Предисловие для тех, кто узнает в этом тексте себя
В правду многие не верят. Ещё хуже, когда на неё обижаются (есть и за мной такой грешок). И уж совсем последнее дело – обижаться на выдумку.
Возможно, многое в этом тексте заставит вас возмущённо воскликнуть: «Да это же было совсем не так!» или «Разве я на самом деле такой?!». Не надо. Точно так же бесполезно пытаться восстановить хронологию событий или искать, где же на самом деле кончается реальность и начинается сон. Этой грани здесь просто нет. И если вас безбожно оклеветали, не ждите, что о других написана Абсолютная Правда – хотя бы потому, что мнение автора субъективно. И последнее, чего не следует делать, так это надеяться на то, что я НА САМОМ ДЕЛЕ думаю то же и так же, что и рассказчик. В общем, приятного просмотра… тьфу, прочтения! Не заблудитесь!
Предисловие для тех, кто найти себя в тексте не сможет
Если вам покажется, что сюжет этой повести весьма неопределён, а временные рамки расплывчаты, не пугайтесь: ЭТО ТАК И ЕСТЬ. Это просто сон… Сон пытающейся повзрослеть тринадцатилетней девочки. А может, сон взрослого человека, пытающегося вернуться в детство, спасаясь от проблем и рутины. Также не исключена возможность, что это чей-то дневник, попытка психоанализа или пародия на книги известных авторов.
Право на собственное мнение, критику и заявление, что всё вами прочитанное – полный бред, остаётся за вами. Только задумайтесь сначала, почему вы так считаете. Если приемлемое объяснение было найдено вами в течение десяти минут – поздравляю: риск заблудиться вам точно не грозит.
И ещё: если что-то вам показалось странным и нелогичным, прочитайте повесть заново. Пожалуйста.
И совсем маленькое, но отдельное предисловие для Линки
Честное слово, это не плагиат! Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не виновата, что наше мировоззрение во многом совпадает. А что касается сюжета… Каждому испытания – по силе его. Ты – сильная (…ворона). Счастья тебе!
P.S. И спасибо, что разрешила использовать свои тексты.
1. Крыша
Матово-серый, словно светящийся изнутри, снег. Если смотреть на него, как я, сидя на коленях в сугробе, можно представить, что он простирается в бесконечность и именно там сливается с горизонтом. Над ровной, как по линейке, полосой снега начинается небо – такое же матовое, ядовито-рыжее от фонарей внизу. Между ними бесшумно (снег скрадывает все звуки) передвигаются черные силуэты. Они кажутся плоскими, и оттого еще более таинственными. Тишина. Величие. Сюрреализм.
Я – на Крыше Мира. Для горожан, озабоченно снующих внизу днём, это – крыша недостроенной девятиэтажки рядом с больницей, прибежище бомжей, наркоманов и маньяков. Иногда по городу проходят слухи об очередной девочке, спьяну свалившейся в шахту лифта и разбившейся насмерть. Подозреваю, что слухи эти не лишены смысла, поэтому одна в тёмное время суток здесь не бываю. На этом моё благоразумие заканчивается – для меня, кучки моих друзей и изрядного числа психов, мне незнакомых, это место называется Крышей именно с большой буквы. Сюда в любое время года приходят люди – полюбоваться на город, насколько это позволяет вечный смог, побыть чуть ближе к звёздам, попить пива и повеселиться с друзьями или посидеть в одиночестве, ощущая себя частью мироздания… Бомжи и наркоманы здесь тоже бывают, об этом можно судить по тряпкам и шприцам, попадающимся среди покорёженных балок на этажах. Встречаться лично, к счастью, не довелось. Намного сильнее, чем бомжей, я не люблю случайных прохожих, общими усилиями превративших первый этаж в… Впрочем, неважно. Их тоже можно понять.
Сегодня я не одна. Призрачные силуэты в нереальном пейзаже – мои друзья. Они принадлежат к славному племени Психов, Сокрушителей Устоев и Борцов за Правду. (Я к нему тоже принадлежу. Иногда…) Их четверо. Дважды два – четыре… Даже в Неевклидовой геометрии, где сумма углов треугольника никак не хочет равняться ста восьмидесяти градусам. Они кувыркаются в сугробы с широкой площадки, которая чуть выше бортика и отстоит от него метра на два-три, а кое-где и на все пять (Психи – не самоубийцы, поэтому прыгают, где пошире). Площадка находится на уровне моих глаз, а я, как уже было сказано, сижу в сугробе в дальнем углу крыши и наблюдаю.
Город сегодня виден плохо, только прожектор с какой-то горы светит ярко даже сквозь заводские газы. Машин на улицах мало: десять вечера в январские морозы – не время для поездок. Глядеть особо не на что, да и всё равно, на что смотреть – в голове ни одной мысли. Поворачиваюсь. Все уже разбрелись по Крыше кто куда. Впрочем, двое обнаруживаются сразу – они целуются прямо напротив меня. Так, а остальные где? Линки съёжилась под козырьком мусоропровода, о чём-то задумалась… Не стоит отвлекать человека, когда он так смотрит вдаль. Фред пустился в обход Крыши, сосредоточенно лезет по снегу. Вроде все при деле. Отворачиваюсь от «сладкой парочки». Честно сказать, с досадой – если зависть вредит тому, кто завидует, то и объекту её, наверно, несладко приходится. Впрочем, «объектам» нечаянный энергетический выплеск по барабану. В их мире меня нет.
Настроение падает. Чтобы отвлечься, начинаю петь. Я в детстве часто сочиняла на ходу, потом разучилась. Но сейчас получается, даже в рифму. Этакий гимн, обращенный к бледному пятну на том месте, где за плотным слоем снеговых туч находится луна. Кстати, сегодня же полнолуние! Песня приобретает характер заклинания, но через пару куплетов обнаруживаю, что вдохновение иссякло, а настроение не изменилось. Как и мир вокруг. А я-то думала, что прошла вечность! Что я здесь делаю? Снова не высплюсь, дел по горло, а сил на них не остаётся. Да еще эти Сны… Но зато из того мира всегда можно проснуться в этот, когда становится совсем невмоготу, обязательно просыпаешься. А отсюда – куда?! Только и радости, что спать беспробудно, без мыслей и сновидений, в надежде, что к утру жить станет проще.
…Уходить надо, тихо, по-английски, все равно никто не спохватится. Люблю уходить незаметно, потому что иначе – остаюсь. Но совесть не уступает и в этот раз – домой пойдут, вдруг искать будут, а телефон мой разрядился. Стиснув зубы, иду прощаться. Так, здесь хоть головой кивнули – и ладно. А вот Фред упирается – зовёт Линки, кричит, что я хочу уйти.
- Ребята…да я нормально одна дойду. Вон, до выхода меня проводите, и поднимайтесь.
- Ну да, ночью, пешком, одна через полгорода!
- А мне не привыкать!
- Нет уж, куда мы без тебя!
Эх, ну зачем ты! Иногда человеку и одному нужно побыть. Сейчас тебе, как старому другу, больше всех и достанется…
- Разве что-то изменится?! – не красят мой голос истеричные нотки, но хоть лица в сумраке не видно. Спускаемся впятером… Изо всех сил молчу и улыбаюсь.
2. Спираль первая
- Осторожно, дырка! Передай дальше.
- Дырка!
- Дырка.
- Дырка…
- Блин, под ноги смотри, сказали же – дырка!
- Держись крепче…руку дай.
Лестница скалится проёмами меж площадок и иногда услужливо подставляет под ноги железные прутья. Крыша не любит отпускать гостей.
Цепочка распадается. Выходим в рыжий ночной полумрак, здесь он грязнее и гуще, чем наверху. Зима для меня – это всегда ночь, и даже начало весны, до апреля, запоминается постоянной тьмой. А сейчас что? Память собирает осколки знания… Октябрь. Снежный нынче октябрь…
Озираюсь, отмечая взглядом, все ли на месте. Привычка, приобретённая в лагере – «воспиткой» летом работала. Тех цыплят надо не по осени считать, а каждые три минуты, и всё равно не уследишь. Но здесь все в сборе. Фред держит за руку Сестрёнку, та нежно улыбается и не сводит с него глаз. Гаечка что-то оживлённо доказывает Тиму, Масяня – наш «электровеник» – тоже здесь… Ага, а вот и замыкающий! Можно идти дальше. Встаю во главе и во всё горло ору:
- Наш отряд! -…
Смеясь и толкаясь, идём по пустынным (кто же сразу после боя курантов, не выпив и не закусив, выйдет из дома!) улочкам посёлка. По сравнению с городом он крохотный – за час весь обойти можно. Зато здесь нет ядовитых фонарей и смога. И над головой – не просто густо усыпанное звёздами небо, нет! Вселенная отовсюду смотрит на нас, обнимая и обволакивая своей безмятежной бескрайностью. Почувствовав прикосновение Непознанного, замолкает даже неугомонная Маська. В груди щемит пронзительно и тревожно, словно должно вот-вот случиться чудо. Обязательно, только не пропустить бы его! Вот, сейчас, стоит только обернуться, и…
- Народ… Вы идите, мы вас попозже догоним, – чуть смущённо окликает нас Сестрёнка. Некстати вспоминается, что познакомились они не без моего участия – я разыскивала Масяню, которая жила в то время в семье Фреда. Потом неожиданно выяснилось, что Сестрёнка с Масей из одной деревни и давно знакомы. В итоге к Фреду мы пошли вместе…
Гаечка провожает уходящую пару взглядом, словно оценивая, безопасно ли это (родной сестрой, и даже близняшкой, Сестрёнка приходится как раз ей, а не мне) и возвращается к забытому спору. Замыкающий наконец-то догоняет компанию и бесцеремонно вклинивается между мной и Масяней, обрывая неудавшийся разговор о смысле жизни. Чуда не произошло…
Открываю глаза. Темно. Сколько времени-то? Телефон…вот он, нащупала! Как – полпятого?! А почему тогда я проснулась, да ещё в таком дурном настроении? А, сон…чушь какая-то… Крыша, октябрь почему-то, хотя снег лежит…посёлок тут же, новогодняя ночь… Думать нет сил… Нельзя думать, а то проснусь. Но что-то в этом сне всё же было неправильно… Спать! Спать… «Глубина-глубина, я твой…»
- Дырка!
