (ревнует?),  как он, выпив лишнее, опростоволосился, вернее – опрудился… Нашу подругу даже это  радует - она только улыбается, представляя его «глазки к носу».
   Что после этого скажешь о Женщине? Я не решаюсь комментировать, боясь ошибиться в мотивах, но сама она считает, что видит в этом человеке отца, которого она рано лишилась. С ним, как с отцом – покойно и уютно. А главное – можно с настоящей пользой  позаботиться и «надедоморозить».

   Случилось, что следующей весной, после истории с «тремя флаконами масла», именно в это же самое время, когда еще не тепло, но уже и не холодно, собрались  снова в том же составе - «всей оперой», как шутливо называл нашу компанию Борис.  Накрыли стол в саду. Внезапно подул ветер, закрапал дождь со снегом, и мы  перетащили стол на террасу,  включили рефлектор и, уговаривая друг друга не спешить, не хватать жадно со стола, а чинно обедать, предались неспешной беседе. В момент затишья я рассказала эту историю, которая радовала меня своей непредсказуемостью, конечно, не называя имени, чтобы не было возможности догадаться, о ком идет речь. Я почувствовала, что тема не интересна для одной гостьи. Она, скривив лицо, сказала, что это противно. Я не выдержала и выпалила: "Ты легко принимаешь неизвестного тебе человека – чистенького, выхоленного, быть может, с грязной душой, а заранее отметаешь другого, может быть, настоящего, интересного,  лишь за неопрятность. Ты не хочешь хоть немного потрудиться, чтобы представить, что под грязью может оказаться нечто  неожиданное или дорогое. А уж если поскрести, то и подавно. Вспомни, прошлый раз ты не восприняла дачу, которую купили наши друзья, потому что она была не убрана, стоял запах непроветренных помещений, двор завален мусором, а сегодня тебе понравился этот прибранный дом. Прошлый раз ты сказала категорично: «Этот стол надо выбросить», а сегодня восхитилась им, увидав его старинные толстые ножки из-под скатерти. Посмотришь через год, что будет с домом после ремонта!
Подруга взглянула с испугом, и вдруг ее лицо стало трогательным, словно у ребенка, который сейчас заплачет: «Да, наверное, это реакция, потому что я поняла, что не способна постичь, принять в таком неприглядном виде. Наверное  и моя жизнь из-за этого  так и не сложилась…»