- Да все видят…
Всё, как в том сне двухлетней давности…почти. Фреда никто не слышит, только Волк угрюмо буркнул что-то. Детали выверены с точностью до микрона – на том же месте торчит железный прут, тот же ядовито-оранжевый свет фонарей в морозном воздухе, также нежно заглядывает в глаза Фреду… Линки. Она и некоторые другие Психи появились в моей жизни недавно – несколько месяцев назад. С Фредом я познакомила Линки случайно – в нашей компании «пошёл по рукам» её диск с песнями группы «Пилот». Общими оказались не только музыкальные вкусы… Вот оно, несоответствие! Люди – не те же. Значит, и всё будет по-другому, и чудо обязательно произойдёт. Какое? Не знаю, ну, о чём положено мечтать тринадцатилетней девчонке? О принце на белом коне? Фу, банально… Лучше пусть будет…да вот хотя бы викинг! Суровый мужественный воин… На корабле таком…как они у них называются?
- Ай, мама!! – подскальзываюсь и с визгом вцепляюсь в рукав красного пуховика Линки. Замечталась… Но ничего, в себя прихожу быстро. Звёздная паутина над головой, покосившиеся заборы мичуринских участков – мы в посёлке, идём кататься на гору. Сейчас тридцать первое…нет, уже первое января две тысячи восьмого года, часа два ночи. Всё логично, как и должно быть (а то иногда я просто теряюсь в реальности, словно сплю на ходу). Поднимаю глаза вверх. И вздрагиваю, резко, как от толчка в спину. Это не «дежавю»: там узнавание одномоментно – слово, взгляд, жест, мизансцена в доли секунды – и необычное ощущение тускнеет, стирается из памяти. Но это видение не исчезает – тысячами глаз смотрит Вселенная на маленьких людей посреди огромной планеты, готовая принять их в свои объятья…как тогда, во сне. Красота… А дальше – по сценарию: я снова во главе идеального пионерского отряда. Все по парам, мальчик с девочкой, идут в ногу, строй не нарушают, песни поют громко (правда, не пионерские)… Тьфу! Я чуть ускоряю шаг. Заметив неладное, Линки и Фред подходят ко мне с двух сторон, берут под руки:
- Всё в порядке? Друзья рядом!
В порядке… Просто иногда человеку нужно и одному побыть.
Будильник. Хорошая идея просыпаться под «релакс» – и приятно, и соседям по комнате не мешает…только вот найти источник тихого звука невозможно. Нащупать мобильник, выключ… ДРАККАРЫ!! Стоп. Какие драккары, что случилось, почему сердце колотится бешено?! «Драккары – военные корабли викингов». Справочка из архивов памяти упакована, перевязана подарочной ленточкой и любезно подсунута в самый неподходящий момент. …Уффф. А я-то думала… Точно, я же во сне пыталась вспомнить, как они называются. Меньше Семёнову читать надо!
На ощупь иду к столу. Включить лампу, чайник… Нет, сначала обогреватель, прислониться к нему спиной, посидеть минуту, вбирая горячий воздух. Теперь можно лампу и чайник. Знала же, что не высплюсь, да и снилось всю ночь не понять что. Пока закипает вода, можно полежать ещё… Две минуты… Только чтобы перестало шуметь в уша…
Пока возвращались в посёлок, я отстала окончательно. Ничего, у нас заблудиться негде, и без меня доберутся. На дороге, там, где обычно бетонная крышка колодца, вырыта здоровенная ямища. Сквозь жирные пласты глины уже пробиваются чахлые травинки. Кучи земли под ярким солнцем отбрасывают резкие чёрные тени и оттого кажутся ещё внушительней. Конечно, только снег сошёл, спохватились ремонтировать! Хотя грех ругать коммунальщиков, обычно они ближе к зиме ремонт начинают, и стоит всё до весны. Вот и дощечку какая-то добрая душа перекинула… То-оненькую, зато длинную – метра два с небольшим будет, раз на всю яму хватило. Психи как-то перешли – на жерди комья грязи. Но я-то не канатоходец! А лезть по колено в грязи по краю ох как не хочется!
Сзади доносятся обрывки оживлённого разговора. Первый раз такой смех слышу… Всегда считала, что выражение «ржёт как лошадь» употребляется в переносном смысле. Оборачиваюсь, но говорящие уже и так поравнялись со мной. А, эти…норманны, варяги по-нашему. Трое. Идут с моря, оно недалеко – там, откуда шли и мы. Семёнова чего-то напутала в своих описаниях славных представителей северного флота – в её книгах варяги в основном высокие, светловолосые и голубоглазые, с мужественными и строгими чертами лица. Такие лица шрамы действительно украшают. А на самом деле… Ну, один и правда высокий – но с вьющимися смоляными волосами и азиатским прищуром глаз. У того, который смеялся, нос «картошкой», третий – в очках, оба тёмно-русые. Главный, наверное, тот, что в очках – уверенный спокойный взгляд, такая власть обычно неощутима…и неоспорима. Бесцеремонное разглядывание продолжается несколько секунд, спохватившись, отвожу взгляд. Мало ли что подумать могут… Впрочем, намерения девчонки в подвёрнутых джинсах, нерешительно мнущейся у края ямы, ни у кого сомнений не вызывают.
- Привет!
- Что, пройти не можешь?
Третий ничего не говорит, а просто подхватывает меня на руки и переносит через яму. Аккуратно ставит на сухое место и улыбается, поправляя очки. Я и опомниться не успела… Мгновенно растерялись слова, даже поблагодарить толком не могу. Стою, глупо улыбаюсь… Тем временем остальные тоже перешли яму: высокий – одним прыжком, второй – забавно балансируя на жерди и чуть не упав под конец. Викинги машут на прощание и уходят. Они торопятся вперёд, к морю, туда, куда идём и мы…
3. Обыкновенное чудо
Говорят, на первом курсе тяжело учиться…первые лет пять. Потом привыкаешь. Про четвёртый анекдоты уже не сочиняют. А сидеть на первой паре лишь для того, чтобы не оказаться в числе прогульщиков, раздирая глаза и мучительно вспоминая, у кого можно достать лекции по этим несчастным «числовым системам», и впрямь тяжко. Выхожу к доске, «на автопилоте» решаю пример. Теперь можно отключиться минут на пятнадцать… Подумать о своём, перебрать в памяти события прошедшей ночи.
Странная вещь – сон. Сновидения могут быть фантастическими или в точности копировать реальную жизнь (только более красочно и живо), но одно всегда отличает их от реальности – ВО СНЕ НЕ БЫВАЕТ ЧУДЕС. Никогда. Они и не могут там появиться, ведь чудо – это то, чего, по нашему представлению, быть не может, но оно есть – вопреки всему. Вопреки логике, здравому смыслу, законам физики и теории вероятности. Нами с пелёнок накрепко усвоен принцип: «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!» и нас приучают весь мир загонять в эти рамки. Успешно приучают – и когда рассказывают сказки, говоря малышу: «Всё это сказка, выдумка», и когда сочувственно улыбаются детским историям: «Он у меня такой фантазёр», и когда сжигают на кострах ведьм, еретиков и Джордано Бруно, и когда критикуют нелепую и ненаучную кандидатскую диссертацию… Чудеса происходят тогда, когда одна из реальностей всё же пробивается сквозь наше неверие, наше нелепое ожидание лишь одного-двух из множества вероятных событий. Мы разучились видеть мир таким, каков он на самом деле, этим даром обладают лишь пророки и малые дети. И пусть наука делает огромные успехи в квантовой физике, пусть сто лет уже существует теория относительности – нас по-прежнему учат жить по законам логики, линейного времени и пространства. Мысли человека, смотрящего в электронный микроскоп, влияют на движение электронов в атомах образца – доказано. А изменить что-то в мире мы по-прежнему не можем, свято веря (даже если на словах утверждаем обратное), что он существует независимо от нас.
Во сне не бывает чудес, потому что там ВОЗМОЖНО ВСЁ. И всё является естественным и закономерным. Каждому приходилось испытывать во сне радость, испуг, страх, любовь, апатию…но практически никогда – удивление. Вопросов по поводу происходящего просто не возникает. Каждый, наверно, летал во сне – а кого-нибудь это удивляло? Если сознание слишком уж активно требует объяснения, ему предлагается приемлемая версия. И неважно, что эта заплатка не того цвета и не из той ткани – лишь бы дыру закрыла. Спустились с Крыши в городе в октябре, дальше идём по посёлку в новогоднюю ночь (не беда, что посёлок и город разделяют восемьдесят километров) – нормально. Ушли зимой на гору, вернулись с моря весной – естественно. Повстречались на юге Западной Сибири трое курносых темноволосых викингов в штатском – в порядке вещей.
- …!
- Конечно, Анжела Владимировна, я вас внимательно слушаю. Да, гомоморфизм – это взаимнооднозначное отображение одного множества в другое, сохраняющее операцию на множестве.
…Совсем уж необычные сны мне снятся редко. Чаще они похожи на повседневную жизнь, в них участвуют реально существующие люди, знакома обстановка. Бывает, сон с похожим сюжетом снится несколько раз, вот как сегодня. Но он не бывает точно таким же, во втором сновидении я почти всегда помню содержание первого и даже ощущаю течение времени, словно там, за закрытыми веками, проходит какая-то, параллельная этой, жизнь. Сегодня, второй раз спускаясь с Крыши, я точно знала, что первый сюжет снился мне два года назад (хоть в реальности и прошло не более двух часов). А третий сон был органическим продолжением второго. И всегда знаю точно – в прошлый раз я, конечно, спала и видела сон, но уж сейчас-то всё «взаправду». А оказывается, нет…
Иногда сюжеты начинают повторяться и в реальности (хочется уточнить – «и в этой реальности»), но приводит это всегда к одному и тому же: как бы ни совпадали все мелочи, все детали в хорошем сне, что-то главное всё равно не происходит. И наоборот, сюжет ночного кошмара сбывается в той или иной форме, как бы я ни пыталась от этого уйти. Если тебе приснилось, что на голову падает кирпич, наяву, подозрительно поглядывая на крыши, можно угодить под машину, но, если во сне тебе подарили лотерейный билет, который выиграет миллион, можно не сомневаться – его подарят и в реальности, только миллион в итоге сам должен окажешься. Странно это всё. Одна моя знакомая говорит, что человек формирует свою судьбу сам, и если он чего-то очень хочет, обязательно создаются условия для осуществления его желания. Проблема в том, что человек часто начинает бояться, сомневаться и самого себя убеждать в том, что это невозможно. Да и окружающие усомниться помогают. Как у нас называют человека, который очень сильно во что-то верит? Правильно – фанатик, в лучшем случае – романтик или чудак. А какое отношение выражается этими словами? Пренебрежи¬тельно-покро¬ви¬тельственное, сочувственно-ироническое. Не всякий выдержит, если на него будут смотреть как на безнадёжно больного. И «чудо» не происходит.
Викинги… Это уже поинтереснее. Незнакомые люди мне снятся нечасто, к чему бы это? Надо было познакомиться с тем, в очках. Тьфу ты, это ж сон! Ну, всё равно… Хотя кто заинтересуется подростком в драных джинсах… Мне ведь на самом деле тринадцать, во сне я всегда это хорошо помню, а здесь считается, что если ты двадцать один раз справлял день рожденья – столько тебе и есть, так что изволь вовремя обменивать паспорт, ходить в институт на пары и серьёзно задумываться о своём будущем, а не «шляться где попало и с кем попало»! Интересно, а они на самом деле существуют? В смысле, не викинги, а конкретно эти трое…
Звонок. Ещё одну пару я не выдержу точно! Валить надо отсюда… В читальном зале, что ли, посидеть? Или сходить счёт пополнить? Не, мороз на улице, не пойду. А ноги уже идут в противоположную от читального зала сторону. В коридоре меня сбивает нечто, мчащееся на большой скорости. Лестниц у нас две, поэтому, не успеваю я дойти до угла, как оно пролетает мимо второй раз с той же стороны и при ближайшем рассмотрении оказывается лохматым парнем в клетчатой рубахе нараспашку, с рюкзаком через плечо и подозрительно знакомым носом «картошкой». Хм! Хороший знак…
Выхожу, как обычно, с чёрного хода – идти по тропинке вдоль грязной, но симпатичной речушки намного короче и приятнее, чем по оживленной улице. Однако, пройдя метров пятьдесят, замечаю впереди непреодолимое препятствие – огромную устрашающего вида псину без поводка. Собак я боюсь, но не всех, а только тех, что кусаются – меня одна такая здорово покусала в детстве. Издали не видно, кусается она или нет, так что на всякий случай лучше не рисковать. Вздыхаю и лезу на дорогу прямиком через сугробы – обходить как-то уж совсем лень.
Выбралась, наконец. Отряхиваю брюки и иду дальше, по привычке закрывая варежкой нос от мороза. Но не успеваю сделать и несколько шагов, как замечаю – осознаю – этого не может быть – нет, может! – что навстречу мне идёт… «викинг» из сна, тот самый, который в очках.
- Ой…привет!
- Привет!
Тысячу лет не слышала его голос. Ну, или год, по крайней мере. Хотя, почему тысячу, я ж его впервые несколько часов назад во сне увидела… Слова как-то растерялись, и сказать больше ничего не успеваю. Викинг торопится. К морю, наверное…
4. Спираль вторая
Сегодня после ночной прогулки мы завалились ночевать к Маське – она с двумя подругами снимает двухкомнатную «хрущёвку». Подруги давно уже спят, поэтому в нашем распоряжении только зал и кухня, но нам пятерым вполне хватает. Пятеро – это я, Сестрёнка, Пак, наш с Маськой знакомый, Райдер, его друг, и сама Масяня. Мирно пьём зелёный чай, играем в карты. Часа в четыре утра всё-таки начинаем зевать и размещаться на ночлег. В нашем распоряжении диван и матрас на полу. В результате каких-то немыслимых перемещений на диване оказываются: Сестрёнка, Пак и я – посередине, а Мася и Райдер – на полу. Гаснет свет. Пытаюсь заснуть, но безуспешно. Снизу доносится шёпот. Прислушиваюсь – Райд с Масяней обсуждают сплетни о наших общих знакомых. Это интересно, но слышно очень плохо. Сестрёнка уже спит, Пак тоже прислушивается. После того как все истории на тему «кто, когда, с кем и сколько раз» пересказаны, минутная тишина сменяется звуками поцелуев, учащённого дыхания, какими-то непонятными шорохами. Когда к ним добавляются звуки попадания пяткой по древнему серванту и Маськин сдавленный стон, происходящее наконец-то обретает для меня смысл. Да уж, воистину «историю творим мы сами»! Мне, человеку непросвещённому, становится неловко – они, вероятно, думают, что мы давно спим… Надо бы потише, а то диван скрипучий… На Пака происходящее тоже действует. Весна всё же, март… Обнимает меня, гладит плечо, живот… Эх…не у него одного – весна. Горячая рука поднимается чуть выше…э, нет, дружище, стоп! Останавливаю руку, она неохотно сдвигается. Мысли разбегаются… Я, оказывается, не люблю, когда мне облизывают уши… Мне же ничего не нужно, просто уснуть, ощущая всем телом, что я под надёжной защитой… «Под чьей?! А как же…Викинг?» «Где он, твой Викинг?» – судорожно отвечает разнежившееся Тело робкому голосу Разума. Ладно, пусть так… Обними меня крепче. Ага, вот… Поцелуи становятся настойчивее. Поцелуи? Прикосновение чужих губ, языка просто неприятно. Как бы сказать об этом…потактичнее? Пытаюсь отвернуться. Нет, я, конечно, всегда знала, что ты эгоист, но… А вот это в мои планы уже не входит!
- Перестань, не надо… – мой шёпот едва слышен, пусть внизу думают, что мы спим, да и Сестрёнка, если проснётся, не поймёт.
- Почему? – оказывается, шёпот тоже бывает разочарованным.
- Потому что ничего не будет.
- Как?! Ты же сама меня первая обняла!.. – в голосе Пака явственно слышатся нотки обиженного ребёнка.
- Когда это?! – мне вдруг становится весело. Дурдом какой-то, нет, детский сад «Ромашка»! Наше шипение прекращается подозрительным сопением на полу. По-моему, они всё слышат – я, давясь от смеха двадцать минут назад, сопела в подушку точно так же. …Сестрёнка неожиданно вскакивает, достаёт из сумки учебник по гражданскому праву и демонстративно уходит на кухню. Тааак… Похоже, не спали ВСЕ. Эта же мысль, видимо приходит в головы Маськи, Райдера и Пака. Несколько секунд стоит абсолютная, просто космическая, тишина – все оценивают идиотизм ситуации. Потом невидимая вакуумная плёнка лопается и начинается дикий, почти истерический, но очень дружный ржач, переходящий в бой подушками. А что делать-то… Сестрёнка с каменным лицом входит в комнату и сообщает, что собирается домой. Смотрю на часы. Шесть утра, в общагу уже попадаем. Одну я её не отпущу, не потому, что беспокоюсь за кошелёк или жизнь, а просто боюсь поссориться с дорогим мне человечком. Сестрёнкино доверие к людям ограничивается строгой системой принципов. Не знаю, каким образом в эту систему вписываюсь я, но за свою репутацию в её глазах всё же переживаю. Да и в своих – тоже. Как говорится, «когда ум с сердцем не в ладу»… Но Сердце благоразумно помалкивает. Двое дерутся – третий не мешай. Поэтому острая полемика происходит по-прежнему лишь между Телом и Сознанием. «Ты – предательница! Ты предала себя и свою любовь! Кто ты после этого и как будешь смотреть друзьям в глаза?!» – вопит Сознание. «Но ведь хорошо же было…» – Тело смущённо приводит в своё оправдание единственный, но бесспорный аргумент. Сознание не находит, что ответить.
Выходим из подъезда. Гулко хлопает массивная деревянная дверь. На улице – темень. Да, сейчас же март – полярная ночь не кончится ещё долго…
- Сестрёнка…скажи, ты меня кем считаешь?
- Никем я тебя не считаю. Я тебя люблю!
Что будет делать человек, наступив на грабли? Смотря какой… Нормальный, наверно, эмоционально произнесёт что-нибудь, соответствующее культуре и социальному статусу, да и уберёт злосчастный инструмент с дороги. Садист закидает их листьями и пригласит друзей прогуляться по этой дорожке. Мазохист наступит на зубья босой ногой и будет раскачивать, подставляя лоб или что придётся, в зависимости от роста и размера граблей. Экстремалу будет лень их убирать, поэтому он просто прыгнет на тропинку с парашютом: «Авось пронесёт!» А тропинка-то – в малиннике возле забора с колючей проволокой…
Первая смена подходит к концу. Педсостав отмечает закрытие в предпоследнюю ночь – следующая, «королевская» или «малиновая», где как, – время детских шалостей, и тут уж вожатым не до отдыха. Мне принимать участие в пьянке не хочется, значит, можно закрыть дверь корпуса за ушедшими и лечь спать. Я – кружковый работник, на местном жаргоне «кружков;ц». Своего отряда нет, ответственность за детей не несу, комнату дали отдельную, хоть и маленькую, зато с раковиной и горячей батареей (давно мечтала пожить в камере-одиночке!), в общем, идеальные условия для отдыха. К хорошему быстро привыкаешь…
Уснуть мне не дали – стук в дверь корпуса я, разумеется, не слышала, поэтому позвонили на мобильник. Сонная, спускаюсь к выходу. С улицы вваливается галдящая (похоже, спиртное уже кончилось) компания человек из семи. Спасаясь от охранников, суетливо запирают дверь. Я ползу досматривать сон.
В холле тем временем творится что-то невообразимое. Не выдержав, в пижаме выхожу посмотреть, что происходит. Да, цирк уехал!.. Оставшиеся клоуны учатся кататься на роликах…прямо по коридору! На детей все давно наплевали, и те небольшими кучками, хихикая, бегают в туалет – чтоб не пропустить чего интересного.
- Принеси фотик, – просит Райдер. Он здесь тоже кружковцом работает. Заигрывает со мной и ещё с четвертью педсостава. Общаемся мы со старым знакомым много, по лагерю вроде даже какие-то слухи про нас ползают. Фотоаппарат приношу (удобная всё-таки вещь – «цифровик»!), однако фотографировать сил уже нет.
- Занесёшь, когда наиграешься.
Комнатка запирается изнутри на ключ и шпингалет…но от кого здесь скрываться? В том, что фотик целый и невредимый окажется на моей тумбочке, я уверена.
Зайдя в комнату, Райдер бесцеремонно включает свет.
- Надоели все. Ты же не спишь ещё? Можно у тебя посидеть?
Да уж, уснёшь в этом дурдоме…
- Можно, конечно.
Встаю, приглаживаю волосы (безнадёжное занятие), накидываю одеяло на постель. Райд закрывает дверь на шпингалет, подмигивает:
- Ну всё, мы одни. Не боишься?
Кого бояться-то? Тем более что Райдер от своего приятеля Пака отличается некоторой культурой поведения. Здесь, в лагере, он мне даже симпатичен, хоть первым вопросом при встрече у меня и было ехидное: «А у Масяни ребёнок не от тебя? По срокам совпадает...» Он тогда обиделся, мол, полгорода с этим вопросом замучили. Полгорода? Интересно…
Сидим, перемываем косточки старшей вожатой, которую все терпеть не могут, и директору лагеря (признаться в моих отношениях с Райдером меня убеждала даже она, в правду почему-то никогда никто не верит). Райдер вдруг встаёт, подходит на шаг и осторожно кладёт руки на мою талию.
- А может, сделаем, наконец, легенды реальностью?
Кажется, мне всю смену приключений не хватало? Райд целует меня в уголок губ, обхватывает покрепче, и мы падаем на кровать. …Распущенные волосы – красиво, но ужасно неудобно иногда.
- Расслабься… – Райдер поворачивается так, чтобы мне было удобно. Но выполнить его совет не удаётся – лишь только моих губ касаются другие, вспоминается ощущение из того, давнишнего, кошмара. Целоваться оказывается неприятно.
- Знаешь, я целоваться…не умею.
- Ну…мне в своё время посоветовали: просто повторяй за другим, и научишься. Попробуй…
Пробую. Ощущения не меняются. Может, потому что я не люблю…
- Не надо. Всё равно дальше ничего не будет.
- Почему? – удивляется Райдер, – может, и… Но уже и сам видит, что никакого «и» не получится.
- Так чего ты от меня хотела-то?
- Расслабиться… Надоело одиночество, – грустно вздыхаю, мне не подобрать слов, чтоб объяснить ему.
- Так найди себе парня.
Ага, на дороге они валяются! На дороге…к морю… Почему всё…так?
- Можно подумать, это так легко…
- Конечно!
Ещё две-три бессмысленные фразы. Разговор вдруг становится нелеп и неуместен. Райдер резко встаёт.
- Говорил мне Стрелок, что ты дурочка наивная, да я не верил. А зря, оказывается!
Зло брошенная фраза, громкий удар двери о косяк… Фотоаппарат остаётся на тумбочке. За синими шторами небо начинает сереть. Четыре утра. Даже Сестрёнке не позвонить – ей, вожатой, сон нужнее, чем мне. Лежу, зарывшись лицом в подушку, и тихонько скулю от бессилия, обиды и жалости к себе. Помогла бы уснуть хорошая истерика, отнимающая все силы. Но слёз нет…
«История повторяется дважды: сперва – как трагедия, потом – как фарс». Не помню, чьё изречение. С мрачной решимостью захожу в вожатскую, где живёт Сестрёнка.
- Привет, Сю! Скажи, что я не дура.
- Привет, сестричка. Конечно, не дура! А что случилось?..
Интересно, я всё-таки больше мазохист или экстремал?
Засиделась у Стрелка допоздна, а ведь заходила на полчаса – помогала цветочки относить, которые он в нашем блоке «скоммуниздил». Никогда бы не подумала, что мы будем друзьями – я ж в лагере его терпеть не могла. Кстати, так и не знаю, что он там обо мне говорил… Кстати, Стрелок – это не кличка, а фамилия. Ничего, бывает и хуже: фамилия его соседа по комнате – Пушкин, так тот вообще везде крайний. Надо спускаться к себе, с девятого этажа на третий. Шесть этажей, двенадцать пролётов, сто восемь ступенек… Далеко.
- Чего задумалась? Оставайся здесь, вон, койка Пушкина свободна – он на сборы уехал.
Великая вещь – общага. Случалось, засыпая в своей комнате, я не знала, сколько человек обнаружу в ней утром. Расправляю пушкинскую постель. Принесённые растения стоят над кроватью на полке. Ложусь, краем глаза пытаюсь заглянуть в монитор ноутбука – Стрелок смотрит фильм, который я давно хотела увидеть. Его кровать напротив, поэтому мне ничего не видно.
- Ты ж хотела посмотреть. Иди, сюда ложись.
Сказано это абсолютно без задней мысли – общага… Но я сомневаюсь. Себя-то я знаю. И про грабли тоже. И чем всё это кончится… И… Народная мудрость – вещь часто грубая, но всегда точная. «И хочется, и колется…» Сознание сразу раздражённо заявляет, что с него и предыдущих двух раз хватило, и что завтра вставать к первой паре.
- Ну, ты идёшь? Я пока на паузу поставлю.
- Щас… одеяло возьму.
Устраиваюсь перед буком поудобнее. В конце концов, кино-то действительно интересное. Сложно поверить, что сто сорок кило нашего общего веса нормально размещаются на одноместной кровати. Особенно, если учесть, что моих там примерно сорок…или сорок два. Проходит минуты три. Всё в порядке. Вдруг раздаётся сильный глухой удар. Вскакиваю – на кровати напротив, как раз на подушке, лежит горшок с самой здоровой пальмой из тех, что стояли на полке. Там земли только килограмма три, да ещё сам «цветочек».
- Лежи, я сам всё уберу, – Стрелок поднимает горшок. Пальма не пострадала – только земля просыпалась. Я нахожусь в шоке, раз за разом представляя, что могло бы случиться, не уйди я с того места. Воображение у меня богатое…
- Знаешь…там должны были быть мои зубы. Она бы как раз на голову упала.
- Пока ты со мной, ничего не случится.
Угу, так я и знала… Приятно, когда о тебе заботятся. И чувствовать себя в безопасности – тоже. Ругаю себя за слабоволие, но подвигаюсь поближе. Рука Стрелка постепенно тяжелеет на моём плече, и я проваливаюсь в забытьё.
…Очнулась неожиданно. Фильм кончился, моя голова лежит на руке Стрелка, макушки касается его дыхание. Да, помню – я сначала легла на кровать Пушкина, Стрелок смотрел какой-то фильм. «Что смотришь?» – поинтересовалась я. «Это тонкий намёк, чтобы перебраться ко мне?» «Ннет…просто спросила», – неловко, когда тебя ловят с поличным. Намёк был не очень тонким. «Редиска… Ну, иди сюда – вместе веселее». «Щас…одеяло возьму». Диалог и острое чувство стыда ещё свежи в памяти. Я приподнимаюсь – ноутбук прикрыть, чтоб в глаза не светил. Стрелок открывает глаза, свободной рукой обнимает меня, прижимается щекой к моим волосам.
- Чего не спишь?
- Ты тоже не спишь…
Стрелок невразумительно мычит в ответ, тихонько гладит меня по спине. Протягиваю руку – он накрывает мою ладонь своей. Ему жарко – скинул с себя одеяло, а я мерзлячка, никак не могу согреться. Это действительно большое счастье – раствориться полностью в любимом человеке, стать частью него, его дыханием, его голосом… «Вот именно – в ЛЮБИМОМ! Не обманывай себя…» – устало вклинивается Сознание в этот монолог. Но так тяжело ждать неизвестно чего! И, не в пример, Паку с Райдером, Стрелок не требует от меня чего-то большего. Пока не требует… Интересно, что он сам чувствует? Глажу его по волосам в порыве нежности, смутившись, шутливо чешу за ухом. Стрелок усмехается, касается губами моей щеки. Я улыбаюсь. Может, хотя бы на этот раз…
- Съем тебя. Нос откушу!
- Не-а, пригодится ещё…
Нос мой спасён, а поцелуй опять не вызывает никаких положительных эмоций. Блин, это уже комплекс неполноценности какой-то! Честно пытаюсь ответить взаимностью, но… «Ты знала, что так будет!» – шипит из-за спин Инстинктов Сознание. Заткнись, без тебя тошно…
- Не на… – Стрелок угадывает непроизнесённые слова по беззвучному шевелению губ, отстраняется, вздыхает и снова покрепче прижимает к себе, убаюкивая, как маленькую. Спасибо…что понял. С испугом ожидаю традиционного вопроса: «А чего тебе от меня надо-то?» Но он так и не прозвучал. Ещё раз – спасибо, хороший мой. Сама-то я могу на этот вопрос ответить? Могу… Только какой-то неправильный ответ получается. Хочу заходить в эту комнату как к себе домой, хлебать сваренный Стрелком борщ, просыпаться в его объятиях и…всё. Ни о каких серьёзных отношениях речи не идёт. Хотя, с его стороны тоже, пожалуй, но… Брать, и не давать ничего взамен – нечестно, непорядочно, а я даже лаской и нежностью своей поделиться не могу, словно меньше её станет, словно головы поднять не смогу, когда встречу того – любимого… А она вообще есть – Любовь? Или правда всё сводится к налаженному быту, чувству защищённости и удовлетворению естественных потребностей? Страшная мысль. Нельзя, нельзя о таком думать бесконечными зимними ночами… Повернуться другим боком, провести рукой по горячим пальцам, каждой клеточкой ощутить тепло человека рядом. Какая, к чёрту, разница… Время вопросов – утро, а сейчас мне это снится…
5. Собрание
Точность – вежливость королей. В редакции нашей студенческой газеты особ королевской крови не водится, вот и сейчас уже десять минут седьмого, а никто ещё не пришёл. Стук в дверь. Это «местные» – Стрелок и Пак, они оба в нашей общаге живут. С ними Райдер и ещё какой-то парень. Звонит мобильник – вот и остальные пожаловали! Спускаюсь, оставляю на вахте пропуск – обязательное условие приёма гостей. Ого, сколько народа! Раз, два… шесть. Я ожидала четверых.
- Приве-ет! – обнимает меня Линки. Фред радостно улыбается и привычно вскидывает кулак с двумя разогнутыми – буквой «V» – пальцами. «Victoria» – победа. Интересно, он сам-то помнит смысл этого жеста? Надо будет как-нибудь спросить… Поднимаемся под недовольное бормотание вахтёрши – количество моих посетителей её пугает. Проходим в комнату. Все Психи в составе редакции, да это и логично – первыми любые начинания обычно поддерживают друзья. Идея создания этой газеты не моя – она пришла в голову Стрелку, ему пришлось долго меня уговаривать, прежде чем я поверила в реальность проекта. И, хотя пробный, нулевой выпуск уже вышел в конце прошлого месяца, мне это по-прежнему кажется странным. Стрелок же взял на себя административные функции, после чего к нему прочно приклеилось прозвище Босс. Впрочем, в роли этакого сибаритствующего начальника он и правда смотрится неплохо. Из-за этого с половиной моих Психов его мир не берёт. Скорее всего, просто в силу различия менталитетов; хотя, по-моему, человеку, который предложил проект и организовал его финансирование, можно называться как угодно – лишь бы толк был. В результате я снова, как часто в моей жизни бывает, играю роль гвоздика из загадки про два кольца и два конца. То есть на каждом собрании поддерживаю обе стороны по очереди, пытаясь свести их мнения воедино, и молюсь, чтобы они не подрались.
Ну вот, чай попили, можно браться за дело. Обсуждение следующего номера происходит бурно; хотя народ и отвлекается периодически, но, в целом, дело движется вперёд. Выхожу из-за стола. А забавное со стороны зрелище: кто-то целуется, кто-то уже спит на моей койке, кто-то доказывает необходимость создания новой партии Психов-Альтруистов, остальные от души смеются. Гора чайных пакетиков в блюдце на холодильнике, куча табуреток (пришлось у соседей занять) и три ноутбука – на столе, на полу и на кровати – дополняют картину. Это ещё ничего, в конце концов, список предполагаемых тем уже набросали, крайних, то есть ответственных за поиск материала, тоже нашли, сроки сдачи определили. Веселее было поначалу, когда газета ещё не имела названия, а редакция – сотрудников. Тогда мне пришла в голову шальная (о чём я догадалась позднее) мысль начать с «распределения портфелей». На очередном сборе по кругу был пущен листок с просьбой написать, кто какую должность хотел бы занимать в редакции и какие функции выполнять. Когда бумажка вернулась ко мне, я схватилась за голову: в списке было три директора, два главных редактора, генератор идей, критик и фотокорреспондент! Неудачную идею пришлось забыть. В итоге получилось, «как всегда» – материалы ищут и приносят все понемногу, иллюстрации и фото к своим текстам каждый готовит сам, редактурой и вёрсткой худо-бедно (по причине хронического недосыпа и постоянной нехватки времени) занимаюсь я, а поиском спонсоров, помещения, техники и прочими «приземлёнными» вещами – Босс.
Атмосфера становится совсем нерабочей. Линки с Фредом вышли в блок, кажется, какие-то разборки, Волк, спящий на моей кровати, начинает громко храпеть, Пак и Райдер занялись обсуждением фигуры моей соседки по блоку… Перевожу взгляд с них на Стрелка. Да уж, хорошо, что в наше время телепатия – редкость! Знали бы эти трое, что в моей голове творится! Хотя сны с их участием мне снились давно и с большими перерывами – в год-полтора, – мне кажется, в реальности всё получилось бы точно так же. Мысль о том, что это могло бы случиться на самом деле, кажется абсурдной – настолько это НЕ ТЕ люди. Узнай они о моих мыслях – на смех подняли бы, причём не из-за самих снов (сексуально озабоченным, скорее, можно назвать Райдера, интересующегося наличием парня у КАЖДОЙ девушки, которая оказывается в пределах видимости), а из-за моего к этому отношения.
Действительно, то, что кажется мне неприемлемым, в мире давно стало нормой. К тому, что вышеупомянутая соседка работает стриптизёршей, я привыкала полгода, правда, сходить к ней на работу, в клуб, так и не собралась, хоть она меня и звала. «Гражданский брак» – понятие уже привычное, все мои одноклассницы давно замужем (некоторые и официально), а я всё с такими мелочами ношусь…равно как со своей невинностью, идеалами и мечтой. Под эти сны я могу подобрать объяснение с точки зрения любой психологической теории – не зря в зачётке «пятёрки» по психологии. А толку… Хотя, чего там – обычное поведение девочки, которая с интересом слушает рассказы умудрённых опытом девятиклассниц, а сама тайком продолжает верить в Деда Мороза и стабильность российской экономики. «Ребёнок нормально развивается». Эту фразу произнесла несколько лет назад писательница, председатель жюри какого-то детского литературного конкурса, в адрес девочки-семиклассницы. Девочкины стихи были бездарны, даже с учётом возраста… В кругу моих друзей выражение быстро стало крылатым. И всё же – ну почему так всегда?! Почему даже во сне я не могу быть свободна и счастлива? Почему снова и снова повторяются тяжёлые видения?
Ответ на это известен мне давно. Своя теория мироздания появилась у меня ещё в начальной школе, когда я поняла, что жизнь идёт не по прямой линии, а по спирали, и одни и те же события повторяются виток за витком, немного меняясь с течением времени. С тех пор образ Спирали прочно обосновался в моём мозгу. Некоторые, особо яркие или значимые моменты, я выделяла в отдельные Спирали (одно событие – один виток), хотя в общей картине жизни это были лишь точки, располагавшиеся одна под другой на разных витках. Если каждая цепочка таких точек в моём воображении соединялась линией, Спираль Жизни оказывалась словно в трубе, осью которой было Время. Иногда я делала совсем уж вольные допущения и объединяла в Спирали цепочки событий непохожих, но связанных между собой. Физику, историю и социологию я начала изучать намного позже и даже слегка расстроилась, узнав, что моё открытие давно известно миру.
«Если вселенная посылает нам ситуацию, а мы так и не решили её, не получили нужный опыт, она посылает нам похожую ситуацию. Если мы не завершили её еще раз, ситуация снова повторяется. И так до тех пор, пока мы не получим нужный опыт, не проживем её до конца, и, как говорят психологи, не завершим гештальт». Эти строки из повести Линки обожгли меня чувством узнавания. Часто бывает, что чьи-то мысли оказываются похожими на твои, но когда человек думает точно так же, да ещё теми же словами…
- Так, молодые люди, вы по домам собираетесь расходиться? – надо же, впервые за четыре года в общежитии мою комнату посетили охранники! Всё-таки сильно мы вахтёршу напугали.
- Соберёмся, когда время придёт. Рано же ещё, – в своей правоте я уверена, до закрытия общаги – целый час, дисциплину мы не нарушаем, спиртного в комнате нет.
- А это кто у вас лежит? – один из охранников тычет пальцем в сторону спящего Волка. – Пьяный, небось?
- Нет, что вы. Просто спит.
- Ну, можно подумать! – ехидно щурится второй. Не люблю, когда в правду не верят.
- А вы пройдите, понюхайте!
Дружный смех девяти остальных гостей и первого охранника. Вообще-то, хамство – это не моё, но иногда и оно оказывается полезным. Во всяком случае, гонору у стражей порядка (которые и сами немногим старше нас) заметно убавилось.
- Вот ещё… Ну, смотрите, чтоб все вовремя ушли, – охранники разворачиваются и выходят.
Некоторое время все обсуждают забавный эпизод, в лицах показывая проснувшемуся Волку. Постепенно возбуждённое веселье стихает, и все начинают поглядывать друг на друга, ожидая, кто первым произнесёт…
- Это…нам, кажется, домой пора. Ну, мы пойдём?..
6. Спираль третья
Сырой ветер дует со стороны Финского залива. С моря… Здесь, в Питере, февраль – не зима, а сплошное недоразумение: два-три градуса мороза, слякоть и какая-то термоядерная соль на дорогах, разъедающая лёд, покрышки и обувь. Но мне нравится. Не погода, конечно, а сам город – немного таинственный и вместе с тем понятный, принятый не разумом, а сердцем, которому не нужны логические объяснения. Ощущение, что я дома, где не может случиться ничего плохого. Поэтому вечерами после экскурсий я знакомлюсь с Питером сама – группу мою, да и руководителей, в основном интересуют магазины на Невском. Единственная неприятность здесь – отсутствие подземных переходов (кроме редких станций метро) – на болоте да вечной мерзлоте не очень под городом покопаешься. А машин я боюсь едва ли не больше, чем одиночества. Друзья шутят, что садиться за руль мне нельзя ни в коем случае – дабы не ухудшать и без того неважную демографическую обстановку в стране. Но это не портит мне настроения. Бесцельно бродить по городу мне нравится…ещё бы не одной. Почему в порты самого северного мегаполиса мира не заходят скандинавские драккары с просмолёнными бортами и задубевшими от солёного морского ветра парусами?
Что попаду в Питер, я знала изначально. Поэтому, когда на собрании студсовета путёвка досталась не мне, возникло ощущение ужасной несправедливости. Так не должно было быть. Неделей позже мне позвонили из профкома…
До Питера мы три дня жили в Москве, поэтому саму поездку многие в группе называют «поездкой в Москву». Они просто не понимают… Москва, грязная и тесная, с озабоченными и постоянно спешащими прохожими, которые в ответ на вопрос что-то бурчат под нос и раздражённо отворачиваются, с улицами, вперемешку застроенными памятниками архитектуры, безликими высотками и уродливыми коробками «хрущоб», запомнилась мне только двумя положительными моментами: встречами с одноклассником, который учится там на таможенника, и с двоюродным братом Юриком, приехавшим из Белоруссии. Да уж, в Москве вот так спокойно вечером по улице не пройдёшься…
Во время очередной прогулки ноги снова привели меня на стрелку Васильевского острова. Кажется, на ступеньках под одним из этих каменных шаров я могу просидеть всю жизнь. Да я и была здесь всегда… Но сегодня я не одна – на льду в нескольких десятках метров от берега стоит девушка. Видно, не только в Сибири водятся экстремалы и психи – по Неве один-два раза в неделю проходит ледокол, специально для любителей пеших прогулок от Петропавловки до Эрмитажа. Любопытство берёт верх – если она дошла, значит, и мне можно. Подхожу, здороваюсь, обмениваемся парой фраз об особенностях национального экстрима. Вскоре девушка уходит, а я остаюсь на льду…
Три дня в Питере – это смехотворно мало. Но я ещё вернусь, летом. Не знаю, как, когда и с какой стати – но вернусь. Мне нужно ещё побродить по городу белой ночью, посмотреть на развод мостов, поздороваться с грифонами на Университетской набережной, дойти до стрелки… Такие мысли приходят мне в голову на обратном пути. Чем ещё заниматься в поезде – читать (пока есть, что), спать под мерный стук колёс, смотреть в окно на мелькающие пейзажи да мечтать о возвращении. Хотя нет, ещё можно делиться впечатлениями с приобретёнными в поездке друзьями. Жизнерадостная кудрявая Аня, соседка по купе, нравится мне всё больше – это человек, с которым есть о чём поговорить, который умеет выслушать и может понять. Во многом за её оптимизмом обнаруживается умение переносить боль и вера в лучшее. Анина биография известна мне кусками, рассказанными по дороге историями…и недоговорённостью, тем, чем она никогда не будет обременять не только попутчиков, но и самых близких людей, чтобы не сделать больно им. По поводу своей полноты она нисколько не комплексует, превращая её, скорее, в достоинство: «Хорошего человека должно быть много!» Ещё Аня заразительно смеётся и любит называть себя блондинкой, хотя её мелирование можно считать… ну, незавершённой попыткой. Она рассматривает фотографии (конечно, мы не удержались и проявили плёнки ещё в Питере – цены на печать там нереально низкие), останавливая взгляд на одной из страниц альбома.
- А это ты с кем?
- Это в Москве, мой брат, Юрка. Он в Белоруссии живёт, в столице сам проездом оказался. Встретились. Такое вот случайное совпадение.
- Так на одного моего знакомого похож. Да ты его знаешь, наверно, он тоже у нас учится…
- На кого? – но ответ мне уже не требуется: приглядевшись, я с изумлением понимаю, что больше всего Юрик похож на… того самого Викинга из моих снов. Точнее, Викинг на него – Юрка родился на несколько лет раньше. Ну, дела! Аня замечает мои округлившиеся глаза, смотрит вопросительно. Я начинаю рассказывать о своих снах, о случайных (или неслучайных) встречах… Она слушает внимательно, но, не выдержав, обрывает меня на описании троицы варягов из самого первого сна:
- Так этот высокий, с тёмными волосами, это же…
Имя мне услышать не удаётся (навстречу с грохотом мчит товарняк, но Аня упорно стремится договорить), зато удаётся понять, что он действительно существует на свете и, мало того, – что Аня когда-то с ним встречалась. Их товарища в клетчатой рубашке ей тоже удаётся опознать. Все трое на самом деле являются друзьями и учатся в нашем институте. Меня это почему-то нисколько не удивляет. То есть, умом я понимаю, что услышала что-то невероятное, но в глубине души уверена – всё естественно, так и должно быть…
- А помнишь, как мы…
С этой фразы у нас с Аней уже вторые сутки начинается любой разговор. Аня – это моя новая знакомая, покорившая меня таким похожим на моё мировоззрением, оптимизмом и стойкостью, с которой она переносит непростые повороты своей судьбы. За эту неделю она успела стать для меня по-настоящему близким человеком, почти как Сестрёнка.
Мы возвращаемся из поездки в священный (каким он оказался для нас обеих) город Питер и, конечно, не успели ещё забыть события, которые с жаром пересказываем друг другу. Но так здорово заново пережить радостные моменты!
- Помнишь, как мы на Речной вокзал через весь Васильевский попёрлись?! А, тебя же тогда с нами не было…
- А как у экскурсовода на ночной экскурсии отпроситься пытались и нас руководители велели из гостиницы не выпускать?..
- Ага… А потом всю ночь на балконе сидели, рассвет встречали…
- Да, здорово было… На такие темы философские беседовали… О смысле жизни, о судьбе…
- И посреди этих умных монологов мои лирические отступления: «Блин, жрать-то как хочется…»
- Да это всё фигня, это цветочки! Вот когда мы на следующую ночь всё-таки сбежали…
- И по дороге к вокзалу встретили руководительницу…
- И ты ей сказала, что мы идём в магазин – вечером, в двух километрах от гостиницы!..
- А что я ещё могла сказать? Зато мы на Рубинштейна, 13 побывали – отгадали одну из загадок Питера.
- Даа… Там, в Рок-клубе, Илюха Чёрт начинал…
- А как мы на Дворцовый мост после лазерного шоу опоздали…
- Да побывать в Питере, и не опоздать на мост – зря время потратить! Но когда там двое во время развода на ту сторону прыгнули…
- Помнишь, как мы потом на плавучей пристани сидели?
- И как нас парень по детским билетам приглашал по Неве прокатиться!
- Да мы б ему бесплатно такую экскурсию устроили! «Прогулки с психами» – звучит?
- Звучит… А те чуваки с гитарой у Адмиралтейства, которые хотели, чтоб мы у них автографы взяли…
- Помнишь лицо того, который спрашивал, не боимся ли мы ночью гулять одни?
- Это которому я ответила: «Маньяки здесь – это мы!»? По-омню… Он долго потом нам вслед смотрел.
- Нет, самое потрясающее – это всё-таки Дворцовая площадь. Ночь, тишина, человек, играющий на саксофоне посреди площади, тоненькая пронзительная мелодия, бьющаяся о стены…
- И байкеры, которые туда слетелись, потому что у них там гнездо…
- Да уж, они от наших заявлений тоже офигели! А как мы потом замёрзли и сидели на горячей лампочке архитектурной подсветки под Александрийским столпом…
- И ели один батончик «Марс-Макс» на двоих…
- И нас какие-то туристки фотографировали, наверное, за местных бомжей приняли…
- А рассвет, рассвет на набережной помнишь?
- Конечно! Такое не забыть – когда небо не светлеет равномерно, а стена светлого неба просто надвигается, наползает на ночную синь. И темнота отступает…
- А тех психов, которые по парапету в пять утра прыгали?
- А поливальную машину, которая нас не облила?
- Да, мы так ждали, как расстрела – отойти ж некуда было… В парапет вжались, руки в карманы, кепки – на глаза…
- Ждём, ждём, потом глаза открываем – а она уже проехала, и вокруг нас сухой полукруг.
- Я всегда говорила, что в Питере люди – до-обрые!..
- А помнишь фонтаны на Неве?
- Ага, только водно-радужное шоу круче, чем водно-лазерное, правда?
- Это когда мы вместо экскурсии пошли с Питером прощаться?
- Угу. А эти трогательные расписки на салфетках…
- Бедные наши руководители!
- Давай им потом расскажем, пусть с нами порадуются!
- Только после того как приедем – а то нас прямо здесь высадят! Я и так подозревала, что нас первым же поездом назад за свой счёт отправят…
- И всё-таки Питер – это круто!..
- Дааа…
Аня убирает с лица прядь почти чёрных длинных прямых волос. На секунду задумывается, затем идёт в соседнее купе и возвращается с гитарой.
Не зови, не ищи, не кричи, не плачь,
не прячь меня от Неба.
Не спеши, не лови, не держи меня –
всё так нелепо.
Я устала, и крылья сломаны,
но оставаться страшно…
Не держи, не зови, это только сны,
и я лечу всё дальше.
Я – высота…
Я…
Высота…
Последние звуки смолкают. Слов не надо...
Люблю слушать игру на гитаре, всегда хотела научиться сама, но, по мнению окружающих, медведь на ухо мне наступил не один раз. Особенно общество возмущается, когда начинаю петь. Я это делать очень люблю, но отвыкла уже настолько, что не пою, даже находясь в одиночестве. Наверно, случай и впрямь безнадёжный.
«Это только сны»… Во время долгих наших бесед – тогда, на балконе, и после, в номере, в метро, во время монотонных объяснений очередного экскурсовода, мне всё сильнее казалось, что это – следующее неслучайное совпадение. Словно собираешь мир, и свою жизнь, как мозаику «puzzle»: небо есть, травка есть, а что между ними – непонятно. Но вот попадается в руки яркий кусочек, ложится на своё место и сразу становится ясно, что ноги в траве и шляпа на фоне неба – части одного целого. Так было и со мной – и когда я узнала, что Самой Большой Любовью Ани был высокий викинг с азиатским разрезом глаз (его ещё зовут, как скрипача группы «Пилот» – Йорик, что ли? Ну, пусть будет Йорик – почти скандинавское имя…), и когда услышала, что с Викингом (а не ослышалась ли я?!) Йорик и Аня дружили семьями – потому что его девушкой была Анина лучшая подруга, и когда поняла, что в описании этой Аниной подруги мне очень знакомо не только имя, такое же, как у меня, но и многое, даже слишком многое, другое… Грустно чувствовать себя несовершенной копией, когда где-то живёт прототип, с тем же именем, но уже другой фамилией – выбор ею был сделан не в пользу Викинга. Хотя… А ведь, возможно, это и к лучшему…для неё. И для меня.
7. Между двух миров
Поэты в чём-то сродни пророкам. Только пророчества их часто ещё более неопределённы и туманны. Я не пишу стихов уже полтора года – с тех пор, как появилось стихотворение «Себе, любимой».
С новым утром тебя, не несущим тоски одиночества!
Тает рыжая мгла нелюбимых тобой фонарей…
Не пишу именно потому, что все мои случайные предсказания так или иначе стали реальностью. Словно не имею права писать до того, как сбудутся написанные когда-то заветные строки.
Если верить преданиям, часто сбывались пророчества.
В это хочется верить, но лишь бы сбывались скорей!
Нет, иногда, бывает, конечно… И вдохновение приходит, и идея появляется. Только довести её до конца удаётся очень редко, и радость от созданного творения гаснет намного быстрее. Остаётся ждать у моря погоды (двусмысленно звучит, однако!) и надеяться, что обещанное утро наступит поскорее. Пытаться «запрограммировать» в стихотворении нужную мысль почти бесполезно – даже в вышеупомянутом опусе, как я ни старалась, больше «выпирает» (и совсем не в том контексте, в каком мне бы хотелось) вставленное «для красоты» знаменитое изречение с кольца царя Соломона: «И это пройдёт». Неправда. Не проходит.
Давно заметила любопытную, но не слишком оригинальную вещь: каждый понимает стихотворение так, как нужно ИМЕННО ЕМУ, даже если в строках абсолютно нет двусмысленности и недоговорённости. Мои стихи частенько грешат и тем, и другим, я даже подозреваю, что эти вещи – неотъемлемые свойства поэзии и любого другого искусства. В общем, полный простор фантазии. Кстати, абсолютное большинство читателей трактовало выражение «Себе, любимой» примерно как «Вот обнаглела, себялюбка, нет бы нам стихи посвящать!» (или то же, но в более корректной форме), хотя изначально в заглавие вкладывался смысл: «Себе, когда я наконец-то стану любимой». Любимой кем-то, причём не просто кем-то, а именно тем единственным, кто и избавит меня от порядком надоевшего состояния.
Стихи – вещие, и Сны – вещие. Нет, со Снами моими давно уже что-то не так. Они более реальны, чем жизнь. (Интересно, какому диагнозу это соответствует?) Хоть время в них и течёт причудливыми скачками (апрель, февраль, после этого – ноябрь), какая-то логика всё же присутствует, потому что отдельные фрагменты Снов рано или поздно укладываются в чёткую, вполне подвластную зашоренному бодрствующему сознанию, мозаику. Иными словами, если сейчас у меня январь, а я знаю о чём-то, что могло случиться лишь в декабре, значит, чуть позже попаду и туда. И наоборот, конечно, тоже.
Ещё одна любопытная деталь – не все герои моих Снов, даже постоянные, имеют своих прототипов в действительности. Например, Сестрёнка. На раздвоение личности это не похоже – во-первых, она не единственный «эндемик» моих Снов, а во-вторых, такие люди имеют свои биографии с потрясающим количеством подробностей. И их жизни также протекают во времени, как моя. Масяня, например, за последний год успела даже сына родить, Ванечку. Могу поспорить, что настолько тяжёлый случай раздвоения личности медицине неизвестен. Значит, причина в другом. В чём же? Сестрёнку я долгое время считала своей Совестью – она всегда поражала меня целостностью натуры и строгим соблюдением своих принципов (хоть я и не всегда это одобряла). Даже училась она всегда на юридическом факультете (хотя ото сна к сну вузы менялись). При этом она всегда поддерживала меня в трудной ситуации. Чем не идеальный голос Совести, которая хоть и отругает, а всё равно – своя, родная? Но… Вы хоть раз видели, чтобы Совесть имела сестру-близняшку?! А Гаечка была, и имела свой собственный, далеко не похожий на Сестрёнкин, характер. Поначалу, однажды появившись, Сестрёнка присутствовала почти в каждом моём сне, и не было для меня человечка роднее и дороже. В мире Сновидений, по крайней мере. Я не раз удивлялась, как она терпит мои выходки, на что однажды Сю (так ещё я называю её) дала очень простое и наглядное объяснение: «Представь, что моё доверие к людям ограничено какими-то рамками на плоскости. Если человек переступает эту черту, он теряет моё уважение. А ты со своими поступками перемещаешься в иной плоскости – вверх или вниз, оставаясь всё время внутри этих рамок. Мне иногда так отругать тебя хочется за то, что себе хуже делаешь, и в то же время я тобой восхищаюсь». Вот, кстати, второе подтверждение того, что Сны – не просто плод воспалённого воображения. Обычно во сне человек мыслит простыми категориями или образами, видимо, мозгу просто лень облекать в слова сложные понятия. С Сестрёнкой же мы часами могли разговаривать на сложные и абстрактные темы. Помню, как-то она спросила меня: «Чем отличаются ложь, обман и враньё?» Попробуйте ответить на этот вопрос хотя бы наяву. Получилось? А теперь представьте, что вы делаете это во сне…
Жизнь Сестрёнки и других загадочных обитателей Снов странным образом переплетается с судьбами реальных людей. Так, я точно знаю, что чуть больше года Сестрёнка встречалась с Фредом. Расстались они, насколько я знаю, из-за её принципов (хотя, может, и не только). С момента разрыва прошло уже больше года (опять-таки, по времени Сновидений), но до недавних пор мне приходилось играть роль сестры милосердия и ловить укоризненные взгляды в ответ на предложение прогуляться в одной компании. Сейчас Сестрёнка снится мне реже, чаще даже в Снах присутствуют Психи. Кажется, скоро мы совсем перестанем видеться. Жаль. Мало людей, которые так меня понимают.
Так. Я скучаю по человеку, который живёт во сне. Боюсь, после подобного заявления меня погладят по головке, участливо спросят: «А по Карлсону, который живёт на крыше, ты не скучаешь?» и отвезут в психушку. Об этой стороне моих снов здесь не знают даже самые близкие друзья. Но что же всё это значит на самом деле? Вывод напрашивается один: мир Снов не так иллюзорен, как кажется. Может, и не так уж изолирован? Ведь снятся мне знакомые люди наряду с теми, кого я никогда в жизни не видела. И по-другому случалось: трое викингов, которых я когда-то встретила во Сне, оказались реальными людьми. «Мост через вечность» явно должен существовать. Но где? Хотя нет, глупости – нельзя смешивать два этих мира в один. Сон – это сон, а явь – это явь. Не больше и не меньше. «Заблудился» – такое невинное определение придумали герои «Прозрачных витражей» состоянию, когда человек перестаёт отличать виртуальный мир от реального. Виртуальность в трилогии Лукьяненко и правда замечательная, сама бы там пожила (до «Прозрачных витражей» были ещё и «Лабиринты отражений», и «Фальшивые зеркала» – словом, Диптауна с меня хватило по горло), а вот мне надо следить за состоянием здоровья…и получше высыпаться. А не то тоже «заблужусь»…
Ну вот, зато в привычном трёхмерном пространстве мне заблудиться не удалось – поглощённая размышлениями, я и не заметила, как оказалась у цели – у подъезда, где живёт Линки. Набираю на домофоне номер квартиры, короткий сигнал – вызов принят. Сейчас на первом этаже откроется дверь, раздадутся торопливые шаги по ступенькам, затем выйдет Линки, обнимет меня и скажет немного нараспев, с такой привычной протяжной ноткой в голосе: «Приве-ет!»
- Приве-ет! Ты не знаешь, чего мне сегодня Сестрёнка звонила? А то я неотвеченный увидела, а перезвонить – денег нет…
8. Спираль четвёртая
На заляпанной грязью белой машине (российская, «Лада-Спутник» или как её там – я разве что «Волгу» от «Жигулей» отличить смогу) выезжаю на площадь возле переезда. За рулём я недавно, хочется явить миру своё умение. Подвезти, что ли, кого? Заодно бы подзаработала… На улице – ни души, даже у киосков и на остановках никого не видно. Подъезжаю к одной из обочин, с лёгкостью разворачиваюсь (жаль, никто не оценил!) и небрежно останавливаю машину на свободном участке между шашлычной и будочкой остановки. Выхожу, оглядываюсь. На улице тепло и сыро (чувствуется приближение весны), грязный подтаявший снег, низкие снеговые тучи. Но как-то уж совсем пустынно – даже птиц не видно и не слышно. Ладно, хоть в магазин зайду.
…Возвращаясь, обнаруживаю поразительные перемены в окружающем пейзаже. И людей много стало, и вездесущие воробьи откуда-то налетели…и на том месте, где я оставила машину, оказывается, расположена автостоянка. Среди двух десятков разномастных машин, стоящих аккуратными рядами, моя «Лада», стоящая наискосок, занимая сразу два парковочных места, смотрится вызывающе. Надо бы убрать, нехорошо так.
Подхожу к машине, сажусь, честно пристёгиваю ремень безопасности. Хотя кто в такой глуши увидит – я нахожусь на небольшой лужайке на берегу Чумыша. Сразу за машиной начинается косогор, полого уходящий в воду. Ширина реки здесь, возле дамбы, не меньше километра. Узкий, всего несколько метров, спуск к воде обрамляет густой тальник. Выше по склону – ели, берёзы, сосны. Типичный кусочек нашей тайги. Красиво здесь – зелень яркая, свежая, какая бывает только в самом начале лета. Но машину всё-таки надо убирать. Чтобы развернуться, включаю задний ход. «Лада» начинает скатываться по склону. Эх, что ж я не подумала о косогоре! Оглянуться назад, чтобы посмотреть, сколько ещё осталось до края воды, я не могу – не так давно водить научилась, чтобы легко распределять внимание. Попытки затормозить или переключить передачу оказываются безуспешными – педали словно проваливаются в пустоту. Задние колёса уже в воде, поэтому машина просто буксует и продолжает по инерции сползать назад. Я же утону! Глубина здесь большая, выбраться шансов никаких – пристёгнутый ремень безопасности (в насмешку ему, что ли, название придумали?!), закрытая дверца, поднятое до упора стёкло в окне. Мысль воспринимается спокойно. Машина погружается в воду медленнее, чем должна бы, и почему-то с задней части. Капот её торчит кверху, словно нос гибнущего «Титаника». Ноги мои тоже ещё сухи.
Меняется план, резко, как кадр кинофильма. Берег реки, синее безоблачное небо, беспомощно торчащая из воды тонущая машина… Только наблюдаю я за этим не из кинозала, а… А, правда, откуда? Откуда-то сверху и чуть сзади, с высоты нескольких метров. Ощущение такое, что я – везде, словно дух мой, освободившись от земной оболочки, разлился, растворился в воздухе. Сфокусировать взгляд на кабине не могу, место водителя всё время ускользает от моего внимания. Я даже знаю, почему – осознание этого пришло ко мне вместе со сменой восприятия. Всё это – только сон, в нём человек не может увидеть собственную смерть, иначе сработают защитные механизмы Сознания, и он проснётся. А просыпаться мне пока рано… Поэтому я не могу увидеть, есть ли кто-нибудь за рулём. Да, признаться, меня это не слишком и беспокоит. Я отворачиваюсь.
Зря я так о бренном теле… Никуда оно не делось – вот она я, стою на берегу спиной к воде и смотрю на мир с привычного ракурса, двумя глазами с полутора метров высоты. Сознание не ко времени пытается включиться: «Что ты наделала! Сама утонула и машину утопила! Воистину: не умеешь, не берись! Кто тебя просил на косогоре разворачиваться?» Отвечаю, почему-то вслух:
- Всё в порядке. Я же всё понимаю: сначала ещё несколько раз во Сне попробую, и только потом – по-настоящему.
«Почему ты не догадалась посмотреть в зеркало заднего вида?» Этот вопрос задала себе я, как только проснулась. «Почему ты не повернула резко в сторону? Хоть в кустах бы застряла», – этот вопрос задала мне Сестрёнка после моего рассказа по телефону. Под впечатлением этого сна я хожу уже целый день, пытаясь осмыслить и применить хотя бы к одной из сторон моей жизни. Хотя стороны – понятие сомнительное. Больше всего мир Снов вместе с миром реальным (или тем, что я привыкла принимать за реальность) напоминают кольцо Мёбиуса. Теперь я не боюсь «заблудиться» – мне просто безразлично, в каком мире усну, и что увижу, открывая глаза. Поначалу, конечно, после этого открытия, случайно (?) подтверждённого Линки, страшно было «по фазе сдвинуться». Но я с таким мировоззрением постепенно осваиваюсь.
Больше всего меня заинтересовало осознание того, что это сон… И фраза о том, что у меня ещё несколько попыток. При классическом толковании снов машина чаще всего ассоциируется с судьбой, а место человека за рулём или на пассажирском сиденье – с его участием в создании собственного будущего. В смысле, творит он его сам или «плывёт по течению». Ну, с этим всё ясно. Но несколько попыток в моей Спирали могут относиться к чему угодно. Хотя… Может, просто к тому, что угодно мне?! Если в конце концов мир Снов вывернулся наизнанку, слившись с реальностью, значит, и реальность стала Сном. А из этого следует простое логическое заключение: мне больше не нужно (бессмысленно, бесполезно и вообще абсурдно!) ждать Чуда. Пришла пора творить Чудо, стать Чудом, жить в Чуде… ЖИТЬ. ТАК, КАК НУЖНО МНЕ. ТАК, КАК Я ЭТОГО ХОЧУ.
…Практические, шкурные и прочие мелкокорыстные интересы по-прежнему властвуют над людскими умами. Второй вывод, сделанный мною, следующий: а не попробовать ли мне управлять своими снами? Для начала хотя бы научиться смотреть их «на заказ». Всё равно ведь я точно не знаю, что в большей степени Сон – момент, когда я закрываю глаза, или же, когда их открываю. Надо будет сегодня же попробовать…
Сижу дома на таком привычном продавленном (не без помощи малолетней меня в роли Икара или Тарзана) диване. Делать ничего не хочется, ну, один денёк можно и побездельничать. Жду… Скоро вернётся с работы мой Викинг, самый замечательный из представителей темноволосого и темноглазого скандинавского племени. Да, я тут от нечего делать заглянула в словарь иностранных слов – поискала, как же всё-таки у этих норманнов, ну, варягов по-нашему, главарь…ой, то есть, предводитель, называется…
Так вот, у нас тут сегодня, кажется…свадьба была. Хотя, может, просто заявление подали? Народа не видать, хоть я никогда и не любила помпезность, слащавые розовые сердечки с белыми рюшечками, пьяных гостей и прочую мишуру. Нет, вопросы задавать мне пока нельзя… Хорошо, допустим, свадьба. Хоть сравнить будет с чем: мне раньше на эту тему только кошмары снились – то жених не тот, то я сюда по ошибке забрела… Зато теперь я знаю, какое ощущение должно быть на самом деле – радость, сильная, уверенная, спокойная. Я бы раньше подумала, что до потолка прыгать буду, но…восторг – это реакция на чудо. Хотя что здесь такого – всё так, КАК ДОЛЖНО БЫТЬ. Иначе быть и не может – эта реальность уже вступила в свои права. Обыкновенное Чудо. Как-то, правда, неожиданно – каким образом мы дошли до такого решения, я не помню…пока. «Законы жанра» уже въелись в подкорку – предысторию я, без сомнения, узнаю чуть позже, раз за разом просыпаясь в нужное время в нужном месте. Теперь я точно знаю, что было сном – те два года ожидания, моё одиночество, «Замки из песка», власть несбывшегося, превращающая Спираль в Замкнутый Круг, сбивчивые признания по телефону, отстранённое и вежливое молчание, и – одно за одним – пророчества, и тоска, и пустынная автострада, и грязная «Лада», и ни одной живой души вокруг…
Непривычно всё-таки звучит: «Я – жена». Надо было с чего попроще начинать. Ну, я ж пока не специалист в области сонной инженерии. Что получилось… Так, кажется, с понятиями «жена» и «свадьба» связан ещё устойчивый лексический оборот «первая брачная ночь»?.. Что-то я об этом не подумала… А… Ааай, караул! «Хватит орать! Что тебе, тринадцать лет, что ли?!» ...А правда, что мне, тринадцать лет? Ну да, было…лет восемь назад. «По-моему, меня тут впервые услышали», – доносится ворчливый, но втайне довольный, голос Сознания.
Хлопнула входная дверь. Ну вот, замечталась, даже не услышала шум на лестнице, скрип ключа в замочной скважине… Шаги в коридоре. Самый-Замечательный-Представитель-и-так-далее, теперь можно сказать проще – мой Муж, входит в комнату. Останавливается и смотрит на меня. Мелькает секундное подозрение: а если это всего лишь сон, и он сейчас кончится, выбросит меня в реальность, чтобы я не успела увидеть равнодушие на лице Любимого? Соскакиваю, опомнившись, кидаюсь навстречу, в каких-то словах (какая разница, в каких именно?!) звучит сразу и приветствие, и вопрос, и признание, и много чего ещё, что случается с нами в жизни… Лишь бы увидеть его улыбку… Да, вот такую, как сейчас, услышать весёлый голос, смех… И неважно, какие слова он сейчас произносит, если обнимает так крепко, словно говоря: «Пока мы вместе, ничего плохого не может случиться!», если подхватывает на руки, как пушинку (а и правда, что ему мои сорок кило?!) и целует, задорно подмигивая: «Ну что, Жена?»
…А я раньше знала, что такое Счастье?
9. Эпилог
D
Что бы ни случилось,
G
Нужно верить в добро.
E
Знаешь, в чём твоя сила?
A
В душе, где хранишь серебро.
Пальцы болят, отказываются подчиняться. Нелегко мне даются аккорды, тем более что первой струны на древней гитаре нет вообще, а порвавшаяся обмотка пятой дребезжит о порожек второго лада и режет палец. Поменять бы надо… Жаль, инструмент чужой. Включаю проигрыватель на ноутбуке – простенький «Winamp».
Твои друзья всегда рядом -
Утешат, поддержат тебя.
А сейчас сомневаться не надо,
Что можно тебе, что нельзя…
Слова, которые только что пела я. Эту песню подарили мне на день рожденья Линки и Фред. По секрету знаю, что записывали они её в последнюю ночь и даже утро, что собрана она по частям – отдельно вокал, отдельно электрогитара (Линки), отдельно клавиши (Фред), а текст менялся несколько раз (я и черновик видела). Но разве это имеет значение – если ради меня друзья совершили…Чудо. Просто Чудо. Конечно, развитие своих музыкальных способностей я начала именно с неё. Как всегда, не обошлось без хохмы. «Ребята, я тут у вас на компе аккорды на песню увидела и себе скинула, вы не против?» Изумлённое выражение лица Фреда заслуживало портрета в золочёной раме: «А что, разве к нашей песне есть аккорды?!»
Звучит проигрыш. Наслаждаюсь мелодией (и тихонько усмехаюсь результатам «склейки» фрагментов на скорую руку). Всё-таки гитара – это здорово. Обязательно научусь! Кроме неизвестно чьей гитары у меня под рукой в последнее время частенько оказываются различные религиозные и философские концепции, духовные практики и прочие указатели на пути к развитию и совершенству. Даже в таких безобидных материалах, как книга о детях с необычными способностями – Индиго. К чему бы это?
Рукой возьми свое счастье,
Пройди по дремучей тайге.
Просто махни на ненастье,
В окно что стучится к тебе.
Твори, зажигай в лицах тёмных
Лампочки радостных душ.
Мы – психи, и это прикольно,
Мы – мир в отражении луж!
Задорная мелодия постепенно переходит в классическое «Happy Birthday To You!» и стихает.
После дня рождения счастье, сравнимое с тем, я ощутила только вчера, во Сне… До сих пор не верится, что это – Сон по заявке – мне удалось. Да ещё как удалось! Да если так и дальше будет, в этой ленте Мёбиуса!.. Что-то я забегаю вперёд. Пожалуй, для начала следует получше освоиться в Снах…
Открываю дверь подъезда и зажмуриваюсь от слепящего мартовского солнца. Оно повсюду – в лужах, в осевших сугробах, в просыпающихся деревьях, в греющихся на тёплом асфальте дворнягах… Возле подъезда меня ждёт белая, до блеска вымытая «Лада». Солнце бьёт и по её капоту, разбрасывая брызги солнечных зайчиков во все стороны. Сажусь за руль, пристёгиваюсь – принципиально, для того ремень безопасности и существует. Дорога до города неблизкая, да и выбираю я не самый короткий, а самый знакомый путь. Ехать легко. Правда, водить я не умею, но здесь это не имеет значения – гаишников, нервных пешеходов и пьяных водителей на встречной полосе мне не попадётся. Какие знаки стоят по пути, я не помню, поэтому еду «на глазок». Все остальные действия выполняю примерно также. Если я отпущу руль и пересяду на заднее сиденье, машина доедет и сама – это же моя Дорога. Но так я не хочу. С Горы (крутой спуск с поворотом почти на сто восемьдесят градусов) спустилась без проблем, немного притормозив. «Лада» слушается отлично. Переезд, ещё переезд… Подъём, спуск, снова подъём… Вот уже и граница города. Куйбышевский район, тут дорога прямая, мы по ней ходили с Линки, когда мосты через речку считали. Карту города я (да здравствует «Дубль ГИС»!) помню хорошо, шансы заблудиться ничтожны. Улица Рудокопровая, торговый дом «Доминго», Курако, Кирова, вот и кольцо у Дома Быта. Интересно, как по кольцу-то ездят? У кого бы спросить? Останавливаюсь, ищу в справочнике номер Стрелка (он как раз права недавно получил).
- Привет! Скажи, дорожное кольцо как объезжают – по часовой или против?
- Против. А тебе зачем?
- Да…надо. Спасибо.
Кладу трубку. Мои предположения оказались верными. Так даже короче – въезжаем на кольцо…направо…ещё раз направо, чтобы свернуть на нужную улицу. Прямо…ещё один большой перекрёсток…теперь снова направо – под арку во двор. Да здравствуют электронные карты города? Нет, ещё пусть процветают электронные телефонные справочники! Осталось подъехать к нужному подъезду, припарковаться, выйти из машины… Там меня встретят. Кажется, я даже знаю, кто… И смутно догадываюсь, кто поведёт машину, и куда мы поедем дальше…
п. Карагайлинский, 3 – 7 февраля 2008 г.